Текст книги "Магический квадрат"

Автор книги: Сильвия Брена

Соавторы: Иджинио Страффи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 5

ПОСЛАНИЕ № 1

НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ!

И засунь свою надменную улыбку сама знаешь куда.

Мне известно, о чем ты думаешь, моя недоделанная криминалист-психологиня, возомнившая о себе черт знает что!

«У него облом. Он в кризисе. Скоро ему конец».

Ошибаешься! И на этот раз опять. Сколько раз ты ошибалась по моему поводу, мисс Совершенство?

Ладно, оставим это. Не хочу заводиться.

Но ты ошибаешься.

Я не то что не смог, я не собирался забирать у тебя дочь.

Да-да, я ее не тронул.

Хотя она была у меня в руках. И я мог свернуть ей шею как цыпленку.

Ох, видела бы ты, как она тряслась от страха. Бум-бум-бум-бум, колотилось ее бедное сердечко, казалось, что оно вот-вот вылетит из груди.

Глупая девчонка. Совсем как ты, впрочем.

Сколько раз я говорил тебе это, моя сладкая психологиня? Пора тебе понять и смириться с тем, что ты не можешь постоянно управлять ситуацией.

Слушай меня. Потерпи, я украду у тебя еще крошечку твоего драгоценного времени. Тебе самой будет интересно послушать это.

Ты что думаешь, что твоя жизнь была бы другой, продолжай ты ее с этим ничтожным Дээээ-вид-оооох-Дээээвид рядом? Пойми, я оказал тебе огромную услугу, убрав его.

Но ты упрямая, ты упертая, Мег.

Наверняка сейчас что-то замышляешь против меня. Или строишь глазки влюбленной лягушки еще одному мерзавцу – лейтенанту Гаррету? Боже, Мег, ты так никогда и не поймешь, что такое жизнь!

Потому что ты кретинка. Ты ошиблась во всем.

Как мать.

И как психолог-криминалист.

Ах-ах-ах, Меган, ты точно в глубокой заднице. Но как бы то ни было, я оставил тебе ее, твою каракатицу.

На этот раз.

Она вызвала у меня жалость. Да, у меня тоже есть сердце. Ты этого не подозревала, проницательная Меган?

Подожди еще минуточку.

Вот фрагмент хорошей музыки.

Тебе любопытно, правда? Капризница, хочешь узнать, что я слушаю? Тебе стоит переписать составленный тобой идиотский портрет моей личности. Сейчас сделаю погромче. Так слышно, доктор Мур? Или Фокс? Или ты мне запретила называть тебя по фамилии твоего убогого муженька еще на первом допросе?

«Весна священная» Стравинского, вот что я слушаю.

Да, я знаю, у меня утонченный вкус.

А теперь я должен объяснить тебе кое-что, потому что сама ты до этого не додумаешься. Уже ясно, что у тебя есть некий… дефект мозга.

«Весна священная» – великолепный и показательный пример. Стравинский написал эту музыку, основываясь на правилах золотого сечения. Да-да, посмотри партитуру: ноты абсолютно соответствуют сущности ряда Фибоначчи. Соотношение между ними равно 1,618.

Именно. А это – золотое число, основной закон вселенской гармонии.

Но что ты можешь знать о гармонии?

Ты, обожающая конфликты?

Ты, живущая в окопе?

Господи, Мег, я сам не знаю, почему я позволяю себе тратить на тебя время.

Тем более что очень часто ты меня просто бесишь. Потому что ты ничего и никого не понимаешь!

Даже свое ужасное порождение. Ведь ты такая красивая! Как тебя угораздило произвести на свет такую каракатицу?

Мне противно от одной только мысли, что я должен был отнять ее у тебя. Я, как ты знаешь, ищу Совершенство.

Ладно, в общем, не обижайся на это, но твоя дочурка… как ее там… очень далека от Совершенства.

А я, как тебе известно, Художник.

Так что все разрешилось к лучшему.

Я не обесчестил свое Творчество.

Если б ты только видела моих девочек! Вот кто красавицы!

Они совершенны, они рядом со мной, они ждут меня, пока я пишу тебе. Ах, как прекрасен этот мой личный театр!

А твоя, как ее там зовут, все обезобразила бы.

Нет, правда.

Даже ему не понравилось, что я хотел с ней сделать.

И он велел мне уйти из твоего дома.

Он всегда все ломает. А этот его дурацкий тон, каким он всегда со мной разговаривает!

Что он думает? Я ЕМУ НЕ РАБ!

У меня есть чувство собственного достоинства.

И чувствительность.

И если бы не я, он ни до чего бы не докопался.

«Вон оттуда или ты труп!» Вот что он заорал в трубку.

Что он себе позволяет? Этот грязный ублюдок, этот эксплуататор, который так ничего во мне и не понял.

Ну и черт с ним. Хотя я так и не смог закончить работу, а ты знаешь, как я не люблю бросать дело незавершенным. Я Профессионал и Художник!

Но я был вынужден подчиниться, и я в ярости бежал из твоего прекрасного дома, словно какой-то дешевый воришка.

Клянусь, я заставлю его заплатить за это. Я ему еще покажу.

Я найду ее, Избранную!

А потом продемонстрирую ее людям. Я имею в виду свое искусство.

А ты читала «Sun»? А «Mirror»?[2]2
  «S u n», «М i r r о r» – ежедневные лондонские газеты.


[Закрыть]

Подожди-ка, вот:

«Лондон, 1 ноября 2008 года. Ужас охватил вчера вечером уютный дом под номером три по Флауэр и Дин-Волк в квартале Брик-Лайн. Вооруженный ножом опасный преступник проник в квартиру известного криминалиста-психолога Меган Мур Фокс и попытался убить ее дочь Майю, 17 лет. Им оказался мужчина, сбежавший не так давно из тюрьмы Вандсворт, где отбывал срок за совершенное три года назад убийство мужа госпожи Мур, знаменитого ученого Дэвида Фокса. По всей вероятности, это была попытка отомстить госпоже Мур, засадившей его за решетку. Юной девушке, собравшей всю свою храбрость и находчивость, удалось не только избежать смерти в результате хорошо продуманного преступления, но и обратить в бегство своего потенциального убийцу. Полиция смогла прибыть, только когда преступник уже исчез».

Обрати внимание, Мег.

Очень хорошо продуманное преступление!

ГЛАВА 6

Майя вздохнула и вышла из Facebook. Ей не захотелось стучать по клавишам, отвечая на новые эмоциональные комментарии Фло по поводу произошедшего между ней и Трентом, о чем она рассказала ей вчера. Она взяла мобильник и набрала номер подруги.

– Алло? – раздался звонкий голос Фло.

– Я на старте.

– Бегу. Через пять минут у входа в метро.

– О'кей.

Майя схватила черную сумку, на которой уже успела нарисовать свое разъяренное альтер эго, и несколько раз повторила про себя мантру возвращения в мир живых: «Если ты знаешь, в чем твоя сила, и понимаешь, в чем твоя слабость, ты уже глубина мира».

Да, к счастью, в столь тягостное утро есть кому помочь ей вернуться в этот мир. Верная подруга Фло.

Майя увидела ее, уже стоящую у входа в метро, с шикарной копной разлохмаченных волос, в полосатом, сильно растянутом свитере поверх слишком длинной цветастой юбки и, как обычно, с наушниками от iPod.

Фло обернулась и расплылась в счастливой улыбке. Некоторая озабоченность тем, что могло ждать Майю в школе, исчезла с ее симпатичной мордашки.

В заснеженном дворе белизна покрова потемнела, это, вместе с багрово-красным кирпичным фасадом старинного здания, придавало школе суровый и печальный вид. В десятке метров от «эшафота» Фло тормознула Майю, предложив подкрепиться фрапучино[3]3
  Фрапучино – кофейный коктейль.


[Закрыть] в угловом баре, чтобы подсластить возможную пилюлю. Майя, однако, подхватила Фло под руку, нащупала нервными пальцами ее пальцы и, крепко сжав, решительно направилась в сторону школы. Фло, ответив на ее пожатие, посмотрела на подругу и увидела слезу, стекающую у той по щеке.

– Я люблю тебя, – шепнула она Майе.

И легко подтолкнула ее к открытой калитке во двор, заполненный учениками.

Майя сделала глубокий вдох и, не выпуская руки Фло, пошла к школьным дверям.

– Иди спокойно, его не видно, – вновь прошептала Фло, оглядевшись по сторонам.

Это Майя знала и без нее. Ее глаза уже успели лихорадочно пробежаться по толпе парней, взирающих на нее с нескрываемым любопытством. Трента среди них не было. Видимо, и на этот раз он решил не появляться в школе, куда ходил, только когда ему этого хотелось. Вторая слеза медленно покатилась по щеке Майи, рука подруги быстрым движением смахнула ее.

– Спокойно, все в порядке, говорю я тебе.

Майя улыбнулась неловкой попытке Фло утешить ее. Она взглянула на себя глазами своих соучеников. Ее внешний вид стоил ей часа, отнятого у сна: белая блузка с кружевными рюшами, поверх нее черный бархатный жилет, стянутый в талии, поверх жилета открытый черный кружевной корсет, поверх корсета серый бархатный редингот с золотыми галунами. Но ребячьи взгляды задерживались на ней не из-за ее наряда. Всем было интересно посмотреть на девушку, с честью вышедшую из схватки с киллером, покушавшимся на ее жизнь.

Майя вздохнула и сконцентрировалась на упражнении, которому научилась у своего шао-линьского тренера, Учителя Чанга: глубоко вдохнуть, наклонить голову так, чтобы подбородок оказался прижат к шее, трижды коротко выдохнуть, помогая диафрагмой, поднять голову и сделать спокойный заключительный вдох. У буддийских монахов это упражнение служило для очистки сознания.

– Эй, так это ты на фотографии?

Симпатичный блондин из соседнего класса стоял на пути у девушек, протягивая к ним газету со статьей, посвященной той ночи. Майя сделала попытку обойти парня, но было поздно. Вокруг них уже тесно толпились ребята всех возрастов, не сводившие с Майи любопытных глаз.

Растолкав всех, к подругам протиснулся голубоглазый парень и, отодвинув в сторону Фло, сунул чуть ли не под нос Майе записную книжку в ярко-красной обложке с позолоченной надписью на ней: Джеймс Фредерик Бавер.

– Автограф, – потребовал он и раскрыл книжку.

Фло выхватила ее из его рук и с удивлением прочла: «Джеймсу Ф. Баверу, такому же отважному и решительному. Твоя Майя».

– Ты что, совсем ку-ку? – засмеялась Фло. – Заранее заготовил посвящение от ее имени?..

– Посвящение? – удивилась Майя. – От меня? С какой стати?

Ответа она не услышала, потому что лес рук вырос перед ней. Каждый хотел до нее дотронуться, получить автограф, привлечь внимание: нежданно-негаданно она стала героиней школы.

Фло схватила Майю за руку и, расталкивая толпу, потащила в угол двора, под окна лабораторий первого этажа. Там, за изгородью из кустов роз, с любовью выращиваемых мастерицей на все руки, секретаршей школы мисс Тиллерман, Майя и Фло обычно прятались, чтобы поболтать без свидетелей. В это безумное утро они смогли перевести там дух.

– Bay! Наконец-то у меня появилась знаменитая подруга.

– Кажется, так.

– Теперь ты миф, Майя! Видала, что творится?

– Фло, но это мне совсем не нравится. Господи, сделай так, чтобы сгинула и эта школа, и все эти придурки. И чтобы здесь появился…

– Даже не мечтай! И не произноси при мне его имя. Этот ублюдок больше не появится. Мне бы только увидеть его!..

– Кстати, я не видела и Джона.

– И о нем тоже не будем. Я тебе говорила, что в последнее время он какой-то дерганый… порой кажется, что я действую ему на нервы. Он говорит, что я нудная, как школьная училка, что я уже достала его… А ну посмотри туда! Только их нам сейчас не хватает.

Протискиваясь сквозь толпу, в сногсшибательном макияже своей уникальной походкой величаво выступала Стейси. За ней, оступаясь на высоченных каблуках, гарцевала Лиз, минутой раньше ошпаренная взглядом «хозяйки», в котором читалось: ну-ты-и-дура-какого-черта-ты-при-перлась-в-школу-снежной-зимой-в-таком-виде-идиотка?

Обе mean girls с надменными физиономиями приближались к Майе и Фло.

Слишком выпендрежные, слишком размалеванные, слишком противные.

Стейси, делая вид, что не замечает Майю, презрительно бросила Лиз:

– Некоторые дуры, у которых ни рожи ни кожи, уже и не знают, что бы такое сотворить, чтобы привлечь к себе внимание. Готовы участвовать в любой клоунаде, лишь бы раз в жизни, хоть один жалкий разочек, захватить сцену.

– Не обращай на них внимания, Майя, – попыталась Фло смягчить гнев подруги. – Лучше посмотри на это чудо в перьях.

Третья фигурка семенила за Лиз робкими мелкими шажками.

– Ее зовут Юкико Такахаши. Она из Киото. Приехала к нам по обмену между школами.

Майя с любопытством разглядывала новую одноклассницу. Прежде всего ее поразили блестящие черные, словно чернила, волосы, доходящие японке до талии. И овал лица совершенной формы, с чуть полноватыми красивыми губами и непроницаемым взглядом уроженки Востока.

– Она что, с ними подружилась? – удивилась Майя.

– Точно не скажу. Она приехала только на прошлой неделе, а мне, честно говоря, все это время было не до нее, я больше думала о тебе и твоих несчастьях. Она слишком экзотична, чтобы избежать внимания Стейси, которая сразу же наложила на нее свою лапу. Не к добру это…

– Вот именно. Мне она показалась такой запуганной. Бедняжка – оказаться в компании этих размалеванных дур. Может быть, стоит пригласить ее как-нибудь провести с нами вечер…

– Может быть, мисс-я-всех-спасу.

– Кончай, Фло. Сколько она здесь пробудет?

– Кажется, шесть месяцев.

– Если Стейси не вынудит ее сбежать раньше…

– Из-за того что она таскается с этими мымрами, она многим несимпатична. Ее уже посчитали слишком высокомерной и заносчивой. Даже Феба…

– А где, кстати, она?

Девушки не успели обсудить тему Фебы, как перед ними нарисовался Стейсин дружок Гарри и показал Майе фотографию, снятую перед домом Фоксов, когда Майя, еще в пижаме, доставала из ящика газеты, которые каждое утро просматривала за завтраком мастино-Меган.

– Погляди, малышка Майя, твоя слава воистину всемирна. Того и гляди, сейчас к нашей звезде слетятся папарацци…

– Гарри, что это? Где ты ее взял?

– Как где? Принцесса невежественных готов не знает этого? А ты набери свое нежное имечко в Google…

– Гарри, ты кусок дерьма!..

Фло попыталась вырвать фотографию у Гарри, но была отброшена к стене толпой ребят, пожелавших увидеть снимок.

– Ну-ка оставьте все Майю в покое!

Грозный окрик мисс Сондерс, преподавательницы английского языка и литературы, охладил коллективный жар. Ребята отступили и потянулись к входной двери.

– С возвращением, Майя! Не обижайся на них. Я знаю, тебе сейчас нелегко, но ты можешь рассчитывать на поддержку всех преподавателей нашей школы.

Майя подмигнула Фло: видимо, та ночь произвела по крайней мере один положительный эффект. А то с чего бы Сондерсихе внезапно стать гуманисткой?

– Пошли в класс. – Фло взяла Майю под руку. – И плевать нам на этого самовлюбленного болвана Гарри. С тех пор как от него залетела Феба, он стал просто невыносим. Кретин.

Захваченная собственными проблемами, Майя совсем позабыла о драме Фебы, их новой подруги.

Один раз, всего один раз та не устояла перед настойчивостью смазливого и сладкоголосого Гарри, считавшегося женихом Стейси. И этот раз навсегда изменил ее жизнь. Стейси сразу же изгнала ее из компании mean girls. Растерянную и расстроенную девушку «подобрали и удочерили» Майя и Фло, с удивлением обнаружив, что она не такая уж и дура, как они предполагали, наблюдая ее поведение в компании Стейси.

Майя и Фло вошли в класс и тотчас увидели Фебу, склонившуюся над книгой. Издали на нее смотрела Юкико.

– Привет, Фло! Привет, Майя! Извини, что не звонила тебе в эти дни… не хотела грузить тебя еще и своими делами…

Феба показала подругам на живот. По правде говоря, те не заметили никаких изменений в обычном плоском животике девушки, который она любила выставлять напоказ как образец идеальной худобы.

– А эту вы уже видели? – Феба легким кивком головы указала на Юкико, которая не сводила с нее глаз. – По-моему, она такая же ненормальная, как ее новые подружки. Все время пялится на меня. Чего ей надо?

– Может, с точки зрения ее культуры, ты НЛО.

– Думай, что говоришь, мисс-всезнайка-Фло!

– Я имею в виду, что беременная шестнадцатилетняя девушка – для Японии редкое животное.

– Во-первых, я не животное. Во-вторых, мне почти семнадцать. Не моя вина, что я моложе вас на год и начала учиться раньше вас…

– Я хотела только сказать… Феба, не морочь мне голову, ты прекрасно знаешь, о чем я…

В этот момент в класс вошел Джон. Обводя его отсутствующим, рассеянным взглядом, он натолкнулся на взгляд Майи. «Что происходит со всеми нами, – подумала Майя, – неужели та ночь навела на нас злые чары и какая-то кошка пробежала между нами?»

– Привет, Майя… Привет, Фло…

Джон ничего не спросил, не улыбнулся никому из подруг, как раньше, при встрече. Уселся за стол прямо за спиной Фебы, положил на пол рюкзак, сунул в уши наушники от iPod и принялся с невыносимой методичностью раскладывать на столе карандаши, ручки, одну красную, другую синюю, учебник математики, английский словарь, тетрадь и дневник. Фло с досадой наблюдала за его действиями.

Он снял наушники, огляделся по сторонам, поднялся, подошел к Фебе и что-то прошептал ей на ухо. Девушка с признательностью посмотрела на него. Он протянул к ней руку, видимо желая погладить ее по щеке, но не решился и отдернул, лишь слегка коснувшись пальцами ее волос. После этого он вернулся на свое место.

Фло испепелила его самым яростным из своих взглядов.

– Что ты на меня так смотришь? – заметив это, огрызнулся Джон. – Кто-то же должен подбодрить нашу общую подругу. Тебе теперь не до нее. Если ты о ком и думаешь, так только о своей Майе.

– Что за ерунду ты несешь, Джон! – воскликнула Фло.

– Я говорю, что Феба, после того как стала жертвой насилия, гнусного насилия со стороны вон того гада, сейчас нуждается во мне… в нас…

Джон с ненавистью посмотрел на Гарри, развалившегося за своим столом у задней стены класса.

– А ты уже достала меня, – упрекнул Джон Фло. – Не хватало еще, чтобы ты при всех устроила мне сцену ревности!

Появление мисс Сондерс прервало их пикировку.

Звонок известил о завершении школьного дня – дня знаменательного возвращения Майи в стены родного класса. Ребята собрали книги и тетради и потянулись к выходу. Майя вышла одной из последних, краем глаза следя за Фло, которая задержалась в дверях в ожидании Джона.

«Вот дурочка, – подумала о подруге Майя, выходя во двор, – ей следовало бы сейчас оставить его в покое».

Девочка не заметила того, кто, стоя за калиткой, следил за ней, опершись об ограду. С растрепанными волосами, спадавшими на лицо, почти полностью скрытый толпой ребят, высыпавших на улицу. Это был Трент. Плотно сжатые губы и глаза лед-небесный-огонь выделялись на его бледном лице. Майя подходила к калитке, когда он сделал два робких шага ей навстречу. Но остановился. Нерешительно отступил назад. Потом повернулся и пошел прочь. И в это мгновение Майя увидела его.

Не слушая рассудка, взывавшего к благоразумию, Майя крикнула ему вслед:

– Трент, подожди!

Трент обернулся. Посмотрел на нее долгим взглядом и – ускорил шаг.

Майя осталась одна посреди улицы. Разочарованная и расстроенная. Затем двинулась к станции метро. Охваченная печальными мыслями, она не слышала шагов сзади и не сразу почувствовала прикосновение к плечу чьей-то руки. Только когда кто-то сильно сжал ее плечо, Майя очнулась и обернулась. В нескольких сантиметрах от нее было лицо Трента. Его взор проникал ей прямо в душу. Трент притяну ее к себе. Майя почувствовала его горячие губы на своих губах. Оторвавшись от нее, он прошептал:

– Я не могу жить без тебя, Майя. С тех пор как я узнал тебя, ты стала частью меня… Но я вынужден… вынужден, Майя… любовь моя, я не хочу навлечь на тебя беду…

Трент оборвал свой монолог, повернулся и ушел.

Ни разу не обернувшись.

ГЛАВА 7

Кабинет криминалиста-психолога Меган Фокс Мур в комиссариате полиции был небольшим, но очень уютным. Письменный стол из светлого дерева и металла. Очень удобное черное кресло с высокой спинкой и три белых табурета. На столе лампа итальянского дизайна с четкими прямоугольными формами. Она всегда была включена и всегда освещала аккуратные стопки журналов, отчетов и протоколов, разложенных на столе. Мерцающий экран серебристого компьютера, бесконечный ряд выровненных по линейке пеналов с карандашами, шариковыми ручками и фломастерами, разложенными строго по цветам. Меган нравилось, чтобы все лежало на своих местах. Две фотографии. На одной – она с Майей перед их домом на Флауэр и Дин-Волк. На другой – семья в полном составе: она, Дэвид и Майя в одной из последних поездок: Нью-Мехико, равнина Сан-Аугустино, 60-е шоссе, посреди пустыни на фоне нацеленных в космос двадцати семи гигантских антенн Вэри-Ладж-Эррей, самого современного мирового центра наблюдения за небесной сферой. Идея фикс Дэвида. Меган бросила взгляд на фотографию и почувствовала, как тоскливо заныло сердце.

Она перевела взгляд на листок бумаги, лежащий перед ней. Письмо пришло в комиссариат вчера, но ей передали его только с утренней почтой. К счастью, здесь, а не дома. Она оглядела стол в поисках блока самоклеящихся бумажек подходящего цвета для работы с этим ужасным посланием. Меган никогда не делала пометок непосредственно на документах. Она писала их аккуратным почерком на клеящихся разноцветных квадратиках – этих свидетелях ее каждодневной жизни. Бесконечная записная книжка-календарь, постоянно напоминавшая об обязательствах и неотложных делах. Сегодня она выбрала темно-красный цвет.

– Что за тоску ты слушаешь, Мег?

Веселый голос лейтенанта Гаррета перекрыл звучание восточного мотива, льющегося из компьютера.

– Сообщаю для невежд, это Авалокитесвара Бодхисатва. Авалокитесвара является Бодхисатвой, то есть полубогом сострадания.

– Ну если так, то конечно!

– Это по совету Майи. Они слушают это на занятиях в шаолиньском центре для повышения концентрации. И на самом деле…

– Ну, если тебе больше ничто не помогает сконцентрировать мозги, доктор… то добро пожаловать в мир лузеров.

– Гаррет, это вовсе не глупости. Восточный материализм – это свод знаний, намного древнее наших. Но ты прав, мне необходимо сконцентрироваться. А для этого любой метод хорош.

У Лоренса Гаррета, лейтенанта из отдела убийств, специалиста по самым запутанным делам Скотленд-Ярда, было две слабости: истинная страсть к костюмам с Севил Роу с ее высококлассными портными, и душевная деликатность. По правде говоря, была еще третья, но в ней он не признавался даже самому себе.

Гаррет уселся на один из белых табуретов, стоящих перед письменным столом Меган, и потянулся, чтобы взять измятый листок бумаги, лежавший перед коллегой.

– Черт подери, Мег! Ты когда-нибудь заменишь эти проклятые табуретки? Признайся, ты специально их поставила, чтобы твои гости чувствовали себя сидящими на колу!

Лейтенант поднял глаза на Меган. Помимо тревоги, на ее лице ничего не было написано. Гаррет углубился в чтение:

«Если бы ты только видела моих девочек! Вот кто красавицы!

Они совершенны, они рядом со мной и ждут меня, пока я пишу тебе.

Ах, как прекрасен мой личный театр!..»

– Когда он дал знать о себе?

– Мне принесли это сегодня утром. Думаю, что пришло вчера.

«…А твоя, как ее там зовут, все обезобразила бы. Нет, правда.

Даже ему не понравилось, что я хотел с ней сделать.

И он велел мне уйти из твоего дома.

Он всегда все ломает. А этот его дурацкий тон, каким он всегда со мной разговаривает!

Что он думает? Я ЕМУ НЕ РАБ!..»

Гаррет взглянул на Меган:

– Кто такой «он», Мег? О ком это пишет Гейси?

– Понятия не имею.

– Мег, ты изучаешь этого психа уже четыре года и хочешь сказать, что за все это проклятущее время не заметила существования… его наставника, назовем это так?

– Судя по тому, как его описывает Гейси, он больше чем наставник. Скорее манипулятор. Кто-то, кто может управлять им словно пешкой, кто знает, как использовать его. И безусловно, имеет над ним власть. Читай дальше, Лоренс.

«…У меня есть чувство собственного достоинства.

И чувствительность.

И если бы не я, он ни до чего бы не докопался…»

– Видишь, – проговорила Меган. – Как всякий умственно слабый или рефлексирующий субъект, Гейси безнадежно пытается абстрагироваться от этого загадочного и могущественного наставника.

– А это, Мег?..

«…Вон оттуда или ты труп!» Вот что он заорал в трубку.

Что он себе позволяет? Этот грязный ублюдок, этот эксплуататор, который так ничего во мне и не понял… Клянусь, я заставлю его заплатить за это. Я ему еще покажу.

Я найду ее, Избранную!..»

– Меган, в какую игру играет этот Гейси? Что за история с Избранной?

– Я пока сама этого не поняла. Если бы я не изучала Гейси столько лет, я бы сказала тебе, что речь может идти о типичной конфигурации категорий и взаимосвязей, присущих сектам. Культ вождя, слепая вера во всемирную миссию, попытки сопротивления и обострение антагонизма, неминуемо нейтрализуемое успокаивающими мерами главы секты. То, что содержится в письме Гейси, свидетельствует, что он явно хочет дать нам, а точнее, самому себе, понять: дескать, он намного сильнее и умнее предполагаемого наставника. Что наверняка не соответствует действительности. Поскольку это не больше чем имитация сопротивления, с помощью которой слабохарактерный псих пытается убедить себя в своей независимости. Хотя ясно, что в подобных случаях для таких, как он, песенка спета. Зависимость полная, полное подчинение наставнику

– Но это значит, что Майкл Гейси, которого мы знаем, вовсе не психопат-одиночка, а член какой-то секты? Это абсолютно новая версия.

– Это не так, Гаррет. Послушай, я прочту тебе диагноз, который я поставила ему в свое время. И который так и не был опровергнут, даже на суде. «Психопатия, параноидная шизофрения, распад личности, хорошо структурированный бред, моменты полной потери самоконтроля, ослабление ассоциативных связей, аутизм, амбивалентность, неспособность воспринимать реальность такой, какая она есть, убежденность в действиях во имя высших интересов, почти маниакальная педантичность, коварство…» Ну и так далее. Не стыкуется, Гаррет. Такой диагноз несовместим с принадлежностью к секте. А ты помнишь бред Гейси по поводу золотого сечения как основания совершенной красоты, его одержимость математическими формулами, которыми описывается это совершенство?

– Конечно помню. Это тоже исключает его принадлежность к секте?

– Полагаю, да. Он убежден, что у него есть миссия. Индивидуальная миссия. Он не раз писал об этом. И о том, что должен довести ее до конца в одиночку. Потому что в его самовосприятии он Избранный, человек высшего разума, получивший доступ к высочайшим сферам знаний, неизвестным массе жалких невежд, какими мы ему представляемся. Он уверен, что в силах решить окончательно свою «Богом данную» задачу: освободить абсолютную красоту.

– Но здесь он дает понять, что у него совсем другая миссия. Он должен отыскать какую-то Избранную. Кто бы это мог быть, по-твоему?

– Понятия не имею. Единственное, что мне ясно: если Гейси втянут в какую-либо секту, эта его миссия усложняется. Значительно усложняется.

Меган почесала руку, там, где у нее было маленькое родимое пятно, ровно посредине между запястьем и локтем. Это был своего рода нервный тик, который случался в моменты ее крайней озабоченности. Затем взяла блок стикеров фиолетового цвета – цвета сомнения, который она использовала всякий раз, когда ситуация представлялась ей малопонятной. Быстро набросала два-три рисунка: острые стрелы, несущиеся одна задругой. В подобных случаях она всегда рисовала стрелы. Они помогали ей размышлять.

– Лоренс! – Меган резко подняла голову.

Лейтенант, сосредоточенный на попытках расшифровать письмо киллера, вопросительно взглянул на нее.

– Там есть еще кое-что. Переверни письмо.

Лейтенант подчинился. Перевернув лист, он разглядел еле видимую надпись, сделанную выцветшими зелеными чернилами. С большим трудом ему удалось прочитать короткую фразу, которую киллер добавил, очевидно, к уже написанному письму:

«Мег, нежнейшая Мег. Я хорошо знаю Трента, этого паренька, который крутится около твоей Майи. Не хочешь поговорить о нем?»

Лейтенант едва скрывал отвращение к слащавому слогу, который употреблял этот урод по отношению к его Меган.

– Лоренс, Трент – это тот самый парень, из-за которого Майя потеряла голову. Что его может связывать с Гейси?

– Мы должны поскорее разыскать логово этого психопата. Клянусь, я сделаю это. Расшибусь, но сделаю!