Текст книги "Прочь из моей головы (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

По-разбойничьи ухмыляясь, Йен продолжал рассказывать, но я уже не слушала. У меня внутренности точно смёрзлись в ледяной комок, стоило только представить, что чувствовал Хорхе тогда. Вдрызг рассориться с единственным учеником, отречься от него и проклясть; злиться на самого себя, обещать, что преподашь ему урок… а потом узнать о том, что этот ученик мёртв. Что его затравили, как стая псов – лисицу на охоте, и что он, скорее всего, знал заранее, что так и будет, а ваша ссора – это его попытка защитить, оградить, не утянуть вместе с собой.

– …словом, Хорхе, полагаю, был в бешенстве, когда понял, что я фактически обманом заставил его выдержать нейтралитет, – легкомысленно закончил Йен. – Лучше, конечно, было бы, если б он присоединился к охоте на меня… Урсула?

Я сморгнула мутную пелену на глазах и сделала долгий глоток шоколада.

Вкус отдавал горечью.

– Не думаю, что Хорхе был в бешенстве, – произнесла я негромко, стараясь не лязгать зубами о край чашки. – Это чувство называется по-другому, мне кажется… Ладно, неважно. И что ты придумал? Будешь искать союзников?

– Я открою своё сердце, – серьёзно ответил Йен, откидываясь на спинку. – Помнишь, что Хорхе сказал? «Обладая такой силой, нужно быть или настоящим чудовищем, или человеком, способным на любовь». Первое у меня не очень-то хорошо вышло, попробую второй вариант. А раз так… У нормальных людей обычно бывают друзья, которых зовут на помощь, если пришла беда. И у меня тоже есть – осталось только убедиться, что они меня вообще ещё помнят.

– О, не сомневайся. Ты незабываем, – фыркнула я, не удержавшись.

Он встал, потягиваясь. Огонь под сковородками и кастрюльками за его спиной угас, звуки стихли, и даже запахи стали слабее, словно временно законсервировались в пространстве.

– Надеюсь, что это так, – усмехнулся Йен. – Потому что мало выкрасть Хорхе из темницы или даже отбить на арене суда. Нужно сделать это так, чтобы никто и никогда не рискнул больше выступить ни против меня, ни против него. Проще всего, конечно, было бы утопить Запретный Сад в крови, но нам такой вариант, боюсь, не подходит. Так что приходится проявлять изобретательность и думать, как произвести неизгладимое впечатление на благородное собрание чародеев… И, кажется, у меня есть идея, кого нужно пригласить для этого. Тебе говорит о чём-нибудь название «Кровавые Безумцы»?

Я ощутила настоятельную потребность заправить свой горячий шоколад коньяком и осторожно предположила:

– Э-э, древние кровожадные вампиры, наводящие ужас даже на своих соплеменников?

– О, ну общую концепцию ты уловила…

– И которые вроде бы спят беспробудным сном где-то в горах?

– Именно, – расцвёл улыбкой Йен. И добавил: – И сегодня я собирался их разбудить. Если меня не сожрут сразу после этого, то какое-то время ещё займут переговоры, поэтому я решил приготовить чего-нибудь на день вперёд. Идеально было бы вернуться до вечера, потому что надо ещё заняться травмами Тильды… Но тут уже как получится. Не нравятся мне куклы Крокосмии, – добавил он вдруг и нахмурился. – Мерзкое предчувствие, просто отвратительное.

– Не ходи, – вырвалось у меня. И я поспешила исправиться: – То есть не ходи один.

Прозвучало это на редкость по-идиотски.

К чести Йена, он не стал сразу говорить, что простым медиумам нечего делать в пещерах великого древнего зла, и вообще место женщины – на кухне. Тем более что готовка ему удавалась гораздо лучше, чем мне…

– Хорошо, пойдём вместе. Только записку надо будет переделать.

– Чего? – недоверчиво откликнулась я.

Меня не глючит? Он правда согласился?

– Записку надо переделать, потому что адресовал я её тебе, а теперь нужно Салли как самой вменяемой и взрослой в этом дурдоме, – терпеливо пояснил Йен совсем не то, о чём я спрашивала.

Стало смешно.

– Точно Салли? Не Тильде?

– Ты что! – искренне ужаснулся Йен. – Тильда, конечно, раньше была весьма исполнительной, как и все наёмники, но сейчас у неё заново начался переходный возраст. Прочитает, покивает и сделает наоборот. Салли хотя бы слушается, если сказать ей «пожалуйста, солнышко».

Мне хотелось возразить, что если он скажет это своим невозможно прекрасным голосом кому угодно, то этот кто угодно растечётся лужицей и согласится на всё. Кроме, может быть, Крокосмии.

И то не факт.

Перед выходом Йен опутал меня защитными чарами настолько густо, что в носу засвербело. В такой концентрации они ощущались как масляные восточные духи – Гэбриэлла одно время увлекалась парфюмерией и на семейные торжества приходила окутанная плотным облаком жасмина, роз, гардении, уда, смол и специй; всё вместе складывалось в какой-то удушающий запах, медово-сладкий и лекарственный одновременно. К чарам, впрочем, притерпеться было гораздо легче – хотя бы потому, что мы не сидели жарком зале ресторана или в крошечной родительской гостиной.

По правде сказать, здесь – в мрачных, точно в кошмарном сне привидевшихся горах – даже самые навязчивые духи Гэб выветрились бы мгновенно.

В доме на краю лабиринта было довольно тепло, да и во всей каверне тоже: в Мёртвом Саду царила вечная осень, ранняя, яркая и печальная. Возле замка, в подвалах которого располагались порталы-зеркала, температура ещё больше подскочила: по ночам ров пылал в буквальном смысле, довершая сходство с преисподней и кругами вечных мук. С Йеном, правда, преодоление любых преград напоминало скорее романтическую прогулку – он в буквальном смысле устилал наш путь лепестками цветов и не забывал развлекать меня занятными историями, которых знал множество.

В том числе о Кровавых Безумцах.

Вопреки расхожему штампу из готических романов, жили вампиры недолго и не очень-то счастливо. Несмотря на сверхъестественную силу, скорость и способность исцеляться практически от любых ран, в том числе отращивать оттяпанные части тела, редко кто из детей ночи дотягивал хотя бы до двухсот лет. А всё потому, что даже самые могущественные из них гарантированно умирали, если попадали под прямые солнечные лучи. Простой принцип – чем дольше живёшь, тем больше возможностей потерпеть фиаско, а условное бессмертие не добавляет осмотрительности и осторожности. Терновая Госпожа, Маллори отпраздновала трёхсотлетний юбилей только благодаря строгому воспитанию Хорхе, который сам по себе был огромным исключением из любых вампирских правил.

Существовало и другое «исключение» – Кровавые Безумцы.

Сколько их было точно, никто не знал. По приблизительным подсчётам, если собрать все свидетельства и легенды – около сотни, однако в сколько-нибудь достойных доверия источниках упоминались имена примерно дюжины вампиров. Называли хроники и несколько общих черт: каждый из них, во-первых, прожил не менее тысячи лет, во-вторых, обладал уникальными паранормальными способностями, в-третьих, большую часть времени спал.

– Логично, на самом деле, – заметил Йен, накладывая дополнительные чары на зеркало, чтобы точка выхода оказалась не в сердце гор, а поближе к пещерам, где он в последний раз встречал Кровавых Безумцев. – Чем дольше ты спишь, тем меньше ошибок совершаешь… И, кстати, я бы добавил четвёртую особенность: у них обычно крайне специфическое чувство юмора, при этом они довольно радушны, привязчивы и не стесняются в проявлении симпатий.

– Звучит мило, – пожала я плечами.

– Мило? А ты представь десятитонный грузовик, который радостно приветствует тебя при встрече крепкими дружескими объятиями.

– Оу.

С каждой минутой затея отправиться в логово кровожадных чудовищ представлялась всё менее здравой, но деваться было некуда.

– Иногда я думаю, – пробормотал Йен, – что мои тёплые отношения с Кровавыми Безумцами – результат того, что я всегда был крепким парнем. А с некоторых пор ещё и бессмертным… Так, вроде бы готово. Идём?

Не знаю, что там с переходом, а вот я была совершенно не готова, однако смело кивнула – и, крепко ухватившись за чужой локоть, шагнула в зеркало. Очень кстати: нас тут же мотнуло таким порывом ветра, что едва не отбросило обратно в портал. Йен ругнулся сквозь зубы, что-то сделал, и шторм стих – точнее, наверно, не стих, а начал огибать наши тела. Небо здесь покрывали густые, косматые тучи; буря ревела, беснуясь среди горных пиков, подсвеченных не только синеватыми ветвящимися молниями, но и трескучими сферами из электричества, то взмывающими над расселинами, то ныряющими в них следом за потоками воздуха.

– Милое местечко, да? – мурлыкнул Йен у меня над ухом; вой ветра тут же заметно стих, точно непогода осталась за невидимой перегородкой. – Когда-то оно находилось в реальном мире. Но две тысячи лет назад грандиозными усилиями чародеев из круга Золотого Серпа удалось отсечь часть пространства и превратить его в каверну. Так у Кровавых Безумцев появилось уютное место, где можно отоспаться впрок между пирушками, а у человечества – больше шансов на выживание, потому что отныне было нельзя случайно разбудить погибель цивилизации, срезав путь в горах через неправильную пещеру. Попасть сюда теперь может только могущественный чародей.

– Ты умеешь выбирать места для незабываемых романтических свиданий, – фыркнула я, но в то же время рефлекторно прижалась к нему теснее: теряться в таком месте не хотелось. – Пейзаж я оценила, куда теперь?

– В логово смерти и невыразимого ужаса. Оно, кстати, подсвечено багровыми огнями для удобства, – невозмутимо указал Йен в пропасть, где, кстати, и впрямь мерцало что-то красненькое. – И загадай, чтоб бодрствовал сегодня кто-нибудь помоложе. С везением у тебя, кажется, всё в порядке.

С края обрыва вниз развернулась лестница – полупрозрачная, но вполне надёжная с виду. Когда мы ступили на неё, хватка на моей талии стала крепче, но я совсем не возражала, наоборот, хотелось, чтобы это продолжалось подольше.

– Я думала, они все – твои друзья.

– О, да, – откликнулся Йен с нервным смешком. – По крайней мере, все они считают, что я забавный, а это уже залог успеха, знаешь ли. Но, например, с Тха встречаться не хотелось бы. Я ведь ещё не упоминал о том, что не все Кровавые Безумцы антропоморфны? Так вот, Тха выглядит как огромная порция апельсинового желе с глазами, внутри которого видны останки тех, кем он наскоро перекусил в последний раз.

Мне некстати вспомнилась жутковатая кукла Крокосмии с мальчишечьими профилями, проступающими из бугристой плоти, и к горлу подкатила тошнота.

– Не очень… эстетично, – через силу пошутила я, рефлекторно замедляя шаг.

До пещеры, очерченной багровым ореолом, оставалось три десятка метров. Йен остановился – и привлёк меня, заключая в тёплые объятия.

– Извини, – мягко произнёс он, склоняясь и пряча лицо у меня на плече. – Не хотел тебя пугать, просто пошутил по-идиотски. На самом деле Тха неплохой парень. Он единственный из них предпочитает кровь животных и выглядит не так уж страшно. Представь себе огромный кусок янтаря, в котором смутно просматриваются силуэты зверей… И да, у него действительно есть глаза, даже с ресницами.

У меня вырывался смешок.

– Надеюсь, только два?

Йен выпрямился и щекотно поцеловал меня в макушку.

– Не скажу. Тем более что вы вряд ли с ним встретитесь – он любит поспать даже больше других. А остальные выглядят попривычнее и поприличнее. Хотя до меня им, разумеется, далеко… – не договорив, он вдруг напрягся, оглянулся на пещеру – и тут же расслабился. – О, кажется, твоя удача сработала. Из тех, кто постарше, у него самый хороший характер.

«У кого – у него?» – хотела переспросить я, но не успела.

В логово Кровавых Безумцев мы вошли рука об руку. Я – с колотящимся сердцем и застывшим лицом, Йен – улыбаясь.

Там стояла поразительная тишина, особенно на контрасте с бурей, бушевавшей снаружи. Можно было различить размеренный звон капель воды, разбивающихся о камни, шорох, который наша одежда издавала при движении, и тихий скребущий звук – вот и всё. В полумраке пещера казалась бесконечной, а свод и вовсе терялся в тенях; в воздухе примерно на уровне человеческого лица плавал светящийся туман, размывая очертания предметов, и большие камни выглядели как жутковатые химеры. Стены были покрыты замысловатыми резными узорами – на первый взгляд, просто геометрическим орнаментом, но с расстояния за счёт разной глубины засечки проступали совсем другие картины – фантасмагорические пейзажи, человеческие лица и много-много цветов, по большей части незнакомых, причудливых.

– Нам действительно повезло, не бойся, – заулыбался Йен и ободряюще сжал моё плечо. И, набрав воздуха в грудь, позвал: – Арто!

Одна из глыб в отдалении пошевелилась, и только тогда стало ясно, что до сих пор скребущий звук исходил от неё. Сияющий туман поднялся выше и сгустился, в пещере стало светлее, и с запозданием я поняла, что перед нами не причудливый обломок скалы, а огромные птичьи крылья, только сложенные. Крылья дрогнули, расправились, поднимая тучи пыли и каменной крошки… а потом мы вдруг оказались лицом к лицу с высоченным – метра под три ростом – нагим существом. Оно было одновременно совершенным и отталкивающим – с безупречными пропорциями тела и лица, с мягкими золотистыми волосами, в которых виднелись пёстрые перья, окрасом похожие на совиные, но притом бесполым и определённо хищным. Зубы акульи, а уж когти… похоже, узоры на камне существо вырезало собственноручно – в самом прямом смысле слова.

– Ты кто? – спросило вдруг оно, резко наклоняясь к нам, и вылупилось абсолютно круглыми инопланетными глазами – зелёными, с кошачьими зрачками. – Еда?

– Очень смешно, Арто.

Я тридцать три раза успела облиться потом от ужаса и прикинуть наши шансы уйти максимально целыми и хотя бы в некоторых местах невредимыми, когда существо вдруг рассмеялось и потрепало Йена по макушке, приговаривая:

– А кто у нас тут вырос? Кто у нас большой мальчик? Кто такой смелый?

Йен от ласки не уклонялся, но терпел с таким видом, что я невольно вспомнила гордых дворовых котов, которые, конечно, продавались за пачку корма первому встречному, но корчили настолько выразительные рожи, что сразу было ясно, кто тут кому делает одолжение.

– Ты опять на дежурстве? – спросил он, выгадав секунду, когда его не гладили по загривку и не таскали за уши. – Ну всё, хватит, я бессмертный, а не бесчувственный.

– А ты всё ещё живой? – в тон ему ответило существо и снова зубасто улыбнулось. – Слышал, что тебя убили.

Прекрасно, теперь я хотя бы знаю, что это «он».

– О, ну с кем не бывает, – поморщился Йен. И несильно шлёпнул по когтистой руке, опять потянувшейся к его вихрам. – Говорю же – хватит.

Арто отступил, скрещивая руки на груди и оборачиваясь в крылья, и разочарованно протянул:

– Ты сегодня не в настроении.

– Совершенно верно. И тому есть несколько причин: во-первых, я пришёл не один, во-вторых, у меня к вам дело, – признался Йен легкомысленно, и только по разгоревшемуся сиянию вокруг зрачков можно было догадаться, как он напряжён. – С кем из старших можно поговорить? Я имею в виду, кто сейчас не голоден и спит не слишком глубоко.

Из всей его речи Арто, как и положено монстрам, быстро вычленил главное:

– Ты привёл женщину. Деву, – тут он смерил меня взглядом и добавил: – Некрасивую.

Наверно, если бы мне не было бы так страшно, я б обиделась.

– Её зовут Урсула Мажен, – терпеливо ответил Йен, успокаивающе поглаживая меня по плечу. – И я, конечно, рад, что твоим вкусам она не удовлетворяет, но…

– Она немая? – сочувственно вылупился на меня крылатый монстр и очень осторожно ткнул когтём в щёку. – Мягонькая какая.

– Арто, нет.

Прозвучало это так, что даже я вздрогнула, а Арто отступил ещё на пару шагов и уставился в сторону.

– Нет так нет. Всё равно некрасивая. Какое у тебя дело?

Выглядел он при этом немного обиженным, словно капризный, но сообразительный ребёнок, которому не отдают новую игрушку – и который хорошо понимает, что истерика тут, увы, не поможет, и желаемого он всё равно не получит.

– Ну, если совсем коротко… – Йен вдохнул и, покрепче сжав моё плечо, почти скороговоркой произнёс: – Сразу хочу сказать, что вы были правы – абсолютно правы, и это всё-таки случилось. Через пару дней Хорхе судят и, скорее всего, его признают виновным и казнят.

Арто, кажется, не сразу понял, о чём речь. Он силился осознать – секунду, две, а потом вдруг оскалился так, что череп у него едва не разломился пополам. Воздух будто затвердел и стиснул меня со всех сторон разом так, что даже глазные яблоки заныли; кожа онемела, словно от холода, но только на секунду, а потом навалилось ощущение сухого, опаляющего жара. Пёстрые серо-коричневые перья вспыхнули нестерпимым белым светом, а сами крылья сделались огромными, заслоняющими всю пещеру разом.

– Этот. Мальчиш-ш-шка…

От звука его голоса у меня барабанные перепонки едва не лопнули, но потом Йен что-то сделал, вроде бы обернул нас чем-то невидимым и мягким, и неприятные ощущение отступили. Да, давление по-прежнему ощущалось, но уже не столь остро.

По крайней мере, можно было дышать.

– Хорхе уже больше тысячи лет. Много даже по вашим меркам.

– Хс-с-с-с… – Арто издал бессильно-гневное шипение и метнулся из одного края пещеры в другой, взметая тучи пыли. – Он мог быть как мы! Одним из нас! Я говорил! Почему он ведёт себя как чс-с-с… человек!

– Вы были абсолютно правы в том, что однажды люди воспользуются добротой и нравственностью Хорхе, чтобы его уничтожить, – продолжил Йен, и голос его неуловимо изменился, постепенно заполняя собой всё пространство. Давление убийственной силы Арто начало медленно отступать, а сияние крыльев – меркнуть. – Но это был только его выбор – оставаться человеком. Ты выбрал свою форму, свой способ бытия… Он тоже.

Древний вампир сбился с шага, покружил около здоровенного камня и наконец взгромоздился на него, издали больше напоминая промокшую, замёрзшую птицу, чем кровожадного монстра.

– У тебя язык змеи, Йен Лойероз, – то ли пожаловался, то ли похвалил он. – Складно, очень складно, убедительно. Хорошо. Хорхе решил быть человеком – хорошо. Это его выбор, да. Чего ты хочешь? Отбить его? Забрать у чародеев? Не надо никого будить. Хватит меня одного.

Йен пальцами отвёл с лица непослушные пряди, зачёсывая их назад; сейчас его волосы казались не розовыми, а почти что пламенными, а глаза пылали даже ярче перьев в крыльях Арто минуту назад.

– Если бы я хотел его отбить, то не пришёл бы за помощью. Нет, я хочу оправдать Хорхе на суде. Мне нужны не соратники, а свидетели.

Арто по-совиному развернул голову на сто восемьдесят градусов и уставился на нас немигающим взглядом.

– Свидетели? И что такого дети ночи могут увидеть из своих пещер?

Улыбка Йена стала откровенно хищной.

– Это неважно. Важно, что увидят вас – рядом со мной.

Теперь Арто медленно повернулся всем телом и замер, то складывая, то вновь расправляя крылья.

– Зачем так сложно? – спросил он, продолжая буравить нас глазами, сейчас больше похожими на дыры, залитые зелёным светом. – Почему просто не украсть его? Не убить тех, кто не согласен?

С ответом Йен не торопился. А когда наконец заговорил, то его лицо не выглядело таким уж вечно юным, и не потому, что там вдруг морщины проступили, нет, просто такого выражения не бывает у молодых.

– Запретный Сад страшен. Ты и сам знаешь это. Чародеи изобретательны, подлы, коварны, безумны – они найдут способ справиться даже с бессмертным. Нельзя убить каждого врага, нельзя выиграть войну против всех… Но можно отсрочить эту войну – настолько, что в какой-то момент она станет бессмысленной. И, кроме того, Хорхе желает оставаться человеком – если мы сделаем его изгоем, это не будет победой.

Арто уставил на него острый коготь – и усмехнулся:

– Умно. Хорошо. Если бы ты просто сказал, что убивать плохо, я бы тебя сожрал.

– Подавился бы, – фыркнул Йен. – Кроме того, ты уже пробовал, когда мне было семнадцать, и у тебя не вышло.

Древний вампир удостоил его долгого оценивающего взгляда, а затем произнёс задумчиво:

– Ты красивый. Красивые приносят удовольствие по-разному, не обязательно их съедать… Сначала разбуди Ратху. Если убедишь её, иди к Заа. Ещё может согласиться Юон, ты её любимчик. У Сета была неудачная охота, избегай его.

Пока он говорил, светящийся туман, витающий над нашими головами, частично перетёк в середину пещеры и начал просачиваться прямо сквозь пол, образуя золотую лестницу. Йен смотрел на неё жадно – и недоверчиво.

– Ты меня пустишь? Одного? – переспросил он с сомнением, точно желая убедиться. – Погоди, а Урсула…

– Я за ней послежу, – оскалился Арто. – Слово друга, я не причиню ей вреда.

– Дай лучше слово, что не причинишь ей ничего, – ответил Йен явно в сердцах. И посмотрел на меня: – Подождёшь здесь? Или вернуть тебя домой? Переговоры могут занять всю ночь и часть дня, но вряд ли дольше.

Честно говоря, я призадумалась. Оставаться наедине с чудовищем как-то не хотелось, но, с другой стороны, возвращаться, тратить время и рисковать, что за ним увяжется Тильда, было откровенно глупо. К тому же вряд ли бы Йен предоставил мне выбор, если бы я действительно подвергала здесь свою жизнь большой опасности…

– Подожду, – кивнула я. – Удачи. Включай своё обаяние на полную катушку, и у них просто не будет шансов.

Вместо ответа он улыбнулся и поцеловал меня в лоб, а потом направился к сияющей лестнице широкими шагами; уже на спуске остановился, обернулся и показал Арто какой-то странный знак – то ли пальцами пощёлкал, как ножницами, то ли плывущую рыбку изобразил. Древний вампир в ответ замотал головой и как-то неуютно поджал ноги. Всё заняло меньше минуты, может, даже быстрее…

Вот так я очутилась один на один с монстром и даже не поняла, как это произошло.

Сначала мы сидели на максимально далёком расстоянии друг от друга. Мне было не по себе в замкнутом пространстве с кровожадным чудовищем, что вполне естественно, а вот почему чудовище мялось и нервничало, как школьница в пивнушке на окраине рабочих кварталов – понятия не имею. Воцарилось шаткое равновесие, на мой взгляд, вполне комфортное, особенно если сидеть поближе к выходу из пещеры и иметь призрачную возможность сбежать… Но вот кое-кто явно думал иначе – видимо, истосковавшись по общению во время одиноких дежурств на страже покоя своих собратьев.

– Значит, ты не немая, – в пространство заметил Арто, незаметно пересев поближе. И добавил: – И не тупая, наверное. Я так думаю.

В первое мгновение я оторопела, а потом невольно рассмеялась и откровенно призналась:

– Знаете, в последний раз подкат такого божественного уровня я слышала от Тильды Росянки. А мне, между прочим, за время работы в кофейне пришлось всякого наслушаться…

– Так я божественный? – приосанился Арто, присаживаясь ещё поближе, и уставился на меня с неприкрытым любопытством.

– В каком-то смысле – безусловно. – Я сочла более разумным не конкретизировать. – Ничуть не покривлю душой, если скажу, что вы производите неизгладимое впечатление.

– Ты складно говоришь, змеиный язык и разум лисицы, – похвалил меня вампир, присаживаясь почти вплотную. Под прицелом глаз-фонарей стало слегка неуютно. – Умеешь играть? В камешки, в лепестки?

Предложение звучало невинно, однако меня пробрало дрожью. Интуиция – сколько её там во мне было? – прямо-таки вопила, что надо отказаться.

– Э-э… Боюсь, для игр мой разум недостаточно лисий, – вывернулась я кое-как, и Арто явно впал в азарт:

– Ты боишься? Этот мальчишка тебе запретил? Ты чародейка? – вопросы посыпались как из мешка.

Мне страстно захотелось отодвинуться подальше, но по большому счёту прятаться тут было негде, так что я осталась на месте. Правда, пульс изрядно подскочил, и мир снова начал двоиться, точнее, слоиться, дополняя скудный интерьер пещеры живописно разбросанными потерянными душами. Их, кстати, оказалось куда как меньше, чем в резиденции Датура, что не могло не наводить на определённые мысли.

Например, о том, что вампиры несколько чистоплотнее чародеев и у себя дома никого не убивают.

«Или сжирают людей вместе с душами», – пронеслась в голове отнюдь не жизнеутверждающая мысль.

– Нет, Йен мне ничего не запрещал, – ответила я сначала на самый безопасный вопрос, потому что Арто продолжал пялиться. – Да, я чувствую себя не в своей тарелке, потому что не думала, что мы разделимся. И нет, я не чародейка, а медиум. Лантерн, если быть точнее.

Бесстрашное древнее существо отодвинулось от меня с такой скоростью, что я закашлялась от взметнувшейся пыли.

Прекрасно.

Теперь, похоже, мы действительно боимся друг друга.

Надо было взять с собой хотя бы телефон. Вряд ли здесь есть связь, но можно было бы скоротать время за играми… А если Йен и впрямь там застрянет на сутки? Что тогда делать? Предположим, воду я найду, вон, как снаружи льёт, да и сутки без еды – тоже не проблема, но вот спать на голых камнях, да ещё в присутствии вампира…

– А ведь ему наверняка это кажется кра-а-айне забавным, – буркнула я себе под нос по старой привычке болтать вслух с голосами в голове.

– Да-да, он такой, этот мальчишка, – согласился Арто с другого конца пещеры. – Много о себе мнит, всё ему потеха, – добавил он и быстро скосил на меня взгляд: – А ты принесла какую-нибудь потеху? Кино? Книги? Фейерверк? Карты? Ружьё?

Огнестрельное оружие явно было лишним в этом ряду, хотя… смотря как использовать, наверное. Тёте Гэб такая мысль явно пришлась бы по вкусу.

– Кому придёт в голову взять с собой хотя бы носовой платок, когда выходишь прогуляться вместе с Йеном? – вздохнула я. – Он кажется чертовски надёжным.

– Не верь, – авторитетно посоветовал Арто и снова подобрался поближе, осмелев. – Держи его подле, а в сердце не пускай. Съест и не заметит.

Я только фыркнула:

– Предупреждения немного запоздали. – И приставила палец себе к виску: – Он жил в моей голове пятнадцать лет, если не больше. А современные женщины любят головой, а не сердцем, знаешь ли.

– Я запомню, – серьёзно кивнул вампир и подпёр щёку ладонью. – Ты его женщина, да?

При воспоминании о том, как мы проснулись вместе, в лицо у меня бросилась кровь:

– Ну… что-то вроде того.

– Это он сказал или ты сама решила? – спросил Арто, не мигая. – Раньше у него была другая женщина. В сердце, в голове – везде.

– И, полагаю, не одна, – фыркнула я, не подавая виду, что меня задели его слова, но внутри царапнуло что-то, какое-то неприятное, трудноопределимое чувство. Не ревность, не обида, не зависть даже к тем, первым, кто узнал Йена раньше… а неустойчивость, что ли.

Да, точно.

Неустойчивость и неопределённость – сегодня он здесь, но завтра всё может решительно перемениться, а у меня нет ничего, чтобы предложить ему взамен. Да, возможно, какое-то время он пробудет рядом из чувства благодарности или из-за мимолётной симпатии, но в целом-то мы друг другу не ровня. И не потому что Йен – чародей, а я обычный человек по большому счёту, а потому что он – уникум, редкий талант, чей ум постоянно находится в поиске чего-то нового. Разработки, открытия, преодоление неодолимых по определению преград…

Мне же вполне достаточно ставки баристы в «Норе», стабильного дохода от блога и путешествий к морю один раз в год.

– Ты опечалена, – протянул Арто, снова обнаруживаясь у меня прямо под боком. От его перьев немного пахло дикой птицей и почему-то попкорном – запах площади перед кинотеатром, где сердобольные старушки прикармливают голубей. – Поиграем? В камешки, в лепестки?

«Надо отвлечься», – подумала я и, взвесив за и против, сдалась:

– Ну, если недолго и без ставок… Какие правила?

Как ни удивительно, игра мне даже понравилась. Суть состояла в том, чтобы вытаскивать из вазы камешки по очереди – кто соберёт больше одинаковых, тот и выиграл. На стороне Арто была фотографическая память, чутьё и способность за секунду переворошить всю ёмкость до самого дна, с такими-то ручищами. Я же бессовестно жульничала, заставляя потерянные души выталкивать нужные камни со дна, так что в итоге удовольствие получили все. Древний вампир – оттого, что в кои-то веки разок продул, наивный юный медиум в моём лице – от несправедливой победы. Потом Арто как-то уломал меня попозировать для портрета, причём сидела я в пальто, скромно застёгнутая на все пуговицы, а на стене потом появилась раскованная дама в стиле ню, и никак не получалось отделаться от мысли, что улыбка у неё чужая.

Время от времени пол начинал содрогаться, и с потолка сыпалась мелкая крошка – видимо, внизу шли переговоры.

А потом сияющая лестница вспыхнула ярче, и над ней медленно воспарил Йен. Вроде бы такой же, каким уходил, вот только рубашка была расстёгнута чуть ли не до пояса, и выражение лица казалось каким-то не таким…

– Ха! – весело вскинулся Арто, заметив его. – Уговорил? Раз цел, уговорил.

Глаза у Йена вспыхнули ярко-розовым.

– Разумеется, – протянул он и расхохотался, а потом резко оборвал смех. – Нет, но мы поговорили… Так хорошо поговорили… Ты ведь знаешь Ратху. С ней не бывает плохо.

– Когда слишком хорошо – тоже плохо, – не согласился Арто. – Что теперь? Пойдёшь?

Йен потёр лицо ладонями, словно пытаясь согнать улыбку.

– Да-а… Сейчас надо выспаться и восстановить силы. Но я загляну ещё перед судом, чтобы проложить путь. А сейчас… сейчас мы возвращаемся домой. Верно, моя сладкая?

У меня, кажется, рот открылся.

Чему точно учит работа в кофейне – мгновенно определять, пьян ли посетитель, даже если от него не пахнет, он складно говорит и не шатается.

Так вот, Йен совершенно точно был пьян.

– Слушай, герой, – вырвалось у меня. – А мы точно доберёмся нормально? Может, подождём немного, пока голова проветрится?

Он рассмеялся снова, уже не скрываясь и не сдерживаясь, а потом подскочил и сгрёб меня в охапку. От него исходил жар, который ощущался даже через слои одежды; на щеках проступил румянец – пятнами, как это всегда бывает у светлокожих от природы людей, глаза влажно блестели, а дыхание участилось.

А ещё – его окружал слабый аромат, телесный и сладкий, от которого кружилась голова, и всё тело словно бы окутывалось теплом.

– Это не хмель, – горячо выдохнул Йен мне в ухо и прихватил губами мочку. – Ратха сама как вино, она так заманивает людей… Но ты лучше, ты мне нужнее. Пойдём домой?

Он говорил и поглаживал меня по спине, снизу вверх, с усилием – так, что откуда-то изнутри поднималась волна трепета.

– Хорошо, пойдём, – кивнула я и опустила глаза. Видеть его таким было немного не по себе – слишком много напора, неприкрытой страсти, словно безадресной, беззаботно расточаемой в пространство. – Пока, Арто. Приятно было познакомиться.

– Ещё увидимся, – махнул вампир когтистой рукой и завернулся в крылья. Глаза горели как два круглых зелёных фонаря. – Возвращайся даже одна.

Под дождь мы вылетели как скоростной снаряд – в грозовое небо, ввысь, игнорируя выстроенную чарами лестницу. В первое мгновение нас обдало водой, во второе – мы уже целовались; он держал меня на весу одной рукой, легко, словно игрушку или котёнка, и всё было хорошо, просто чудесно до тех пор, пока я не отстранилась на секунду, чтобы убрать с лица прядь волос, которая лезла в рот.