Текст книги "Синева небес"

Автор книги: Соно Аяко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

глава 2. Дальняя поездка

Томоко говорит, что терпеть не может конец года и его начало. Не слишком это приятно для одинокой женщины – смотреть, как веселятся в кругу домочадцев ее замужние коллеги.

– Томо-тян, но ведь нельзя сказать, что у тебя совсем нет семьи? Мы ведь сестры и живем вместе.

Томоко ответила ей холодным молчанием, только взглядом одарила, словно хотела сказать: «Ну что, так трудно догадаться? Какая же это семья – две сестры?»

Такую реакцию можно понять.

Сама же Юкико к новогодним праздникам особого отвращения не испытывала. Напряженная работа, напоминающая сражение, почти закончена, и можно перевести дух. А зима на полуострове Миура всегда солнечная и приятная. Приятная, разумеется, не означает радостная. Но когда жизнь – одни огорчения, от солнечного света все же становится легче.

Для сотрудника редакции трудно выкроить время на отдых, но прежде на новогодние праздники Томоко отправлялась за границу. Однако за восемь дней ничего в Европе толком не увидишь, да и путешествовать в одиночестве не так уж приятно и весело.

Хотя вон, соседке Ивамуре уже семьдесят девять, а ведь она почти всегда одна-одинешенька, так что, наверное, Юкико должна быть довольна тем, что делит кров с младшей сестрой. Живи она в одиночестве, уж и с людьми бы разговаривать разучилась.

В этом году Томоко осталась дома. И денег особо не было, да и сил на заграничное путешествие не хватило – слишком вымоталась.

Юкико сервировала кое-какое простенькое праздничное угощение, купленное заранее. Украсила токонома[11]11
  Токонома – декоративная ниша в японском доме, используется для размещения свитка живописи, каллиграфии или вазы с цветами.


[Закрыть] веткой сосны, хризантемой и бамбуком. Однако сестра никак не прокомментировала ее усердие. Юкико даже не поняла, заметила она ее старания или нет. За столом Томоко в основном отмалчивалась, едва пригубила новогоднее вино о-тосо[12]12
  О-тосо – церемониальный напиток, сладкое сакэ с лекарственными травами.


[Закрыть] – и сразу ушла к себе. В комнате врубила свой плеер, улеглась на диван и принялась слушать оперу.

Юкико не хотелось лишний раз беспокоить сестру, но она специально для Томоко приготовила фасолевый суп с рисовыми клецками. Войдя, она увидела, что у сестры пепельница полна окурков, а на столе рядом с диваном – недопитая бутылка брэнди. Юкико хотела было сделать замечание о вреде никотина и алкоголя, но вдруг осознала, что Томоко – уже взрослая и вправе делать все, что захочет, не слушая ничьих советов.

К вечеру второго числа Томоко вдруг вышла из депрессии, быстро привела себя в порядок и укатила. Юкико она заявила, что обещала сыграть в маджонг с подругами из редакции. Последнее время очень многие женщины не желали рожать детей, даже будучи замужем. На Новый год они собирались тесной компанией и самозабвенно резались в маджонг.

Сестра ничего не сказала о своих дальнейших планах, но Юкико понимала, что, скорее всего, Томоко останется на ночь в городе. От этого она даже почувствовала некое облегчение. Конечно, без Томоко жизнь была бы совсем тоскливой, но когда сестра уезжала, Юкико чувствовала подобие свободы и оживлялась, – как будто из дома исчезал строгий надсмотрщик.

Тут неожиданно зазвонил телефон. Юкико оторвалась от дум.

– Это я.

– Это был Уно.

– Поздравляю с Новым годом!

Вспомнив историю с семенами, Юкико ответила довольно сдержанно:

– Я тоже поздравляю вас.

– Давно хотел позвонить, но все не получалось…

– Что-то случилось?

– Нет, я здоров, но мама…

– Что – мама?

– Сильно простыла. Никак не может поправиться.

– Так тяжело заболела? Говорят, в этом году ходит желудочный грипп…

– Да обошлось.

– Вот как…

– Кстати, спасибо за семена. Я непременно высажу их весной.

– …

Юкико решила не выяснять отношений. Уно говорил так искренне, что у нее язык не повернулся сказать: «О чем вы говорите? Проверьте карманы. Может, там нет никаких семян?

– И мандзю были такие вкусные!

– Ну, что вы, какие пустяки…

– Помните, я говорил, что хотел бы свозить вас куда-нибудь… Поедете со мной?

– Да я же одна. Уно засмеялся:

– Отлично! Никаких проблем…

– А когда?

– Когда вам будет удобно. Я же сказал, у агента по продажам всегда найдется свободное время. В этом плане просто замечательная профессия.

– Ну-у, скажем, четверг. В четверг на следующей неделе. По четвергам Томоко редко приезжала домой.

– В одиннадцать утра у станции Нагасава линии Кэйхин.

– Хорошо.

– Вот и чудесно! Год, кажется, будет счастливым, – сказал Уно. Юкико понимала, что это всего лишь слова.

– Желаю вам успехов в работе, – вежливо ответила она и простодушно поинтересовалась: – А сколько вам лет?

– Мне? Тридцать пять.

– Не может быть! Вы выглядите гораздо моложе.

– Это потому, что я глупый.

– А мне уже тридцать восемь…

– Правда? Я думал, не больше тридцати трех.

– Спасибо за комплимент.

В назначенный день, ожидая Уно у станции Нагасава, Юкико прокручивала в уме их разговор.

Прошло уже десять минут, а Уно все не появлялся. Юкико даже забеспокоилась. А вдруг он вообще не придет? Узнал, сколько ей лет – и разочаровался. Юкико понимала, что не выглядит моложе своего возраста, но Уно, возможно, считал прежде, что они – ровесники.

Перед свиданием с Уно Юкико долго и напряженно размышляла об истории с семенами. Когда шьешь, руки заняты, а голова свободна. Думай, сколько хочешь. Хотя иногда это даже раздражает.

Нужно будет сразу же спросить: «Вы так уверены, что семена все еще у вас?» – снова подумала Юкико.

Но уже прошло столько времени… Нет, лучше обойтись без упреков. Какой смысл вспоминать ту историю с вьюнками, пусть даже Уно и солгал. Это будет слишком сурово. Лучше забыть о том, что было, и посмотреть, как он поведет себя на сей раз. Может, он и впрямь убежден, что конверт с семенами лежит у него в кармане…

Если он не явится в течение получаса, сказала себе Юкико, зайду в супермаркет у станции, а потом вернусь домой. День хмурый, пасмурный – не для прогулок.

Однако когда стрелки показали одиннадцать часов двадцать одну минуту, Юкико заметила боковым зрением белую машину. Машина была не импортная, самая обыкновенная, но Юкико каким-то шестым чувством сразу же ощутила, что это приехал Уно.

– Простите за опоздание. Везде такие пробки, – сказал тот, опуская стекло.

Еще одна заведомая ложь. Во время телефонного разговора Уно обмолвился невзначай, что от Йокосуки до станции Нагасава минут тридцать езды.

Видимо, в Йокосуке находится дом его родителей. Он ведь сейчас с ними живет. А в это время суток на всей дороге от Нагасава до Йокосуки при всем желании невозможно сыскать ни единой пробки.

– Наверное, дел по горло… – Неожиданно для себя Юкико отреагировала очень покладисто.

– Да нет, не в этом дело… Жена с утра трепала мне нервы по телефону.

– Но ведь вы же давно развелись?

– Это так, но у нее ужасно хищная семья. Только и горазды, что тянуть из меня деньги. Готовы из глотки вырвать. А откуда у меня деньги? Развод вышел по ее вине, любовника, видите ли, себе завела… Но я собрал денег, сколько мог, и отдал ей. А она еще требует, говорит, что мало дал.

– Это почему же?

– Говорит, что я сломал ей жизнь своей ветреностью.

– Она так считает? А сами вы как думаете?

– Думаю, что мы квиты. Хотя никакие деньги не могут сделать человека счастливым…

Уно вел машину к западному побережью полуострова Миура.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Юкико.

– В сторону Дзуси. Вы не против? Хорошее место, там можно хорошо отдохнуть.

– Я хотела спросить…

– О чем?

– Как ваше имя?

– А разве я не сказал?

В голосе Уно снова проскользнули какие-то детские нотки.

– Вы назвали только фамилию.

– Просто мне не нравится мое имя.

– Что же за имя такое ужасное?

– Меня зовут Фудзио – «мужчина с горы Фудзи».

– Не вижу ничего плохого.

– А я вот стесняюсь. Какое-то карикатурное имя. Даже хотел придумать себе псевдоним. Я не писатель, но это очень удобно – иметь псевдоним.

– Нам понадобилось время, чтобы хорошенько узнать друг друга.

– Да мы еще и не начинали, – улыбнулся Уно. – Я вот вас пока совершенно не знаю, хотя и очень хочу!

Юкико даже не нашлась, что ответить.

– Я уже столько о себе наболтал – теперь мой черед спрашивать, ладно?

– Конечно. Только вот у меня нет ничего интересного.

– Сейчас вы живете одна. Но ведь прежде-то были замужем?

– С семейной жизнью у меня ничего не вышло. Но одно время ядействительно подумывала о замужестве.

– Так почему же расстроилось свадьба?

– Жених заявил, что не хочет жениться.

– Вы удивительно искренний человек! Такие женщины редко встречаются. И поэтому вы решили расстаться?

– Да. Все равно так дальше продолжаться не могло. Возможно, я поступила неблагоразумно.

– Сильно сказано! В мире мало людей, способных правильно оценивать ситуацию.

– В это время года мы частенько гуляли по берегу моря в этих местах.

– Гм… Зря я привез вас сюда!

– Да нет, все в порядке. С тех пор мне как-то не доводилось бывать тут. А вот сейчас приехала – и поняла, что все осталось в прошлом.

– А вы знаете, что неподалеку, в Хаяме, открылся ресторан? «Аромат небес» называется.

– Нет, не слыхала. Какой-то новый. Так давно все было…

– М-да… Так вот, я хотел свозить вас туда пообедать. Ну, как? Юкико согласно кивнула.

«Аромат небес» оказался одноэтажным ресторанчиком, где подавали тэмпура.[13]13
  Тэмпура – овощи, морепродукты, мясо, обжаренные в кляре.


[Закрыть] Неподалеку располагалась императорская вилла.

Люди склонны думать, что если ресторан новый и красивый, то и кухня хорошая. Вот и сейчас на просторной автостоянке уже виднелось несколько автомобилей.

– Что будем есть? – спросил Уно.

– Лично я обожаю рис с тэмпура.

– В лаковых коробках?

– Нет, я предпочитаю в фарфоровых мисочках.

– Это же самое дешевое блюдо.

– А мне нравится!

– Лучше взять полный обед. Сил будет больше.

– Но это же вредно – переедать во второй половине дня.

– Пожалуй, вы правы. Прислушаюсь к вашим рекомендациям.

– Не стоит. Вам можно. Вы же еще совсем молодой! Однако в итоге Уно заказал то же, что и Юкико.

– Извините, – обратилась Юкико к официантке в кимоно, – я не ем креветок. Нельзя ли заменить их чем-то другим?

– Изволите овощи?

– Да, прекрасно.

Когда официантка отошла, Уно резко сказал:

– Вот тупица! Если гость не ест креветок, можно ведь предложить рыбу!

– Ничего страшного! Я люблю овощи. Уно сердито молчал.

– А вот теперь я расскажу кое-что занятное, – проговорила Юкико. – Здесь, конечно, произошли существенные перемены… Но когда вы меня сюда привезли, то мне стало даже жутковато…

– Почему?

– А вон, видите там многоквартирный пятиэтажный дом? Так вот, в этот самый дом я должна была переехать после свадьбы.

– Так это было решенным делом?

– Да. После помолвки будущие супруги имеют право участвовать в розыгрыше квартир в жилищно-строительном кооперативе. Я вписала свое имя как невеста. И мы подали заявку на участие в лотерее. Мой бывший жених, он очень везучий человек – выиграл просто с ходу. Но вскоре многое стало проясняться. Оказывается, ему была нужна вовсе не я, а большая дешевая квартира. Поэтому, когда вопрос с жильем был решен, он буквально прыгал от счастья – и… И стал встречаться с другими женщинами. Разумеется, я ничего не знала. В один прекрасный день он мне заявил: «Я совсем не хочу на тебе жениться. Я передумал». А еще через полгода женился на другой. Сейчас они, должно быть, так и живут там.

– А вы что, спокойно все это приняли?

Юкико кивнула:

– В общем, да. Я даже не знала, что тут можно сказать, вот и старалась смотреть на все отстраненно. Я тогда уже понимала, что нельзя заставить полюбить насильно.

По лицу Уно пробежала новая тень недовольства.

– Однажды я случайно оказалась в этих краях. Уже после того, как он женился на той женщине, и они поселились в квартире, где должна была жить я.

– Вы не стали разузнавать, в какой именно?

– Нет, не стала. Помню только, что это был третий этаж, а какая квартира, понятия не имею. Спустилась ночь, но в окнах дома еще горел свет. Рядом с дорогой стояло огромное дерево, я спряталась под ним и смотрела прямо на эти окна, не отрывая глаз. Мне было ужасно горько. Просто душа разрывалась. Я чувствовала себя бесконечно несчастной. Мне казалось, я погружаюсь на дно какой-то ямы. А сверху на меня льется ледяной дождь и сыплются комья грязи. Но плакать я не могла. Потом я пошла к морю. Светила луна, воздух был чистый, прозрачный, как всегда в этих местах в зимнее время. У моря я наплакалась вволю. Только запретила себе рыдать в голос.

– Вы так все подмечаете, такие необычные вещи! А рядом были люди?

– Нет. Но я все равно просила прощения, когда рыдания становились слишком громкими.

– Прощения – у кого?

– Как у кого? У моря, у песчаного берега, у луны. Моя беда – это моя беда, но почему об этом должны знать все? Если страдаю я, от этого не должны страдать другие. Некрасиво поднимать шум.

– Думаю, в горькую минуту лучше облегчить себе душу невзирая на окружающих.

Юкико улыбнулась.

– Я так не считаю. Люди должны переживать болезни, смерть близких и прочие несчастья наедине с собой.

– Какой вы мужественный человек!

– Наверное, не такой уж и мужественный… За меня все решили, а я покорилась и позволила выкрутить себе руки.

– Я так не считаю.

– Это потому что вы еще молоды.

– Не так уж молод. У нас разница всего в шесть лет.

– Вам – тридцать пять, значит – на три. Мне ведь еще нет сорока.

Тут принесли заказ.

– Что это там вместо креветок? – придирчиво спросил Уно.

Юкико заглянула в миску.

– Одни грибы сиитакэ.[14]14
  Сиитакэ – вид японских грибов.


[Закрыть] Зато наложили их от души!

– Гадость какая!.. Просто противно смотреть!

– Не стоит из-за этого нервничать.

– А чем плохи креветки?

– У меня от них портится пищеварение. Я почему-то совершенно не могу есть дорогие продукты.

– А не пойти ли нам потом в какой-нибудь отель? – неожиданно предложил Уно.

– Сегодня не получится, – сказала Юкико. – Возможно, когда-нибудь мне этого захочется, но не сегодня. Пойти в отель и пойти пообедать – это разные вещи.

– А я уже было решил…

– В этом мире не всегда получается так, как мы хотим. Я же рассказала вам историю моей жизни…

Уно сердито замолчал. Тогда Юкико спросила:

– Вы много можете выпить?

– Сакэ вообще пить не могу.

– В самом деле? А с виду вы крепкий…

– Организм такой. Если выпью хоть каплю, сердце начинает болеть. Даже досада берет, что не могу в мужской компании выпить.

– Не переживайте. Это как-то не по-мужски. У всего есть хорошая и плохая сторона. Все зависит от того, как посмотреть.

– Вот как? – заинтересованно протянул Уно. – Вы так необычно говорите! Не то, что другие.

– Наверное, потому, что живу одна. Некому на меня влиять. Допив вторую чашку чая, Уно изрек:

– Вы отказались пойти в отель – и сразу как-то скучно стало.

– Что ж, и такое бывает. Не всегда же в жизни одно интересное. У кассы Уно протянул купюру в десять тысяч иен.

– Извините, но у вас не найдется помельче? – вежливо попросила девушка-кассир.

На висках у Уно вздулись синие вены.

– Что?! И сдачи в вашей лавочке тоже нет! Взяли в моду в этих ресторанах!

– Извините, пожалуйста! Обычно сдача есть, но сегодня все давали мне крупные купюры.

– У меня есть помельче, – торопливо сказала Юкико. – У вас найдется четыреста иен?

– Наберется, – буркнул Уно.

Юкико заплатила. Они вышли на улицу.

– Провожу вас до дома. Я ведь действительно думал пойти в отель. Так вдруг скучно стало…

– Сочувствую. Но никак не могу.

До машины они шли порознь, держа дистанцию. Солнце скрылось за тучами, и ветер стал заметно холоднее.

– А что, сегодня вы можете не работать?

– Если работать, то надо ехать прямо сейчас, а я же собрался тебя провожать. Значит, о работе придется забыть, – обиженно отозвался Уно.

Да, свидание вышло не слишком удачным, думала Юкико. Значит, этот человек изначально поставил целью заманить ее в гостиничный номер. История с вьюнками не разъяснилась, к тому же за обед, в сущности, пришлось расплачиваться Юкико. Мелочь, конечно, но все же…

Юкико так и не узнала ни его домашнего адреса, ни номера телефона, что тоже было как-то нечестно.

Однако на следующий день Уно позвонил ей. Сердце Юкико сразу смягчилось. Он принес свои извинения по поводу отеля.

– Я думал, ты рассердилась и никогда не простишь меня, – сказал он. – Так сразу стало горько.

– Рассердилась. Но не настолько.

– А я просто вчера заснуть не мог. Все ворочался, думал, что ты не захочешь больше со мной встречаться.

– Ну, раз так думал, то нечего было и разговор сейчас затевать.

– Когда мы прощались, мне так хотелось сказать тебе что-нибудь ласковое! Но ты меня оттолкнула, и я обиделся.

– Вам нужно немного повзрослеть, Уно-сан.

– Ну почему ты относишься ко мне как к ребенку?

– Потому что я старше.

– Ты что, меня поучаешь?

– Нет. Как я могу поучать? Вы ведь мужчина. Просто я не приемлю того, с чем не могу согласиться. То, что считаю неправильным.

– Хочешь сказать, что всегда жила по правилам?

– Я не сказала, что горжусь собой. Я не сделала ничего такого, чтобы гордиться.

– Знаешь, я еще не встречал таких, как ты. У меня нет знакомых, которые так рассуждают. Если бы повстречал, то и жизнь моя могла сложиться иначе.

– Не нужно винить других. Если ты стал хорошим человеком – это всецело твоя заслуга. Если жизнь не сложилась, то это тоже твоя вина.

– Ты согласна встретиться со мной еще раз? Ну, прошу тебя! Я хочу встретиться прямо сегодня!

– Если я сейчас скажу «да», то так и дальше пойдет. А у меня имеется работа, которую я обязана выполнить. Я не могу отлучаться из дому каждый день.

– Обычно женщины сами за мной бегают, а вот теперь мне приходится бегать за тобой.

Юкико помолчала, не зная, что и ответить, а потому спросила:

– Вы ведь тоже загружены работой, так?

– Да.

– Ну, тогда до свидания.

– Нет, давай встретимся.

– До свидания!

Хватит пожалуй, думала Юкико. Такие сомнительные встречи – сколько их в этом мире?

Томоко вернулась на следующий день.

– Юки-тян, ты куда ходила позавчера? – спросила она. – Тебя весь день не было дома.

Младшая сестра всегда отличалась непосредственностью в проявлениях эмоций. Вот и теперь в ее голосе уже звучали нотки строгого допроса.

– Я выходила ненадолго. А ты звонила?

– Ну да, я хотела, чтобы ты поискала для меня в телефонной книжке один номер. Звонила-звонила, а тебя все не было.

– Я вернулась после двух…

– После двух мне было уже не нужно. Я обошлась. А с кем ты ходила?

– С Уно-сан. Он уже приходил к нам за семенами вьюнков. Говорит, занимается продажей удобрений.

– Где он живет? Тебе дали визитную карточку?

Юкико не решилась сказать, что не знает ни адреса, ни номера телефона.

– Свою служебную визитку он мне не дал. Он приходил за семенами вьюнков, а в тот день был свободен и в благодарность пригласил меня поехать куда-нибудь.

Уно, разумеется, и словом не обмолвился о какой-то там благодарности. Юкико-то знала, что подобных чувств за ним и в помине не водилось.

– Значит, говоришь, занимается торговлей… С такими типами нужно быть поосторожней.

– Да знаю я, знаю.

– И никакой он, может, не агент по продажам. Обманывает, чтобы втереться в доверие.

– Да, конечно.

Нет, Юкико вовсе не обольщалась на счет Уно. Она уже поняла, что Уно человек, мягко говоря, безответственный.

– Послушай, Юки-тян, вчера наш фотограф рассказывал, что видел тебя в ресторане с каким-то типом.

– Неужели…

Юкико совершенно не помнила, кто сидел рядом с ними в «Аромате небес».

– А откуда ваш фотограф меня знает?

– Однажды мы с тобой ехали до Синагавы, помнишь? На станции к нам подошел высокий молодой человек с вьющимися волосами. Это и был Асакава, наш фотограф.

Да, действительно, был такой эпизод, года два назад. Сестра, помнится, познакомила их. А теперь, выходит, этот Асакава приехал поснимать западное побережье полуострова Миура, зашел перекусить в «Аромат небес», увидел Юкико и рассказал об этом Томоко.

– У тебя прекрасные информаторы! Когда новости доходят через несколько дней, это еще можно понять, но чтобы на следующийдень… Потрясающе! Выходит, что слухи, как и дурная слава, опережают человека.

– А как ты думала? Ведь я работаю в средствах массовой информации! – гордо изрекла Томоко.

– Вряд ли я еще увижу этого человека, – произнесла Юкико заведомую ложь. – Я и адреса его не знаю, и вообще не хочу с ним встречаться.

– Ну, если так, – хорошо.

Томоко вновь обрела душевный покой.

глава 3. Выродок на крыше

Магазин «Уно Сэйка» находился в оживленном квартале Йокосуки. Двухэтажное здание из блочных панелей выходило на угол. Справа примыкала посудная лавочка – керамика, фаянс и фарфор, а слева помещалась отделенная узкой полоской земли кондитерская под названием «Молодая листва», где продавали японские сладости.

Изначально на плоской крыше не было ничего, но потом там надстроили маленькую, в шесть татами,[15]15
  Татами – соломенный мат стандартного размера, чуть больше 1,5 кв. м, служащий для настилки полов.


[Закрыть] мансарду. Ее выставили на продажу как «тихое место для занятий абитуриентам вузов». Конечно, ни туалет, ни умывальник изначально не предусматривались.

Фудзио Уно, обретя после развода эту маленькую комнатушку, коротал там почти все свое время. Сначала он уверял, что ему достаточно одних стен, но, естественно, стенами дело не ограничилось. Вскоре он притащил туда керосиновую печку. Когда наступило лето, он снова принялся ныть, и родители разрешили поставить кондиционер, но под раскаленной крышей все равно было настоящее пекло.

Летом Фудзио бесцельно шлялся по окрестностям, выжидая, когда зайдет солнце. Чтобы не попадаться на глаза соседям, он убивал время в Курихаме или Оппаме, слоняясь по кинотеатрам и залам с игральными автоматами. Изредка он помогал родителям в магазине, но это ему быстро надоедало, и Фудзио удалялся в мансарду, где спал, смотрел телевизор или листал порнографические журналы. Ни родители, ни муж старшей сестры на него уже и не рассчитывали.

Закончив разговор с Юкико Хатой, Фудзио широко зевнул. Вообще-то, знакомясь с женщинами, он обычно назывался вымышленным именем. Но на сей раз почему-то сказал настоящее. А вот с возрастом он присочинил. На самом деле Фудзио было тридцать два, а не тридцать пять. Некоторым женщинам нравятся молодые мужчины, но Юкико была не из таких, Фудзио это сразу понял. Сверхъестественное чутье на женщин ни разу его не подводило.

Юкико, в общем-то, серая мышка, размышлял Фудзио. Сразу видно, что не молода. Правда, у нее тонкая и красивая кожа. Однако Фудзио предпочитал молодых. Максимум двадцать пять лет, а лучше не старше двадцати.

В тот день он, кстати, вовсе не рвался встречаться с Юкико и вести долгие беседы. Вот отправиться в отель – это другое дело. А что наплел, будто бы мечтает встретиться с ней прямо сейчас – так то исключительно ради красного словца. К тому же Фудзио не знал, как убить сегодня время.

Мужа его старшей сестры Ясуко звали Сабуро Морита, он был компаньоном отца и безвылазно торчал в магазине. Они с Ясуко купили хорошую квартиру в пяти минутах ходьбы от магазина и теперь выплачивали ссуду. У них было две дочери – десять и шесть лет.

Сабуро и Фудзио грызлись, как кошка с собакой. Безответственному лодырю Фудзио родители выплачивали ежемесячное пособие. Выходили вполне приличные деньги, поэтому Сабуро сначала возмущался, а когда увидел, что в семье жены его и слушать не желают, вообще перестал здороваться с Фудзио, сталкиваясь в магазине нос к носу. По этой причине Фудзио старался не вылезать из своей берлоги.

Фудзио набросил на плечи куртку, валявшуюся на татами, и собрался на прогулку. Он еще не знал, куда податься. Его бесила сама мысль, что внизу, прямо под ним, сидит ненавистный Сабуро.

С утра снова дул западный ветер. День был солнечный, но тем пронзительней был зимний холод.

Он никому не сказал, что уходит, однако Сабуро, вероятно, услышал, как Фудзио спускается по лестнице. Во всяком случае до Фудзио донесся голос шурина, обращавшегося к матери Фудзио – Яэко:

– Матушка! – Яэко сидела в столовой, помещавшейся в глубине дома. – Фудзио, кажется, ушел. Пойду проверю, выключил ли он печку!

Фудзио почувствовал, как игла гнева пронзает его душу. Машина стояла на узкой полоске земли за магазином. Он уже направился было туда, но остановился, борясь с острым желанием вернуться и задать хорошую трепку Сабуро. Однако, предвидя реакцию матери, взял себя в руки и сделал вид, что ничего не слышал.

Собственно, что случилось? Сабуро нахально заявил, что хочет проверить, выключил ли Фудзио печку. Фудзио уже несколько раз уходил, оставив ее зажженной, и Сабуро был убежден, что когда-нибудь из-за этого непременно случится пожар. Расхлябанность Фудзио действовала ему на нервы. И в самом деле, Фудзио уже дважды случалось подпалить одежду, лежавшую рядом с печкой.

Раньше, когда ветер немного стихал, Фудзио уходил на прогулку, но в последнее время ему надоело ходить пешком. Ему было невыносимо сталкиваться с людьми. Проходя мимо знакомых, он даже не раскланивался. Соседи относились к нему соответствующе, полагая, что он рыщет здесь неспроста, – вынюхивает что-то… Все соседи были заклятыми врагами.

Лишь забравшись в свой небольшой автомобиль «Эсперанса», он, наконец, мог погрузиться в покой собственного мирка. В этом замкнутом пространстве никто его не осуждал, никто не сдерживал его порывов. Прежде, когда ему приходилось чаще бывать на людях, он страдал от отвращения. «Человек – существо одинокое», – Фудзио очень нравилась эта фраза. Он ненавидел даже спортивные состязания, когда нужно было вместе с другими бегать с мячом. Но когда он бежал один, то старался изо всех сил. Мать Яэко всячески поощряла индивидуализм сына:

– У Фут-тяна независимый дух. Он не надеется на других, он любит действовать в одиночку, и это превосходно!

В результате после окончания школы высшей ступени Фудзио сменил множество занятий, но поскольку везде приходилось общаться с людьми, он нигде не задерживался надолго. После школы он поступил на работу в крошечную гостиницу, посчитав, что это все-таки лучше, чем овощная лавка отца.

Он уволился через три месяца. Куда его только ни прибивало потом – в закусочную, где подавали суси,[16]16
  Суси – рисовые колобки с положенными на них кусочками рыбы.


[Закрыть] в бюро ритуальных услуг, на стройку, где он был разнорабочим… Фудзио поработал барменом, помощником в магазине сельхозтоваров… Лишь на последнем месте он продержался целых полгода, ухаживая за саженцами в питомнике. Однако наступила зима – и он снова уволился.

Выводя машину, Фудзио перехватил пристальный взгляд хозяйки кондитерской. Старая карга пялилась на него из окна кухни.

Эта тварь все время следит за ним. И всегда распускает слухи, которые вредят его репутации. При этой мысли Фудзио захотелось перейти дорожку, вломиться в дом и угостить тумаком эту чертову ведьму. Но еще сильнее было сейчас желание немедленно убраться подальше от «отчего» дома, – а потому он заставил себя отвести глаза.

«У меня нет семьи, где можно отогреться душой», – думал Фудзио. Взять хотя бы мужа старшей сестры… Это чужак. От него слова доброго не дождешься. Прежде Сабуро работал на оптовом рынке. Не женись он на Ясуко, так и остался бы простым работягой.

Когда Фудзио возвращался домой с работы, мать всегда говорила отцу и Сабуро, на лице которого читалось явное осуждение:

– Фудзио следует работать в магазине, а не болтаться на стороне. У нас же есть свое дело, вот пусть он и трудится тут.

Фудзио был согласен с ней. Однако теперь ему уже не хотелось вникать в проблемы семейной торговли, поскольку Сабуро все равно гнул свое. Сабуро – человек без фантазии, с его тупостью можно все десять лет делать одно и то же изо дня в день. К тому же он – жуткий эгоист, всегда винит других, а себя оправдывает. Фудзио злило каждое его слово. Однако отец из любви к дочери уже сейчас сделал зятя фактическим управляющим в магазине.

Фудзио вывел машину, с болезненной остротой ощущая затылком взгляд хозяйки кондитерской. Он торопился уехать, пока его не остановили Сабуро или мать, а потому даже не посмотрел по сторонам, выруливая на улицу. Из-за чего едва не наехал на детскую коляску, которую беспечно катила молодая мамаша.

Однако обошлось, поэтому Фудзио преспокойно свернул из Проулка на главную дорогу и, снизив скорость, сосредоточился на Процессе вождения. Попутно он высматривал себе подружку на сегодняшний вечер.

Как-то раз Сабуро, будучи в хорошем расположении духа, пересказывал телепередачу, которую видел накануне. О том, как птицы распознают предметы. Мол, мир, который видят птицы, монохромен, а цвет они воспринимают только у тех предметов, которые годятся им в пищу. Фрукты для них сплошь оранжевого цвета.

Фудзио слушал его молча, удивляясь, сколь сильно он похож на этих самых птиц. Как правило, люди казались ему монохромными и не интересными. Однако из этой унылой массы Фудзио безошибочно выделял отдельных особей с яркой окраской. Это были молодые женщины.

Если выразиться более откровенно, женщины, у которых под одеждой и привлекательной внешностью скрывались гениталии. Иными словами, не женщины, а ходячие гениталии. И они посылали миру сигналы посредством своей ярко окрашенной, привлекательной оболочки – словно фрукты, притягивавшие к себе птиц.

Минут тридцать Фудзио неторопливо ехал вдоль тротуара. Он выискивал добычу. Может, вон та?… Но девушка внезапно свернула в переулок, и шанс был упущен. Тем не менее, Фудзио уже чувствовал азарт охотника, который он называл «взглядом птицы».

Ага, вот появилась новая яркая оболочка – девушка с длинными волосами, стянутыми на затылке в «конский хвост». Фудзио сбросил скорость и попытался завязать разговор:

– Вы не скажете, где тут библиотека Курихама?

Он всегда изобретал благовидный предлог, чтобы начать беседу, и чутье ни разу не подвело его. Он знал, с какой стороны «подъехать», исходя из ситуации и обстоятельств.

– Как бы вам объяснить…

Со спины ему показалось, что девушка совсем юная. Но при ближайшем рассмотрении Фудзио понял, что девице уже за двадцать – может быть, двадцать три. У нее было смуглое лицо, нос с горбинкой, тяжелые веки и четкие, эффектные черты лица.

– Надо проехать еще немного вперед… А потом надо… В общем, надо свернуть на светофоре, но вот на каком, не помню…

– Может, покажете, где? А потом я провожу вас домой… Не возражаете?

– Хорошо!

Считай, на пятьдесят процентов дело сделано!

Фудзио лениво потянулся и нажал на блокиратор дверцы. Девушка в голубом пальто легко впорхнула в автомобиль. Когда она устраивалась на сиденье, ее короткая юбка задралась, мелькнуло нижнее белье.

– Библиотека – ужасно скучное место, зачем вам туда? – хихикнула она.

– Скучное, говоришь? – Фудзио изобразил сильную заинтересованность. Он продолжал сидеть, не трогаясь с места.

– Книгу можно купить, если любишь читать. Не разоришься.

– Конечно, можно.

– Не поверю, чтобы у вас не было денег на книжку или журнал.

– Ну, не могу сказать, что совсем нет… Хотя я не работаю.

– Уволили?

– Нелады со здоровьем. Нигде не берут. В школьные годы были проблемы с почками, но это, в общем, прошло, а вот сейчас астма замучила. Пришлось бросить университет. Так и не доучился.