Текст книги "Бесславный (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
– Да шучу я, Ник. Успокойся, сынок. Я не хочу стелить по полу газеты, потому что ты от паники обмочил пол, как делала моя старая охотничья собака, когда Майкл что-нибудь взрывал в доме. Из-за него у бедной старушки был нервный тик, пока господь не забрал ее. Я совершенно не обижена… почти, из-за того, что ты снес мне голову. Но все нормально, я росла с четырьмя братьями, и Майкл мой сын, я привыкла к выстрелам. Буквально слышала их каждый день, – не делая паузы или переводя дыхание, она перескочила на следующую тему для разговора. – Он когда-нибудь рассказывал, как он должен был по идее спать, но вместо этого пробрался в оружейный кабинет папочки и пытался добраться до системы вентиляции, или еще чего-то там наверху, даже не знаю чего, я никогда не спрашивала. Так или иначе, бедняга поскользнулся, пнул шкафчик и перевернул его. И далее отцовское ружье 410 калибра свалилось и начало стрелять. Я была во дворе с подругой и не подозревала о том, что вытворяет мой сын, пока пуля не пролетела между нами и не попала в домик для птицы. Когда я вошла в гостиную, Майкл пытался спрятать ружье за диваном. Как будто я не замечу, что опасный для него кабинет открыт и из ячейки пропало оружие. И кроме того, оно было длиннее дивана. Так что не переживай по этому поводу, Ник. Я не обиделась, – повторила она.
Как говорят южане, тот кто говорит медленно никогда не рос в большой семье. Он всегда считал, что Бабба быстро говорит, но ему было далеко до его матери.
– Эй, Майкл! – позвала она, наконец, прерывая разборки Марка и Баббы. – К тебе посетители. Прекращай спорить со своей девушкой и иди сюда.
Засмеявшись, она подмигнула Нику.
Они как всегда в своем роде, я жду от них приглашения, чтобы поприсутствовать на их свадебной церемонии. Я в своей жизни подобного не видела, особенно между двумя гетеросексуальными мужчинами. По крайней мере, все обычно ограничивается парой минут споров.
– Майкл – это Бабба? – он почувствовал себя глупо, спрашивая это, но…
Его мама скривила лицо.
– Ненавижу имя, которое он использует. Да с чего бы мне хотеть назвать сына Баббой? – то, как она произнесла это имя, было похоже на оскорбление. – Будто бы я могла посмотреть на этот прелестный сверток, который я носила месяцами в своем теле и молилась за него, и сказать «Дорогой боженька, спасибо за этот чудесный дар. Позволь мне назвать его Баббой, чтобы он рос с ним, и его дразнили, прежде чем он научится открывать рот». Он когда-нибудь рассказывал, как заработал это чертово прозвище?
– Нет, мадам. Я даже не знал, что это прозвище. Я думал, его называют Сыр.
– Ой, даже не хочу начинать. Сыр? Правда? Майкл? И ради этого я отправила тебя в лучшую частную школу города, – она потрясла головой, будто стараясь очистить ее. – Неа, они прозвали его Баббой, когда он был в десятом классе и съездил в штат Огайо в летний футбольный лагерь. Сопливые недомерки начали называть моего малыша Бабба, из-за сильного акцента, из-за которого они его дразнили. Но вместо того, чтобы втоптать их в земле, как и следовало бы, он начал использовать Бабба, в шутку.
– Мама, – сказал Бабба, появляясь из подсобки. – Я не могу избивать каждого глупого человека. Ты видела сколько их снаружи? Я работаю продавцом, и мир с этим смирился. И разве не ты говорила мне «ты не можешь исправить глупость, даже не пытайся»? Более того, мне есть чем заняться кроме того, чтобы драться с каждым встречным идиотом.
Она фыркнула.
– Да брось ты. Там и драться-то почти не придется. Мальчик, ты себя видел?
Рот Ника раскрылся от удивления. Он не мог поверить, что она подбивает его к драке, когда его собственная мать размазала его за одну только мысль о ней.
У вселенной странное чувство юмора.
Доктор Бердетт покачала головой, а затем встретилась взглядом с Ником.
– Я не знаю в кого он такой великан. Остальная часть семьи невероятно низкая. Черт, да я выше двух своих братьев. Они зло в чистом виде, подлее кого-либо. А его папочка совсем обычный. Мне кажется, генетика полная чушь.
Бабба фыркнул.
– Мама, знаешь, меня это как-то не успокаивает, учитывая тот факт, что ты ведущий врач педиатр страны, и написала несколько научных трудов о связях заболеваний с генами, – он посмотрел на Ника и Коди. – Это наподобие того, как она пекла мне печенье, когда я был ребенком, а затем приходила ко мне в комнату и предлагала их мне, пока я одевался к Хэллоуину.
– Ну не начинай снова, – выдохнула его мама.
Ник запутался.
– А что не так с печеньем? – его мама пыталась печь, но получалось не очень. Оно всегда подгорало снаружи, а внутри было сырым.
Бабба фыркнул.
– Ник, рассказываю это тебе для твоей же пользы. Если женщина, пусть она даже твоя мать, приходит и предлагает тебе печенье, когда на ней фартук с черепом и скрещенными костями… отказывайся. Просто предупреждаю.
Его мать рассмеялась.
– Это был Хэллоуин. Боже мой. Откуда мне было знать, что я причиню тебе травму на всю жизнь, просто предложив тебе сахарную печеньку? Я даже могу себе представить твою беседу с психологом сейчас. «О, доктор, это было так ужасно. Вот сидел я, маленький невинный ребенок, играл в видео игры положив приставку на свой маленький детский животик, как неожиданно, появилась ужасная мама, которая только вернулась с тридцати шести часовой смены в госпитале, потратившая два с половиной часа, чтобы добраться домой и закончить костюм Джина Симмонса[11] для праздника, так как мой папочка случайно зашил рукав на нем и чтобы испечь мне немного сосисок в тесте и сахарных печенек, и предложила их мне», – она прижала тыльную сторону руки ко лбу. – Где ее человечность, доктор. Где она? Вам не понять мою боль. Вам просто не понять.
Она дурашливо посмотрела на Ника и Коди.
– Бьюсь об заклад, если вы попытаетесь угостить его сегодня сахарным печеньем, он закричит как девчонка и спрячется, – она замолчала и сузила глаза. А затем на ее лице появилась широкая улыбка. – Знаю, что приготовлю на ужин.
Она с ухмылкой посмотрела на Баббу.
– У тебя есть корица на кухне, Багабу? Или там как обычно полупустые коробки с сухим завтраком и Сникерсы?
– У меня еще есть хлеб и арахисовое масло.
Она закатила глаза.
– Прости, сладкий. Я не хотела оскорбить тебя, – в ее голосе звенел смех и сарказм.
Ник рассмеялся.
– Мне нравится твоя мама, Бабба. Она очень забавная.
– Это потому что она не распекает тебя. Как мой отец говорит, она похожа на травму головы. Забавно когда это случается с кем-нибудь другим.
С этим не поспоришь. Нет спасения от острого языка материнской критики. Но Ник хотел бы вернуться к тому, что упомянула мама Баббы и он об этом раньше не знал. Кое-что, что он не мог выбросить из головы.
– Ты правда играл в футбол?
Бабба безразлично пожал плечами.
– Немножко.
– Немножко, моя розовая картофелинка? – его мама переключила внимание на Коди и Ника. – Давай я расскажу тебе о своем плохом мальчике, Ник. Он был главным защитником. Одним из самых лучших. Когда не взрывал вещи в доме, проводя странные эксперименты.
Она оглянулась на Баббу.
– Как когда он пытался подключить телевизор к космосу, чтобы увидеть инопланетян…
– Мама, мне было четыре года, забудь уже. Черт… Сделаешь что-нибудь глупое рядом с мамой, когда тебя четыре года, и тебя не оставят в покое.
Она проигнорировала его раздраженный тон.
– Он был звездой футбола и легко обходил каждого. Никто не мог поймать его. Люди в шутку называли его Боевой Бульдозер Бердетт или Трипл Би. У него была полная стипендия спортсмена и отличного ученика в Массачусетском Техническом Университете, где он был одним из самых ценных игроков за те года, что был там. Ему предлагали перейти в профессиональный спорт, и даже не в одну или две команды. Он был первым кандидатом, и ему сулили все, если он подпишет контракт. Он мог бы играть за Национальную Футбольную Лигу.
Ник онемел. Он и представления не имел. Бабба почти не говорил о прошлом, и то, что он был звездой футбола…
Это делает ничем Чемпионат по Боулингу Пиви, которым так гордился Ник.
– А почему ты не ушел в профессиональный спорт?
Бабба грустно нахмурился.
– У меня было множество причин, которые тогда казались разумными, – он тяжело вздохнул. – Да уже и не важно… Я бы наверное заработал какую-нибудь сильную травму, которая быстро оборвала бы мою карьеру. Как говорят, все хорошее кончается. А теперь, уйдем от прошлого, ибо нечего его ворошить, и поговорим об этом кибер вредителе из вашей школы. У вас, ребятки, серьезные проблемы.
– Ага, мы знаем.
– Нет, Ник, не знаешь, – он указал пальцем на подсобку, намекая пройти туда.
Ник прошел за ним, но замер, как только увидел монитор компьютера, за которым работал Марк. На нем были всевозможные фото его одноклассников. Некоторые выполненные графически отлично. Некоторые отвратительные. А некоторые просто какие-то неправильные.
– Что за…
Марк издал долгий вздох.
– Если бы это не было так жестоко, то я оценил бы уровень исполнения. Кто-то хорошенько поработал над изображениями кучи людей.
– Но больше всего нас напрягает эта ссылка, – Бабба забрал мышку у Марка и нажал на слово «Ресурсы». – Они назвали всех, предоставивших информацию на остальных.
Ник сжал зубы, когда пробегал по списку и наткнулся на свое имя, как информатора.
– Это абсолютная ложь. Я никогда ничего не рассказывал о Спенсере. Ничего. Даже своей маме, – в этот момент он хотел найти собственника сайта и переехать его, применив все свои бедные навыки вождения. – «Киберблог», что там?
Марк нажал на ссылку.
– Глупые потуги завистливого сумасшедшего: помните, что человек, пытающийся найти грязные факты о владельце сайта, спит в утиной моче, и вместо того, чтобы пойти в бар и пытаться подцепить кого-нибудь, проводит время в болотах, кишащих аллигаторами в поисках зомби с Баббой. Поверьте мне, я чуть с ума не сошел, когда увидел это.
Покачав головой, Ник не стал комментировать это и продолжил читать разглагольствования о его одноклассниках. Марк передал Нику мышку.
Там было фото с некоторыми чирлидерами, включающими Кейси в Доме с Привидениями, который спонсировала его школа. Под фото надпись «Этих мерзких паразитов я должен терпеть в классе. Как бы не блевануть? Посмотрите на них, меньше их IQ, только их юбки. Тошнит».
Ник присвистнул.
– Не уверен, что хочу знать, что под ссылкой «Одноклассники».
Марк скрестил руки на груди.
– Нет, думаю нет. Это в основном страницы, на которые они загрузили фотографии одноклассников за действиями явно сексуального характера или обнаженных.
Ник решил поверить ему на слово. Пока Мадуг не изобрел свой стиратель увиденного, он не хотел видеть ничего отвратительного.
– И ты ничего не можешь найти на того, кто это сделал?
– Нет, приятель. Ноль. Ничего.
Это плохо.
Бабба успокаивающе положил руку на плечо Ника.
– Не волнуйся. Мы продолжаем работать над этим. Мы найдем того, кто за это ответственен.
– Спасибо, Бабба, – Ник повернулся к Коди, чувствую дурноту от бесчувственности того, кто мог сотворить это с другими, ничем перед ним не виноватыми. – Я пойду домой, пока не заработал еще больше неприятностей, и буду ждать, пока мама вернется с работы.
– Ладно. Позвони мне, если что.
Многие люди подумали бы, что она говорит об обычном телефоне. Но он мог связаться с ним несколькими способами, которые требовали лишь его силу мысли.
Он поцеловал ее в щеку и вышел за дверь здания. Если его силы когда-нибудь заработают, как положено, то сейчас этому самое время.
К сожалению, все что он видел – это будущее наказание, которое будет действовать до его выпускного.
По крайней мере дорога домой не отняла много времени. Он зашел вовнутрь и закрыл дверь, затем выругался, вспомнив, что забыл рюкзак в «Убежище». Он сможет закончить домашнюю работу лишь поздно ночью.
«Можешь сходить за ней».
Ага, и получить очередную головомойку от матери? Ну уж нет, спасибо.
Ворча на свою глупость, он пошел к себе в комнату. Он скинул обувь, затем упал на кровать и потянулся к радио. Ему нужна была громкая, соседи-ненавидьте-меня музыка, чтобы быть не таким подавленным.
Но когда он потянулся к кнопкам, холодок пробежал по его спине.
Не уверенный в том, что это было, он осмотрел комнату и…
Все защитные символы на его стенах, которые обычно были невидимы невооруженным глазом, если только что-то сверхъестественное не пыталось добраться до него, горели как рождественские огни в Квотер. Его стены буквально светились кроваво красным…
Вот дерьмо! Его атаковали.
Глава 6
Ник скатился с кровати и схватил бейсбольную биту, которая стояла в углу… ну да, глупо сражаться ей со сверхъестественным, но лучше уж что-то, чем ничего.
Не смотря на знаки и уверения Калеба, что ничто не сможет пробить защиту комнаты, в углу, ближе к окну появился туман.
Ник покрепче сжал дерево. Он был уже готов позвать на помощь и обрушиться со своей Луисвиль Слаггер[12] на интервента, как создание материализовалось. Высокая, с отличными формами, зло до глубины души, она стояла по другую сторону его кровати в короткой кружевной юбочке, черном кожаном бюсте и пурпурных легинсах. Ее красно-черные волосы были заплетены в косички, которые удерживали шипованные ленточки в тон ошейнику на ее шее.
– Господи, Сими, ты меня ужасно напугала, – Ник шумно выдохнул, и опустил биту на пол. – Что ты тут делаешь?
Она тяжело вздохнула, ее косички взметнулись в такт, и она надула губы. Она даже притоптывала по полу своими пурпурными ботинками Докс.
– Акри опять спал с этой тупой телкой богиней, Сими устала дремать все время и начала возиться, Акри подпрыгнул, что разозлило старую коровомордую телку. Что лично Сими, радует. Чем больше Сими будет бесить телку, тем лучше. Однажды, Сими даже съест ее. И не важно, что говорит Акри. Ням-ням. Хотя, наверное, будет больше боли в желудке, чем сытости. Ладно, Сими исполняла пляску Св.Витта[13], выражая абсолютное нетерпение, и следовательно Акри исполнял ее тоже. Акри сказал, что Сими может пойти навестить людей и поискать хорошей еды. И поэтому, Сими решила навестить ее любимого голубоглазого мальчика-демона, и раз уж его постоянно запирают дома за глупости, то Сими сказала, хммм…а не проверить ли его комнату, потому что его обычно там запирают. И вот ты здесь. И вот я тут. Привет, акри-Ник.
Ник пробежался рукой по волосам, пытаясь найти смысл в ее лепетании. Но в этом вся Сими. В ее словах редко был смысл.
– Мне жаль, что твой отец снова выгнал тебя из-за его девушки, – кажется, он это делал с ней каждые пару месяцев.
Она пожала плечами.
– Да ладно. Акри в более отчаянном положении, чем Сими. И он сказал, что заберет меня как можно скорее. А пока… – Она достала белый нагрудничек из ее сумочки в форме гроба и повязала вокруг шеи. – Хочешь пойти перекусить? Ты единственный из знакомых Сими, кто может съесть столько же, сколько она.
– Я бы с радостью, Сими, но…
– Акри– Ник наказан.
Он кивнул.
– Прости.
Она тяжело вздохнула.
– Не извиняйся. Сими что-нибудь за тебя съест. А теперь не грусти. Все будет хорошо.
– Надеюсь, Сими, – он и правда надеялся.
– Поверь Сими, она никогда не ошибается, – она послала ему поцелуй и испарилась.
И тут он вспомнил что-то.
Сигнализация никогда не реагировала на Сими.
«Калеб?» – он послал мысленный сигнал защитнику.
«Что?» – Ух ты, Калеб казался раздраженным.
«У меня проблема. Мои стены светятся, и я не знаю почему», – он едва закончил последние слова, как Калеб уже появился напротив него.
Не говоря ни слова, Калеб оглядел комнату от пола до потолка.
Ник хмуро наблюдал за ним.
– Что это?
– Не уверен, – глаза Калеба засветились, затем потускнели. Он заговорил на языке демонов, звучным, замогильным голосом, который до смерти пугал.
– Они идут за тобой, Ник.
– Кто?
– Нойр. Один из его демонов как-то нашел Адариана. Я должен предупредить твоего отца.
Ник нахмурился.
– Я не понимаю.
– А у меня нет времени объяснять, – прорычал он. – Никода! Побудь с Ником пока я не вернусь.
Она появилась в комнате за Ником.
– Останусь тут.
– Я вернусь, – Калеб испарился.
Ник не был уверен, нравится ли ему это.
– Что происходит, – надеясь, что она объяснит побольше, чем Калеб.
– Не уверена. Что-то ощупывает периметр.
Мило. То, что нужно. Еще демоны желают его смерти.
– Кстати, кто такой Нойр?
Впервые она нормально ответила на его вопрос:
– Один из семи древних богов. И именно он владеет Малачай.
Вот теперь он понял холод пробирающий до костей. Его хозяин пытался прощупать его дом.
– Почему никто из вас не рассказал мне об этом раньше?
– Мы надеялись, что не придется. Что мы сможем защитить тебя.
– Почему?
– Потому что ты и твой отец подпитываете его силы. Он самый сильный благодаря Малачай. Каждый раз когда ты думаешь о нем или произносишь его имя, ты подзаряжаешь его. Понимаешь?
Да, понимал и ненавидел это.
– Даже если я сплю и вижу сон о нем, я подпитываю его?
– Даже если спишь. Поэтому мы и не сказали тебе. И зачем пугать тебя, если ты с этим все равно ничего не сможешь поделать?
С минуту он переваривал мысль о том, что его могут утащить в ад и держать в качестве зверушки.
– Где этот…древний бог?
– В настоящее время заточен в так называемом Нижнем Мире, но более правильно называть его Азмодея.
Место, в которое Амброуз говорил ему не ходить.
– Как он попал туда?
– Твой отец сбежал от него. И с помощью своих демонов, Нойр разыскивает его с того момента, как тот освободился. Но не смотря на все свои недостатки, Адариан весьма изобретателен и избегает пленения. И это не так уже легко сделать.
– Так что война между Малачай и Сефирот…
– Сефиримами. Сефирот – это единственное число. Малачай – множественное.
– Значит правильно говорить Малачаями?
Она фыркнула.
– Нет. Ты всегда Малачай, потому что в отличии от Сефирот, ты слияние всех сил зла. Сумма всего существующего, и поэтому твое имя во множественном числе.
Прекрасно. Он был сыном зла. Это то, что любой парень мечтает услышать: «Эй, парень, я твои прыщи. Волосы в неудобных местах. Странный запах тела, которого не было раньше. Тело растет так быстро, что ты едва можешь им управлять. Ты отброс общества».
«И если для тебя этого не достаточно, ты станешь злобным Могучим Рейнджером[14] и уничтожишь мир».
Мило…
– Ты точно знаешь, как взбодрить парня, девочка. Спасибо. Я всегда хотел, чтобы меня называли отпрыском зла. Я так горжусь собой.
Коди пожала плечами.
– Прости.
– Значит, расскажи, кого мне нельзя упоминать.
Она села на край его кровати, он изо всех сил старался не думать о том, что может доставить ему нормальные мальчишеские неприятности.
Ни одна особа женского пола, кроме его мамы не сидела на его кровати раньше.
«Успокойся, мальчик. Не время сейчас думать об этом».
«Да, но у тебя супер-девочка на твоей кровати».
И это с ним случалось не каждый день. Демонические атаки – это да. Ежедневные унижения? В точку.
Знойная красотка на кровати?
Никогда.
Как-будто ей было недостаточно хауса, который она внесла, и начала играть краем его одеяла.
– Это очень сложно, Ник, – она прикусила губу, что вовсе не помогло охладить его кровь.
– Когда-то существовало шесть богов, которые управляли элементами земли. Трое владели положительными элементами, трое отрицательными. На стороне хороших был Верлайн, который отвечал за урожайность и плодородие. Он был богом земли и кормил всех. Кам была бело-золотой богиней. Богиня солнца. Ее даром был свет и любовь. Еще был Ризар. Такой красивый, что никто не мог смотреть на него без похоти, что сжигала. Он был богом огня и страсти. Они были божественными защитниками человечества, создавшими Хтониан… существ, обладающих частичками силы каждого создания на земле. Хтониане должны были контролировать, чтобы никто из богов не смог завладеть этими силами.
– Нечто вроде божественной полиции?
Коди кивнула.
– И все же это было отличное соотношение. Отрицательными богами были Брейт, богиня войны. Хотя ее цветом был серый, но она не сомневалась, принимая темную сторону. Она противостояла с Нойром и Азурой против богов света. Именно она, богиня металла, научила людей делать оружие из материалов, лежащих в земле, чтобы бороться друг с другом. Азура была богиней воды. Она казалась безопасной, но могла заманить тебя и увлечь в пучину. И наконец…
– Тот, о чьем имени я не могу думать.
Она кивнула.
– Нойр – все темное и смертельное. И дальше, когда Брейт научила человечество сражаться, боги света увидели, что будущее несет человеку и иным созданиям, собрались и создали Сефиримов. Они должны были стать защитниками людей и супругами древних богов.
А вот это уже интерено. Она и правда это имела в виду?
– Супругами?
– Любовниками.
Точно. Ник надул щеки.
– А вот это уже несправедливо. Почему я не могу быть одним из них? – он уж лучше был бы божественным супругом, чем орудием зла. Это звучало веселее.
Коди похлопала его по руке.
– Ну, милый, ты бы умер уже, если б им был.
– Нет, ну ты же сказала, что остался один Малачай и один Сефирот.
Ее лицо побледнело.
– Поверь мне, Ник, ты бы не хотел стать Иаредом[15]. Его существование лишь бесконечная боль и невзгоды.
– Ох…тогда забудь, – ему и своей жизни хватало. Если быть Иаредом хуже, то он рад принять статус орудия зла.
– Продолжай, пожалуйста, – Ник сел на кровать, прежде убедившись, что между ними было достаточное расстояние. – Ты остановилась на супругах.
– Нойр, Брейт и Азура пришли в ярость от того, что светлые боги посмели создать армию против них, поэтому они принялись за создание своей для баланса.
Что дальше, абсолютно ясно.
– И в итоге, они схватились.
– Ага, – выдохнула она. – Это обычная проблема со складом оружия. Рано или поздно, кто-то нажмет на спусковой крючок.
Подкладывая подушку под голову, он наклонился вперед, но не стал упоминать, что когда она говорила о древних богах, ее окружал странный свет.
– Ты как-то относишься к древним богам, так?
Она отвела взгляд.
– Что ты хочешь, чтобы я сказала?
– Я бы предпочел правду, наконец.
Но она по-прежнему отказывалась на него смотреть.
– Я не могу тебе это дать, Ник. И меня заботит не это.
– И это действительно беспокоит меня, Коди. А если бы я так поступил с тобой?
– Это бы и меня беспокоило. Но я бы попыталась довериться тебе и понять, почему ты должен хранить секреты.
Он нахмурился.
– Ты так говоришь, потому что у тебя все карты на руках, и это я переживаю, а правда ли ты здесь для моей защиты… или, – он замолчал на том моменте, который волновал его больше всего. Люди предают. Алан научил его этому, когда стоял над ним и выстрелил не дрогнув, потому что он отказывался совершать преступление. Жена Кириана, у ног который после свадьбы он сложил свое королевство и наследство, безжалостно передала его врагам для пыток и казни.
И он станет Темным Охотником через несколько лет, потому что кто-то будет виноват в смерти его матери.
Будет ли это Коди?
– Ты здесь, чтобы в итоге навредить мне, – закончил он, выложив это на чистоту, чтобы она подтвердила или опровергла.
Хотя, если она соврет, то он никак не сможет это проверить. Мы все крысы в лабиринте. Правду не узнаем, пока нас не покормят или…
Мы умрем.
В этот раз она встретилась с ним взглядом.
– Я когда-нибудь давала повод мне не доверять?
Технически нет.
Ник положил руки за голову и уставился на нее.
– Разве не ты мне говорила, что скрывать факты то же самое, что лгать?
Она покачала головой.
– Теперь я понимаю, почему ты хочешь поступить в юридическую школу. Ты можешь стать отличным адвокатом.
Ага, но на самом деле ему не очень то нравилось спорить и противоречить. Хотя он никогда не уклонялся от борьбы. Это было не в его духе. Хотя он предпочитал избегать конфликтов, а не искать их.
Если бы некоторые были достаточно добрыми, чтобы позволить ему это. Иногда, казалось, что весь мир старается пихнуть его посильнее и не позволить уйти спокойно.
– Я хочу поступить в юридическую школу, Коди, но лишь потому, что не хочу, чтобы мной помыкали. Люди используют судейскую форму, как угрозу крайней степени. Я хочу быть в том положении, чтобы сказать им «давайте, попробуйте», когда они попытаются это проделать со мной.
Она улыбнулась ему.
– Ты по натуре воин.
И раз уже он знал, что был Малачай, то все становилось на свои места. Для этого и был создан его народ. Но почему же он тогда предпочитает мир войне?
– Как ты думаешь, почему моя мать выбрала моего отца?
Коди нахмурилась.
– Ты о чем?
Ник позволил своим мыслям перенестись к тому вопросу, на который его мать всегда отказывалась отвечать.
– Я всегда гадал, как моя мама, особенно в таком молодом возрасте, могла связаться с таким неудачником, как мой отец. Зачем она переспала с ним? Я просто не понимаю. С ее-то красотой, она могла любого заполучить. Хотя лучше бы после выпускного. И еще лучше не до замужества, – это все же его мама. Так должны поступать матери, а уж потом заводить детей.
Он сам, хотя его тело желало многого, особенно когда рядом находилась привлекательная женщина, не хотел воспользоваться шансом, пока оставался по сути ребенком. Он знал наверняка, как тяжело подростку растить ребенка, и на его плечах лежало уже достаточно ответственности. Одну мысль мать вбила ему в голову – это именно ты приносишь невинное дитя в этот мир, и ты обязан делать все, чтобы заботиться о нем и обеспечивать его. И по этой причине, он не собирался ни с кем спать, пока не станет умственно и особенно финансово готов для того, чтобы завести жену и ребенка.
– Ты точно хочешь узнать правду? – спросила Коди.
– Ну уж точно предпочту ее лжи.
– Тогда загляни в себя, Ник, и встреться лицом с чудовищем, о существовании которого ты не хочешь знать. Ты знаешь свою мать. Лучше всех. Как ты думаешь, что произошло?
Ник замолчал, позволив себе подумать о том, о чем обычно запрещал себе думать. Эта мысль была такой темной и болезненной, что он всегда убеждал себя, что это не возможно. Что он точно не прав, в своих подозрениях.
Но слова оставались, и они были не его словами. Словно они пришли из древнего пророчества, хранившегося годами.
– Я был зачат в жестокости, чтобы совершать ее?
– Так всегда с Малачай.
Ник выругался. Ну, по крайней мере, теперь он знал, что не должен делать, чтобы не стать приемником отцовской жестокости и жажды убийств. Но если это правда…
– Так почему она осталась рядом с ним?
– Он твой отец. Для нее кровь важнее всего. Кровь создает семью. И уверена, если спросишь ее, то она скажет, что он подарил ей величайший подарок… тебя.
Да, какой-то дерьмовый он подарочек.
Его тошнило от правды. Его мать заслужила кого-то получше его. С самого начала он разрушал ее жизнь.
– Мне не следовало орать на нее.
– Ты был обижен, Ник.
А она нет? Его раненые чувства ничего не значили в сравнении с тем, через что ей пришлось пройти из-за него. Пришлось пройти из-за него.
Она умрет из-за меня…
Он заморгал, когда в груди стала нарастать боль.
– Это не оправдание, – он вздрогнул, когда до него дошел весь ужас реальности. – Как она вообще смотреть на меня может?
– Ты ее сын, Ник. Ее плоть и кровь. Я уже говорила, что для нее это значит все, Коди подняла руки и создала темную коробку между ними.
Благодаря своей силе провидения, он знал, что она собирается открыть окно и показать ему события. Но она собиралась показать ему прошлое, хотя он привык смотреть будущее.
Он увидел, как его мама кричала от сильных схваток. Она была сосем еще дитя и находилась в ветхой квартирке Меньяры, где он жил, пока ему не исполнилось пять и собственник дома не выгнал одного из соседей за неуплату.
– Останови это, – кричала она на Меньяру.
– Тужься, Чирайз, тужься. Ты справишься, дитя. Он уже на подходе.
Она так пронзительно закричала, что в комнате появилось эхо, и Ник вздрогнув, осознавая какую боль он ей причинял. Меньяра рассмеялась, когда его мать откинулась на спинку раскладного кресла. Малыш издал странное гуканье, а затем закричал, от обиды, что его принесли в этот враждебный мир.
Обтерев, Меньяра завернула его в одеяло и протянула матери.
– Он красивое дитя…совсем как его мама. И невозможно совершенен.
Слезы побежали по щекам матери, когда она посмотрела на него.
– Привет, малыш. Из-за тебя я ела брокколи с сыром и шоколадным сиропом, – она прижала его к груди и держала его так, словно он был самой драгоценной вещью в мире.
Меньяра убрала локон со щеки его матери.
– Милая, ты хочешь чтобы я позвонила леди из службы усыновления? Она сказала, что тебе лишь нужно подписать бумаги, и они будут рады найти ему хороший дом. Куча родителей захотят принять его.
Ник втянул воздух, сжав зубы. Его мама никогда не упоминала, что подумывала отдать его.
– Звучит, словно он домашняя зверушка, да? – его мама посмотрела вверх на Меньяру. –Ну так ведь будет лучше для него?
Глаза Меньяры излучали любовь и понимание. Она пожала плечами.
– Может да, а может нет. Но для тебя точно так будет лучше, кроха. Твои родители сказали, что ты можешь вернуться домой, если откажешься от ребенка после его рождения, – его мама оглядела комнату, украшенную Египетскими артефактами и поделками, и ее глаза наполненные слезами были точно такими же, как глаза Ника. – Я слишком молода, чтобы стать матерью. Я даже водить не умею. Я не могу официально устроиться на работу и лишь буду обременять тебя, а ты уже итак много для меня сделала. Я вообще не знаю, что бы делала, если бы ты не приняла меня у себя Менни. Спасибо за доброту и поддержку.
Его мать ненавидела быть обузой.
– Мне доставило удовольствие твое пребывание здесь, Чирайз, – она по-доброму улыбнулась, и погладила щеку мамы. – И ты ведь помогала мне со стиркой и уборкой, девочка. У тебя прекрасная душа, и я поддержу любое твое решение, касательно сына.
Она положила руку на головку Ника, покрытую темными волосиками.
– Дама из службы усыновления сказала, что они всегда нуждаются в мальчиках. Что будет длинный список родителей, желающих усыновить его и любить, как собственного.
– Но он не будет знать меня, – зарыдала его мать. – Возможно, однажды я приду в ресторан, а он будет сидеть рядом со мной, и я даже его не узнаю. Каждый раз, видя мальчика его возраста я буду гадать… а вдруг он мой?
Меньяра села рядом с ней.
– Не плачь, Чирайз. Рождение – это всегда радость. Ты принесла жизнь в мир. Посмотри на него, дитя. Он совершенство. Такой красивый.
Она покивала, уткнувшись в плечо Меньяры.
– Он заслуживает лучшую жизнь.
– Как и ты, дитя.
Облизав искусанные губы, его мать потрепал его по волосам.
– Как ты думаешь, они назовут его?
– Не знаю, милая. Но я уверена, что это будет хорошее имя, – Меньяра потянулась за ним. – Дай мне…
– Нет! – отрезала его мать. Она прижалась лицом к его груди, а он зло запищал, протестуя. – Я не могу, Менни. Не могу. Он мой ребенок. Моя плоть и кровь. Он не принадлежит никому другому. Я единственная, кто разговаривал с ним и я та, кого он пинал. Как я могу отдать его кому-нибудь теперь?
