Текст книги "Шрам: 28 отдел «Волчья луна» (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Левая рука перехватила пасть, вдавливая челюсть назад, чтобы ликан не смог издать ни звука. Правая – вогнала артефактный нож точно в основание черепа, проворачивая лезвие. Кость хрустнула, как сухая ветка. Ликан обмяк. Пьер плавно опустил тушу на дно окопа, стараясь не задеть карабин.

Дюбуа быстро обыскал разгрузку убитого.

В боковом кармане он нашёл то, что искал. Пластиковый жетон на цепочке. Потёртый, залитый чёрной кровью, но узнаваемый. На нём не было имени, только личный номер и эмблема – стилизованный щит с цифрой «28».

– Сукин ты сын… – прошептал Пьер.

Это был жетон группы «Гамма». Десять лет назад они пропали в этом секторе. Считались уничтоженными.

Второй ликан на склоне что-то заподозрил. Он издал короткий свист – точно такой же, каким подзывают напарника в дозоре. Пьер замер, прижавшись к телу убитого.

Тварь на склоне поднялась во весь рост. Огромный, покрытый шрамами антропоморф в обрывках старой формы Отдела. Он не стал рычать. Он спокойно, по-хозяйски, достал из кармана рацию и произнёс хриплым, ломаным голосом:

– Контакт в секторе «Зулу». Крыса в капкане. Начинайте.

Спустя секунду лес вокруг Пьера ожил. Вспыхнули ИК-маяки, и тишина взорвалась лаем коротких очередей.

– Маркус, это Шрам! – крикнул Пьер в микрофон, уходя в перекат под огнём. – Теория подтверждена! Это «Гамма»! Они не просто разумны, они – это мы, только с клыками! Открывайте огонь по маркерам, живо!

Пьер выхватил «Глок» и двумя выстрелами погасил ХИС на дереве. Теперь началась настоящая охота. И в этой охоте он больше не собирался играть по правилам.

Глава 3

Грязь чавкала под ботинками, засасывая ноги, словно живое болото. Пьер рванул через перелесок, пригибаясь так низко, что ветви ежевики хлестали по шлему. Сзади, из серой хмари тумана, хлестнула короткая очередь. Пули вгрызлись в ствол сосны в сантиметрах от его головы, выбив фонтан щепы.

– Суки… – выдохнул Пьер, перекатываясь за гранитный валун.

Группа «Гамма» работала образцово. Никакого воя, никакой звериной суеты. Только сухие хлопки выстрелов и короткие щелчки раций. Ликаны-ветераны обходили его классическими «клещами», грамотно используя рельеф. Это был почерк 28-го отдела – жёсткий, эффективный, направленный на полное уничтожение цели.

Пьер вскинул «Вектор». В магазине было тридцать патронов.45 калибра с серебряным сердечником. Один короткий контакт – и пять штук уже ушли в темноту.

– Маркус, я в огневом мешке! Сектор «Зулу», триста метров от входа! – рявкнул он в гарнитуру. – Давите их, или я здесь лягу!

С колокольни собора гулко, с оттяжкой, ударил крупнокалиберный пулемёт. Тяжёлые трассеры «Браунинга» прочертили ночь, с корнем вырывая кусты и превращая укрытия ликанов в крошево. На мгновение огонь преследователей стих.

Пьер вскочил и рванул к собору. Резкая боль в бедре – последствие столкновения с первым дозором – вспыхнула с новой силой, но он подавил её, заставляя мышцы работать на износ. Рефлексы, обострённые старой сывороткой, заставляли его уклоняться раньше, чем мозг осознавал свист пули.

Из тумана справа вымахнула тень. Огромная, серая, в обрывках тактической разгрузки. Ликан не стал стрелять – дистанция была слишком мала. Тварь прыгнула, выставив вперёд когти.

Пьер развернул «Вектор» и нажал на спуск. Оружие дернулось в руках, выплевывая свинец в бешеном темпе. Десять патронов ушли за секунду. Очередь вспорола грудину ликана, превращая её в кровавое месиво. Тварь рухнула, по инерции проехав по грязи до самых ног Пьера. Из ран повалил едкий фиолетовый дым – серебро делало свою работу.

– Пятнадцать в магазине! – Пьер не останавливался.

До гермодвери оставалось метров двадцать. Вспыхнула осветительная ракета, на секунду превратив лес в декорацию из ночного кошмара. Пьер увидел ещё двоих – они заходили слева, прикрываясь стволами вековых елей.

*Трата-та!* – ответный огонь ликанов прижал его к земле. Пуля ударила в плечо, распоров ткань куртки и едва не задев кость. Жгучий холод мгновенно сменился горячей пульсацией.

– Жанна! Лево, сорок градусов! – заорал Пьер.

Хлопнул «Ремингтон». Один из ликанов, уже приготовившийся к прыжку, завалился назад с развороченной головой.

– Чисто! Давай, Шрам! – голос Жанны в наушнике дрожал от напряжения.

Пьер сделал последний рывок. Грязь разлеталась из-под подошв. Он видел, как Коул в дверном проёме уже держит палец на рычаге огнемёта.

– В сторону! – рявкнул огнемётчик.

Пьер буквально влетел в проём, проехавшись грудью по бетону. Над его головой с рёвом пронёсся столб яростного пламени. Напалм с гулом вгрызся в туман, создавая непроходимую стену огня и вони палёной шерсти.

Гидравлика взвыла, и стальная плита гермодвери с глухим, окончательным ударом встала в пазы. Тишина в соборе показалась оглушительной.

Пьер перевернулся на спину, жадно хватая ртом воздух. В «Векторе» оставалось всего несколько патронов. Он отстегнул пустой магазин и швырнул его на плиты пола.

– Достали тебя? – Маркус уже спускался с колокольни, на ходу перезаряжая пистолет.

– Зацепили, – Пьер скривился, глядя на окровавленную штанину и распоротое плечо. – Но оно того стоило.

Он разжал кулак. На ладони, перепачканной чёрной ликантропьей кровью, лежал пластиковый жетон.

– Группа «Гамма», Маркус. Это они. Работают парами, используют подавляющий огонь, связь на частоте Отдела. У них наше снаряжение и наши мозги, – Пьер поднял глаза на командира. – И они не остановятся.

Жанна опустилась рядом с ним на колени, лихорадочно вскрывая индивидуальный перевязочный пакет.

– Ты как, легионер? – тихо спросила она, осматривая рану на бедре.

– Жить буду, – Пьер через силу усмехнулся. – Но в следующий раз возьму больше БК. Тридцать – это на один перекур с такими «коллегами».

Он прислонился затылком к холодному камню колонны. Тело ныло, адреналин медленно выветривался, оставляя после себя свинцовую тяжесть. Где-то за стальной дверью, в глубине леса, «Гамма» перегруппировывалась. Пьер знал: они не прощают ошибок. И они вернутся.

– Коул, Ахмед, – Маркус обернулся к остальным. – Усилить периметр. Каждому по два запасных цинка с серебром к позициям. Если эти твари хотят войны по уставу – они её получат.

Пьер закрыл глаза, слушая, как дождь барабанит по крыше собора.

Рассвет над Карпатами не принёс тепла – он просто сменил непроглядную чернильную тьму на вязкую, грязную серость. Туман, тяжёлый и холодный, сползал с гор, как саван, путаясь в ветвях елей и скрывая очертания кладбищенских надгробий.

Последние часы превратились в бесконечный цикл: пятнадцать минут тяжёлого, похожего на обморок сна – тридцать минут дежурства. Мозг превращался в пережжённую кашу, а веки казались налитыми свинцом.

Пьер резко открыл глаза. Дремота слетела мгновенно, стоило руке Маркуса коснуться его плеча. Дюбуа сладко, до хруста в челюсти, зевнул, чувствуя, как затёкшая шея отзывается тупой болью. Под куполом собора было тихо, только Ахмед едва слышно бормотал что-то во сне, да гудел в углу портативный обогреватель.

– Моя очередь, – хрипло проговорил Шрам, поднимаясь с бетонного пола.

Он не стал будить Жанну. Она спала, свернувшись калачиком на груде пустых мешков, прижимая к себе винтовку, словно единственного ребёнка. Пьер осторожно перешагнул через стреляные гильзы и направился к винтовой лестнице.

На колокольне ветер гулял по-хозяйски. Пьер припал к окуляру тепловизора, установленного на треноге. Экран мигнул, рисуя мир в оттенках синего и ядовито-белого.

– Чисто… – прошептал он.

Лес был холодным. Никаких багровых пятен, никаких признаков жизни. «Гамма» умела ждать. Ликаны-ветераны, вероятно, сейчас так же, как и они, сменяли друг друга, зарывшись в норы и укрывшись термонакидками, которые когда-то выдавал им Отдел.

Дюбуа выпрямился, уходя в глубокую тень колокольной опоры. Тело ломило от сырости, а во рту стоял гадкий привкус вчерашнего сухпайка. Привычка – вторая натура, а в его случае – проклятие, которое сильнее страха смерти.

Он выудил из кармана смятую пачку и одну сигарету. Пальцы привычно нащупали зажигалку. В этих горах курение буквально убивало на месте: тепловой контраст горящего табака для вражеского снайпера в ПНВ светился ярче, чем маяк в открытом море. Один вдох – и калибр.308 разнесёт тебе череп раньше, чем ты успеешь выдохнуть.

Но Пьер был старым псом. Он присел на корточки, накрылся краем тактического пончо и зажёг огонёк в глубине сложенных ковшиком ладоней. Крошечная вспышка была надёжно скрыта от внешнего мира каменной кладкой и тканью.

Глубоко затянулся, пряча дым в рукав. Горький, едкий никотин ударил по мозгам, прочищая мысли.

– Сука, как же хорошо… – выдохнул он в складки куртки.

Сигарета медленно тлела, согревая озябшие пальцы. Пьер смотрел, как за краем леса начинает светлеть полоска неба. Рассвет был серым и безжизненным, словно мир окончательно устал от этой войны.

Он знал, что Маркус бы его пристрелил за такое нарушение светомаскировки. Но здесь, на высоте сорока метров, наедине с горами и врагом, который когда-то был его коллегой, этот короткий перекур казался последним оплотом его человечности.

Дюбуа сделал последнюю затяжку, тщательно затушил окурок о подошву ботинка и спрятал его в карман – никакого мусора, никаких следов.

Шрам снова прильнул к тепловизору. Теперь, когда никотин разогнал туман в голове, он заметил то, что пропустил пять минут назад. В трёхстах метрах к северу, в густом малиннике, промелькнула едва заметная тепловая тень. Она исчезла так быстро, что можно было списать на глюк матрицы. Но Пьер знал – ликаны начали движение.

– Доброе утро, ублюдки, – прошептал он, снимая «Ультиму» с предохранителя.

Серый рассветный туман внезапно забурлил, словно в него плеснули кипятком. В окуляре тепловизора Пьер увидел то, чего ждал: пять, восемь, двенадцать ярких багровых силуэтов. Они шли не стаей. Они шли развёрнутой цепью, по всем канонам тактики подавления.

– Понеслось, – выдохнул Пьер в гарнитуру, но не стал дожидаться ответа Маркуса.

Ликаны выпустили дымовые шашки, смешивая химическую гарь с естественным туманом. В этой белой каше обычный человек был бы слеп, но Пьер переключил дисплей на «контурный» режим.

Первая цель – ликан с чем-то длинным на плече. Гранатомётчик.

Пьер припал к тяжёлому прикладу Barrett M82A1. Палец плавно выбрал ход крючка. Рёв пятидесятого калибра разорвал утреннюю тишину, вышибая искры из каменного парапета. Пуля весом в сорок пять граммов с серебряным сердечником пробила грудную клетку ликана, прошла навылет и разнесла в щепки дерево позади него. Тепловой силуэт просто лопнул, рассыпавшись холодными искрами.

– Первый пошёл, – прохрипел Шрам.

Он не стал менять позицию. Ликаны открыли ответный огонь. Свинцовый ливень застучал по стенам колокольни, кроша древний кирпич. Пули свистели над головой, но Пьер уже отложил снайперскую винтовку. Слишком близко.

Твари достигли «мёртвой зоны» под стенами за считаные секунды. Пьер перегнулся через край парапета, вскидывая **MP-155 Ultima**.

– Потанцуем, суки!

*Бам! Бам! Бам!*

Серебряные дротики «S-DART» шили плоть ветеранов «Гаммы» насквозь. Первый ликан, уже впившийся когтями в каменную кладку, чтобы лезть вверх, получил заряд в затылок. Его череп брызнул чёрным фонтаном, и туша весом в полтора центнера рухнула вниз, сбивая идущих следом.

Дисплей «Ультимы» горел ядовито-синим. Пьер работал как автомат: выстрел – перенос огня – выстрел. Он не давал им поднять головы.

Один из ликанов, невероятно быстрый, в обрывках разгрузки, сумел запрыгнуть на выступ второго яруса. Он вскинул укороченный АК, целясь Пьеру в лицо. Шрам не стал перезаряжать дробовик. Он просто выпустил его на ремне и в падении выхватил **Kriss Vector**.

Длинная очередь на тридцать патронов в упор. Весь магазин.

Серебряная экспансия превратила грудь ликана в кашу. Тварь захлебнулась рыком и, перевалившись через край, полетела вниз.

– Вектор – пустой! – рявкнул Пьер, вгоняя новый магазин одной рукой.

Снизу, из нефа собора, послышались крики Маркуса и мат Коула, но Пьер знал: основная волна застряла здесь, под его огнём. Он один удерживал северный фас, превратив колокольню в неприступный бастион.

В тумане мелькнула вспышка – второй гранатомётчик.

Пьер среагировал инстинктивно. Он бросил в сторону вспышки фосфорную гранату. Ослепительный белый шар раздулся внизу, превращая туман в огненную преисподнюю. Крик ликана, заживо сгорающего в фосфорном пламени, перекрыл даже грохот боя.

– Ну что, Пастырь, это весь твой спецназ⁈ – проорал Пьер в пустоту леса.

Он снова схватил «Ультиму». На дисплее мигало: «4/8». Четыре шанса. Четыре смерти.

Твари начали отползать. Дисциплинированно, прикрываясь дымом, оставляя на мокрой траве дымящиеся куски мяса и клочья серой шерсти. Пьер не стал их преследовать огнём. Он просто стоял, тяжело дыша, чувствуя, как адреналин медленно выгорает в крови, оставляя после себя вкус металла на языке.

– Соло-партия окончена, Маркус, – Пьер вытер пот с лица окровавленным рукавом. – Они отошли. Потеряли пятерых за три минуты.

Он посмотрел вниз. Туман понемногу рассеивался, обнажая поле боя. В свете занимающегося утра чёрная кровь ликанов казалась просто грязью. Пьер достал из кармана ту самую сигарету, которую не докурил, и сунул её в зубы. Зажигалка чиркнула с первого раза.

– Курение всё-таки убивает, – пробормотал он, глядя на труп ликана под стеной. – Но сегодня – не меня.

Тяжёлые шаги Маркуса по винтовой лестнице вплетались в звон остывающих гильз. Он поднялся на площадку, тяжело дыша, и на мгновение замер в проёме, оглядывая превращённую в бойню колокольню.

Воздух здесь был плотным от порохового дыма и едкой вони горелой шерсти. Пьер сидел на парапете, свесив одну ногу в пустоту. «Ультима» лежала рядом, дисплей ружья всё ещё тускло светился тревожным красным, сигнализируя о перегреве ствола. Barrett M82A1 замер на сошках, глядя в туман, как затаившийся хищник.

Маркус подошёл к краю и взглянул вниз. В сером рассветном мареве отчётливо виднелись пять тёмных туш, раскиданных по склону. Над ними всё ещё поднимался тонкий фиолетовый дымок – верный признак того, что серебро выжгло магическую заразу до самого основания.

– Пятеро? – хрипло спросил Маркус, вытирая лицо ладонью.

– Шестеро, если считать того, что улетел с карниза, – не оборачиваясь, ответил Пьер.

Он сделал глубокую затяжку, и кончик сигареты ярко вспыхнул в утренних сумерках. Дым смешивался с туманом, растворяя Пьера в этой серой хмари. Его куртка была распорота на плече, штанина на бедре потемнела от крови, но руки не дрожали.

Кёлер подошёл ближе, его ботинки с хрустом подмяли рассыпанные гильзы.50 калибра. Он посмотрел на Шрама – на это лицо, иссечённое старыми и новыми шрамами, на этот взгляд, в котором не осталось ничего, кроме ледяного профессионализма.

Маркус тяжело положил ладонь на здоровое плечо Пьера и крепко сжал его. Это не был жест нежности – это было признание равного равным. Тяжёлый, солдатский хлопок, в котором благодарности было больше, чем в любых официальных рапортах Женевы.

– Хорошая работа, легионер. Если бы не ты, они бы уже вскрыли собор как консервную банку. Группа «Гамма»… сукины дети, они действительно работали по нашим протоколам.

– Они работали как мы, Маркус, – Пьер выдохнул дым через ноздри. – Но они забыли одну деталь.

– Какую?

– Мы всё ещё живы, а они – нет.

Маркус коротко, сухо усмехнулся и ещё раз хлопнул Дюбуа по плечу, прежде чем убрать руку.

– Спускайся вниз. Пусть Жанна залатает твоё бедро. Ахмед сварил какой-то дрянной кофе, но он горячий. Я сам подержу сектор ближайший час.

Пьер кивнул, затушил окурок о камень и поднял «Ультиму». Тело ныло, раны начали саднить, напоминая о том, что действие боевого транса проходит.

– Пастырь не оставит это просто так, – Пьер посмотрел на командира. – Он потерял своих лучших загонщиков. Теперь он будет бить всерьёз.

– Знаю, – Маркус перехватил «Браунинг», его лицо снова стало непроницаемой маской. – Но теперь мы знаем, что их хвалёная подготовка ни черта не стоит против одного злого француза с Barrett. Проваливай к медику, Шрам. Это приказ.

Дюбуа едва заметно кивнул и направился к лестнице. На первом ярусе его уже ждала Жанна с аптечкой наготове, и её тревожный взгляд в полумраке собора был тем самым, ради чего стоило выживать под огнём «Гаммы».

Спуск с колокольни дался тяжелее, чем подъём. Как только адреналин начал выветриваться, каждое движение стало отзываться тупой, пульсирующей болью. Пьер вошёл в неф собора, прихрамывая и опираясь на «Ультиму», как на посох.

В центре зала Ахмед возился у походной плитки. Заметив Шрама, он молча протянул ему закопчённую жестяную кружку.

– Пей, герой. Свежий урожай с окраин ада, – буркнул марокканец.

Пьер сделал глоток и едва не закашлялся. Жидкость была чёрной, как совесть наёмника, отдавала жжёным пластиком и имела отчётливый привкус ржавчины.

– Твою мать, Ахмед… – Пьер вытер губы тыльной стороной ладони и криво усмехнулся. – Если ликаны не убьют нас, то твоё кофе точно справится с задачей. Спасибо. Это именно то дерьмо, которое мне сейчас нужно.

Жанна уже ждала его в боковом приделе, где на старых деревянных скамьях был разложен медицинский набор. Свет диодного фонаря выхватывал из темноты её сосредоточенное лицо и рыжие пряди, выбившиеся из-под банданы.

– Снимай куртку, легионер. И штаны тоже, – скомандовала она, не оборачиваясь. – Хватит изображать из себя памятник мужеству.

Пьер с кряхтением уселся на скамью, отставив дробовик. Пока Жанна разрезала штанину на его бедре, он рассматривал её профиль, чувствуя, как тепло собора и её присутствие начинают убаюкивать его.

– Видела бы ты того ублюдка, что лез в окно, – Пьер самодовольно хмыкнул, морщась, когда Жанна обильно залила рану антисептиком. – Он так удивился, когда я встретил его в упор, что забыл, как пользоваться когтями. Наверное, до сих пор летит до подножия холма.

– Твоё бахвальство когда-нибудь станет причиной твоей смерти, Пьер, – Жанна покачала голвой, но уголки её губ дрогнули в едва заметной улыбке. – Тебе просто повезло. Опять.

– Везёт лучшим, детка, – он мягко коснулся её подбородка, заставляя отвлечься от иглы с нитью. – А я сегодня был чертовски хорош. Почти как в том кино, которое мы смотрели в Сингапуре. Помнишь?

– Там всё закончилось взрывом и все умерли, идиот, – она легонько шлепнула его по здоровой части бедра и начала накладывать швы.

Пьер откинул голову на холодный камень стены и закрыл глаза. В памяти всплыли строки, которые он когда-то читал совсем в другой жизни, ещё до Легиона, до Зоны и до этого проклятого Отдела. Его настоящий язык, язык его матери, всегда звучал в такие моменты особенно правильно.

– Послушай… – тихо произнёс он, переходя на русский. – *«Я мечтою ловил уходящие тени, уходящие тени погасавшего дня…»*

Жанна замерла, держа иглу на весу. Она не понимала слов, но ритм русской поэзии, низкий и хриплый голос Пьера действовали на неё сильнее любого морфия.

– *«Я на башню всходил, и дрожали ступени, и дрожали ступени под ногой у меня…»* – Пьер открыл глаза и посмотрел на неё с несвойственной ему нежностью. – Это Бальмонт. Про свет и тени. Как раз про нас сегодня.

– Звучит красиво, – Жанна закончила последний стежок и закрепила узел. – Даже если ты читаешь это, чтобы я не заметила, как у тебя дрожат руки.

– Это от кофе Ахмеда, а не от стихов, – Пьер притянул её к себе за талию.

Жанна не стала сопротивляться. Она прислонилась лбом к его лбу, вдыхая запах его пота, пороха и дешёвого табака. В этом огромном, проклятом соборе, окружённом монстрами, они на несколько секунд стали просто двумя людьми. Пьер коснулся её губ – мимолётно, почти невесомо, запечатлевая этот момент покоя.

– Обещай мне, – прошептала она, – что в следующий раз на колокольню мы пойдём вместе.

– Обещаю, – соврал Пьер, зная, что снова пойдёт один, если это потребуется. – А теперь дай мне ещё этого яда из кружки. Кажется, я начинаю привыкать к его вкусу.

Жанна тихо рассмеялась и, чмокнув его в небритую щеку, поднялась, чтобы собрать инструменты. Рассвет за окнами собора становился всё ярче, обещая новый день, полный крови и серебра.

Кофе Ахмеда, напоминавший по вкусу смесь гудрона и авиационного топлива, окончательно разогнал остатки сна. Пьер чувствовал, как по венам бежит бодрящий яд, заставляя чувства обостряться до предела. Сонливость ушла, сменившись холодной, расчетливой агрессией.

– Ахмед, бери портативный сканер и «Зиг». Ионеску – в машину, живо, – скомандовал Пьер, закидывая за спину ремень «Ультимы».

– Мы что, едем на прогулку? – Ахмед быстро подхватил сумку с оборудованием.

– Мы едем в деревню. Ликаны не сидят в лесу круглосуточно, им нужна база, провизия и глаза среди людей. А теперь я знаю, на что смотреть.

Они загрузились в бронированный «Хайлакс». Ионеску, втиснутый на заднее сиденье между сумками с БК, выглядел так, будто его ведут на эшафот. Пьер сел за руль, бросив на пассажирское сиденье Vector с примкнутым тридцатизарядным магазином.

Двигатель взревел, и внедорожник выкатился из ворот собора, вздымая фонтаны грязной жижи.

* * *

Деревня, примостившаяся в низине в трех километрах от базы, встретила их мертвой тишиной. Серые дома с низкими крышами казались пустыми, но Пьер кожей чувствовал десятки взглядов, сверлящих бронированные стекла из-за зашторенных окон.

– Прикрой сектор, – бросил Пьер Ахмеду, когда они затормозились на центральной площади у колодца.

Дюбуа вышел из машины, не снимая «Ультиму» с предохранителя, но держа палец на спусковой скобе. Он медленно обвел взглядом площадь.

Теперь он знал, что искать. Ликаны из «Гаммы» могли сменить облик, могли нацепить крестьянские тулупы, но они не могли избавиться от десятилетий муштры. Пьер искал не клыки. Он искал **силуэт**.

– Ионеску, за мной, – Пьер направился к местному трактиру, откуда тянуло кислым пивом и печным дымом.

Внутри было темно и сыро. Трое мужчин за столом в углу замерли с кружками в руках. Обычные горцы: грубые лица, мозолистые руки. Но Пьер смотрел на ноги.

Один из мужиков сидел, поставив стопы параллельно, готовый сорваться в рывок за долю секунды – классическая «штурмовая» стойка сидя. Второй держал кружку левой рукой, хотя на столе лежали обрезки вяленого мяса, которые удобнее резать правой. Правая рука, привыкшая к пистолетной рукоятке, покоилась на бедре, чуть согнутая в запястье.

– Добрый день, джентльмены, – Пьер заговорил на английском, чеканя слова. – Ищу старых друзей. Группа «Гамма». Говорят, они тут часто бывают.

Тишина стала осязаемой. Мужчина в центре – широкоплечий, с коротким ежиком седых волос – медленно поднял глаза. Они были человеческими, но взгляд… Пьер узнал этот взгляд. Так смотрят операторы Отдела, когда просчитывают траекторию пули в твою голову.

– Вы ошиблись адресом, наемник, – ответил «горец» на чистом английском с легким техасским акцентом. – Здесь живут только пастухи.

– Пастухи, которые стригут овец ножами Ka-Bar? – Пьер кивнул на поясницу мужика, где под курткой отчетливо проступали очертания тактических ножен. – И которые носят обувь с подошвой Vibram?

Пьер сделал шаг вперед, сокращая дистанцию. Он почувствовал знакомый запах – не просто зверя, а запах чистки оружия и дешевого армейского табака.

– У тебя на шее шрам, приятель, – Пьер указал стволом дробовика. – Характерный ожог от лямки тяжелого рюкзака при длительном марше. И татуировка на предплечье, которую ты пытался свести кислотой. Щит и цифра восемь.

Мужчина медленно поставил кружку на стол. Его мышцы под курткой напряглись, как стальные тросы.

– Пастырь сказал, что пришлют лучших, – прохрипел он, и его голос начал вибрировать, приобретая звериные нотки. – Но ты просто еще один мертвец в дорогом шмоте.

– Ионеску, на выход! – рявкнул Пьер.

В следующую секунду стол полетел в сторону. Ликан не стал трансформироваться полностью – это заняло бы слишком много времени. Он просто рванул вперед с невероятной человеческой скоростью, выхватывая из-за спины нож.

Пьер нажал на спуск «Ультимы».

*Бам!*

Первый выстрел из «Ультимы» был лишь точкой отсчета. Тяжелый серебряный дротик пригвоздил плечо «техасца» к бревенчатой стене, но тот даже не закричал. Вместо этого он выдал короткую ругань на чистом английском и, рванув чеку гранаты прямо зубами, оттолкнулся от переборки.

– Ложись! – рявкнул Пьер, вбивая Ионеску под массивную дубовую лавку.

Он не стал дожидаться взрыва. Перекатом ушел за стойку, сбивая задом батарею пыльных бутылок. Грохнуло так, что с потолка посыпалась вековая труха вперемешку с осколками глиняных кружек. Уши заложило ватой, но Пьер уже чувствовал вибрацию пола – двое других «пастухов» сорвались с мест.

Один из них, широкоплечий детина с изуродованным лицом, перемахнул через стол в зверином прыжке. В его руках тускло блеснул обрез.

*Бам!*

Пьер выстрелил из «Ультимы» навскидку, целясь в центр массы. Дротик «S-DART» вошел ликану в грудь, пробив старый кевларовый жилет, скрытый под тулупом. Тварь отбросило назад, впечатав в пылающий очаг. Запахло паленой шерстью и кипящей кровью. Фиолетовый дым от серебра повалил из разорванной груди, как из выхлопной трубы.

Второй враг зашел слева. Он не прыгал – он двигался технично, по-спецназовски, прикрываясь колонной. Короткая очередь из «Узи» вспорола столешницу над головой Пьера.

Шрам выпустил дробовик на ремне и выхватил «Вектор». Магазин на тридцать патронов был заряжен серебряной экспансией.

– Поешь серебра, сука! – Пьер высунулся из-за стойки и выдал длинную очередь.

Оружие в руках пело – сухой, ровный стрекот. Пять патронов ушли точно в колено ликану, дробя сустав в кашу. Тварь рухнула, и Пьер, не давая ей опомниться, всадил еще три пули в череп. Голова ликана лопнула, разлетаясь ошметками серого вещества и шерсти по стене.

– Десять ушло! Двадцать в магазине! – Пьер сменил позицию, чувствуя, как адреналин сжигает остатки усталости.

Из облака пыли в центре зала вылетел «техасец». Плечо его дымилось, кожа на лице начала лопаться, обнажая серую щетину и мощные челюсти, но он всё еще держал в руке армейский нож.

– Ты… сдохнешь… легионер! – прохрипел он. Голос его уже мало напоминал человеческий.

Он сократил дистанцию за один рывок. Пьер не успел вскинуть «Вектор» – ликан ударил ногой в грудь, выбивая воздух и отбрасывая Шрама к стене. Нож твари полоснул по воздуху в сантиметрах от горла Пьера.

Шрам выронил автомат и выхватил артефактный нож Лебедева. Чёрный клинок хищно блеснул в полумраке.

Лезвие к лезвию. Искры брызнули в стороны, когда сталь столкнулась со сталью. Ликан был сильнее, его масса давила Пьера к полу, но у Шрама было преимущество в технике и холодном рассудке. Он пропустил удар мимо, резко уходя вниз, и всадил свой нож в подмышечную впадину ликана – туда, где броня не защищала сустав.

Артефактный клинок вошел как в масло, разрезая плоть, сухожилия и ломая кость. Ликан взвыл, его лапа безжизненно повисла. Пьер, не теряя ни секунды, провернул лезвие и резким движением вспорол твари горло.

Чёрная, густая кровь фонтаном ударила Пьеру в лицо. Он оттолкнул обмякшую тушу и поднялся, тяжело дыша.

В трактире воцарилась тишина, нарушаемая только шипением горящего мяса в очаге и хрипами умирающего «техасца». Пьер подошел к нему, вытирая лицо от крови.

– Группа «Гамма», – Пьер посмотрел в гаснущие желтые глаза ликана. – Ты был хорошим солдатом. Жаль, что стал паршивой собакой.

Он дослал патрон в «Глок» и коротким выстрелом в голову прекратил мучения бывшего коллеги.

– Пьер! Снаружи движение! – голос Ахмеда в рации был напряженным. – Тут еще человек десять, и они достают пулемет из грузовика!

Пьер подобрал «Вектор» и «Ультиму». На его губах застыла жесткая, недоброя ухмылка.

– Ионеску, вылезай, – бросил он, не оборачиваясь. – Шоу продолжается. Ахмед, готовь машину. Мы уходим с боем.

Пьер вышиб дверь трактира ногой, и в тот же миг воздух над его головой превратился в гудящий поток свинца. Пулемёт ПКМ, установленный в кузове старого фургона на другом конце площади, начал свою адскую работу. Крупный калибр кромсал древесину стен, превращая дверной проём в облако щепок и вековой пыли.

– Ахмед! Дави их! – проорал Пьер, вжимаясь в холодный камень фундамента.

– Работаю! – донёсся хриплый голос связиста из-за корпуса «Хайлакса».

Ахмед высунулся из-за капота и выдал серию из «Зига», заставляя пулемётчика на секунду пригнуть голову. Этой секунды Пьеру хватило.

– Ионеску, за мной! Рвем дистанцию!

Пьер схватил капитана за шиворот и рванул к ближайшему укрытию – массивной телеге с дровами в десяти метрах от крыльца. Грязь разлеталась из-под подошв, пули высекали искры из брусчатки прямо у них под ногами.

В тумане слева мелькнули тени. Трое ликанов-ветеранов, двигаясь низко, почти на четвереньках, заходили с фланга. На них были серые армейские дождевики, скрывавшие их истинную суть, но тактические шлемы с ПНВ выдавали их с головой.

– Ну давайте, «Гамма», покажите мастер-класс! – Пьер вскинул «Вектор».

Короткая, хирургическая очередь на три патрона..45 калибр с серебром ударил ведущего ликана в грудь. Тварь не просто упала – её буквально вывернуло наизнанку, когда серебро вступило в реакцию с магическим метаболизмом. Вторая очередь – по ногам следующего. Ликан взвыл, заваливаясь на бок, и Пьер добил его одиночным в голову.

– В магазине десять! – Пьер сменил позицию, перекатываясь за каменный колодец. – Ахмед, дымы!

Над площадью с шипением расцвели два серых облака. Плотная химическая завеса скрыла «Хайлакс» и пространство перед ним. Пулемётчик в фургоне занервничал, начав поливать дым веером, вслепую.

– Беги к машине, Ионеску! Быстро! – Пьер толкнул капитана в сторону дымовой стены.

Сам он остался прикрывать. «Ультима» в правой руке, «Вектор» на ремне. Из тумана, всего в пяти метрах, вынырнул ликан с топором – огромный, заросший серой шерстью ублюдок. Его глаза горели безумием и профессиональной яростью.

Пьер не стал стрелять. Он ударил прикладом «Ультимы» снизу вверх, ломая твари челюсть, а затем, крутанувшись на месте, всадил серебряный дротик в упор в живот.

*Бам!*

Ликана отбросило назад. Фиолетовое марево окутало его тушу, разъедая плоть.

– Шрам, в машину! – заорал Ахмед.

Пьер рванул сквозь дым. Он слышал, как пули звенят по броне «Хайлакса», словно тяжёлые капли дождя по жестяной крыше. Один патрон рикошетом задел его шлем, едва не сбив с ног, но он удержал равновесие.

Одним прыжком Пьер влетел на водительское сиденье. Ахмед уже был на пассажирском, поливая лес из окна, а Ионеску скулил на полу сзади.

– Держитесь!

Пьер врубил заднюю, с силой выжимая газ. Тяжёлый внедорожник взревел, сминая старый забор и вылетая на главную дорогу. Пулемётчик попытался довернуть ствол, но Ахмед точным выстрелом в лобовое стекло фургона заставил его укрыться.