Текст книги "Цепная реакция (ЛП)"

Автор книги: Симона Элькелес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Привет, мелкий! – говорю я, поднимая его и сажая себе на грудь. – Если твой подгузник протечет, пулей вылетишь отсюда. – Он дарит мне широкую улыбку в четыре зуба.

Пако уже почти два года, пришло время научить его правильно произносить мое имя.

– Скажи Луис.

– Уииис, – говорит он.

– Не очень, конечно, но мы еще над этим поработаем.

– Уииис, – повторяет он, веселясь. Он прыгает на мне вверх-вниз, как будто я его лошадь. – Уииис, Уииис, Уииис.

Бриттани просовывает голову в открытый дверной проем.

– Пако, ты беспокоишь дядю Луиса? – спрашивает она.

– Нет, – отвечаю я ей. – Мы в порядке.

Поразвлекав его немного, я приношу племянника в гостиную, где Алекс и Бриттани разговаривают с моей мамой.

– Привет, брат, – говорит Алекс, затем указывает на мои боксеры, на которых разными цветами несколько раз написано Колорадо. Мои друзья подарили мне их перед тем, как я уехал. – Клевая пижама.

– Спасибо. – Я сажаю своего племянника себе на плечи, что делает его безмерно счастливым. – У меня Питерсон по химии. Соболезнования?

Бриттани и Алекс улыбаются друг другу.

– Однозначно. Она тиран, – говорит Алекс. – Брит, разве она не выдавала нам наказания почти каждый день?

– Я пытаюсь забыть о тех днях, – кривится Бриттани. – Я ненавидела тебя тогда, Алекс.

Он проводит тыльной стороной ладони по ее руке.

– Да ладно тебе, chica. Ты хотела меня даже тогда, просто не хотела признавать этого.

Бриттани прикусывает губу, смотря моему брату прямо в глаза. Он дотрагивается до ее щеки и притягивает ближе к себе, целуя ее.

Я стягиваю своего племянника с плеч, закрывая ему и себе глаза.

– Серьезно, вы разве еще не вышли из стадии медового месяца? Вы уже на втором ребенке.

– Я не хочу выходить из этой стадии, – говорит мой брат.

– Я тоже, – вторит ему Бриттани.

Мама грозит мне пальцем.

– Не слушай их, Луис. Держи голову выше и не забывай о поставленных тобой целях. – Она протягивает ко мне руки, чтобы забрать Пако, и уносит его на кухню.

– Я почти не узнал это место, – говорит Алекс, окидывая взглядом мебель и деревянные полы.

– Дом выглядит замечательно, – соглашается Бриттани. – И район тоже сильно изменился.

– Ни говори, – отвечаю я. – У нас даже коп живет по соседству.

Алекс качает головой в замешательстве.

– Коп?

– Ага. Он также наш арендодатель. – Я не упоминаю ту часть, в которой думаю, что он еще к тому же и за мамой ухлестывает.

Алекс садится прямее, я его заинтересовал.

– Ваш арендодатель – полицейский?

– Я не думаю, что он понимает, что эта часть города чертовски бедна. У меня возникает чувство, что он хочет, чтобы южная часть Фейрфилда стала следующим Вринглвиллем.

Вринглвиль – это вычурный понтовый район, где расположен Стадион Врингли, центральное место тренировок бейсбольной команды Чикаго Кабс. Фейрфилд ничто по сравнению с Вринглвиллем, вне зависимости от того, что думает офицер Рейес.

– Полицейский живет в южной части Фейрфилд, – бурчит Алекс себе под нос. – Рад, что его тут не было, когда я был в старших классах. Я точно не играл по правилам, как ты, Луис.

Меньше он знает, крепче будет спать. Я задумываюсь над тем, какие правила я буду склонен нарушить с Марко и Марианой сегодня после работы.

– Хочешь пойти с нами в Брукфилдский зоопарк после завтрака? – спрашивает Бриттани. – Пако из штатов выпрыгивает, когда мы проходим через дом летучих мышей.

Я смеюсь.

– Как бы мне ни хотелось прогуляться с вами по зоопарку, но у меня куча домашней работы. А потом я работаю с трех до десяти.

Мой брат поднимает бровь.

– Ты получил работу в Брикстоун?

– Ты смотришь на нового помощника официанта, Алекс.

– Помощник официанта? – Бриттани качает головой. – Не думаю, что тебе стоит это делать. Ты в отличной спортивной форме и слишком умен для этого. Им следовало поставить тебя на входе и к бассейну, в качестве спасателя или что-то вроде этого. Не соглашайся.

– Это деньги, – говорю я, пожимая плечами.

– Это унизительно, – парирует она.

Я снова пожимаю плечами. Бриттани вырастила богатенькая белая семья, она понятия не имеет, что значит быть бедным. Или мексиканцем. Я знаю, что нам нужны деньги, и в том месте неплохо платят. Что такого в том, что я буду подливать воды и носить грязную посуду. Не такая уж это и трагедия. Всем известно, что мексиканцы выполняют ту работу, которую белые выполнять не хотят. Я ничего не имею против. И я знаю, что через месяц добьюсь-таки того повышения до официанта.

После завтрака Алекс, Бриттани и Пако уезжают. Я получаю несколько сообщений от Марко, он приглашает меня потусоваться с парнями до работы, но этому придется подождать. Мне нужно поддерживать хорошие оценки. Если я не буду этого делать, то могу попрощаться с программой аэронавтики.

Подготовившись к тестам по математике и истории США, я иду пешком на работу. Погода все еще нас балует, но я знаю, что это ненадолго. Весна в Иллинойсе тоже бывает милой, прямо перед изнуряющим летом. Но что на самом деле сбивает тебя с ног, так это мороз и ледяной ветер, бьющий в лицо и заставляющий тебя желать переехать туда, где никто не знает, что такое снег. Снег в Чикаго сильно отличается от снега в Боулдере.

Фран Ремингтон встречает меня на входе и ставит меня работать с Ричардом, мужчиной средних лет с цыплячьими волосами, которые не двигаются на его голове. Они либо намертво склеены лаком, либо это парик.

В раздевалке для сотрудников мне выдают униформу – белые брюки и белую накрахмаленную рубашку с логотипом Брикстоун, вышитым на груди. Ричард переодевается в черные брюки, белую рубашку, которые дополняют черный пиджак и галстук. Он выглядит так, будто собирается на свадьбу. Я, с другой стороны, выгляжу, как уличный продавец мороженого.

Весь вечер я следую за Ричардом. Клиенты заполняют обеденный зал, я помогаю подавать еду, убираю грязные тарелки, наполняю бокалы и, в целом, плыву по течению весь вечер без особых проблем.

До тех пор, пока не заходит Никки Круз с группой друзей. Они все белые, за исключением ее, что не должно меня особо раздражать, но, тем не менее, раздражает. Не удивительно, что она пренебрегает своей мексиканской стороной... она не общается ни с одним мексиканцем. Я не узнаю никого из них, но один из парней одет в черную футболку для гольфа, на которой вышито золотыми буквами Гольфная Команда Чикагской Академии.

Все знают, что Чикагская Академия – это эксклюзивная частная школа, в которую ходят дети из семей с большими деньгами. Их знают, как задирающих нос выскочек на дорогих, жрущих кучу бензина машинах. Поспорю, что ни один из этих pendejos[17] не знает разницы между карбюратором и генератором.

Никки одета в короткое розовое летнее платье, подчеркивающее ее формы. Черт, она выглядит отлично. Я не один, кто это замечает, потому что чуваки из Чикагской Академии, следующие за ней, в открытую глазеют на ее зад.

Ричард стучит меня по плечу.

– Ты почти облил водой Миссис Стейнберг, – говорит он, не особо радостным тоном.

– Извини, – бормочу я. Черт. Присутствие Никки сильно меня отвлекает.

Наблюдаю, как Никки и ее друзей проводят к столику в изолированном углу у окна. И таково уж мое везение – это часть зала Ричарда.

– Налей им воды, – говорит Ричард, указывая на стол Никки. Я слышу, как она тихо смеется над тем, что сказал один из парней.

Я подхожу к столу с графином ледяной воды. Я заведую водой – любого типа. Второй официант выполняет заказы остальных напитков.

– Какую вы желаете, простую, газированную или бутылочную воду? – спрашиваю их я.

Никки смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Луис, что ты тут делаешь?

– Я работаю здесь.

– Ты знаешь его? – спрашивает Никки один из парней из Чикагской Академии. Он пристально смотрит на меня, несомненно, оценивая, затем говорит ей: – Он твой двоюродный брат? – Поскольку мы оба мексиканцы, он думает, что мы родня? Идиот.

– Нет. Мы... ээээ, – Никки запинается в словах.

– Мы ходим в одну и ту же школу, – заканчиваю я ее предложение.

– Мило, – говорит парень. – Мой отец учился в Фейрфилд до того, как они соединили южный и северный Фейрфилд вместе. Он говорит, что сейчас это полная помойка.

– Ты такой высокомерный, – отвечает Никки, но она больше изумлена, чем раздражена его комментарием. – Фейрфилд многонациональна, в отличие от заполненной только белыми школы, в которой вы учитесь.

– Ты так же высокомерна, как и я, дорогуша, – отвечает парень.

Дерек и его девушка, Кендалл, заходят в зал и присоединяются к группе. Дерек протягивает руку, и мы скрепляем приветствие рукопожатием.

– Как дела, чувак? Ты не говорил мне, что работаешь здесь.

– Мой брат знает...

Высокомерный парень стучит меня по локтю.

– Принеси нам газированной воды, – приказывает он, прерывая меня.

Дерек хмурится.

– Эй, Хантер. Тебя не учили в твоей вычурной школе не перебивать человека, когда он говорит?

Сноб закатывает глаза.

– Я только что отыграл восемнадцать лунок, Дерек. Я хочу пить. Засуди меня за то, что я прошу этого парнишку принести мне попить.

– Окей, – говорю я снобу, но думаю: парнишка? Чувак моего же возраста, которого еще и Хантером зовут, только что назвал меня парнишкой. Невероятно.

Когда я возвращаюсь из кухни с газировкой и небольшой мисочкой с лаймом в руках, я наливаю ему воды.

Я также наполняю стакан Никки. Как бы мне хотелось не чувствовать запах ее духов, когда я наклоняюсь к ней.

Закончив с остальными, я занимаю себя другими клиентами. Я не задерживаюсь у стола Никки, подхожу, только чтобы забрать грязную посуду и наполнить стаканы.

Что-то привлекает меня в Никки и заставляет думать о том, каково это было бы, если бы мы начали встречаться. Это ее боевой дух, и тот факт, что ничего из того, что я делал, не заставило ее расслабиться. Она загадка, которую я бы совсем не прочь разгадать.

Ненавижу тот факт, что часть меня стесняется моей позиции помощника официанта перед Дереком, Никки и Кендалл.

Когда они все встают, чтобы уйти, Хантер протягивает мне пятидесятидолларовую купюру.

– Вот, – говорит он, делая из этого показуху, как будто он жертвует на благотворительность. – Не трать это все в одном месте.

– Спасибо, чувак, – отвечаю я, хоть мне и хочется кинуть деньги ему в лицо. Или засунуть ему в задницу, где, как мне кажется, он хранит остальные. – Эй, Ник, – зову я, прежде чем она выходит из комнаты.

Она останавливается и оглядывается на меня.

Я знаю, что остальные парни наблюдают, поэтому я подхожу к ней ближе и шепчу ей на ухо:

– Кинь их, и, как только я закончу с работой, проведи время со мной, mi chava.

Она притягивает меня ближе к себе и шепчет мне на ухо:

– Мечтай, – затем c напыщенным видом выходит из комнаты, парни с растерянными выражениями на лицах смотрят на нее, затем на меня.

– Не следует тебе с ней заигрывать, – говорит мне Дерек перед тем, как последовать за остальными их друзьями из столовой.

– Почему нет?

– Потому что у Никки есть когти. Большие, и она выпускает их, когда ты меньше всего ожидаешь.

– Она меня не пугает, – говорю ему я.

Он хлопает меня по плечу.

– А должна.

Двадцать минут спустя я узнаю родителей Никки, заходящих в зал, и их также сажают в секции Ричарда.

– Луис, ты выглядишь знакомо, – говорит доктор Круз, смотря на табличку с моим именем.

– Мой брат, Алекс Фуэнтес. Мы виделись с вами и вашей семьей на его свадьбе.

– Ах, да. Вот почему ты выглядишь знакомо. Прошло уже немало времени.

Миссис Круз улыбается какой-то сдержанной, почти наигранной улыбкой.

– Алекс говорил нам, что вы переезжаете обратно в Чикаго. Если вам что-то понадобиться, не стесняйтесь, звоните нам.

Я киваю, не уверенный, действительно ли она так думает, или просто говорит это из вежливости.

– Спасибо.

Присутствие доктора и миссис Круз заставляет меня забыть о том, что мне нужно обслуживать остальные столики до тех пор, пока Ричард не толкает меня, напоминая, что меня ждет работа и мне следует приступить к ней, иначе я буду уволен.

Я выпрямляюсь и возвращаюсь к работе.

– Какую вы желаете: газированную, бутылочную или простую воду?

Глава 14

Никки

Парни из Чикагской Академиии все одинаковые. С раздутым эго, и считающие себя горячими жеребцами. После обеда я с друзьями отправляюсь на Брикстоунскую волейбольную площадку. Мой брат исчез еще до обеда, ему нужно было попасть в игровую комнату, потому что кто-то побил его рекорд в игре-симуляторе мотоциклов. А родители уехали на какую-то лекцию в Брикстоунском конференц-зале.

Хантер МакБрайд сидит рядом со мной, вместе с группой парней и девушек из Чикагской Академии. Они живут в моем районе, так что я знаю их вечность, но из средней школы они ушли в частные академии, в то время как остальные из нас пошли в государственные. Моя мама хотела, чтобы я тоже пошла в Чикагскую Академию, но так как все мои друзья шли в государственные школы, я решила остаться с ними.

Смотрю, как разговаривают Кендалл и Дерек, сидя на другой стороне площадки. Даже не знаю, кто из них выглядит более несчастным. С тех пор как начались разговоры «в какой колледж мы пойдем», у них куча проблем. Думаю, они наконец-то поняли, что их отношения не продлятся вечно.

Хантер слегка подталкивает меня локтем и спрашивает:

– Никки, правда или действие?

Я откидываю голову назад.

– Только не эта глупая игра. В последний раз, когда мы играли в «Правда или действие», все закончилось тем, что мне пришлось съесть три гамбургера, а после меня вырвало.

– Тогда я позволю тебе начать.

Глаза всех сосредоточены на мне. Вздыхаю, задаваясь вопросом, как я оказалась в такой ситуации. Нужно чтобы Кендалл вытащила меня отсюда, но в данный момент она поглощена своими проблемами с Дереком.

– Давай же, Никки, – говорит парень по имени Мейсон. – Теперь твоя очередь отомстить Хантеру за бургер-инцидент.

Я буду играть, но только потому, что у меня есть право начать игру.

– Хорошо... Хантер, правда или действие?

Он не колеблется.

– Действие.

Теперь мне нужно придумать ему задание. И тогда он узнает, где раки зимуют, прежде чем начинать играть со мной в эту глупую игру.

– Держу пари, ты не прыгнешь в бассейн в одежде.

– Прыгну.

– Правда что ли? – Не думала, что он согласится, ведь казалось, что вся его одежда подлежит только химчистке, или ручной стирке.

– Да, – говорит он, – но ты должна пойти со мной в качестве свидетеля.

Разумно. Остальные ребята ждут нас на волейбольной площадке, пока Хантер и я идем по траве к открытому бассейну.

– Ты действительно собираешься прыгнуть? – спрашиваю я.

– Абсолютно. – Он шевелит бровями. – Сделаю все, что скажешь.

Я закатываю глаза. Хантер не может смириться тем фактом, что я не встречаюсь с ним из-за того, кем он являлся. Он сказал, что цель его жизни – это заставить меня сказать «да» на предложение сходить на свидание, поэтому он сделал из этого своеобразную игру. Большинству девушек до смерти хочется узнать, какого это – быть с Хантером МасБрайдом, сыном крупнейшего магната недвижимости в Чикаго. Он встречается с девушками раз или два, а потом устает от них. Хотя он и знает, что мы никогда по-настоящему не будем с ним вместе, все равно не оставляет своих попыток.

Я не должна ему подыгрывать, но я делаю это. Хантер богатый безобидный парень, которому нужны в его жизни друзья, такие, как я, чтобы спускать его с небес на землю. Это нелегко... годы избалованности и исполнения всех капризов разложили его мозг. Кендалл думает, что он безнадежный, но я думаю о нем, как об одной из собак в приюте, в котором я помогаю – ему просто нужно немного тренировки.

Мы открываем ворота в бассейн Брикстона, который официально закрыт для посетителей, так как уже больше десяти часов.

– Так что за дела у тебя с тем парнем, помощником официанта?

– Ничего такого.

– Ага, ну да. Он смотрел на тебя все время. Я видел, как ты сама за ним наблюдала, больше чем несколько раз.

– Я не делала это. Ты меняешь тему, – говорю я, потому что чувствую, как мое лицо становиться горячее просто от разговора о Луисе. – Тебе лучше поторопиться и прыгнуть в воду до того, как придет охрана.

Хантер садится в шезлонг и снимает свои туфли.

– Я сказала в одежде, Хантер.

Он смеется.

– Это туфли от Эдварда Грина, сделанные на заказ, дорогая. Я не собираюсь мочить их.

Я беру одну из его драгоценных туфлей, становлюсь у края бассейна и делаю вид, что бросаю её в воду.

Его глаза расширяются.

– Не следует делать этого.

– А если бы я бросила? – Спрашиваю я, кидая ему туфлю обратно. Ему нужно знать, что материальные вещи не должны так много значить.

Он ставит обе туфли аккуратно под стул. Это заставляет меня задуматься: одежда в его шкафу тоже аккуратно сложена и рассортирована по цветам?

– Если бы ты бросила мой ботинок, я сделал бы это! – говорит он, потом, удивив меня, подхватывает и прыгает со мной в бассейн, крепко держа в своих объятиях.

Я выныриваю, сплевывая воду.

– Я убью тебя!

Подплываю к краю бассейна полностью промокшая, размышляя о том, как я буду объяснять это моим родителям. Я вылезаю из воды и отжимаю волосы.

– Я ненавижу тебя.

– Нет, ты не ненавидишь меня. На самом деле, я думаю, что я тебе немножко нравлюсь.

– Здесь ты ошибаешься. Ты должен мне новые туфли, – говорю я ему.

– Нет проблем. Когда я могу заехать за тобой, чтобы поехать по магазинам? – Хантер вылезает из бассейна. Его рубашка прилипла к груди, а штаны к ногам... и он смотрит прямо на мою грудь. Я смотрю вниз и понимаю, что моё платье прилипло к коже.

– Никогда. Я по электронной почте пришлю тебе свой размер и изображение туфель.

Хантер смотрит на мои каблуки.

– Кто их дизайнер?

– Я не знаю. Я приобрела их в Target.

Он смеется.

– Ты знаешь, какая ты милая?

– Не тогда, когда я мокрая и макияж течет по лицу. Я уверена, что выгляжу ужасно, благодаря тебе.

– Ты выглядишь горячей, Ник. Супер горячей. Он подходит ближе. – Мы оба мокрые. Ты знаешь, что это значит, не так ли?

– Что я больше никогда не буду играть в правду или действие?

– Нет. Думаю у нас есть что-то общее. Возможно, во мне нет ничего мексиканского, но мы оба промокли насквозь.

– Ты хватаешься за соломинку, Хантер. То, что мы мокрые, ещё не означает, что у нас есть что-то общее.

– Просто замолчи и смирись с этим. Ты же знаешь, я всегда готов, если тебе вдруг приспичит повалять дурака. У тебя нет парня, у меня нет девушки...

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я кладу руку на его грудь и останавливаю его.

– Серьёзно, не смеши меня.

– Давай, Ник, – он смотрит вниз на мою грудь. – Твое тело говорит тебе кое-что.

Если это он о том, что у меня через одежду видно соски, так всему виной прохладные порывы ветра, от которых меня знобит. Мы сейчас в пригороде Чикаго – и ни одна девушка не застрахована от чикагского ветра.

– Бассейн закрыт для посетителей, – говорит парень из-за ворот. А позади него куча сотрудников, готовых «после закрытия» прыгнуть в воду и поплавать. Луис тоже там, разговаривает с официанткой из столовой.

– Бассейн закрыт? – Спрашивает Хантер, словно впервые о таком слышит. А после подмигивает мне, чтобы я подыграла ему. Он отлично справляется с ролью идиота, ничего не скажешь.

– Вы можете вернуться завтра, – говорит парнишка – охранник. – После десяти бассейн открыт только для сотрудников.

– Извините, – Хантер хватает свои туфли, потом берет мою руку в свою и выводит меня из бассейна.

– Привет, – говорит Луис, когда Хантер и я проходим мимо его.

– Привет, – отвечаю я, как дура.

Я вынимаю свою руку из хватки Хантера.

– Напомни мне, чтобы я больше никогда снова не играла с тобой в правду или действие.

Хантер смеется.

– Ты шутишь? Это было весело. Держу пари, я мог бы заплатить тому охраннику и мы могли бы остаться. Ты должна прийти ко мне домой в следующий раз и отправиться со мной в наше джакузи.

– Мечтай.

По ту сторону волейбольной площадки вижу своих родителей, разговаривающих с моими друзьями.

– Что с вами случилось? – спрашивает нас папа, когда быстрым взглядом осматривает нашу промокшую одежду. – Вы оба мокрые.

Я не собираюсь признаваться, что играла в правду или действие. Лучше изображать глупого подростка.

– Хантер думал, что было бы весело, если б мы пошли купаться в одежде, – говорю я ему.

Хантер открывает широко рот в притворном шоке и осуждающе указывает на меня.

– Она заставила меня сделать это.

Мама качает головой.

– Я думаю, что вечеринка закончилась, Никки. Пора домой.

– Я иду с тобой, – говорит Кендалл и присоединяется к нам. Она оставляет Дерека дуться в одиночестве.

Пока мы идем к машине, я смотрю на участок у бассейна, где все ещё тусуются сотрудники. Хотя участок не полностью освещен, я могу видеть Луиса на одном из шезлонгов, по-прежнему говорящего с девушкой из столовой.

– Мы столкнулись с Луисом Фуэнтесом, – говорит папа, когда мы начинаем ехать домой. – Ты помнишь его, не так ли, Никки? Очень умный мальчик.

– Я знаю, – говорю я. – Он в моем классе по химии.

– Я подозреваю, у Луиса теперь будет неконтролируемый период, так как он вернулся в южную сторону, – говорит мама предупреждающим тоном. – Не связывайся с ним.

– Я едва сказала ему два слова, – говорю я чрезмерно опекающей меня матери, когда на самом деле мне хочется застонать от расстройства.

Было легко отклонять ухаживания таких парней, как Хантер, потому что я не чувствую связи с ними.

Когда Луис и я в одной комнате, я кожей это чувствую, поэтому размышляю о том, как долго я смогу держать защитную стену, прежде чем он пролезет через неё. Его развязность, его уверенность, его заигрывания ... они делают меня слабой, и я должна постоянно напоминать себе, что такой парень, как Луис, может заставить меня потерять контроль.

Оставаться сильной никогда не было так тяжело.

Глава 15

Луис

В понедельник утром, как только я захожу в школу, я вижу Никки, ждущую меня у моего шкафчика.

– Каковы мои шансы на то, что я смогу убедить тебя сменить работу? – спрашивает она меня.

Она говорит это так, как будто я могу найти другую работу по щелчку пальцев.

– В чем проблема, chica?

– Проблема в том, что я не хочу, чтобы мои друзья интересовались тем, откуда мы знаем друг друга, или думали, что между нами есть что-то... чего между нами нет.

– Тебе не все равно, что думают другие?

– Мне не все равно, – отвечает она. – Все знают, что у меня нет парня и что я не хочу его заводить.

Я смеюсь.

– Кто тогда тот парень, с которым ты была в бассейне в субботу вечером?

– Хантер – просто друг. – Она скрещивает руки на груди, при этом неплохо имитируя нашу преподавательницу по химии. Все, что ей еще нужно, так это взгляд, плавящий метал.

– Так ты просто перепихиваешься с теми, кто не является твоим парнем? Ничего себе, – говорю я.

– Я не перепихиваюсь.

Марко засовывает свою голову между нами.

– Да, Никки, перепихиваешься. У меня информация из первоисточника. – Он шлепает меня по груди тыльной стороной ладони. – Но ей нравится называть это «заниматься любовью». Разве не правда, puta[18]?

– Прекрати, чувак, – говорю я Марко серьезным тоном, но когда я смотрю в его налитые кровью глаза, вижу, что он пьян.

– Чего это я должен прекращать? – Марко обвивает рукой Никки и насмешливо целует ее в щеку. Она и бровью не ведет. – Нашей Никки нравится поразвлечься, разве не так, малыш?

Она кривится. Я отталкиваю его от нее и говорю ему:

– Чувак, серьезно. Не будь pendejo[19].

В ту же секунду Никки убегает вперед по коридору и исчезает из виду.

– С тех пор, как мы расстались, все, что она делает, так это тусуется с богатенькими белыми. Ей не помешает напомнить, каково это – быть с латинским жеребцом, – говорит Марко.

Я беру книги из шкафчика и направляюсь в класс.

– Тебе следует пойти домой и выспаться, чтобы то, чем ты сейчас накачан, выветрилось.

– Нужно быть в школе, – отвечает он. – Если пропущу, мне не разрешат принять участие в отборе для команды по футболу.

Пробы для футбольной команды сегодня и завтра после школы. Футбол не был очень популярным спортом в Флатайрон Хай, но в Фейрфилде, видимо, это большое дело, потому что все только об этом и говорят. Даже несколько девчонок собирались смотреть, как парни будут пробоваться.

Я не видел Никки до конца дня, до химии.

Она стоит у лабораторного стола напротив меня.

– Как дела? – спрашиваю я. Она не отвечает. – Марко не серьезно говорил это сегодня утром.

– Он был серьезен. Вы, парни, все одинаковые. Оставь меня в покое.

– Почему Никки так меня ненавидит? – спрашиваю я Дерека.

Он смеется.

– Никки ненавидит всех парней, напоминающих ей Марко. Ты мексиканец, он – мексиканец... и хуже того, вы друзья. Этим все сказано.

– Значит она предпочитает таких, как Хантер?

Он качает головой.

– Не спрашивай меня. У меня в моих отношениях проблем хватает; последнее, чего я хочу, так анализировать чьи-то еще.

Пока мы ждем инструкций от Питерсон, Дерек и я начинаем готовить лабораторный стол к использованию.

– У тебя когда-нибудь была девушка? – спрашивает он меня.

– Серьезной… не было, были те, которые не длились больше пары месяцев. – Я встречался с девчонкой, когда жил в Мексике, но я не нравился ее родителям. Они говорили, что не хотят, чтобы их дочку видели с каким-то бедняком. Поспорю, если бы ее родители знали, что я снова живу в США, они бы локти себе кусали по поводу нашего расставания. Получить билет в одну сторону в Штаты, не пересекая границу, как какой-то беглец, это как выиграть в лотерею.

– Наша компания собирается посмотреть на тебя на пробах по футболу, – говорит Мариана, наклонившись через лабораторный стол.
– Я слышала, что ты идешь.

Никки фыркает.

– Первый стол, я слышу разговоры, – кричит Питерсон с другого конца комнаты. – Вы хотите четыре наказания? А то у меня есть несколько запылившихся листовок в моем столе. Вы знаете, как я ненавижу пыль.

После последнего звонка мы с Дереком направляемся в раздевалку. Во время проб социальные различия размыты. Тренер определяет меня и Марко в одну команду, и мы превосходим всех. Другая команда не может забить даже одного гола. Джастин Дуган, который оказывается нашим вратарем, толкает меня сзади, когда я становлюсь близко к нашей сетке, чтобы блокировать мяч.

– Какого черта, Дуган. Если ты не заметил, мы в одной команде.

– Ой, – говорит он с сарказмом, потом протягивает руку так, чтобы любой наблюдающий подумал, что он собирается помочь мне встать.

– Ты родился придурком?

– Заткнись Фуэнтес. Мы можем быть в одной команде, но мы никогда не будем в одной лиге.

Дерек встает позади меня.

– Дуган, отвали.

– Все нормально, – говорю я Дереку и игнорирую Дугана все оставшееся время.

Под конец тренировки все ребята идут к лавке с хот-догами в квартале от школы. Дарек занят всю дорогу. Он достает свой телефон и начинает набирать смску, через минуту мы забираем свои хот-доги и садимся.

– Ты давно встречаешься с Кендалл? – спрашиваю я его.

– С лета, – отвечает он. – Она не доверяет мне. Она думает, что я собираюсь обмануть её и найти кого-то ещё, если мы пойдем в разные колледжи. – Он хватает жареную картошку. – Ты знаешь, я люблю её. Я даже не могу представить себя с кем-нибудь другим.

– Она знает, что ты серьезен в отношении нее?

– Черт, Луис, я говорю ей это все время. Никки забивает ей голову негативом и сомнениями с тех пор, как мы начали встречаться. Не пойми меня неправильно... Я считаю Никки клевой, но она думает, что все мы хотим трахнуть как можно больше девчонок. Я мечтаю, чтобы у неё появился парень, и тогда бы она расслабилась.

Он кивает в мою сторону.

– Ты бы встречался с ней?

Я думают о злющем отношении Никки, смешанным с ее тонкой уязвимостью, которая заинтриговывает меня так, что этому нет предела. У нее также охренительно красивое тело, которое вызывало у меня больше, чем несколько фантазий. Я боюсь того, что если я приглашу её на свидание, я не захочу отпустить её. У меня есть план, и он не включает в себя быть привязанным к девушке.

– Так ты бы встречался с ней, или как? – спрашивает Дерек снова.

– Я бы встречался с ней, – соглашаюсь я.

– Я предложил Кендалл пойти ко мне на лодку в следующие выходные. Ты должен пойти с нами... Я скажу, чтобы она привела Никки.

– Никки не пойдет, если узнает, что я буду там, – говорю я ему.

– Оставь это мне.

Незнакомый парнишка проходит мимо нас.

– Привет, Бен! – говорит Дерек.

Паренек машет в ответ и направляется в игровой зал на другой стороне.

– Это Бен Круз, брат Никки, – объясняет Дерек. – Он восьмиклассник и полностью замкнут, если ты не играешь в игры.

– Игрок, да? – говорю я.

– Да.

Я бреду в игровой зал после того, как заканчиваю есть, и большинство парней уходят.

Бен играет в какую-то инопланетную стрелялку.

– Ты брат Никки, правильно? – спрашиваю я, прежде чем он засовывает другой жетон в прорезь.

Он смотрит на меня, затем возвращается к игре.

– Я Луис Фуэнтес.

Он начинает расстреливать инопланетян.

– Я знаю тебя. Ты брат Алекса.

– Откуда ты знаешь?

Он пожимает плечами.

– Фотографическая память, наверное.

Геймеры любят, когда с ними разговаривают на их языке.

– Ты когда-нибудь играл в Варкрафт?

– Конечно.

– У них немного стремная графика. – Я играл в Ворлд оф варкрафт, но бесплатный период кончился, а ежемесячную плату я бы вносить точно не смог. – Но классная игра, – говорю я ему.

Когда он узнает, что я играл в Ворлд оф варкрафт, его лицо загорается.

– Я играл в неё два года, – говорит он. – Я проектирую свою собственную игру с клевой графикой и с уровнями, как в Варкрафте. Никого это не волнует, кроме геймеров. Я показал бы её тебе... – Он колеблется. – Но ты, наверное, не захочешь пойти ко мне домой.

– Почему нет?

– Потому что, я ботаник-восьмиклассник, а ты старшеклассник, который ходит с крутыми ребятами и спортсменами. Кроме того, я слышал, как моя сестра говорила своим друзьям, что ты придурок.

Марко кричит:

– Эй, Луис. Мы идем тусоваться в дом Хуана. Пошли с нами, я дам тебе прокатиться.

Бен застывает, как только голос Марко звучит в воздухе. Бедный парень до смерти боится Марко. Это из-за Никки? Или у Бена и Марко были проблемы в прошлом?

– Я собираюсь остаться здесь, – говорю я Марко.

Он смеётся.

– Ок. Но, когда тебе надоест играть с ботаниками, позвони мне.

Бен притворяется, что не слышит обидных слов. Мы разговариваем о сетевых играх и простых традиционных. Проходит немного времени, прежде чем Бен настаивает на том, чтобы мы пошли к нему домой и он показал мне ту игру, над которой работает и которая будет сочетать в себе и то, и другое. Парнишка так воодушевлен, как, думаю, я не был бы, свались на меня сейчас бесплатная Камаро. Проследовав за Беном к их дому, я оказываюсь впечатлен. Внутри каждая комната отделана странными линиями и цветовыми гаммами.

А компьютерная комната украшена темой джунглей, в комплекте с чучелом тигра в углу.