Текст книги "Прочь из моей головы (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Гэб пошевелилась и привстала. У неё, как и у меня, были резкие черты лица и глубоко посаженные глаза, и когда она не улыбалась – как сейчас – то казалась очень сердитой.

– Мы ведь ещё в прошлый раз договорились, что будем на «ты», Дино. Я себя так старухой чувствую.

Голос у неё звучал хрипло, но довольно спокойно. Уже хорошо.

– Ладно, – покладисто согласился Дино. – Мы за тебя испугались. Урсула даже плакала.

– Слушай, ты… – вскинулась я, краснея.

– А что? Правда же.

– Где моя винтовка? – перебила его Гэбриэлла, принимая сидячее положение, и потёрла лоб. – Твою мать, как же башка трещит…

– Винтовку раскусила ящерица, – охотно пояснил Хорхе, наливая воду в стакан. – Я взял на себя смелость добить ваших гостей – надеюсь, вы простите мне эту вольность. От вашего платья также пришлось избавиться, слизь была немного ядовитой. Голова у вас болит от голода и переживаний, так что я настойчиво рекомендую вам всё-таки что-то съесть и выпить что-нибудь горячее и сладкое. И постарайтесь не перенапрягать левое запястье – оно было сломано.

– Вы что, доктор? – в упор спросила Гэб.

Хорхе переместился из одного края кухни в другой – почти мгновенно, прямо как призрак из фильма ужасов.

– Я чародей. А ещё дитя ночи, как принято говорить – вампир. И я спас вашу жизнь, Гэбриэлла Мажен, и исцелил ваше осквернённое тело. Так что пейте, пожалуйста. Потом соберите самое необходимое, и мы уйдём.

На лице у Гэб отразился настоящий шок, однако стакан с водой она взяла и послушно осушила.

Наверное, обычному человеку вот так вдруг поверить в колдовство, медиумов и прочую сверхъестественную чушь нелегко. Но понимание изрядно облегчают трупы чудовищ, художественно разбросанные по дому – и свежие воспоминания о том, как те самые трупы, будучи ещё живыми, пытались вас сожрать. Я управилась с рассказом за десять минут, особенно не останавливаясь на личности Йена, а о Салли вовсе не упоминая – во-первых, опасалась усложнить ситуацию, во-вторых, нас могли подслушивать, а навыки внутренней маньячки выручили меня уже дважды, но только за счёт внезапности. К необходимости покинуть дом тётя отнеслась спокойно: видимо, оставаться там, где её недавно чуть не убили, было тяжело. Пока Дино уговаривал её немного поесть – и сам заедал стресс, кстати – я прошлась по комнатам и наскоро собрала сумку со сменной одеждой, лекарствами и документами. Пара обуви без каблуков у Гэбриэллы нашлась только одна – уродливые розовые спортивные босоножки, поверх старомодного платья пришлось накинуть тёплую куртку, и на этом приготовления завершились.

– Кого ты ещё сдал Крокосмии? – тихо спросила я, когда мы пробирались через очередную каверну, больше похожую на заброшенную лесопилку. Во мраке призрачного леса зловеще светились багровые глаза такого диаметра, что прикидывать размеры чудовища целиком как-то не хотелось, чтоб сохранить здоровую психику. – Мама с папой, тётя Гэб… Номера редактора у тебя ведь не было, да?

– Был, – повинился Дино. – Но, по-моему, старый, на него какая-то химчистка ответила. Твой блог я показал, ничего?

– Да ничего, наверное… Не устроят же они набег ботов. К тому же модератор у меня просто зверский.

– Бешеный Заяц? – повеселел он.

– Гхм, – кашлянула я, скрывая неловкость. Не говорить же ему, что от лица Бешеного Зайца я просто переписывала разнообразные деловые предложения Салли. – Да-да, она самая.

У мамы был небольшой магазин фермерских товаров и этичной косметики в респектабельной части пригорода. Оформила она его, правда, на отца, потому что ему, полковнику в отставке, полагались какие-то льготы по налогам, но на вывеске всё равно красовалась её девичья фамилия – Белланова. На первом этаже и в подвале располагался торговый зал, склад и небольшое, на два столика, кафе. На втором родители жили сами, и отец любил подолгу сидеть на открытом балконе, листая кровавые детективы. На третьем этаже, под самой крышей, располагалась моя комната – когда-то очень давно.

Сейчас свет горел во всех помещениях, и двери магазинчика были нараспашку.

– Странно, – Гэб скрестила руки под грудью. – Обычно Руни рано закрывается, Герт ведь любит домашние ужины. Ты звонила?

Я кивнула.

– Да, перед выходом. Трубку никто не брал.

– Это ничего не значит, – резко бросила Гэбриэлла.

Сердце у меня сжалось.

– Стойте здесь, – скомандовал Хорхе, расстёгивая манжеты и закатывая рукава до локтей. – В другое время я бы сам сказал, что разделяться неразумно, однако…

– Однако? – переспросила я тихо.

– Я никого не чувствую там.

Он вернулся через четверть часа. Но задолго до этого я уже знала результат. Догадывалась; не хотела верить, конечно…

Дом был пуст.

Мы повторно обыскали его вчетвером, но не нашли ни следа моих родителей. Ничего не свидетельствовало о напряжённой борьбе: вещи стояли на своих местах, целые и невредимые, в гостиной работал телевизор, на кухне в духовке томился окорок, нашпигованный чесноком и уже изрядно обугленный. Кресло-качалка на балконе, укрытое пледом, казалось ещё тёплым; на полу валялась обложкой вверх книжка «Джон – крутой причесон», и суровый брюнет таращился на нас оттуда с подозрением. На поручне Йен заметил несколько глубоких свежих царапин и нащупал слабые остаточные чары, но не более того.

Мы опоздали.

– Рискну предположить, что сюда отправили более совершенных кукол, скорее всего, летающих, – задумчиво произнёс Хорхе, ощупывая борозды в мраморе. – И довольно разумных. Крокосмия чаще всего использует животных в качестве исходного материала – в отличие от Датура, которые предпочитают искусственные тела. Так что, скорее всего, здесь постарался именно он. Не отчаивайтесь, Урсула. Если он забрал их живыми – значит, ему нужны заложники, а заложников всегда можно освободить.

«Крови не было, – робко подбодрила меня Салли. – Забрали целиком. Это хорошо».

От этого «целиком» в горле у меня засвербело.

– Мы можем отправиться за ними сейчас? – спросила я напряжённо.

Чёрт, если бы мы быстрее справились у Гэбриэллы! Или вообще отправились бы сюда в первую очередь, а потом уже…

«Сердце моё, ты ведь сейчас не всерьёз выбираешь, кого больше хотела бы спасти?»

Вопрос Йена застал меня врасплох; перед глазами воскресла та омерзительная сцена, когда Гэб заглатывало склизкое чудовище.

«Никогда не жалей о том, что ты спасла кого-то, – произнёс он странным голосом, от которого по костям разлился иллюзорный жар. – О таком просто нельзя жалеть. Иначе…»

– Иначе вообще всё зря, – прошептала я еле слышно.

Хорхе то ли деликатно не услышал, то ли подумал, что слова относятся к моей предыдущей реплике, и ответил ровно:

– Прямо сейчас – вряд ли. Я примерно знаю, где искать Крокосмию, но сперва мне нужно отдохнуть и подготовиться. А ещё – надёжно спрятать тех, кого нам уже удалось вырвать из его сетей, – он одарил долгим взглядом Гэбриэллу и Дино. – Нельзя давать в руки врагам столь мощный рычаг воздействия.

– И? – тётя упёрлась руками в бока и сузила глаза. – Куда вы планируете нас засунуть? То, что домой вернуться не выйдет, было ясно с самого начала. И не думайте, что я резко начала вам доверять только потому, что вы кокнули ту жабу.

Глаза у Хорхе вспыхнули красноватым.

– Что вы, госпожа Мажен, – вкрадчиво произнёс он и завладел её ладонью. – Я и не смел рассчитывать на ваше доверие так скоро. Что же до убежища… Я знаю одно надёжное место.

Йен неожиданно развеселился.

«О, и я даже догадываюсь какое!»

Тётя Гэб дёрнула рукой раз, два, но хватка тонких пальцев была слишком крепкой.

– Да? И где же оно?

Хорхе склонился ниже и запечатлел долгий поцелуй на ладони, ближе к запястью.

– Далеко отсюда, – выдохнул он, щекоча кожу. Ресницы у тёти задрожали. – Прятать надо там, где искать никто не догадается. Ибо не найти птицу среди лисиц, мышонка – среди змей, а человека – в Терновом Саду. Я отведу вас к вампирам.

Зрение у меня на секунду померкло, утонуло в багровой пелене, а в следующую секунду я обнаружила, что заламываю Хорхе руку, оттеснив его от Гэбриэллы и Дино – и, самое интересное, что сил для этого вполне хватает.

– Салли, я полагаю, – сказал он сдержанно, не делая попыток вырваться.

Меня выбило из собственного тела не до конца; я в любой момент могла вернуть его себе, но, честно говоря, пока не хотелось – в кои-то веки мы с моей внутренней маньячкой думали одинаково. Всё-таки Гэб и так сегодня досталось, чтоб вот так над ней подшучивать. Да и Дино…

– Салли Три-Шесть, – коротко подтвердила она и чуть усилила нажим, концентрируя силу в пальцах. – Так нельзя. Нельзя брать руку женщины, трогать, всё такое.

Хорхе примирительно улыбнулся:

– Хорошо, я понял. Буду беречь друзей Урсулы.

Салли по-птичьи склонила голову к плечу и разочарованно возразила:

– Нет, не понял, – и сжала пальцы ещё сильнее. А потом добавила: – Дурак.

И – отступила с чувством глубокого удовлетворения, словно выполнила сложное, но увлекательное задание.

– Извините, пожалуйста, – первым делом произнесла я, поменявшись обратно. – Честно, совсем не ожидала…

– Ничего, – Хорхе покрутил кистью, словно проверяя, целы ли кости. – Думаю, я сам её спровоцировал.

«Не понял, – с удовольствием констатировал Йен. – Этот чурбан так и не сообразил, в чём соль. И ты тоже, милая».

Дино благоразумно молчал; выражение лица у Гэбриэллы было такое, что сразу становилось ясно: она очень-очень скучает по своей винтовке, двум пистолетам и охотничьему ружью.

– У меня один вопрос. Кто такая Салли? У тебя что, зоопарк в голове?

– Террариум, – мрачно поддакнула я.

– Богадельня, – вздохнул Хорхе.

Даже возразить было нечего.

Неловкую ситуацию как-то замяли. Думаю, что на всех немного давил пустой, тихий дом, залитый неживым жёлтым светом – и мысль о том, что мы опоздали совсем немного. Мне до сих пор не верилось, что я могу больше не увидеть их – ни маму, ни отца, и не будет никакой прогулки по магазинам в субботу, чтобы выбрать подарок для Гэбриэллы. Такое страшное, необратимое случалось в фильмах, но не в реальной жизни; с кем угодно, но не со мной – так казалось, но тёплый осколок стекла, в котором был заключён Тони, служил немым напоминанием обо всех ужасах мира.

Перед уходом я позвонила в гвардию и сообщила, что видела «подозрительное движение в соседнем доме». Стало чуть полегче. Наверное, самая жуть была именно в том, что родители исчезли тихо, незаметно, и никто рядом с ними даже не хватился. А так хотя бы начнётся расследование, может, в прессе поднимется шум… Их это не вернёт, конечно, но больше никто не сможет сделать вид, что ровным счётом ничего не произошло.

Потом Хорхе чарами стёр следы нашего пребывания в доме, и мы ушли.

Самая большая на материке община вампиров, которую называли Терновым Садом, физически находилась на юге, почти на самом побережье, и добираться туда на машине пришлось бы почти двое суток. Но у чародеев были свои пути; кроме того, нам приходилось скрываться. В окрестностях дома моих родителей Йен ощутил присутствие Датура – очень слабое, но тревожащее, ибо бродить по обычному человеческому пригороду им явно не полагалось. Хорхе отвёл нас в странную каверну, больше похожую на лабиринт из рельсов, повисших в пустоте, по которым носились чёрные угольные вагоны – некоторые полные, другие пустые и дребезжащие, а из третьих выглядывали из-за бортика печальные человеческие скелеты и щёлкали челюстями.

Тот ещё транспорт, но нам он сэкономил почти тридцать шесть часов пути.

Выгрузились мы на набережной в незнакомом городке. На часах была половина третьего ночи, и, разумеется, было закрыто всё, кроме баров и стриптиз-клуба с неоново-розовой вывеской. Я уже с ног валилась, если честно, Дино и Гэбриэлла выглядели не лучше, и поэтому Хорхе решил сделать передышку на пару часов. Он выбрал гостиницу во второй линии – не то чтобы совсем дешёвую, но явно переживающую не лучшие времена. Нас, впрочем, интересовали только кровати и возможность смыть с лица паровозную копоть, может, ещё перекусить слегка.

– Побудьте здесь, – сказал Хорхе, прежде чем исчезнуть в ночи. – Я окутал это место чарами. Вам ничего не грозит.

– А оплатить номер? – слабо вякнула я из недр проваленной кровати.

– О, не стоит беспокойства. Любезный хозяин согласился приютить за доброе слово.

Ну да, ну да. Немного гипноза, широкая улыбка тысячелетнего вампира – и дрогнет даже самое чёрствое сердце.

Первой душ оккупировала Гэб. Догадываюсь, что мучил её, скорее, не запах дыма от волос, а фантомное ощущение слизи и прикосновений того монстра. Дино застолбил очередь следующим и сел у двери на пол. Я заняла единственную кровать, отчаянно стараясь не уснуть, потому что после дробного сна из меня точно получился бы некачественный зомби.

«Ни к чему не подталкиваю тебя, конечно, – вкрадчиво произнёс Йен, – но Хорхе сказал, что защитил это место чарами. Полагаю, телефонную линию и интернет он тоже вниманием не обошёл».

И что?

«Не хочешь заглянуть в свой блог? – прямо предложил он. – Хотя бы снимешь напряжение».

Честно говоря, я как-то побаивалась туда влезать после того, как Дино рассказал, что сдал моё альтер эго Крокосмии. Но на Куницу, к счастью, никто нападать не спешил. Зато мне наконец ответили из редакции «Шери» – вроде бы маленький незапланированный отпуск никого не смутил, с учётом того что у нас был неплохой задел по материалу. Письма читателей я и смотреть-то не стала, даже Бесстрашной Волчице – она жаловалась на тяжёлый день на работе, череду коммуникативных неудач и шефа, который сбросил на неё всю работу и испарился – ответила буквально в двух словах.

Блог, колонка в журнале… Похоже, ещё немного, и эта часть моей жизни отвалится сама собой.

Сон срубил меня прямо за ноубуком. Мерещилась всякая дрянь, от перенапряжения дёргались конечности, особенно болела правая рука, и это чувство пробивалось даже сквозь забытьё. И закончился отдых слишком быстро: я очнулась в обнимку с Гэбриэллой, в лопатки мне тихо сопел Дино, а Хорхе сидел за столом с чашкой кофе и читал журнал о садоводстве.

– Что пишут интересного? – спросила я, сонно моргая.

– Что розы – капризные цветы. Не знаю, не замечал. По-моему, они очень целеустремлённые, – пошутил он. – Вы отдохнули, надеюсь? Нам пора идти дальше. До рассвета не так уж далеко.

Шевелиться не хотелось, даже если бы мне миллион предложили за то, чтобы встать. К сожалению, мне предлагали не деньги, а возможность выжить, так что выгребаться из кровати всё-таки пришлось. Дино и Гэбриэлла после короткого сна выглядели ещё хуже, чем до него, и по большей части молчали – и когда мы покидали гостиницу, и пока добирались до каверны. Я добросовестно тащила на себе все сумки, буквально вела тётю на буксире за руку, не забывала тормошить своего бывшего, но всё равно мы ковыляли чудовищно медленно.

– Может, наколдуете какую-нибудь машину? – не выдержала я через час, когда мы срезали путь через две каверны подряд и вывалились на какой-то трассе в горах. – Или хотя бы садовую тачку, а? Мы так никуда не дойдём, да и светает уже.

Хорхе рассеянно обернулся к морю. Оно дышало туманом далеко-далеко внизу, под обрывом, гладкое тёмное серебро в белесоватых росчерках; край неба уже разгорался бледным, лихорадочным светом, и звёзды тускнели.

– Мы почти на месте, – голос прозвучал с удивительной нежностью. – Потерпите немного.

Асфальт под ногами излучал остаточное тепло. Если оно пережило целую ночь, то, кажется, днём здесь нехило шпарило солнце – то ещё местечко, чтобы устроить вампирскую резиденцию. У обочины росли раскидистые кусты, и, к моему большому удивлению, я их даже узнала.

Олеандр.

«Совпадение, – усмехнулся Йен. – Не бери в голову. Жаль только, что они не цветут сейчас».

Действительно…

Мы прошли ещё немного по трассе. Потом Хорхе отыскал грубоватые ступеньки, словно ломом выдолбленные в скале, и заставил нас подняться примерно на высоту трёх этажей – до узкой террасы, заросшей какими-то колючками. Я-то до верха добралась без проблем, спасибо тренировкам Салли, но тётя с Дино буквально валились с ног.

– Давно я здесь не был, – прошептал Хорхе, прикасаясь к скале.

Вьюны под его пальцами зашевелились, как змеи, и с тихим шелестом расступились. Камень задрожал, словно поверхность озера, в которое бросили камнем, и стал полупрозрачным; за ним виднелся длинный ход, освещённый факелами с коротким синеватым пламенем. Там, внутри, было намного холоднее и совсем не пахло морем. Каждый шаг отдавался гулким эхом; мы шли друг за другом, практически дыша в затылок тому, кто впереди, и когда Хорхе вдруг остановился – едва не сложились кучкой, словно костяшки домино.

Впереди, перекрывая нам путь, стояла девочка лет десяти в джинсовом комбинезоне поверх белой футболки, по цвету почти сливающейся с кожей. Всклокоченные рыжие волосы спускались до колен и выглядели так, словно из них пытались свалять дреды, но на середине процесса передумали.

– Ты пришёл, – заулыбалась она вдруг, и круглые глазищи засветились жёлтым, как у кошки ночью из-за отражённого света.

– Привет, Маллори, – тепло откликнулся Хорхе и опустился на одно колено, чтобы обнять её. – Прекрасно выглядишь. Как живёт терновник?

– Процветает благодаря тебе, – девчонка пристроила подбородок ему на плечо и на мгновение прикрыла глаза. – Я скучала. Ты привёл еду, да?

Дино нащупал мою руку и сделал маленький, просто крошечный шаг вбок, заслоняя меня; по виску у него скатилась капелька пота.

– Нет, – Хорхе отстранился от девочки, чтобы поймать её взгляд. – Это гости. У меня будет просьба к тебе, Маллори. Выслушаешь?

Она рассматривала нас долго, наверное, три или четыре минуты. Никто с места не двигался, даже Гэбриэлла, терпения которой обычно не хватало даже на вдвое меньший срок. Но под таким пристальным и очень тяжёлым взглядом и дышать-то хотелось через раз, чтоб не привлекать лишнего внимания, потому что на глубоком подсознательном уровне чувствовалось, что ничего хорошего оно простому человеку не сулит.

«Это Маглуар, Терновая Госпожа, – подал голос Йен. – Ну, или Маллори – для друзей. Сейчас она, наверное, самый древний вампир, за исключением Хорхе и Кровавых Безумцев, но те почти всё время спят, по счастью. Ей около трёхсот лет, и детские манеры не должны ввести тебя в заблуждение – она прирождённая королева, взрослая душой и очень умная… Ты боишься?»

Я прислушалась к себе – и поняла, что, пожалуй, нет. Точнее, это был страх из разряда прогулок по мосту над обрывом без перил – страшно то, что сделаешь неверный шаг и ухнешь в пропасть, а не то, что пропасть сама на тебя прыгнет.

«Вот и умница», – кажется, Йен улыбался.

– Ты не привёл розовенького, – сказала вдруг Маллори. – Почему? Я скучала.

У Хорхе вырвался вздох.

– Вот об этом я и хотел бы поговорить.

Чем глубже мы заходили, тем больше пещеры вокруг напоминали цивилизованное места. Сперва – какой-нибудь старинный замок с кельями и винтовыми лестницами, потом – стилизованный под старину отель; света становилось больше, в отделке появилось дерево и ткани. Некоторые залы были просто огромными, потолок терялся во мраке, а стены скрывались за переплетением ветвей – да, деревья здесь тоже росли, высоченные и раскидистые, вот только листва, лишённая красок, казалась почти прозрачной.

Это ведь каверна? Не реальный мир?

«Разумеется. Где ещё вампиры могут чувствовать себя в безопасности? – откликнулся Йен. – Кстати, её сотворил Хорхе».

Даже так? Ну, тогда догадываюсь, почему Терновая Королева готова выполнить любую его просьбу.

«Неправильно догадываешься, но направление в целом верное. Хорхе недолюбливает вампиров. Но с теми из них, кто стремится к цивилизованной жизни, он носится как с собственными детьми», – заметил он прохладно.

Оу, Йен? Ты ревнуешь своего учителя? Правда, что ли?

Ответа не последовало – ожидаемо.

На ребёнка, впрочем, из всех встреченных в логове вампиров тянула только сама Маллори. Остальные выглядели постарше – в диапазоне от семнадцати до двадцати пяти лет; дикое племя беспризорников, не ведающее расчёсок и ножниц, поклоняющееся босоногому богу. Некоторые из них провожали Хорхе почтительными взглядами или даже кланялись, другие просто пялились из темноты и принюхивались. В основном они держались в отдалении, но самые наглые не стеснялись подходить вплотную и шагать параллельно с нами, а кое-кто даже пытался потрогать Дино или Гэбриэллу.

Ко мне же не лез никто.

«Я тебе уже говорил, что чудовища оценивают силу гораздо лучше людей».

А может, я просто невкусная?

«Вот только не повторяй мою ошибку и не произноси это вслух», – интригующе посоветовал Йен.

Естественно, у меня тут же страшно зачесался язык, но совершить роковую ошибку я просто не успела – мы вышли к массивной железной двери, чем-то неуловимо похожей на сейфовую. Маллори без труда распахнула её одним пальцем и кивком указала внутрь:

– Пусть гости пока спят здесь. Там есть вода, еда, кровати. Вечер утра мудренее.

Честно говоря, я немного растерялась.

– Мы же хотели всё обсудить?..

У Терновой Королевы сделалось такое особенное – задолбанное – выражение лица, которое очень странно было видеть у ребёнка.

– Ты, – она ткнула мне пальцем в живот, – слишком устала. Когда люди не спят, не едят и сильно беспокоятся – они умирают, это плохо. А ты вообще слишком вкусный, чтобы ходить свободно, – и она ущипнула Дино за бедро, и тот отскочил, ойкнув. – Мои дети славные, но дураков хватает. Вот сюда укусят… и сюда… и сюда…

Сдавшись под натиском щипков и тычков, бедный Дино первым прошмыгнул в комнату. Хорхе заглянул внутрь и щелчком пальцев зажёг пару факелов на стенах, потом удовлетворённо кивнул:

– Ты хорошо сохранила это место, Маллори. Спасибо, – а затем обернулся ко мне: – Я возьму переговоры на себя. Вы ведь доверяете мне, Урсула?

Вместо ответа я просто обняла его.

– Спасибо вам за всё, правда. И мы действительно вымотались.

– Тогда увидимся вечером, – улыбнулся он. – Там должна быть дверь в сад, пользуйтесь им без сомнений. Днём никто из вампиров туда не заглянет. Все фрукты и ягоды в нём съедобны. До заката вам хватит, чтобы перебиться, а там я что-нибудь придумаю.

Когда дверь закрылась, и снаружи заскрежетали засовы, Гэбриэлла пробормотала:

– Надеюсь, это он не только о жратве… И во что ты нас втравила, дорогуша?

Я тихонько сползла по стенке на пол; ноги разъезжались. Наверное, у меня действительно уже не осталось никаких сил, чтобы испытывать угрызения совести из-за того, сколько людей пострадало – и сколько ещё могло пострадать. Сейчас эти двое были рядом, целые и невредимые… Можно мне порадоваться хоть чуть-чуть?

– Хорошо, что вы живы, – пробормотала я, закрывая глаза. – Всё так сложно…

– Так чокнутая парочка в твоей голове сейчас слушает? Эй, Улла? – Гэб повысила голос.

Не то чтобы у меня было право винить её за это.

– Они всегда слушают. И смотрят. Уже лет пятнадцать, так что психовать как-то поздно.

Тётя дышала тяжело и прерывисто – то ли пыталась не заорать на меня, то ли сдерживала слёзы, а потом пнула собственную сумку и, впечатывая подошвы в пол, ушла.

– Тут несколько комнат, – Дино присел рядом со мной. – Не обращай внимания. Ей просто нужно время наедине с собой, чтобы примириться с ситуацией. Ты сама-то как?

Я съехала вбок и уткнулась виском ему в плечо.

– Не знаю. Живая.

– Тебе как-нибудь, ну…

– Ничего не надо, – заставила я себя разлепить глаза и улыбнуться. – Дино, иди спать.

Наверное, это убежище действительно было лучшим, на что мы могли сейчас рассчитывать. Шесть комнат только на первом ярусе – можно бродить целую неделю и не натыкаться друг на друга. Я выбрала ближайшую, даже не разглядывая её, наскоро ополоснулась в бассейне и забралась под одеяло.

Хотелось не просто отключиться, а исчезнуть – желательно навсегда.

Сначала мне снилась всякая бессвязная муть. Бег по лабиринту, чудовища, поезда, Хорхе в образе совы, удушающие ароматы цветов… Земля осыпалась под ногами, крошилась и обрушивалась в пропасть; дул сильный ветер, подхватывал меня и уносил прочь, в новое место, но и оно вскоре начинало разрушаться. А потом течение сна изменилось. Мы были в какой-то аудитории, целая толпа детей… нет, пожалуй, уже подростков, и постарше, и помладше; я видела руку с обломанными ногтями, вцепившуюся в бледно-розовые волосы и чувствовала запах крови, который становился всё сильнее, почти до тошноты…

«Нет, – пронеслось в голове. – Нет, нет, нет. Хватит. Не хочу. Не надо меня пугать. Я хочу знать твоё прошлое, но не такое».

Образ аудитории исчез, оставляя неприятный мутный след – как мел, стёртый тряпкой.

«Какая требовательная девочка, – шёпот ощущался как щекотка. – И чего же ты хочешь?»

А что ты прячешь, Йен?

«Урсула, не надо».

Ты ведь прячешь что-то, да? Покажи, Йен.

Что-то промелькнуло между нами, как вспышка молнии – запах роз, острое разочарование, белое-алое-белое… белое…

…он был в лаборатории.

Уже совсем взрослый, лет двадцать или чуть больше; рубашка слишком обтягивала плечи и казалась тесноватой. Длинные волосы скрепляла чёрная лента, неширокая и атласно блестящая, и сейчас он задумчиво накручивал её на палец, как локон.

– И что же ты здесь делаешь, Флёр? Дай-ка угадаю: решила завершить наши нежные отношения до срока и пришла за положенной наградой?

Молодая женщина у стола, заставленного колбами и приборами, тоже была мне знакома: каштановые локоны с крупным завитком, ясные голубые глаза, капризный рот… Та самая, из первого сна. Но сейчас она выглядела почти испуганно.

– У нас нет никаких отношений.

Пальцы замерли; лента выскользнула и сползла по плечу.

– Конечно, нет. Но это было та-а-ак удобно, что даже обидно прекращать. Знаешь, Флёр, твой брат, когда выпьет, рассказывает всё. Абсолютно всё… – он пересёк лабораторию и навис над женщиной – но только на мгновение, а затем потянулся дальше, к столу. – Мне даже стало совестно. Столь блестящая чародейка с безупречным будущим вынуждена мириться с дешёвкой вроде меня, и всё ради… вот этого, верно? – он отстранился и протянул ей колбу с цветком – багровым, как венозная кровь. – Но, думаю, это станет для тебя достойной компенсацией. Нет? Всё ещё слишком дёшево? Может, тогда возьмёшь ещё мои записи? – и он пихнул ей в руки тетрадь. – Всё ещё недостаточно? Ах-х…

Женщина размахнулась и коротко ударила его по щеке – сперва ладонью, потом тыльной стороной, наотмашь.

Он даже не отшатнулся.

– Ты просто ублюдок.

– Знаю, – произнёс он с нежностью и осторожно прикоснулся к её волосам. – Ты ведь так давно мне это говоришь… так давно. Почему ты злишься, Флёр? Ведь ты была несерьёзна с самого начала… делала это ради высшей цели… превозмогала. Но почему же несерьёзным нельзя быть мне?

Женщина резко развернулась и вышла, прижимая к груди колбу с цветком и записи. Лицо у неё горело.

Он замер посреди лаборатории, запрокинув голову, и прикрыл глаза ладонью; дыхание у него сбилось.

– Ах-х-ха…

А потом он сдвинул пальцы и посмотрел на меня в щель, и стало ясно, что больше это не воспоминание, а он сам.

Йен.

– Да, ну и влипли же мы, Урсула, – выдохнул он хрипло и рассмеялся. Голос был таким же приятным, гипнотическим, как минутой ранее, но теперь будто бы надтреснутым. – Флёр действительно забрала мою работу, чтобы укрепить влияние Роз… Но, конечно, у них не получилось воспроизвести эксперимент. Бессмертный цветок, ах-х-ха… Я уже забыл, насколько глупо всё это выглядело… Эй, Урсула, – обернулся вдруг Йен ко мне, не отнимая от лица руку. – Кажется, меня только что бросили. Утешишь меня?

Я ведь знала, что он шутит.

Совершенно точно знала.

…но всё равно шагнула к нему, ближе, ближе, пока не оказалась почти вплотную. Йен ощущался таким тёплым, реальным, от него даже пахло по-настоящему – чистотой, травяным мылом и чем-то солоноватым. Его волосы казались на ощупь влажными, точно не успели просохнуть после купания; я встала на цыпочки, положила ему руку на затылок, пригибая к себе, заставляя уступить.

А губы у него были твёрдыми и немного шершавыми. И очень, очень горячими.

Раньше я уже целовалась, да хотя бы с Дино, но это было совсем не так. Прижиматься к чужому рту; впускать язык; покусывать губы; задыхаться. Ноги у меня подломились, и Йен подхватил меня под спину, а потом скользнул другой рукой под сорочку, под которой не было ничего, ни клочка ткани, и я…. я испугалась.

И – очнулась в разворошённой постели в совершенно незнакомом месте.

– Ах, да, – пробормотала я. – Убежище вампиров. Терновый Сад.

Голова была как чугунная. Мне с трудом удалось выбраться из одеял и кое-как сунуть ноги в кроссовки. Время уже перевалило за полдень; солнце шпарило безжалостно, и весь огромный сад за окном благоухал как-то остервенело, точно в последний раз. Я выбралась наружу, как была, в кроссовках и сорочке, и привалилась спиной к яблоневому стволу; ноги до сих пор подкашивались, а губы горели и горячо пульсировали.

– Йен, – тихо позвала я. – Если ты сделаешь это ещё раз, я выкину тебя из своей головы, и будь что будет. Понял?

Он не откликался некоторое время, а когда заговорил, то голос его звучал покладисто.

«Идёт, милая. Вполне справедливо. Остаётся вопрос: как поступим, если это сделаешь ты?»

Я сползла на траву, стискивая ладонями виски так, словно пыталась череп раздавить. Ответить было нечего.

Ведь я действительно подошла к нему сама.

Сама.