Текст книги "Только с тобой (ЛП)"

Автор книги: Сильвия Дэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

  – У нас будет еще одна свадьба, – проговорила я. – Мы хотим, чтобы в момент произношения клятв, наши друзья и семьи были рядом…

  – Я ждал подобного, Ева! –  прорычал он. – Черт возьми. Ощущение, что Кросс украл что-то у меня! Я полагал, что выдам тебя замуж, передам в руки жениха, я готовился к этому, а он просто взял и женился? И ты не сказала мне об этом? Вы были здесь, в моем доме и ничего не сообщили? Это больно, Ева. Очень.

  После таких слов слезы остановить было нереально. Они хлынули горячим потоком, затуманивая зрение и обжигая горло.

  Я вздрогнула, когда дверь в комнату отдыха открылась, и вошел Уилл Грейнджер.

– Вероятно, она здесь, – сказал мой коллега. – А вот и она…

  При виде моего лица, его голос затих, а из глаз за прямоугольными очками исчезла улыбка.

  Позади него появилась рука и отодвинула его в сторону.

Гидеон. Он заполнил собой дверной проем, пугающий и арктически ледяной взгляд впился в меня. Он внезапен, словно ангел мщения, костюм в тонкую полоску придавал ему опасный вид, а на лице застыла красивая маска.

  Я моргнула, пытаясь осознать почему он здесь. Прежде чем это произошло, он оказался передо мной, взял телефон и взглянул на экран, прежде чем поднести его к уху.

  – Виктор, – имя отца прозвучало как предупреждение. – Кажется, вы расстроили Еву, поэтому говорить сейчас будете со мной.

  Уилл вышел и закрыл за собой дверь.

  Несмотря на тон Гидеона, кончики пальцев, коснувшиеся моей щеки, были бесконечно нежным. Его взгляд был сосредоточен на мне, синий, наполненный ледяной яростью. Я почти что дрожала под ним.

  Твою мать, Гидеон был зол. Как и мой папа. Я слышала его крики из телефона.

  Я поймала запястье Гидеона, качая головой, вдруг запаниковав, что двое мною любимых мужчин в конечном итоге невзлюбят друг друга, а может даже и возненавидят.

  – Все хорошо,  – прошептала я. – Я в порядке.

  Его глаза сузились, и он прошептал одними губами:

– Нет, не в порядке.

  Когда он снова заговорил с отцом, голос Гидеона был твердым и хорошо контролируемым, от чего становилось еще страшнее.

 – У вас есть право сердиться, и чувствовать обиду. Я понимаю. Но я не желаю, чтобы в это была замешана моя жена… Нет, очевидно, не имея своих детей, я не могу представить.

  Я выпрямилась, в надежде услышать папино успокоение или хотя бы принятие информации.

  Гидеон вдруг напрягся, его рука отпрянула от меня.

– Нет, если бы моя сестра сбежала и вышла замуж, я бы не был счастлив. И тем не менее, я бы не стал…

  Я поморщилась. Мой муж и мой отец имели общую черту: чрезмерная защита любимых ими людей.

  – Можете позвонить мне в любое время, Виктор. Я даже готов приехать к вам, если это необходимо. Когда я женился на вашей дочери, я принял на себя полную ответственность за нее и за ее счастье. Если нужно столкнуться с вероятными последствиями всего этого – я готов.

  Он прищурился, слушая.

  Затем Гидеон сел напротив меня, положил телефон на стол и включил динамик.

  Голос папы заполнил пространство.

– Ева?

  Я сделала глубокий нервный вдох и сжала протянутую мне руку Гидеона.

– Да, папа, я здесь.

  – Милая ... – он тоже глубоко вздохнул. – Не расстраивайся, ладно? Я просто ... Мне нужно осознать. Я не ожидал этого, и ... я должен все обдумать. Может говорим позже, сегодня вечером? Когда я перестану злиться?

  – Да, конечно.

  – Хорошо, – он сделал паузу.

  – Я люблю тебя, папа, – звук слез отразился на моем голосе, и Гидеон придвинул стул поближе, касаясь меня бедром. Удивительно, сколько силы я получала от него. Какое облегчение приносила лишь возможность опереться на него.  Это отличалось от поддержки Кэри. Мой лучший друг был резонатором и болельщиком, готовым надрать всем задницы. Гидеон был щитом.

  И мне нужно было не мало сил, чтобы признаться в том, что я нуждалась в его защите.

  – Я тоже люблю тебя, детка, – сказал папа, с горем и болью в голосе, что ранил меня ножом в сердце. – Я позвоню тебе позже.

  – Хорошо. Я…, –  а что мне было говорить? Я недоумевала, как исправить положение. – Пока.

  Гидеон нажал на завершение разговора, а затем взял мои дрожащие руки в свои. Его глаза не отрывались от меня, лед таял, сменяясь нежностью.

– Тебе не должно быть стыдно, Ева. Поняла?

  Я кивнула.

– Да.

  Он обхватил мое лицо, пальцами смахивая слезы.

– Не могу видеть, как ты плачешь, Ангел.

  Я оттеснила ноющую боль в сердце в дальний угол, оставляя ее на потом.

– Почему ты здесь? Как ты узнал?

  – Я пришел поблагодарить тебя за цветы, – пробормотал он.

  – Ох. Понравились? – мне удалось улыбнуться. – Я хотела, чтобы ты думал обо мне.

  – Я и так думаю. Все время. Каждую минуту. – Он схватил меня за бедра и притянул ближе к себе.

  – Мог бы просто послать записку.

  – Ах, – призрачная его улыбка зашкалила мой пульс. – Но она не сможет передать тебе этого.

  Гидеон потянул меня к себе на колени и целовал до беспамятства.

  В полдень, пока я стояла у лифта, чтобы спуститься в фойе пришла смс от Кэри: «Сегодня вечером будем дома?» Мама уже ждала меня, и я пыталась собрать мысли в кучу. Нам многое следовало обсудить.

  Боже, я надеялась, что она сможет помочь мне справиться со всем этим.

  «Все по плану», – ответила я своему горячо любимому, аж до боли в заднице, соседу по комнате, когда садилась в машину. «Хотя, у меня встреча после работы. Ужинаю с Гидеоном. Вероятно, буду поздно.»

  «Ужин? Ты должна ввести меня в курс дела.»

  Я улыбнулась. «Безусловно.»

  «Трей звонил.»

  Я быстро выдохнула, словно задерживала дыхание. Думаю, так оно и было.

  Я не могла винить парня Кэри, который терзался в своих решениях быть ли с ним вместе или нет.  Он сделал огромный шаг назад, когда узнал, легкодоступная подружка Кэри умудрилась забеременеть. Трей и так боролся с бисексуальностью Кэри, а теперь ребенок означал, что в их отношениях всегда будет кто-то третий.

  Без сомнения, Кэри должен был решить вопрос с Треем как можно скорее, не держать вопрос открытым, но я прекрасно понимала страх Кэри. Я слишком многое пережила вместе с ним, поэтому прекрасно понимала все его мысли, роящиеся в голове. Особенно, когда, наконец, встречаешь замечательного человека, который действительно тебя любит.

  Если это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, то могло ли оно стать реальностью?

  Мне нравился Трей, и если он позвонил порвать отношения, то я уважаю это решение. Но он был лучшим, что случилось в жизни Кэри за долгое время. Я очень расстроюсь, если они не сойдутся. «Что он сказал?»

  «Скажу при встрече.»

  «Кэри! Это жестоко!»

  Пока я шла через турникеты вестибюля, пришел ответ.

  «Да, расскажи мне о жестокости.»

  Мое сердце ёкнуло, с таким ответом ждать хороших новостей, скорее всего, не придется. Отступая в сторону, чтобы позволить другим пройти, я напечатала:     «Безумно люблю тебя, Кэри Тейлор.»

  «И я тебя люблю, детка.»

  – Ева!

  Моя мать шла мне навстречу, ступая в аккуратных босоножках на каблуках. Она – женщина, которую невозможно не заметить даже в толпе людей, движущейся в здании Кроссфайр. Будучи миниатюрной,  Моника Стентон с легкостью могла потеряться в этом море костюмов, но она привлекала к себе слишком много внимания, чтобы это могло случиться.

  Харизма. Чувственность. Хрупкость. Эффект разорвавшейся бомбы – сочетание качеств, сделавшее Мерилин Монро звездой, прекрасно сочеталось в моей матери. Одетая в темно-синий комбинезон без рукавов, Моника Стентон выглядела моложе своих лет и более уверенной, чем это было на самом деле. Пантеры Картье обхватывали ее шею и запястье, говоря всем заметившим – это дорого.

  Она подошла прямо ко мне и схватила в объятия, чем застала врасплох.

  – Мама.

  – Ты в порядке? – отойдя, она изучала мое лицо.

  – Что? Да. Почему ты спрашиваешь?

  – Твой отец звонил.

  – Ох, – я посмотрела на нее с опаской, – он не очень хорошо все воспринял.

  – Да, это так, – она взяла меня под руку, и мы направились наружу. – Но он справится. Он просто не совсем был готов отпустить тебя.

  – Потому что я напоминаю ему о тебе,  – для отца, моя мать стала той, кто ушел. Он по-прежнему любил ее, даже спустя двадцать лет.

  – Ерунда, Ева. Сходство есть, но ты гораздо интереснее.

  Из меня вырвался смех.

 – Гидеон говорит, что я интересная.

Она улыбнулась, пропуская человека, споткнувшегося о свои собственные ноги.

  – Конечно. Он ценитель женщин. Какой бы великолепной ты не была, замуж ты вышла за него не только благодаря красоте.

  Замедлившись у вращающихся дверей, пропускаю маму вперед. Поток душного теплого воздуха ударил мне в лицо, когда я присоединилась к ней на тротуаре, в результате чего, мое тело мгновенно покрылось испариной. Были времена, когда я сомневалась, что когда-либо смогу привыкнуть к влажности, но считала это расплатой за жизнь в любимом городе.  Весна была красива, и я знала – осень будет так же прекрасна. Идеальное время года, для произнесения обетов с человеком, завладевшим моим сердцем и душой.

  Я возблагодарила Бога за кондиционер, когда увидела голову охранника Стентона, ожидающего рядом с черным автомобилем у тротуара.

Бенжамин Кленси встретил меня легким, уверенным кивком. Его поведение было как обычно деловое, в то время, как я чувствовала к нему такую признательность, что сдерживалась лишь бы не кинуться обнять его и поцеловать.

  Гидеон убил Натана, чтобы защитить меня. Кленси сделал все, чтобы Гидеон никогда не поплатился за это.

  – Привет, –  сказала я ему, замечая, как моя улыбка отразилась в его зеркальных солнечных очках.

  – Ева. Рад видеть тебя.

  – Я тоже самое только что думала о тебе.

  Внешне он не улыбнулся. Не в его стиле. Но, тем не менее он улыбнулся глубоко в душе.

  Моя мама первой скользнула на заднее сиденье машины, а затем к ней присоединилась и я. Прежде, чем Кленси даже обогнул багажник машины, она повернулась и потянулась к моей руке.

  – Не беспокойся об отце. У него вспыльчивый южный темперамент, но обычно это не длится долго. Все, чего он на самом деле хочет– это убедиться в твоем счастье.

  Я нежно сжала ее пальцы.

– Я знаю. Но я действительно очень хочу, чтобы папа и Гидеон поладили.

  – Они оба очень упрямые мужчины, дорогая. Иногда они будут конфликтовать между собой.

  Она была права. Хотелось бы мне, чтобы эти двое зависали вместе, как обычно это делают мужчины, обсуждали спорт или машины, со всеми этими подколами и похлопываниями по спине. Но надо мыслить здраво, как бы не хотелось, чтобы все было иначе.

  – Ты права, –  уступила я. – Они уже большие мальчики. Сами все поймут.

 Хотелось бы надеяться.

  – Ну, конечно…

  Со вздохом я выглянула в окно.

– Думаю, я придумала что делать с Коринн  Жиро.

  Пауза.

  – Ева, тебе нужно выкинуть эту женщину из головы. Думая о ней, ты наделяешь ее незаслуженной властью.

  – Мы позволили ей стать проблемой, будучи крайне скрытными, – я посмотрела на маму. – Мир с жадностью глотает все, что касается Гидеона. Он красивый, богатый, сексуальный, и восхитительный. Люди хотят знать о нем все, но он оберегал свою личную жизнь до такой крайней степени, что они почти ничего о нем не знают. Это дало Коринн шанс написать биографию о времени, что она провела с Гидеоном.

  Она осторожно на меня посмотрела.

– И что ты придумала?

  Покопавшись в сумке, я вытащила планшет.

 – Нам нужно больше этого.

  Я повернула к ней экран, показывая фото нас с Гидеоном, снятое всего за час до того, как мы стояли перед зданием Кроссфайр. То, как он схватил меня за затылок было одновременно нежно и властно, в то время, как мое склоненное к нему лицо, выражало любовь и обожание. Живот скрутило от осознания, что такой интимный момент попадет на всеобщее обозрение, но я должна справиться с этим. Я должна дать миру больше.

  – Гидеону и мне нужно перестать прятаться, – объяснила я. – Нас должны видеть. Мы слишком сильно прячемся. Публика требует, чтобы миллионер – плейбой наконец-то превратился в Прекрасного Принца. Они хотят сказку, мама, и счастливый конец. Я должна дать людям историю, которую они жаждут. А на фоне этого, книга Коринн, как и она сама, будут выглядеть жалкими.

  Плечи моей мамы опустились.

– Это ужасная идея.

  – Нет, это не так.

  – Это ужасно, Ева! Ты не смеешь продавать с трудом заработанную приватность личной жизни. Если ты утолишь голод толпы, он только усилится. Ради Бога, ты же не хочешь светиться на всех таблоидах!

Моя челюсть сжалась.

– Этого не случится.

  – Почему ты всем рискуешь? –  ее голос стал выше и пронзительнее. – Из-за Коринн Жиро? Ее книга выйдет и исчезнет за мгновение, а вот ты уже никогда не избавишься от внимания прессы с того момента, как позволишь им влезть в твою жизнь!

  – Я тебя не понимаю. Не получится выйти замуж за Гидеона и не привлечь всеобщее внимание! В моих силах взять все под контроль и обернуть ситуацию в свою сторону.

  – Это большая разница – быть заметной и быть заголовком желтой газеты!

  Я зарычала.

– Мне кажется, ты чересчур драматизируешь.

  Она покачала головой.

– Я говорю тебе – это неправильный способ справиться с ситуацией. Ты обсудила это с Гидеоном? Не думаю, что он согласится.

  Я посмотрела на нее, по-настоящему пораженная ответом. Я думала она поддержит меня, учитывая ее мысли о бракосочетании и все то, что оно повлекло за собой.

  Я увидела, как страх сковывает ее и тень опускается на глаза.

  – Мама, –  я смягчила голос, мысленно пиная себя, что не додумалась раньше. – Нам уже не надо беспокоиться о Натане.

  Она взглянула в ответ.

– Нет, – согласилась, нисколько не успокоившись. – Но имея за спиной все то, что ты натворила… все, что ты сказала или решила выставить это на развлечение публики, все это превратится в твой собственный кошмар.

  – Я не собираюсь позволять другим диктовать мне и моему браку, какими мы должны казаться миру. Я устала чувствовать себя ... жертвой. Я хочу быть той, кто нападает.

  – Ева, ты не…

  – Либо дай мне альтернативное решение, которое не представляет собой сидение на диване и ничегонеделание, либо оставь эту тему, – я отвернулась. –   Мы не найдем согласия, а я не откажусь от плана, пока не буду иметь другой вариант.

  Она разочарованно вздохнула, а затем замолчала.

  Мои пальцы сжались от необходимости написать Гидеону и проветриться. Он однажды сказал мне, что я могла бы преуспеть в антикризисном управлении. Он предложил мне применить свои таланты в Кросс Индастрис.

  Почему бы мне не начать с чего-то более личного и важного?

ГЛАВА 2

  – Еще цветы? – растягивая слова, произнес Араш Мадани, заходя в мой офис через двойные стеклянные двери.

  Мой ведущий адвокат подошел к белым розам Евы, что украшали основную зону отдыха. Я поставил их на журнальный столик в пределах видимости. Там они успешно перехватывали мое внимание от висящих позади них плоских экранов с потоком биржевых котировок.

  Карточка, которая сопровождала цветы располагалась на матовом стекле моего стола, и я коснулся ее, в сотый раз перечитывая слова.

  Араш вытащил розу и поднес к носу.

– Открой секрет: что нужно, чтобы получать такие цветы?

  Я откинулся на спинку стула, рассеянно отметив, что его изумрудного цвета галстук сочетался с ювелирными графинами, украшающими бар. До его прибытия, яркие графины и красная ваза Евы были лишь пятнами цвета в монохромном просторе моего офиса.

– Правильная женщина.

  Он вернул цветок в вазу.

– Ну-ну, Кросс, давай. Издевайся.

  – Я предпочитаю тихо злорадствовать. У тебя есть что-нибудь для меня?

  Приблизившись к моему столу, он улыбнулся улыбкой, говорящей, что он любит свою работу, хотя я никогда в этом не сомневался. Его хищнические инстинкты были почти столь же высоко развиты, как и мои собственные.

  – В сделке с Морганом все идет по палну, – поправив свои брюки, он уселся в одном из двух стульев, стоящих у моего стола. Его стиль был немного ярче моего, но безошибочен.  – Мы выровняли колебания. Есть все еще некоторые положения, требующие урегулирования, но мы должны быть готовы приступить на следующей неделе.

  – Хорошо.

  – Ты немногословен. Небрежно, он спросил:

– Может, встретимся на этих выходных?

  Я покачал головой.

 – Ева может захотеть пойти куда-нибудь. Если да, то я постараюсь ее отговорить от этого.

  Араш рассмеялся.

 – Должен сказать, я ожидал, что в какой-то момент ты остепенишься, как, впрочем, и все мы, но я рассчитывал на некое предупреждение.

  – Так же, как и я, – что было не совсем правдой. Я вообще не ожидал того, что разделю свою жизнь с кем-либо. Я никогда не отрицал, что мое прошлое омрачило настоящее, но даже не рассматривал необходимости разделить эту историю с кем-то до Евы. Ничего не изменишь, так какой смысл говорить иначе?

  Встав, я подошел к одной из двух стеклянных стен, обрамляющих мой офис, и посмотрел на распростертый городской пейзаж.

  Я не знал о существовании Евы, и даже боялся мечтать о том, что где-то в мире есть человек, который примет меня и полюбит каждую часть моей души.

  Невероятно, что я нашел ее здесь, в Манхэттене, в том самом здании, что построил, рискуя, вопреки советам. «Слишком дорого», – говорили они, – «И ненужно». Но я хотел, чтобы имя Кросс ассоциировалось и запоминалось по другому поводу. Мой отец смешал наше имя с грязью, а я поднял его на высоту в самом подходящем для этого городе мира.

  – Ты вообще не выказывал никаких признаков, что склоняешься на этот путь, –  сказал Араш позади меня. – Если я правильно помню, ты клеил двух женщин, когда мы развлекались в Синко Де Майо, а через несколько недель сказал составить безумный брачный контракт.

  Я осмотрел город, пользуясь редким моментом оценить его с высоты птичьего полета, что позволяла мне высота здания Кроссфайр.

 – Когда это ты видел, чтобы я откладывал заключение сделки?

  – Одно дело –  расширить свои владения, другое – в одночасье изменить свою жизнь, – он усмехнулся.  – Итак, каковы твои планы? Обосноваться в новом пляжном домике?

  – Отличная идея. Вернуться в Аутер Бэнкс вместе с женой, было моей целью.  Это рай – наслаждаться только ей целиком.  Я был счастлив, когда был с ней наедине. Она меня оживила, заставила жить той жизнью, которой у меня не было.

  Я построил свою империю, думая о прошлом. Теперь, благодаря ей, я буду продолжать строить наше будущее.

  Стационарный телефон на столе мигнул. Скотт на первой линии. Я нажал на кнопку, и его голос прозвучал через динамик.

– Коринн Жиро ожидает у стойки регистрации. Она говорит, ей нужно всего несколько минут, чтобы передать кое-что. Это личное, и она сама хочет передать вам это.

  – Ну, конечно, – вмешался Араш. – Может, она принесла еще цветы?

  Я бросил на него взгляд.

– Неправильная женщина.

  – Если бы только мои неправильные женщины выглядели как Коринн.

  – Продолжай думать об этом, пока будешь идти к ней на встречу и заберешь то, что она принесла.

  Его брови взлетели в удивлении.

– Правда? Ой.

  – Она хочет поговорить, значит, может поговорить с моим адвокатом.

  Он поднялся на ноги и направился к выходу.

– Понял, босс.

  Я взглянул на часы. Без пятнадцати пять.

– Уверен ты все слышал Скотт, но поясню: Мадани разберется.

  – Да, мистер Кросс.

  Сквозь стеклянную стену, отделяющую мой кабинет от остальной части этажа, я наблюдал за Арашем, заворачивающим за угол, а затем мысленно отбросил все в сторону. Скоро Ева будет со мной –  очень важная вещь, которую я ждал с самого начала рабочего дня.

  Но, конечно, не могло все быть так просто.

  Вспышка малинового цвета мелькнула перед моими глазами и через несколько мгновений спустя, я увидел Кориин, марширующую к моему кабинету со злым Арашем. Ее подбородок поднялся, когда наши глаза встретились. Ее сжатая улыбка стала еще шире, превращая ее от красивой женщины в ошеломляющую. Я мог восхищаться ею так, как восхищаюсь всем, кроме Евы – объективно, бесстрастно.

  Теперь, будучи счастливо женатым, я мог в  полной мере осознать, какой ужасной ошибкой была бы свадьба с Коринн. К сожалению для всех нас, она отказывалась этого видеть.

  Я встал и обогнул стол. Взгляд, который я послал Арашу и Скотту, призвал их не совершать никаких дальнейших действий. Если Коринн хотела иметь дело со мной напрямую, я дам ей последнюю возможность сделать правильный поступок.

  Она скользнула в офис в красных туфлях на шпильке. Платье без бретелек имело такой же оттенок, что и обувь, демонстрируя длинные ноги и подчеркивая бледность кожи. Черные волосы прядями лежали на обнаженных плечах. Она была полной противоположностью моей жены и зеркальным отражением любой другой женщины, прошедшей через мою жизнь.

  – Гидеон. Безусловно, ты можешь выкроить несколько минут для старого друга?

  Откинувшись на столешницу, я скрестил руки.

– И буду настолько любезен, что не вызову охрану. Давай быстрее, Коринн.

  Она улыбнулась, но ее аквамариновые глаза были печальны.

  Под мышкой она держала маленькую красную коробку. Подойдя, она протянула ее мне.

  – Что это? – спросил я, отказываясь брать.

  – Это фотографии, которые появятся в книге.

  Я удивился и разочаровался сам в себе, когда, движимый любопытством, взял коробку. Мы не так давно расстались, но я почти не помнил подробностей. Все, что осталось – впечатления, большие моменты, и сожаление. Я был молод, с опасным отсутствием самосознания.

Коринн положила свой кошелек на мой стол, двигаясь таким образом, чтобы коснуться рукой моей руки. Осторожно я протянул руку и нажал на кнопку, которая контролировала непрозрачность стеклянной стены.

  Если она захочет устроить шоу, я должен убедиться, что не будет зрителей.

  Сняв крышку с коробки, я увидел фотографию Коринн и меня, обнявшихся у костра. Ее голова лежала на сгибе моего плеча, а лицо было запрокинуто, чтобы я мог поцеловать ее.

  Воспоминания тут же одолели меня. Это была однодневная поездка к другу в Хэмптоне. Погода была прохладной, осень уступала зиме.

  На картинке мы выглядели счастливыми и влюбленными, и в некотором смысле, я полагаю, мы такими и были. Но я отказался от приглашения провести с ней ночь, несмотря на явное разочарование Коринн. Из-за кошмаров, я не мог спать рядом с ней. И я не мог ее трахнуть, хотя знал – это то, чего она хотела, потому что я зарезервировал номер в отеле для этой цели в милях отсюда.

  Так много проблем. Так много лжи и уловок.

  Я сделал глубокий вдох и позволил прошлому уйти.

– Ева и я поженились в прошлом месяце.

  Она напряглась.

  Положив коробку на стол, я потянулся к моему смартфону и показал ей фотографию, стоящую на заставке экрана: Ева и я закрепляли поцелуем наши клятвы.

  Коринн отвернулась. Затем она потянулась к коробке, убрала несколько верхних фотографий, и вытащила ту, где мы на пляже.

  Я стоял по пояс в прибое. Коринн повисла на мне спереди, ноги обхватывали талию, руки покоились на моих плечах, а пальцы погружены в мои волосы. Ее голова была откинута в смехе, весь ее образ излучал радость. Я яростно держал ее, мое лицо повернуто, наблюдая за ней. В этом была страсть и удивление. Привязанность. Желание. Увидев, посторонние бы посчитали это любовью.

  Это и было целью Коринн. Я отрицал, что когда-либо любил кого-нибудь до Евы, что и было правдой. Коринн была полна решимости доказать, что я неправ самым видным способом.

  Наклонившись, она посмотрела на фотографию, потом на меня. Ее ожидание было ощутимым, словно меня тут же должно было посетить прозрение. Она играла с ожерельем, и я узнал в нем подаренное мной маленькое золотое сердечко, одетое на простую цепочку.

  Черт побери. Я даже не помню кто сделал эту фотографию и где мы проводили время, но это и не имело значения.

  – Что ты хочешь доказать этими фотографиями, Коринн? Мы встречались. Мы расстались. Ты вышла замуж, а теперь женился и я. Все в прошлом.

  – Тогда почему ты так расстроен? Тебе не все равно, Гидеон.

  – Нет, я раздражен. Они только заставляют меня ценить то, что с Евой у меня есть нечто большее. И осознание того, что эти картинки крайне ее расстроят, не вызывает у меня сантиментов о прошлом.  Это наше последнее прощание, Коринн, – я удерживал ее взгляд, убедившись, что она увидела мою решимость. – Если ты сюда вернешься, то охрана не даст тебе пройти.

  – Я не вернусь. Ты должен…

  Скотт позвонил, и я взял трубку.

– Да?

  – Мисс Трэмелл пришла к вам.

  Снова наклонившись над столом, я нажал кнопку и открыл двери. Через мгновение, Ева вошла.

  Настанет ли день, когда я не буду чувствовать, как земля уходит из-под ног, при встрече с ней?

  Она резко остановилась, давая мне удовольствие рассмотреть ее. Ева была натуральной блондинкой, светлые пряди обрамляли ее тонкое лицо и подчеркивали штормовые серые глаза, в которые я мог смотреть часами, что и делал. Она была миниатюрной, но опасно фигуристой, ее тело восхитительно мягкое, как раз для того, чтобы разделить с ним постель.

  Я мог бы назвать ее ангельски красивой, если бы не опьяняющая чувственность, которая всегда заставляла меня думать и жаждать примитивного животного секса.

  Невольно мой ум наполнился воспоминаниями о ее запахе, о том, какая она на ощупь. Гортанный смех, приносящий радость и огненно–вспыльчивый характер, перевернувший мой мир, всплыли изнутри. Все во мне пробуждалось к жизни, прилив энергии и сознания, которые я не испытывал до встречи с ней.

  Коринн заговорила первой.

– Привет, Ева.

  Я ощетинился. Стремление оградить и защитить самое ценное в моей жизни не дало возможности подробно расценить ситуацию.

  Выпрямившись, я бросил фотографию обратно в коробку и пошел к моей жене. По сравнению с Коринн, она была одета скромно: черная юбка и в тонкую полоску шелковая блузка без рукавов, которая сверкала жемчужным блеском. Волна тепла дала мне все доказательства, что сексуальней та женщина, которую я желаю.

  Ева. Сейчас и навсегда.

  Притяжение заставило меня пройти быстрым шагом через всю комнату.

  Ангел.

  Я не сказал этого слова вслух. Не хотел, чтобы его слышала Коринн. Но видел,   Ева почувствовала. Потянувшись к ее руке, я почувствовал глубокое покалывание ее одобрения и усилил хватку.

  Она подвинулась, чтобы посмотреть на женщину, не являющуюся ей соперницей.

  –Коринн.

  Я не обернулся.

  – Я должна бежать, – сказала Коринн позади меня. – Эти копии для тебя,  Гидеон.

  Не оторывая взгляда от Евы, я произнес через плечо:

–   Забери их с собой. Они мне не нужны.

  – Ты должен просмотреть их все, – возразила она, приближаясь.

  – Зачем? – начиная злиться, я взглянул на Коринн, когда она остановилась рядом с нами. – Если у меня возникнет интерес к их просмотру, я всегда могу пролистать твою книгу.

  Ее улыбка стала более натянутой.

– До свидания, Ева. Гидеон.

  Когда она ушла, я сделал еще один шаг к моей жене, преодолев, наконец, оставшееся между нами расстояние. Я схватил ее за другую руку, склонился над ней, чтобы вдохнуть запах ее духов. Спокойствие накрыло меня.

  – Рад, что ты пришла, –  прошептал ей в лоб, нуждаясь в каждом прикосновении, которым я мог управлять. – Я очень сильно по тебе скучаю.

  Закрыв глаза, она склонилась ко мне, вздыхая.

Почувствовав застрявшее в ней напряжение, я стиснул ее руки.

– Ты в порядке?

  – Да. У меня все хорошо. Я просто не ожидала ее увидеть.

  – Как и я, – я ненавидел разрывать с ней объятий, но мысль о фотографиях ненавидел еще больше.

  Вернувшись к столу, я закрыл коробку крышкой и выбросил все это в мусор.

  – Я ушла с работы, – сказала она. – Завтра последний день.

  Это было одно из тех решений, которые я хотел, чтобы она приняла. Я полагал, это будет лучшим и самым безопасным шагом из всех.  Но знал, что ей будет сложно. Ева любила свою работу и людей, с которыми работала.

  Зная, насколько хорошо она могла читать меня, я держал нейтральный тон.

– Правда?

  – Ага.

  Я внимательно посмотрел на нее.

– И что на очереди?

  – Планирование свадьбы.

  – Ах, – я улыбнулся. После нескольких дней, опасаясь, что у нее другие мысли насчет брака и она хочет развестись, стало облегчением услышать иное.   – Приятно это узнать.

  Я поманил ее ближе к себе.

  – Встретимся на полпути, – парировала она, с блеском вызова в глазах.

  Как я мог устоять? Мы встретились в середине комнаты.

  Именно поэтому мы собирались пройти это и все другие препятствия, с которыми столкнемся. Мы всегда шли навстречу друг другу.

  Она бы никогда не стала послушной женой, какую мне желал друг Арнольдо Риччи. Ева была слишком независимой, слишком жестокой. Ее ревность была шириной в милю. Она была требовательной и упрямой, и она бросала мне вызов, сводя с ума.

  И подобное не срабатывало ни с одной другой женщиной, потому что Ева была предназначена для меня. В этом я был уверен, как ни в чем другом.

  – Ты этого хочешь? – спросил ее тихо, ища ответ в ее лице.

  – Я хочу тебя. Все остальное – второстепенно.

  Во рту внезапно пересохло, а сердце забилось слишком часто. Когда она подняла руку, чтобы зачесать мои волосы назад, я схватил ее за запястье и прижал ладонь к моей щеке. Закрыв глаза, я поглощал ее прикосновение.

  Прошлая неделя растаяла. Дни, что мы провели порознь, часы молчания, парализующий страх… Целый день она показывала мне, что готова двигаться вперед, что я принял правильное решение поговорить с доктором Петерсеном.   Поговорить с ней.

  Мало того, что она не отвернулась, она хотела меня еще сильнее. И это она называет меня чудесным?

  Ева вздохнула. Я почувствовал, как ушла оставшаяся напряженность. Мы стояли, заряжаясь друг с другом, черпая необходимую силу. Меня потрясло до глубины души, что я был в состоянии дать ей частичку умиротворения.

  А что она дала мне?

  Все.

То, как прояснилось лицо Ангуса, когда Ева вышла из Кроссфайр Билдинг тронуло меня необъяснимым образом. Ангус Маклеод был тихим по своей природе и по воспитанию. Он редко выказал какие-либо эмоции, но сделал исключение для Евы.

  Или, ничего не мог с собой поделать. Видит бог, как и я.

  – Ангус, – Ева одарила его своей яркой, открытой улыбкой. – Сегодня ты выглядишь особенно нарядным.

  Я наблюдал как человек, которого любил, словно отца, коснулся краев шофёрской фуражки и улыбнулся в ответ с забавным оттенком смущения.

  После самоубийства отца, вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. В последующих запутанных годах существовала лишь одна единственная точка стабильности – Ангус, которого я нанял в качестве водителя и телохранителя, но он оказался вместо этого настоящим спасательным кругом. В то время, когда я чувствовал себя изолированным и преданным, когда даже моя собственная мать отказывалась верить в то, что меня неоднократно насиловал терапевт, который должен был мне помочь прийти в себя после случившегося, Ангус был для меня якорем. Он никогда не сомневался во мне. И когда я зачеркнул прошлую жизнь, он пошел со мной.