Текст книги "Развод. Мне теперь можно всё (СИ)"

Автор книги: Софа Ясенева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 42 Лидия

Дома сидеть ужасно скучно, оказывается. Особенно тогда, когда тебе нельзя делать практически ничего. Только лежать, спать и есть. На второй день я уже буквально лезу на стену от безделья.

Всё раздражает: даже кот соседки, который у меня на временной передержке, ходит вокруг и с подозрением смотрит, почему хозяйка вдруг так много времени проводит на диване. Сериалы уже не могу смотреть, будто всё сливается в один длинный поток одинаковых лиц и сюжетов. Книги пока спасают, но и они быстро утомляют. Хочется движения, суеты, чтобы мозги наконец заработали на полную мощность.

Поэтому я выцепляю Галю и Маринкиного мужа, Сашу, и мы устраиваем созвон. Ставлю телефон на подставку, наливаю себе чай, укутываюсь в плед. Всё равно ощущение, что в комнате стало теплее, только когда их лица появились на экране.

– Я больше не могу, – начинаю без прелюдий. – Саш, Галя, вы что-то уже начали делать в направлении нашей школы английского?

– Я сделал самый простой сайт пока, – отзывается Саша, поправляя наушники. – Никаких финтифлюшек и красивостей, чисто функциональность.

– Нам и не надо пока, – машу рукой. – Главное, чтобы был рабочий. Теперь нужно найти первых учеников. У меня несколько студентов спрашивали, могу ли я с ними позаниматься дополнительно. Думаю, могу предложить им.

– Ага, и у меня тоже есть, – подхватывает Галя. – Ой, Лид, а на кого мы будем оформлять школу? Давай лучше ты. Ты более ответственная и спокойная. А то я натворю дел, ахах.

Да уж, это правда. Галин взрывной характер не раз приводил к тому, что потом всем приходилось “разруливать”. Она действует быстро, импульсивно, зато без неё наша команда была бы скучной и медлительной.

– Хорошо, – вздыхаю. – Только я смогу заняться этим через неделю.

– Сейчас же всё можно оформить онлайн, – машет рукой Галя. – Личное присутствие требуется по минимуму. Получишь свою электронную подпись чуть позже. А всё остальное сделаем сейчас. Даже через банки можно.

– Ого, – удивляюсь. – Я как-то не касалась этой темы.

– Я решила не терять времени, пока ты была в больнице, – гордо сообщает она. – Ещё думаю, надо рекламу нашего сайта запустить.

– Дима свой онлайн-университет рекламирует постоянно, – говорю задумчиво. – Я могу узнать у него, что и как.

– Постой-ка, – прищуривается Галя. – С каких это пор Толмацкий снова стал Димой? Я о чём-то не в курсе?

– Девчата, я отключусь, окей? – Саша поспешно поднимает руки. – Если буду нужен, пишите-звоните.

Ему явно не до наших женских разговорчиков. Мы с Галей переглядываемся, точнее, смотрим друг на друга через экраны, и синхронно усмехаемся.

– Дима с Лёшей меня вчера встретили и привезли домой, – спокойно сообщаю.

– Та-а-ак… – протягивает Галя с таким выражением, будто сейчас достанет попкорн.

– Мы поговорили. И я согласилась дать ему месяц, попробовать наладить отношения.

– Мать… – Галя медленно качает головой. – Ты уверена?

Я отвожу взгляд. На кухне тихо гудит холодильник, чай уже остыл. Да, я понимаю её сомнения, сама их разделяю. Но в ЗАГС мы вчера так и не пришли. Так что формально остались мужем и женой.

– Не очень, – честно признаюсь. – Но он ведь отец… Я должна хотя бы попытаться.

– Красотка, ну-ка посмотри мне в глаза, – приказывает Галя, подаваясь ближе к камере.

Я поднимаю взгляд на экран. Её лицо заполняет всё изображение, серьёзное, почти суровое.

– Всё понятно с тобой. Болезнь неизлечима.

– Какая ещё болезнь?

– Любовь, Лида, – говорит она с тяжёлым вздохом. – Не отпустила ты своего Диму. По взгляду твоему побитому вижу, что простишь ты его как миленькая. Стоит только твоему Ромео чуть поднажать.

– Откуда такая уверенность? – фыркаю, хотя внутри неприятно кольнуло, потому что в её словах слишком много правды.

– Если бы ты не хотела, – продолжает Галя, – ты бы его вчера силком притащила в ЗАГС и дело до конца довела. А твои эти “испытательные сроки”... фикция.

Я чувствую, как внутри закипает раздражение, не на неё, а на то, что она так метко подмечает мои слабости.

– Галя, ты иногда бываешь ужасной, – сообщаю ей, натягивая плед повыше.

– Зато честной, – ухмыляется она. – И не говори потом, что я не предупреждала.

Бешусь немного оттого, что Галя рубит правду-матку, но понимаю: она права. Она знает меня лучше всех.

Я делаю глубокий вдох. Понимаю, что не хочу больше ничего решать сейчас. Пусть всё идёт, как идёт.

Уже к концу недели те студенты, которые хотели индивидуальные занятия, приходят ко мне, и мы занимаемся онлайн. Я ловлю себя на мысли, что соскучилась по этому чувству вовлечённости, когда видишь, как у человека вдруг загораются глаза, когда он наконец-то понял трудную тему.

Документы на открытие ИП я подала, как и советовала Галя, онлайн, без очередей, нервотрёпки и кучи бумажек. Почти не верится, что всё можно сделать в несколько кликов.

Можно сказать, что указания врачей я выполняю неукоснительно. Не готовлю, потому что ем то, что привозит доставка. Даже на кухню стараюсь лишний раз не заходить, чтобы не было соблазна что-то по-быстрому приготовить. Занимаюсь любимым делом, получаю положительные эмоции, много общаюсь с сыном и его девочкой. Они, как ни странно, оказались прекрасными слушателями. Словом, всё стабильно. Ровно, спокойно, почти идиллия.

Когда к концу недели меня навещает Дима, мне кажется, что я достигла дзена, и ничто уже не способно выбить меня из равновесия. Но стоило только услышать звук открывающейся двери и его шаги в коридоре, как где-то внутри всё непроизвольно сжимается.

Он снова приходит с букетом, на этот раз пушистых астр. Сиреневые, белые, бледно-розовые, словно облачка, собранные в охапку. Понятия не имею, где он их раздобыл, дачный сезон ведь подходит к концу.

– Как твои дела? – спрашивает он, наклоняясь, чтобы поцеловать в щёку. От его холодного после улицы дыхания по коже пробегают мурашки.

Он привычно проходит на кухню, будто никуда и не уходил, будто между нами не было самой долгой размолвки в нашей жизни.

– Ты какой будешь? – спрашивает, уже ставя чайник и доставая кружки из верхнего шкафа.

– С малиной давай, – отвечаю, и сама тем временем подрезаю стебли и ставлю букет в вазу.

Он двигается по кухне уверенно, спокойно, как человек, для которого это всё ещё его дом. И почему-то я не останавливаю его.

Запах заваренного чая наполняет пространство, смешиваясь с тонким ароматом астр. В комнате становится как-то по-домашнему тепло.

– Присаживайся, Лид, – говорит он, наливая чай и подвигая мне кружку. – Я к тебе с новостью.

Он садится напротив, опирается локтями о стол. Его лицо чуть озарено вечерним светом, пробивающимся через шторы. Ищу подтверждение того, что новость хорошая, взглядом, по привычке. Но выражение у него какое-то странное.

– Если это что-то плохое, – говорю я осторожно, – лучше не надо.

– Хорошее, – улыбается он, чуть прищуриваясь. – Настолько, что за неё я требую как минимум поцелуй.

Глава 43 Лидия

– Давай ты сначала мне всё расскажешь, а потом я подумаю?

Как-то слишком легко ему удаётся сокращать дистанцию. Стоит ему просто улыбнуться, и уже будто не я перед ним стою, а та самая Лида, что когда-то бежала к нему навстречу без сомнений. Смешно. Или грустно.

Теперь я каждое движение его замечаю, каждую попытку подступить ближе. Галя была права, моя лояльность к Толмацкому и так чересчур велика. Не смогла я десять лет перечеркнуть одним махом. Да и многим ли такое под силу?

– Не веришь, значит, – он усмехается, откидываясь на спинку стула. – Ладно. А что, если я скажу, что по акту твоему всё решилось в твою пользу? Все претензии сняты.

Не верится. Правда. В голове будто тихо щёлкает, и на мгновение перестаёт шуметь внутренний фон тревоги. Я ведь уже почти привыкла к мысли, что придётся доказывать свою правоту, что это будет тянуться месяцами. Настолько много там было пунктов, по которым меня хотели обвинить.

– Как тебе это удалось? Дим, ты ведь никого не подкупал? – прищуриваюсь, изучая выражение его лица.

– Не пришлось. Я хорошо покопался в записях видеонаблюдения, которые, между прочим, пытались стереть. И выяснил, что Света пришла в корпус раньше всех и была на кафедре слишком долго. Никаких срочных дел у неё при этом не было.

– Всё-таки она… Но зачем? – в груди оседает горечь.

– Я надавил на неё, и она призналась, что Филисова – её давняя подруга. Пожаловалась, мол, одна нехорошая преподша мешает ей, вот и попросила помочь. Та согласилась. Можно сказать, на добровольных началах всё и подменила в то утро. Думала, разборок не будет, и её не вычислят.

Я чувствую, как внутри всё холодеет. Кончики пальцев сводит.

– А как же записи? Ты сказал, их хотели стереть.

– Ну да. Когда поняла, что запахло жареным, Света побежала к охране. У нас там новенький, она его… соблазнила. Он пообещал всё сделать, а сам так от свалившегося счастья захмелел, что обо всём забыл. Так и посыпался гениальный план.

Я на секунду прикрываю глаза. Это же уголовно наказуемое дело. Неужели помощь подруге того стоила? Да и не добилась та ничего в итоге. Света никогда мне особо не нравилась, но чтобы на такое пойти… Понятно теперь, почему она так неохотно давала мне советы. Не помогала, наоборот, закапывала глубже.

– Что ты с ней решил делать?

– Уволил с соответствующей записью в трудовой. Она, конечно, рыдала, руки заламывала, просила не ломать ей жизнь. Но поскольку альтернатива – долгое судебное разбирательство, согласилась обойтись малой кровью.

– Вряд ли после такого они ещё останутся подругами.

– Это уже не наши проблемы, Лид, – он говорит спокойно, и протягивает ко мне руку. – Иди сюда.

Я медлю пару секунд, но всё же подхожу. Он притягивает меня к себе и усаживает на колени. Запах его парфюма обволакивает, ощущаю, как под пальцами напрягаются его плечи. Чувство такое странное. Волнуюсь, будто это не мой муж, а совершенно посторонний мужчина, с которым всё только начинается. Кожу покалывает сквозь ткань, дыхание сбивается.

– Хочу, чтобы ты меня поцеловала, – произносит тихо, глядя прямо в глаза.

Раздумываю совсем немного, а потом всё же наклоняюсь и целую его в щёку быстро, почти формально.

– Это что за детский сад? – притворно возмущается Толмацкий. – Я на такое не согласен.

Он притягивает меня ближе, ладонью легко придерживает за затылок и осторожно целует в губы. Ох… всё тело отзывается томлением. Забыла уже, какими бывают поцелуи, не страстными, не требовательными, а мягкими, с оттенком извинения и благодарности. И в то же время в них всё то, что мы теряли по капле.

Но, как обычно, всё портит Филисова. Опять. В памяти вспыхивает тот вечер, короткая вспышка боли. Отстраняюсь, упираюсь ладонями в его грудь, стараясь отдышаться.

– Подожди, Дим.

– Что не так?

– Притормози.

Он раздражённо раздувает ноздри, но ничего не говорит. Думает, что задобрил дракона, а оказалось у меня отличная память. И сколько бы он ни приносил цветов и ни обещал “всё исправить”, никак не выкину Филисову из головы..

– Зачинщицей проверки была не Света, а Ольга. А что будет с ней? Получается, есть доказательства, что подлог документов действительно был.

– Не всё сразу, Лида. В этом направлении я тоже работаю. Донесу до начальства Филисовой, что та творит прямо у них под носом. После такого вряд ли за ней оставят её должность.

Хочется удовлетворённо хлопнуть в ладоши, почти по-детски, вот она, справедливость! Но радость быстро гаснет. Я ведь помню, сколько всего их связывает.. Она когда-то немало чего делала… и вряд ли всё это было в рамках правил. Боюсь за него. Если она начнёт защищаться, может потянуть его за собой.

– Она ведь начнёт защищаться, – произношу, глядя прямо в него. – Выложит всё, что у неё есть против тебя. Вдруг это будет стоить тебе должности?

– Будет, конечно. Ольга своего никогда не упустит. Тем более, что она на меня очень обижена. Не переживай, я всё разрулю, просто нужно немного больше времени.

Он говорит уверенно, но я слышу в голосе усталую хрипотцу. Такой он всегда, несокрушимый, даже когда всё идёт не очень хорошо. Сама не замечаю, как пальцы скользят в его волосы. Это движение инстинктивное, раньше я так делала, когда мы обсуждали что-то важное. Тогда это всегда его успокаивало. И сейчас он закрывает глаза, выдыхает медленнее.

Может, сейчас и правда момент, чтобы сказать ещё кое-что?

– Дим, помнишь, я говорила, что хочу уволиться?

Он поднимает голову, морщит лоб:

– Сейчас нет причин, всё же решено?

– Дело в том, что мы с Галей открыли свою школу английского. – Я улыбаюсь, стараясь звучать легко, но голос всё равно дрожит от волнения. – И у нас уже даже есть первые клиенты. Я бы хотела развиваться в эту сторону. Плюс… – делаю паузу, – тогда мы не будем работать вместе.

– И где я тебе найду замену сразу двум преподавателям? – наконец произносит.

– До нового года я доработаю, обещаю, – спешу заверить. – За это время вполне можно найти кого-то.

– Ладно, – коротко бросает он.

Я понимаю, что добавляю ему проблем, но чувствую, что поступаю правильно. Лёгкость даже не физическая, а внутренняя появляется. Будто кто-то развязал узел у меня под рёбрами. Я могу заниматься чем хочу. Моя жизнь – не приложение к его карьере.

– Я хотела посоветоваться с тобой, – говорю уже мягче.

– О чём?

– Помнишь, ты мне как-то рассказывал про рекламу, которую вы крутите? Тогда я ничего не поняла, честно говоря. Но сейчас мне правда интересно послушать.

– Вот ты хитрая женщина. Расслабила меня, огорошила новостями, а теперь ещё и советы тебе давай.

Слышу по голосу, что это он больше для проформы, чем на самом деле недоволен. Атмосфера между нами стала спокойной, когда вдруг…

Телефон в его кармане резко вибрирует. На экране высветилась Марианна. Всё его благодушие исчезает мгновенно. Он выпрямляется, плечи становятся каменными.

– Я же просил меня не беспокоить, – произносит сухо.

– Дмитрий Александрович, здесь срочно требуется ваше присутствие, – доносится из динамика нервный голос.

– Отложить можно?

– Нет. Тут Додонов трясёт какими-то документами передо мной, говорит, что та территория теперь его. Там экскаватор приехал!

Глава 44 Дмитрий

Лида прекрасно понимает, что мне надо уехать. Не спрашивает, просто кивает, будто тоже чувствует, что сейчас любое промедление может стоить слишком дорого.

Я хватаю ключи, на ходу натягиваю куртку и почти бегу к машине. Двор залит тусклым октябрьским светом.

Дверь с грохотом захлопывается, двигатель рычит, и я жму на газ, не особо глядя на спидометр. Стрелка переваливает за разрешённую отметку, но мне всё равно.

Как Додонов вообще успел всё провернуть? Неужели ему действительно удалось оформить какие-то документы? Маловероятно. Чтобы переоформить целевую землю, нужно пройти десятки инстанций. Но если у него есть «свои люди» в структурах, всё становится возможным. А у него, я уверен, они есть. Он давно крутится в этой грязной игре, знает, кого и где подмазать.

Но и я не лыком шит.

Паркуюсь, глушу двигатель сразу, бросаю машину у самого входа. Университет словно вымер. Только охранник у турникета вскакивает, когда я прохожу, – но вид моего лица отрезает все вопросы.

Поднимаюсь в ректорат. Марианна мечется у двери, как пойманная птица. Лицо белое, губы дрожат, глаза на мокром месте.

– Слава Богу, вы наконец-то приехали, – выдыхает она, хватаясь за край стола. – Я пыталась объяснить им, что они не имеют права действовать без вашего ведома, но они отмахнулись от меня!

– Стоп, Марианна. – Поднимаю ладонь. – Теперь выдохни и вспомни хорошенько, что было написано в той бумаге. Что это был за документ?

– Я… не помню, – шепчет она и мнёт край блузки.

Потрясающе. Просто потрясающе. Кажется, она сейчас расплачется. Щёки вспыхивают, глаза наполняются слезами.

У меня внутри закипает раздражение. Не догадалась даже посмотреть, чем её запугивали! Вместо того чтобы проявить хладнокровие, впала в панику и теперь стоит, как школьница перед завучем.

– Марианна, – стараюсь говорить спокойно, но голос всё равно звучит жёстко. – У меня нет времени разводить долгие разговоры, ты же понимаешь.

Она послушно кивает, но взгляд всё ещё стеклянный.

– Поэтому я скажу прямо. Качество твоей работы меня не устраивает. Прошу тебя сегодня же написать заявление по собственному.

– Но я же стараюсь! – восклицает она и делает шаг ко мне, будто надеется на сочувствие.

– Не надо стараться. Надо выполнять свою работу, – обрываю я. – А ты сейчас не только не помогла, но и навредила.

Она моргает часто-часто, потом вдруг поднимает подбородок от обиды.

– Это всё потому что Лиде я не нравлюсь, да? – выдыхает.

Превосходно. Самое время для выяснения личных симпатий. Я вздыхаю и мысленно делаю пометку: искать на замену женщину постарше, с опытом, не склонную к истерикам. Лучше ту, что коня на скаку и в горящую избу, лишь бы не падала в обморок при виде экскаватора.

– К Лиде моё решение не имеет никакого отношения, – произношу холодно. – Если ты этого не понимаешь, то нам тем более не по пути.

Она резко выдыхает, глаза полыхают злостью.

– Тогда сами и разгребайтесь здесь со всем! Я ухожу!

Подцепив длинными пальцами с ярко-красным маникюром свою сумку, цокает каблуками в направлении двери.

Я остаюсь один в кабинете. В воздухе всё ещё висит запах её дешёвых духов, раздражающе сладкий.

Но времени злиться, что остался без секретаря, нет совершенно. Где-то там, во дворе, уже работает экскаватор. И если я не вмешаюсь прямо сейчас, завтра на месте университетской площадки может остаться только куча строительного мусора. Поэтому спускаюсь вниз и быстрым шагом направляюсь к тому участку, в который Додонов вцепился зубами, как бульдог.

Во дворе суета. Гул мотора, скрежет металла, запах сырой земли и бензина. Холодный ветер подхватывает песок и мелкие комья земли.

На участке, где ещё недавно стояла университетская беседка и цветники, теперь уродливая рана, глубокая яма, свежевырытая, с обвалившимися краями. Экскаватор, словно огромный зверь, подминает под себя землю, ковш гремит, выгребая всё подряд.

А рядом стоит Додонов. Кожаная куртка, в зубах сигарета, на лице мерзкое самодовольство. При виде меня распрямляется, будто специально демонстрируя, что чувствует себя хозяином положения.

– Дмитрий, рад видеть. – Голос липкий, с фальшивой вежливостью. – Надеюсь, вы не против, что не стали вас дожидаться.

– Против, – бросаю сухо. – Приостановите работы.

– С какой стати? – усмехается. – Вся необходимая документация в наличии. Территория больше не относится к университету.

Он даже не удостаивает меня взглядом, делает жест экскаваторщику, и тот снова опускает ковш. Скрежет раздаётся такой, что по спине пробегает дрожь.

Я чувствую, как во мне поднимается волна ярости. Настоящей, обжигающей. Мало того, что этот ублюдок провернул махинацию, так он ещё и откровенно издевается, разрушая всё у меня на глазах.

– Документы покажите, – требую.

– Конечно. – Он небрежно наклоняется к своей машине, достаёт из салона папку и, будто издеваясь, протягивает её двумя пальцами. – Прошу ознакомиться.

Беру. Перелистываю страницы, каждую читаю до последней буквы. Особенно мелкий шрифт, именно там обычно прячут грязь. Всё вроде оформлено идеально: подписи, печати, номера. Если верить бумаге, земля действительно перешла в его собственность.

Только один нюанс: я ничего не подписывал. А значит, эта сделка – липа. И кто-то, мать его, подделал документы.

– Вы же понимаете, – говорю тихо, глядя прямо ему в глаза, – что я так просто это не оставлю?

Додонов щурится, бросает окурок под ноги и придавливает его ботинком.

– Да пожалуйста. Пока мы будем судиться, я уже построю здесь то, что нужно мне.

Он улыбается с какой-то звериной уверенностью. От этого мерзкого выражения на лице у меня в висках пульсирует боль.

Кулаки сжимаются сами собой. Очень хочется врезать. Настолько, что мышцы сводит. Но я понимаю: именно этого он и ждёт. Ему только дай повод. А мне нельзя. Никаких вспышек. С таким, как он, нужно действовать по уму, по закону.

Я достаю телефон. Звоню юристу Муромцева, контакт которого у меня теперь есть.

– Доброго. Толмацкий беспокоит. Есть минутка?

– Да, – отвечает незнакомый голос. – Ярослав Викторович предупреждал, что вы можете со мной связаться.

– Отлично. Тогда слушайте внимательно, – говорю, отходя чуть в сторону, чтобы не слышать рёв экскаватора. – Тут, похоже, нарисовалась фальшивая сделка с землёй. Нужен срочный анализ документов и выход на администрацию. Пока эти шакалы не успели воткнуть фундамент.

– Понял, Дмитрий Александрович. Скиньте фото бумаг и геолокацию.

– Уже делаю. И поторопитесь.

Кладу трубку, поднимаю голову. Додонов наблюдает за мной издалека, усмехаясь, будто всё идёт по его плану.

Но пусть радуется. В этот раз я не намерен играть в благородство.