Текст книги "Синева небес"

Автор книги: Соно Аяко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

В тот день Масаёси Хара, едва войдя в заросли, сразу же обратил внимание на странный предмет. Сначала он подумал, что кто-то выбросил в чаще матрац или сверток со старой одеждой. По размерам лежавший в зарослях предмет больше походил на свернутый небольшой матрац, на который зачем-то накинули кимоно для занятий дзюдо.

Размышляя о том, как этот сверток оказался именно на его участке, Масаёси подошел ближе. Тут он почувствовал, что у него холодеют руки и ноги. Но онемели не только конечности: у него отнялся язык. Если бы он закричал, его услышала бы находившаяся неподалеку жена, но позвать ее не достало сил.

Перевернув сверток, он увидел труп ребенка. Одетый в джинсы мальчик лежал, свернувшись калачиком, поэтому в первый момент Масаёси увидел лишь спину, обтянутую свитером, вот и принял его за сверток.

Масаёси не мог смотреть без содрогания на пожелтевшее, отекшее лицо ребенка. Теперь у него перехватило горло. Масаёси, словно пловец, раздвигая стебли бамбука, вырвался из зарослей. Бежать не было сил. Добравшись до жены на ватных ногах, он смог только хрипло произнести два слова:

– Там мертвец.

– Где? – спросила жена, но Масаёси лишь махнул рукой в сторону зарослей.

Это было практически все, что ему запомнилось.

Жена оказалась более хладнокровной. Она велела ему сесть в машину, а повела машину сама.

Размышляя позднее о случившемся, Масаёси очень удивлялся тому, что сам он был просто не в состоянии сесть за руль. У них с женой существовал договор, что на поле и обратно машину ведет он. Тем не менее он понимал, что в тот день он не должен был делать этого. Если бы он сел за руль сам, они бы наверняка оказались в кювете.

Когда супруги добрались до деревни, жена остановила машину у первого дома. Здесь жил двоюродный брат Масаёси – Мандзо. Молодые, недавно сыграв свадьбу, каждый день вместе трудились в поле, поэтому дома сидела одна девяностодвухлетняя бабушка.

Не отошедший от шока Масаёси Хара едва разобрал, что говорит жена, звонившая в полицию:

– Бамбуковая рощица, прямо на склоне холма, где стоит статуя святого Дзидзо,[44]44
  Дзидзо – буддийское Божество – покровитель детей и путников.


[Закрыть] – кричала она в телефонную трубку.

Масаёси не мог сказать, сколько статуй Дзидзо на всем полуострове Миуре, он даже не знал, сколько их в ближайшей округе. Даже если водитель патрульной машины отлично знает эту местность, он все равно не сможет определить, к какому именно холму со статуей святого Дзидзо ему ехать. Поняв, что, если следовать объяснениям его жены, то до бамбуковых зарослей на его участке никто никогда не доберется, он отобрал у жены телефонную трубку и объяснил полицейским, как доехать до нужного места.

Голос дежурного, принявшего звонок по номеру 110, был такой невозмутимый, что Масаёси изумился. Полицейского интересовали детали – положение тела, примерный возраст ребенка, его одежда, но Масаёси смог вспомнить только то, что мальчик одет в джинсы, а какого цвета куртка и что на нем за ботинки – этого он сказать не сумел.

– В любом случае, это ребенок! Школьник! Прошу, приезжайте быстрее!

Супруги Хара, не дождавшись ответа, покинули старушку, не выказавшую никакого волнения, и вернулись на место преступления.

Уже через несколько минут на вершине холма стояло десять патрульных и обычных полицейских автомобилей. В течение последующего часа число полицейских в форме и в штатском приблизилось к сотне. Они обтянули участок специальной оградительной лентой, основательно потоптав при этом капусту. Сюда прибыли не только местные сотрудники из отдела уголовного розыска полицейского управления Миуры, но и работники префектурального управления, начиная с отряда оперативников из уголовного розыска и кончая группой экспертов-криминалистов.

Вскоре подоспели и машины с корреспондентами, украшенные развевающимися флажками. Но это было еще не все – над участком с громким жужжанием летал вертолет, с которого велась съемка.

Однако Фудзио, сидевший в комнате для допросов полицейского управления Миуры, ни о чем даже не подозревал.

– Господин полицейский, когда вы закончите? – спросил Фудзио. – Я тут пообещал заехать к одной женщине.

– Если вы все расскажете, закончим быстро.

В это же время криминалисты из отдела дорожно-транспортных происшествий полицейского управления Миуры обнаружили в машине Фудзио несколько весьма интересных вещей.

Прежде всего они обратили внимание на отломанное зеркало заднего вида, валявшееся на пассажирском сиденье. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, они бы его не заметили, но сейчас нужно было выяснить причину поломки.

Также они обнаружили прилипшие под передним пассажирским сиденьем комочки жевательной резинки. Несомненно, что кто-то, сидевший на этом месте, незаметно прилепил туда жвачку, и поэтому была надежда, что на ней и вокруг нее остались отпечатки пальцев.

К тому же на сиденье было обнаружено несколько рыжеватых мягких волос. Эксперты поначалу не увидели их, потому что они не выделялись на фоне темно-серой отделки.

Затем следователи открыли багажник, где обнаружилась саперная лопатка. Она казалась чистой, словно ее специально вымыли, но на желобке осталась земля.

Круглолицый полицейский время от времени выходил из комнаты для допросов, но, возвращаясь к Фудзио, не проявлял никаких эмоций. В кабинете же начальника полицейского управления Миуры уже начали разрабатывать связь между делом об убийстве мальчика и машиной, стоявшей во внутреннем дворе полицейского управления.

Во-первых, существовали свидетельские показания, из которых явствовало, что в то самое время, когда Кэн должен был возвращаться с занятий, рядом со зданием частных курсов находилась белая машина, номер которой заканчивался цифрами «74». Машина Фудзио Уно, стоявшая сейчас на заднем дворец полицейского управления, была белоснежной, и ее номер заканчивался на те же самые цифры – «74».

Во-вторых, место дорожного происшествия, откуда Фудзио Уно сбежал после столкновения с велосипедистом, располагалось всего в нескольких километрах от места убийства, то есть в нескольких минутах езды. Конечно, непосредственная связь между Фудзио Уно и гибелью мальчика еще не обсуждалась прямо, да и Фудзио Уно продолжал отрицать, что он сбежал с места аварии. Но факты – вещь упрямая.

До полудня в полицейском управлении Миуры решался вопрос о задержании Фудзио Уно за нарушение правил дорожного движения и халатность, приведшую к телесным повреждениям велосипедиста. В кабинете начальника управления появился глава отдела дорожно-транспортных происшествий и предложил в случае побега Фудзио Уно организовать погоню, на что от начальника управления услышал: «Он не должен сбежать!»

Пока ордер на арест Фудзио не был еще выписан, круглолицему полицейскому приходилось тянуть время; однако при этом он должен был вести разговор так, чтобы Фудзио не заподозрил неладное.

После полудня круглолицый продолжил допрос:

– Итак, пожалуйста, еще раз поподробнее расскажите о вашем вчерашнем маршруте, – сказал он деланно равнодушным тоном.

– Я уже рассказывал. Я – поэт, летаю, как ветер, куда только

вздумается.

– Было бы хорошо, если бы вы хотя бы в общих чертах вспомнили, где вчера ездили.

– Ну, вы и зануда! Я не люблю людей, поэтому мало с ними общаюсь. В магазины не хожу. Напитки покупаю в торговых автоматах.

– Вы покупали напитки? – круглолицый ухватился за последнюю фразу Фудзио.

– Да, покупал. На побережье у Садзимы, не помню, как называется то место. Там еще в магазине такая странная старушка торгует. Я там сок купил. В магазин не заходил. У входа есть автомат с напитками. Что это за магазин, понятия не имею. Знаю только, что там торгует бабуля, и на улице все время крутится собака, которую я терпеть не могу.

– Что за собака?

– Я в породах не разбираюсь. Похожа на бронзовую собаку памятника Сайго.[45]45
  Сайго Такамори (1827–1877) – выдающийся политический деятель эпохи Мэйдзи (1868–1912). Бронзовая статуя Сайго установлена в парке Уэно в г. Токио в 1898 г.


[Закрыть] Кажется, какая-то помесь с доберманом. Она вечно путается под ногами. Это же нарушение всех правил. Пусть полиция на это обратит внимание.

Фудзио говорил об этом вполне уверенно, поскольку во время своих поездок туда всегда видел одну и ту же картину.

– Так где находится этот магазин? Нарисуйте, пожалуйста, схему.

Круглолицый полицейский придвинул к Фудзио листок бумаги.

– А что вы делали в Митохаме? – Круглолицый знал, что времени у него достаточно, поэтому не торопился. Фудзио же начинал нервничать.

– Ничего я там не делал! Остановил машину на побережье у обочины и пошел бродить по пляжу, – отвечая на вопрос, Фудзио отметил, как медленно полицейский заполняет протокол допроса, и подумал, что тот явно хочет затянуть дознание до конца рабочего дня. Если отпустить Фудзио слишком быстро, то на круглолицего навесят что-то еще, а так он может хоть целый день заполнять один-единственный протокол.

– Никого там не видели?

– Перед тем как пойти на пляж, видел одну женщину. Она, правда, была в рабочей одежде, на голове крестьянская шляпа, поэтому я так и не понял, молодая она или нет, хорошенькая или дурнушка.

– А какое вчера было море?

– Море?

– Ну, были волны или отлив?

– Не знаю, разве вчера были какие-то особые волны? Молодые родители отпускали детей резвиться на мокром песке после отлива.

На побережье такой пейзаж был обычной картиной: Фудзио тщательно обдумывал свои слова.

– А куда вы отправились потом?

– Я пошел бродить по дюнам, где-то там прилег и задремал.

– На пляже?

– Нет. В стороне от взморья есть дюны. Вы не знаете? Там и валуны есть такие, пористые, словно пемза, их поверхность похожа на кипящую воду. Там люди часто ставят палатки. Правда, этого делать нельзя, но когда погода хорошая, туда приезжает много народу. За этим полиция тоже должна следить. Они ведь сорят, бросают объедки. Там постоянно должна дежурить патрульная машина, следить за отдыхающими.

– Вчера были отдыхающие?

– Не припомню.

– А где это? Если вы нарисуете схему, это нам очень поможет.

– Ладно. С полицией надо сотрудничать.

Фудзио начал рисовать на листке бумаги схему пляжа, а полицейский время от времени переспрашивал, как бы поощряя его: «Это Деревня? Вы отсюда повернули к побережью?» или «А где именно в Дюнах вы задремали?»

– Ничего-то вы в округе не знаете, – сказал Фудзио.

– Пляжей здесь много, – флегматично ответил полицейский.

– А ваш патруль разве на побережье не заезжает?

– Иногда заезжаем, иногда едем только по дорогам.

– На побережье надо заезжать. Там больше всяких проблем, чем на пляжах.

– Каких проблем?

– На пляже труп можно закопать, а на побережье его легко спрятать.

Через мгновение Фудзио пожалел о сказанном: лучше было бы не произносить слово «труп». Но поскольку сам он трупы на пляже никогда не закапывал, то эта тема в разговоре с полицейским ему показалась вполне безопасной.

– Вам что, приходилось закапывать на пляже трупы?

– Шутите? Дело не в том, что мне приходилось или не приходилось… Когда-то недалеко от Дзуси было что-то подобное. Не припоминаете?

– А потом куда вы отправились?

– Потом? Домой вернулся.

– Какой дорогой?

– Я же вам сказал. Петлял по дорогам между полей. Но Хикихаси не проезжал, а проехал со стороны станции Мисакигути.

– В котором часу это было?

– Господин полицейский, извините, конечно, но в отличие от вас мы, поэты, на часы не смотрим. Когда я обращаю внимание на время, то могу только сказать примерно так: «Ночь таяла, и гасли звезды».

– Значит, звезды?

– Да, звезды, а что?

– Вы о них, как о живых, говорите?

– Этот вопрос свидетельствует о вашей необразованности. Думаю, в наше время даже полицейские должны читать книги, хоть иногда.

– Ну, как бы там ни было, по пути домой вы все же столкнулись с велосипедом?

– Не знаю.

– Мне кажется, что вы не можете не знать. И пострадавший, и свидетель видели номер вашей машины. Если машина с чем-то сталкивается, водитель должен это почувствовать.

– Да не знаю я! Ну и упорный же вы человек! Этот велосипедист что, сильно пострадал?

– Медицинское обследование еще не закончено. Ему сделали рентген, но компьютерной томограммы еще нет, а это очень важное обследование.

– Так ему что, деньги, что ли, нужны? Поэтому он на меня такое наговаривает? Если он бедный и расходы ему не по карману, я мог бы немного помочь ему, дать на лечение. Хотя я и не виноват, но сочувствую.

– Дело не в деньгах. Мы просто хотим прояснить обстоятельства этого происшествия. Итак, вы проезжали поблизости от места происшествия.

– Да, проезжал. Когда возвращался, я сначала поехал по дороге на восток, а потом, если бы не повернул на север, то до дома бы не добрался.

– И вы все это время были в машине один? Вы весь день ездили в одиночестве? – поинтересовался круглолицый полицейский, и Фудзио почувствовал легкое дыхание смертельной опасности.

– Да, один. Когда сочиняешь стихи, компания не нужна.

– Никого не подвозили?

– Никого. Посадишь в машину женщину – и можно забыть про стихи, – деланно рассмеялся Фудзио.

– А если это не женщина? Больше вы никого не подвозили? Ребенка, например…

– Ребенка? – На лице Фудзио отразился испуг. – У нас дома нет детей.

– Это неважно. Я имею в виду любого ребенка. Никого не подбирали на улице?

– Если уж кого-то подбирать, то я предпочитаю женщин, – рассмеялся Фудзио.

– Вы жевательную резинку жуете?

– Сейчас?

– Нет, вы не поняли. Я спрашиваю: любите жевательную резинку?

– Нет, жвачку я не жую. Этим мальчишки увлекаются.

– А вы не подвозили никого, кто жевал жевательную резинку?

– Жевательную резинку? – У Фудзио закружилась голова, и перед глазами поплыли женские лица.

– Не помню. Может, когда-то и подвозил кого, но я на это не обращал внимания.

– Кого вы подвозили в последнее время?

– В последнее время? Ну, не знаю… Кого же я подвозил?…

– Хорошо бы вспомнить. Вы примерно помните, кого подвозили в последний месяц?

Фудзио этот вопрос испугал. Он лихорадочно соображал, что сказать, – так, чтобы слишком не тянуть время.

– Ну, мать подвозил. Потом зятя. Племянниц. Однажды подвез до большой дороги женщину. Она заблудилась. Довез ее до автобусной остановки километрах в двух. Потом ту женщину, которой я звонил с вашего телефона…

– Она ваша любовница?

Фудзио молчал.

– Вы возите с собой лопату?

– А, это… – Фудзио рассмеялся.

– Зачем она вам нужна?

– На самом деле она мне не нужна, я просто делаю вид, что нужна.

– В смысле?

– У меня есть знакомый. Ему довелось побывать в пустыне Сахара. Конечно, он не в ралли Париж – Дакар участвовал, но все же…Так вот, когда я слушал его хвастовство о разных там испытаниях, мне все это так нравилось, что я тоже решил возить в своей машине лопату.

– А что это за знакомый? – Круглолицый полицейский не спешил, но к чему он вел разговор, Фудзио не мог понять.

– Я его даже не знаю. Просто часто встречался с ним в сауне, а имени не спросил.

– В какой сауне?

– Напротив станции в Йокосуке, сауна «Оазис». Вы там не бывали?

– У меня нет времени посещать подобные места, – с сожалением произнес круглолицый, но в его словах не было желания польстить Фудзио. – Вы часто ходите в сауну?

– Я бы хотел там бывать почаще, такой уж я избалованный. Там бывают люди, с которыми хочется поговорить. А бывают отталкивающие типы. Но мне не нравится, что некоторые туда ходят, чтобы похвастаться своими подвигами.

– Когда вы ходили туда в последний раз?

– Я такие вещи не записываю в ежедневник, – Фудзио пытался прикинуться дурачком.

– Вы ведете ежедневник?

– Нет. Такими глупостями не занимаюсь.

– Ну, а вспомнить не можете, когда последний раз были в той сауне?

– Где-то полгода назад. Кому другому я бы сказал, а вот вам поостерегусь. Вы же полицейский, если что-то не так скажу, мне же потом боком выйдет.

– Тогда вы и беседовали с человеком, который бывал в Сахаре?

– Да. Он там, похоже, постоянный клиент. В сауне, то бишь. Любит красивую жизнь.

– У вас в машине саперная лопатка. Вы ею пользуетесь?

– Да, однажды довелось.

– Где? Дома?

– У моего дома и земли-то нет. Другу помогал. Он цветы любит разводить.

– Что за друг?

– Не скажу, – сказал Фудзио тоном упрямого ребенка. Он солгал. Да и кроме Юкико, у него не было знакомых, что любили цветы. – Все, что связано с этим человеком, полиции не касается.

– Я еще раз спрашиваю: когда вы проезжали перекресток Такады, вы не почувствовали удара по машине? Подумайте хорошенько.

– Нет, не почувствовал. Сколько можно повторять? Если вы хотите услышать другое, напишите, что вам нужно. Меня это не волнует. У меня есть страховка. Она покроет расходы на лечение вашего велосипедиста. Я согласен заплатить ему из страховки. Можете так и записать в протоколе, если вас это устраивает.

– Речь не о деньгах, – сказал круглолицый полицейский со странной настойчивостью. – Так дело не пойдет.

– А как пойдет?

– Вы будете сидеть здесь, пока не скажете правду.

– Имейте совесть! Вы тратите чужое время! Что вы себе позволяете?! – Фудзио распалялся все сильнее.

– Это вы тянете время! Расскажите правду – и мы вас отпустим тотчас же!

Тут в комнату вошел еще один полицейский и положил перед круглолицым какие-то бумаги. Но Фудзио в запальчивости не обратил на это особого внимания.

– Я еду домой, – сказал он. – Мне надоело отвечать на одни и те же вопросы. А вы можете думать, что вам угодно.

Фудзио встал со стула, но выйти из комнаты ему не удалось. Принесший бумаги полицейский в ту же секунду оказался рядом с Фудзио, загородив ему путь из тесной комнаты.

– Вы никуда не уйдете. Есть ордер на ваш арест, – сказал круглолицый.

– Ордер на арест?

Кровь прилила к голове Фудзио, вскипела в сосудах. Он почувствовал, как у него резко поднимается давление.

– Вот, прочтите, – круглолицый положил перед Фудзио бумагу. Тот схватил ее и, не читая, разорвал на клочки. Круглолицый ивторой полицейский попытались перехватить Фудзио, но не успели – он оказался проворнее.

– На каком основании?!

– Вам лучше не совершать подобных действий, – медленно проговорил круглолицый, собирая обрывки растерзанного документа. – Это официальная бумага, и, уничтожая ее, вы совершаете противоправный поступок, за это полагается тюремное заключение с исправительными работами от трех месяцев до семи лет.

Разложив клочки ордера на столе, круглолицый соединил их и прочел вслух.

Фудзио слушал его, сидя боком к столу, на губах блуждала слабая улыбка, но от охватившего его гнева на висках вздулись жилы. Обвинения в нарушении правил дорожного движения и халатности, повлекших телесные повреждения велосипедиста, и побег с места происшествия. Это звучало для Фудзио словно монолог какого-то робота, говорившего механическим голосом.

Он был похож на загнанного зверя, попавшего в капкан. Этот тип позволил ему воспользоваться телефоном. Он прекрасно знал, что Фудзио обещал заехать после допроса к какой-то женщине, а в это самое время готовил его арест.

– Можно мне позвонить? – хриплым голосом спросил Фудзио.

– Зачем? Чтобы вызвать адвоката?

Только теперь Фудзио вспомнил, что можно вызвать адвоката.

– Нет. Я пообещал встретиться кое с кем, мне надо отменить встречу.

– Личные звонки не дозволены. Ваших родных об аресте известит полиция.

глава 17. Утренние беседы

Юкико Хата помчалась в прихожую, как только услышала трель звонка. Она словно иголками впивалась в душу. Юкико посмотрела на часы – без десяти минут семь утра.

Юкико с ужасом думала, что звонок в дверь в такой час означает одно – пришло известие о внезапной болезни матери. Томоко, вернувшаяся вчера поздно ночью, еще, должно быть, спала в своей комнате.

– Кто там? – из предосторожности спросила Юкико, прежде чем отворить, и успела подумать: хорошо, что успела одеться.

– Извините, что беспокою в столь ранний час. Моя фамилия Хигаки, я из полицейского управления Миуры.

Юкико усомнилась было, что ранний гость и впрямь полицейский. Но в голосе мужчины слышалось нечто такое, что она послушно открыла дверь.

– Извините, что столь рано… Вы Юкико Хата? Мне нужно задать вам несколько вопросов, – полицейский достал из кармана удостоверение. Юкико отстраненно следила за его движениями, ощущая себя героиней какого-то кинофильма.

– На пороге разговаривать неудобно, заходите в дом, – предложила она.

– А можно?

– Пожалуйста.

Она вчера прибралась в гостиной, так что можно было проводить худа гостя.

– Что за дело? – спросила она, присаживаясь на диван.

– Вчера к вам должен был приехать некий Фудзио Уно…

– Да, но он так и не появился.

– Но он пообещал вам, что заедет проведать?

– Да, он мне звонил.

– В каком часу?

– Вчера… Точно не помню, кажется, где-то около полудня.

– И что он сказал?

Юкико пристально посмотрела на собеседника:

– Не понимаю, почему вы меня спрашиваете об этом человеке. Я все-таки не вижу оснований…

– Извините. Этот человек арестован, поскольку подозревается в причастности к дорожно-транспортному происшествию. И мне нужно опросить всех, кто имеет отношение к этому делу.

– Дорожно-транспортное происшествие? Кто-то погиб?

– Нет, но медицинское обследование еще не закончено. Кажется, у пострадавшего трещина кости руки, но травма не тяжелая.

– Разве за такое сажают под арест?

– Нет, но виновник аварии все отрицал. А пострадавший и свидетель запомнили номер его машины, – несколько смущенно сказал полицейский. – С какого времени вы встречаетесь с господином Уно?

Юкико хотела открыть рот, но тут раздался голос Томоко:

– Юки-тян!

По интонации сестры было понятно, что она услышала голос постороннего человека.

– Извини, мне нужно кое-что тебе сказать перед уходом. Можно с тобой поговорить?

– Хорошо, сейчас подойду, – ответила Юкико и затем обернулись к полицейскому:

– Извините. Моя сестра работает в издательстве в Токио, а я смотрю за домом. Она что-то хочет мне сказать. Вы позволите мне отлучиться на пару минут?

– Да-да, конечно.

Томоко никогда не вставала в такую рань. Скорее всего, она поняла, что пришел не совсем обычный посетитель, и забеспокоилась.

Томоко все еще была в пижаме. Сидя за кухонным столом, она курила сигарету. Увидев Юкико, Томоко включила телевизор и, пощелкав кнопками пульта, нашла новостной канал Эн-Эйч-Кэй. «Сестра сделала это нарочно, для того чтобы гость не услышал их разговоpa», – догадалась Юкико и тут же испугалась, что это вызовет у полицейского подозрения. Она села на стул напротив Томоко.

– Кто это?

– Человек из полицейского управления Миуры.

– По какому делу? – это прозвучало так, будто Томоко уже знала, по какому делу пришел полицейский, и лишь просила сестру подтвердить ее подозрения.

– Он хочет расспросить меня о Фудзио Уно, этот человек часто бывал здесь…

– Тот торговец удобрениями?

– Да.

– Что он натворил?

– Какая-то авария. Но никто не погиб. И травмы, вроде, несерьезные.

– Непонятно, в чем дело. Я всегда говорила, что этот Уно – опасный тип, – почти прошептала Томоко. – Тебе лучше не говорить, что ты близко знала его, а то будут большие неприятности.

Юкико на мгновение задумалась:

– Мы не были в близких отношениях. И вообще я его не слишком хорошо знаю.

– Вот и ладно.

Сестры умолкли, словно бы ощутив возникший между ними барьер. Первой молчание нарушила Юкико:

– Спасибо тебе за заботу, но мне не нравится, когда мною манипулируют!

– Что ты имеешь в виду? – спросила Томоко, понизив голос.

В нем отчетливо слышалась неприязнь.

– Ты все знаешь, а притворяешься, будто бы ничего не слышала.

– Я не настолько глупа, чтобы утверждать то, что мне не известно доподлинно. С другой стороны, я часто делаю вид, будто не знаю чего-то, хотя прекрасно осведомлена, – парировала Томоко.

– Может быть, это правильно. Но так поступают только такие, как ты, Томо-тян. Люди, способные все тщательно анализировать. Если начну притворяться я, то обязательно выдам себя. Так что, прости мне мою наивность, – хотя Юкико старалась говорить спокойно, в ее словах чувствовался протест.

– Дело твое, Юки-тян, я тебе больше ни слова не скажу. Просто вспомни наш разговор, когда наживешь серьезные неприятности.

Предупредив кого-то, Томоко больше ни во что не вмешивалась. Это было ее кредо жизни. Юкико считала эту черту очень мудрой. Да, сестра знала жизнь. Она понимала, что судьба все равно не позволит решить что-либо за другого, заставить его мыслить и говорить так, как хочешь ты.

Юкико налила в чайник воды, поставила его на огонь и вернулась в гостиную.

– Извините.

– Это вы меня извините. Утром так много всяких хлопот, а я вам мешаю.

– Ничего. Сестра обычно так рано не встает. Но она редактор, поэтому, если много дел, уезжает, не выспавшись, – Юкико не сказала, что сегодня как раз такой случай, но фактически попыталась подвести полицейского к этой мысли.

– Я постараюсь закруглиться скорее, у меня к вам не так много вопросов.

– Пожалуйста. О чем вы хотели спросить?

– Когда и где вы познакомились с господином Уно?

– В прошлом году, когда зацвели вьюнки. Значит, летом.

– В то время цвели вьюнки?

– Да, он сказал, что вьюнки – красивые цветы. Он подошел, когда я сидела у изгороди.

– Он сказал, чем занимается?

– Он говорил, что продает удобрения.

– Его семья торгует овощами и фруктами. Он не говорил вам об этом?

– Обычно я не спрашиваю людей о таких вещах, – поколебавшись, ответила Юкико. – У меня нет причин выяснять, кто как живет и чем занимается. Если человек мне нравится, я могу с ним встречаться, если не нравится, то стараюсь держаться подальше.

– Господин Уно принадлежал к тем, кто вам нравится? – на какое-то мгновение Юкико показалось, что полицейского этот разговор интересует несколько больше, чем требуется для обычного выяснения обстоятельств.

Юкико задумалась.

– Я не понимаю, что вы подразумеваете под «нравиться» и «не нравиться», – сказала она, глядя полицейскому в лицо.

– Я не вкладываю в эти слова какого-то особого смысла. Ну, скажем так, он вам нравился как друг или как мужчина?

– Иногда мне казалось, что у него странный характер и он немного… опасен. В другие дни это был слабый человек, пытающийся угодить окружающим. А порой он выглядел неискренним, безалаберным и нерешительным.

– А когда именно?

Юкико поведала историю о том, как Фудзио, попросив у нее семена вьюнков, в тот же выбросил их в поле.

– И что же, вы обнаружили семена, но ничего не сказали?

– Сказала, но спустя много времени.

– И что он ответил?

– Точно не помню. Я и не ждала от него какого-то внятного объяснения. Человек вправе поступать так, как ему хочется. Пусть он неискренний, пусть он лживый. Это его дело. К тому же он сделал вид, будто раскаивается, поэтому я даже толком не запомнила, что он говорил.

– А почему вы думаете, что он делал вид, что раскаивается?

– Может, я заблуждаюсь…

– Почему вы думаете, что заблуждаетесь?

– Он еще раз попросил семена вьюнков. Сказал, что теперь-то намерен их посадить.

– И вы еще раз дали их Уно?

– Нет. Я поняла, что ему нет дела до вьюнков. Но даже если они не собирался сажать их, меня это не касается. Кстати, у меня вообще такой подход к жизни. Бывает, что человек действительно хочет что-то сделать, но не может, потому что нет времени. Но, скорее, я малодушна и боюсь обмана, вот и не жду от людей особой искренности, чтобы потом не разочаровываться.

В этот момент в дверь легонько постучали.

– Юки-тян, я сварила кофе, – раздался голос Томоко. – Прошу прощения, – сказала она, приоткрыв дверь и посмотрев на полицейского. Сейчас Томоко была идеальной младшей сестрой, порой способной на резкости, но прекрасно знающей правила приличия. Она уже переоделась, хотя волосы все еще были всклокочены, будто она только что вскочила с постели. На ее лице играла широкая улыбка.

– Спасибо, – сказала Юкико, принимая поднос.

– Я слышала вашу беседу и подумала, что кофе вам просто необходим, – Томоко, возможно, хотела сказать это шепотом, но все равно ее слова достигли ушей полицейского.

Отдав поднос, Томоко вышла из комнаты.

– Спасибо, – вдохнув кофейный аромат, полицейский стал менее напряженным. – Извините, что заставил вашу сестру хлопотать перед работой.

– Ничего, она тоже хотела выпить кофе, заодно и нам налила. Она всегда старается не забывать о других.

– Очень вкусный кофе. Что это за сорт? Я и в кафе буду заказывать такой же, – спросил полицейский, без стеснения накладывая себе сахар и наливая сливки.

– Я сортами не особенно интересуюсь. Сестра меня за это ругает, но я в кофе действительно не разбираюсь.

– Я должен спросить вас об одной вещи. Значит, Уно говорил, что ему нравятся вьюнки, но на самом деле они были ему совершенно безразличны?

– Да, мне так показалось.

– То есть это был просто предлог, чтобы познакомиться с вами?

– Может быть. Определенно сказать не могу. Во всяком случае, я поняла, что это пустые слова.

– А он проявлял интерес к другим растениям в вашем доме?

– Например?

– Например, разговаривал ли он с вами о каких-то растениях, сажал ли вместе с вами цветы?

– Помню, однажды он говорил что-то о лютиках.

– У вас в саду растут лютики?

– Нет, они росли в горшке. Он, кажется, сказал, что это интересные цветы.

– Значит, цветы вы с ним не сажали и не пропалывали?

– Нет, такого не было. Я не люблю заставлять людей делать вещи, которые им не нравятся.

– Госпожа Хата, а какие садовые инструменты вы обычно используете?

– Инструменты?

– Ну да, инструменты.

– Вы имеете в виду секатор? У меня их несколько штук. Одним я срезаю, другой предназначен для травы… У нас вообще-то газона нет, но иногда я фигурно подстригаю кусты азалии. Еще у меня есть Тяпка и эти, ну, как они называются?… Для рыхления почвы… У меня их раньше три штуки было.

– А лопаты есть?

– Да, но лопатой я редко пользуюсь, поэтому у меня только одна.

– А саперная лопатка есть?

– Саперная лопатка? А что это такое? Я о такой никогда не слышала.

– Так называют лопату, которой экипируют солдат. У нее черенок короткий, а железная часть заостренная, небольшого размера.

– Нет, таких вещей я в доме не держу.

– А вам никто не помогал в саду, копая такой лопатой?

– Нет. Я бы сразу заинтересовалась и спросила, как это называется.

– А вот Уно-сан говорит, что помогал вам в саду, – сказал полицейский.

– В моем саду? Нет, такого не было.

После этого Юкико надолго замолчала. Полицейскому это, видимо, показалось подозрительным.

– О чем вы задумались?

– Просто размышляла, зачем Уно-сан сказал неправду. У него, должно быть, имелась на это какая-то веская причина, но я все равно не способна этого понять.

– Не стоит задумываться о подобной ерунде. Люди часто лгут без всяких причин.

– Я это прекрасно знаю.

– Значит, в саду он вам не помогал…

– Я могу нанять помощника за деньги, но мне не придет в голову заставлять человека заниматься физическим трудом, если он не любит работать в саду.

– Спасибо за содействие. Вы нам очень помогли.

– Не за что, – пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, Юкико взяла в руку чашку с кофе. – Почему же он не хочет признать, что виновен в аварии? Ведь это просто авария, так ведь? Конечно, если кто-то пострадал, хорошего в этом мало, но ведь такое может случиться с каждым. Как вы считаете?