Текст книги "Поиск пристанища (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Ночь 257-х – вечер 259-х суток (6 – 8 июля 1 года). Джунгли

Моя очередь в первый раз сидеть в засаде пришлась на ночь. Вопреки ожиданию, сатанист, составлявший компанию, вел себя подчёркнуто вежливо. Мы тихо, не разговаривая, просидели всё отведённое нам время и, только сменившись, на обратном пути второй мужчина из этого племени показал, что думает обо мне не лучше, чем остальные сатанисты.  – Какое бы ни было отношение, оно не должно мешать работе, – пояснил он, когда я поинтересовалась причиной такого резкого изменения поведения. – К тому же нам важно выяснить, насколько ты действительно замешана в этом деле. А без совместной работы разобраться гораздо сложнее.  – Это что-то изменит только в том случае, если мою вину докажут. В другом случае не вижу резона тратить лишние силы, – недоуменно пожала плечами я. – А поскольку я не воровала, вину доказать вы не сможете.  – Нет необходимости доказывать вину всем, достаточно убедиться в ней самим, – не согласился сатанист.  – А смысл?  – Смысл есть всегда, – хмыкнул мужчина. – Очень важно знать своих врагов в лицо, оборотница.  Хотя его слова обидели меня, нельзя не признать, что в них присутствует доля истины. С другой стороны, мало смысла тратить столько сил на выявление противников, если сразу же после начала основания мы разбежимся и в дальнейшем будем редко контактировать друг с другом.  А потом пришла ещё одна мысль. Пусть в устах сатаниста термин «оборотница» звучит не слишком приятно, но насколько лучше было бы, если бы он обозвал меня зверочеловеком? Представив себе подобную ситуацию, я пришла к выводу, что ничуть не лучше, а даже хуже. И поняла, что зря не настояла на нормальном названии. А значит – пока не поздно, надо исправлять ситуацию.  Бронтозавры покинули пределы лагеря свободных уже после полуночи, и с утра, как только рассвело, свободные организовали большой совет, чтобы принять окончательное решение. К моему удивлению, выяснилось, что информация о том, что озеро образовано приливом, и дальнейшие исследования, которые не полностью, но подтвердили наше предположение (о том, что ландшафт очень изменится), сильно уменьшили привлекательность этих земель как постоянного места жительства. Последней каплей послужило нашествие ящеров-гигантов, из-за чего убедительную победу на общем голосовании одержали желающие продолжать сплав в поисках лучшего места. Лишь волгорцы, сатанисты, несколько одиночек да Сева высказались против продолжения пути.  – От добра добра не ищут, – пояснил свою точку зрения инженер. – Кто сказал, что, продолжив путешествие, мы встретим место лучше?  – Почему бы и нет? – пожал плечами Росс. – Примерно такое уж точно попадется.  – К тому же, так больше шансов, что царский караван отстанет и не придётся делить с кем-то свою территорию, – добавила я.  – Не думаю, что Сергею и иже с ним надо нас догонять, – не согласился Сева. – Они вполне могли остановиться ещё до пустыни. А уж после неё мы проплыли столько привлекательных мест... Нет, не думаю, что они ещё сплавляются, скорее наоборот, мы ведем себя глупо.  – Ага, вот так прямо все и глупо, – с изрядной долей насмешки потянул Маркус. – Сева, а тебе не кажется, что это ваше меньшинство, высказывающее желание остаться, ведет себя не слишком умно?  – Нет, конечно! Это, скорее, вы собираетесь сплавляться до тех пор, пока вообще есть такая возможность! Не думая, что чем дольше мы плывем, тем больше времени теряем зря.  – Так уж и зря, – обиделась я. – Мы собираем сведения о мире.  – А вы готовы запереться в четырёх стенах и закрыть глаза на то, что творится вокруг, – развил, не преминув исказить, мою мысль Росс.  Инженер возмущённо фыркнул, но потом взял себя в руки и понимающе улыбнулся:  – Время покажет, кто из нас был прав, – и не стал поддерживать дальнейший спор.  Решив перевести тему, я подняла вопрос о другом названии для моего вида.  – Слишком уж некрасиво и унизительно это звучит – зверочеловек, – пояснила проблему. – Особенно, когда не просто называют, а обзывают. Например, так: ну ты, зверочеловек, подойди сюда, – попыталась я изобразить интонацию сатанистов.  Но в моём исполнении получилось ещё хуже, причём намного. Если у недоброжелателей тон был просто сухой и излишне официальный, то у меня получился откровенно издевательский.  – Да, звучит нехорошо, – признал Маркус. – И кто тебе такое сказал?  Я потупилась:  – Никто. Но вдруг потом...  Народ заулыбался.  – Ладно, и на какое предлагаешь сменить? – поинтересовался Сева.  – Да хоть на оборотней – и то лучше. Тем более, что обозначает практически тоже самое.  Инженер явно удивился такому варианту.  – А мне нравится, – высказался Росс.  – И переучиваться не придётся, – поддержал его Маркус.  Так и решили. Но я ещё некоторое время испытывала неловкость за то, что после всех усилий Севы переиграла название на старое. В конце концов, не выдержала и даже подошла извиниться.  – Всё в порядке, – заверил инженер. – Честно говоря, я ещё тогда удивлялся, как ты на «человекозверя» согласилась. И считаю, что «оборотень» ничуть не хуже, хотя и не совсем подходит. Так что не переживай.  – А главное – привыкнуть будет легко, – заметила Вера.  Поскольку в дальнейший путь мы собирались отправиться только послезавтра вечером, время ещё оставалось как на дежурство, так и на частные дела. Заинтересовавшись причиной, по которой бронтозавры предпочитают голые затопленные ветви кустарника надземным и облиственным, я нырнула, срезала голую ветку и, убедившись в её съедобности, попробовала. Подкорка оказалась очень сладкой, хотя у надземных представителей этого вида растений подобного не наблюдалось. Ненадолго возник соблазн использовать ветки как сырье для добычи сахара, но другие дела не оставляли много времени, в результате чего я просто нарезала хорошую охапку прутьев на случай, если захочется пожевать. Их приятный вкус высоко оценили дети, с удовольствием посасывая или грызя очищенные от верхнего слоя коры побеги.  В лагере мы продолжали изображать активные поиски, но, честно говоря, мне плохо верилось, что прежний план принесет положительные результаты.  – Сейчас вор точно не высунется, – поделилась я своими сомнениями с Розой.  – Почему? – удивилась она.  – Элементарно, – я пожала плечами. – Всем ясно, что после принятого решения вор захочет забрать украденное и перенести его на свой плот. И если наш преступник не дурак, он ни за что это делать не будет.  – Но он же не знает, что у его схрона засада, – возразила Роза.  – Даже если не знает, – упрямо стояла на своём я. – Ведь вор может предположить, что его тайник найден. Пусть шанс небольшой, но всё же не стоит рисковать жизнью ради каких-то вещей, тем более, не своих. Одно дело, если бы мы остались – тогда да, можно было бы выждать пару лет, пока всё забудется и вот тогда... Нет, я бы на месте вора не пришла.  Собеседница заулыбалась.  – Знаешь, если бы вор рассуждал с твоей точки зрения, он бы никогда и вором-то стать не смог.  – Почему это? – не поняла я. – Осторожность вовсе не гарантирует законопослушность.  – Если такая осторожность, как у тебя, то гарантирует, – рассмеялась Роза. – Потому что: вдруг увидят, когда воровать будет или потом поймают... Сама же сказала, что вещи, тем более чужие, не стоят того, чтобы рисковать из-за них жизнью.  – Ну, если так посмотреть, то конечно, – вынужденно согласилась я.  – А наш вор – человек рисковый, уже просто потому, что пошёл на преступление, зная, какая последует кара в том случае, если его найдут. Так что он обязательно появится у тайника. Тем более теперь, когда времени до отплытия не так много.  Роза не ошиблась. Вечером, на закате солнечного, но в разгар лунного дня, во время моего третьего дежурства, вор всё-таки пришёл к тайнику. Если точнее – пришла. Тёмная оказалась права, а мы зря подозревали всех и вся. Преступление совершила бывшая жена Петра. Удивительно, до чего может довести человека жадность. Причём отнюдь не самого бедного человека. Нет, я могу понять, когда на преступление идут, например, ради куска хлеба, когда действительно выбор невелик, но в данном случае – нет. У Лизы ведь было всё, Пётр дал неплохие отступные, так зачем рисковать?  Несильный тычок в бок прервал мои размышления.  – Брать сейчас будем? – шёпотом спросил сатанист.  Я кивнула.  Заметив нас, женщина, как ни странно, не пыталась бежать, а наоборот, приглашающе помахала рукой.  – Народ, смотрите, я пропавшие петровские вещи нашла!  Её радость была настолько убедительной, что если бы я не видела своими глазами, как она направляется прямо к тайнику и уверенно разгребает листья, её слова не вызвали бы никакого сомнения. По сравнению с Лизой, сатанисты, когда сообщали о находке, вели себя, как преступники. Даже сейчас я на мгновение засомневалась. Но только на мгновение.  – Вещи нашли уже давно, – подойдя и крепко взяв женщину за запястье, усмехнулся сатанист. – Так что оправдание не катит.  Поняв, что обман раскрылся, она рванулась, но мужчина резко заломил преступнице руку за спину, одновременно подставив подножку, от чего она упала. Я держала женщину, пока он связывал ей руки, потом мы помогли ей подняться и повели в лагерь.  – Поскольку вор нашёлся, мы не будем больше вмешиваться в расследование, – сообщил сатанист собравшимся дежурным.  Артур кивнул.  – Ну что, вина, я так понимаю, доказана? – спросила Женя.  – Нет! – резко возразила Лиза. – Почему вы даже не пытаетесь выяснить причину?  – Причина не важна, в отличие от преступления, – холодно ответила Роза.  – Для вас, может, и не важна, но не для меня! – со слезами на глазах воскликнула женщина. – Пётр изнасиловал меня и потом долго принуждал к сожительству, угрожая убить, если я откажусь или кому-нибудь расскажу.  Мы переглянулись и тяжело вздохнули. Если её слова – правда, то расследование не приближается к концу, а только началось.

Вечер – ночь 259-х суток (6 – 8 июля 1 года). Джунгли

Привязав Лизу к дереву, мы отошли так, чтобы она нас не слышала, чтобы обсудить создавшееся положение.  – Думаю, Лиза имела право на компенсацию, после того, что сделал Пётр, – сказала Тёмная. – Хотя путь её получения выбрала, конечно, не оптимальный.  – Погоди. Сначала надо доказать, что Пётр действительно преступно вёл себя по отношению к ней, – покачала головой я. – И если он запугивал её всё это время... – на мгновение задумавшись, уточнила: – А кстати, сколько они вместе?  – Насколько я помню, уже больше полутора сотен дней, – подумав, неуверенно сообщила Женя.  – Да, мы только начали сплав, а Лиза уже с Петром жила, – подтвердила Роза.  – И столько времени молчала и терпела, – потянула я. – Почему же сейчас решила уйти, да ещё и украсть?  – Может, терпеть и бояться устала, – предположила Тёмная. – Поняла, что больше не может так жить.  – А давайте у неё спросим, чем гадать, – вмешался Артур.  Женская часть коллектива согласилась, и мы уже направились к преступнице, когда нас окликнул спешно подходящий Пётр.  – Я очень перед вами виноват, – сказал он, опустив глаза. – Меня память подвела. Когда мы только остановились, я сам попросил Лизу припрятать наши вещи... ну, на всякий случай, чтобы не украли. А потом забыл.  – Почему раньше не сказал? – раздражённо поинтересовалась я. – Делать нам больше нечего, как искать то, что вы прячете!  Но, высказав претензию, поняла, что слова Петра не похожи на правду. Слишком странное совпадение, что всё это время его «подводила память», а как только преступницу нашли, так он сразу же и «вспомнил».  – Говорю же, из головы вылетело, – виновато ответил Пётр.  – А сейчас обратно влетело? – спросила Тёмная, и по тону, которым это было сказано, стало ясно, что у неё доверия к новой версии не больше, чем у меня.  – Ну, так уж получилось, – пожал плечами мужчина.  – Между прочим, мы должны тебя арестовать, – ядовито поведала Тёмная. – По обвинению в изнасиловании.  Пётр удивлённо вскинулся:  – Но я этого не делал!  – Вот именно кто что делал, нам и предстоит выяснить, – заявил Артур.  К моему изумлению, Пётр не сопротивлялся, видимо, слишком шокированный обвинением. Он позволил себя связать и прицепить к другому дереву, на достаточном расстоянии, чтобы была возможность поговорить с любым из возможных преступников без того, чтобы другой оказался в курсе.  – Наверняка, слух об том, что мы арестовали его бывшую, уже разлетелся по лагерю, – сказала Женя. – Вот он и примчался её защищать. Очень благородно с его стороны.  – Может, всё наоборот, – возразила Тёмная. – Он понял, что теперь Лиза не станет молчать об его делишках, вот и поспешил сыграть в благородство, в надежде, что она промолчит. Или хотя бы, что мы поверим скорее ему, чем Лизе.  – Да ну, не похоже, – покачала головой я.  – Вообще-то, по моему мнению, надо сначала всех опросить. Лизу – почему она решилась уйти именно сейчас, Петра – как у них складывалась жизнь, и соседей – что они видели, жаловалась ли Лиза и так далее, а уже потом делать выводы, – заявила Роза. – Мы, конечно, неплохо их знаем, но, может, у кого-то есть дополнительные сведения.  – Мы? – изумилась я.  – Мы с Женей, – пояснила Роза.  – Я, кажется, уже говорила, что Лиза жаловалась на то, что Пётр её обижает, – напомнила Тёмная.  – Вот и выясним.  Пётр старательно придерживался версии, что его бывшая спрятала большую часть вещей по его просьбе, хотя пару раз путался в показаниях, особенно когда мы стали выяснять, почему между его поручением и обращением к нам прошло так мало времени. Мужчина утверждал, что их семейная жизнь складывалась просто замечательно, между ними не было ни ссор, ни обид (а кто бы сомневался?). А когда Тёмная поинтересовалась, почему же тогда они расстались, Пётр стушевался и начал рассказывать сказки. Только через полчаса, измучившись и даже несколько раз наорав, нам удалось добиться более-менее приемлемого ответа:  – Сам не знаю.  Лиза гораздо охотнее шла на контакт, и версия событий в её изложении казалась логичней. По заверению женщины, получалось, что она осмелилась уйти от Петра только после того, как у неё нашёлся заступник – тот самый новый ухажёр, который пообещал в случае чего встать на защиту подруги. Пётр же сначала угрожал Лизе, а когда появился сын – грозил убить ребёнка. Из-за этого, пока женщина вынужденно жила с прошлым мужем, она боялась вздохнуть лишний раз, и теперь, получив свободу, решила отомстить. Кстати, Лиза не пыталась изменить свои показания после того, как узнала версию своего бывшего, но продолжала утверждать, что причина её оправдывает. На вопрос, почему она просто не обратилась с жалобой к дежурным или, ещё раньше, к царской исполнительной власти, тихо сказала:  – Не верила, что они смогли бы и захотели бы встать на мою защиту.  – Я, кстати, тоже в это не верю, – заявила Тёмная, когда я выразила своё сомнение насчёт последнего утверждения. – Пока власти будут выяснять, правду ли она говорит, жертву десять раз если не убить, то изувечить точно успеют.  – Вот и нет! – горячо возразили Роза с Женей. – Если не дежурные, то народ в целом обязательно бы встал на защиту и не дал обидеть до завершения расследования.  – Именно, – поддержали мы с Артуром. – Возьми хотя бы нынешний случай: почти сразу же после того, как прозвучало обвинение, Петра арестовали.  – Всё равно – не верю! – упрямо отрезала Тёмная.  Опрос соседей показал, что хотя некоторым Лиза жаловалась на побои со стороны Петра и даже демонстрировала синяки, большинство не придавало этому значения. Во-первых, потому что на все советы обратиться к дежурным женщина отшучивалась в стиле «бьёт – значит любит», а во-вторых, потому, что другие люди ни разу не становились свидетелями ссор и, тем более, драк между супругами. А новый муж необычайно удивился нашим расспросам и заявил, что Лиза, конечно, спрашивала его, защитит ли он её, но при этом он и не предполагал, что защищать надо от бывшего любовника. Кроме того, мужчина утверждал, что не начинал ухаживать первым, а это Лиза уже недели две как увивается вокруг, а он только поддержал её инициативу.  – Ну что, обсудим? – предложил Артур, когда мы закончили опрос.  – По-моему, всё очевидно, – сказала Тёмная. – Пётр долгое время запугивал, бил и принуждал к интимным отношениям Лизу и считал, что ему всё сойдет с рук, а когда не вышло, попытался себя обелить. А Лиза, когда вырвалась из под его власти, не смогла устоять и не отомстить.  – Ну, с моей точки зрения, всё выглядит несколько иначе, – возразила я. – Пётр ведет себя благородно уже давно: вспомните хотя бы подаренные вещи. Лизе, когда они расстались, он также дал неплохие отступные, да и сейчас пытался защитить. Ей же показалась мало, и она решила своровать остальное. И не понимаю, почему ты не видишь очевидного.  – Просто я знаю, что значит для женщины подвергаться систематическому насилию, – заявила Тёмная. – К тому же, в другом случае, как объяснить наличие следов от побоев?  – Элементарно! – усмехнулась Женя и вытянула вперёд правую руку с большим, уже начавшим зеленеть синяком. – Вот, полюбуйся. И на ноге, между прочим, не меньше, – добавила она, продемонстрировав бедро. – А всего-то в лесу на склоне поскользнулась и об дерево стукнулась. Да почти у любого, если поискать, хоть пара синяков да найдется. Чем не объяснение?  – Остается вопрос: если Пётр был так неприятен Лизе, то почему она столько времени его терпела? – спросила я.  – Ну тут-то как раз всё просто, – вздохнула Тёмная. – У Петра отдельный плот, можно жить нормально, а не ютиться с другими нищими. Но я всё равно не верю, что она виновата.  Я удивлённо посмотрела на негритянку. Ведь сейчас она совершает ту же самую ошибку, что и я когда-то. А ещё, раньше она вела себя с гораздо большей подозрительностью, а теперь, стоило Лизе заикнуться о сексуальном домогательстве, вдруг резко изменила мнение. Почему? Не потому ли, что когда-то, может даже не здесь, а на Земле, ей самой пришлось пережить насилие? Какой, на самом деле, оно может оставить след в душе женщины?  – Ладно, думаю, мы все уже сформировали своё мнение, – сказал Артур. – Предлагаю не тянуть и приступить к голосованию.  По уже давно установленным правилам, голосование проходило так: каждый брал символизирующие оправдание и обвинение листья, кусочки коры или цветки и по секрету от остальных решал и выбирал, какой из них оставить. После чего голосующие собирались и одновременно демонстрировали друг другу и собравшимся свидетелям свой вердикт. Такой способ выработали, чтобы не было возможности передумать в последний момент, и каждый сам нёс ответственность за принятое решение. В данном случае нам надо определить судьбу сразу двух людей, потому что хотя Пётр и снял обвинение, но дело слишком серьёзное и касается всех. Если Лиза – вор, то она должна быть наказана.  В начале сплава я боялась, что когда-нибудь мне придётся принимать решение, от которого зависят чужие жизни. Теперь это время настало, а уверенности, что не совершу ошибку, всё ещё нет. Малодушно отказываться от возложенной на меня миссии нельзя, но страшно даже представить, от какой малости зависит человеческая жизнь. Ведь за оба возможных преступления наказание предусмотрено одно – смертная казнь.  Виновна ли Лиза? По-моему – да. Она хорошо играет, но то, что мы поймали женщину у тайника, да и её собственное признание, решают дело. То, что Пётр пытается её защитить, ничего не меняет. Ведь главное – это не наказать за уже совершенное, а получить гарантию, что вор никогда не повторит преступление. Если бы она хотела просто отомстить, могла бы найти другой способ. А наше дело защитить законопослушных людей, а не найти оправдание преступнику. Даже если преступник – мать с малолетним ребёнком.  Насчёт Петра ситуация не так однозначна. Обвинение против него серьёзно, но с трудом верится, что этот мужчина способен на подобное. И тем более странно, что нет ни одного свидетеля. У него, конечно, отдельный плот, но укрытие на нем небольшое и представляет собой скорее навес, чем закрытую комнатку, так что вряд ли бы во время систематических избиений и насилия имелась возможность сохранить всё в тайне. Особенно учитывая, что люди в караване любопытные: вон, у нас компьютер запросто вычислили... и не факт, что не в курсе других событий. А ведь на нашем плоту гораздо лучшая защита от любопытных глаз – хотя бы за счёт стен. К тому же, попытавшись поставить себя на место Лизы, я поняла, что даже по её версии в поведении остаётся слишком много странного. Во-первых, не должна запуганная женщина так открыто флиртовать с другим мужчиной, если это угрожает жизни её ребёнка. Во-вторых, логичней было бы либо попытаться уйти от Петра сразу, либо не осмелиться сделать это и сейчас. Если же оставалась с ним по причине вещей и плота, хотя её не устраивали их отношения, то в этом виноват отнюдь не только Пётр. Особенно, если вспомнить, что ни одного конфликта с новым мужем у бывшего не произошло, а при разводе он оставил Лизе часть своих вещей. Всё так, но какая-то, пусть маленькая, вероятность ошибки остается...  Закончив обдумывать, мы собрались перед обвиняемыми и свидетелями и каждый из нас молча продемонстрировал свой выбор. Под прицелом пары десятков глаз, в том числе и принадлежащих обвиняемым, объявить своё решение оказалось чуть ли не труднее, чем принять его. Я впервые почувствовала себя палачом. Сильно стиснув зубы, разжала кулак, демонстрируя свой выбор, при этом заставив себя не отводить взгляд от лица Лизы. В конце концов я всё-таки проголосовала за её смерть.  Почти все судьи приняли аналогичное решение. Исключение составила Тёмная: по её мнению, казнить не следовало никого. Исполнять приговор вызвался Артур, и на сей раз я не позволила себе уйти или отвернуться. Пусть мой голос не оказался решающим, но это решение были принято осознанно, и теперь неважно, моя ли рука держит топор, который уносит жизнь человека.  Домой вернулась в подавленном настроении. Да, преступник понёс заслуженное наказание, но, честно говоря, очень хотелось, чтобы дело затянулось и окончательный выбор пришлось делать уже не нам. На следующее утро дежурных снова потревожили, но дело оказалось лёгким, и мы быстро нашли очередную пропажу у Растеряхи. Это событие помогло справиться с эмоциями и смириться со случившимся. Ведь если мы хотим построить цивилизацию с невысоким уровнем преступности, такую, где люди могли бы доверять друг другу, без жёстких и даже жестоких мер не обойтись.  В этот день Дина произнесла первое слово. Девочка-полукровка заговорила на добрый месяц раньше, чем мальчики. Подумав, я связала это с тем, что, в отличие от Димы и Лорда, на её питании не приходилось экспериментировать: к этому времени мы уже знали, что и в каком соотношении требуется полукровкам.  Поздним вечером, перед отплытием, мы передали дежурство другим. А уже на плоту я узнала, что Пётр взял на себя заботу о сыне, за небольшую цену уступил свой плот ушедшей от амазонок Тёмной, а сам присоединился к группе махаонов. И, по моему мнению, эти действия подтвердили невиновность Петра.

260 – 264-е сутки (9 – 13 июля 1 года). Река – джунгли

Рано утром, ещё до рассвета, меня разбудили громкие голоса. Ссорились две самые конфликтные личности нашего плота, а именно – Сева с Россом.  – Кто мне запрещает?! – шипел зеленокожий.  – А воспитание и моральные принципы?! – возмущался инженер.  – Они не имеют никакого отношения к этому делу!  – Ты хочешь сказать, что у тебя нет ни того, ни другого?! – не удержался Сева от провокации.  – Есть, и побольше, чем у тебя! Я о будущем забочусь!  – Нельзя заботиться о будущем, игнорируя чужие чувства и идя по головам! – сердито покачал головой инженер.  – Если эти «чужие» не понимают своего же блага, то не стоит обращать большого внимания на их мнение! – уверенно возразил хирург.  – Народ, что у вас с утра пораньше случилось? – вклинилась я в разговор, в результате гневные взгляды мужчин переместились на меня.  – Росс уродствует! – заявил Сева.  – Нет, я спасаю человечество! – с наигранным пафосом возразил зеленокожий.  – Да с таким «спасением» никакой другой опасности не надо!  Поняв, что от них сейчас вразумительного ответа не дождешься, подошла к наблюдавшему за ссорой Игорю.  – Тебя тоже разбудили?  Математик кивнул и с довольной улыбкой указал в сторону Росса.  – У него в коллекции пополнение.  Я вопросительно подняла бровь.  – Ну помнишь, позавчера вы преступницу казнили... – пояснил Игорь.  – Погоди, но тело ведь Пётр забрал и похоронил?! – удивлённо воскликнула я.  – Слушай, Пантера, мало этих двоих, ещё и ты решила присоединиться? – возмутилась Лиля.  – Сева, Росс, идёмте на крышу, поговорим, – предложил Дет, смачно зевнув.  Переглянувшись, спорщики нехотя согласились и, сбавив тон, залезли наверх, а остальные, раз уж проснулись, занялись своими утренними повседневными делами. К моему удивлению, разговор на повышенных тонах на крыше не повторился, и вскоре после рассвета все трое спустились к завтраку. Сева выглядел немного расстроенным, зато зеленокожий прямо-таки лучился счастьем.  – Наука победила! – радостно сообщил он нам.  – Не в этом дело, – недовольно покосившись на Росса, уточнил Дет. – Точнее, не только в этом. Но мы действительно должны использовать любую возможность для познания мира, кроме, разве что, преступных.  – И, если не получим информацию, потеряем гораздо больше жизней и нервов, чем нарушив старые, земные, правила поведения, – добавил зеленокожий.  – Поэтому, какими бы неприятными не казались некоторые поступки, от них нельзя отказываться. И мешать не стоит, – закончил лидер.  – Но всё равно мне это не нравится, – вздохнул инженер.  – Откуда у тебя её скелет? Опять купил? – к этому времени я успела узнать, что ссора началась после того, как Сева, ненадолго встав ночью по своим делам, споткнулся о покоящиеся рядом с постелью Росса слегка прикрытые травой человеческие кости.  – Нет, я хотел, но Пётр не продал, – честно признался зеленокожий. – Вредный тип, жадный, науку гробит, зря вы его не казнили. Было бы у меня сразу два скелета: и мужской, и женский, – Росс мечтательно вздохнул. – А так пришлось действовать по примеру земных врачей: втихаря выкапывать труп. Кстати, у Артура рука лёгкая, опытная: ни одной кости не повредил, красота прямо. Вот бы все палачи так работали, – заметив мой взгляд, зеленокожий счёл необходимым успокоить: – И не волнуйтесь, заразы никакой не распространю: я уже всю плоть обрезал и муравьями обчистил.  – Да это-то как раз заметно, – неодобрительно пробурчала я.  С одной стороны, понимаю желание хирурга запастись наглядными пособиями: они на дороге не валяются – но с другой, этот скелет наверняка послужит источником для неприятных воспоминаний. Хотя, если даже Сева смирился с не слишком красивым поступком Росса, мне тоже не стоит возражать. Тем более, учитывая, что по сути ничего не имею против человеческого скелета, но не одобряю конкретно этот (ну почему надо было брать именно то тело, к убийству которого я приложила руку?).  – Ты знаешь, что я ухожу с этого плота? – спросил Игорь.  – Почему?  – Я подумал, что лучше всего можно понять специфику общаг, если пожить на них хотя бы несколько дней. С людьми из общаги, на которую собираюсь переехать, уже переговорил, они не против. Так что позавтракаю и на утреннем привале к ним.  Игорь действительно на ближайшей же остановке покинул наш плот. Странно, но Надя ничуть не расстроилась его уходом, а может, просто не подала вида. И на вопрос ответила:  – Мы с ним договорились, что постараемся не мешать друг другу. Сейчас нет насущной необходимости в его присутствии, так почему бы ему и не поисследовать?  Я кивнула и закруглила разговор на эту тему. Не думаю, что между Надей и Игорем есть любовь или даже страсть – только взаимное уважение и дружба. Достаточно ли этих чувств для счастливого брака? Не знаю. Думаю, что на месте терапевта, я бы предпочла остаться незамужней. Вроде бы, вот и повод позлорадствовать, но открытие не принесло ничего, кроме грусти. Ведь, несмотря на прошлые мечты и чувства по отношению к математику, я не желаю друзьям зла. И очень хочется, чтобы их брак стал настоящим.  Моя попытка вырастить длиннющую косу провалилась, хотя и не полностью. Волосы, даже несмотря на то, что я их ежедневно расчёсывала и переплетала, достигнув в длину чуть более двух метров, начали выпадать, так что пришлось расстаться с планами по получению многометровой волосяной лески. Честно говоря, этот результат больше обрадовал, чем расстроил, потому что за время эксперимента я успела достаточно намучиться с длинной шевелюрой и поэтому решила теперь стричься почаще.  На третий день после того, как мы продолжили своё путешествие, караван окончательно покинул озеро и поплыл по относительно неширокой, лишь немногим более ста метров, но глубокой реке. В отличие от практически стоячего водоёма, здесь течение было, и не такое уж слабое, хотя и не слишком быстрое.  Освободившись от дежурства, я с полной отдачей занялась воспитанием Рыси. К всеобщей радости оказалось, что дрессировке она поддаётся легко, в результате всего за несколько дней малышка усвоила основные команды, такие, как «ко мне», «место», «фу», «брысь» и «дай». Справляться с ней за счёт этого стало гораздо легче. Свободу ни моей бегающей дочери, ни другим, ползающим, детям мы почти не ограничивали, быстро убедившись, что несмотря на всё их любопытство, падать с плота в воду они не собираются. А если к этому прибавить, что ни пелёнки, ни детскую одежду стирать не приходилось по причине их отсутствия, уход за детьми отнимал не так много времени, как боялись вначале. Полукровки вообще почти не создавали проблем: единственное, что нас с Лилей немного беспокоило, так это то, что несмотря на не малый возраст (больше десяти месяцев в переводе на Земное счисление), у них пока даже не начали резаться зубы. Но мы уже привыкли, что местные дети сильно отличаются от земных, и не поднимали паники, тем более, что кушали полукровки хорошо и не выказывали каких-либо признаков истощения или болезни.  Хотя окончание пути отложилось, все понимали, что в любом случае оно не за горами. Как и раньше, мы делали по две остановки в сутки. На одной из них народу в голову пришла идея (а точнее, золотой мальчик внёс рацпредложение) провести совместную охоту на крупного зверя. Решив не затягивать, на следующее же утро свободные устроили большой привал. Группа мужчин отправилась на разведку и поиск потенциальной добычи, а остальные принялись готовить оружие и прочий инструмент, обсуждая тактику предстоящего действа. По составленному плану народ разделился на две команды: загонщиков, которые должны тихонько зайти в тыл животным и, подняв шум, напугать их и погнать в сторону предварительно построенной ловушки, и собственно охотников, работа которых заключается в добивании попавшейся добычи. Я присоединилась к группе загонщиков. Обсудив детали, мы приступили к постройке большой ловушки, выбрав для этого обрывистый берег (чтобы часть загнанных зверей упала вниз и свернула себе шеи), и за несколько часов смастерили довольно длинную, сужающуюся к обрыву загородку, набросав для этой цели бурелома. Немного передохнули до возвращения разведчиков, перекусили – и охота началась.  Обойти животных с тыла удалось легко, мы рассеялись полукругом, чтобы избежать поворота стада оленей в нежелательную сторону и, дождавшись сигнала, с дикими воплями и грохотом самодельных ударных инструментов начали наступать на животных. Факелы никто использовать не решился, понимая, насколько легко устроить пожар. Я оказалась с правого краю цепочки: нашей целью было не дать копытным свернуть. Поскольку бегали олени быстро, нам, чтобы не отстать и не упустить их, тоже пришлось развить большую скорость. Вот эта самая скорость да ещё охвативший охотничий азарт сослужили плохую службу.  Не заметив замаскированную густой высокой травой яму примерно метровой ширины, соскользнула вниз. При падении попыталась ухватиться за растительность, но пучки зелени вырвались вместе с корнями из рыхлой земли, и, взмахнув руками, я с испуганным вскриком рухнула вниз. При приземлении нога проехала по склизкой неровной поверхности дна и, подвернувшись, по бедро провалилась вглубь, застряв в ловушке из чего-то, похожего на загнутые вниз крючья. Последнее я поняла, только когда дёрнулась, пытаясь вытащить конечность и напоровшись на их острые края. Замерев, несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь: паника в этом деле не поможет. Активировала флиграв, чтобы стать невесомой и не провалиться глубже, и осмотрелась. Ничего себе ловушка: глубиной почти два моих роста, со скользкими, поросшими мхом стенами. Хотя всё равно выбраться благодаря невесомости будет несложно. Но сначала надо освободить ногу. С этой мыслью перевела взгляд вниз. «Капканом» оказались кости и осколки черепа какого-то довольно крупного и, судя по зубам, травоядного зверя. А точнее, не одного зверя, а нескольких.  Я встревоженно огляделась: если бы это была просто яма, и попавших сюда и погибших животных объедали черви, то черепа не оказались бы расколоты на куски, как, впрочем, и крупные кости. Надо постараться вылезти до того, как владелец ловушки вернется, чтобы проверить, не попалась ли добыча. Ощупав ногу и поняв, что застряла основательно, я стала медленно разбирать кости, чтобы не пораниться сильнее. По крайней мере, пока нет ощущения, что раны глубокие, так что не стоит усугублять. Вывернутая в неестественном положении конечность сильно мешала, отдаваясь резкой болью на каждое движение, отчего действовать приходилось на ощупь.  – Попалась? – раздался сверху знакомый голос, и я подняла голову.  – А ты и рад? – хмуро вопросила виднеющегося у края ямы сатаниста.  – Ну уж, не расстроен, – пожал плечами он. – Выбраться помочь?  – Не всё так просто, – вздохнув, повела плечами, пользуясь свободной минутой, чтобы дать отдых напряжённым мышцам. – У меня нога застряла.  – Весело, – хмыкнул мужчина и исчез из поля зрения.  Так, а ведь ему сейчас не составит особого труда убить меня или просто заживо похоронить. И никто ничего не найдет и не узнает: лес большой, всё обыскать просто нереально. Нехорошие подозрения заставили занервничать и поторопиться, но вскоре стало ясно, что спешка только замедлит процесс освобождения, и пришлось вернуться к прежнему, медленному темпу.  Вскоре пришёл сатанист, заглянул в яму, ещё раз хмыкнул и сбросил вниз верёвку с навязанными на ней узлами.  – Спасибо, конечно, но я же сказала, что мне сначала ногу освободить надо, – буркнула я.  – Не глухой, повторять не надо, – снисходительно бросил мужчина и добавил командным тоном. – Прижмись к стене, чтобы не мешать.  С трудом сдержав возражения, что в узкой яме двоим будет сложно развернуться, я выполнила указание: спорами делу не поможешь, а голос сатаниста звучал уверенно. Опомнившись, в последний момент устроилась понадёжней и отключила флиграв, чтобы не выдавать хотя бы оставшиеся тайны. Бросив вниз охапку прутьев, мужчина ловко соскользнул по верёвке и, присев на корточки, приготовил инструмент в виде нескольких свежевырубленных кольев и топора.  – Теперь не дёргайся, – посоветовал он, осматривая ловушку, после чего за несколько секунд расширил отверстие в черепе, в котором застряла моя конечность и помог извлечь, не повредив. Велев обвязаться верёвкой, выбрался наверх и вытащил меня следом.  После того, как окровавленную ногу обмыли в ближайшем ручье, выяснилось, что пострадала практически только кожа, в некоторых местах покрывшись длинными глубокими царапинами.  – Спасибо за помощь, – на сей раз искренне поблагодарила я. – Раньше я думала, что мы враги.  – Не обольщайся, мы и есть враги, – улыбнулся сатанист.  – Враг бы не помог выбраться из ямы, а наоборот, радостно прикопал и сверху притоптал, – возразила я.  – Этим и отличается зверь от человека: последний руководствуется не только собственным отношением, – мужчина с явным намёком смерил меня взглядом.  Я раздражённо фыркнула: мало того, что меня опустить пытается, так ещё и в этологии не смыслит!  – Не недооценивай животных, у них тоже очень сложные взаимоотношения.  Сказала и поняла, что ляпнула не то. Хотя если удастся перевести разговор на другую тему...  – Даже если и так. Это неважно, – рассмеялся мужчина, явно показывая, что уловка не прошла. – Один – ноль в мою пользу, оборотница.  – Да? – удивилась я.  – Я застал тебя в беспомощном состоянии, но не воспользовался им, а наоборот, оказал помощь. Пусть даже об этом никто, кроме нас, не узнает, но надеюсь, что ты подумаешь и сделаешь правильные выводы.  Хотя эти его слова были не слишком приятны, я решила, что не время спорить, и согласно кивнула.  – Подумаю.  Смысла пытаться догнать загонщиков мы не видели, поэтому просто вернулись в лагерь.  Охота не принесла радости, одни разочарования, хотя удалось убить целых четырёх оленей. Но, во-первых, в процессе охоты почти два десятка людей получили травмы от рогов и копыт развернувшихся и успешно прорвавшихся через цепь загонщиков животных. Причём трое охотников ранены настолько серьёзно, что выпадут из активной жизни больше, чем на две недели. А, во-вторых, когда разделили добычу, на каждого пришлось всего по паре килограммов (если не учитывать кости, кожу и содержимое кишечника).  – Не стоило так рисковать, – подвел итог проведённому мероприятию Маркус. – Да за это время мы бы набили минимум по три-четыре килограмма лягушек, змей, рыбы и прочей мелочи.  И, действительно, больше никто не высказывался за охоту на крупного зверя. Никакие шкуры не окупают опасности лишиться подвижности или даже жизни. Тем более, как правильно заметил физик, добыча мелких животных не сложнее, а риск гораздо ниже.