Текст книги "Дневник Габриеля"

Автор книги: Скотт Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

6

Если вообще возможно, чтобы дом страдал, то у бунгало Дэниела Финли, по-видимому, было разбито сердце. Жалюзи на всех окнах опущены, цветы в ящиках на крыльце, которые не поливались, похоже, несколько недель, безжизненно повесили головки, а траву не стригли лет сто, она вымахала чуть ли не по щиколотку. Казалось, крыша пытается защитить обитателей от внешнего мира.

Я остановилась на дорожке, ведущей к дому, и осмотрелась.

– Что-то тут не так.

Гаррисон тоже окинул дом и двор взглядом.

– А вы ожидали чего-то другого?

– Финли умер два дня назад, а траву не подстригали больше недели. Неужели человек, продающий цветы, позволит своей лужайке так зарасти?

Гаррисон намек понял.

– Он думал о чем-то другом.

– И это «что-то» беспокоило его намного больше, чем нестриженая лужайка.

Мы подошли к дубовой двери. На уровне глаз в ней было прорублено небольшое скошенное окошко, с другой стороны загороженное зеленой занавеской с узором «пейсли». [12]12
  Популярный восточный узор, т. н. турецкий огурец.


[Закрыть]На коврике красовалась надпись: «Добро пожаловать. Думай по-зеленому». Как только я потянулась к звонку, то заметила на двери рядом с ручкой крошечную, еле заметную трещину.

– Дверь взломали, – сказала я.

После чего подергала ручку. Незаперто.

– Не открывайте, – напряженным голосом велел Гаррисон.

Возникло такое чувство, будто я держу в руке динамитную шашку.

– Не отпуская ручку, отойдите в сторону, – сказал он, сел на корточки и начал осматривать косяк на месте взлома. – Возможно, вы только что замкнули цепь. И если отпустите, она взорвется.

– Она? – переспросила я, а потом мне стало ясно. – Ты имеешь в виду бомбу.

– Ну, преступник уже использовал двери, – сказал Гаррисон.

– А может, у нас паранойя?

– Я один раз обнаружил бомбу в коробке из-под печенья. В моем мире нет такой вещи, как паранойя.

Казалось, дверная ручка горит в моей руке.

– Какие будут предложения? – поинтересовалась я, отодвигаясь от двери на расстояние максимально вытянутой руки.

– Я мог бы обогнуть дом и войти в заднюю дверь, но это лишь отсрочка неизбежного.

– Неизбежного чего?

– Если там действительно бомба, то я сомневаюсь, что смог бы обезвредить ее, не размыкая цепи.

– Я не сильна в электричестве, переведи на человеческий язык.

Гаррисон поднялся и подошел к дверной коробке с другой стороны.

– Думаю, вам нужно рискнуть.

– Рискнуть?

– Да, так мы обычно делаем в нашем отделе, когда нет другого выхода.

– Подозрительно похоже на то, с чем постоянно сталкиваются родители, – проворчала я.

– Когда будете готовы, отпустите ручку как можно быстрее.

– А ты уверен?

Он спокойно посмотрел на меня своими зеленющими глазами. На его лице не отражалось никаких эмоций.

– Доверьтесь мне. Делайте, как я говорю.

Я еще на пару сантиметров отошла от двери и попробовала разжать пальцы, но они не слушались. Я стиснула зубы, костяшки пальцев побелели. Было ощущение, что в моей руке горячие угли.

– Отпускать? – спросила я. – Такой гениальный парень, как ты, мог бы придумать решение и получше.

– Отпускать, – кивнул Гаррисон.

Я отвела глаза и начала осторожно ослаблять хватку, а потом как можно быстрее отдернула руку. Мысленно я все еще слышала тот взрыв, в котором пострадал Дэйв, все еще ощущала горячую взрывную волну и поток битого стекла, хлынувший на меня и сбивший с ног. И теперь окружающая тишина казалась чем-то неестественным и даже некоторым образом нервировала. Я посмотрела на Гаррисона и увидела, что он вздохнул с облегчением, а потом улыбнулся.

– В нашем отделе подобное на каждом шагу случается.

– А в нашем никогда, – буркнула я и перевела дыхание. Казалось, это заняло у меня несколько минут.

Моя рука снова потянулась к ручке, но замерла на полпути.

– Почему бы нам не позвонить в звонок.

Я нажала на кнопку и услышала, как после трели звонка раздались торопливые шаги и что-то упало на пол.

– Задняя дверь! – скомандовала я Гаррисону, а сама тем временем распахнула входную. Гаррисон уже соскочил с крыльца и побежал огибать дом, а я в это время вошла, держа пистолет наизготовку.

Внутри было темно. После яркого солнечного света мои глаза приспосабливались к полумраку около минуты. А затем я увидела, что на полу в гостиной валяются документы и всякая всячина, вытащенная из ящиков стола.

– Полиция! – крикнула я.

Слева от меня находилась лестница, ведущая на второй этаж. Я прислушалась, но ничего не услышала. Я прошла дальше по коридору, увешанному фотографиями в рамочках. Деревянный пол заскрипел под тяжестью моего веса. По обе стороны коридора располагались двери. Закрытые. Я снова остановилась и прислушалась, не раздастся ли какого шороха. И опять ничего. Было слышно только, как Гаррисон пытается выбить заднюю дверь. Я посмотрела на двери, затем подняла пистолет и подергала ручку двери справа. Ручка не двигалась. Заперто. Я через плечо посмотрела на вторую и протянула руку…

И тут тяжелая дубовая дверь слева от меня с размаху открылась и отбросила меня в сторону. Ручка противоположной двери попала мне по ребрам, словно бейсбольная бита. Я почувствовала, как от места ушиба по всему телу разбегается острая боль, словно у меня сердечный приступ. Колени подогнулись. Пистолет выскользнул из моей руки и с глухим стуком шлепнулся на пол. Я пыталась позвать на помощь Гаррисона, но могла лишь хватать воздух ртом. Из кладовки вышел какой-то человек, мелькнув в полоске света от открытой входной двери. И снова ударил меня дверью. Я пыталась защититься от удара руками, но дверь уже попала мне по лицу.

На этот раз меня отбросило к стене, и я сползла вниз, опустившись на четвереньки. Щека онемела от удара. Такое ощущение бывает, когда отсидишь ногу. Я поранилась. Скорее всего, разошлись швы, наложенные после взрыва. Я чувствовала на языке кровь, стекающую дальше по подбородку. Во рту противный привкус мебельного лака, словно я откусила кусок двери. Посмотрев вниз, я увидела в пределах досягаемости пистолет, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Картина перед глазами становилась все более туманной, стягиваясь в точку по мере того, как я проваливалась в колодец забытья.

И тут я ощутила, что нападавший стоит рядом. Я увидела боковым зрением его темные ботинки и подумала: «Вот и смерть моя пришла». Так я и умру, на карачках. Блин. Я не была напугана или зла. И не жалела ни о чем, что совершила в этой жизни. Мне было ужасно стыдно.

– Мне очень жаль, – раздался тихий голос.

Я вздрогнула, ожидая еще одного удара, но ничего не происходило. Господи, чего он тянет? Я подождала еще несколько секунд, а потом крышка колодца закрылась надо мной сполохом разных цветов, как в детском калейдоскопе.

К жизни меня вернул чей-то голос. Сначала он раздавался издалека, словно кто-то шептал из другого конца длинного коридора. Я не могла разобрать слов, но мне достаточно было просто слушать. Он звал меня снова и снова, и наконец я поняла, что он говорит.

– Мамочка, – говорила Лэйси. – Мамулечка.

Крышка колодца открылась, и на меня хлынул поток света.

– Лэйси. – Мне показалось, что я сказала именно это.

Свет стал ярче, и прямо передо мной возникли очертания какого-то лица Сначала смазанные.

– Лэйси, – повторила я.

Я несколько раз моргнула, и очертания лица начали обретать четкость. Я видела, как двигаются губы, словно говорят мне что-то, но я ничего не слышала. Я еще несколько раз моргнула и попыталась сфокусировать взгляд.

– Лейтенант, – сказал Гаррисон.

Я выбралась из колодца и обнаружила, что полулежу на полу в коридоре, привалившись к стене. Гаррисон придерживает меня за плечо, чтобы я не съехала набок.

– Вы слышите меня, лейтенант?

Я посмотрела на него, а потом по сторонам, пытаясь сориентироваться. И тут мой взгляд остановился на тяжелой дубовой двери, ведущей в кладовку.

– Ах, да, – прошептала я, наконец поняв, где я. И вспомнила звук, с которым дверь ударила меня по лицу.

– Вы в порядке?

Несколько секунд мне казалось, что пол колышется перед моими глазами словно волны, но потом это ощущение пропало.

– Да, в те времена делали крепкие двери. – Я посмотрела на Гаррисона. – Я слышала голос дочери… она…

Гаррисон покачал головой.

– Это был я. Простите, что я не смог войти через заднюю дверь, пришлось залезать через окно.

Я посмотрела на пол. Пистолет все еще лежал рядом со мной.

– Он не взял оружие, – удивленно пробормотала я.

– Вы видели нападавшего?

Я попыталась мысленно воспроизвести события, но процесс застопорился. Все равно что засовывать кассету в видеомагнитофон, который все время ее выплевывает. Я помнила дверь, дверную ручку, вошедшую под ребра.

– Когда я ударилась об ручку, то уронила пистолет. И тут он ударил меня второй дверью.

Щека болела. Перед глазами туман. Я вспомнила запах лака во рту, затем дотронулась до губы, и на пальцах осталась кровь.

– Он сказал, что ему жаль, – сказала я со злостью. Меньше всего вам нужны извинения от типа, чуть было не выколотившего вам мозги. – А сколько я тут просидела?

– Вы несколько минут приходили в себя. Я проверил входную дверь, но злоумышленник уже был таков. Если он и уехал на чем-то, то я не видел машины.

Тут в моей голове прояснилось, словно я вышла из полосы густого тумана.

– Я его видела, – твердо сказала я. – Он стоял в полоске света.

– Можете его опознать?

Я протянула руку, взяла с пола свой «глок» и сунула его обратно в кобуру. Затем оперлась на плечо Гаррисона и поднялась на ноги.

– Это был Суини.

Гаррисон посмотрел на меня с таким видом, словно пытался понять, не вызвано ли мое заявление ударом по башке.

– Из того бунгало? Вы уверены?

Я кивнула.

– Думаю, он что-то искал. Он перерыл весь стол.

– Я вызову наших.

– Черт, – раздался чей-то голос из дверей.

Мы повернулись и увидели женщину, держащую в руках документы из похоронного бюро.

– Я видела вашу машину с рацией. Полагаю, вы из полиции.

– Миссис Финли? – спросила я.

Женщина кивнула. У нее были короткие темные волосы, бледная кожа. Одета в черные джинсы и черный свитер, которые в любом месте, кроме Южной Калифорнии, можно было бы принять за траур. Вдова Дэниела Финли оказалась моложе своего покойного мужа, на вид я дала ей около тридцати пяти. Не считая усталого взгляда женщины, два дня назад потерявшей мужа, у нее было свежее, миловидное лицо, молодость сквозила в каждом ее движении.

Она заглянула в гостиную и увидела развал на полу.

– Что произошло?

– Кто-то вломился в ваш дом.

Ее плечи чуть заметно опустились, и она сделала глубокий вдох.

– Чудненько.

– Ничего необычного, такое часто случается в домах, где произошла трагедия. Воры отслеживают некрологи в газетах, – сказала я, не желая акцентировать внимание на ограблении.

Миссис Финли посмотрела на документы из похоронного бюро.

– Думаю, преступники знали, что меня не будет дома, – зло сказала она.

– Я лейтенант Делилло. Расследую убийство вашего мужа. А это детектив Гаррисон. Я хотела побеседовать с вами вчера, но не получилось.

Миссис Финли прошла в столовую и кинула папку из похоронного бюро на стол вместе с рекламными рассылками, затем села и посмотрела на меня. Я взяла стул и устроилась напротив.

– У вас кровь, – сказала миссис Финли, покраснев.

Я вытерла подбородок.

– Я застала преступника врасплох.

– Кажется, скорее он застал вас врасплох, лейтенант.

Она несколько секунд рассматривала меня. Взгляд человека, растратившего все свои эмоции. Чем вообще можно удивить женщину, мужа которой только что убили выстрелом в затылок?

– Простите. Я могу вам чем-то помочь? – спросила она.

– Я в порядке.

– А по виду не скажешь. Поверьте, я эксперт в этом вопросе.

Миссис Финли встала, сходила на кухню и через минуту вернулась с влажным полотенцем, в которое завернула лед.

Я поблагодарила и осторожно приложила холодный сверток к щеке.

– Вы нашли убийцу моего мужа?

Я отняла полотенце от лица.

– Нет.

– А найдете?

Мне хотелось окунуться в прохладу льда у моей щеки, найти свою дочку, уснуть. Быть где угодно, но только не здесь. Впервые за всю мою карьеру мне пришла в голову мысль, что мать, возможно, была права, мне не стоило становиться копом. Я посмотрела на Гаррисона, и тот прочел в моем взгляде, что я прошу его взять огонь на себя.

– Происходило ли с вашим мужем что-то необычное за последние пару недель? – спросил Гаррисон.

– Я не понимаю, – ответила миссис Финли.

– Может, он был расстроен или говорил о чем-то необычном, что произошло в магазине?

Она покачала головой.

– Нет, не думаю.

Резкая боль обожгла щеку огнем. Все, что я сейчас могла делать, – сидеть прямо на стуле.

– А почему вы спрашиваете? Я думала, что мужа убили во время ограбления.

– Мы изучаем все возможности, – сказал Гаррисон.

– А какие еще есть возможности?

– Миссис Финли, мы всегда при расследовании рассматриваем несколько версий. Это часть процесса. Принимаем во внимание все детали, пусть и незначительные.

– Простите, я не подумала.

– У вашего мужа работает некто Суини, вы знакомы? – спросила я.

– Не думаю… – Миссис Финли задумалась, а потом покачала головой. – Нет, я никогда не встречалась с ним. Должно быть, это кто-то из временных работников.

Я встала и кивнула в сторону двери.

– Сообщите нам, если что-то пропало, или если заметите что-то необычное, – попросила я, протягивая ей визитку.

Миссис Финли кивнула без особого интереса.

– Оставьте полотенце себе, лейтенант.

Я поблагодарила и направилась к двери, но остановилась, посмотрев на двор.

– А почему двор такой запущенный? – поинтересовалась я, повернувшись к миссис Финли.

Она непонимающе посмотрела на меня, но потом до нее дошло.

– Ах, вы про это… Просто у Дэниела изменилась философия.

Гаррисон бросил на меня озадаченный взгляд и пожал плечами.

– Я вас не понимаю, – сказала я.

– Он решил избавиться от лужайки… перейти к естественности…

Я взглянула на дверной коврик.

– Думай по-зеленому.

Глаза миссис Финли увлажнились, и она кивнула. Я повернулась и вышла во двор. После пребывания в полумраке дневной свет казался необычно ярким. Когда я надела солнечные очки, то дужка коснулась того места, куда пришелся удар дверью, и на меня накатила новая волна боли. Я снова приложила лед, и боль стала утихать.

– А вам не показалось странным, что у ее мужа всего-навсего трое работников, а она не знакома с Суини?

– Нет, если она не врет.

– А вы считаете, что она врет?

– Кроме Суини, у Финли работают две женщины. Откуда она узнала, что Суини – мужчина?

Я еще раз оглядела двор и поняла, что меня кое-что беспокоит. У Дэниела изменилась философия, он начал думать по-зеленому, и о том же твердила моя дочь с баллончиком в руке. Я порылась в памяти, пытаясь найти что-то, что отогнало бы нехорошую мысль, порожденную нездоровой фантазией матери, только что пережившей контузию. Но вместо этого перед глазами возникла табличка с надписью «Наш цвет зеленый» на дверях цветочного магазина.

– Черт бы меня подрал, – прошипела я.

– Что такое? – спросил Гаррисон.

– Ничего. Слишком много думаю.

Сердце екнуло. Когда речь идет об убийстве, нет такой вещи, как совпадение. Я не хотела и не могла поверить в это. Любая догма в конце концов сталкивается с реальностью, упрямо доказывающей, что правил без исключений не бывает. Так и есть. Должно быть. Линия, прочерченная между точками, не затронет мою дочь. Кинь в Калифорнии палку и, скорее всего, попадешь в какого-нибудь «зеленого».

– Плохо выглядите, лейтенант.

– В голове шумит.

Я подошла к машине со стороны пассажирского сиденья.

– Лучше ты садись за руль.

– Думаю, вам стоит сходить к врачу.

Конечно, подумала я. Мне хотелось утонуть в мягкой больничной постели, уплыть в дурмане обезболивающего. Я убрала сверток со льдом со щеки и посмотрела на Гаррисона.

– Чтобы он сказал, что я должна проваляться в кровати двое суток. Я не думаю, что у нас есть столько времени.

Я швырнула ему ключи.

– Если только ты не хочешь вести расследование в одиночку?

Глаза Гаррисона нервно забегали, а потом он покачал головой.

– Не думаю.

Я посмотрела на часы. Половина первого. Не прошло и половины рабочего дня, а мы уже нашли еще один труп, жизни моей дочери угрожали, мне пришло в голову, что она как-то связана с моим расследованием; кроме того, меня приложили по башке тяжеленной дубовой дверью в стиле движения «Искусства и ремесла». [13]13
  Художественный стиль, получивший широкое распространение во второй половине девятнадцатого века по обе стороны Атлантики.


[Закрыть]

Я забралась в машину и откинулась на сиденье. Гаррисон сел за руль. Звук захлопывающейся двери эхом отозвался в моей голове, словно еще один удар.

– Простите, – смутился Гаррисон, заметив, как я скривилась от боли.

– Позвони Фрейзеру и распорядись обыскать дом вдовы. Если Суини не нашел то, что искал, то это хочу найти я.

– А куда мы едем?

– В школу моей дочери. Я должна встретиться с ней в кабинете у этого… – Я сдержалась, чтобы не выругаться. – Короче, она подъедет туда к часу.

7

Директору Парксу было под пятьдесят. Он, в отличие от большинства учителей, предпочитал консервативные рубашки с пристегивающимися воротничками, а не свободный стиль. Стоило мне зайти в кабинет, весь его напыщенный вид испарился – он увидел синяки на моем лице и кровь на воротнике. Ничто не может испортить вечеринку лучше, чем кровь.

Несколько секунд он ошарашенно взирал на мой живописный вид.

– Вы попали в ДТП? – спросил он.

– О да, столкнулась с дверью.

Казалось, до Паркса с трудом доходит смысл сказанного. Полагаю, это первый случай за всю историю его встреч с родителями учеников.

– С тяжелой такой дверью в ремесленном стиле, – пояснила я более доходчиво.

Он некоторое время сидел молча, а потом, по-видимому, произошел прорыв:

– А мне больше нравится игорный дом Грина & Грина, – заметил он, словно мы участвовали в пешеходной экскурсии по Пасадене с целью познакомиться с самыми выдающимися зданиями «Искусств и ремесел», и он пытался убить меня наповал своими знаниями о двух выдающихсяархитекторах. Но через секунду до Паркса дошла абсурдность его замечания, и он поспешил добавить: – Если вы предпочитаете встретиться в другой раз…

– Другого раза не будет, – отрезала я.

Его взгляд умолял меня покинуть кабинет, пока не стало ясно, что я никуда не уйду.

– Вы привели с собой Лэйси?

– С тех пор, как вы отправили мою дочь домой, ее никто не видел, – сухо сказала я.

– Я не понимаю вас.

– Какую часть фразы «ее никто не видел» вы не понимаете?

Он нервно поерзал в кресле.

– Я уверен, тут какая-то ошибка.

Больше всего на свете мне хотелось с ним согласиться.

– А я не уверена, – ответила я.

Паркс уставился на меня как человек, который изучал карту, не имея при этом ни малейшего представления, куда направляется. Пока мы ждали Лэйси, он сидел как мышка, перебирая какие-то бумажки на своем столе и время от времени косясь на мой пистолет.

Через десять минут Паркс наконец подал голос.

– Она часто опаздывает? – нервно спросил он.

Честно говоря, она хронически опаздывала, но только не в этот раз, несмотря на все мои надежды.

– Нет.

Мое воображение начало рисовать ужасные картины, обгоняя реальность и ведя меня теми тропками, на которых любая мать побывала в своих кошмарах, но, к счастью, лишь немногие в действительности.

Почему я слышала ее голос в тот момент, когда металась между сознанием и забытьём в доме Финли? Она действительно в тот момент обращалась ко мне? Пыталась позвать меня на помощь? Я исступленно искала смысл там, где его не было. Я воспроизвела наш телефонный разговор, изучая, что стоит за каждым словом. Я пыталась представить, сколько бензина в ее баке, в чем она сегодня одета, какой кофе заказала себе в «Старбакс», словно ответы на эти вопросы могли по мановению волшебной палочки заставить ее войти сейчас в кабинет директора.

Прошло еще пять минут. Паркс начал посматривать на часы. Еще через две минуты он откашлялся и неуверенно предложил:

– Может, мы начнем без нее, а она подойдет позже.

Лэйси опаздывала почти на двадцать минут. Впервые.

– Она не придет. – Слова сорвались с моего языка практически самостоятельно. И напугали меня, словно их произнес кто-то другой. Теперь в мозгу бился только вопрос «почему?». Почему она не приехала. Коп тут же предположил самое плохое. Но я сейчас в большей мере была матерью и цеплялась за любое возможное объяснение. Нет, это невероятно. Я достала мобильник и набрала дом. После каждого гудка я повторяла словно мантру: «Сними трубку, детка, сними трубку, детка, сними трубку».

Включился автоответчик.

– Доченька, если ты дома, подойди к телефону. Лэйси, сними трубку, это я…

Я подождала, пока в автоответчике не кончилась кассета, затем проверила входящие сообщения на случай, если она звонила Еще три звонка от репортеров. Но потом раздался голос, от которого у меня побежали мурашки.

– Твоя дочь сука.

Судя по голосу, звонил белый, средних лет, но определить национальность не удалось. Остатки тумана, окутывавшие мое сознание с тех пор, как меня стукнули дверью, сию секунду развеялись. Я повесила трубку. Надо отдать должное Парксу, он сразу почувствовал, что мне не сказали ничего хорошего.

– Может, вам стоит поговорить с ее друзьями, возможно, перед уходом она что-то кому-то говорила.

Я посмотрела на него и поняла, что не слышала ни слова.

– Простите…

– Ее друзья… Почему бы нам не пообщаться с ними?

Я кивнула. Да, хорошая идея. Лэйси наверняка что-нибудь им говорила. Она всегда отличалась болтливостью.

– Вы знаете, кому из друзей она могла бы открыться?

Хорошая идея с треском провалилась.

Я посмотрела на Паркса и покачала головой. Только что я снова подвела свою девочку.

– Я вообще не знаю никого из ее друзей… Должна, но не знаю…

Тут за дело взялся Паркс.

– Может быть, только имя? Остальное мы вычислим.

Я взглянула на него и поняла, что ему не впервой вести разговор с родителями, которые только что обнаружили, что совершенно не знают собственного ребенка. Я почувствовала себя жалкой. Нет мне оправдания.

Я исступленно рылась во всех уголках памяти и наконец случайно нашла имя.

– Кэрри, – сказала я. – У нее есть знакомая по имени Кэрри.

Паркс соединился с приемной, и через секунду в кабинет вошла секретарша.

– Карен, нужно найти среди наших учащихся девочку по имени Кэрри. Выпускной класс, ну, или на год младше.

– У нас учатся три девочки с таким именем. Но в выпускном классе только одна – Кэрри Якобсон.

– Ты не могла бы посмотреть, на каком она сейчас уроке, и пригласить ее ко мне?

Когда секретарша ушла, я позвонила офицеру Джеймс и сообщила, что Лэйси не пришла на встречу с директором.

– Я разошлю в другие отделения ориентировку на ее машину, – отозвалась она.

Затем она попыталась как-то ободрить меня:

– Вы же знаете этих деток, лейтенант. Скорее всего, Лэйси сейчас в кино.

– На моем автоответчике сообщение с угрозой.

Короткая пауза, Джеймс не могла придумать, чем еще меня утешить.

– Ну, если что, запись нам пригодится, но пока…

– Офицер, не забывайте, я сама полицейский.

– Но… вы еще и мать.

Я повесила трубку, и в этот момент в кабинет директора ввели Кэрри Якобсон. Я думала, что одного взгляда на девочку будет достаточно, чтобы понять, дружила ли с ней моя дочь, но быстро поняла, что снова не знаю ответа. Никакой косметики, два колечка в левом ухе, белокурые волосы, в которые затесалась одна желто-зеленая прядь цвета лайма. Ботинки на десятисантиметровой платформе.

Паркс хотел было представить нас друг другу, но я его перебила.

– Ты дружишь с Лэйси?

Кэрри переводила взгляд с меня на директора и обратно. Представляю, что Лэйси рассказывала ей обо мне. Мамочка-коп. Самый ужасный кошмар подростков. Затем ее взгляд замер на кровавом пятне на рубашке, а потом с неохотой скользнул по синякам, украшавшим мое лицо, словно ей не хотелось видеть, откуда, собственно, взялась кровь.

– Господи, что-то случилось? – спросила она дрожащим голосом.

Паркс вопросительно посмотрел на меня, не зная, что ответить. Я пододвинулась поближе к Кэрри, пытаясь вести себя как мама, а не как коп. Что крайне трудно, когда у тебя вся морда в крови. Кроме того, я давно не практиковалась.

– Да, у меня были неприятности, но они никак не связаны с Лэйси. – Пока что это правда, по крайней мере я надеялась и молила Бога. – Ты ведь ее подруга, я слышала твое имя.

Кэрри взволнованно закивала.

– Ты разговаривала с Лэйси сегодня перед ее уходом?

Она покачала головой.

– Лэйси попала в беду?

– Возможно, ей угрожает опасность, и мне нужно ее найти. Она говорила тебе или кому-то из ребят, куда поедет?

– О какой опасности вы говорите?

– Кто-то может попытаться… обидеть ее.

Я увидела замешательство в ее глазах, словно первым делом она подумала о предательстве.

– Кто-то ей угрожает, возможно, кто-то очень опасный.

Плечи Кэрри обмякли, и она побледнела, как стена.

– Лэйси сказала только… – она метнула взгляд в сторону Паркса, – «вот ведь козлы гребаные»… и все… С ней все будет в порядке?

Я посмотрела на Паркса. Моя злость вновь забурлила и начала подниматься на поверхность. Я стиснула зубы, изо всех сил пытаясь сдержаться и не ляпнуть лишнего, о чем впоследствии, скорее всего, пожалею, и повернулась к девочке.

– Она говорила о директоре Парксе?

– Ага, – ответила Кэрри таким тоном, словно ее взбесило, что я не понимаю очевидных вещей. – Она вернулась из его кабинета ужасно злющая. Я хочу сказать, Лэйси всего лишь сделала политическое заявление, а администрация школы выкидывает ее на улицу, словно в угоду недовольным ее поступком.

– Хватит, юная леди, – рассердился Паркс.

Я посмотрела на него.

– У мистера Паркса еще будет время объясниться, пока что меня беспокоит только безопасность Лэйси.

Кэрри кивнула.

– Она упоминала кого-то еще?

Кэрри отрывисто вздохнула и снова кивнула.

– Кого?

Кэрри посмотрела мне прямо в глаза:

– Вас.

– И что она сказала?

Кэрри даже не поморщилась:

– Она сказала: «Ага, как будто мать может как-то на меня повлиять».

И тут я поняла, что мне странным образом нравится это поколение. Если моя дочь и эта девочка – примеры силы их характера, то беспокоиться не о чем. Они пережили пирсинг, тату и волосы немыслимых оттенков. С другой стороны, их родители, поколение людей, занятых исключительно своими мыслями, кажутся мне совершенно беспомощными. Уж кто-кто, а в этом вопросе я эксперт.

– А Лэйси никого не упоминала в связи с тем, что устроила на конкурсе? Ну, кого-то, о ком ты раньше не слышала?

Кэрри покачала головой.

– Вообще-то я даже не знала, что она задумала.

При этих словах она улыбнулась. Кэрри не обманывала. Она гордилась тем, что подруга смогла сохранить свой план в секрете. И вдруг я поняла, что тоже чувствую гордость.

Кэрри с вызовом посмотрела на Паркса.

– И я считаю, Лэйси – молодец.

– Я тоже так считаю, – заверила я девочку.

Но способность моей дочери вдохновить подругу лишь усилила мое отчаяние. Я почувствовала, как в голове часы начали отсчет секунд. Ситуация выходила из-под контроля, а я, черт побери, ничегошеньки не могла поделать.

– Куда могла поехать Лэйси? Есть такое место?

Кэрри задумалась, все еще не понимая до конца, можно ли мне доверять.

– Прошу тебя, Кэрри, мне нужна твоя помощь.

Она кивнула. Через мое тело прокатилась волна облегчения.

– «Старбакс».

У меня упало сердце. Одно слово перечеркнуло все мои надежды.

– Черт, – вырвалось у меня.

Кэрри ужасно удивила моя реакция, но зато она поняла, что Лэйси действительно в опасности.

– Простите, – прошептала она.

– Если вспомнишь что-то еще или она тебе позвонит, набери меня. – Я протянула ей визитку.

Пальцы Кэрри попытались ускользнуть от моей ладони, как колибри от цветка, но я опередила ее и осторожно взяла за руку. Посмотрела на нежную, безупречную кожу. Никакой морщинки или трещинки. Время еще не коснулось ее. Я держала Кэрри за руку, как будто это была рука моей дочери.

– Больше никаких секретов, хорошо?

Кэрри какое-то время смотрела на мою руку, а потом заглянула мне в глаза:

– Лэйси умная девочка. С ней все будет в порядке.

Я хотела было ответить, но слова застряли в горле, и мне удалось лишь слабо кивнуть.

– Можешь возвращаться на урок, – велел Паркс.

Кэрри вопросительно посмотрела на меня, и я кивнула.

Почти незаметно ее пальчики выскользнули из моей руки, и девочка вышла из кабинета. Несколько секунд я сидела не шевелясь и не могла сконцентрироваться mi на чем. Такое же ощущение я испытала, когда похоронила своего бывшего мужа. Неверие, ужасное чувство, что мне никто не поможет. Я увидела, как Гаррисон подошел к стеклянной двери с другой стороны и постучал. Его присутствие напомнило мне, что я не только мать, но и коп, а где-то в Пасадене скрывается сумасшедший с бомбой.

– Вам звонят, – сказал Гаррисон, протягивая мне телефон.

Я посмотрела на телефон, как на какой-то совершенно незнакомый мне предмет. Гаррисон увидел мое замешательство.

– Думаю, вам лучше ответить, – сказал он, и, судя по его тону, дело не терпело отлагательств.

Я посмотрела на Паркса, хотела сказать, но поняла, что ни одно из известных мне слов не способно передать мои чувства.

– Миссис Делилло… – начал Паркс.

При звуках его голоса я вспомнила, что хотела сказать. Подойдя к двери, я повернулась:

– Если с моей девочкой что-то случится, – сообщила я Парксу, глядя прямо в глаза, – я вас по судам затаскаю.

Я видела, как все краски схлынули с его лица. Казалось, он сморщился внутри своей рубашки, словно она была на пару размеров велика ему. Я несколько секунд смотрела на него, а потом вышла в коридор и встала рядом с полкой, где были разложены кубки и призы, завоеванные учениками школы.

– Это детектив Фрейзер, – сказал Гаррисон, снова протянув мне телефон.

Я взяла трубку.

– Делилло.

– Вам это не понравится, лейтенант. По крайней мере, мне не понравилось.

У меня не было настроения отгадывать загадки.

– Просто скажите, что вы там нашли, Фрейзер, черт побери.

– Мы проверили звонки, сделанные с телефона Брима. Так вот, он трижды звонил вам домой.

Я услышала, что он сказал, но смысл сказанного все еще казался мне невероятным.

– Мне домой? – переспросила я только, чтобы убедиться, что я правильно расслышала.

– Да, причем последний звонок сделан в тот вечер, когда застрелили Финли.

Слова стукнули меня больнее, чем дверь, от удара которой я потеряла сознание пару часов назад. Телефонные звонки только что связали мою девочку с партнером Дэниела Финли, которому выпустили пулю в затылок. Не знаю как, но линия подошла к очередной точке. Я быстро попробовала придумать, зачем моей девочке говорить с Бримом. Ей должны были позвонить из цветочного магазина по поводу букетика, который все конкурсантки прикалывали к корсажу. Может, больше ничего и не было, если забыть о том, что в нашем деле совпадений не бывает. Но даже если я куплюсь на это, хотя я, разумеется, некуплюсь, данная версия не объясняет зачем Брим звонил ей в день убийства. Как же зеленая революция и баллончик с гербицидом оказались связанными с несколькими убийствами?