Текст книги "Шрам: 28 отдел «Волчья луна» (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 2

Дорога на север, в сторону Марамуреша, превратилась в бесконечную пытку грязью и серым туманом. Колонна из трёх бронированных внедорожников «Тойота» и тяжёлого грузовика снабжения медленно вгрызалась в карпатский серпантин. Дождь не прекращался, превращая обочины в кашу из глины и прелой хвои. В салоне пахло несвежим кофе, оружейной смазкой и старой кожей.

– Глянь на них, Шрам, – негромко произнёс Коул, кивнув на окно. – Приветственный комитет.

Они проезжали через небольшое поселение, зажатое в узком распадке между скал. Деревня выглядела так, словно время здесь остановилось в середине прошлого века: низкие каменные дома, крытые почерневшей дранкой, высокие деревянные ворота с резными узорами, напоминающими переплетённых змей.

Люди стояли вдоль дороги. Мужчины в тяжёлых овчинных жилетах, женщины в чёрных платках. Они не махали руками и не просили еды. Они просто смотрели. В их взглядах не было страха, который Пьер привык видеть в зонах конфликтов. Там была холодная, расчетливая оценка.

Дюбуа поймал взгляд высокого старика, стоявшего у колодца. У того были странно светлые, почти жёлтые глаза, которые в сумерках, казалось, улавливали свет фар чуть дольше, чем человеческие. Старик не мигал. Его верхняя губа едва заметно дернулась, обнажая желтоватые зубы. В этом движении было что-то звериное, инстинктивное – так хищник провожает взглядом стадо, которое ещё не решил атаковать, но уже пометил как добычу.

– Они знают, зачем мы здесь, – Жанна проверила предохранитель своего «Глока», не снимая рук с колен. – Или они знают тех, кто знает.

– Скорее второе, – Пьер перехватил «Вектор». – Ионеску сказал, что ликаны умеют в шантаж. Думаю, половина этих «мирных фермеров» на зарплате у стаи. Либо мясом, либо услугами.

* * *

Спустя час пути колонна вынырнула из лесной тени на плато. Там, на фоне свинцового неба, возвышалась их новая база.

Это был огромный православный собор, построенный в неорусском стиле – монументальное приношение веры, затерянное в чужих горах. Его возвели русские общины ещё в начале прошлого века, когда влияние империи дотягивалось до этих хребтов, и окончательно забросили, когда последние «красные» гарнизоны ушли отсюда десятилетия назад.

Здание умирало величественно. Огромные луковичные купола, когда-то сиявшие золотом, теперь покрылись тусклой патиной и ржавчиной. Белый камень стен позеленел от мха, а на месте выбитых витражей зияли пустые глазницы, затянутые маскировочной сеткой 28-го отдела.

Это было сюрреалистичное зрелище: по периметру святыни тянулись спирали колючей проволоки «егоза», на колокольне вместо колоколов виднелись чаши спутниковых антенн и тепловизионные турели, а у главного входа, под фреской с изображением архангела Михаила, стоял блокпост с крупнокалиберным пулемётом «Браунинг».

– Добро пожаловать в Форт-Апокалипсис, – хмыкнул Маркус в рацию, когда головная машина затормозила у гермоворот, вмонтированных прямо в древний арочный проём.

Колонна въехала внутрь. Пространство собора поражало масштабом. Высокие своды уходили в темноту, где под самым куполом гулял сквозняк. Запах ладана, который, казалось, впитался в камни за столетия, теперь перемешивался с вонью дизель-генераторов и оружейного масла.

В центре нефа, под ликом Пантократора, чьи глаза были полустерты временем, располагался оперативный центр: столы с мониторами, серверные стойки и стойки с оружием. Пьер вышел из машины и посмотрел вверх. Стены были исписаны ликами святых, чьи нимбы в свете прожекторов казались кровавыми пятнами.

– Русские умели строить так, чтобы человек чувствовал себя ничтожеством, – Ахмед спрыгнул на каменные плиты, его ботинки гулко отозвались под куполом. – Идеальное место для штаба. Толщина стен – полтора метра гранита.

– Идеальное место, чтобы нас заперли в консервной банке, – Пьер обернулся к Ионеску, который испуганно крестился, глядя на заваленные ящиками с патронами алтарные врата. – Капитан, где здесь жилой сектор?

Ионеску указал на боковой предел, где раньше находилась ризница.

– Там… Мы оборудовали лежаки. Но Пьер… местные говорят, что этот собор проклят. Что те, кто строил его, ушли не просто так.

– Они ушли, потому что кончилась политика, капитан, – Шрам холодно усмехнулся, поправляя лямку рюкзака. – А мы пришли, потому что началась работа. Распределяем посты. Коул, пулемёт на колокольню. Жанна, найди позицию на верхнем ярусе, под куполом. Маркус, свяжись с Женевой. Скажи, что мы на месте.

Пьер подошёл к одной из колонн. На ней висела икона Георгия Победоносца, пронзающего змия. Кто-то из солдат 28-го отдела уже успел повесить на руку святого запасной магазин от штурмовой винтовки.

В небе над собором раздался первый раскат грома. Или это был не гром, а вой, долетевший из лесной чащи? Дюбуа не знал точно. Он просто чувствовал, как волоски на загривке встают дыбом. Ликаны были близко. И они явно не собирались ждать полнолуния, чтобы познакомиться с новыми соседями.

– Проверьте периметр, – не оборачиваясь, бросил Пьер. – И включите прожекторы. Я не хочу, чтобы эти твари думали, будто мы спим.

Оружейная комната расположилась в бывшей ризнице – тесном каменном мешке, где воздух был пропитан запахом оружейного масла, холодного камня и застарелой пыли. Пьер зашёл туда, чтобы пополнить боезапас для «Вектора», но его взгляд сразу зацепился за длинный полимерный кейс, брошенный поверх ящиков с гранатами.

Внутри, на ложементе, покоилось то, что меньше всего ожидаешь увидеть в этой глуши – **MP-155 Ultima**.

Футуристичный обвес, встроенный бортовой компьютер с дисплеем над стволом, агрессивный чёрный полимер. Это ружьё выглядело как реквизит из фильма про будущее, но Пьер знал: за внешностью скрывается надёжная механика МР-155, способная выплёвывать двенадцатый калибр в темпе бешеного пульса.

– Иди к папочке, – пробормотал Шрам, доставая дробовик.

Оружие легло в руки как влитое. Пьер привычным движением проверил затвор – сухой, чёткий лязг отозвался от низких сводов ризницы. Экран на прикладе мигнул, показывая готовность систем. Для 28-го отдела такие игрушки были нормой, но «Ультима» в условиях узких коридоров собора и густого леса была идеальным аргументом.

Рядом, в открытом цинке, лежали патроны. Не обычная дробь и не стандартная картечь. Пьер взял одну гильзу: на прозрачном пластике была маркировка **«S-DART»**. Внутри, вместо пули, виднелся тяжёлый серебряный дротик с оперением, заключённый в пластиковый контейнер-сабо. Специальный боеприпас для пробития плотных шкур и магической защиты. Серебряный стержень, который не просто ранит, а входит глубоко в мясо, оставляя за собой след из токсичного для нечисти металла.

Пьер быстро набил патронташ на прикладе и закрепил на поясе дополнительную бандольеру. Ещё три пачки – шестьдесят зарядов – отправились в боковые карманы рюкзака. Вес снаряжения привычно оттянул плечи, но тело, разогнанное сывороткой Лебедева, почти не почувствовало нагрузки.

Он вышел из ризницы в главный неф собора.

Поставив «Ультиму» у колонны, Пьер начал разминку. Резкие, сухие движения. Короткие удары в воздух, от которых рукава куртки издавали хлёсткий звук. Он присел, чувствуя, как мышцы ног перекатываются под кожей, словно стальные тросы. Рёбра больше не ныли, дыхание было глубоким и ровным.

Он подошёл к разбитому окну, у которого дежурил Ахмед. Пьер высунулся наружу и сделал глубокий вдох.

Воздух Карпат был другим. Не таким, как в Зоне или в удушливой Дакке. Он был колючим, ледяным и пах хвоей, мокрым камнем и чем-то неуловимо древним. Но в этом аромате свежести Пьер уловил тонкую, едкую ноту – запах дикого зверя, мокрой шерсти и старой крови.

– Пахнет суками, – не оборачиваясь, бросил Пьер Ахмеду.

– И их много, Шрам, – отозвался связист, не отрываясь от монитора тепловизора. – Периметр пока чист, но датчики вибрации фиксируют движение в трёхстах метрах к югу. Они не бегут. Они обходят нас по кругу.

Пьер снова взял дробовик, проверил большой палец на предохранителе и коротко хрустнул шеей. Тело пело от избытка энергии. «Ультима» в руках казалась продолжением нервной системы.

– Пускай обходят, – Пьер оскалился, и шрам на его лице натянулся, превращая лицо в маску. – Мы здесь не в прятки играть приехали.

Тяжёлая гермодверь, врезанная в основание древнего собора, открылась с натужным гидравлическим шипением. В лицо Пьеру и Коулу сразу ударил ледяной воздух, пахнущий сырой землёй и хвоей.

– Пять минут, – бросил Маркус в гарнитуру. – Если через пять минут не вернётесь за периметр, я активирую турели и буду стрелять во всё, что шевелится.

– Понял тебя, – отозвался Пьер, опуская на глаза ПНВ четвёртого поколения.

Мир окрасился в фосфоресцирующий зелёный. Пьер перехватил «Ультиму», ощущая пальцем холодную скобу спускового крючка. Коул за его спиной тяжело выдохнул; за плечами огнемётчика тихо гудел нагнетатель, а синий огонёк запальника подмигивал в темноте, словно глаз притаившегося демона.

Они двигались быстро и бесшумно, перешагивая через кольца «егозы». Грязь под ботинками чавкала, но Пьер, подстёгнутый сывороткой, ступал почти невесомо. Его чувства были выкручены на максимум: он слышал, как падает капля воды с ветки в тридцати метрах от них, и чувствовал вибрацию почвы от работающего в соборе генератора.

– Ставь первый здесь, – шепнул Шрам, занимая позицию у поваленного дуба.

Коул опустился на колено. Он быстро извлёк из подсумка титановый стержень сейсмического датчика и с силой вогнал его в мягкий грунт. Щелчок активации, тусклый мигающий диод.

– Есть контакт. Пошли ко второму, – прохрипел Коул.

Второй датчик нужно было вынести глубже в лесную чащу, туда, где туман стоял густой белой стеной, скрывая стволы вековых сосен. Когда они углубились на пятьдесят метров, лес внезапно замолк. Птицы, насекомые, даже ветер – всё стихло.

Пьер замер, вскидывая «Ультиму». На дисплее дробовика мигнула надпись: «OBJECT DETECTED».

– Движение на одиннадцать часов, – прошептал он в микрофон. – Коул, за спину.

Из тумана, в двадцати метрах от них, медленно вышла фигура. Она не бежала на четырёх лапах, как зверь. Она шла на двух, слегка пригибаясь к земле. Рост – за два метра, мощные плечи, покрытые клочковатой серой шерстью, и… тактический разгрузочный жилет, надетый прямо на голое тело. В когтистой лапе тварь сжимала армейский нож с зазубренным обухом.

– Это не волк, – выдохнул Коул, поднимая сопло огнемёта. – Это грёбаный партизан.

Справа и слева в тумане зажглись ещё две пары жёлтых глаз. Они не рычали. Они общались короткими, гортанными щелчками, похожими на треск ломаемых костей. Один из ликанов поднял руку, и Пьер увидел в его лапах сигнальное зеркальце. Они не просто следили – они передавали координаты.

– Контакт! – рявкнул Пьер.

Тварь в центре прыгнула с невероятной скоростью, сокращая дистанцию в два рывка. «Ультима» Пьера рявкнула сухим, хлёстким звуком. Серебряный дротик «S-DART» на сверхзвуке вошёл ликану в грудь, разрывая плоть и дробя кости. Тварь отбросило назад, из раны повалил едкий дым – серебро начало выжигать нечисть изнутри.

– Жги! – приказал Шрам.

Коул нажал на рывок. Длинная струя напалма, с рёвом прорезав туман, ударила в кусты справа. Лес огласил не звериный вой, а человеческий крик, полный первобытной агонии. Запахло палёной шерстью и жареным мясом.

Второй ликан, заходивший слева, вскинул руку. Пьер заметил тусклый блеск металла – это была граната.

– Ложись! – Пьер рванул Коула за лямку огнемёта вниз.

Грохнуло. Осколки посекли кору деревьев над их головами. Пьер перекатился, вскидывая дробовик, и всадил ещё два дротика в силуэт, мелькавший между соснами. Ликан рухнул, суча лапами, его пальцы – наполовину человеческие, наполовину звериные – скребли по грязи в попытке достать пистолет из кобуры на поясе.

– Отходим! – скомандовал Пьер, выстрелив в голову подползающей твари. – Они знают, как мы работаем!

Они бежали назад к собору, а за их спинами лес оживал. Щелчки, свист и тяжёлый топот десятков ног. Это не была случайная встреча. Разведчики проверили их на вшивость.

Когда гермодверь собора захлопнулась за их спинами, Пьер прислонился к холодному камню, тяжело дыша. На его щеке осталась капля чёрной, дымящейся крови ликана.

– Маркус, – Пьер вытер лицо рукавом. – Забудь про диких зверей. У них есть снаряжение, тактика и, кажется, они только что пытались взять нас в клещи.

Он посмотрел на «Ультиму». На дисплее горела надпись: «AMMO LOW. ⅝».

Карпатская ночь только начиналась, и она обещала быть очень жаркой.

Тяжёлые ботинки втаптывали жирную карпатскую грязь вперемешку с прелой хвоей. Пьер отступал спиной вперёд, короткими перебежками, не снимая пальца со спускового крючка «Ультимы». ПНВ рисовал мир в ядовито-зелёных тонах, где каждый ствол сосны казался затаившимся врагом.

– Шевелись, Коул! – прохрипел Шрам в гарнитуру. – Эти суки не отстанут!

Коул дышал тяжело, с надрывом. За его спиной глухо рокотал нагнетатель огнемёта. Огнемётчик пятился, периодически выдавая короткие, на полсекунды, вспышки пламени. Не для того, чтобы сжечь, а чтобы ослепить тепловизоры ликанов и создать тепловую завесу.

– Слышу их, Пьер! – Коул сплюнул, и в свете запальника его лицо казалось маской из жжёного пота. – Они щёлкают. Как грёбаные дельфины в аду.

Ликаны не выли. Они общались короткими, гортанными щелчками и резким свистом, обходя наёмников с флангов. Это была тактика загонной охоты, доведённая до армейского автоматизма.

До гермодвери собора оставалось метров тридцать, когда лес слева буквально выплюнул новую порцию свинца. Пули калибра 7.62 с визгом вгрызались в стволы деревьев, щепа летела в лицо, как шрапнель.

– Залегли! – Пьер рухнул в грязь, чувствуя, как сыворотка разгоняет пульс до предела. Время замедлилось, став вязким.

На дисплее «Ультимы» мигнуло: «TARGET DETECTED – 22 m».

Из тумана вымахнула тень – огромная, антропоморфная, в обрывках камуфляжа. Ликан не прыгнул – он вышел на линию огня, вскидывая трофейный пистолет-пулемёт.

*Бам!*

Тяжёлый серебряный дротик «S-DART» вылетел из ствола «Ультимы», прочертив в тумане след. Ударив тварь в ключицу, он прошёл навылет, раздробив позвоночник. Ликана отшвырнуло, из раны мгновенно вырвался едкий фиолетовый дым.

– Коул, лево! Жги их, мать твою!

– Грейся, падла! – Коул до упора выжал рычаг.

Огненный бич длиной в двадцать метров разрезал туман, превращая темноту в ослепительный ад. Вспыхнул сушняк, в пламени забились две тени. Запахло палёной шерстью и жареным мясом – вонь была такой густой, что Пьера едва не вывернуло.

В этот момент со стороны собора ударил крупнокалиберный. Это Маркус с колокольни открыл огонь из «Браунинга», прикрывая их отход. Трассеры перечеркивали ночь, выкашивая кусты и превращая ликанов-стрелков в фарш.

– Назад! Быстро! – Пьер вскочил, на ходу вгоняя патрон в патронник. – Пять в магазине!

Они рванули к открывшейся щели гермодвери. Воздух вокруг свистел от ответного огня. Ликаны перегруппировались с пугающей скоростью. Один из них, игнорируя огонь пулемёта, выскочил на открытое пространство и вскинул руку с чем-то похожим на «коктейль Молотова».

– Не сегодня, сука, – Пьер выстрелил навскидку.

Дротик попал в предплечье. Бутылка разбилась под ногами твари, превращая её в живой костёр. Ликан закричал – это был не звериный рык, а человеческий голос, полный запредельной боли.

Пьер и Коул буквально влетели внутрь собора. Гидравлика сработала мгновенно, и стальная плита с глухим, окончательным лязгом отрезала их от внешнего мира.

Шрам прислонился к холодному камню стены, срывая с лица маску ПНВ. Пот катился градом, заливая глаза. В ушах звенело от тишины, наступившей после грохота пулемёта.

– Патроны? – Маркус уже спускался по винтовой лестнице, его лицо в свете аварийных ламп казалось вырубленным из скалы.

– Четыре в стволе, пачка в рюкзаке, – выдохнул Пьер, проверяя дисплей дробовика. Тот мигал красным: «OVERHEAT». – Коул?

– Баллоны наполовину. Эти твари… они не просто кусаются, Маркус. Они используют тактические обходы. У них есть радиосвязь.

Пьер посмотрел на свои руки. Они слегка дрожали – откат после инъекции сыворотки давал о себе знать. Он чувствовал, как в соборе пахнет ладаном и старым камнем, но этот запах больше не успокаивал.

– Они не ушли, – Пьер посмотрел на Маркуса. – Они просто проверяли наш периметр. Ионеску был прав. Это не звери. Это солдаты, которые забыли побриться.

Снаружи, прямо в стальную дверь, что-то гулко ударило. Один раз. Второй. Словно кто-то вежливо, но настойчиво просился в гости, используя вместо стука приклад автомата.

– По местам! – скомандовал Маркус. – Ахмед, включай прожекторы на полную. Жанна, на позицию. Кажется, первая волна была лишь разминкой.

Пьер загнал свежую пачку патронов в патронташ «Ультимы». Грязь на его лице подсохла, стягивая кожу, а шрам пульсировал в такт бешеному сердцу. Впереди была долгая ночь, и Карпаты только начинали собирать свою дань.

Тишина обрушилась на собор так внезапно, что заложило уши. Грохот пулемета, свист пуль и хриплое дыхание Коула смолкли, оставив лишь монотонный стук дождя по ржавым куполам. Это был не просто покой – это была пустота, в которой отчетливо слышался звон гильз, все еще остывающих на каменном полу.

И вдруг из глубины лесного массива, со стороны черных хребтов, донесся вой.

Это не был скулеж побитой собаки или яростный крик зверя. Звук был протяжным, низким, вибрирующим на такой частоте, что по стенам собора, казалось, прошла дрожь. В этом вое чувствовалась железная воля – так звучит приказ генерала, отдающего команду к отступлению.

– *Merde… Qifsha robt…* – Пьер выругался сквозь зубы сначала на французском, потом на жестком албанском, который подцепил еще в легионерские времена на Балканах.

Он не стал ждать приказов Маркуса. Подхватив «Ультиму», Шрам рванул к винтовой лестнице, ведущей на колокольню. Ноги, накачанные сывороткой, работали как поршни. Он пролетал через две ступени, почти не касаясь перил, чувствуя, как легкие жадно глотают холодный, пахнущий пылью воздух древней кладки.

Выскочив на верхнюю площадку, Пьер едва не сбил Жанну. Она лежала в узкой бойнице, вжав приклад «Ремингтона» в плечо. Ее лицо было бледным в свете приборов, а рыжие пряди выбились из-под тактических наушников.

– Ты это слышал? – прошептала она, не отрываясь от окуляра.

– Весь жудец это слышал, – Пьер припал к соседнему проему, опуская на глаза ПНВ. – Что там?

– Смотри сам. Сектор три, сразу за кладбищем.

Пьер выкрутил кратность прибора. Зеленое фосфоресцирующее марево прорезало туман. То, что он увидел, заставило его пальцы сильнее сжать цевье дробовика.

Ликаны отступали. Но это не было бегство.

Они выходили из густых зарослей и из-за могильных плит с пугающей дисциплиной. Тени в ПНВ двигались перебежками, прикрывая друг друга. Пьер отчетливо видел, как одна группа тварей замерла в колене, наводя стволы автоматов на собор, пока вторая группа быстро пересекала открытый участок дороги.

Они не рычали, не оглядывались в ярости. Они просто уходили вглубь леса, растворяясь в темноте, словно тени, вызванные обратно в ад.

– Они получили сигнал, – Пьер перевел взгляд на гребень холма, откуда донесся вой. – Кто-то нажал кнопку «отбой».

– Это был Альфа? – Жанна наконец отвела взгляд от прицела и посмотрела на него. Ее глаза в темноте казались черными колодцами.

– Нет, – Пьер покачал головой, вглядываясь в то место, где лес поглотил последнего арьергардного бойца ликанов. – Альфа орет о крови. А этот… этот скомандовал маневр. Мы столкнулись не со стаей, Жанна. Мы столкнулись с подразделением.

Он глубоко вдохнул ледяной воздух Карпат. Запах зверя стал слабее, но теперь к нему примешался запах жженой резины и пороховой гари. Шрам чувствовал, как сыворотка внутри него начинает медленно «остывать», оставляя после себя знакомую тяжесть в мышцах и горький привкус во рту.

– Спускаемся, – бросил он. – Маркус захочет знать, почему они дали нам возможность передохнуть. Но что-то мне подсказывает, что это не милосердие. Они просто пошли перегруппироваться.

Пьер в последний раз посмотрел на далекие, невидимые во тьме горы. Там, наверху, кто-то сидел и наблюдал за ними через такую же оптику. И этот «кто-то» явно знал о 28-м отделе гораздо больше, чем им хотелось бы.

Тяжелые ботинки гулко отбивали ритм по ступеням винтовой лестницы. Пьер шел первым, придерживая «Ультиму» за ремень; Жанна следовала за ним, закинув «Ремингтон» за спину. В узком колодце колокольни все еще стоял запах застоявшейся пыли и холодного камня, но чем ниже они спускались, тем отчетливее в ноздри бил запах гари, пороховых газов и раскаленного металла.

В центральном нефе собора царил контролируемый хаос. Маркус стоял у оперативного стола, развернутого прямо перед алтарем, и что-то быстро обсуждал с Ахмедом. Коул сидел на ящике из-под патронов, методично протирая сопло огнемёта ветошью. Под ликами святых на полу дымились горы стреляных гильз.

– Спустились? – Маркус поднял голову. В свете диодных ламп его лицо казалось высеченным из серого бетона. – Что видели?

– Дисциплинированный отход, – Пьер подошел к столу и бросил на него пустой магазин. – Не бегство, Маркус. Маневр. Они ушли по сигналу, прикрывая друг друга дымом и заградительным огнем. Пятый класс по нашему учебнику, но с поправкой на чертов спецназ.

– Спецназ? – Коул сплюнул на плиты пола. – Пьер, я видел, как один из этих уродов менял магазин на бегу. Сука, он сделал это быстрее, чем я на учебке в Форт-Брэгге! У них разгрузки, у них тактическая гарнитура… Какого хрена? Это должны быть оборотни, а не наёмники «Блэкуотер».

– Это и есть оборотни, – подал голос Ахмед, не отрываясь от монитора. – Но они используют зашифрованные каналы связи. Я перехватил всплеск на частоте 433 МГц прямо перед тем, как они завыли. Это был цифровой пакет данных. Короткий, как удар током.

Жанна прислонилась к колонне, скрестив руки на груди.

– У них были СВД. И они знают, что такое «зеленка» и как в ней работать. Один из них чуть не снял Пьера, когда тот выходил за периметр. Они не просто кусаются. Они ведут войну на истощение.

– Вопрос в том, откуда у них всё это, – Маркус посмотрел на Ионеску, который забился в угол и мелко дрожал. – Капитан, вы говорили про «диких зверей». Но дикие звери не закупают обвес в «Даркнете» и не тренируют тактику «клещей». Кто их снабжает?

Ионеску поднял глаза, полные первобытного ужаса.

– Я… я не знаю. Но в этих горах много старых советских складов. И заброшенных шахт. Люди говорят, что Лидер пришел из-за перевала полгода назад. Он принес им порядок. Он принес им… силу.

– Он принес им оружие, – Пьер подошел к капитану и присел перед ним на корточки. – Разумные ликаны – это не новость. Новость – это их оснащение. Они используют человеческие инструменты, потому что так эффективнее убивать людей. Ионеску, кто этот Лидер?

– Мы зовем его Пастырь, – выдохнул капитан. – Он не просто вожак стаи. Он… офицер. Так говорят те, кто выжил.

Пьер выпрямился и посмотрел на команду. В нефе собора повисла тяжелая тишина, нарушаемая только гулом генератора.

– Ликаны с военной подготовкой, – Шрам криво усмехнулся, и его рубец на щеке дернулся. – Значит, забудьте про серебряные пули как про панацею. Нам придется переигрывать их тактически. Если они воюют как люди, значит, у них есть логистика, есть штаб и есть слабые места.

– И есть пристрастие к серебру, – добавил Коул, похлопав по баллону. – Только в жидком виде и под давлением.

– Ахмед, – Маркус вернулся к картам. – Продолжай сканировать эфир. Жанна, на тебе периметр, сменишься через два часа. Коул – проверь «егозу» у главного входа. Пьер, со мной. Нужно решить, как мы будем выкуривать этого «Пастыря» из его норы, пока он не притащил сюда минометы.

Пьер кивнул. Он чувствовал, как холод Карпат просачивается сквозь стены древнего собора. Это больше не была миссия по зачистке монстров. Это была контрпартизанская операция против врага, который видел в темноте лучше них и обладал силой, способной разрывать бронежилеты вместе с ребрами.

– И вот еще что, – Пьер обернулся у входа в штабной предел. – Пахнет не только шерстью. Там, в лесу, я учуял запах дизеля. У них есть техника. Будьте к этому готовы.

Ночь в старом соборе была густой и вязкой, как деготь. В высоком нефе, под самым куполом, где сквозняк завывал в пустых глазницах разбитых витражей, Пьер и Жанна сменили Ахмеда на посту. Запах ладана, за столетия въевшийся в пористый камень, теперь перемешивался с едкой вонью пороховой гари и холодным, осязаемым металлом оружия.

Пьер прислонился к колонне, держа **Kriss Vector** на одноточечном ремне. Жанна устроилась в узкой нише, её **Remington** замер на сошках, глядя в чёрную пустоту леса через прибор ночного видения.

– Видела, как они работали у кладбища? – Пьер достал магазин, большим пальцем проверяя верхний патрон. Тускло блеснуло серебро.

– Видела, – Жанна не отрывалась от окуляра. Её голос в тишине собора звучал сухо, почти механически. – Перебежки «ёлочкой», подавляющий огонь, работа парами. Это не звериные инстинкты, Пьер. Это мышечная память. Они зачищали сектор так, словно вчера сдали зачёт в учебке.

Шрам достал сигарету, но не зажёг её, просто катая фильтр по губам. Привычка экономить свет в «красной зоне» въелась глубже, чем устав.

– Пастырь. Это имя… оно звучит не как кличка вожака стаи. Оно звучит как старый позывной.

Жанна наконец отвела взгляд от прицела и посмотрела на него. В зеленоватом отсвете контрольных ламп её лицо казалось высеченным из холодного мрамора.

– Ты думаешь о том же, о чём и я? О том, что этот ублюдок слишком хорошо знает наши протоколы? Он не атаковал собор в лоб. Он ждал, пока мы выставим датчики. Он вычислил наши «мёртвые зоны» под колокольней раньше, чем мы успели их перекрыть.

– 28-й отдел не первый год работает в этих краях, – Пьер сплюнул на плиты пола. – До нас тут были другие. Группы зачистки, оперативники ГРУ, спецура НАТО под флагом ООН. Десятки профессиональных убийц, которые годами возились в этой грязи.

– Или кто-то из наших, – Жанна выпрямилась, разминая затекшую шею. – Кто-то, кто не сдох на задании десять лет назад, а понял, что на той стороне силы больше. Представь: опыт рейнджера или легионера, помноженный на физику ликана. Это идеальный солдат, Пьер. Оружие, которое само себя обслуживает и само принимает решения.

Дюбуа нахмурился, вглядываясь в темноту за окном.

– Чтобы так дрессировать зверей, нужно знать их психологию. И нашу тактику. Этот Пастырь… он не просто кусает за горло. Он командует подразделением. Угрозы по рации, маневры прикрытия – это почерк психологических операций. Это работа тех, кто проходил профильное обучение.

– Если он бывший из Отдела или смежников, – Жанна снова прильнула к окуляру, – то он знает наши лимиты. Он знает, что боеприпасы с серебром не бесконечны. Он знает, как долго мы можем держать периметр без ротации.

Пьер подошёл к ней вплотную. От неё пахло холодом, сталью и дождём. Он положил ладонь на холодный камень подоконника рядом с её винтовкой.

– Если он один из нас, Жанна, то он знает и то, что мы не берём пленных. И что 28-й отдел всегда доводит зачистку до конца.

– Значит, это будет «зеркальная» игра, – фламандка горько усмехнулась. – Специалист против специалиста. Только у него есть преимущество в темноте и стая за спиной. А у нас – этот собор и приказ.

– У него нет одного преимущества, – Пьер коснулся рукояти артефактного ножа. – Он думает, что всё ещё играет по правилам устава, просто сменив сторону. А я уже давно забыл, что такое правила. Мне плевать, кем он был – майором СпН или сержантом SAS. Сейчас он просто приоритетная цель. А цели имеют привычку заканчиваться.

Он посмотрел вниз. Там, среди вековых елей, снова послышались щелчки – короткие, ритмичные. Ликаны проверяли частоты, координируя посты.

– Слышишь? – Жанна замерла. – Опять пакетная передача.

– Они вызывают нас на бой, – прошептал Пьер. – Хотят знать, когда мы дрогнем.

– Ну, пускай ждут, – Жанна мягко щелкнула предохранителем, переводя винтовку в боевой режим. – У меня для «коллеги» припасён особый аргумент на двенадцать граммов серебра.

Пьер проверил артефактный нож. Чёрная сталь, выкованная в аномальных печах Зоны, не давала бликов даже под прямым светом. Он вогнал его в ножны на бедре и коротким движением проверил глушитель на «Глоке-17».

– Маркус, я в «мёртвую зону», – бросил он в гарнитуру, едва касаясь тангенты. – Хочу посмотреть в глаза их авангарду.

– Один? Это самоубийство, Шрам, – отозвался командир.

– Нет. Это аудит. Сидите тихо и не вздумайте подсвечивать периметр прожекторами.

Пьер скользнул в узкий дренажный лаз под южной стеной. Грязь, вонючая жижа и ледяная вода – его старые союзники. Он выбрался наружу в пятидесяти метрах от собора, за густыми зарослями ежевики.

Дождь превратился в мелкую ледяную взвесь. Пьер отключил ПНВ – электроника давала зернистость, а его собственные глаза, подстёгнутые базовой сывороткой Лебедева, уже адаптировались к глубоким сумеркам. Он видел движение теней там, где обычный человек увидел бы лишь черноту.

Он двигался как тень. Каждый шаг – сначала на носок, прощупывая почву на предмет сухих веток или мин-растяжек. Вес тела перенесён, фиксация, движение.

В «мёртвой зоне» под колокольней пахло по-особенному. К запаху мокрой шерсти примешивался резкий, химический аромат оружейного консерванта.

Пьер замер у ствола старой сосны. В десяти метрах, в неглубоком окопе, обложенном дёрном, сидел ликан. Тварь не рычала. Она неподвижно смотрела на собор, прижав к плечу приклад карабина «Застава». На голове ублюдка была надета гарнитура, а когтистая лапа уверенно лежала на пистолетной рукоятке.

Но внимание Пьера привлекло другое.

На стволе соседнего дерева, на уровне глаз, был закреплён химический источник света (ХИС), прикрытый изолентой так, чтобы давать лишь узкий, едва заметный луч в сторону леса.

**«Тактический маркер для захода группы»,** – пронеслось в голове у Пьера. – **«Протокол „Ночной заслон“. Отдел 28, редакция десятого года».**

Пьер скользнул ближе. Сердце билось ровно – 45 ударов в минуту. Сыворотка Лебедева купировала страх, оставляя лишь чистый, кристаллический расчёт.

Он увидел второго. Ликан-корректировщик сидел чуть выше по склону. В его руках был лазерный дальномер. Тварь сделала жест лапой – чёткий, лаконичный сигнал «Вижу цель», который используют в спецподразделениях, когда радиосвязь нежелательна.

Пьер подобрался к первому стрелку со спины.

Ликан внезапно повёл носом. Чутьё зверя вступило в конфликт с дисциплиной солдата. Тварь начала разворачиваться, обнажая клыки, но Пьер уже был в прыжке.