Текст книги "Дневник Габриеля"

Автор книги: Скотт Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Я же сказал вам подождать, не лезть туда и дать нашим экспертам все разрулить! А вы что сделали? Позволили этой пойти…

– «Эта», между прочим, возглавляет убойный. – Чавес тут же занял оборону.

– Да, и только что взорвала свидетеля, блестящая работа. Да вы хоть понимаете, с кем имеете дело?!

– Он сам себя взорвал, Хикс, – сказал Чавес.

– И какого же, простите за выражение, хрена? Вы можете мне ответить, лейтенант?

Мимо провезли каталку с Бримом, над спасением которого трудились, не покладая рук, двое врачей «скорой помощи». Они вставили ему трубку в горло, чтобы помочь дышать. Обрубки рук были покрыты пропитавшимися кровью повязками. Я почувствовала, как от него пахнет взрывчаткой. Этот запах въелся в его одежду, словно гниль.

Я мысленно воспроизвела события. Вот он что-то кричит и воет под кляпом. Качает головой. Он что-то знает. Террор. И внезапно я поняла. Наверное, Гаррисон тоже догадался, вот почему он велел мне уносить ноги.

– О господи, – прошептала я.

Чавес взял меня за руку.

– Что такое?

– Думаю, Брим взорвал себя, чтобы спасти других.

– Еще раз и попонятнее, – огрызнулся Хикс.

– Думаю, багажник тоже набит взрывчаткой. И Бриму дали возможность выбора. Габриель дал.

– Какого выбора?

– Потерять руки или угробить других людей, которые попытаются его спасти. Думаю, поэтому он и взорвал себя.

Хикс покачал головой.

– Все, что вам известно, – парень запаниковал, и вам просто повезло, что вы еще живы.

– Нет, в его взгляде я увидела не панику, Хикс. Он принял решение… невообразимое решение.

Гаррисон подошел к Чавесу и сел на корточки.

– Вы в порядке?

Я кивнула.

– Машина набита взрывчаткой под завязку. Заряд в руках Брима вывел из строя все остальные детонаторы. Если бы взорвалось все, то улица бы напоминала разрушенные районы Багдада.

– Господи, – выдохнул Чавес.

– Так, машина наша, – рявкнул Хикс, доставая мобильник. – Велите своим людям покинуть территорию.

Чавес кивнул, а Хикс ушел, раздавая поручения другим агентам все тем же рявкающим тоном.

Я посмотрела на Гаррисона Он знал правду о причинах поступка Брима так же хорошо, как если бы стоял возле меня у машины. Весь ужас, который испытал Брим, принимая решение, стоившее ему рук. Он сидел в машине и мысленно рассматривал разные возможности, снова и снова. И когда он проиграл в голове все «а если» и «может быть», то пришел к тому решению, которое с самого начала навязал ему Габриель. Шок накрыл нас и всех, кто понял эту страшную правду, словно взрывная волна, оставляя нас слабыми и сжавшимися в комочек.

– Скажи мне, что ты сможешь его перехитрить, – взмолилась я, глядя на Гаррисона.

«Скорая помощь» с мигалками и сиренами увозила Брима, завывая в ночи, как раненый зверь. Гаррисон посмотрел ей вслед.

– Я не знаю.

– Чушь. – Я разозлилась на себя за слабость. – У него моя дочка. Я не сдамся. Слышишь, не сдамся!

Я взяла Чавеса за руку и рывком встала на ноги.

– Он или уже ошибся или еще ошибется. Нам нужно просто поднапрячь мозги, чтобы заметить эту ошибку.

Я прошла мимо Чавеса и Гаррисона и направилась в машину. Подъехали еще несколько офицеров, но никто из них не понимал всего ужаса, никто из них не видел глаза Брима. Я взглянула на часы. Почти три часа ночи. Звезды, освещавшие ночное небо, исчезли. Ветер принес темные тучи, извещая о приближении шторма, и теперь они извивались на небе как клубок ядовитых змей.

– Проклятье, – прошептала я себе под нос. Так сказала бы на своем месте Лэйси, и ей бы понравилось, что я произношу это: – Проклятье!

Брим все еще был жив, если пересмотреть свои представления о том, что такое жизнь. Он дышал через трубку и респиратор. В проклятом «хундае» осталось, по крайней мере, шестьдесят процентов его крови. Но мы не узнаем, что еще Брим потерял там, пока он не придет в сознание. Если Бог действительно существует, то Бриму будет дарована длительная передышка от действительности и страшных воспоминаний.

В коридоре отделения скорой помощи сидела жена Брима и озиралась ошарашенными глазами потерявшегося на автовокзале человека. Миниатюрная хорошенькая женщина с короткими темно-русыми волосами, которые она нервно заправляла за уши. Она была одета в тонкий хлопковый свитер, брюки цвета хаки и рыжевато-коричневую рубашку в тон носкам и поясу. Да, это не тот комплект, который надеваешь, собираясь второпях, если только в тебе нет особого гена, позволяющего со вкусом подбирать одежду без всякой задней мысли, которого, очевидно, у меня нет и никогда не было. Жене Брима даже хватило времени наложить помаду соответствующего цвета. Может, так некоторые женщины справляются со стрессом – наряжаются в пух и прах.

Я протянула ей портрет Габриеля.

– Вы когда-нибудь видели этого человека?

Миссис Брим внимательно рассмотрела рисунок и покачала головой.

– Это он взорвал моего мужа?

Я проигнорировала ее вопрос и продолжила:

– Вы знаете, куда он пошел сегодня утром, с кем встречался?

Она снова покачала головой.

– Я уже сказала другим офицерам, что я ничего не знаю. Я все им рассказала. Он был в нормальном настроении, все было в порядке… Я просто не понимаю.

Я вытащила из кармана фотографию Лэйси и протянула миссис Брим.

– А эту девушку вы видели?

Она смотрела на снимок, не видя его.

– У моего мужа не было любовницы.

По ее голосу мне стало ясно, что ее муж не всегда хранил верность.

– Это не то, что вы…

– Простите. Не знаю, зачем я это сказала.

Она снова посмотрела на снимок, словно до этого толком не рассмотрела. Потом я увидела в ее взгляде огонек узнавания.

– Она конкурсантка?

Я кивнула.

– Ваш муж звонил моей дочери трижды. Вы знаете зачем?

– Он говорил со всеми участницами, поскольку изготавливал букетики, которые девушки должны были прицепить к корсажу во время парада.

– Вы не знаете, ваш муж не состоял в какой-нибудь экологической организации?

Она посмотрела на меня так, словно не расслышала вопрос или не могла поверить, что я смею сейчас спрашивать такое.

– Вы что, считаете, что во взрыве виновна «Сьерра Клуб»? [16]16
  Самая крупная экологическая организация в США.


[Закрыть] – с сарказмом спросила миссис Брим.

Приехали. Если у Брима и были какие-то секреты, то он ревностно охранял их от жены. Миссис Брим посмотрела в сторону реанимационного отделения.

– Доктора мне ничего не сказали.

Затем она взглянула на синяки от удара дверью, украшавшие мое лицо.

– Вы были там? Вы знаете, что с ним произошло?

Я посмотрела на свои руки и увидела бомбу, завернутую в серебристый скотч, а потом глаза Брима, когда он принял ужасное решение. Я повернулась к миссис Брим. Надеюсь, что она никогда не узнает того, что, к моему глубокому сожалению, знаю я.

– Я не знаю подробностей, простите.

Через несколько минут я вышла из отделения скорой помощи и поднялась на этаж, где мой раненый напарник приходил в себя после взрыва в бунгало. И хотя я отличалась здравомыслием, но всегда полагала, что единственная постоянная величина в моей жизни – это Трэйвер. Но Габриель изменил и это. Раз и все. И теперь мне нужно каким-то образом сообщить Дэйву, что моя девочка похищена. Мне придется признаться, что я не смогла ее защитить, что потерпела неудачу. Я просто не могла этого сделать. Как я посмотрю Дэйву в глаза, когда он услышит ужасную новость. Я потянулась было к кнопке «стоп», но лифт уже доехал до нужного этажа.

Больничные стены были выкрашены в бледно-желтый цвет, из нескольких палат раздавался шум аппаратов искусственной вентиляции легких, которые ритмично качали воздух. С каждым шагом усиливалось ощущение, что я возвращаюсь в прошлое. Я остановилась перед палатой 308, сама того не осознавая. Здесь умер отец Лэйси. Мы с Лэйси ходили по этому коридору каждый день в течение двух недель. Тогда стены были голубыми, но все остальное по-старому: запах хлорки, объявления по системе громкой связи, скрип колес каталок по линолеуму, неестественная тишина в коридорах, которые видели столько разбитых сердец.

Здесь все и началось. Лэйси ускользала от меня с каждым слабеющим вздохом ее отца. Первое невысказанное чувство, первый секрет. Первый шаг к тому, где она оказалась сейчас. Как я могла такое допустить? Ведь это материнский долг – видеть то, что другие не замечают. Но почему же я не увидела?!

Я остановилась рядом с постом медсестры, и мне сообщили, что сейчас немного поздновато для визитов, но я показала значок и сказала, что я на минуточку.

Я зашла в палату Трэйвера и несколько секунд топталась на входе. На больничной койке он казался меньше. Выглядел более уязвимым. Из его носа торчала трубка. На голову наложена многослойная повязка, начиная с того места, где ему просверлили дырку, чтобы уменьшить внутричерепное давление. Лицо отекшее и все в синяках. Доктора сказали, что он полностью поправится, но сейчас меня ни в чем нельзя было убедить.

Я подошла к кровати и взялась за стальной поручень. На тумбочке стояла фотография близняшек в одинаковых костюмчиках медвежат панды.

– Сколько времени? – шепотом спросил Трэйвер не своим голосом. Его глаза открылись на пару секунд, посмотрели на меня и снова закрылись. Дэйв пошевелил пальцами, и я взяла его за руку.

– Уже поздно.

Его грудь поднималась под простыней, когда он делал глубокий вдох, а потом выдыхал с громким свистом, как будто ему требовались все силы для того, чтобы выпустить воздух из легких.

– Я слышал, – прошептал он. – Это правда?

– Поправляйся.

Дэйв слабо пожал мою руку, а потом, казалось, уснул. Его дыхание стало ровным и спокойным.

– Лэйси… – прошептал он, и его голос оборвался. Единственная слезинка скатилась из уголка глаза и потекла по искалеченному лицу.

12

Гаррисон был прав насчет телефона, который мы обнаружили в дочкином личном журнале. Адрес в Азусе действительно принадлежал жилому дому – испанскому бунгало, расположенному на улочке, обсаженной высокими пальмами, где на подъездных дорожках были припаркованы автомобили с низкой посадкой. Но что делали этот телефон, принадлежащий адресу в двадцати милях от нашего дома, и непонятная буква Д в ее записях? Если Д означало Дэниель Финли, и дом, возле которого мы притормозили, принадлежал кому-то из его доверенных лиц, то тем самым мы проводим прямую линию между похищением моей дочери и пулей, выпущенной в затылок Финли в его магазине. А если есть связь с убийством, то, значит, и со всеми остальными преступлениями, которые Габриель успел совершить после этого.

Но что, если никакой связи нет? И Д – это всего лишь симпатичный парень, с которым Лэйси познакомилась и только, тогда мы тратим зря драгоценное время, которого нет у моей дочери.

Я открыла окно и вдохнула влажный ночной воздух. В полумиле к северу каньон реки Сан-Габриел отгораживал от нас заповедник Анджелес, который в ведомстве шерифа называли «гетто системы национальных лесных заказников».

Я посмотрела на стаканчик кофе из круглосуточного супермаркета на приборной панели, а потом отщипнула кусочек от куриного сэндвича.

Мы уже два раза позвонили по телефону, но никто не ответил. Внутри было темно, машина рядом с домом отсутствовала.

– Попробуй еще раз, – попросила я.

Гаррисон набрал номер, подождал десять гудков и повесил трубку.

– Что вы хотите предпринять? У нас ведь нет ордера? Телефон в личных записях вашей дочери – еще недостаточная причина для обыска.

– Если только мы не найдем чего-нибудь еще.

– Но в таком случае нельзя будет использовать найденные улики в суде.

– Да и фиг с ним, с судом.

Мы некоторое время сидели молча. Несколько дождевых капель упали на ветровое стекло и скатились к дворникам. Ленты темных облаков уступили место тяжелым свинцовым тучам, сползающим с гор и надвигающимся на Азусу. Еще одна капля стукнула по стеклу, а потом еще одна. Возможно, из-за дождя люди останутся сидеть по домам и не пойдут на парад, подумала я. Господи, даруй нам дождь, ливень, наводнение, грязевой оползень. Господи, сделай так, чтобы нам повезло.

И тут я боковым зрением заметила какое-то движение внутри дома. По крайней мере, мне так показалось. Я потерла глаза и уставилась на окно. Сказать, что я устала, это не сказать ничего. Должно быть, просто свет уличного фонаря отразился от стекла. Нет, снова что-то мелькнуло.

– Смотри. – Я кивнула в сторону дома.

Гаррисон ничего не видел и покачал головой.

– Последнее окно справа.

Ничего.

– Мне кажется, я видела…

И тут в темном проеме окна загорелся крошечный оранжевый огонек сигареты. Гаррисон несколько секунд рассматривал его, а потом наклонился ко мне:

– А вот это уже интересно.

– Какая тебе в голову придет первая мысль, если посреди ночи зазвонит телефон?

– Что кто-то умер.

Я кивнула.

– Почему же ты не ответишь?

– Потому что не хочу, чтобы кто-то знал, что я дома.

– Потому что ты что-то скрываешь.

– Согласен.

Огонек снова появился в окне, а потом исчез в темноте.

– Думаю, у нас только что появилась причина войти в эту дверь.

Мы обогнули дом и подошли сбоку, с противоположной стороны от окна, где стоял наш курильщик. Входная дверь изготовлена из дуба, так что ее трудновато выбить, поэтому мы медленно двинулись к тыльной стороне здания. На всех окнах были опущены жалюзи. А за ними поблескивало тонкое пламя свечи. Мы дошли до угла и остановились. В нескольких метрах от нас залаяла собака, то ли услышав, то ли учуяв нас, при этом она громыхала цепью, как диккенсовское привидение.

С задней стороны имелось небольшое крылечко – три ступеньки вели к хлипкой двери с сеткой от насекомых, за которой скрывалась стандартная для подобных домов фанерная дверь. Мы, пригнувшись, миновали окна, поднялись по лесенке и заняли позицию с обеих сторон от двери.

Я взяла в руки свой «глок», и Гаррисон тоже достал оружие. Он нахмурил лоб. Насколько он был крутым, когда смотрел на бомбу, способную разнести его на кусочки, настолько его пугала перспектива столкнуться с живым и дышащим подозреваемым. Я не могла спорить с его логикой. Вламываться в дома, выбивая дверь ногой, это для любителей адреналина, а не сорокачетырехлетних мамаш.

– Я не думаю, что мы будем стучать, – прошептал Гаррисон.

– Ты молодец. Справишься.

Гаррисон нехотя кивнул, словно только что ухватился за выдумку, что он молодец, которая тащилась за ним против его воли.

– Мы не знаем, что там внутри, так что опусти пока пистолет. Ты выбьешь дверь, и я пойду первой.

Я протянула руку и рывком открыла первую дверь. Скрип петель практически мог бы заглушить сирену.

Тут на кухне зажегся свет, и я услышала топот ног. Гаррисон посмотрел на меня с сомнением.

– Давай, – скомандовала я.

Он ударил дверь ногой пониже ручки. Полетели щепки, но замок остался цел. Гаррисон нанес второй удар, и дверной засов поддался. Дверь распахнулась. Я зашла, и тут над моей головой просвистела банка кока-колы, вылетела за дверь и скатилась вниз по ступенькам во двор.

Я завопила: «Ни с места! Полиция!», но неизвестный уже скрылся внутри дома.

– Полиция!

Я услышала топот подозреваемого и звук закрывающейся двери.

От кухни можно было выйти через арочный проем в небольшой коридор, другая арка вела в гостиную, располагавшуюся слева от кухни. В коридоре виднелись три двери. Две с правой стороны, а третья – в конце. Гаррисон прошел мимо меня и встал на входе в гостиную.

Я показала на полоску света, пробивавшуюся из-под двери в конце коридора:

– Иди за мной и следи за дверями справа.

Гаррисон кивнул, и я двинулась по темному коридору, подняв свой «глок» и вцепившись в него так, словно это линия ограничения на краю обрыва. Гаррисон шел следом, держа на мушке двери справа. Я остановилась и резким движением распахнула первую дверь. Это оказалась пустая кладовка. Вторая дверь была прикрыта неплотно и открылась от легкого толчка.

– Ванная, – прошептала я.

В дальнем конце помещения темная занавеска полностью отгораживала от нас ванну. За ней раздался резкий металлический звук Я подняла пистолет и нацелила его на угол занавески. Гаррисон сделал два шага внутрь, потом медленно протянул руку и рванул занавеску в сторону. Капля воды из душа стукнулась о перевернутое ведро, лежавшее в ванне. Гаррисон с явным облегчением посмотрел на меня.

Я развернулась и наставила пистолет на дверь в конце коридора. Видно было, как мечется чья-то тень внутри комнаты, прерывая полоску света из-под двери. Я махнула головой, и Гаррисон проскользнул мимо меня и занял позицию сбоку от двери.

– Это полиция! Медленно выходите с поднятыми руками!

Рука Гаррисона легла мне на плечо.

– Что это за запах? – прошептал он.

Я несколько раз вдохнула.

– Я не чувствую…

– Дым. – Он посмотрел на дверь. – Этот тип что-то жжет.

Тут в комнате пронзительно запищала противопожарная сигнализация.

– Выбивай дверь, – велела я.

Гаррисон подбежал и выбил дверь одним мощным ударом. Замок сдался, практически не оказав сопротивления, и дверь распахнулась так, словно ее открыл сильный порыв ветра. Я вошла с поднятым оружием. Какой-то человек, съежившись на полу, неистово размахивал журналом, пытаясь разжечь маленький костер в мусорной корзине.

– Подними руки и брось журнал, немедленно!

Журнал выпал из рук подозреваемого, а сам он упал на пол и прикрыл голову руками, напомнив мне о том, как во времена холодной войны школьников обучали, что делать в случае атомного взрыва.

– Руки в стороны!

– Я не вооружен и не оказываю сопротивления, – завопил парень. – Я не вооружен и не оказываю…

– У меня в руках пистолет, нацеленный на твою голову. Ляг лицом вниз, руки и ноги в стороны.

Он снова начал повторять отрепетированное заявление.

– Я не вооружен…

Я приставила пистолет к его затылку.

– Руки и ноги в стороны. Немедленно.

Он кивнул и выполнил мой приказ.

– Я не вооружен и не оказываю…

– Если ты еще раз скажешь это, я тебя пристрелю.

Я прижала парня коленом и сунула пистолет в кобуру, когда Гаррисон занял позицию перед нами, прицелившись в голову подозреваемого.

– Давай сюда правую руку.

Он отвел за спину левую.

– Это левая рука, но пойдет.

Я защелкнула наручник на его запястье, потом взяла его правую руку и защелкнула второй наручник, крепко прижав кисти к спине.

Гаррисон подошел к горящей мусорной корзине, перевернул ее, чтобы перекрыть доступ кислорода, а потом выключил пожарную сигнализацию. Молчание напоминало ощущение, возникающее сразу же после аварии, когда восприятие мира меняется в мгновение ока. Я встала и перевела дыхание. Казалось, я впервые за это время сделала вдох.

Подозреваемый оказался парнем в мешковатой темной одежде. На вид лет двадцать с небольшим. Длинные дреды, которые рассыпались по полу как лапы гигантского паука-альбиноса.

– Посмотрите на это, – сказал Гаррисон.

Он стоял возле двух раскладных столов в углу. Сверху стояли шесть картонных коробок. Гаррисон открыл одну из них и извлек металлический цилиндр.

– Дымовая шашка, мексиканская. Кажется, мы только что соединили очередную точку.

Я открыла другую коробку и достала четырехлитровую пластиковую банку.

– А это как тебе? Посмотри на этикетку.

– Гербицид.

Я повернулась, осмотрелась и прошептала слова, которые сказала мне Лэйси: «Прямые действия».

– Все к оружию, – сказал Гаррисон.

Комната была памятником «зеленому экстремизму». Фотографии спаленных лыжных баз, деревья, в которые экологи вбивали гвозди, чтобы спасти от спиливания, сожженные лесовозы, разоренные студенческие лаборатории, которые работали над генетически измененными злаками. Фальшивые постеры «Их разыскивает…» с эмблемами «Монсанто», «Дюпон» и фотографией министра внутренних дел. [17]17
  В 2001 году «Гринпис» назвал компанию «Монсанто» биопиратом за попытку монополизировать рынок сои, против компании «Дюпон» было выдвинуто обвинение в производстве вещества, разрушающего озоновый слой, а министр внутренних дел ведает в США вопросами экологии.


[Закрыть]В углу притулился выключенный ноутбук.

– Вы ведь не думаете, что ваша дочь как-то задействована в этой группировке, и они никак не связаны с дьявольскими замыслами Габриеля? – спросил Гаррисон.

Я посмотрела на парня, лежащего лицом вниз на полу.

– Ты что, думаешь, что кучка подростков пытается спасти планету, оторвав Бриму руки?

– Нет.

– Вот и я нет.

Мы одновременно повернулись и посмотрели на перевернутую мусорную корзину.

– Что он пытался уничтожить?

– У меня есть права. Если у вас нет ордера на обыск, то вы злоупотребляете своим служебным положением.

У парня был звонкий гнусавый голос с легким акцентом, выдававшим в нем уроженца Вермонта или Массачусетса. Я представила его родителей. Милые люди, лишенные предрассудков, в джинсах и свитерах, которые в один прекрасный день просто утратили общий язык с сыном. Я подошла и села на корточки рядом с ним.

– Ты арестован по подозрению в похищении и попытке убийства. У тебя есть право хранить молчание. У тебя есть право на адвоката.

– Убийство? – слабым голосом повторил парень.

– Ты даже понятия не имеешь, в какие неприятности ты вляпался.

– Нет, это у вас неприятности.

Гаррисон поднял корзину, и ее содержимое вместе с хлопьями пепла вывалилось на пол. Он вытащил из кучи мусора карту и развернул ее на полу.

– Карта Пасадены.

– Козлы, – огрызнулся парень.

Я подошла, чтобы взглянуть на карту. Маршрут парада был обозначен желтым маркером.

– Посмотрите на эти крестики, – сказал Гаррисон.

Вдоль маршрута на расстоянии нескольких кварталов друг от друга были расставлены шесть красных крестиков.

– Так, Лэйси у нас только разогревала публику, – сказала я.

Гаррисон кивнул:

– Дымовые шашки и гербицид.

Палец Гаррисона скользнул наверх. На склоне холмов стояла маленькая красная точка, едва заметная, появившаяся словно по ошибке, когда карту свернули раньше, чем успели высохнуть крестики.

– Это что-то для вас значит?

Я посмотрела на точку, пытаясь как-то привязать ее к делу, и тут холодок пробежал по моему телу.

– Да… – Я секунду смотрела на Гаррисона молча. – Это мой дом.

Я нетвердо поднялась на ноги, сделала несколько глубоких вдохов, сопротивляясь желанию приставить пистолет к голове этого парня и потребовать ответа на вопрос, где моя дочь. И тут я кое-что заметила на противоположной стене. Это была страница из «Таймс», приколотая к стене. Я подошла поближе, пока не увидела ее четко, и у меня кольнуло сердце. Фотография Лэйси, распрыскивающей гербицид на зрителей. Моя девочка была обведена тем же красным маркером, каким обозначили мой дом.

Гаррисон подошел и встал рядом.

– Переверни-ка его, – велела я.

Я не сводила глаз с дочкиной фотографии, а Гаррисон тем временем схватил парня за руку и перекатил его на спину.

– Ай, – завопил он от боли. – Мои запястья! Ах вы, уроды!

Я приблизилась к нему и села на корточки, а моя рука потянулась к рукоятке пистолета.

– Где моя дочь?

Он с вызовом посмотрел на меня, а потом его губы растянулись в улыбке.

– Что ты лыбишься?

– Мне нужен адвокат.

Я убрала руку с пистолета и положила парню на грудь. Его лоб покрылся испариной.

– Вы не имеете права до меня дотрагиваться!

Я чувствовала, как сердце глухо бьется в его груди, как барабан.

– Ты ведь знаешь, кто такой Брим, да?

В его глазах промелькнуло удивление.

– Ничего я не знаю.

– Конечно, ты знаешь. Ты же умный парень. Наверняка учишься в каком-нибудь частном колледже, изучаешь искусство и экологию.

– Я не буду говорить без адвоката. И подам на вас в суд за оскорбление личности.

– Ах, ты маленький самодовольный ублюдок.

Я схватила его за рубашку, оторвала от пола, а потом бросила на запястья в наручниках. Он взвизгнул от боли и от удивления. Да, одно из преимуществ ситуации, когда годишься подозреваемому в матери. Я могу напугать его до смерти малейшим проявлением жестокости. И тут я поняла, что уже видела этого типа раньше.

– Да я же тебя знаю.

Он покачал головой.

– Во время конкурса. Ты вскочил с места и шлепнулся прямо к моим ногам, а потом посмотрел мне в лицо.

Он снова покачал головой.

– Ты должен был участвовать в том, что сделала Лэйси, но перепугался и сбежал из зала.

– Нет…

– А я думаю, да. Ты бросил Лэйси одну, потому что у самого кишка тонка.

– Мне нужен адвокат.

– А пистолет к затылку Дэниела Финли ты приставил? Тут кишка не тонка оказалась?

Его глаза расширились от удивления.

– Тебя будут судить не только за похищение, но за убийство, – давила я на парня.

– Нет, мы не причиняем вреда людям!

– Кто это «мы»?

– Я не буду говорить.

– А ты знаешь Габриеля?

В его глазах ничего не промелькнуло. Или парень быстро научился хорошо врать, или это имя действительно новое для него.

– А Брима, партнера Финли?

Тот же результат.

– Пару часов назад Габриель привязал взрывчатку к рукам Брима. Бедняга несколько часов просидел, запертый в машине, глядя на бомбу и медленно сходя с ума, пока не начал кричать от ужаса и не взорвал сам себя. Весь салон был усеян обрывками крови, обломками костей и перепачкан кровью. Кусок собственного ногтя вонзился ему в щеку. На месте рук остались только торчащие кости, а кровь била фонтаном, как из поливочного шланга.

Пока я говорила, сердце под моей ладонью забилось сильнее и быстрее. Пот стекал по лицу.

– Габриель террорист. Он не пытается спасти планету. Он собирается убивать. Подложить настоящую бомбу, а не какую-то там дымовую шашку, где-то по пути следования парада и подорвать ее. Вдоль бульвара Колорадо маленьких деток разнесет на клочки прямо в руках их родителей. Да и родителей тоже. Это так вы хотите спасти планету? Убивая детишек?

– Мы не причиняем вреда людям!

– Ты можешь помочь мне остановить этот кошмар. Пока не поздно.

Он покачал головой.

– Как тебя зовут?

Я почувствовала, как теряю над собой контроль. Все, что мне нужно, это его имя, а остальное приложится. Я взглянула на Гаррисона и покачала головой.

– Да и черт с ним, лейтенант. Он террорист, – громко сказал Гаррисон, чтобы произвести нужный эффект.

Я посмотрела на парня:

– Ты ведь не террорист, да и не убийца, правда?

Я встала и отошла в другой конец комнаты.

– Что вы хотите сделать? – шепотом спросил Гаррисон.

– Черт, он знает, где моя дочь, или знает того, кто знает.

Он должен заговорить. Так или иначе, но должен. И он отсюда не уйдет, пока не расколется.

– Если я попрошу тебя выйти из комнаты, не спорь… – сказала я Гаррисону.

В его взгляде мелькнула тревога.

– Лейтенант…

– Мне плевать, чего мне это будет стоить, но я выясню, что он знает про Лэйси. Ты понимаешь?

Гаррисон несколько секунд смотрел на меня, а потом кивнул.

– Эрик Хэнсон, – сказал парень.

Почти прошептал, но мне показалось, что он прокричал свое имя с крыши.

– Ты ведь не убийца, Эрик?

Он отвернулся и уставился на стену.

– Тогда ты должен помочь мне остановить террориста, а не то пойдешь как соучастник.

– А вы не обманываете? – Он сказал это тоном тринадцатилетнего ребенка.

Я покачала головой.

– Я не лгу, это правда.

– Мы не причиняем людям вреда.

– Зато Габриель причиняет.

– Я не знаю никакого Габриеля.

Я вытащила ксерокопию портрета и протянула ему.

– А ты когда-нибудь видел этого человека?

Он нахмурился, а потом покачал головой.

– Никогда.

– А ты знаешь, кто я? Знаешь, что я мать Лэйси?

Эрик кивнул.

– Где моя дочь?

Казалось, что он ищет внутри себя какую-то причину, чтобы уцепиться за нее.

– Я не знаю…

– Чего ты не знаешь?

– Мы работаем в ячейках.

– Лэйси была в твоей?

Он снова затряс головой.

– Мне нужен адвокат.

– Адвокат не сможет остановить Габриеля, а ты сможешь. Но зато адвокат и не будет помогать преступнику, взрывающему детишек на Колорадо. А ты сейчас соучастник этого кошмара.

– Предполагалось, что никто не пострадает.

– Уже пострадали, даже убиты.

– Это не мы, не мы.

Я видела по глазам, что парень на грани истерики. Я посмотрела на Гаррисона и кивнула, чтобы он помог Эрику подняться. Мы усадили его на стул, и я села на корточки перед ним. Теперь, когда Эрик сидел, то напряженность стерлась с его лица, и он выглядел моложе. На шее прыщик. Зеленые глаза по-юношески чисты, и эта чистота отчаянно пыталась ухватиться за недавнее невинное прошлое.

– Лэйси состояла в твоей ячейке?

Он опустил глаза и кивнул.

– Кто ее завербовал?

Он вздохнул.

– Мне нравилась Лэйси, она…

– Кто ее завербовал? – повторила я.

Он замялся, снова цепляясь за недоверие как за спасительную соломинку.

– Эрик, – мягко сказала я. – Речь идет о жизни моей дочери.

Он прикрыл глаза, словно это могло рассеять наваждение.

– Я. Увидел ее в кафе. Я следовал инструкциям Дэниела.

– Финли? Дэниела Финли?

Эрик грустно кивнул.

– Мне сказали, что его убили во время ограбления.

– Кто сказал?

– Его партнер, Брим. Остальных я не знаю. Мы не пользовались именами, только первыми буквами.

– Эрик, это не было ограблением. Дэниела убили потому, что он знал, кто такой Габриель. Это Габриель приставил пистолет к его затылку и нажал курок, словно это и не человек вовсе, а бык на скотобойне. Пуля разорвалась у Дэниела в голове, и он умер мгновенно.

Эрик покачал головой и прошептал:

– Боже.

– Зачем похитили Лэйси?

Эрик стал похож на маленького ребенка в торговом центре.

– Зачем?

– Ради выкупа.

– Но почему Лэйси?

– Финли сказал, что после того, что она устроила на конкурсе, все будет выглядеть так, словно ее похитили наши противники. Никто не пострадает, похищение организовано лишь для сбора средств. А если бы вы не заплатили, мы бы все равно ее освободили.

Мне не хотелось задавать следующий вопрос, но придется. Намного неприятнее, когда его задаст кто-то другой.

– Лэйси участвовала в организации похищения? Она о нем знала?

Он повесил голову и не ответил. Я взяла Эрика за подбородок и заглянула ему в глаза.

– Знала?

Эрик помолчал, а потом покачал головой.

– Нет. Я хотел рассказать ей, но… это противоречило плану. Брим позвонил ей в ночь конкурса и договорился где-то встретиться на следующий день. Оттуда ее и забрали.

– А ты знаешь, где она? Где ее держат?

Он покачал головой.

– Нет, только адрес электронной почты.

– Если ты утаиваешь что-то от меня…

– Нет, я клянусь.

– Кто еще входил в твою ячейку?

– Только Финли и Лэйси.

– А сколько остальных?

– Не знаю. Именно в этом вся суть. Только Брим и Финли всех знали.

– Тебе знакомо имя Суини? Он работал в магазине у Финли и Брима.

Он покачал головой.

– А чем занималась ваша ячейка?

– Я отвечал за дымовые шашки и гербицид.

– А где вы его раздобыли?

– Финли откуда-то взял. Не знаю где.

– А как ты должен был передать дымовые шашки и гербицид остальным?

– Мне должны были передать адрес по электронной почте.

– Ты его получил?

– Нет.

– А ты знаешь адрес, с которого тебе должны были прийти инструкции?

– Ага.

Я встала и утащила Гаррисона в дальний угол.

– Мы можем пробить улицу по электронному адресу?

– Да, через провайдера. Но для этого нужно постановление суда.

– Нет времени.

– Хикс и его ребята могли бы это сделать.

Я представила, как спецназ ФБР штурмует дом, где находится моя дочь. Не слишком хорошая идея. Обычно в этой мясорубке убивали тех, кого не должны были убивать.

– Мы могли бы отправить сообщение с компьютера Эрика.

Гаррисон кивнул и закончил мысль.

– Эрик скажет им, что за его домом наблюдают копы и ему надо перевезти дымовые шашки и гербицид к ним.