Текст книги "Поиск пристанища (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

153 – 159-е сутки. Река – степь – река

Через некоторое время я поняла, что живя в обществе и, одновременно, пытаясь скрыть свои тайны, могу забыть приобретённое за время одинокого полудикого существования. Например, если и дальше не буду пользоваться антигравом, то потеряю навык и, возможно, растеряюсь, когда от него будет зависеть что-то важное. Надо исправить ситуацию и хоть немного подновить умения. В связи с этим, на ближайшей же остановке, отойдя подальше от плотов, так, чтобы скрыться от любопытных глаз, активировала антиграв наоборот (то есть увеличила вес). Немного подождав, уменьшила до половины нормального, потом снова увеличила. Вот интересно, вроде бы заказывала такой прибор, чтобы не просто плавать в невесомости можно было, но и двигаться в определённом направлении, да и в инструкции сказано, что такое возможно – а нет, так ни разу и не получилось. Зато ещё в джунглях очень хорошо освоила функцию увеличения и уменьшения веса – она помогала при прыжках с дерева на дерево. Подумав, решила поискать способ активации направленных полётов ещё раз – вдруг раньше чего-то важного не заметила.  Заново внимательно ознакомившись с документацией, поняла, что, судя по всему, вектор тяжести по идее можно направить не только вверх или вниз, а в любую сторону. Может, именно таким образом получится достичь полёта в заданном направлении?  Некоторое время я пыталась изменить направление силы тяжести напряжением грудных мышц (так же, как увеличивала или уменьшала вес), но убедившись, что ничего не получается, взяла в руку компьютер и открыла программу дистанционного управления. Чтобы лететь параллельно земле, надо направить вектор вбок, я ведь правильно понимаю?.. Меня резко толкнуло вперёд, сбило с ног и проволокло по изрытой грызунами почве. Растерявшись, не сразу смогла отменить команду, в результате затормозила примитивно: прижавшись к земле и вцепившись руками и ногами в траву. От действия прибора восприятие реальности исказилось и казалось, что я нахожусь не на равнине, а на довольно крутом (примерно в сорок пять градусов) склоне. Даже голова закружилась от непривычного ощущения. Чуть придя в себя, я попыталась подняться, всё ещё не отключая флиграв, и добилась успеха, хотя стояла по отношению к почве косо, как на склоне. Отменила команду и с облегчением села на траву. Как же хорошо, когда мир воспринимается таким, каким он должен быть на самом деле.  Отдохнув, потёрла полученные ссадины и снова активировала флиграв, но на сей раз не вперёд, а вверх и вперёд, в результате чего пришлось выключать прибор на бегу: его силы оказалось достаточно, чтобы тянуть, но недостаточно, чтобы взлететь. От резкого возвращения гравитации в норму не удержалась на ногах и прокатилась по траве, да ещё и чуть веткой глаз не пропорола. Вот вам и полёт в заданном направлении: обычную-то гравитацию вектор вбок не компенсирует или компенсирует недостаточно. В общем, бракованный флиграв: только если вертикально вверх вектор направлять, летать нормально получится (причём исключительно вверх или по ветру). Или очень сильную тягу включать надо, а ракетой в небо или, что ещё хуже, в ближайшее препятствие, влететь не хочется.  Потирая набитые синяки и ссадины и мысленно костеря керелей, я возвращалась к плоту, когда в голову пришла неожиданная идея. Пусть летать не получается, но всё равно, даже в таком виде, боковая активация может оказаться полезной. Например, если покрепче схватиться за плот, то можно получить некое подобие двигателя. Жаль, что проверить, сохранив флиграв в тайне, не выйдет.  – Что с тобой случилось? – обеспокоенно поинтересовалась Юля.  – Да так, упала, – отмахнулась я.  – Ага, упала, – съязвил Росс, разглядывая многочисленные царапины и слегка заплывший глаз. – Много раз падала и очень активно.  – Эксперимент по прыжкам в высоту и длину ставила, – потрогав опухшее веко, пояснила я. – Неудачный.  – Вот в это уже больше верится, – рассмеялся зеленокожий. – Ну ты даешь, в спортсмены-мазохисты ни с того, ни с сего потянуло.  Впрочем, после этого случая я больше не жаждала экспериментировать с флигравом.  Однажды, вспомнив о первой подруге, я попробовала связаться с Николаем, чтобы расспросить, не слышно ли новостей об Алле. К моему удивлению, хотя его аська оказалась включена, он не отвечал. После нескольких безуспешных попыток пришла мысль, что ситуация очень напоминает ту, когда знакомые Аллы пытались измерить глубину озера и спровоцировали выброс какого-то газа. Неужели полученный урок их ничему не научил, и всё началось сначала? Идея фикс у них там, что ли? Я продолжала изредка стучать Николаю, но пока безуспешно.  На другой день во время остановки к нашему плоту подошёл Марк.  – Привет, – поздоровался он, с интересом наблюдая, как я обмываю обкакавшегося Диму. – Это чей?  – Мой.  Оборотень с сомнением посмотрел на него, потом на меня, потом снова на ребёнка.  – Ты уверена?  – Да, а что?  – Ну, он похож на человека-мутанта, – пояснил своё недоумение Марк.  Я рассмеялась:  – Дима и есть полукровка. Я его усыновила.  – Ааа, – разочарованно потянул оборотень. – Тогда понятно. А я слышал, что у тебя свой есть, посмотреть хотел.  – Есть, Рысь, – обтерев Диму пучком травы, я уложила его в корзинку и указала на соседнюю.  Марк заглянул, и на его лице отразилась целая гамма чувств: любопытство, переходящее в удивление, которое, в свою очередь, трансформировалось в нежность.  – Она прелесть, – тихо сказал Марк. – У меня на Земле тоже дочка маленькая осталась. Кажется, я её очень любил.  – Кажется? – не поняла я.  – Не помню. Думаю, что любил. Можно подержать?  Я недовольно пожала плечами, но возражать не стала. В конце концов, если мы когда-нибудь собираемся строить семью, то лучше заранее знать, умеет ли он обращаться с маленькими детьми. Наклонившись, Марк осторожно, поддерживая головку, вынул Рысь из импровизированной люльки. Тепло улыбнулся ей и начал баюкать малышку на руках, пока я поправляла подстилку в корзине.  Обернулась я как раз вовремя, чтобы заметить, как глаза оборотня наливаются кровью и большая рука сжимается на шее моей дочери. Забыв обо всём, одним прыжком подскочила к Марку.  – Отдай! – и, поскольку он не отреагировал, изо всех сил вцепилась зубами в предплечье оборотня. Взвыв, он дёрнулся и на мгновение ослабил хватку, но мне хватило времени, чтобы вырвать дочь из смертельных объятий и пуститься наутёк. Незаметно для себя забралась на самый верх крыши второго этажа и только после этого обернулась. Мне показалось, что Марк не остановится ни перед чем, чтобы форсировать строение, настолько страшно он выглядел, но тут он перевел взгляд на свои руки и застыл. А уже через минуту на лице оборотня отразился ужас, он схватился за голову и бросился прочь от нашего плота.  Я пыталась успокоить плачущую дочь, одновременно ощупывая её маленькое тельце. Вроде ничего не сломал, но если она умрёт, то убийце мало не покажется. И плевать, что он гораздо сильнее. От перенесённого шока меня затрясло, прижав Рысь к груди, я гладила её, даже не пытаясь сдержать текущие из глаз слезы.  – Ничего, малышка, ничего, родная. Теперь всё хорошо будет, ничего эта тварь тебе больше не сделает.  Спустившись вниз только для того, чтобы забрать корзинку с Димой, залезла обратно и просидела на крыше до глубокой ночи. После происшествия отгороженная комнатка казалась слабой защитой, ведь проломить стену оборотню вряд ли составит труда. Только когда пошёл дождь, я спряталась под навесом, но и то – исключительно потому, что боялась простудить детей.  На следующий день, когда наш плот причалил к берегу, я объявила, что никуда с него не уйду и, забрав детей, снова залезла с ними на крышу. Там и сидела несколько часов, пока не вернулся Игорь.  – Пантера, с тобой Марк поговорить хочет, – сказал он.  – Обойдётся! – огрызнулась я. Вот кого-кого, а этого убийцу недоделанного мне меньше всего сейчас видеть хочется.  – Но он очень-очень просил, – с намёком потянул математик.  Я одарила его хмурым взглядом: вроде ведь в курсе произошедшего, неужели не понимает, что я не готова к этому разговору.  – Никуда я не пойду.  – Послушай, вам ведь надо выяснить отношения. К тому же, если ты не захочешь поговорить, он может сам сюда прийти...  Последний аргумент заставил меня передумать. Уж лучше я к нему, чем он сюда.  – Игорь, залезай ко мне, детей посторожи, – попросила я.  – Ну знаешь, я не обезьяна, лучше ты их сюда принеси, тогда с удовольствием, – попытался отказаться он.  – Игорь, ну пожалуйста, а то я никуда не пойду.  – Ладно-ладно, успокойся, – вздохнул математик и полез на крышу. – Не понимаю, почему нельзя их спустить...  – Здесь Марку их достать труднее будет.  – Во время вашего с ним разговора? – укоризненно спросил Игорь, усаживаясь понадёжнее. – Иди, я постерегу.  – Только не спускай, – предупредила я и, узнав, где сейчас оборотень, направилась в его сторону.  Марк ждал меня за пределами лагеря, сидя на берегу и обрывая вокруг себя травинки.  – Ну, чего тебе? – хмуро спросила я, держась на достаточном расстоянии, чтобы в случае чего сделать ноги.  – Прости. Я не хотел, – слова прозвучали глухо. – Сам не знаю, как так получилось.  – Ты просишь прощения за то, что чуть не убил моего ребёнка?! – взъярилась я, после чего замолчала, тяжело дыша и пытаясь взять себя в руки, и уже тише продолжила. – Неужели ты правда считаешь, что хоть одна мать сможет это простить?  – Нет. Но это не я, я бы никогда такого не сделал, честное слово!  А ведь действительно, возможно, его поведение не что иное, как проявление ещё какого-то инстинкта, навроде моего «жора». Может, он и вправду себя не контролировал? Но от этого не легче, ведь если такое случилось однажды, оно может повториться вновь.  – Знаешь, когда я только сюда попала, то чуть не съела человека. Мне повезло, он остался жив. Так вот, несмотря даже на то, что он меня простил, я всё равно ушла оттуда. И избегала любого общества, пока не нашла, как справиться с этой напастью, – я старательно избегала встречаться взглядом с оборотнем.  – Ты хочешь, чтобы я ушёл?  – Да, хочу. Пока ты здесь, я боюсь оставить детей даже на несколько минут, – твёрдо сказала я. Понимаю, что поступаю жестоко, но не могу иначе: безопасность Рыси для меня важнее, чем даже справедливость.  Марк помолчал, потом выбросил истерзанную травинку и тяжело вздохнул:  – Ладно. Я уйду.  Он ещё немного посидел, ожидая реакции, но, поняв, что я не собираюсь ничего добавлять, ещё раз вздохнул и, встав, пошёл в сторону лагеря. Судя по всему, это решение не оказалось для него неожиданным. Да и у меня ситуация повторялась, только теперь я была в роли провожающего. И обошлась с оборотнем гораздо менее благородно, чем когда-то Дмитрий со мной.  – Погоди. Если сможешь справиться с этим... – я потёрла шею, слова отказывались звучать вслух. – Когда справишься с этим, возвращайся. Только не раньше, – последняя фраза далась гораздо легче. – Удачи тебе.  – Всего хорошего. И ещё раз прости... если сможешь.  Оборотень действительно отсоединился, просто не поплыв дальше с караваном, а оставшись на месте нашей стоянки. Я смотрела на его одинокую фигуру и испытывала смешанные чувства: одновременно и облегчение... и стыд. Я снова солгала. Умолчала о том, что когда вновь присоединилась к людям, тоже возникла проблема: я чуть не убила Росса. И не ушла после этого. Зеленокожий, несмотря на не самый лучший характер, не прогнал и не выдал, хотя имел на это полное право. А я заставила Марка уйти. Впрочем... если бы он напал на меня, вряд ли бы моё решение было бы столь непреклонно. Но он пытался убить Рысь. И даже учитывая, что им двигали слепые инстинкты, я не могу этого забыть и вновь пытаться наладить наши отношения.  Только через три дня, убедившись, что Марк не преследует свободных, я успокоилась настолько, что снова начала покидать плот на стоянках, оставляя детей на борту. А ещё через некоторое время Дет сдался и вернулся-таки домой, но всё ещё старался держаться на максимально возможном расстоянии от кормящих матерей и младенцев.

160-е сутки. Река – степь

Утром с одной из общаг донёсся многоголосый вопль, а следом за ним громкий всплеск воды. Мы столпились у борта своего плота и с удивлением наблюдали множество человеческих тел в реке.  – Перевернулись они, что ли? – неуверенно предположил Маркус.  – Не похоже, навесы и вещи целы, – возразил Сева.  В это время полдюжины свободных выбрались обратно на плавсредство и, вскочив на ноги, с восторженными криками пересекли плот, стремясь запрыгнуть подальше в воду.  – Пираньи исчезли из реки!  Радостная новость быстро разнеслась по всему каравану, и вскоре возбуждённое веселье охватило всех. Обрадовавшись возможности искупаться и поплавать, без риска быть покусанными, народ забросил все дела, предаваясь новому удовольствию. Если бы вода не стекала в щели между бамбуковыми стеблями, то ко времени остановки развлекающиеся учёные затопили бы весь плот. Зато удовольствия получили столько, сколько за несколько недель не было. Мы веселились как дети, впервые в году пришедшие летом на пляж к тёплой воде.  Когда мы выбрались на берег, к нам подбежал мало знакомый мне мужчина с общаги и спросил, не против ли мы в честь такого события продлить привал до вечера и устроить всеобщий праздник. Разумеется, у нас возражающих не нашлось, как, впрочем, и на других плотах.  Но до праздника предстояло заняться повседневной задачей пополнения пищевых и непищевых запасов. Рощи на берегу уже почти не встречались, лишь изредка попадались отдельно стоящие деревья, даже заросли прибрежных кустов поредели. По этой причине хворост для костра стал в дефиците, но никто из свободных не переживал по этому поводу. Многие продукты ели прямо сырыми (в том числе свежее мясо и рыбу), дерево частично заменили сухой травой, которой вполне хватало на самую необходимую готовку. Лишь по ночам на каждом плоту неизменно светился маленький сигнальный костёр – в основном для него и собирали хворост.  С питанием же проблем не возникало: водоросли и высшая водная растительность, зелень трав и листья кустарников, корневища, ягоды, орешки, то тут, то там попадающиеся на мелких кустарничках, бобы, часто встречающиеся шаровидные наросты на травах и зерна злаков составляли основу растительной части рациона. Животную часть вполне обеспечивала рыба, лягушки, змеи, моллюски, черви и насекомые, а также некрупные птицы и звери, когда таковых удавалось добыть. Уже несколько дней на стоянках шла активная охота за птичьими и рептильными яйцами. Кладки пернатых удавалось отыскать в гнёздах: примитивных, типа ямки в земле с тонкой травяной и пуховой подстилкой, обычно под небольшими кочками травы или в неглубоких норах, и более сложных, сплетённых из растительных волокон, шерсти и веточек, в гуще кустов; а яйца рептилий, кроме прочего, – закопанными на открытых песчаных пляжах. Некоторые ящерицы прикрепляли к высоким травинкам плетёные домики сферической, каплеобразной или грушевидной формы, а один из видов змей строил земляные крепости (судя по моим наблюдениям, скрепляя грунт твердеющей на воздухе слюной).  После того, как мы разобрались с бытовыми делами, началась подготовка к празднику: собиралась трава для костров, расчищались игровые площадки. Амазонки притащили со своего плота полутораметровую плетёную мишень, откуда-то появились криво вырезанные шахматы, шашки и домино, а также набор мячей и несколько колод карт, судя по всему, выбранных кем-то в качестве начального имущества. Более того, к моему удивлению, с одного из плотов принесли гитару. Места для отдыха, где травяной покров был реже и жёстче, покрывали плетёными циновками; Сева с Маркусом вытащили на берег два столика. Когда приготовления подошли к концу, люди ненадолго разбежались по домам и вскоре вернулись, украшенные бусами, браслетами и прочими самоделками. Даже я, хотя и понимала, что поделки из косточек и раковин совершенно не подходят к амулету-компьютеру и поясу-цепочке с ножом, не удержалась и нацепила на себя несколько ниток с нанизанными на них вишнёвого цвета бусинами-косточками.  Праздник проходил в весёлой, раскрепощённой обстановке. Тут были танцы и угощение, музыка, разговоры и купания, а также различные соревнования с символическими призами в виде птичьих яиц или веточки с ягодами. Народ разделился на группы по интересам: одни предпочитали спокойные интеллектуальные игры, другие – подвижные спортивные. Честно говоря, мне хотелось всего и побольше. Продув партию в шахматы и убедившись, что остальные настольные игры пока заняты, я присоединилась к игре в снайпера-вышибалу. Вдоволь напрыгавшись, ненадолго отлучилась к детям, а потом – на стрельбище. С двадцати метров даже самые опытные лучники в мишень попадали через раз, о том же, чтобы поразить нарисованный на ней круг, почти ни у кого (включая владельцев мишени) даже речи не шло. Болельщики каждое попадание встречали дружным одобрением, каждый промах – не менее дружным смехом. Поскольку все желающие могли попробовать свои силы в стрельбе из лука, я тоже не удержалась и встала в очередь. Лук, из которого предстояло стрелять, по длине оказался больше моего роста. После краткого инструктажа я надела защитную перчатку и, взяв протянутую стрелу, сосредоточилась. Натянуть тетиву мне всё же удалось, правда, сомневаюсь, что по правилам, а вот прицелиться... Стрела пролетела метрах в десяти сбоку от мишени. Выстрелив ещё несколько раз и так ни разу не попав (хотя однажды стрела вонзилась в землю рядом с мишенью), решила отдохнуть и отошла к наблюдателям. К слову, практически никому из тех, кто пробовал свои силы в стрельбе, но при этом не имел собственного лука, не удавалось попасть в цель.  Не менее увлекательным занятием, чем сама стрельба, оказался сбор стрел. Стрелы, полученные от керелей, считались большой ценностью: они не гнулись, не ломались, наконечник совершенно не тупился при попадании в твёрдую поверхность. К тому же, как поделились владельцы луков, самодельные стрелы обладали куда худшим балансом и часто летели вовсе не так, как планировали их владельцы – попасть ими туда, куда хочется, ещё сложнее. Так что, каждый раз после того, как колчан оказывался пуст, мы отправлялись на поиски, которые не завершались, пока последняя стрела не возвращалась на своё законное место. Через полчаса к нам присоединился Захар с рогаткой и быстро доказал всем, что его выбор гораздо разумнее, попав в нарисованный круг шесть раз из семи.  – Ну и что, что на крупную добычу рогатка не годится, – довольно сказал он. – Зато, вот честно, научиться ею пользоваться намного легче!  Заодно удалось выяснить, почему даже у владельцев луков результатам, мягко говоря, далеко до профессиональных. На плотах особо не потренируешься (слишком легко упустить стрелу в реку), а на берегу и других дел хватает. Поэтому чаще всего тренировка занимает не больше нескольких минут в день. А за такой срок многому не научишься.  Гораздо более высокие, хотя тоже отнюдь не олимпийские, результаты показывали метатели камней, палок и самодельных дротиков. Правда, и мишень у них стояла раза в три ближе. Ещё немного понаблюдав за соревнованиями, я полезла купаться, а потом вытянулась на траве у одного из костров, рядом с компанией с гитарой. Спокойные бардовские песни убаюкивали, дарили веру в то, что новый мир принесёт не только проблемы, но и победы. Хотя одновременно я поняла и нежелание Светы останавливаться – ведь если мы разбежимся, расселимся по разным местам, то таких тёплых посиделок уже не будет.  К концу праздника амазонки и махаоны торжественно объявили всем о заключённом между их группами браке. То есть люди из этих двух племён могут заводить романтические и сексуальные связи друг с другом, а детей делят по половому признаку – девочек воспитывают амазонки, а мальчиков – махаоны. Причём происходить это разделение будет прямо в младенчестве – благо, физиологическая особенность мужчин это позволяет.  – А я бы не смогла расстаться со своим ребёнком, – честно призналась я Юле, попытавшись примерить соглашение на себя.  – Каждому своё, – пожала плечами она.  – Амазонки знают, что махаоны будут хорошо заботиться о детях, поэтому и не боятся, – добавила Надя.  – Даже зная – я бы не смогла, – не согласилась я.  – Я тоже, – кивнула Лиля, баюкая Лорда. – Но если они хотят построить общество, разделённое по половому признаку, то это – лучший способ.

161-е сутки. Река

Ночью одна из Детовских жён, Ольга, родила девочку-полукровку. Проведя некоторое время наедине со роженицей, Дет сообщил нам, что не собирается оставлять жизнь ребёнку – из-за чего разгорелся спор.  – Он не имеет права решать такие вопросы, – горячился Сева. – Да и вообще убивать ребёнка – это подло!  – А я слышала, что дать матери, родившей полукровку, возможность самой решать, жить ли её ребёнку – это общее правило. Разве нет? – задала я риторический вопрос.  – Это общее правило, а не закон посвящённых. Думаю, нам не стоит опускаться до того, чтобы уничтожать собственных детей. Это низко и подло, – не согласился инженер.  – Разве? А если этот ребёнок зачат не по любви или страсти, даже не от случайной однократной встречи, а от изнасилования? – в голосе Юли прорезалась непривычная холодная ярость, глаза загорелись зелёным огнём. – Если прикинуть сроки, то отец её ребёнка уже стал троллем или хотя бы полутроллем. Тебя насиловал хоть кто-то из них? Насколько я помню, в это время им было совершенно безразлично, какого пола перед ними жертва.  Сева стушевался, а я по-новому взглянула на подругу. Её слова прозвучали настолько эмоционально, словно ей самой пришлось пережить что-то подобное. Впрочем, вряд ли: после этого она не смогла бы остаться такой весёлой и жизнерадостной.  – Но ведь не факт, что всё именно так было... – неуверенно пробормотал инженер.  – Второй вариант ещё хуже. Представь, что тебе день за днем приходится наблюдать, как любимый сходит с ума. У него начинаются припадки бешенства, сексуальная агрессия, он зацикливается на чём-то одном. Проблески сознания случаются всё реже, ему уже ничего не стоит убить, надругаться и съесть собственного лучшего друга или даже тебя. А ты ничего с этим не можешь сделать, ничем не способен помочь. Даже подарить ему лёгкую смерть не можешь, потому что он страдает паранойей и внимательно следит за каждым твоим действием. И возвращает, если попробуешь сбежать. Приходится терпеть побои, насилие и издевательства от тех, кто когда-то были друзьями. Видеть, как они превращаются в монстров. Ты знаешь, каково это? Нет? Значит, не имеешь права судить!  Юля не играла, сейчас она говорила искренне. Она пережила это, но не сломалась и не потеряла умение радоваться – а это настоящий подвиг. Но ещё большая заслуга девушки в том, что после всего случившегося она не возненавидела троллей. По крайней мере, я ни разу не замечала со стороны Юли предвзятого к ним отношения.  – Но причём тут ребёнок? Неужели стоит опускаться до того, чтобы судить детей по преступлениям их отцов? – не сдавался Сева.  – А что, если склонность к троллизму передается по наследству? Да, пока полукровки нормальные, но нет гарантий, что в один прекрасный день они не станут такими же, как и их отцы.  Внутри всё сжалось. Нет, нельзя сказать, что эта мысль не посещала меня, просто я не хотела даже допускать такой возможности, поэтому гнала её всеми возможными способами.  – А даже если и нет, то всё равно ребёнок может быть нежеланным, нелюбимым и каждый раз станет будить неприятные воспоминания, – добавила астроном после паузы. – Что тогда? Оставить его где-то не получится, приютов нет. Мучиться самой? Без вины нести наказание?  – Ладно, я признаю за матерью это право. Но только за ней, а не за её мужчиной. Пусть Оля сама решает судьбу своего ребёнка. Но не Дет, – подумав, сказал Сева.  – Даже больше, – добавила я, вспомнив обстоятельства усыновления Димы. – Считаю, что мать имеет право убить собственное дитя своими руками. Или, если она на это не способна, если согласна только отказаться, выбросить, то такая мать вообще не имеет права решать судьбу своего ребёнка.  – А ты бы смогла лишить жизни своё дитя? – всё ещё не остыла Юля.  – Да. Я смогла, – я твёрдо посмотрела ей в глаза.  – Присоединяюсь, – кивнула Лиля. – Если она действительно считает, что дочери не стоит жить, то должна прервать её жизнь своими руками.  – Вы не имеете права заставлять её принимать это решение, – вмешался Дет. – Оле и так нелегко, гораздо лучше, если ответственность за убийство ляжет на кого-нибудь другого.  – Например, на тебя? – ехидно прищурился Росс.  – Например, на меня, – спокойно кивнул лидер.  – Не считаю это правильным, – покачал головой Илья.  – Я тоже, – поддакнула я.  – Оля согласна, чтобы ответственность за это решение взял на себя я, – не согласился Дет. – Ей и так очень тяжело, она же женщина и должна дарить жизнь, а не отнимать.  – Дет...  Но лидер перебил инженера, не дав ему договорить.  – Сева, ты у меня уже в печёнке сидишь! – разозлился Дет. – Рано или поздно любому терпению приходит конец. Не стоит лезть в чужую личную жизнь, это ничем хорошим не кончится.  – Прости, не могу, если она происходит у меня перед глазами! – реакция блондина распалила только начавшего остывать инженера.  – Да я бы с радостью переселил свою семью с этого плота, просто чтобы ты девочек не нервировал! Но это не выход, пойми ты, наконец! Какое ты имеешь право навязывать своё мнение всем, чьё мировоззрение отличается от твоего? Я же не заставляю тебя перенимать мой стиль жизни, а Веру – руководствоваться теми же принципами, что и мои жены! Если мы действительно хотим чего-то достичь, надо не только признавать достоинства друг друга, но и мириться с недостатками.  – Да, ты прав, – немного помолчав, согласился Сева. – Я не имею права лезть в ваши отношения. Полагаю, у Ольги есть причины доверять тебе. К тому же жить, не взваливая на себя ответственности за важные решения, гораздо проще. Но те, кто идут по этому пути, теряют свою индивидуальность. На мой взгляд, лучше, если человек ошибётся или совершит не самый благовидный поступок, но только если готов нести за него ответственность, а не свалить на кого-нибудь другого. Но я не буду навязывать своё решение. Прошу прощения. Просто иногда тяжело сдержаться, когда видишь то, с чем не согласен.  – Понимаю, – отбросив раздражение, Дет быстро успокоился. – Но женщинам нет необходимости взваливать на свои нежные плечи такую ответственность. Их предназначение в другом.  – Да, Сева, тяжело тебе будет, когда наш строй сменится с первобытнообщинного на рабовладельческий, – не удержался от шпильки Росс.  – Зато тебе, судя по всему – легко, – отпарировал инженер. – Но да, мне будет тяжело. Хотя развитие у нас идёт не спеша, так что, скорее всего, до таких глобальных изменений я не доживу.  – Ну, шансы неплохие, – чему-то улыбаясь, пожал плечами зеленокожий.  – Нашли о чём спорить: доживем – увидим, а на нет и суда нет, – сказал Илья.  – Кстати, Дет, у меня к тебе такой вопрос, – Росс понизил голос. – Что ты собираешься делать с телом младенца? Я считаю, что просто выбросить – это глупо. Надо максимально использовать.  – Максимально, это как – съесть, что ли? – с нездоровым подозрением поинтересовался Игорь.  – Нет, конечно: вдруг троллизм таким образом может передаться, – без тени иронии возразил зеленокожий. – Но вот как минимум препарировать труп необходимо. Лучше всего вообще получить её ещё живой – тогда при вскрытии появится возможность оценить работу некоторых органов...  – Живой не дам, – беспрекословным тоном заявил лидер. – Тело, так и быть, бери, но работай с ним, только когда моих жён нет рядом.  – Тогда будь так любезен, изолируй их сразу после завтрака, ладно? А то по тёплой погоде всё быстро портится, а копаться в гнили у меня нет никакого желания.  – Договорились, – кивнул Дет.  После еды лидер вместе с жёнами удалился на второй этаж и развлекал их почти до самого обеда, в результате чего Росс получил достаточно времени для своего кровавого дела.  – Надя, Пантера, не желаете поучаствовать?  Надя отрицательно помотала головой, я тоже сначала отказалась от такой сомнительной чести, но потом передумала. Невзирая на то, что моральность исследования вызывает сомнения, оно может выявить отличия анатомии полукровок и, таким образом, позволить в дальнейшем оказывать им более квалифицированную медицинскую помощь. Да, зеленокожий прав: мы не в том положении, чтобы капризничать – надо пользоваться любой возможностью пополнить знания о наших новых телах.  Наблюдать за работой Росса в спокойной обстановке (а не когда любое промедление может привести к смерти пациента) оказалось интересно и познавательно. Всё-таки хирургия – истинное призвание зеленокожего. Он действовал уверенно и аккуратно, не спеша, но и не теряя лишнего времени. Проведённые мной вскрытия по сравнению с этим – работа мясника. У Росса все разрезы получались аккуратными и красивыми, так что даже можно было сравнить его работу с искусством, кровавым, но всё равно высоким и даже гипнотизирующим своей странной эстетикой.  Удивительно, но полукровка не являлась просто чем-то промежуточным между Homo alterus и Homo oculeus, хотя по строению и расположению большинства органов оказалась похожа или на первых, или на вторых. Но, кроме этого, мы с Россом с удивлением обнаружили в её организме ещё как минимум два лишних образования непонятного назначения, причём достаточно сложно организованных, что отметало первоначальное предположение об их опухолевом происхождении.  – Это ужасно, когда не с чем сравнить, – поделился со мной зеленокожий. – Сюда бы ещё новорождённого троллёнка и человеческого младенца.  – Да. Так мы можем только предполагать... – начала я, но инженер перебил, не дав договорить.  – Росс, что ты там только что говорил? – с интонацией «я ничего не слышу и не услышу, пока не скажут правильно» переспросил Сева.  Зеленокожий страдальчески закатил глаза.  – Что неплохо бы сюда младенцев человека лесного и человека изменённого, – недовольно пробурчал он под пристальным взглядом инженера. Тот удовлетворённо кивнул и вернулся к плетению корзины.  – Возможно, у младенцев какого-то из этих двух видов присутствуют аналогичные органы, которые в процессе взросления атрофируются, – закончила свою мысль я.  – Но пока нет способа проверить, остается только гадать. Керели – заразы: могли дать хотя бы медицинский анатомический атлас!  – Согласна, – кивнула я. – Мне они географическую и природно-климатическую карту пожалели. А ещё справочник по ремёслам.  – А мне – список их кулинарных рецептов, – присоединилась к нашим сетованиям Вероника.  – Справочник по местным природным стройматериалам, – добавил к списку Сева.  – Справочник минералов этой планеты, карта их распространения и признаки месторождений, – вздохнула Вера.  – Астрономический справочник и «полезные животные и растения и их использование», – призналась Юля.  – Ну, насчёт второго, это ведь как подходить: если серьёзно, то в такую книгу должна войти добрая половина всех видов. Представляю себе эдакий тысячетомник... – не удержалась я от комментария.  – С ремёслами та же картина, – отпарировала астроном.  – Признаю твою правоту, – покаянно развела руками я.  – Пособие «сделай космический корабль своими руками» и «из каменного века в век космических технологий».  Признание физика вызвало улыбки.  – Я-то думал, что это Сева на прогрессе повёрнутый, – ехидно заметил Росс.  – Попытка – не пытка, а вдруг бы дали! – ничуть не обиделся Маркус.  – Карту клада... – под нашими удивлёнными взглядами Игорь стушевался и покраснел. – Ну, в смысле месторасположения артефактов керелей.  – Ну, это бы и я не дал, – рассмеялся Росс.  – Да хватит вам страдать: нет – и не надо, нам и без них хорошо, – улыбнулся Илья, но мы ещё некоторое время делились своими «списками не полученных вещей». Посмеявшись и обсудив, пришли к выводу, что керели по какой-то причине вообще не хотели давали информацию об этой планете, если, конечно, не считать их краткого общего послания.  – Самое паршивое даже не то, что они об этой планете сведения утаили, – вздохнул химик. – А что вообще никакой информации не давали. Я, например, хотел взять справочник по земным ремёслам, выделке шкур, плетению из лозы, ловушкам и земледелию.  – А ведь и правда, – задумался математик. – Мне они даже художественную литературу отказались дать и музыкальные записи.  – Может, у керелей и не было ничего с Земли? – пожала плечами я. – Или было лень лететь, чтобы выполнить заказ.  – Да нет, не думаю, что дело в этом, – покачал головой Илья. – Если подумать, то с приборами та же история получается. Например, они отказались дать мне анализатор, который сразу показывал бы молекулярную формулу изучаемого вещества, но были непротив снабдить реактивами...  – И что ты взял? – оживился зеленокожий.  – Почти ничего из того, что хотел, – задумчиво глядя вдаль, ответил химик. – Ведь керели не принимали заказов на наборы, а только на отдельные вещества. А для плодотворной работы надо слишком много разных реактивов, да ещё и оборудование... Поняв, что на всё резерва не хватит, пришлось ограничиться самым минимумом.  – Мне мотоцикл дали, хотя это тоже не отдельный проводок, – заметил Игорь.  – Тролли? – понимающе вздохнул Маркус.  Математик хмыкнул, а потом и вовсе рассмеялся.  – Да нет, тролли тут не причём. Толку-то от этого мотоцикла, если бензина нет? Заказать топливо отдельно я не додумался. А так – только тяжесть на своём горбу по лесу таскать...  В дальнейшем разговоре выяснилось, что никому не удалось получить даже ту информацию, которая была бы доступна на Земле. Ни практическую, ни научную, ни даже копии произведений искусства.  – Керели прямо как будто намеренно отрезали нас от прошлого, – заметил Сева. – Не оставили ничего, что связывало бы с Землёй. Даже фото моей семьи не дали – только то, что осталось в памяти.  Инженер замолчал и нахмурился.  – Пройдёт пара поколений, и о Земле почти никто не вспомнит, – продолжила Лиля. – А если останется память – то только в виде сказок и легенд, в которые взрослые люди не поверят.  – Или в виде рая Землю представлять будут, – попытался подбодрить нас Маркус. – Типа: будешь вести праведную жизнь, после смерти попадешь на Землю...  – Скорее уж в виде чистилища или даже ада, – хмыкнул Росс. – Вспомните результаты опроса – никто из нас не был счастлив в прошлой жизни.  – Но и светлые моменты у каждого наверняка были, – не согласился физик.  – Когда-нибудь увидим, как наши дети будут относиться к Земле, – грустно улыбнулась Света. – Пока важнее другое: в информации нам действительно отказали.  – Не всё так плохо. Кое-какие методы её получения нам всё-таки дали, – заметил Маркус. – Причём даже такие, о каких на Земле только мечтать можно было.  – Кстати, да, – кивнула агроном и с нежностью посмотрела на крупный, полутораметровый в длину и почти метровой ширины и высоты ящик. – Такой инкубатор на Земле ой бы сколько стоил... если его вообще смогли бы сделать.  – А толку? – удивлённо поинтересовалась я. – Электричества же нет. Или он на солнечных батареях?  – Нет, там печка маленькая, так что любое топливо годится, – улыбнулась Вероника.  – И компьютеры не зажали, – подумав, добавил Игорь. – Хотя набор программ, мягко говоря, минимален.  – Вот и пойми этих керелей, – проворчал Сева. – У них точно мозги набекрень. Одно дают, а другое, даже то, что вроде бы в менее выгодное положение ставит – нет.  – Главное, как бы могли время и силы сэкономить, – напоследок вздохнул Росс. – А приходится начинать всё с нуля.