Текст книги "Только с тобой (ЛП)"
Автор книги: Сильвия Дэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Ее лицо просветлело.
– Какая замечательная идея! Мне нравится, Ева!
Склонившись над подлокотником, я поцеловал ее в щеку.
– Мне тоже.
– Ты даже не собираешься вздремнуть? – я наблюдала, пораженная, как Гидеон передвигается по гардеробу.
На нем только боксеры, его волосы подсушены полотенцем после душа, принятого сразу как мы вернулись домой. Я лежала на кровати, чувствуя себя выжатой как лимон, несмотря на сон в самолете.
– Это будет короткий день, – сказал он, вытаскивая темно-серый костюм. – Я буду дома рано.
– Не выспавшись, ты можешь подхватить простуду. Не хочу, чтобы ты болел во время свадьбы или медового месяца.
Он снял мой любимый синий галстук со стойки.
– Я не заболею.
Я посмотрела на часы на тумбочке.
– Еще даже семи нет! Ты никогда не уходил на работу так рано.
– У меня дела, – он быстро застегнул рубашку. – Прекрати ныть.
– Я не ною.
Он бросил на меня удивленный взгляд.
– Разве ты не насытилась мной меня вчера?
– Боже. Ну, у тебя и самомнение!
Он сел и надел носки.
– Не волнуйся, Ангел. Вернувшись домой, я дам тебе больше.
– Прямо сейчас я хочу чем-нибудь запустить в тебя.
Гидеон оделся в мгновение ока, но выглядел идеально. Это только сильнее испортило настроение.
– Прекрати дуться, – произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в макушку.
– Так всегда, когда я вижу, насколько хорошо ты выглядишь, не прикладывая никаких усилий. Мне бы кучу времени понадобилось! – проворчала я. – И на тебе мой любимый галстук. – Он оттенял цвет его глаз, заставляя смотреть только на него, убеждаясь в его великолепии.
Он улыбнулся.
– Знаю. Когда вернусь домой, хочешь, чтобы я трахнул тебя, не снимая его?
Я представила себе это и мой хмурый настрой исчез. Что было бы, если бы он лишь расстегнул ширинку и отымел меня в одном из своих супер костюмов? Невероятно сексуально. Во многих смыслах.
– Мы слишком потеем, – я расстроилась от мысли. – Мы испортим его.
– У меня есть еще десяток, – он выпрямился. – Ты останешься сегодня дома, не так ли?
– Подожди. У тебя есть десяток таких же галстуков?
– Ну он же твой любимый, – просто ответил он, как будто это все объясняло. Предполагаю, по его мнению, все так и было.
– Дома, да? – Повторил он.
– Да, мама будет здесь через несколько часов, и мне нужно сделать несколько звонков.
Он направился к двери.
– Вздремни, сварливый Ангел. Пусть тебе снятся сны обо мне.
– Да, да, – пробормотал я, обнимая подушку и закрывая глаза.
Сны были о нем. Безусловно.
– На большинство приглашений уже ответили, – сказала мама, пробежав пальцами по сенсорной панели ноутбука, показывая мне электронную таблицу, от которой глаза вылезли из орбит. – Не ожидала, что за такой короткий срок наберется столько гостей.
– Это хорошо, правда? – честно говоря, я понятия не имела. Я даже не знаю, кто их всех пригласил на прием. Я просто знала, что все пройдет в воскресенье вечером, в одном из отелей Гидеона.
Хотя, мы никогда бы не смогли заполучить необходимое нам место проведения. Скотт не обмолвился ни разу, но стоило думать, что чье-то событие отменили в последнюю минуту. И количество комнат, необходимое зарезервировать для размещения семьи со стороны отца... Я ничего не учитывала, выбирая дату в день рождения Гидеона.
– Да, это здорово, – мама улыбнулась мне, но натянуто. Она нервничала из-за всего этого, что меня огорчало.
– Все пройдет как чудесно, мама. Изумительно. И мы все будем так счастливы, что даже не заметим, если что-то пойдет не так, – она вздрогнула, и затараторила. – Все пройдет как по маслу. Все сотрудники соберутся убедиться, что все правильно. Это большой день их начальника
– Да, – она кивнула, явно испытав облегчение. – Ты права. Они хотят, чтобы все было идеально .
– Так и будет, – как иначе? Мы с Гидеоном были женаты, но еще ни разу не праздновали его день рождения вместе. Я была в нетерпении.
Мой смартфон известил о входящем сообщении. Я взяла его и прочитала, нахмурившись. Потянулась за пультом от телевизора.
– Что это? – спросила мама.
– Не знаю. Гидеон хочет, чтобы я включила телевизор. – Мой желудок сжался, беспокойство вытеснило предвкушение. Сколько еще нам предстоит вытерпеть?
Я нажала на обозначенный канал и попала на популярное ток-шоу. К моему шоку, Гидеон усаживался в кресло за столом, окруженный пятью женщинами-ведущими под аплодисменты, свист и крики. Даже верные женщины не могли устоять перед ним. Его харизма и невероятная сексуальность были в миллион раз мощнее, когда видишь его лично.
– Боже мой, – мать вздохнула. – Что он делает?
Я увеличила громкость.
Как и следовало ожидать, после поздравлений о помолвке, ведущие начали расспрашивать его о РИО и печально известной фотографии троицы в клубе. Безусловно, они убедились, что не могут показать фотографию в эфире, так как это было крайне рискованно. Но они предложили зрителям зайти на сайт шоу, ссылка на который светилась в бегущей строке нижней части экрана.
– Не понимаю, – отрезала мама. – Почему он привлекает к этому еще больше внимания?
Я не дала ей развить мысль.
– У него есть план. – По крайней мере, я надеялась.
Держа в руках кружку кофе с фирменным логотипом шоу, Гидеон выглядел задумчивым, пока ведущие не дали ему возможность говорить.
– Будут еще новости о холостяцких вечеринках и девичнике? – задала вопрос одна из женщин.
– Тут я могу прояснить, – вставил Гидеон, прежде чем они начали обсуждать эту тему. – Так как Ева и я поженились в прошлом месяце, и я больше не холостяк, то мальчишников не будет.
Позади них, на огромном экране, логотип шоу уступили место фотографии, где Гидеон целует меня после данных нами обетов.
Дыхание перехватило, как и у всей аудитории в прямом эфире.
– Ничего себе, – пробормотала я. – Он раскрыл нас.
Я с трудом поймала спешный разговор, который последовал за показом, слишком ошеломленная его действиями. Гидеон был скрытным человеком. Он никогда не давал личные интервью, лишь касающиеся Кросс Индастрис.
Наше фото сменила серия снимков, сделанных в том же ночном клубе, где длинноногие брюнетки оседлали его. Когда он посмотрел на аудиторию и предположил, что некоторые могут быть знакомы с обстановкой, прозвучали утвердительные выкрики.
– Очевидно, – продолжал он, оглядываясь на ведущих. – Я не мог быть в Нью-Йорке и Бразилии одновременно. Вирусные фото были подвержены цифровой обработке для удаления логотипа клуба. Вы можете заметить, что он вышит на шторах VIP комнаты. Потребовались правильное программное обеспечение и пара кликов для его исчезновения.
– Но девушки были там, – одна из женщин прервала, – и то, что происходило там – реально.
– Так и есть. У меня была жизнь до встречи с женой, – сказал он твердо и непреклонно. – К сожалению, этого не изменить.
– У нее тоже была жизнь до вас. Ева упоминается в, гхм, песне Шесть-Девятых, – она слегка прищурилась. – Золотая девочка.
Ведущая явно читала информацию с суфлера.
– Так и есть, – подтвердил он.
Его тон был нейтральным. Он казался невозмутимым. Хоть я и знала, что шоу не настолько спонтанно, каким кажется, создавалось ощущение сюрреализма – видеть, как наша жизнь используется для поднятия утреннего рейтинга.
Появилось фото меня и Бретта на запуске видео “Золотая Девочка! на Таймс Сквер. Заиграл кусочек песни.
– Как вы к этому относитесь?
Гидеон одарил их одной из своих редких улыбок.
– Если бы я был автором песен, я бы тоже сочинял о ней баллады.
На экране возникли фото меня и Гидеона в Бразилии. Затем последовали фото из Уэстпорта, и серия снимков, сделанных на красной ковровой дорожке различных благотворительных мероприятий. На каждой фотографии он не сводил меня глаз.
– О, да. В этом он хорош, – произнесла я, в основном, для себя. Мама была занята выключением своего ноутбука. – Он искренен, но по-прежнему отстранен и самоуверен, как легендарный Гидеон Кросс. Он дал им в распоряжение кучу фотографий.
Хорошим выбором стало посещение ток шоу с женщинами в качестве ведущих. Они исследуют женские темы. Они не дали бы ему избежать вопроса о неверности, или даже просто слегка коснуться темы. Они развеют слухи так, как это не сделают мужчины.
Одна из женщин подалась вперед.
– О вас так же выходит книга, да? Автором выступила ваша бывшая невеста?
На экране высветилось фото Гидеона и Коринн на вечеринке водки Кингсмен. Раздался ропот из зала. Я сжала челюсть. Она выглядела потрясающе,, впрочем, как всегда, и дополняла ее темно-прекрасная красота Гидеона.
Я решила верить, что шоу сами выбирают фотографии.
– Вообще-то, книгу пишут ЗА нее, – ответил он. – Некто, со своим собственным непреклонным мнением. Боюсь, миссис Жиро в данный момент пользуются, но она этого не замечает.
– Я не совсем понимаю. Кто этот писатель? – она посмотрела на аудиторию и быстро объяснила, кто такой литературный раб.
– Я не вправе называть имени пишущего книгу.
Ведущая надавила, продолжая тему.
– Но вы его знаете? Или ее? И они не любят вас.
– Вы правы в обоих случаях.
– Она бывшая подруга? Может, бывший бизнес партнер?
Одна из женщин, которая в основном слушала, сменила разговор.
– Говоря о Коринн ... Почему бы Вам не рассказать нам эту историю, Гидеон?
Мой муж сделал глоток из кружки и поставил ее на стол.
– С миссис Жиро я встречался в колледже. Мы были какое-то время помолвлены, но наши отношения ни к чему большему не привели. Мы были молодыми, и по правде говоря, слишком невежественными, чтобы знать чего хотим.
– И все?
– Быть молодым и смущенным не очень интересно или непристойно, не так ли? Мы остались друзьями после того, как она вышла замуж. Мне жаль, что она хочет получить выгоду из нашей жизни сейчас, когда я женился. Уверен, Жан-Франсуа чувствует себя так же неловко, как и я.
– Это ее муж, не так ли? Жан-Франсуа Жиро. Вы знаете его?
Коринн и Жан-Франсуа в вечерних нарядах на каком-то мероприятии появились на экране. Они были привлекательной парой, но контраст между ними был не в пользу француза. Он не мог конкурировать с Гидеоном, хотя… а кто мог?
Гидеон кивнул.
– У нас совместный бизнес.
– Вы говорили с ним об этом?
– Нет. Как правило я не обсуждаю подобные темы, – слабая улыбка вновь коснулась его губ. – Я недавно женился. На мой взгляд, мне есть чем заняться.
Я хлопнула в ладоши.
– Ура! Это была моя идея. Я посоветовала ему постоянно напоминать людям, что он женат и знает ее мужа. – И он бросил вызов Дианне. Хорошо сыграно.
– Ты знала о его планах? – спросила мама, словно приходя в ужас.
Я смотрела на нее, нахмурившись, когда заметила бледность. Учитывая загар, полученный в течение двух выходных, это вызывало тревогу.
– Нет. Понятия не имела. Мы разговаривали о Жиро недавно. Ты в порядке?
Она прижала кончики пальцев к вискам.
– У меня болит голова.
– Потерпи, пока не закончится шоу, и я дам тебе что-нибудь. – Я посмотрела на ТВ, но они прервались на рекламу. Я побежала к медицинскому шкафчику в ванной и вернулась с маленькой баночкой таблеток, с удивлением обнаружив маму, упаковывающую свои вещи. – Ты уезжаешь? А как же обед?
– Я устала, Ева. Поеду домой, прилягу.
– Ты могла бы вздремнуть здесь, в гостевой комнате, – думала, ей это понравится. В конце концов, Гидеон точно воспроизвел ее дизайн спальни в моей квартире. Ошибочные, но осмысленные усилия дать мне безопасное убежище в своем доме, пока мы состояли в отношениях, и я не знала, стоило ли за них бороться или просто убежать.
Она покачала головой и перекинула ремень сумки для ноутбука через плечо.
– Все будет хорошо. Главное мы обсудили. Я позвоню тебе позже.
Она поцеловала обе мои щеки, не касаясь их, и ушла.
Опустившись на диван, я поставила таблетки на кофейный столик и стала смотреть остальную часть интервью Гидеона.
ГЛАВА 12
– Мистер Кросс, – Скотт встал из-за стола. – Вы сегодня все-таки выйдете на работу?
Я покачал головой и открыл дверь кабинета, приглашая пройти Ангусу вперед.
– Мне нужно кое-о-чем позаботиться. Буду завтра.
Я очистил свое расписание, перенеся собрания и встречи на другие дни недели. Я не планировал сегодня вообще появляться в Кроссфайре, но информация, присланная Ангусом, не терпела отлагательств.
Потребовался момент на закрытие и затуманивание стеклянной двери, а затем я последовал за Ангусом и опустился на стул.
– Ты был изрядно занят последние несколько дней, парень, – сказал он, улыбнувшись.
– Скучать не приходится, – я тяжело выдохнул, борясь с усталостью, – рассказывай, что выяснил.
Ангус наклонился вперед.
– Немного больше того, от чего пришлось отталкиваться: свидетельство о браке с фиктивным городом проживания и свидетельство о смерти Джексона Трэмелл, чьей супругой значится Лорен Киттри. Он умер меньше чем через год после бракосочетания.
Я сосредоточился на более важной информации.
– Лорен солгала о своем родном городе?
Он кивнул.
– Это достаточно просто сделать.
– Но почему? – изучая его, я увидел напряженную челюсть. – Есть какая то причина.
– Причина смерти указана как неопределенная, – тихо произнес он. – Джексон получил пулю в правый висок.
Все внутри меня напряглось.
– Они не смогли решить, было ли это самоубийством или убийством?
– Да. Окончательного решения не выдвинуто.
Вопросов больше, чем ответов. А главный вопрос касался кто эта Лорен вообще. Вероятно, мы попали в замкнутый круг.
– Черт, – я провел рукой по лицу. – Ради Бога, мне нужна фотография.
– Прошло много времени, Гидеон. Четверть века. Может, кто-то из ее родного города ее вспомнит. Но мы даже не знаем, где он.
Опустив руку, я посмотрел на него. Я знал интонации его голоса и их значение.
– Думаешь, кто-то намеренно почистил все?
– Возможно. Как и полицейский отчет о смерти Джексона, которая так и осталась невыясненной на протяжении многих лет.
– Ты же не веришь в это.
Он подтвердил мое высказывание кивком.
– Я попросил девушку из поискового агентства найти Лорен Киттри Трэмелл. Она опросила Монику Дирк, но та сказала, что не видела свою невестку уже много лет. И по ее сведениям, Лорен умерла.
Я покачал головой, пытаясь разобраться, но это ни к чему не привело.
– Моника была напугана, парень. Когда она услышала имя Лорен, то побледнела, словно призрак.
Вскочив на ноги, я начал ходить.
– Что это значит? Ничто из этого ни на миллиметр нас не приближает к правде.
– Должен быть кто-то, кому известны ответы.
Я резко остановился.
– Мать Евы.
Он кивнул.
– Ты бы мог опросить ее.
– Господи, – я смотрел на него. – Я просто хочу знать, что моя жена в безопасности. Что ничто из этого не представляет для нее опасности.
По тому, как изменилась поза Ангуса, было видно, что он немного расслабился
– Главное, что мы знаем о матери Евы, так это то, что для нее всегда была в приоритете защита дочери. Не представляю, что она подвергнет ее риску.
– Её сверхзащита – моя забота. Она следит за каждым движением Евы. Бог знает сколько времени. Я предполагал, причиной всему Натан Баркер. Но, возможно, он был лишь частью причины. Вероятно, есть что-то ещё.
– Мы с Раулем уже составляем новые протоколы защиты.
Я провел рукой по волосам. В дополнение к своим обязанностям обеспечения безопасности, они решали проблему с Энн: искали записи, что хранятся у её брата, а также пытались определить фотографа, запечатлевшего меня. И плюс ко всему разгадка матери Евы. Даже с командой помощников, я знал, это было напряжно.
Раньше служба безопасности занималась лишь моими делами. Теперь в моей жизни появилась Ева, что фактически удвоило их обязанности. Ангус и Рауль привыкли работать посменно, но в последнее время оба выполняли свои обязанности почти круглосуточно. Они могли обратиться за любой необходимой помощью, но сейчас им нужен ещё один агент безопасности, а может быть и два. Профессионалы, на которых можно положиться и доверить защиту Евы. Те, кому я доверяю также, как и своей команде.
Нужно найти время, чтобы осуществить задуманное. Все должно быть улажено, когда мы с Евой вернемся из медового месяца.
– Спасибо, Ангус, – я выдохнул. – Поехали в пентхаус. Хочу побыть с Евой. Что делать дальше я подумаю после того, как немного посплю.
– Почему ты мне не сказал?
Я посмотрел на Еву, пока раздевался.
– Подумал, что тебе понравится такой сюрприз.
– Ну, да. Но все равно. Это был огромный сюрприз.
Могу поспорить, интервью ее обрадовало. То, как она встретила меня по приходу домой, было хорошим знаком. Она тараторила и не могла устоять на месте. Что, если подумать, мало отличалось от Счастливчика, который от счастья то забегал под кровать, то выскакивал из-под нее, поскуливая.
Выйдя из туалета в боксерских трусах, я подошел к кровати и развалился на ней. Боже, как я устал. Слишком устал, чтобы даже приставать к своей прекрасной жене, которая выглядела восхитительно в коротком платье без бретелек. То есть, я, конечно же, буду в состоянии взбодриться, если с ее стороны последуют непристойные предложения.
Ева сидела на своей стороне кровати, потом перегнулась через край, чтобы помочь Счастливчику вскарабкаться к нам. Через минуту он был на моей груди и скулил в знак протеста, что я не давал ему размазать слюну по всей своей челюсти.
– Ну, я все понимаю. Ты мне тоже нравишься, но я ведь не облизываю твое лицо.
В ответ на это он рявкнул. Ева рассмеялась и легла на подушку.
Меня все поражало происходящее. Это был дом. В некотором смысле, подобного раньше не было. Со смерти отца, ощущения дома не возникало. Но все вернулось, и даже лучше, чем раньше.
Отодвинув Счастливчика на живот, я повернулся к жене.
– Как обстоят дела с мамой?
– Хорошо, я думаю. Мы в большей степени готовы к воскресенью.
– Ты думаешь?
Она пожала плечами.
– У нее заболела голова во время интервью. Похоже, оно ее слегка повергло в шок.
Я изучал ее.
– Чем?
– Тем, что ты во всеуслышание рассказывал о самом личном. Не знаю. Иногда я ее не понимаю.
Я вспомнил, Ева рассказывала мне, как она обсуждала книгу Коринн с Моникой и хотела использовать СМИ в нашу пользу. Моника предостерегла ее, посоветовала ценить частную жизнь. В то же время, я был согласен с мамой Евы, и благодаря сегодняшнему интервью, буду придерживаться этого мнения. Но в свете того, как мало я знал о личности Моники теперь, казалось вероятным, что мать Евы беспокоилась и своей личной жизни. Одно дело небольшое упоминание в документах местного общества. Совсем другое – внимание всего мира.
У Евы было лицо матери и схожие манеры. Также она носила фамилию Трэмелл, что являлось любопытной ошибкой. Лучшей защитой тут бы стала фамилия Виктора. Кто-то может искать Монику. И если этот знает, по крайней мере, столько же, сколько и я, то лицо Евы на национальном телевидении – словно метка Х на карте.
Мое сердце забилось. Была ли моя жена в опасности? Я понятия не имел, от чего может скрываться Моника.
– О! – Ева вскочила. – Я же не сказала... У меня есть платье!
– Господи. Меня чуть сердечный приступ не хватил, – Счастливчик воспользовался моим изумленным состоянием и кинулся яростно вылизывать.
– Прости, – Ева схватила щенка, чем спасла меня, затянув его к себе на колени и усевшись передо мной, скрестив ноги. – Я звонила папе сегодня. Бабушка спросила его, не захочу ли я надеть ее свадебное платье. Он прислал мне фотографию, но оно так долго лежало на хранении, что я не могла рассмотреть его как следует. Поэтому, он прислал мне отсканированное фото, где бабушка в нем в день своей свадьбы, и оно прекрасно! Совершенно то, что я хотела!
Я потер грудь и криво улыбнулся. Ну как можно не плениться таким возбуждение по поводу повторной свадьбы со мной?
-Я рад, Ангел.
Ее глаза блестели от волнения.
– Моя прабабушка сшила вместе со своими сестрами. Это семейная реликвия. Круто, да?
– Исключительно круто.
– Правда? И мы примерно одного роста. Задницу и грудь я получила по этой линии родства. Так что его даже и перешивать не придется.
– Люблю твою задницу и сиськи.
– Дьявол в плоти, – она покачала головой. – Думаю, родственникам будет приятно. Я была обеспокоена, не будут ли они чувствовать себя не в своей тарелке, но теперь я надену это платье, и поэтому они должны ощутить себя вовлеченными в это большое дело. Я правильно считаю?
– Согласен, – я поманил ее пальцем. – Иди сюда.
Она посмотрела меня.
– У тебя такой взгляд….
– Разве?
– Ты все еще думаешь о моих сиськах и попке?
– Всегда. Но сейчас, просто хочу поцеловать.
– Хм, – наклонившись, она подставила губы.
Я обхватил сзади ее голову и взял то, что мне было нужно.
– Впечатляет, сынок.
Я смотрю вверх на Кроссфайр с улицы, но поворачиваю голову на звук голоса моего отца.
– Папа.
Он одет, как я, в темный костюм-тройку. Его галстук бордовый, в цвет носового платка, заправленного в нагрудный карман. Мы одного роста, что поражает меня на мгновение. Почему это удивляет меня? Ответ на этот вопрос витает в глубине моего сознания, но я не могу понять его.
Его рука обнимает мои плечи.
– Ты построил империю. Я горжусь тобой.
Я делаю глубокий вдох. Я не понимал, насколько сильно мне нужно было услышать эти слова.
– Спасибо.
Он смещается, поворачиваясь ко мне лицом.
– И ты женился. Поздравляю.
– Ты должен пойти со мной в пентхаус и встретиться моей женой, – я переживаю. Не хочу, чтобы он отказался. Мне многое нужно ему сказать, но времени никогда не хватает. Несколько минут здесь, пара минут там, лишь обрывки разговора, цепляем лишь поверхность. Рядом с Евой я бы набрался смелости рассказать все, что хотел. – Ты полюбишь ее. Она удивительная.
Мой папа ухмыляется.
– И красивая. Я хотел бы внука. И внучку.
– Ого, – я смеюсь. – Давай не будет торопиться.
– Жизнь летит, сын. Прежде чем ты осознаешь это, все кончено. Не трать ее.
Я сглатываю неприятный комок в горле.
– У тебя могло быть больше времени.
Я не это хочу сказать. Я хочу спросить его, почему он сдался, почему ушел. Но я боюсь ответа на этот вопрос.
– За всю жизнь во всем мире не видел подобного здания, – он смотрит вверх на Кроссфайр. От земли, кажется, оно близится к бесконечности. Оптической иллюзия благодаря формы пирамиды. – Для того, чтобы сохранить свое положение потребуется много сил и работы. То же самое и с браком. В конце концов, вам придется поставить одно над другим.
Я думаю об этом. Правда? Я качаю головой.
– Я найду баланс.
Он хлопает рукой мне по плечу, и земля дрожит под моими ногами. Сначала чуть-чуть, затем стекло на здании начинает сыпаться вокруг нас. Испуганный, я смотрю, как далекий шпиль срывается и несется вниз, окна трещат от давления.
Я проснулся от удушья, тяжело дыша, ощущая тяжесть на своей груди и теплый мех. Моргнув, я обнаружил Счастливчика, залезшего на меня. Он скулит, из груди слышно урчание.
– Боже, – я сел и убрал с лица волосы.
Ева спала рядом со мной, свернувшись в клубок и подложив руки под подбородок. В окне я увидел быстро угасающее солнце. Быстро взглянув на часы, обнаружил, что уже слегка перевалило за пять вечера. Будильник должен был прозвонить через 15 минут, так что я потянулся к смартфону, чтобы отключить его.
Счастливчик засунул голову под мое предплечье. Взяв его, я поднес его к уровню глаз. – Ты снова сделал это.
Он разбудил меня от кошмара. Черт побери, сознательно ли он делает это? Так или иначе, я был благодарен. Погладив его с усердием, я выскользнул из постели.
– Ты встаешь? – спросила Ева.
– Мне нужно к доктору Петерсену.
– О, да. Забыла.
Я обдумывал пропустить прием, но мы с Евой уезжаем скоро в медовый месяц, так что я не увижусь с добрым доктором в течение целого месяца. Полагал до этого момента, что выдержу.
Я поставил Счастливчик на пол и направился в ванную.
– Эй, – окликнула мне вслед. – Я пригласила Криса на обед сегодня вечером.
Я запнулся, а затем остановился. Обернулся к ней.
– Не смотри на меня так, – она села, протирая глаза кулаками. – Он одинок, Гидеон. Он сам по себе, без семьи. Сейчас ему тяжело. Я решила, что смогу приготовить что-нибудь простое, и мы могли бы посмотреть кино. Отвлечь от мыслей о разводе на некоторое время, так сказать.
Я вздохнул. Такова моя жена. Всегда кружит вокруг потерянных и раненых. Как я мог винить ее за то, что именно та женщина, в которую я влюбился?
– Хорошо.
Она улыбнулась. Оно стоило того.
– Я только что закончил смотреть твое интервью, – сказал доктор Петерсен, устраиваясь в своем кресле. – Моя жена успела мне сообщить до вашего прихода, и я нашел его в интернете. Очень хорошо. Мне понравилось.
Одернув брюки, я опустился на диван.
– Необходимое зло, но согласен, хорошо вышло.
– Как Ева?
– Вы спрашиваете меня, как она отреагировала на фотографию?
Доктор Петерсен улыбнулся.
– Могу представить реакцию. Как она сейчас?
– В порядке, – меня все ещё трясло от воспоминаний, как тяжело ей было. – Мы оба в порядке.
Но не меняет того факта, что я кипел от ярости каждый раз, когда думал об этом. Эта фотография существовала много месяцев. Зачем хранить ее, а потом выставлять на всеобщее обозрение? В мае это бы наделало много шума.
Единственный ответ, который шёл в голову – они хотели обидеть Еву. Может быть, вбить клин между нами. Они хотели унизить ее и меня.
Они заплатят за это. Узнают, что такое ад. Будут страдать, как я и Ева.
– Вы и Ева утверждаете, что все хорошо. Что это значит?
Я повёл плечами назад, чтобы облегчить напряженность в них.
– Мы...наши отношения стали крепче. Появилась стабильность, которой не было раньше.
Он положил свой планшет на подлокотник и встретил мой взгляд.
– Приведите пример.
– Эта фотография. Были времена, когда подобное фото могло поссорить нас.
– На этот раз было по-другому.
– Весьма. Ева и я обсуждали мой мальчишник в Рио до отъезда. Она очень ревнива. Всегда была, но я не против. На самом деле, мне это нравится. Но мне не нравится, как она изводит себя.
– Ревность уходит корнями в безопасность.
– Скажем иначе. Она охраняет территорию. Я не коснусь другой женщины больше никогда в жизни, и она это знает. Но у неё бурное воображение. И это фото показало все её страхи в цвете.
Доктор Петерсен позволил мне говорить, но на какую-то секунду, я не мог. Воспоминание вызвало ярость, и лишь потом я смог продолжить.
– Ева была за тысячи миль, когда эта херня оказалась в Интернете, а у меня не было ничего в качестве доказательств. Только мое слово, и она поверила мне. Без вопросов. Без сомнений. Я объяснил все как мог, и она приняла моё утверждение в качестве истины.
– И это удивительно…?
– Да, это… – я сделал паузу. – Знаете, теперь, когда я говорю об этом, то в действительности понимаю, что меня не удивило это.
– Нет?
– Случился тяжелый момент для нас обоих, и мы не облажались. Словно понимали, как нужно поступить. И никаких сомнений не возникло.
Он мягко улыбнулся.
– Вы были очень откровенены. В интервью и сейчас.
Я пожал плечами.
– Удивительно, на что способен человек, который может потерять женщину всей его жизни.
– Раньше вы были недовольны ее ультиматумом. Обижен. Все по-прежнему?
– Нет, – ответ прозвучал без колебаний, хотя никогда не забуду то чувство, что возникло, когда она настаивала на разделении друг друга. – Она хочет, чтобы я говорил, и я буду. Не важно, что я произношу, в каком настроении, как ужасны мои слова… Она готова принять это. И справляется. И любит меня еще сильнее.
Я громко рассмеялся, пораженный внезапным порывом радости.
Брови доктора Петерсена поползли вверх, слабая улыбка возникла на губах.
– Никогда не слышал такого смеха от вас раньше.
Я покачал головой, растерявшись.
– Не привыкайте к нему.
– О, я даже не знаю. Больше разговоров. Больше смеха. Они ведь связаны, нет?
– Зависит от того, кто говорит.
В его глазах лучилось тепло и сострадание.
– Вы перестали говорить, когда мать перестала слушать.
Моя улыбка исчезла.
– Говорят, действия громче слов, – продолжал он. – Но мы все еще нуждаемся в словах. Нам нужно говорить, и мы должны быть услышаны.
Я смотрел на него, пульс необъяснимо ускорился.
– Ваша жена слушает вас, Гидеон. Она верит вам, – он наклонился вперед. – Я слушаю, и верю. Вы говорите снова и получаете неожиданные для вас ответы. Помогает многое открыть, не так ли?
– Открыть меня, имеете в виду?
Он кивнул.
– Так и есть. Для любви и признания. Для дружбы. Доверия. Для целого нового мира, вообще-то.
Потянувшись, я потер шею.
– И что мне делать?
– Смех – хорошее начало, – доктор Петерсен откинулся на спинку стула с улыбкой и снова поднял свой планшет. – Остальное мы выясним.
Я вошел в фойе пентхауса под звуки Нины Симон и Счастливчика, прекрасно себя ощущая. Щенок лаял по другую сторону входной двери, безумно царапая когтями. Невольно улыбаясь, я повернул ручку и присел, ловя маленькое извивающееся тельце, проскользнувшее в щель.
– Услышал, что я иду, да? – встав, я прижал его к своей груди и позволил вылизать лицо, пока чесал ему спину.
Я вошел в гостиную вовремя, увидев, как отчим вскочил на ноги, с места, где сидел на полу. Он встретил меня теплой улыбкой и даже более теплым взглядом, прежде чем спрятал их за своей менее приветливой маской, вероятно боясь моей реакции.
– Привет, – он пошел навстречу, сокращая расстояние между нами. Он был одет в джинсы и рубашку поло, но снял ботинки, показав белые носки с красной полоской вдоль пальцев. Его волнистые волосы, цвета старой монеты, были длиннее, чем я когда либо видел у него, а на лице темнела щетина.
Я не двигался, мысли роились. На мгновение, Крис посмотрел на меня так, как смотрит доктор Петерсен. Как Ангус.
