Текст книги "Беспощадный любовник (ЛП)"

Автор книги: Софи Ларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

10. Неро

Первое, что я делаю, когда возвращаюсь домой, это навожу справки об этом копе.

Найти его не составило труда. Офицер Логан Шульц, окончил академию в 2011 году, затем некоторое время работал в Бюро патрулирования. Два года назад он перевелся в Отдел по борьбе с организованной преступностью.

Это именно то, чего я ожидал. Отдел по борьбе с организованной преступностью занимается расследованием наркотиков, преступных группировок и преступлений против нравственности. Все, что я люблю.

Но мне интересно узнать, кто этот шутник на самом деле.

Я имею дело с бойскаутом? Или это типичный жуликоватый полицейский, который хочет нажиться на мне?

Теперь это немного сложнее сказать. На офицера Шульца было подано несколько жалоб, и он дважды подвергался расследованию за ненадлежащее поведение. Но, насколько я могу судить, у него были неприятности только за то, что он избивал подозреваемых, а не брал взятки.

Он также получил пару благодарностей. Совсем недавно ему была присуждена награда за лучший арест за изъятие незаконного огнестрельного оружия.

Здесь есть фотография, на которой мужчина с длинным кривым носом и редеющими седыми волосами крепит ему на грудь медаль. Подпись гласит, что это шеф Броуди. Я почти уверен, что видел Броуди на тех шумных вечеринках, о которых рассказал Шульцу. На самом деле мне не нравится их посещать, но все это часть укрепления власти и влияния в Чикаго.

Сопоставляя даты по большому делу Шульца, я предполагаю, что он участвовал в том рейде на Братву в прошлом году – слышал, что они потеряли почти двадцать миллионов долларов на высококачественных российских боеприпасах.

Так что, похоже, наш мальчик – настоящий трудоголик. Действительно произвел фурор в полиции Чикаго.

Я пытаюсь поискать в его социальных сетях доказательства существования жены, детей, подруги или плохих привычек, которые можно использовать. Все закрыто наглухо – никаких общедоступных профилей. Или, может быть, вообще никаких профилей.

Однако мне удается найти старую новостную статью от 18 апреля 2005 года:

Офицер полиции Чикаго, находящийся не при исполнении служебных обязанностей, был застрелен на Южном берегу

Офицер Мэтью Шульц скончался сегодня рано утром после того, как в него выстрелили примерно в 1:30 ночи на углу 77-й улицы E и S Беннет-Авеню.

Инспектор полиции Ларсон сказал, что офицер ехал недалеко от парка Розенблюм, когда неизвестный нападавший подошел к автомобилю на светофоре. Стрелок выстрелил через окно машины офицера, трижды ранив Шульца в грудь и голову.

Ларсон сказал, что полицейские, проводившие остановку транспорта неподалеку, услышали стрельбу и прибыли на место происшествия. Ближайшие камеры наблюдения засняли лишь часть происходящего.

Мэтью срочно доставили в больницу Джексон-Парк, где ему провели экстренную операцию. Однако она не увенчалась успехом, и в 5:22 утра врачи констатировали смерть.

У мужчины остались жена и сын. Пожертвования семье можно сделать через фонд «Fallen Brothers».

Так, так, так. Не нужно быть настоящим детективом, чтобы догадаться, что «оставшийся сын» – это новый офицер Шульц. Или что его роль ангела-мстителя должна компенсировать то, что папочка получил пулю на Южном берегу.

Интересно, что в новостной статье ничего не говорится о том, что делал его отец, разъезжая по Южному берегу в штатском посреди ночи. И я не вижу никаких дальнейших действий по поимке стрелка.

Знает ли Шульц-младший ответ на эту маленькую загадку?

Ну, это его проблемы. У меня есть собственная проблема, которую нужно решить. А именно, как я собираюсь раздобыть капитал для развития Сталелитейного завода.

Мне понадобится много денег. Не пара миллионов, а сумма посерьезней.

Это значит, что пора вернуться к истокам.

Мы с Данте вместе совершали кражи, когда я был подростком. Это было еще до того, как он поступил на военную службу. Тогда он был чертовски диким. Абсолютно бесстрашным.

И я был в состоянии чистого сумасшествия. Наша мать умерла. Наш отец был разрушен. Мне нужно было что-то, за что можно было бы ухватиться.

Когда Данте начал планировать ограбления, я умолял его позволить мне пойти с ним. Сначала я был просто на шухере или водителем. Все изменилось после того, как Данте увидел, что у меня есть талант к этой работе.

Когда я был в старшей школе, мы ограбили почти дюжину бронированных грузовиков, получая от 80 000 до 650 тысяч долларов за каждое нападение.

Я всегда угонял машины для побега. Я мог проскользнуть в гараж и менее чем за десять минут выехать на красивом, скромном седане. Лучше всего было украсть машину с долгосрочной парковки в аэропорту – никто даже не заметит, что она исчезла. Так что было мало шансов, что кто-нибудь заявит о краже, пока мы были в разгаре работы.

В качестве автомобиля, предназначенного для побега, нужно выбирать что-то мощное и быстрое, но при этом сдержанное и неброское. Что-то, что идеально впишется в окружающую обстановку. Нужно искать тачку с четырьмя дверями для легкого входа и выхода и с большим багажником для хранения награбленного.

Mercedes E-Class всегда был хорошим выбором или более старая модель BMW. Даже Камри подходила.

Нашими жертвами были старые, жирные водители фургонов. Те, которые уже были близки к пенсии и слишком устали, чтобы быть начеку. Никаких раздражающих молодых ковбоев в армейских штанах, мечтающих о славе.

Нам нравилось грабить фургоны. Регулярные маршруты, однообразные проверки на безопасность. Мы нападали на них рано утром, когда они стояли в банкоматах, еще до того, как банки открывались.

Мы оставляли деньги на конспиративной квартире. Затем отгоняли машину в глушь, обливали салон отбеливателем и поджигали.

Так вот, все это было хорошим развлечением и хорошей практикой. Но мне понадобится гораздо больше денег, чем может принести бронированный грузовик.

Мне следует идти прямо к источнику.

Прямо в одно из самых больших хранилищ во всем Чикаго. Тот, в котором хранятся золото, бриллианты и незадекларированные наличные средства самых богатых жителей города.

Хранилище принадлежит Рэймонду Пейджу.

Оно находится в самом сердце финансового района, в конце так называемого «Каньона Ла-Салль» – длинного туннеля небоскребов, в котором располагаются Торговая палата и Федеральный резервный банк Чикаго.

Альянс, банк которым владеет отец Беллы, не является самым большим банком, но он, черт возьми, самый нечистый. Он похож на наш собственный маленький Deutsche Bank, отмывающий деньги для олигархов и помогающий богатым обходить надоедливые правила международных финансов.

Судя по тому, что я слышал, его отчеты более запутаны, чем Код Навахо, и примерно так же достоверны, как «Властелин колец». Все это говорит о том, что я мог бы украсть целую кучу денег, которые никто не смог бы отследить.

Самое сложное заключается в том, что хоть Рэймонд Пейдж и является мошенником, он определенно не глуп. На самом деле, преступники – самые страшные параноики. Альянс Банк, вероятно, имеет одну из самых жестких систем безопасности в городе.

Но ни одна система не бывает идеальной. Всегда есть трещина.

И я уже знаю, как я собираюсь ее найти. Через дочку Рэймонда, конечно.

11. Камилла

Я встречаюсь с Шульцем в закусочной Boardwalk Burgers у пирса. Он уже ест двойной бургер и картошку фри за одним из столиков на открытом воздухе.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает он меня.

Я качаю головой.

– Уверена? Я могу оплатить это.

Он всегда говорит с дразнящим тоном. Из-за чего сложно понять его истинные намерения. Он хвастается тем, что может заплатить за свою еду? Или шутит о том, как глупо подавать заявку на пятидолларовый бургер? Может, напоминает мне, что я теперь информатор, фактически на его жалованье? Или он пытается флиртовать со мной?

Мне не нравится последняя идея.

Но я не могу игнорировать то, как Шульц постоянно пригвождает меня своими ярко-голубыми глазами. Стоит слишком близко ко мне. Каждое высказывание произносит двусмысленно.

Как только я сажусь напротив него за стол, он пододвигает ко мне недоеденную корзинку с картошкой фри. Я снова качаю головой. Я не хочу, чтобы у меня во рту было что-то, к чему он уже прикасался.

– Итак, – говорит Шульц, делая глоток газировки. – Что ты выяснила?

– Прошлой ночью я ходила на уличные гонки. Леви был там. Я сказала ему, что мой брат больше не будет торговать для него. Так что он заставил меня заплатить за продукт, который он взял, и сказал, что вместо этого я буду работать на него.

– Хорошо.

– Я не видела, с кем Леви общался в ту ночь. Приехали копы и всех разогнали, прежде чем что-то еще произошло.

Я вижу небольшой блеск в глазах Шульца.

– Я знаю, – говорит он. – Один из участников участвовал в погоне с парой патрульных машин. Ты знаешь Неро Галло?

Даже от звука его имени у меня по затылку пробегает волна жара.

Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица.

– Мы учились в одной старшей школе.

– Офицеры думают, что с ним в машине была брюнетка. Ты не знаешь, кто бы это мог быть? Я заметил там твой Trans Am. Кстати, я помешал им конфисковать его.

– Спасибо, – говорю ему с нейтральным лицом.

Он доедает последний кусок своего гамбургера, вытирая рот салфеткой. Все это время пялясь на меня.

– Так это была ты? Ты гоняла с Неро?

Я импульсивно хватаю одну из его картошек фри, чтобы дать себе секунду на размышление. Она уже теплая и влажная. На вкус как жир и соль.

Тщательно пережевываю, а затем глотаю.

– Нет, – лгу я.

– Камилла, – мурлычет Шульц, сверля меня своими голубыми глазами. – Ничего не получится, если ты будешь мне лгать.

– Я едва знаю Неро.

– Тем не менее, ты его знаешь.

Я колеблюсь.

– Да.

– Ты когда-нибудь спала с ним?

– НЕТ!

Теперь жар поднялся до моих щек. Шульц ухмыляется. Ему нравится нервировать меня. Он думает, что таким образом читает меня.

– Ни разу? Я слышал, у него какой-то золотой член. Он настоящий Казанова, верно? Девушки швыряют в него свои трусики, как будто он Джастин Тимберлейк?

Шульц усмехается, но в его словах слышна нотка зависти. Он красивый, подтянутый. Он считает, что сам заслуживает такого женского внимания.

– Может, тебе стоит встречаться с ним, – бормочу я.

Шульц пристально смотрит на меня, а затем громко, фальшиво смеется.

– Хорошая шутка, – говорит он.

– Вот что тебе нужно понять, – говорю я ему. – Я была неудачницей в старшей школе. Я знаю этих людей, потому что мы все выросли в Старом городе. Большую часть жизни мы прожили в одном и том же радиусе двадцати кварталов. Но мы едва знакомы. Я им не нравлюсь, и они мне не доверяют. Я могу попытаться сблизиться с ними, но никто не раскроет мне свои секреты в ближайшее время. Особенно Неро Галло.

– Ты знаешь, чем занимается его семья? – спрашивает Шульц.

– Ага. Они – традиционная итальянская мафия.

– Не только мафия. Его отец Энцо – главный дон в Чикаго.

Я пожимаю плечами.

– И что?

Шульц наклоняется вперед, его лицо светится от возбуждения. В глазах горит целеустремленность.

– Можешь себе представить, какое повышение мне дадут, если я уничтожу Галло?

– Ага,– я закатываю глаза. – Не верю, что никто не пытался сделать этого раньше.

Шульц игнорирует мой сарказм.

– Ключ к Энцо Галло – это его сыновья. Не Данте – он слишком осторожен. Не Себастьян – он даже не гангстер. А Неро. Этот безрассудный, мстительный маленький засранец. Он – слабое место семьи.

Шульц забыл об Аиде. Или он считает, что ее слишком хорошо защищают Гриффины.

– Я бы не назвала Неро «слабым местом», – говорю ему.

– Почему?

– Он умнее, чем ты думаешь. Он получил один из самых высоких баллов в школе по тесту ACT(стандартизированный тест для поступления в колледжи и университеты США). Его оценки были дерьмовыми, потому что он никогда не сдавал домашку.

– Видишь, – тихо говорит Шульц. – Ты действительно его знаешь.

– Я знаю, что он полный психопат. Просить меня сблизиться с ним – все равно, что просить меня подружиться с гремучей змеей. Он уловит хоть один намек на то, что что-то не так, и тут же нанесёт мне удар.

– Тогда тебе лучше не облажаться, – холодно говорит Шульц.

Ему насрать, что со мной будет. Я всего лишь инструмент. И даже не очень ценный. Не воздушный компрессор и не модный ударный ключ – я просто дешевая пластиковая воронка. Легкозаменяемая.

– Итак, – говорит он, прислонившись спиной к забору, ограждающему небольшую обеденную зону на открытом воздухе. – Расскажи мне больше о Леви.

Я делаю глубокий вдох, почти испытывая облегчение от того, что мы перестали говорить о Неро.

– Сегодня я ходила к нему домой, чтобы получить еще немного товара. Кстати, что ты хочешь, чтобы я с ним сделала?

– Дай посмотреть, – говорит Шульц.

Я протягиваю ему бумажный пакет. Он заглядывает внутрь и вытаскивает одну таблетку. Она маленькая и желтая, в форме школьного автобуса, точно такая же, как те, что он достал из рюкзака Вика.

Шульц улыбается. Судя по всему, он доволен тем, что поставки Леви такие однообразные.

– Я возьму это, – говорит Шульц. Он отсчитывает дюжину, кладет их в пластиковый пакет на молнии и возвращает мне. – Оставь себе несколько, чтобы продавать их на вечеринках, когда Леви будет наблюдать.

Я пристально смотрю на него.

– Разве это не незаконно?

– Очевидно.

– Но тебе насрать, что люди принимают наркотики. Совсем.

Шульц фыркает.

– Мне насрать на мелких рыбешек, когда я охочусь на акулу.

Я засовываю пакетик в карман.

– Мне нужны наличные для остальных, – говорю я ему. – Леви ожидает, что я принесу по десять баксов за таблетку.

– Он обдирает тебя, – смеется Шульц.

– Да ты что. Я связана по рукам и ногам из-за тебя.

– Звучит забавно, – ухмыляется Шульц. – Представил тебя связанной.

Боже, меня от него тошнит.

– У меня нет денег, чтобы заплатить за это, – настаиваю я.

– Ладно. – он достает зажим для купюр и отсчитывает деньги. – Заплати ему. Но убедитесь, что прошло достаточно времени, чтобы он подумал, что ты действительно продала наркотики.

Я беру сложенные банкноты. Странно, что полицейский носит с собой столько наличных.

Шульц снова в уличной одежде. Я видела его в форме только один раз, когда он остановил меня. Предполагаю, что он обычно так одевается, и в тот вечер он был одет в форму просто для пущего эффекта. Чтобы запугать меня.

Очевидно, он уже некоторое время наблюдает за Леви. Не думаю, что это было совпадением, что он остановил меня.

– Ты следовал за мной от дома Леви? – спрашиваю я его.

Шульц склоняет голову набок, улыбаясь.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ждал меня после вечеринки?

– Я ждал кого-то, – говорит он. – Кого я мог бы использовать.

Просто мое дерьмовое везение, что это оказалась я.

– Ты, наверное, знаешь столько же, сколько и я, о людях в доме Леви, – говорю ему я.

– Все равно расскажи мне.

Я делаю вдох, пытаясь вспомнить все в точности.

– Там был большой самоанский чувак, который вел себя как его телохранитель или что-то в этом роде. Это он пошел и достал наркотики.

Шульц кивает.

– Сионе, – говорит он.

– Затем в гостиной было еще пять или шесть человек.

– Так сколько в итоге? Пять? Или шесть?

Я закрываю глаза, пытаясь снова представить себе эту комнату.

– Пять. Девочка по имени Эли Браун – она ходила со мной в школу. Не думаю, что она работает на Леви или что-то в этом роде. Похоже, она была там только для того, чтобы накуриться. Или, может быть, они встречаются.

Шульц кивает. Возможно, он уже видел ее.

– Потом был Леви. И еще три чувака. Одного звали Поли.

Это был тот мудак, который говорил о моей маме. Мое лицо снова краснеет, когда я вспоминаю это. Я слышала о ней так много дерьма, когда училась в школе. Потом она исчезла пять лет назад. Мне потребовалось некоторое время, чтобы заметить это – учитывая, что она все равно редко мне звонила.

– Как звали другого парня?

– Я не знаю.

– Что-нибудь еще?

Я пытаюсь вспомнить.

– Леви должен хранить наркотики где-то на первом этаже. Сионе вышел из комнаты, чтобы забрать их, но я не слышала, как он поднимался по лестнице.Я не знаю, кто готовит наркотики. Я спросила Леви, откуда он их берет, и он мне ничего не сказал. По сути, мне сказали не лезть не в свое дело.

– Ну, не будь такой очевидной, – говорит Шульц. – Постарайся узнать это иначе.

Он ожидает, что я буду делать за него его работу. За исключением того, что у меня нет никакой подготовки и нет никакого желания делать что-либо из этого. Я чувствую себя подлой только из-за упоминания имени Эли. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности. Она ничего мне не сделала.

– Думаю, Эли просто заходила, – снова говорю я. – Она не сделала ничего плохого.

Шульц качает головой, глядя на меня.

– Эти люди – преступники и подонки, – говорит он. – Не пытайся их защищать.

Это выводит меня из себя. Что заставляет его думать, что он лучше них? Держу пари, он натворил всякого дерьма при исполнении служебных обязанностей. Здесь нет битвы между «нравственным» и «безнравственным». Это просто кучка людей в двух соперничающих командах.

Меня призвали в команду Шульца. Но мне не нравится там находиться. Я вообще не хочу играть в эту игру ни за одну из сторон.

– Я лучше пойду, – говорю я, собираясь уходить.

– Будь на связи, – напоминает мне Шульц.

Когда мы оба встаем, он хватает меня за руку и говорит:

– Подожди.

Он проводит большим пальцем по моей скуле, под правым глазом. Мне приходится заставлять себя не отпрянуть.

– У тебя там была ресничка, – говорит он, ухмыляясь.

Конечно. Не сомневаюсь, что так и было.

Когда я возвращаюсь в квартиру, я вижу, что дверь моего отца все еще плотно закрыта. Уже почти два часа дня, и не похоже, чтобы он выходил из комнаты. Единственная кружка на столе – та, из которой я пила сегодня утром.

По крайней мере, я слышу, как он передвигается. Но он снова кашляет.

– Пап? – кричу я. – Я дома.

Никакого ответа.

Беру свою кружку и ставлю ее в раковину, споласкивая ее, чтобы смыть остатки кофе.

У него снова приступ кашля, который заканчивается рвотой. Я вскакиваю, подбегаю к его двери и стучу.

– Папа? Ты в порядке?

Я толкаю дверь, открывая ее. Он сидит на кровати, сгорбившись, потирая сгиб руки.

Когда он поднимает голову, его лицо серое. На его губах красная пена.

– ПАПА!

– Я в порядке. Мне просто нужно отдохнуть…

– Мы едем в больницу!

Я поднимаю его с кровати, крепко держа за локоть. Его не так уж трудно удержать. Он похудел, по меньшей мере, на тридцать фунтов. Почему я не обратила на это внимания раньше? Он болен уже пару месяцев. Я думала, это просто затяжная простуда...

Помогаю ему спуститься по лестнице, хотя он продолжает говорить мне, что может идти сам. Я сомневаюсь в этом – у него ужасный цвет лица, и он не выглядит устойчивым на ногах. Мы выходим через гараж, потому что моя машина припаркована на заднем дворе.

– Ты закончила с Шеврале? – хрипит он.

– Да,не беспокойся об этом, пап.

Мы садимся в мой Транс Ам, и я везу его в «Мидтаун Медикал». Нам приходится ждать целую вечность, потому что сегодня суббота, и потому что «кашель» не является заболеванием особой срочности в отделении неотложной помощи. Здесь множество людей ковыляют с ранами на голове или свисающими руками, есть даже один чувак, который засадил гвоздь прямо себе в ладонь во время небольшого ремонта дома, который пошел не по плану.

– Теперь ты знаешь, что чувствовал Иисус, – говорит ему бабуля с синими волосами.

– Иисусу не нужно было сидеть и смотреть на это, – отвечает мужчина, глядя на гвоздь с отвращением.

Наконец медсестра принимает нас обратно, и нам приходится ждать еще дольше, пока они проводят кучу анализов, в том числе рентген грудной клетки.

Я в таком стрессе, что на секунду даже не узнаю рентгенолога.

– Привет! – приветствует меня Патриция. – Это твой папа?

– Ах, да, – я слабо улыбаюсь. – Папа, это моя подруга Патриция.

– Мне нравится твой халат, – говорит папа. – Я не знал, что их делают такими.

На Патриции лавандовая медицинская форма с красивым цветочным узором на халате.

– О да, – она ухмыляется. – Здесь постоянный показ мод.

Патриция настраивает рентгеновский аппарат, а затем просит меня спокойно постоять рядом с ней за углом, пока она делает снимки.

– Как все выглядит? – нервно спрашиваю я.

– Эм... ну, на самом деле я не могу ничего говорить, пока доктор не посмотрит, – говорит она.

Но я вижу небольшую морщинку между ее бровями, когда она смотрит на изображения, появляющиеся на экране.

Мое сердце сжимается в груди.

Я думаю, что у него, вероятно, пневмония. Он кашлял с кровью, но никто ведь больше не болеет чахоткой или как там называлась та болезнь, убившая всех викторианцев. Должно быть, это просто воспаление легких. Ему пропишут антибиотики, и через пару недель он будет в порядке.

После того, как процедуры закончены, Патриция ведет меня и моего отца в маленькую отгороженную занавеской кабинку.

– Врач скоро будет, – говорит она, одаривая меня сочувственной улыбкой.

Проходит еще сорок минут, затем входит молодой, бодрый на вид врач. Он похож на Дуги Хаузера, если бы тот был азиатом и носил Конверсы.

– Мистер Ривьера, – говорит он. – Пришли результаты вашего рентгена.

Он прикрепляет изображения к доске с подсветкой, так что белые части рентгеновского снимка ярко светятся на фоне черного. Я вижу грудную клетку моего отца, но не сами легкие. Под ребрами есть несколько сероватых образований, которые, как я предполагаю, являются органами или, возможно, его диафрагмой.

– Итак, мы осмотрели ваши легкие и не видим здесь жидкости, – врач указывает на нижнюю половину легких. – Тем не менее, вы видите, что прямо здесь есть образование или разрастание.

Он обводит указательным пальцем слегка бледную область справа от позвоночника. Она не такая ярко-белая, как кость. На самом деле, ее вообще трудно разглядеть.

– Образование? – говорю я в замешательстве. – Как киста или что-то в этом роде?

– Возможно, – говорит врач. – Нам нужно получить подтверждение ткани, прежде чем мы сможем поставить диагноз. Мы можем сделать это с помощью биопсии под контролем компьютерной томографии или с помощью бронхоскопии…

– Подождите, какой диагноз? – спрашиваю я. – Как вы думаете, что не так?

– Что ж, – доктор неловко ерзает. – Не могу сказать наверняка, пока мы не получим образец...

– Но что еще это может быть? Если это не киста?

– Рак, – мягко говорит доктор.

– Что? – я смотрю на него с открытым ртом. – Но мой папа не курит.

– Рак легких может быть вызван многими вещами, – говорит врач. – Воздействие радона, загрязняющих веществ, выхлопных газов дизельного топлива...

Я качаю головой. Этого не может быть.

– Пока ничего нельзя сказать наверняка, мы возьмем образец ткани и…

Я даже не слышу слов, исходящих из его уст. Я смотрю на своего отца, который молча сидит на краю каталки, сменив комбинезон на один из тех унизительных халатов, которые даже не застегиваются на спине. Он выглядит худым и бледным.

Ему сорок шесть. Не может быть, чтобы у него был рак.

– Не волнуйся, пап, – говорю я ему. – Наверное, это что-то другое.

Я выдавливаю улыбку.

Тем временем я погружаюсь все ниже и ниже в глубокую черную воду.