Текст книги "Только с тобой (ЛП)"
Автор книги: Сильвия Дэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Я боюсь, что они собираются разойтись, как родители моего друга Кевина.
Солнце медленно садится, но ругань не прекращается. Голос мамы хриплый и колючий от слез. Звон разбитого стекла. Что-то тяжелое поражает стену и заставляет меня подпрыгнуть. Прошло много времени с обеда и мой желудок урчит, но я не голоден. На самом деле, я чувствую, что меня вот-вот вырвет.
Единственный свет в моей комнате от телевизора, который показывает какой-то скучный фильм. Я слышу, как дверь в спальню моих родителей открывается, а затем закрывается. Через несколько минут открывается и закрывается входная дверь. В квартире настолько тихо, что я снова чувствую себя нехорошо.
Когда моя дверь, наконец, открывается, в проеме стоит мама, словно тень, окруженная светом. Она спрашивает, почему я сижу в темноте, но я не отвечаю. Я зол на нее из-за папы. Он никогда не начинает скандалить, только она. Она что-то увидела по телевизору или прочла в газете, или слышала от друзей. Они все говорят о папе плохо, что на самом деле не правда, я знаю.
Мой папа не лжец и не вор. Мама должна знать. Она не должна слушать других. Они не знают того, что знаем мы.
– Гидеон.
Мама включает свет, и от удивления я подскакиваю. Она старше. Она пахнет несвежим молоком и детской присыпкой.
Моя комната выглядит иначе. Мои игрушки исчезли. Ковер подо мной теперь ковер коврик на каменном полу. Мои руки стали больше. Я встаю, и я такого же роста, как она.
– Что? – огрызаюсь в ответ, скрестив руки.
– Ты должен остановить это, – рычит она, а слезы текут из глаз. Ты не можешь оставить все, как есть.
– Убирайся, – боль в моем желудке распространяется по всему телу, достигая ладоней, и я сжимаю их в кулаки.
– Ты должен остановить эту ложь! У нас теперь новая жизнь, хорошая жизнь. Крис хороший человек.
– Это не имеет ничего общего с Крисом, – выплевываю я, желая ударить по чему-нибудь. Не стоило никому говорить. Не знаю, почему я решил, что мне поверят.
– Ты не можешь...
Я дернулся и сел, тяжело дыша, яростно разрывая простынь руками. Потребовалось мгновение, чтобы успокоить кровь и понять, что меня разбудил непрекращающийся лай собаки.
Отерев лицо, я выругался, когда Счастливчик вскарабкался по весящему одеялу, затянув себя на кровать. Он вскочил, кидаясь мне на грудь.
– Черт бы тебя побрал, успокойся!
Он заскулил и свернулся на моих коленях, заставив чувствовать себя мудаком.
Я схватил его и прижал к потной груди.
– Прости меня, – пробормотал я, гладя по голове.
Закрыв глаза, я отодвинулся и прислонился к спинке кровати, желая замедлить пульс. Прошло несколько минут, прежде чем я пришел в себя и понял, что наглаживание Счастливчика меня успокоило.
Я посмеялся про себя, потом потянулся за телефоном на тумбочке. Время, немногим больше двух часов ночи, заставило меня остановиться. Мне пора становиться сильным и самому справляться с собственным дерьмом.
Но столько всего произошло с тех пор, как я впервые позвонил Еве поговорить о кошмаре. Хорошего.
– Привет, – ответила Ева, заспанно и сексуально. – Ты в порядке?
– Лучше теперь, когда слышу твой голос.
– Щенок доставляет неприятности? Или кошмар? Может быть, ты на взводе?
Спокойствие воцарилось во мне. Я был готов к толчку с ее стороны. Но, казалось, она вместо этого, хотела принести мне облегчение. Еще одна причина для меня, чтобы стараться дать ей то, чего она хочет, независимо от моих первичных инстинктов. Потому что, когда счастлива Ева – счастлив я. – Может быть, все перечисленное.
– Хорошо, – зашелестели простыни. – Начни с начала, Ас.
– Если я закрываю дверь переноски, он начинает психовать и лаять, а я не могу спать.
Она засмеялась.
– Ты размяк. Он взял над тобой верх. Ты поселил его в своем кабинете?
– Да. Там он тоже лает, и я не мог уснуть. В конечном итоге я просто закрыл дверцу, не запирая ее, и он успокоился.
– Он не научится контролировать свой мочевой пузырь, если ты не приучишь его к закрытой двери.
Я посмотрел вниз на спящего калачиком на коленях бигля.
– Он разбудил меня, прервав кошмар. Я думаю, он сделал это нарочно.
Она молчала с минуту.
– Расскажи мне об этом.
И я говорил, а она слушала.
– Он пытался запрыгнуть на кровать раньше, но не мог сделать это, – закончил я. – Он слишком мал, кровать слишком высока. Но он притащил свою задницу сюда, чтобы разбудить меня.
В трубке было слышно ее дыхание.
– Думаю, он не может спать, когда ты шумишь.
У меня заняло секунду, чтобы засмеяться. Ощущение дискомфорта ото сна расселось, словно дым на ветру.
– У меня появилось внезапное желание перекинуть тебя через колено и отшлепать, Ангел.
Веселье согревало ее голос.
– Попробуй, детка. Посмотришь, что из этого выйдет.
Я знал, что произойдет. Она была единственной, кто этого не видел. Пока.
– Возвращаясь к твоему сну… – прошептала она. – Знаю, что говорила это раньше, но скажу снова. Я действительно думаю, что тебе нужно снова рассказать матери о Хью. Я знаю, что это будет больно, но считаю это необходимым.
– Это ничего не изменит.
– Ты не можешь знать наверняка.
– Знаю, – я сместился, и Счастливчик издал протестующий хрюк. – Не было возможности тебе рассказать раньше, но Крис подал на развод.
– Как? Когда?
– Точно не знаю. Мне сегодня рассказала Айерленд. Я разговаривал с Крисом после работы, но он просто обсудил со мной брачный договор и дал знать, что хотел бы внести некоторые дополнительные пункты. Мы не обсуждали его причины расторжения его брака.
– Как думаешь, это потому, что он узнал о Хью?
Я вздохнул, благодарный, что могу поговорить с ней об этом.
– Считаю, что слишком много совпадений для несвязанных между собой событий.
– Ничего себе, – она откашлялась. – Кажется, я действительно люблю твоего отчима.
Я не мог сказать, что чувствую к Крису. Я не знал.
– Когда я думаю о моей матери, расстроенной по этому поводу ... Я могу все это представить, Ева. Я видел это раньше.
– Я знаю, что видел.
– Я ненавижу это. Я ненавидел ее. Мне больно видеть ее такой.
– Ты любишь ее.. Это нормально.
И я любил Еву. За то, что не судила. За ее безоговорочную преданность. Это дало мне мужество, чтобы сказать:
– Но я ведь рад. Какой мудак чувствует себя хорошо от того, что его матери плохо?
Повисла долгая пауза.
– Она причинила тебе боль. Она все еще ранит тебя. Это естественный животный инстинкт – видеть раненного обидчика. Но я думаю, ты рад тому, что появился… защитник. Кто-то, кто рассказал ей, что сучилось с тобой на самом деле, и что это не нормально.
Мои глаза закрылись. Если бы у меня и был защитник, то он бы был моей женой.
– Ты хочешь, чтобы я приехала? – спросила она.
Я почти отказался. После кошмара хотелось принять долгий душ и утонуть в работе. Я уже имел с этим дело раньше, именно так и справлялся. Но вскоре мы будем жить вместе, она разделит со мной мою жизнь так, как я бы этого хотел, но я не был готов. Пора было исправляться.
Я хотел, чтобы она была здесь. Хотел увидеть ее, почувствовать ее запах.
– Я приеду за тобой, – сказал я. – Приму быстро душ и напишу, прежде, чем выйти.
– Хорошо. Я буду готова. Люблю тебя, Гидеон.
Я сделал глубокий вдох, позволяя словам течь сквозь меня.
– Я тоже люблю тебя, Ангел.
Проснулся снова я уже с лучами солнца, чувствуя себя отдохнувшим, не смотря на бессонные часы. Потянувшись, я почувствовал что-то теплое и пушистое у моей руки, а затем теплый, дружелюбный язык коснулся моего бицепса.
Открыв один глаз, я взглянул на Счастливчика.
– Ты бы мог держать эту штуку во рту?
Ева перевернулась на спину и улыбнулась, ее глаза все еще были закрыты.
– Не могу винить его. Ты очень вкусный.
– Тогда, давай лучше это будет твой язык.
Ее голова повернулась в мою сторону, и она открыла глаза. Ее волосы были спутаны, а щеки розовые.
Я схватил Счастливчика и прижал к животу, чтобы перевернуться. Подперев голову одной рукой, я смотрел на свою сонную жену, ощущая редкое удовольствие начала нового дня с ней в одной постели.
Факт остается фактом, я не должен был рисковать. Ева не видела, на что были похожи мои простыни, так как я сменил их перед уходом, но они служили небольшим подтверждением того, что могло случиться во сне. Ни Счастливчик, ни моя жена не были со мной в безопасности, пока я спал. Я рискнул, потому что никогда не испытывал множественных ночных кошмаров за одну ночь.
И потому, что я отчаянно скучал по Еве. Не она одна страдала от влечения.
– Я рада, что ты позвонил мне. – Прошептала она.
Я коснулся кончиками пальцев ее щеки.
– Все не так плохо.
Она отодвинулась немного и поцеловала мою руку.
Ева видела худшее во мне и с каждым разом любила мне еще больше. Я перестал спрашивать. Я просто должен заслужить ее, и заслужу. У меня впереди целая жизнь.
– Надеюсь, ты сегодня не планируешь больше никаких засад на врагов? – Спросил я.
– Нет. – Она потянулась, обратив мой взгляд туда, где ее полные груди упирались в хлопковый топ. – Но я готова, если кто-то решит устроить засаду мне.
Я скинул Счастливчик на пол и притянул Еву, навалившись на нее сверху. Ее ноги инстинктивно раздвинулись, и я обосновался между ними, вращая бедрами, чтобы мой член терся о ее влагалище.
Дыхание перехватило, и она схватила меня за плечи, широко раскрыв глаза.
– Я говорю не о тебе, Ас.
– Я разве не кто-то?
Я нежно прижался лицом к ее шее. От нее пахло чем-то райским, мягким и сладким. Абсолютно сексуально. Возбужденный, я потерся об нее, чувствуя через ткань нижнего белья и шелк моих штанов ее жар. Она расслабилась для меня, растаяла, отчего я стал еще тверже.
– Нет. – Прошептала она, ее глаза потемнели. Она протянула руку и схватила меня за задницу, впиваясь ногтями и призывая меня. – Ты единственный. Единственный для меня.
Одновременно роскошной и женственной, Ева была и сильной, благодаря крав-мага. Это тоже возбудило меня. Моя голова опустилась, губы коснулись ее губ. Мое сердце колотилось изо всех сил, желая принять все то, что она значила для меня. То, как она заставила меня чувствовать себя, было настолько свежим и новым, что не подвергалось старению.
Может быть, поэтому я прошел через все, что мне было суждено – чтобы ценить ее. Я бы никогда не принял ее как само собой разумеющееся.
Язык, который не принадлежал моей жене, лизал меня в бок, щекоча. Я дернулся, ругаясь, и Ева рассмеялась.
Я посмотрел через плечо на маленького преступника, который прыгал от волнения, безумно виляя хвостом.
– Слушай, Счастливчик. Ты не оправдываешь своего имени.
Ева захихикала.
– Он помогает тебе сдерживать свое обещание хорошо себя вести.
Я повернул взгляд обратно к жене, чьи ногти до сих пор прочно впивались в мою задницу.
– Но ты же тоже должна себя вести аналогичным образом.
Убрав руки, она положила их за голову, переплетая пальцы. Но ее взгляд пылал, а губы раскрылись от частого дыхания. Она дрожала подо мной, а ее кожа горела. Ее желание успокаивало мою собственную бушующую потребность. И ее приверженность к воздержанию, теперь, когда я знал причину, давало мне силы, чтобы уйти.
Было физически больно отстраняться от нее. Ее низкий стон тоски эхом отразился внутри меня, что отражало мои собственные эмоции. Я плюхнулся на спину и сразу же был подвергнут вылизываниям Счастливчика.
– Ты ему действительно нравишься. – Ева повернулась на бок и протянула руку, чтобы почесать щенка за ушами. Это произвело нужный эффект, и он понесся к ней. Ее смех и визг от того, что Счастливчик покрывал ее лицо толстым слоем слюны, заставило меня улыбнуться, несмотря на мой болящий член.
Я мог бы жаловаться на проклятую собаку, отсутствие секса и сна, и на многое другое. Но на самом деле, моя жизнь была максимально приближена к идеалу.
Начав работать, утро прошло быстро.
Выпуск новой игровой приставки «ДженТен» был неизбежен, и, несмотря на свирепствующие спекуляцию, все уже удалось сохранить компонент виртуальной реальности в секрете. Виртуальная реальность находилась в разработке у многих компаний, но Кросс Индастрис опережал конкурентов на много лет. Я прекрасно знал, что «ФейзУан» от ЛэнКорп внесла небольшие изменения, с ее передовой оптикой и увеличенной скоростью работы. Но она могла конкурировать с «ДженТен» предыдущего поколения, и только и всего.
Незадолго до обеда, я нашел время, чтобы позвонить маме.
– Гидеон. – Она трепетно вздохнула. – Полагаю, ты слышал?
– Да. Мне очень жаль. – Я мог сказать, что она страдает. – Если тебе что-то понадобится, дай знать.
– Крис оказался внезапно несчастен в нашем браке. – Сказала она с горечью. – И это, безусловно, моя вина.
Я смягчил свой тон, но говорил твердо.
– Не хочу показаться бесчувственным, но детали меня не касаются. Как ты сама?
– Поговори с ним… – Призыв ее был сердечным. Голос дрогнул. – Скажи ему, что он совершил ошибку.
Я раздумывал над ответом. Я предложил посредственную помощь, но никак не личную. В наших отношениях с матерью не осталось ничего личного. Но сам не заметил, как сказал:
– Вряд ли ты нуждаешься в моем совете, но я его все равно дам. Обратитесь к терапевту.
Пауза.
– Не могу поверить, что из всех людей, именно ты мне предлагаешь это.
– Проповедую то, что практикую. – Мой взгляд скользнул к фото жены, что происходило довольно-таки часто в течение всего дня. – Ева предложила ходить на консультацию вскоре после того, как мы начали встречаться. Она хотела большего от наших отношений. Я хотел ее, так что согласился. Изначально я просто плыл по течению, но теперь могу сказать, что оно того стоило.
– Она начала все это. – Прошипела она. – Ты ведь очень умен, Гидеон, но не видишь, что она делает.
– А на этом мы прощаемся, мама. – Отрезал я, прежде чем она успела меня взбесить. – Позвони, если что-то понадобится.
Я повесил трубку, а затем развернулся в своем кресле, делая медленный круг. Разочарование и гнев, которые всегда сопутствовали общению с моей матерью, снова накрыли меня. Во мне все кипело, но я чувствовал некую осведомленность, которой не было раньше. Может быть, потому, что совсем недавно мне снился сон с ней, где я переживал в тот момент, когда понял – она никогда не встанет на мою сторону, сознательно выбирая отречение по причинам, которых мне никогда не постигнуть.
В течение многих лет, я искал для нее отговорки. Я сочинял десятки причин ее отказа защитить меня, чтобы дать себе хоть какое-нибудь утешение. Пока я не понял, что она делает то же самое, но наоборот – сочиняет истории о том, почему я врал об изнасиловании, лишь бы продолжать жить с притворством, что ничего не произошло. Так что я остановился.
Она подвела меня, как мать, но предпочитала верить, что я подвел ее как сын.
Так все и продолжалось.
Когда я снова уперся в свой стол, то взял телефон и позвонил брату.
– Чего ты хочешь? – Ответил он.
Я мог представить гримасу на его лице. Лице очень отличном от моего. Из трех детей моей матери, только Кристофер напоминал своего отца больше, чем мать.
Его желчность имела предсказуемый эффект: я хотел разозлить его.
– Услышать твой приятный голос. Что же еще?
– Прекращай это дерьмо, Гидеон. Вероятно, звонишь позлорадствовать? Твое заветное желание наконец-то сбудется.
Откинувшись в кресле, я посмотрел на потолок.
– Я бы мог сказать, что мне очень жаль, что твои родители разводятся, но ты мне не поверишь, так что я даже не стану напрягаться. Вместо этого я скажу, что буду готов оказать помощь, если она тебе понадобится.
– Иди к черту. – Он повесил трубку.
Я убрал трубку от уха и мгновение держал ее в воздухе. Вопреки убеждению Кристофера, я не всегда не любил его. Было время, когда я радовался его присутствию в моей жизни. На короткое время, у меня появился товарищ. Брат. Враждебность, что я чувствовал сейчас, он заработал. Но независимо ни от чего, я заботился о нем и присматривал за ним, нравилось ему это или нет.
Возвращая трубку на место, я вернулся к работе. В конце концов, ничто не должно мне омрачать выходные. Я планировал быть полностью отрезан от внешнего мира вместе со своей женой.
Я внимательно смотрел на доктора Петерсена, который непринужденно сидел напротив меня. На нем были надеты темные, свободные джинсы с заправленной белой рубашкой – самое комфортное одеяние из всех, что я когда-либо видел на нем. Я задавался вопросом, было ли это осознанное решение в попытке показаться безобидным, насколько это возможно? Теперь он знал мою историю с терапевтами, и понял, почему я всегда находил их в какой-то степени угрожающими.
– Как прошли выходные в Уэстпорте? – спросил он.
– Ева звонила? – в прошлом, когда Ева хотела убедиться, что я обсуждаю на терапии нужную тему, она заранее звонила доктору Петерсону. Я злился и не ценил этого, но ее порывы были обусловлены любовью, а я не мог послать это на хрен.
– Нет, – он улыбнулся, мягко, почти нежно. – Я видел ваши с Евой фотографии.
Это удивило меня.
– Не думал, что вы следите за таблоидами.
– Этим занимается моя жена. Она показала мне фотографии, потому что нашла их очень романтичными. Должен согласиться с ней. Вы оба выглядели очень счастливыми .
– Так и есть.
– Как насчет общего языка с семьей Евы?
Я откинулся, поместив руку на подлокотник.
– Я знал Ричарда Стентона на протяжении многих лет, как и Монику.
– Случайные и деловые знакомства очень сильно отличаются от родственных.
Его проницательность раздражала. Тем не менее, я был честен.
– Это было ... неловко. Не нужно, но справился
Улыбка доктора Петерсена стала шире.
– И как вы справились?
– Я сосредоточился на Еве.
– Другими словами, держали других на расстоянии?
– Не больше, чем обычно.
Он что-то написал в своем планшете.
– Что-нибудь случилось ее с прошлого четверга?
Мои губы скривились.
– Она купила мне собаку. Щенка.
Он посмотрел на меня.
– Поздравляю.
Я пожал плечами.
– Еве это все приносит удовольствие.
– Значит, это ее собака?
– Нет, она притащила все необходимое и высадила мне его на колени.
– Это довольно серьезное обязательство.
– Он будет в порядке. Животные независимы, – он терпеливо выжидал, поэтому я продолжил. – Мой отчим подал на развод.
Голова доктора Петерсена склонилась немного, когда он изучал меня.
– Мы перешли от новых родственников, к новой собаке, а затем к расторжению брака твоих родителей всего за несколько минут. Огромное количество изменений в жизни того, кто стремится к структурному порядку.
Констатация очевидного. Мне было нечего добавить.
– Вы удивительно собраны, Гидеон. Это потому что у вас с Евой все хорошо?
– Исключительно хорошо, – я знал, что контраст с сеансом на прошлой неделе был разителен. Я был в дикой панике отдаления от Евы, испуганный и взбешенный страхом ее потерять. Я мог вспомнить чувства с мучительной ясностью, но трудно было принять, как быстро я... выпутался. Я не узнавал того отчаявшегося человека, не мог примирить его с самим собой, каким я себя знал.
Он медленно кивнул.
– Из трех событий, которые вы упомянули, какое из них наиболее важное, а какое менее?
– Все зависит от вашего определения важности.
– Справедливо. Что несет в себе больше последствий?
– Собака.
– У него или нее есть имя?
Я сдерживал улыбку.
– Его зовут Счастливчик.
Он отметил это, по неизвестной причине.
– Вы бы купили Еве питомца?
Вопрос застал меня врасплох. Я ответил, не думая.
– Нет.
– Почему нет?
Я размышлял с минуту.
– Как вы отметили – это обязательство.
– Вы обижены тем, что она заставила взять на себя это обязательство?
– Нет.
– Есть ли какие-нибудь фотографии Счастливчика?
Я нахмурился.
– Нет. К чему все это?
– Я не уверен, – он отложил планшет в сторону и посмотрел мне в глаза. – Послушайте меня минутку.
– Хорошо.
– Принимая домашнее животное, берешь на себя большую ответственность, похожую на усыновление ребенка. Они зависят от тебя едой и кровом, нуждаются в поддержке и любви. Собаки особенно. Больше, чем кошки или какие-либо другие питомцы.
– Я так и сказал, – ответил сухо.
– У вас есть семья, в которой вы родились и та семья, что создали сами, женившись. Но вы сторонитесь обоих. Их действия и инициативы не влияют на вас осмысленно, потому что вы не позволяете. Они разрушают порядок вашей жизни, поэтому вы держите их на удобном для себя расстоянии.
– Я не вижу в этом ничего плохого. Я, конечно, не единственный человек, кто скажет – семья это тот, кого ты выбрал сам.
– Кого вы выбрали, кроме Евы?
– Это... не было выбором.
Я представил, какой она была, когда я впервые увидел ее. Во что была одета, лицо естественное, без макияжа, а ее удивительное тело облегал костюм для фитнеса. Такая же, как и тысячи других женщин Манхэттена, но она поразила меня, словно молния, даже не зная об этом.
– Меня беспокоит то, что она стала механизмом преодоления трудностей для вас, – заявил доктор Петерсен. – Вы нашли кого-то, кто любит вас и верит вам, кто поддерживает и дает силу. Во многих отношениях, вы чувствуете, что – она единственная, кто когда-либо будет по-настоящему понимать вас.
– Она в уникальном положении.
– Не на столько уникальном, – произнес он любезно. – Я читал стенограммы некоторых из ваших выступлений. Вы в курсе статистики.
Да, я знал, что каждая четвертая встреченная мною женщина подвергалась насилию. Это не меняет того факта, что ни одна из них не вызвала чувства близости, как это сделала Ева.
– Если вы хотите сказать что-то конкретное, доктор, приступайте.
– Я хочу, чтобы вы помнили о потенциальной склонности к уединению с Евой, исключая всех остальных. Я спросил, подарили бы вы ей домашнее животное, потому что не представлял, что вы на это способны. Это бы отвлекло от вас ее внимание и любовь, хоть и не на много, в то время как ваше внимание и привязанность сосредоточено исключительно на ней.
Я барабанил кончиками пальцев по дивану.
– Для молодоженов это обычное дело.
– Это необычно для вас, – он наклонился вперед. – Возможно, Ева сказала, почему подарила Счастливчика?
Я колебался, предпочитая держать что-то настолько интимное при себе.
– Она хочет окружить меня безусловной любовью.
Он улыбнулся.
– И я уверен, что ей доставит большое удовольствие увидеть вашу взаимность. Ей тяжело далось, то, как она подтолкнула вас к откровениям. Теперь, когда вы делаете шаги вперед, она захочет, чтобы вы открылись для других. Чем больше ее интимный круг, тем счастливее она. Она хочет втянуть вас в него, а не позволить вытащить ее оттуда.
Мои легкие расширились от длинного глубокого вдоха. Я ненавидел признаваться в этом, насколько он был прав.
Доктор Петерсен снова сел и продолжил писать в своем планшете, давая мне время, переварить им сказанное.
Я спросил у него то, что вертелось в голове.
– Когда я рассказал о Хью...
Он переключил на меня все свое внимание.
– Да?
– Вы, похоже, не удивились.
– И ты хочешь знать, почему... – его взгляд был добрым. – Были определенные намеки. Я мог бы сказать, что я догадался, но это не совсем верно.
Я почувствовал, что мой телефон загудел в кармане, но проигнорировал его, даже зная, что только несколько людей могли дозвониться мне во время встреч с доктором Петерсеном.
– Я видел Еву вскоре после того, как она переехала в Нью-Йорк, – продолжил он. – Она спросила меня, возможно ли двум жертвам изнасилования иметь серьезные отношения. Всего лишь несколько дней спустя, вы связались со мной и спросили, открыт ли я для встреч, помимо совместных с Евой сеансов.
Мой пульс участился.
– Тогда я еще не рассказал ей об этом. Это произошло после нескольких встреч с вами.
Но у меня бывали кошмары, действительно ужасные, те, которые в последнее время приходили все реже.
Мой телефон снова зазвонил, и я вытащил его.
– Прошу прощения.
Это был Ангус. "Я за дверью кабинета."
Пришла смс-ка. "Это срочно."
Мой позвоночник напрягся. Ангус не будет беспокоить меня без очень веских причин. Я встал.
– Я вынужден прервать сеанс, – сказал я доктору Петерсену.
Он отложил планшет и поднялся на ноги.
– Все хорошо?
– Если нет, то я уверен, что вы услышите об этом в четверг, – я быстро пожал ему руку и вышел из кабинета, проходя через пустую приемную, прежде чем выйти в коридор.
Ангус стоял, с мрачным выражением лица. Не теряя времени, он произнес:
– Полиция в пентхаусе с Евой.
Моя кровь заледенела. Я подошел к лифту, Ангус шагал в ногу со мной.
– Почему?
– Энн Лукас выдвинула обвинение в домогательстве.
ГЛАВА 7
Моя рука дрожала, когда я разливала только что приготовленный кофе на три кружки. Я не могла сказать, была ли вызвана дрожь страхом или злостью. Безусловно, и тем и другим. Будучи дочерью полицейского, я понимала неписаные правила, которым следовали те, кто работал за синей стеной* правоохранительных органов. И после всего того, что мы с Гидеоном прошли после смерти Натана, я была вдвойне насторожена.
На этот раз со мной хотели поговорить не детективы Грейвс и Мична из отдела убийств. Я даже и не знала, как чувствовать себя по этому поводу. Они были просто дьяволами, если можно так выразиться. Но и Шелли я бы не назвала союзником, она закрыла дело, но все же у нее хватало не отвеченных вопросов.
На этот раз, на пороге оказались офицеры Пенья и Уильямс.
И Энн Лукас наслала их на меня. Эта гребаная сука.
Нашу встречу с Блэр Эшем пришлось закончить раньше, но я знала, что встреча дизайнера и офицеров была неизбежна в вестибюле на пути к лифту. Но у меня не было времени на беспокойство по этому поводу. Вместо этого я позвонила Раулю и попросила найти Араша Мадани. Я хотела позвонить Гидеону, но он был с доктором Петерсеном, и я сочла это более важным. Я знала, что справлюсь с полицией. Я знала основы: присутствие адвоката и немногословность. Не говорить, о чем не спрашивают и ничего не дополнять.
Разместив три кружки кофе на поднос, я искала хоть что-то, куда можно было бы налить сливки.
– Не стоит беспокоиться, мисс Трэмелл, – сказал офицер Пенья, входя вместе со своим коллегой на кухню и засунув фуражки подмышку.
У Пенья было детское лицо, и поэтому он выглядел моложе, чем он, вероятно, был. Мне казалось, он моего возраста. Уильямс была миниатюрной, соблазнительной темнокожей женщиной, с проницательными глазами полицейского, которые говорили мне, что она видела такие вещи, каких бы я и в страшном сне не хотела видеть.
Я попросила их подождать в гостиной, но вместо этого они последовали за мной. От этого возникло ощущение преследования, что было, я уверена, частью их плана.
– Никакого беспокойства, – я отказалась от попыток быть радушной домохозяйкой и просто поставила коробку со сливками на поднос. – На самом деле, я жду своего адвоката, так что мне пока заняться нечем.
Офицер Уильямс невозмутимо посмотрела на меня, будто бы задаваясь вопросом, почему я почувствовала необходимость в присутствии адвоката.
Оправдываться мне было незачем, но я знала, что лишнем не будет, если я дам им понять, что осторожна.
– Мой отец работает Калифорнии. Он съест меня заживо, если я не последую его совету.
Я схватила коробку сахара из шкафчика и поставила ее на поднос, прежде чем перенести все это к кухонному острову.
– А где именно в Калифорнии?
– Побережье окена.
– Недалеко от Сан-Диего, да? Мило.
– Да.
Уильямс взяла свой кофе со сливками и положила много сахара, который она вывалила прямо из коробки.
– Мистер Кросс здесь?
– Он на встрече.
Поднимая кружку к губам, она не отрывала от меня взгляд.
– А что это был за парень, который уходил, когда мы пришли?
Преднамеренная небрежность ее тона заставила меня радоваться, что вызвала Араша. Я ни на секунду не сомневалась, что этот вопрос был задан не просто так.
– Блэр Эш. Он дизайнер. Помогает нам с интерьером во время наших ремонтных работ.
