Текст книги "Поиск пристанища (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Том 2. Поиск пристанища

Пролог. Воспоминания

Керели обещали, что мы станем их наследниками: они передадут нам всё своё могущество. Но перед тем, как его получить, мы должны пройти тот же путь развития, который когда-то проделали те, кто был до нас. Чтобы не мешать молодой цивилизации, предтечи уничтожили практически все следы своего пребывания на этой планете – нашей новой родине. Керели сказали, что вернут каждому переселенцу молодость и здоровье, дадут по кольцу с серым камнем, которое на самом деле является прибором, позволяющим отличить безопасные продукты от ядовитых, и подарят в вечное пользование несколько вещей по нашему выбору. Ещё предтечи пообещали ответить на любые вопросы. Только время, отведённое на них, ограничено, да ответов всего три варианта: «да», «нет» или «вопрос поставлен некорректно».  Всё оказалось не так просто. Керели о многом умолчали. Они почти ничего не сообщили о новом мире, в котором нам предстоит провести свою жизнь, и даже не спросили нашего согласия на переселение. Не сказали, что за дар молодости придётся заплатить прежними телами, в результате чего мы перестанем быть представителями Homo sapiens. Вернув здоровье, не снабдили никакой защитой для того, чтобы его уберечь. А предоставив выбор вещей, не предупредили, что не выдадут без специального заказа даже минимум необходимого.  Но самое страшное не в этом. Керели обманули. Задавая вопросы, я узнала, что на самом деле нас разделят на три разумных вида, но их наследниками станет только один. Причём не мой. Сначала я пыталась вычислить, какой из двух оставшихся станет моим главным врагом, но потом поняла, что это сложное, если не безнадёжное занятие. У каждого из трёх видов открылись свои неприятные, и даже опасные для жизни и разума, особенности.  Через несколько дней после того, как проснулась в новом мире, я чуть не загрызла другого человека. Что самое ужасное – тело действовало без участия сознания. Этот и ещё некоторые инстинкты моего вида оказались сильнее разума. Например, мне нельзя недоедать, иначе организм сам решит подкрепиться тем, что первым подвернётся под руку. Даже если этим «тем» окажется друг. К счастью, если питаться обильно и регулярно, то инстинкт жора спит.  Представителей второго вида в джунглях поразила какая-то страшная болезнь, лишившая их человеческого рассудка и сильно изменившая внешность. Её жертв назвали троллями. Изуродованные разросшиеся тела, эмоционально неустойчивая психика, высокая агрессивность и потеря речи – всё это и многое другое вызвало конфликт между больными и третьим разумным видом. Но главной проблемой стало то, что в намечающейся войне нормальным людям вряд ли удастся победить. Тролли – слишком сильные противники, и победа в стычках обычно оставалась за ними.  Часть людей третьего вида попыталась найти другой выход. Собравшись вместе, они решили сплавиться по течению широкой реки туда, где уже не встречаются тролли. Так можно было избежать опасности и выиграть время. Я присоединилась к собирающемуся каравану, выбрав для себя группу учёных, которых за принципиальное поведение прозвали «посвящёнными в упрямство».  Несмотря ни на что, мы выжили. Прошли через боль, неудачи, труд, горькие ошибки и гибель близких. И постарались сохранить хоть что-то от гордого звания «человек».

День – вечер 124-х суток. Джунгли

Мы сделали это! Успели закончить опрос прежде, чем уплыть от царских людей. А это значит, что выборка будет хорошей и достоверной: ведь одно дело – меньше трёхсот респондентов, а совсем другое – более полутора тысяч. По такому количеству можно уже обоснованные выводы делать.  Положив кусок коры с последними ответами в общую кучу, я оценила её размер. Широкая, высотой почти по грудь. Если не знать, что эти неровные, повреждённые жуками обломки – наши записи, то напрашивается мысль о запасе дров для долгого сплава. Тем более, что насекомые продолжают есть кору и защитить её от них не получается, из-за чего через неделю-две нацарапанное уже вряд ли удастся разобрать. Правильнее было бы перенести результаты в компьютер: так удобнее хранить, обрабатывать и совмещать с теми, которые получены от выложенной мною на форуме анкеты. Но, оценив фронт работ, я поняла: одной такую работу не потянуть, а привлечь других не получится. Или придётся сообщить остальным секрет о том, что мой кулон – не кулон, а компьютер. А я пока не готова к такому решению.  Поскольку до вечера ещё осталось время, решила пополнить запасы продуктов. Да и прогуляться не помешает – хоть отдохну от неприязненных взглядов беженцев из цитадели. Покормив дочь, дождалась, пока она заснёт, положила в корзинку и плотно закрыла крышкой, чтобы защитить малышку от животных. Вдруг они, воспользовавшись тем, что меня нет, проберутся в комнатку на втором этаже плота? Закончив, сошла на берег и залезла на дерево. Усмехнулась: передвигаться поверху мне удобнее, чем по земле. Привычные движения приятно разогрели тело, и я ненадолго остановилась, повиснув на тонких ветках, чтобы насладиться ощущениями и с удовольствием потянуться. После нескольких часов на ногах здесь ещё более комфортно: даже усталость как будто отступила.  Всё-таки это два разных мира: мир людей и мир природы. Вот и сейчас: внизу холодная война, а здесь простая, обычная жизнь во всей её красоте. Ещё вчера я заметила, что деревья стали расти реже, и теперь окончательно в этом убедилась. Нет, кроны разошлись не настолько, чтобы пропускать вниз намного больше света, но заметно при необходимости перебраться с одной на другую. Если раньше до ветвей соседнего растения удавалось просто дотянуться, то сейчас приходилось прыгать или спускаться ниже, туда, где молодые или более низкие деревья закрывали промежутки. Да и их видовой состав сменился. Не характерный для обычных джунглей, но и не подходящий для болотной местности. И, хотя всё ещё большую часть занимали привычные мне виды, почти треть деревьев оказались незнакомыми.  Набрав как уже известных, так и новых фруктов, я спустилась на землю в поисках старого поваленного ствола, в коре и древесине которого можно найти вкусных и крупных личинок, и уже через несколько минут сковырнула первый слой трухлявой коры с «лесной столовой». Лакомясь и складывая излишки в до трети засыпанную трухлявыми обломками вторую, ещё не занятую ёмкость, услышала шорох и, насторожившись, юркнула в ближайшие заросли папоротников, где и притаилась, напряжённо прислушиваясь и приготовившись убегать на дерево. Но, убедившись, что это всего лишь женщина из нашего каравана с корзиной в руках, облегчённо вздохнула. Не заметив меня, она подошла к большой яме или, скорее, неглубокому оврагу, спустилась туда, но уже через пару минут выбралась обратно и быстрым шагом, почти бегом, удалилась в сторону лагеря. Мне показалось, что что-то внизу напугало женщину, поэтому я не спешила вылезать из укрытия. Подождав несколько минут и убедившись, что непосредственной опасности нет, осторожно подобралась поближе. В овраге всё выглядело спокойно, тёк мелкий ручей, чуть сбоку от которого возвышался свежий холмик из жухлой листвы, земли и застарелых ошмётков красного мха. Небольшой такой холмик, овальный, по размерам как раз подходит для детской могилы. Не выдержав, я решила подтвердить неприятные подозрения и, спустившись, разгребла верхний слой.  В могилке лежал заживо погребённый ребёнок-полукровка и молча смотрел на меня своими молочными, ещё не определившегося цвета глазами. Я скрипнула зубами – вот что меня всегда раздражало, так это нежелание некоторых самим выполнять грязную работу. Решив избавиться от плода неестественной и, скорее всего, даже нежеланной связи, неужели они думают, что оставить новорождённого умирать от голода, холода и хищных животных гуманнее, чем собраться с волей и убить самим? И ведь потом, чаще всего, даже совестью не мучаются. Но я-то не могу оставить умирать медленной смертью беспомощное существо, тем более ребёнка. Зарезать или придушить? Я с сомнением покосилась на ручей. Или, как вариант, утопить? Нет, всё-таки, думаю, лучше задушить. Погладив мальчика по редким волосам, я положила руку ему на шею, но в последний момент остановилась. Он, конечно, худоват, но выглядит здоровым. Ни на монстра, ни на тролля не похож. Ну, отличается от лягушачье-человеческих детей того вида, к которому относится его мать, зато очень даже похож на земного ребёнка. Может, стоит дать ему шанс? Вдруг его отец до болезни хоть в чём-то был похож на Дмитрия? Отойдя от младенца и выбравшись из ямы, я задумалась. Если оставить ему жизнь, то как за ним ухаживать? Хватит ли у меня молока на двоих? Ещё поколебавшись, решила попробовать, и, спрыгнув обратно, взяла прохладное тельце на руки. Как много изменилось в душе после вторых родов: теперь я почти не способна воспринимать его человеческим ребёнком. Отогреваясь, мальчик пару раз неуверенно хныкнул, но, к моему облегчению, реветь не стал. Зато доказал, что он, в отличие от Рыси, способен оправляться самостоятельно. По крайней мере, по-маленькому. Ополоснулась сама и обмыла ребёнка в ручье, после чего обтёрла его мягкой травой. А ещё через несколько минут убедилась в том, что сосательный рефлекс развит нормально, и от моего молока мальчик нос не воротит. Пусть живет. У Рыси братишка будет.  Выкинув собранных личинок, я постелила в корзинку травы и уложила туда младенца. На мгновение заколебалась, правильно ли поступаю, лишая других возможности самим решать – жить или умереть их ребёнку. Я ведь тоже когда-то делала такой выбор. И лично ликвидировала собственных детей-уродцев. Нет! Если мать способна выкинуть, но не способна подарить младенцу быструю смерть... нет, такая женщина не достойна права выбора.  В лагерь я возвращалась понизу, опасаясь растрясти и без того настрадавшегося мальчика, и сразу же полезла к себе. Накормила Рысь и мальчика. Убедившись, что молока на двоих хватает, я провела необходимые гигиенические процедуры и, поставив рядом, крепко закрыла обе корзинки с младенцами. На мгновение подумала, не положить ли детей вместе – теплее будет, но тут же отбросила эту мысль: всё-таки мальчик больше моей Рыси почти в пять раз, вдруг случайно задавит.  Потом снова поднялась в кроны и быстро заполнила корзины, предпочитая плоды покрупнее, поскольку время поджимает – тут уж не до разносолов. Благодаря непривередливости успела вернуться ещё до отплытия и решила в оставшееся время пройтись вдоль берега.  Плот группы амазонок располагался по соседству с плавсредством махаонов. Да что там плоты, даже их сторожа сидели в обнимку и о чём-то увлечённо беседовали, перемежая разговор поцелуями. Забавно. Вот и верь после этого тому, что если мужчины и женщины решили сплавляться отдельно друг от друга, они непременно принадлежат к сексуальным меньшинствам. Решив не мешать романтической парочке, прошла мимо и невольно фыркнула себе под нос, когда, заметив нежеланного свидетеля, любовники резко отодвинулись друг от друга и обменялись нелестными прозвищами:  – Кобель!  – Колючка!  И то, и другое прозвучало не сердито, а очень мирно и даже с долей нежности. Кого они хотят обмануть? Или вся их ругань уже стала просто чем-то вроде обязательного ритуала?  – Что, неужели вы уже полностью собрались? – оторвал от раздумий вынырнувший из кустов Захар. – Кстати, поздравляю, я только сейчас узнал, что у тебя ребёнок родился.  Брюнет улыбнулся, засунул руку себе под пышную бороду и вытащил скрытую под ней висящую на шее связку из трёх мелких грызунов, похожих на крыс.  – Вот, возьми. Кушай хорошо, чтобы дочка росла сильной и здоровой.  – Спасибо, – искренне поблагодарила я, принимая подарок. – Да, мы уже собрались. А как вы?  – Нормально, – мужчина рассмеялся и почесал в голове, взъерошив кудрявые волосы, которые, вкупе с бородой, создавали чёткое впечатление гривы. – Столько дров собрали, что под их весом общага даже просела.  – Неприятно, – сочувственно кивнула я, поглядев на большой сборный плот, на котором будут сплавляться несколько десятков человек. Да уж, сомневаюсь, что кто-то захочет путешествовать на полузатопленном плавсредстве и лежать практически в воде. – Выкинете часть?  – Зачем? – искренне удивился Захар. – Просто привяжем к краям по периметру. Так и бортик будет, пираньи, даже если воду зачерпнём, не проберутся, и вес лишний уберём. Ну, пока.  Быстро свернув разговор, гривастый поспешил в сторону и, проследив за ним взглядом, я поняла, что он увидел возвращающуюся из леса жену. Судя по тому, как Захар её встретил, забрал добычу и, быстро забросив её на плот, потянул Марфу в кусты со словами «ещё разок успеем», медовый месяц у них в самом разгаре.  Стало грустно. Создаётся впечатление, что у всех... ну, пусть не у всех, но у многих в душе весна, романтика, любовь. А я до сих пор одна. Нет, потребности в сексе как таковом я не чувствовала, просто захотелось тоже к кому-то прижаться. А тут ещё, как назло, математик мимо пробежал. Делать ему нечего: как нарочно перед глазами мельтешит! Ну уж нет, не дождётся – если я и буду строить отношения, то только со своим видом. С трудом отвела взгляд от Игоря, развернулась и пошла в противоположном направлении.  А потом горько рассмеялась. Как раз математик-то даже никаких поползновений в мою сторону не делал, так что незачем обманывать себя: он одинаково приветлив со всеми. Но легче обвинить в своих чувствах кого-то другого, чем признать тщетность надежд. Настроение окончательно испортилось.  Проходя мимо плотов, сделала неприятное открытие: замеченная мной в лесу женщина оказалась из лагеря свободных. Значит, я зря надеялась, что после нашего разделения она останется здесь, и мне не придётся скрывать ребёнка. Бросила недовольный взгляд в сторону безответственной мамаши и невольно остановилась, удивлённая её поведением. Нет, ничего сверхъестественного, просто радостно кокетничает с соседями и искренне смеется каждой шутке. Или мне кажется, что искренне? Решив разрешить сомнения, я подошла к женщине:  – Привет, я слышала, у тебя тоже ребёнок?  Она удивлённо воззрилась на меня, на мгновение погрустнела, а потом уверенно потрясла головой.  – Нет, ты ошибаешься. Я действительно вчера родила, но мёртвого младенца.  Я внимательно посмотрела на женщину. Всё-таки иногда удобно, что люди ходят без одежды. Если она не врёт и действительно родила вчера, то ребёнка не кормили почти трое земных суток! По крайней мере, по её груди не похоже, чтобы кормили. И тогда становится понятно, почему мальчик худоват. Удивительно, что вообще ещё жив.  – Прости, – я склонила голову, но не от чувства вины, а чтобы скрыть гнев, и поспешила вернуться на наш плот. Значит, ребёнок для неё уже мёртв. Тем лучше, ко мне никаких претензий предъявить не сможет. А мальчик... Дима... он выживет. Он должен выжить.  Только когда мы вывели плот на середину реки и занялись повседневными делами, я смогла окончательно успокоиться.

125 – 130-е сутки. Река – джунгли – река

Диму поносило. Хотя для земных грудничков расстройство желудка не редкость, но мы уже не люди. Да и в любом случае это нехорошо, особенно учитывая, что расслабило сильно. Опасаясь, что мальчик может пострадать от обезвоживания, я между кормлениями поила его тёплой кипячёной водой, но пока улучшений не наблюдалось. К тому же он мало спал для нормального младенца (примерно как взрослый человек) и редко плакал. Добрых две трети суток Дима почти неподвижно лежал и смотрел на мир, очень нервируя меня таким необычным поведением. Больше всего устрашало то, что было неясно, нормально оно или нет!  Хорошо, что его недомогание не передалось дочери. Шерсть Рыси оставалась такой же густой и блестящей, а кожа – чистой, без раздражения или шелушения. Оправляться самостоятельно она ещё не могла, но стул был хороший, оформленный и не твёрдый. У дочери ещё не открылись ни глаза, ни уши, однако хватка с каждым днём становилась всё крепче. Иногда это даже создавало трудности: она не хотела отцепляться то от корзины, то от моих волос. А пока я разжимала ей одну руку или ногу, она вцеплялась покрепче тремя остальными конечностями.  Накормив дочь, с трудом освободилась от её хватки и устроила Рысь в корзину, плотно закрыв крышкой – иначе она могла вылезти наружу, – после чего вновь обратила внимание на Диму. Всё-таки с мальчиком явно не всё в порядке. Несмотря на то, что ест он хорошо, сам какой-то вялый, что особенно заметно в сравнении с Рысью. Нет, если хочу сохранить ему жизнь, то затягивать не стоит – надо попросить совета, а то и помощи. Выбравшись на крышу, с удовольствием потянулась и подумала, что всё-таки правильно поступила, настояв на отдельном входе. Удобно, и даже как будто собственный балкончик есть. Пройдясь по застеленному длинными широкими листьями скату, легко спрыгнула вниз. Стоит поинтересоваться, как дела у экономиста – ведь у неё тоже полукровка, вдруг и проблемы схожие.  – Лиля, как Лорд себя чувствует?  – Зачем тебе? – без особого интереса спросила экономист, переплетая густую темно-русую косу, которая слегка отливала золотом на фоне красноватой кожи.  А ведь и верно: как объяснить интерес, не раскрыв правду. Решив, что шила в мешке всё равно не утаить и хватит прятать детей (тем более, что запахи почти всех, кроме Дета с жёнами, уже совсем не раздражали) я спустила их вниз. Полукровка не вызвал большого интереса, зато посмотреть на дочь сбежались все. Даже меня оттеснили, закрыв Рысь своими спинами. В такие моменты особенно заметно, насколько я ниже остальных, как мужчин, так и женщин, и это неприятно. Потеряв терпение, потребовала, чтобы не создавали толпу и, проскользнув между расступившимися людьми, взяла малышку на руки.  – Ух ты, какая обезьянка, – не удержался от комментария Росс. – Такая маленькая – не удивительно, что у тебя живот перед родами почти не увеличился... Погоди, а этот откуда? – наконец обратил зеленокожий внимание на Диму.  – В лесу нашла. Его всё время поносит, и он слишком мало спит, – вздохнула я. – Лиля, у тебя ничего подобного не было?  – Спит мой тоже мало, – кивнула женщина. – А стул нормальный. И, кажется, с ним что-то не так, по крайней мере, он с каждым днем всё менее подвижным становится. Хотя и так не слишком резвым был.  Мать полукровки даже сейчас, в сложное для неё время, хорошо контролировала себя. Вот только в глубине серо-стальных глаз притаились усталость и беспокойство. Но они так и не выбрались наружу: выражение лица оставалось таким же строгим и холодным, как обычно. Лишь когда женщина склонилась к сыну, черты смягчились, а на губах появилась грустная улыбка.  – Возможно, им чего-то не хватает или ваше молоко не подходит, – осмотрев наших сыновей, сказала Надя.  Подумав, я предложила сравнить наше молоко хотя бы визуально. Лиля сначала отнеслась к этому негативно, но идеей загорелись почти все остальные посвящённые, так что, в конце концов, женщина сдалась, мы взяли по пробирке и сцедили немного интересующей нас жидкости. Молоко людей оказалось белое, чуть голубоватое, обычной консистенции, а оборотней, то есть моё – ржаво-коричневое и гуще.  Естественно, прежде чем пробовать, оба образца проверили кольцом-анализатором. Камень окрасился в жёлтый цвет, символизируя о безвредности этих продуктов питания. После этого хирург забрал пробирки и долго рассматривал содержимое, в том числе и на просвет. Осторожно понюхал, а потом и немного отхлебнул.  – Твоё жирнее, – констатировал Росс.  – Может, в этом и дело, – предположила я. – Наверное, оно слишком жирное для Димы. Или... – я похолодела, только сейчас сообразив, что моё молоко может оказаться ядовитым для ребёнка. Ведь то, что оно съедобно для оборотней и для другого вида, в который входят люди из каравана, не гарантирует, что оно так же безопасно и для троллей! Но не просить же Лилю выкармливать двоих! Тем более что с её сыном тоже явно не всё в порядке. Потом я вспомнила, что заказала усовершенствованную версию кольца-определителя и, украдкой настроив его на троллей, снова прикоснулась к жидкости. С сердца будто свалилась тяжесть: молоко безопасно и для третьего разумного вида.  – Пантера, а у тебя, часом, мастита нет? – вернувшись к разглядыванию пробирок, поинтересовался зеленокожий.  – Нет. Да и откуда бы? – удивилась я.  – Проверьте всё-таки, – посоветовал Росс. – Мало ли, очень уж у тебя молоко подозрительное. В том числе и на вкус.  – Детям нравится, – обиженно буркнула я, но осмотра избегать не стала.  – Все в порядке, – подтвердила мои слова Надя, тщательно ощупав грудь. – Ничего подозрительного.  – Может, это что-то вроде молозива? – забрав пробирку у зеленокожего, я принюхалась – пахло нормально.  И что Россу не нравится? И только отхлебнув, поняла, что. Вместо нормального вкуса моё молоко отдавало чем-то горьким и слегка кисловатым. Сливочная бурда какая-то, а не пища для младенца. Хотя мне всё равно нравится. И детям, судя по всему, тоже.  – Ты прав, на вкус подозрительно, – вынужденно согласилась я и постаралась разглядеть остаток жидкости.  К счастью, ни сгустков крови или гноя, ни даже слизи в пробирке не оказалось.  – Может, это и не мастит, – задумчиво сказал Росс. – Но тогда это очень странное молоко. Ты ведь уже не первый день кормишь, молозиво даже если было, то давно кончилось.  Я пожала плечами. Ну что тут сказать?  – Ясно только то, что ничего не ясно, – вздохнула Надя.  – Будем экспериментировать, – решительно тряхнула головой я. – Другого выхода у нас нет.  Лиля согласилась, и следующие несколько дней мы пытались подобрать оптимальное питание для полукровок. Выяснилось, что Лорда от моего молока тоже несет, а Дима от Лилиного – слабеет. Поение кипячёной водой до кормления помогло решить проблему детской диареи, а Лиля приспособилась подкармливать своего пеной с мясного бульона, благодаря чему Лорд вроде бы слегка взбодрился. Но вскоре эффект сошёл на нет, да и у Димы тоже начала появляться вялость, и выяснилось, что и моё молоко, и подкормка пеной не останавливают дистрофию, поэтому мы с удвоенной энергией продолжали поиски решения.  Каждый день наш караван совершал остановку на несколько часов для пополнения запасов продуктов. Я невольно отметила, насколько меньше стала конкуренция в связи с сильно сократившейся группой. Теперь можно не соперничать в скорости, а спокойно причалить, так же, не спеша, отправиться в лес и при этом не отказывать себе ни в качестве, ни в количестве добычи. Деревья стали заметно реже, в некоторых местах лучи солнца создавали кружевную тень от колеблющихся на слабом ветерке листьев.  На третий вечер после того, как мы расстались с царским караваном, я в очередной раз спустилась вниз вместе с детьми и, вздохнув, вытащила стопку коры с ещё не обработанными результатами анкетирования.  – Ты лучше сразу в компьютер заноси, так и считать легче будет, – посоветовал дежурящий Игорь.  Я замерла, тяжёлой волной нахлынули уже подзабытые подозрения. За мной следят. Шпионят. А я-то им верила. Ну, почти верила.  – Прости, что ты сказал, я не расслышала?  Математик почесал в своей кудрявой каштановой шевелюре, а потом улыбнулся в бороду. Хорошее у него лицо, доброе, и глаза, хотя и чёрные, но ясные, смеющиеся. Не зная, и не заподозришь, что такой человек может следить и выведывать то, что хотелось сохранить в тайне.  – Говорю, удобнее в компьютере обрабатывать, да и кора плот загромождать не будет.  Я с трудом сдержала слезы и скрипнула зубами, чтобы не высказать вслух всё, что думаю про тех, кто без спроса лезет в чужую жизнь.  – К тому же так вдвое быстрее получится, гораздо раньше закончим, – подойдя к костру, Игорь уселся и, покопавшись в стоге сена за спиной (служащим ему в качестве постели), вытащил ноутбук.  Компьютер. У них. Выходит, они не за мной следили, а свою тайну открыть решили? Даже неудобно – ко мне со всей душой, а я их же подозреваю.  – Откуда он взялся? – не сдержав любопытства, спросила я.  – Дет подарил, когда лидером стал.  Я облегчённо вздохнула.  – Так что доставай свой и присоединяйся, – дружелюбно предложил Игорь.  Всё-таки я не ошиблась в своих подозрениях! Неприятно и горько разочаровываться в людях. Но не стоит ухудшать ситуацию: ещё и отрицать очевидное.  – Как вы узнали?  – Не мы, а я, – скромно признался математик. – Просто никто из остальных наш опрос на форуме не выкладывал и «Пантерой» при этом не подписывался.  Я почувствовала, как от стыда вспыхнули щеки. Всегда проще считать других подлыми злодеями, чем признавать свою глупость. Игорь прав: я проявила излишнюю самоуверенность, во-первых, подписываясь своим именем, а, во-вторых, выкладывая абсолютно идентичный опрос в общем доступе. Вот и какой смысл было заказывать у керелей анонимный интернет, если сама не предпринимаю ни малейших мер для страховки? Но кто мог знать, что у кого-то ещё есть не только компьютер, но и выход в сеть? Вроде же всю технику оборотни отобрали? Вспомнив об этом, замерла, напряжённо прислушиваясь к внутренним ощущениям. Никакого негатива, кроме разве что впечатления, что я в очередной раз осталась в дураках, но это к ноутбуку не относится. На мгновение проснулось разочарование: в глубине души я надеялась, что оборотни уничтожали технику из-за очередного инстинкта. Хотя, насколько помню, этим занимались мужчины моего вида. Так что версия не отпадает.  Вернувшись в настоящее, я сняла кулон и включила компьютер.  – Игорь, вы боялись, что я такая же, как те оборотни, что отбирали у людей технику? – решила окончательно прояснить ситуацию.  – Было дело, – улыбнулся он. – Хотя ты же почти пустая пришла, так что верилось с трудом, но последнего компьютера лишаться не хотелось.  – Но почему ты сейчас сказал?  Если даже я скрываю присутствие у себя техники из страха, что могу её лишиться, то уж что говорить о них!  – Ну, честно говоря, очень неудобно работать только пока тебя нет.  – Да, понимаю, мне тоже.  Я погрузилась в работу, но потом, не выдержав мук совести, возобновила разговор:  – Прости, я должна была сказать раньше.  – По какому такому закону ты «должна»? – рассмеялся Игорь. – Ничего, я думаю, и у нас ещё много сюрпризов, и тебе есть чем нас удивить.  Его слова прозвучали так искренне, что сняли всю тяжесть с моей души. Действительно, я ведь не жду от них стопроцентной откровенности. И они от меня не ждут.  – Игорь, я тебя люблю! – повинуясь внезапному порыву, я обняла математика. – Ты всё-таки замечательный.  – Я тебя тоже, – он похлопал меня по спине. Его ответные объятья были исключительно братскими или дружескими, без малейшего намёка на отношения между полами, и это помогло избавиться от мимолётного смущения. Да, мы относимся к разным видам, и брака с ним мне не видать, но дружбу-то никто не отменял!  Утром мы с Игорем шокировали остальных, дружно достав компьютеры и усевшись заносить результаты опроса.  – Ну что, мы закончили подводить статистику, могу объявить результаты анкетирования! – радостно заявил математик ещё через день.  По результатам опроса получалось, что все в той или иной степени помнят свою прошлую, земную, жизнь. Керели собирали людей в промежуток между две тысячи седьмым и две тысячи десятым годом. И те, кто попал в конец этого временного отрезка, ничего не слышали о загадочных исчезновениях или похищениях, точнее, не больше, чем обычно, и в основном из жёлтой прессы. Возраст «избранников» укладывался в промежуток от двадцати пяти до пятидесяти пяти лет, все мы сохранили свой пол, но в той или иной степени изменили внешность. Почти все попаданцы – люди с высшим образованием, но успешно строивших карьеру и хорошо зарабатывавших на Земле можно пересчитать по пальцам. Причём из преуспевавших нет ни одного представителя торговой или административной сферы: пара фермеров (одним из которых, кстати, был Ясон), системный администратор, сантехник и несколько служащих. Больше девяноста процентов опрошенных на Земле страдали достаточно серьёзными, чтобы их не удавалось игнорировать, заболеваниями, примерно такая же часть людей зарабатывала на жизнь теоретической умственной, а не практической физической работой. Опрос, проведённый в Интернете, показал аналогичные результаты.  – Тоже мне, «избранные». Вообще, такое впечатление, что керели специально набрали неудачников, – грустно подытожил инженер. – Ни здоровья у нас на Земле не было, ни хорошей карьеры. Так, волочились где-то на задворках, серые и неприметные, не способные выбиться в люди...  – И ты? – не удержался от шпильки зеленокожий.  – И я, – горько кивнул Сева, пригладив аккуратную чёрную бороду. – И ты. И все тут присутствующие.  – Не способные или не желающие выбиваться в «люди»? – саркастически поднял бровь Илья. – Почему ты не допускаешь второе?  – Потому что это всего лишь оправдание и утешение для слабаков! – отрезал инженер. – Любой способный преуспеть сделал бы это!  – Даже против своих принципов, веры и чести? Сева, а ты смог бы идти к успеху по трупам?  – Не перевирай ситуацию, в этом не было необходимости.  – Ладно, не по трупам, но за чужой счёт. Согласен ли ты возвыситься за счёт лжи, обмана и предательства?  – Не передёргивай! – взъярился Сева. – Ты просто не хочешь признать себя неудачником, поэтому и выдумываешь нелепые оправдания.  Воцарилось напряжённое молчание. Мужчины вскочили и, тяжело дыша, сверлили друг друга сердитыми взглядами. Глядя на их позы, хоть картину рисуй: столкновение благородного пирата или графа и следователя или шпиона. Единственное, что не вписывается – так это нагота противников. Но всё равно впечатление оказалось настолько сильным, что невольно обращало на себя внимание. Нет, ну нашли из-за чего ссориться!  Напряжение нарастало, и я решила высказать своё мнение, просто чтобы разрядить обстановку.  – Я признаю, что на Земле была неспособна выдержать жёсткую конкуренцию. Но ничуть не стыжусь прошлой жизни, а, наоборот, горжусь. Понимая, что всё равно не способна занять первые места – не хватило бы ни сил, ни здоровья, – я, в отличие от «успешных», могла позволить себе гораздо реже идти против своей совести. Этот путь ничуть не хуже других. И пусть я с трудом могла себя обеспечить, но зато почти не приходилось лебезить, достаточно было простой вежливости и уважения... к тем, кого действительно уважала. Знаете, если бы я снова попала в те условия, то жила бы точно так же, как и тогда. Даже если бы могла выдержать конкуренцию, не стала бы рваться наверх, – я улыбнулась. – Но здесь – это не там. Здесь я считаю себя достаточно успешной, при том, что опять-таки не иду против своих принципов, – взглянув на спорщиков и убедившись, что эмоции схлынули, я радостно закончила: – Так что, мне кажется, одно другому не мешает. Наверняка среди нас есть и те, кто был неспособен, и те, кто не желал преуспевать на Земле, а, скорее всего, у многих сочетались обе эти причины.  – А меня удивляет, что людям нравится здесь больше, чем на Земле, – перевела тему Надя. – И это несмотря на то, что почти все здесь или болели, или получали травмы разной степени тяжести, да и жизнь в целом гораздо опасней.  – Мы и на Земле болели, – с готовностью поддержала инициативу подруги Юля. – А так... здесь не надо идти к девяти на работу и до пяти маяться всякой фигней, только потому, что аппаратура сломалась. Здесь всё проще... и как-то свободней, что ли. Не скажу, что намного опасней. Попробовал бы кто из нас вести такую вольную жизнь на Земле... в лучшем случае, в психушку бы заперли. Да и опять-таки здоровье бы не позволило, – вполголоса добавила она.  Я кивнула – у меня нынешняя жизнь вызывала те же ощущения.  Этой же ночью Надя родила симпатичного «лягушачьего» мальчика. Такой же пухленький, как и тот, первый, младенец в царском лагере, с перепонками между пальцами, слипшимися узкими ноздрями и третьим веком, которое периодически затягивало глаз мутной плёнкой. Впервые мне удалось непосредственно присутствовать при родах их вида. Они прошли хорошо, гораздо легче, чем у средней земной женщины, хотя и тяжелее, чем у меня.