Текст книги "Цепная реакция (ЛП)"

Автор книги: Симона Элькелес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Я не сержусь. Ты можешь пойти в колледж там, где захочешь, Дерек. Тебе не нужно мое разрешение, чтобы податься на восток.

Он кладет руку на ее поясницу и наклоняется к ней.

– Почему ты даже не рассматриваешь университеты Лиги Плюща?

– Потому, что они не на среднем западе, – отвечает она. – Ты хочешь уехать далеко от дома. Я не могу.

Кендалл не говорит об этом, но она считать своим долгом, оставаться в колледже рядом с Фейрфилд потому, что ее маме поставили диагноз рака в прошлом году. Она прошла через химиотерапию и врачи говорят, что у нее временное ослабление болезни, но Кендалл не хочет находится далеко отсюда.

– Значит, если я уеду учиться на восток, то между нами все кончено? – спрашивает Дерек.

– Я не знаю.

Я решаю вставить в их спор свои пять копеек.

– Процент пар, которые остаются вместе после школы, вроде меньше пяти процентов.

– Спасибо за вотум доверия, – произносит Дерек с сарказмом.

– Будь реалистом, – отвечаю я. – Не нужно, чтобы вы жили в стране фантазий, ребята.

– Надеюсь, ты никогда не попадешь в мир Диснея, – отвечает Дерек. – Ты, скорее всего, будешь говорить маленьким детям, что Микки Маус – это просто парень в костюме.

– Наверное, – говорю я ему.

Кендалл вздыхает.

– Дерек, оставь Никки в покое. Она просто защищает меня.

Дерек недовольно качает головой.

– Черт возьми, Кендалл. Когда ты поймешь, что тебе не нужно защищаться от меня.

– Никки – моя лучшая подруга.

– А я, как предполагается, твой парень. – Дерек уходит с горьким выражением на лице.

Кендалл опирается головой о шкафчик. Знаю, что она напугана. Она боялась потерять маму, а теперь боится потерять Дерека. Я знаю, что это страшно, поэтому и говорю все, как оно есть. Да, Дерек может бросить ее из-за другой девушки. Или уехать в колледж так далеко и забыть о том, как сильно он ее любит. Или может врать ей о том, сколько она для него значит. Это реальность. Дерек может даже думать, что он искренен... но как долго это будет продолжаться?

– Он ненавидит меня, – говорю я ей.

– Нет, это неправда. – Она поворачивается ко мне. – Просто он считает тебя слишком циничной.

Как только она говорит, слово цинична, я слышу, знакомый голос, говорящий по-испански, эхом отзывающийся по всему залу. Марко. Когда-то звучание его глубокого голоса вызывало во мне улыбку от уха до уха. Теперь это равносильно скрежету ногтей по доске.

Я смотрю на Кендалл. Она с сочувствием касается моего предплечья.

– Не обращай внимания, – советует она.

Конечно, я не буду обращать на него внимания, так же, как я делала последние два года. Он сильно изменился, так же, как и я. Я делаю вид, что чешу подбородок о свое плечо и смотрю через коридор на его ​​шкафчик. Марко говорит с каким-то парнем, который выглядит знакомо...

Погодите.

Одну.

Секунду...

Нет, этого не может быть.

Это Луис Фуэнтес, парень, чью одежду я спрятала, когда его брат женился пару лет назад. В последний раз, когда я видела его, он был голый. Это было так давно, я уверена, он не помнит меня. Хотя я помню его. Он – парень, который напомнил мне, что я уязвима. Той ночью, когда я познакомилась с ним, я стала циничной. Я смотрю еще раз.

Только не это!

Он смотрит прямо на меня.

Глава 11

Луис

Экзотические глаза. Волнистые каштановые волосы. Высокомерие длиной в милю. Старше, но у нее до сих пор эта уникальная аура “дерзкого ангела” вокруг нее.

Я узнаю эту девушку везде. Я смогу отличить ее в толпе из тысячи девушек. Она отрицала свою мексиканскую кровь, танцевала, как робот, и отшила меня, и все за один вечер.

– Это Никки Круз, ¿verdad?[13] – спрашиваю я Марко, моего друга из начальной школы. Это немного странно, такое ощущение, что я никогда и не уезжал. Я не осознавал, насколько глубоки мои корни в этом городе, хотя с моего отъезда из Фейрфилд прошло почти шесть лет. Я пришел в школу рано утром и получил свое расписание у администрации. Как только я подошел к своему шкафчику, я встретил кучу старых друзей, с которыми я обычно тусовался.

Марко сморит на девушку, затем кивает.

– Откуда ты знаешь Ник?

– Столкнулся с ней пару лет назад у моего брата на свадьбе. – Незачем вдаваться в подробности о том, как она спрятала мою одежду и бросила меня разбираться с чересчур агрессивной девушкой, вместе с которой я купался голышом. – ¿Cuál es su historia?[14] – спрашиваю его я.

– Ее история – это то, что она неприлично богата и обладает телом, созданным для того, чтобы трахаться направо и налево, – говорит Марко. – Она шлюха. Держи свою задницу подальше от этой ненастоящей мексиканки, если ты в своем уме.

Я смотрю в ее сторону, и наши глаза встречаются. Она помнит меня?

Пока Марко разговаривает с несколькими парнями, я внимательно наблюдаю за Никки. Она быстро отводит свои глаза, говорит что-то высокой блондинке, девушке стоящей рядом с ней, затем откидывает волосы назад, и они обе с важным видом направляются вниз по коридору, не оборачиваясь.

Я спешу на мои первые два занятия, круто увидеть старых друзей, я думал, что я больше никогда не увижу. Не надо быть ученым, чтобы понять, что Марко зависает с серьезными ребятами вне школы. Никто не должен говорить о своей связи с бандой – это общеизвестно. Большинство семей, которые жили в моем районе, были связаны. Некоторые до сих пор.

Может, южная сторона Фейрфилд больше и не переполнена действующими бандитскими группировками, но в школе нас все еще считают бедняками. Младшая и средняя школы не объеденены, но в старшей собраны в общий многокультурный котел все школьники с обеих сторон Фейрфилда.

Впервые я осознаю, насколько все отличатся здесь от Боулдера, когда мы переодеваемся в спортзале.

– Ты сидишь на моем месте, мекс, – какой-то мускулистый белый парень говорит мне, в то время как я сижу на скамейке в раздевалке, после того, как нам вручили спортивную форму. – Проваливай.

Я не могу сдержать смех, который вырывается из моего рта.

– Meкс? Ты только что называл меня мeкс?

– Ты слышал меня. Теперь вали отсюда и расположи свою грязнаую иммигрантскую задницу где-нибудь в другом месте.

В отличие от моих братьев, мне не нравится влезать в драки, и я не хочу начинать теперь.

Я небрежно снимаю свою обувь и напоминаю себе, что этот тип не стоит того, чтобы вылететь из школы. Хотя я не собираюсь позволить ему запугивать меня.

– Жаль сообщать тебе плохие новости, гринго, – говорю я ему. – Но я не пересяду. Это первый школьный день. У тебя пока еще нет места.

Другие парни начинают заполнять раздевалку. Гринго сильно ударяет кулаком по шкафчику прямо выше моей головы, заставляя всех взглянуть в нашу сторону..

– Я предупреждаю тебя, – шипит он сквозь сжатые зубы, затем пинает мою обувь через комнату.

Я закатываю глаза. Он хочет, чтобы я ударил первым, чтобы я был тем, кто попадает в неприятности. Он понятия не имеет, что я обладаю терпением святого. По крайней мере, именно так считает Карлос, хотя это не о многом говорит, учитывая, что его собственный запал короче ресницы.

Педро – парень, который жил на противоположной стороне улицы до того, как мы уехали, – показывает на другую сторону раздевалки.

– Ah, dejalo y mueveté[15], – говорит он мне.

Другими словами, избегай конфликта.

– Слушай своего друга, – говорит Гринго, затем хватает меня за футболку и пытается сдвинуть от своего драгоценного места.

Не на того нарвался.

Я толкаю его в ответ. Он этого не ожидает, потому что его тело с силой ударяется о шкафчики. Он теряет равновесие и приземляется на задницу.

– Я надеру тебе зад! – орет он.

Он готовится кинуться на меня, но один из его друзей становится между нами.

– Дуган, расслабься. Серьезно, чувак, это не стоит того, чтобы тебя выкинули из команды.

Дуган кидает мне испепеляющий взгляд, перед тем как повернуться и перейти к следующему ряду шкафчиков. Его друзья следуют за ним. Я сажусь и делаю глубокий вдох. Я больше не в Боулдере, это точно.

Все, у кого обед четвертым уроком, забивают на столовую и вместо нее предпочитают есть снаружи. Дворик заполнен народом. Ученики с южной стороны сидят под деревьями, тогда как те, кто с севера, – занимают столики для пикников, как будто те были сделаны персонально для них. Я замечаю Никки, сидящую с компанией каких-то идиотов, пытающихся привлечь ее внимание. Она улыбается и смеется над их шутками, но я вижу, что это наиграно. Никто их них не задерживает надолго ее внимание.

Я сижу рядом со своими старыми друзьями под большим кленом.

– Так, что ты делал, Фуэнтес? – спрашивает Педро, запуская руку в коричневый бумажный пакет и доставая свой обед. – Кроме как выводить из себя Дугана в раздевалке.

Я пожимаю плечами.

– Жил в Мексике какое-то время. Затем переехал в Колорадо.

– Что заставило тебя вернуться в эту дыру? – спрашивает Марко Дельгадо. Он сидит напротив меня и я замечаю карманный нож, выглядывающий их его носка.

– Мы вернулись по семейным причинам, – говорю я им.

– Кстати о семье, – говорит Марко, – твой брат Алекс был одним из Кровавых Латино, так?

Я киваю.

Я был бы идиотом, если бы надеялся, что эта тема не всплывет рано или поздно. Мой брат был активным членом Кровавых Латино, пока Гектор Мартинез не предал его.

– Чу попался некоторое время назад. Большинство Старших было отправлено в ИУ.

ИУ, они же «исправительные учреждения».

– Я слышал.

Чу был вторым в верхушке. Как только его повязали, остальная верхушка КЛ пошла ко дну вместе с ним. Мой двоюродный брат Энрике почти отсидел срок, но Алекс помог ему найти хорошего адвоката, который сделал так, что с него сняли все обвинения.

– Ты думаешь, Алекс связан с тем, что их всех повязали?

Ответственен ли Алекс за то, что Кровавые Латино развалились? Не думаю.

– Мой брат не предатель, – говорю я. Гордость Фуэнтесов глубоко в нашей крови, и я сделаю все, чтобы защитить моих братьев и имя моей семьи. – Comprende?[16]

Марко кивает.

– У меня к нему никаких претензий. Все хорошо, чувак.

Мариана Кастильо, девчонка, в которую были влюблены все парни во втором классе, садится с нами. Несколько девчонок следуют ее примеру. Мариана всегда была их лидером ... все, что она делала, остальные девчонки повторяли. У нее идеальная фигура, длинные ноги, и огонь в глазах, показывающий дерзкий и безжалостный дух.

– Ну и ну, значит, слухи оказываются правдой, – говорит она мне. – Луис Фуэнтес вырос.

Марко смеется.

– Думаю, у тебя появился фан-клуб, Луис.

– Присоединяйся к нам в субботу вечером, – говорит Мариана.

– Я должен работать,– отвечаю я ей.

– Стремно. А что, если мы ...

Ее прерывает оглушающий голос, разлетающийся по двору из громкоговорителя. – Луис Фуэнтес, пожалуйста, немедленно пройдите в офис директора Агирре, – голос повторяет сообщение, на случай, если по какой-то волшебной причине, я его не расслышал с первого раза.

Марко издает тихий свист.

– Проблемы с Агирре в первый день учебы, Фуэнтес? – спрашивает он весело. – Ему, скорее всего, сказали, что мы с тобой были друзьями в младших классах. Частенько мы тогда в неприятности попадали, да?

– Бывало. – Мы с Марко сидели вместе тогда практически в каждом классе. Я всегда получал хорошие оценки, но Марко всегда умудрялся меня уговорить на любую проказу.

– Тебя тоже вызывали? – спрашиваю я его.

– Первым делом с утра. Агирре скряга и постарается испугать тебя, чтобы ты следовал всем его правилам. Он попытается тебя разговорить, но держи рот на замке. Это ужасно выведет его из себя. Так смешно наблюдать за тем, как краснеет его лицо.

– Спорю, что это связано с той перебранкой с Дуганом в раздевалке, – встревает Педро.

– Удачи, – говорит Мариана..

– Спасибо, – говорю я, надеясь, что я не нуждаюсь в ней.

Несколько минут спустя я нахожу главный офис. Пожилая женщина за стойкой выглядит измученной, пока ученики, стоящие вокруг, требуют сделать изменения в их расписании или записываются на встречу со школьным консультантом.

Я решаю подождать в очереди, а не оповещать о своем прибытии. Я не особо желаю встречи с Агирре. Марко не единственный, кто назвал его скрягой. Мои братья предупреждали меня, что их старый директор пленных не берет.

Дверь в офис Агирре открывается и оттуда выходит высокий мужчина, одетый в костюм.

– Фуэнтес! – выкрикивает он поверх остального шума. Он сканирует взглядом комнату, пока не останавливается на мне. Он не выглядит довольным тем, что видит меня. – Ко мне в офис, – приказывает он.

Я протискиваюсь сквозь толпу.

Садясь на краешек своего стола, Агирре держит папку с моим именем. – Заходи, Луис. Садись.

Я сажусь на один из стульев и оглядываюсь вокруг. Памятные моменты Фейрфилд Хай вперемешку с фотографиями Аригге со старыми выпускниками развешены на стенах. Я вижу игрока в теннис, защитника в НФЛ и ведущего программы новостей. Впечатляюще.

Может лет через десять я тоже буду с ним на одной из фотографий, выставленной в его офисе.

Но точно не сейчас. Сейчас Агирре смотрит на меня с выражением гнева, смешенного с раздражением, на лице.

– Последний раз, когда Фуэнтес был вызван в мой офис, это был твой брат Алекс. Он был магнитом для неприятностей. – Он кидает мой файл на стол. – Я думал, что ты другой, Луис. Ты был отличником в Флатайрон Хай, и эта школа считается второй лучшей старшей школой в Колорадо. Ты был в почетном комитете, активистом в студенческом консульстве, играл в футбол и был капитаном команды по плаванию.

Я киваю.

– Да, сэр.

Он наклоняется вперед.

– Тогда какого черта ты ввязываешься в драки в раздевалке?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю.

Агирре глубоко вздыхает.

– Если бы мне давали доллар каждый раз, когда я слышу «я не знаю», я был бы уже миллионером. Нет, миллиардером. Я придерживаюсь политики нулевой терпимости. То, что произошло в раздевалке между тобой и Джастином Дуганом стало моей проблемой. Знаешь, что я делаю со своими проблемами?

Я не отвечаю.

Он снова наклоняется вперед и говорит тихим, спокойным голосом, чтобы полностью завладеть моим вниманием.

– Мои проблемы получают наказание. После этого идет отстранение. Три ошибки, и ты исключен.

Когда он берет со стола голубой листок и протягивает мне, я с трудом сглатываю. Мое первое наказание. Я ни за что, что бы ни случилось, не собираюсь что-либо еще нарушать. Даже если меня будут называть мексом все оставшиеся девять месяцев.

– Это пойдет в мое личное дело? – спрашиваю я, смотря на голубую бумажку у меня в руках.

– Боюсь, что да.

Черт. Я почти вижу, как я забираюсь ночью в школьный офис и помогаю отчету о наказании испариться. В фильмах люди постоянно забираются в офисы и воруют файлы. Это точно будет выбросом адреналина, особенно, если мне удастся это провернуть.

– А теперь убирайся отсюда, – говорит Агирре. – Я не хочу видеть твое лицо в моем офисе еще раз, если это не о том, чтобы сказать мне, что ты в списке отличников. Держи голову в своих книжках, и все между нами будет отлично.

– Это все? – спрашиваю я.

– Нет. – Он улыбается и широко расставляет руки. – Добро пожаловать в Фэйрфилд Хай.

Глава 12

Никки

Луис разговаривал с Марко и Марианой, когда его вызвали в кабинет мистера Агирре. Он выглядел так уверенно и целенаправленно, идя по школьному двору, что я смогла оторвать от него взгляд, лишь когда он скрылся из виду.

Надеюсь, что Луис не помнит меня, хотя странное чувство в моем животе, говорит об обратном – он до сих пор помнит нашу встречу на свадьбе его брата. Но как такое возможно? Последнее мое воспоминание о нем – как он машет мне... голый. Выглядя при этом до смешного горячо, и он все еще является таким же самодовольным парнем.

По одной его походке я могу сказать: он явно в курсе, что входит в ту группу парней, чей главный показатель «сексуальная привлекательность».

В холле девочки пялятся на него. Он кивает и улыбается каждой девчонке, которая смотрит в его сторону. Марко флиртует с девчонками наряду с ним, и это признак того, что они команда.

В очередной раз я вижу Луиса на последнем уроке. Химия с миссис Питерсон. Он кажется удивленным, когда заходит в класс и видит меня сидящей на последнем ряду с Кендалл и Дереком. Когда беременная учительница объявляет, что партнеры определяться согласно алфавитному порядку, мое сердце начинает бешено колотиться.

Моя фамилия начинается с «К», а у Луиса с «Ф». Я начинаю паниковать, ведь мы с ним можем оказаться партнерами, и тут миссис Петерсон произносит:

– Мариана Кастильо в паре с Никки Круз.

О, нет. У нас с Марианой есть только одна общая черта: наши родители родились в Мексике. Вот и все.

Мариана Кастильо ненавидит меня еще с тех пор, когда мы с Марко были вместе, казалось, будто бы я покушалась на ее собственность. Несколько раз Марко и я зависали с его друзьями, и она всегда бросала на меня сердитые взгляды и уж точно обеспечила мне нелюбовь всех девчонок с южной стороны. Я была изгоем в их компании, но пока со мной был Марко, меня это не заботило. Хотя мы с Марко уже давно расстались, Мариана продолжает меня ненавидеть.

– Эм-м-м. Почему я должна быть в паре с фальшивой мексиканской? – бормочет Мариана.

– Я не фальшивка, Мариана. Если у тебя проблемы со мной, то скажи об этом миссис Питерсон.

Мариана поднимает руку в воздух.

– Миссис Питерсон, Никки и я не можем быть партнерами.

Питерсон останавливается и смотрит вниз на Мариану.

– Да, вы можете, и да, вы будете в паре. Поверьте мне, мисс Кастильо, я каждый год выслушиваю недовольные возгласы студентов и еще ни разу не изменила своего решения.

– Но...

– Рот на замок, или останетесь после уроков.

Мариана закрывает рот, но продолжает скалиться на меня, в то время как миссис Петерсон продолжает распределение партнеров.

Луиса сажают за стол напротив нашего. Дерека назначают в качестве его партнера. Я пытаюсь не встречаться взглядом с Луисом, но я все же посматриваю на него. Наши глаза встречаются на долю секунды, перед тем как миссис Питерсон хлопает рукой по лабораторному столу Луиса.

– Итак, вижу, меня осчастливили еще одним Фуэнтосом в классе, – говорит учительница. – Ваш брат Алекс был одним из моих наиболее... сложных студентов. Думаю, что должна дать вам те же наставления, что и ему, мистер Фуэнтес. Никаких разговоров во время лабораторных работ, не используйте его для болтовни и сплетен. Это время для работы. Понятно?

– Понятно, – отвечает Луис, дерзко показывая ей большой палец.

– Буду надеяться, что вы лучше вашего брата справитесь с моими указаниями. О, это напомнило мне... – Она обращается ко всему классу. – Я придерживаюсь политики «нулевой терпимости». Никаких мобильных телефонов, даже если с вами срочно нужно связаться вашим родителям, друзьям, парням или девушкам, собаке или даже Богу. Они могут позвонить в администрацию, если это действительно важно. Кроме того, никакой одежды символизирующей банды, – говорит она, посмотрев сначала на Луиса, а потом и на весь класс, – и никаких угроз в адрес других студентов, или навсегда покинете мой класс. Я буду наказывать тех, кто не будет следовать моим правилам.

Сейчас у вас есть пять минут, чтобы представиться вашему партнеру. Расскажите интересные вещи о себе, ваше хобби или чем вы занимались летом. А после вы представите своего партнера классу.

– Не могу поверить, что должна быть с тобой в паре, – бубнит Мариана.

– Чувство взаимно, – бормочу я в ответ.

Мариана берет свой блокнот и открывает первую страницу.

– Можешь рассказывать, я запишу что надо, чтобы не вылететь из класса. Мне известно, что ты богатая сучка, которая когда-то встречалась с Марко Дельгадо, пока он не бросил тебя. Чем еще мне нужно поделиться с классом?

– Просто скажи, что я помогаю покалеченным собакам находить новые дома.

– Серьезно, ты – псих, – говорит Мариана, морщась. – Можешь сказать, что у меня сто тысяч просмотров на YouTube за видео, которое я выложила.

– Что ты на нем делала? – спрашиваю я, задаваясь про себя вопросом, танцевала ли она стриптиз. Или, может, это учебное видео, как правильно использовать кальян для курения марихуаны. Уверенна, что автограф Марианы не красовался на петиции «свобода от наркотиков», которую подписывали некоторые восьмиклассники в прошлом году для своих общественных проектов.

– Пела и танцевала... получше, чем умеешь ты, я уверена.

Я записываю информацию, чтобы поделиться ею с классом, когда настанет моя очередь. Видимо она не в курсе, что танцевать лучше меня, не такое уж великое дело.

Луис представляет Дерека, а после Дерек рассказывает о том, как Луис переехал сюда из Колорадо, но до этого уже жил в Фэйрфилде, когда был младше.

После представлений остается еще немного времени, поэтому миссис Питерсон устраивает нам экскурсию по лаборатории. Рассказывает о том, что она была отремонтировала летом, и объясняет, зачем нужна душевая кабина в конце комнаты.

– В прошлом году случился... инцидент с некоторыми моим студентами, которые не следовали инструкциям. В общем школьный совет решил, что при работе с опасными химическими веществами душ может пригодиться. Ни один из вас никогда не должен нуждаться в этом душе, но, если по какой-то причине реактив окажется на вашей коже, немедленно смойте его. Вам не нужно поднимать руку и спрашивать разрешение.

Пока мы стоим перед душевой кабиной, мой телефон начинает вибрировать. Черт. Он лежит в заднем кармане. У меня просто вылетело из головы, что его нужно отключить. Как будто мне мало того, что он звучит так громко, так ко всему прочему все начинают пялиться на меня. Я игнорирую его, надеясь, что миссис Питерсон не поймет, чей это телефон, и молюсь, чтобы скорее включилась голосовая почта.

– Тебе лучше отключить его, – шепчет Кендалл мне на ухо. – Ходит слух, что у Питерсон есть коллекция мобильников, которая стоит тысячи.

Слишком поздно.

– Мисс Круз?

Я зажмуриваюсь на мгновение, жалея, что не могу волшебным образом телепортироваться в другой класс.

– Да? – отвечаю коротко. Миссис Питерсон стоит передо мной.

– Давайте же, ответьте на звонок.

Я колеблюсь.

– Достаньте свой телефон из вашего кармана и ответьте на него, – повторяет она снова. – Прежде, чем я рожу, пожалуйста.

Я достаю телефон из кармана и нажимаю кнопку ответа, когда, к моему полнейшему ужасу, миссис Питерсон движением руки требует передать ей телефон.

Она подносит его к уху.

– Привет, это телефон Никки, – говорит она в приемник, как будто она мой личный секретарь.

Она прижимает телефон к плечу и шепчет так громко, чтобы все могли услышать:

– Это Дара из салона «Раззле», подтверждает время записи эпиляции воском бикини и бровей. – Пауза. – Это Миссис Питерсон, учитель химии Никки. – Пауза. – Дара говорит, что задерживается, и хочет спросить, сможете ли вы приехать сегодня в шесть, а не в четыре.

Я чувствую, что мое лицо становится красным и горячим, а комментарии и хихиканье разносятся эхом через комнату.

– Смогу, – тихо говорю я.

Миссис Питерсон прикладывает телефон к уху и говорит:

– Дара, в шесть часов будет просто прекрасно. Хорошо. Да, я обязательно сообщу ей. И вам тоже желаю прекрасного дня. До свидания.

Она выключает телефон, а после идет к своему столу и кладет его в один из ящиков. Петерсон облегченно вздыхает.

– Так как это первый учебный день, я буду доброй и дам вам право выбора. Либо телефон остается у меня, либо вы остаетесь после школы сегодня.

Это ее доброта? А что же тогда будет, если ее разозлить? Я провела три года в этой школе, не получив еще ни одной синей карточки с наказанием.

– Я, правда, думала, что он был отключен, – говорю, надеясь на ее сострадание.

Она указывает на свое невозмутимое выражение лица.

– Разве похоже, что меня это заботит? Нулевая терпимость. Вы должны были отключить его прежде, чем зайти в класс. Или еще лучше – оставить в своем шкафчике. Или дома. Это школьная политика – телефон должен быть выключенным во время урока, мисс Круз. И не стоять на вибровызове или в бесшумном режиме. Вы уже старшеклассница. У вас было три года, чтобы запомнить правила поведения в средней школе Фэйрфилд.

Запомнить правила? От ее серьезного тона начинает казаться, будто она действительно ждет, что мы возьмем и запомним все школьные правила.

– Я останусь после уроков, – говорю я в то время, как звенит звонок.

Пока все остальные выходят из класса, я жду миссис Петерсон, которая заполняет карточку наказания. Она вручает ее мне, наряду с моим телефоном.

– Не позволяйте этому произойти снова, – говорит она. – Если мы с вами хотим поладить.

Я не говорю, что не чувствую себя особенно оптимистично по поводу того, что мы будет ладить.

– Это жесткая любовь, – кричит она мене вслед, когда я выхожу из ее класса.

Я назвала бы это по-другому, но я не имею привычки пререкаться с учителем, так что я держу рот на замке и двигаюсь к своему шкафчику. Кендалл стоит перед ним, ожидая меня. Она выхватывает листок с наказанием из моей руки и смотрит на несправедливые слова, написанные почерком госпожи Питерсон.

– Я серьезно не могу поверить, что эта женщина назначила тебе наказание в первый день школы. Питерсон жестокая. Хочешь, чтобы я подождала тебя?

– Нет, но спасибо. – Мой брат идет к нам, напоминая мне, что мы, как предполагалось, идем домой вместе. – Я получила наказание, поэтому, я не могу идти с тобой, – говорю я ему.

– Ты получила наказание в первый день школы? – спрашивает он, потрясенно. – Я не думал, что такое вообще возможно.

– Это возможно, если твой учить миссис Питерсон, – отвечаю я.

– Я подброшу тебя до дому, – говорит Кендалл Бену. – Но тебе нельзя говорить об убийствах драконов, будто это настоящий спорт.

Бен соглашается, хотя могу с уверенность сказать – он расстроен тем, что не сможет поговорить с ней об этом. Мне действительно жаль брата, ведь у него не так много друзей, которые разделяют его любовь к играм. Он очень популярен в интернете, но люди, с которыми он играет, – анонимы... они не настоящие друзья.

После того, как они уезжают, я пытаюсь смириться с тем, что не могу оттягивать неизбежное, и направляюсь в столовую, которая выступает в качестве камеры заключения для тех, кто отбывает наказание после школы. Уверена, что буду там совершенно одна.

Но как только я вхожу в столовую и отдаю карточку мистеру Харрису, учителю физкультуры, вижу, что не одна.

Джастин Дуган, одетый в спортивную куртку, хотя на улице такая жара, что невозможно носить что-то плотнее футболки, сидит, согнувшись и положив голову на стол. Либо он спит, либо притворяется, будто его не волнует, что он застрял в этой комнате, где требуется молчать и делать домашнюю работу в течение часа.

Здесь присутствует еще один человек, оставленный после уроков со мной, – Луис Фуэнтес.

Я сажусь за пустой обеденный стол позади него, размышляя, как его угораздило вляпаться в неприятности. Снова смотрю на Джастина, и мне это больше не кажется таким уж невозможным. Джастин не самая приятная личность в школе. Должно быть он спровоцировал Луиса. И Луису пришлось отбиваться.

Драки недопустимы в Фэйрфилде. Так же, как и телефонные звонки во время уроков.

В течение получаса пытаюсь делать уроки, некоторые учителя считают, что в первый учебный день не стоит отрываться на учениках. Заставляю себя смотреть вниз на учебник математики, но не могу сосредоточиться, и, в конечном счете, совершенно запутываюсь. Это потому, что Луис здесь. Я чувствую его присутствие в комнате, и это отвлекает.

– Эй, Никки, – шепчет Луис.

Я поднимаю глаза и понимаю, что мистер Харрис вышел из столовой.

– Что?

Луис соскальзывает со скамейки и, немного поколебавшись, садиться напротив меня.

– У нас так и не получилось пообщаться в классе Питерсон. Помнишь меня, пару лет назад?

Качаю головой.

– Нет, – лгу я.

Он кладет руку себе на грудь.

– Луис Фуэнтес. Мы встретились на свадьбе моего брата.

Как будто я когда-либо смогу его забыть. Лучше бы мне не помнить Луиса Фуэнтеса и его высокомерную, раздражающую улыбку. Или тот факт, что он пошел купаться нагишом с девицей, которую встретил после флирта со мной.

Он смотрит на меня, склонив голову набок, оценивая мою реакцию.

Я отвожу взгляд. Затем вновь смотрю на него. Он вопросительно изгибает бровь. Это бесполезно, потому что рано или поздно он все равно узнает правду. Я не смогу и дальше играть эту роль.

Пожимаю плечами.

– Ладно, я помню тебя. Доволен?

Он небрежно ставит ногу на скамейку, и я представляю его моделью на фотосессии именно в этой позиции.

– Ты все еще злишься, что мы не встретились той ночью? Знаешь, тебе необязательно было воровать мою одежду, чтобы посмотреть на мои достоинства.

– Я не воровала твою одежду. Я просто ее спрятала. И я не помню, чтобы я видела твои... – я указываю в сторону его ширинки. – Очевидно, они не были особо впечатляющими.

Но они были. Я много раз проигрывала у себя в голове тот его образ во всей красе, не выглядящим ни капельки смущенным или стыдящимся своей наготы. Я ненавижу себя за то, что помню его и все то, что он говорил мне той ночью, в деталях.

На его губах начинает играть ухмылка, потому что он знает. Он знает, что я помню тот момент также четко, как и он. Как только мистер Харрис заходит обратно в класс, Луис прыгает на свое место.

– Кстати, – шепчет Луис мне, – у тебя номер три и семь неправильные.

Смотрю на свое домашнее задание по математике.

– Откуда ты знаешь?

Он стучит себя по голове пальцем.

– У меня талант в математике. В обеих задачах ты забыла, что левой стороне необходима формула сложной производной, потому что у представляет собой функцию х.

Я смотрю в свою тетрадь. Проверяя то, что я делала, я понимаю, что он прав. В шоке я поднимаю на него глаза, но он снова повернулся ко мне спиной, а мистер Харрис сканирует комнату, чтобы удостовериться, что мы поддерживаем тишину.

Час спустя мистер Харрис говорит, что мы отработали свое наказание и теперь свободны. Джастин выходит первым. Проходя мимо, он кидает на Луиса испепеляющий взгляд. Луис либо притворяется, что не замечает, либо ему все равно.

Выхожу из столовой. Луис идет рядом со мной.

– Похоже, тебе нужен репетитор по математике.

– Я не общаюсь с южными аутсайдерами, – отвечаю ему я, не останавливаясь. Хватаюсь за входную дверь школы, чтобы выйти на улицу, в палящий летний зной. – И не встречаюсь с ними.

– Ты не встречаешься с выходцами с южной стороны? – спрашивает он, посмеиваясь.

– Больше не встречаюсь.

– Я не хочу проводить время или встречаться с тобой, Никки. – Он одаривает меня с ног сногсшибательной улыбкой, видимо, тренировался перед зеркалом, чтобы сделать ее превосходной. – Но, думаю, я был бы не против покувыркаться с тобой среди простыней. Появится желание, дай мне знать.

Глава 13

Луис

Секрет того, как пережить первую неделю школы, заключается в том, чтобы ценить выходные и иметь возможность поспать подольше. Ну, если только ваш племянник не прибежит в вашу комнату, пока вы спите, и не примет вашу голову за барабан.