Текст книги "Бесславный (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
В его голове зазвучали все тревожные колокольчики. Лесть и оскорбления всегда вызывали в нем одинаковую реакцию – «Что тебе нужно?». На его опыте люди, которые льстили ему были первыми, кто вонзал в него нож, когда он поворачивался спиной. Он ненавидел это. Может, он судил ее не верно, но он уже достаточно обжигался, чтобы начать беспокоиться о человеческих мотивах.
Он услышал дребезжание ниже по улице.
– Мой трамвай подъезжает. Мне нужно вернуться в Квотер.
– А, ладно. Было приятно поболтать. Увидимся завтра в школе.
– Ага. До скорого, – Ник забежал на платформу, радуясь, что нашел причину избавиться от Джилл. Он не понимал, почему она раздражала его, но…
Он не доверял ей и не считал нужным терять свое время с такими людьми. Они могут говорит правильные вещи, но рисковать не стоило. Он уж лучше домашнюю работу поделает, а это о многом говорило.
Он быстро вернулся в «Убежище». Его мама была занята с посетителями, так что он прямиком пошел в угловую кабинку, и начал вытаскивать книги.
Через несколько минут он уже дергал себя за волосы, пытаясь понять задание по химии, когда рядом с ним появилось что-то белое. Приподняв бровь, он посмотрел на двойной пломбир с карамелью.
Его челюсть упала, когда он увидел три вишенки и его маму, улыбающуюся ему.
– Мне стоит испугаться? Я получил бургер и пломбир, и сегодня не мой день рождения? Кто ты, странная женщина и что ты сделала с моей мамой?
Засмеявшись, она закатила глаза, за это его наказали бы на неделю.
– Позвонил Мистер Аддамс и сказал, что ты сделал для Брайнны. У меня нет печенья для героев, поэтому я принесла пломбир, – она добавила на верхушку сливок, и поставила бутылочку с ними рядом. – Я люблю тебя, Ник.
– И я, -он схватил ложку и зачерпнул угощение, пока она не изменила свое мнение, или пока он не сделал что-нибудь, способное навлечь на себя неприятности, и она бы забрала все назад.
Покачав головой, мама начала уходить, а затем встала, нахмурившись.
Ник посмотрел вверх, и как в замедленной реакции наблюдал за Коди в паре шагов от него. Его мама явно не была ей так рада, как он.
– Привет, Миссис Готье, – сказала Коди мягко улыбаясь. – Хм, это не свидание, и я знаю, что Ник наказан. Ник не знал, что я приду, но я знала, что он здесь, и я хотела спросить его о домашнем задании по алгебре. Вы не против?
Его мама расслабилась.
– Прости, милая, не нужно ничего объяснять. Я нахмурилась не из-за тебя. Я просто…у тебя было странное чувство де жа вю? Когда я увидела тебя в свете… было странно. Будто я видела тебя раньше, но это была не ты. Ладно, это было глупо, и я не имею ничего против тебя. Хочешь, принесу тебе что-нибудь?
Коди посмотрела мимо его мамы на десерт.
– А может, поделишься?
– Только с тобой.
Она встретилась взглядами с его матерью.
– Можно мне ложку?
Его мама вытащила одну из кармана фартука.
– Я принесу вам воды и молока.
– Спасибо Миссис Готье.
Коди села рядом с ним, а мама направилась к бару. Она поцеловала его в щеку, прежде чем попробовала пломбир. О, коварная женщина. Она знала, что эта маленькая ласка на время внесет сумятицу в его голову, и он гарантированно не сможет говорить несколько минут.
– Марк не может найти следов того, кто зарегистрировал домен. Каким-то образом это было сделано через компанию, и отображается лишь информация о ней. И хуже всего то, что эта компания расположена в Канаде.
Что значит, если Марк со своим везением взломает сайт, то начнется международная война.
– Отстой.
– Так и сказал Мадуг. Но Марк все равно сказал, что он справится и взломает его, но это займет несколько дней. После того, как ты ушел, мы зашли на сайт и… – она закрыла глаза и сморщилась.
– Что?
– Это ужасно, Ник. Сайт – по сути своей список. Полный снобизма. Отвратительный. Это как послушать старых сплетниц. Гадко и прочее, – она съела ложечку, прежде чем продолжила. – В основном это личная информация, например о том, кто геи. Кто оголял зад прилюдно или участвовал в Мади Гра[8]. Кто все еще девственник. Кто переспал с большим числом людей. Кого лечили от психических расстройств, наркозависимости или венерических заболеваний. Об учениках, режущих себя, когда им тяжело эмоционально и об алкоголиках, – она засомневалась, но затем добавила. – О тех, кого арестовывали.
Ник замер.
– Я там есть?
Она замолчала, но потом заговорила.
– Ты правда грабил магазин?
Обида на несправедливость и злость захлестнули его.
– Нет! Когда я зашел в магазин, у меня с собой был леденец, но хозяин не поверил мне. Он позвонил копам и сказал, что я украл его в магазине. Но я этого не делал, клянусь. Учитель дал мне его за то, что я получил самую лучшую оценку за тест.
Она положила на него руку успокаивающе.
– Я верю тебе, Ник. Правда. А еще есть список того, как зарабатывают родители каждого. Чьи родители алкоголики и наркозависимые.
Это чересчур для десерта. У него пропал аппетит. Он почувствовал в ее тоне скрытый подтекст.
Там точно была информация об учениках, чьи родители сидят, или в его случае, отбывают пожизненное заключение.
– Там сообщается, что мой отец опасный преступник?
Она кивнула.
– И в этом списке твоя мама все еще стриптизер.
В этот момент он полностью понял желание отца убивать людей, потому что если бы его заперли на пять минут в комнате с человеком, стоящим за этим, он бы разбил ему голову и смеялся бы при этом, как сумасшедший.
– Что-нибудь еще обо мне?
Они заявляют, что ты смошенничал на вступительных экзаменах, и единственная причина по которой тебя не вышвырнули за них в том, что твоя мама оказала определенного рода услуги администрации, чтобы те закрыли на это глаза.
Ярость захлестнула его.
– Клянусь, я…
Коди положила пальцы на его губы, не позволяя разразиться гневной речью.
– Мадуг сейчас взламывает сайт, и мы вообще думаем удалить его. Так будет лучше для всех.
Это помогло, но одну вещь не изменило.
– Ага, но сколько людей видели его?
– Тебе это так важно?
Он хотел солгать и сказать, что нет, но он не мог так с ней поступить.
– Да, Коди. Важно. Есть такие вещи, в которые ты не хочешь посвящать других. Вещи, о которых им не нужно знать. Я думаю, ты как никто другой понимаешь это. Ведь за весь этот год я так и не узнал кто и что ты такое. Твой настоящий возраст. Ничего. Кто твои родители? На сайте есть что-нибудь о тебе?
Она сморщилась.
– Я в самых неприятных списках – хуже всех одетых, и она-кое-что-себе-нарастила. О родителях только то, что я указала в школьных записях. Мой отец там судья, а мама бухгалтер.
– Это правда?
– Смотря как на это посмотреть.
Ник фыркнул.
– Ты не собираешься мне ничего о себе рассказывать?
Она нахмурилась.
– Я надеюсь, мне никогда не придется рассказывать.
В ее словах ему почудилось что-то зловещее. Кем она была? Еще одним ангелом или смертью, вроде Грима? Или кем-то похуже?
Она была даже хуже Грима?
Он очень надеялся, что нет.
– Скажи мне, ну ты хотя бы не демон?
Она проглотила ложечку мороженого.
– Точно не демон. Если б я им была, то ты разглядел бы мою истинную сущность.
А вот это новость для него.
– Правда?
– Правда. Дар проницательности, который ты развил, позволяет тебя узнать демона, не важно какую форму он принял. Это может быть как вспышка, которая длится лишь мгновение, но им не спрятаться от тебя. Если только… они не завладели кем-то.
«Завладели» звучало плохо.
– Я не понимаю.
– У демонов есть две пугающие силы. Средние и высшие принимают любую желаемую форму. Такие как Калеб, появляются в виде подростков, хотя на самом деле им тысячи лет.
Ага, Ник видел его истинную сущность и он был…
УРОДЛИВ. Достаточно пугающим, чтобы Фредди Крюгер сбежал из мира снов.
Коди продолжила объяснение.
– Низшие демоны и те, кто не овладел пока своими силами, могут завладеть кем-нибудь. Это отнимает меньше энергии и нужно меньше таланта.
– Правда? А я бы подумал, что это сложнее.
– У некоторых людей явно слабая сила воли, и они очень легкая цель для всех созданий. Самая лучшая защита? Познай себя и имей собственные мысли, верные или нет, не важно. Никогда не позволяй думать за себя или ты обнаружишь себя овцой на заклании.
Когда его мама вернулась с молоком для Никоды и водой, Ник заставил себя улыбаться и выглядеть естественно. Он подождал пока она уйдет к другому столику и продолжил разговор.
– Как в фильме «Экзорцист»?
– Да. Человеку нужно сделать что-то, чтобы открыть себя для демона. Обычно демон использует силы называемую шелковая речь или влияние, чтобы заставить цель сделать то, что они не должны. В этот момент дверь открывается. Демон проникает и берет контроль над телом. А человек, даже не подозревает, что им завладели.
Он знал сценарий даже лучше, чем ему хотелось бы.
– Они становятся зомби Мадуга.
– Почти, но у них нет бокора или хозяина, чтобы контролировать их извне. Демон может контролировать их до тех пор, пока находится в теле. Вот поэтому ты не сможешь распознать их.
– Никогда?
– Зависит от обстоятельств. У Малачаев есть некоторые необычные способности. Обычно я бы сказала – никогда. В твоем случае…кто знает? Я бы не исключала это у твоего отца, а у тебя потенциал гораздо выше, чем его.
– Как так?
– Если честно, мы не уверены. Это то, что мы можем увидеть в будущем, и судя по этому ты можешь последовать по нескольким очень необычным путям, когда выберешь, но мы точно не знаем, что случится с тобой и что ты совершишь.
Ник нахмурился.
– Мы? И кто эти остальные?
– Я говорю в общем о мире.
Ну-ну. Ник не был уверен, что она честна с ним. Он умирал от желания узнать, кто эти «они», но он слишком много времени проводил с Коди, чтобы знать, что она ничего не станет разглашать.
– Но мы же можем изменить мое будущее?
– Это наш план, – сказала она тоскливо. – Если ты подчинишься демону внутри себя, ты уничтожишь всех вокруг. Ты не будешь способен на любовь и сострадание.
От ее слов по его спине побежали мурашки, и он вспомнил как Амброуз нападал на него. Она была права. Он вовсе не хотел стать своей будущей версией.
– Что за грязная, гадкая крыса умерла на твоей голове и зачем ты держишь ее там?
Ник нахмурился, услышав злобный голос в двух кабинках от них. Он посмотрел вверх и увидел Врена, одного из помощников официантов, который пытался убраться на свободном столике, забитом посудой, пока мужчина из маленькой группы за соседним столиком оскорблял его. Он был высоким, со светлыми дредами, падающими на его лицо, почти полностью закрывавшими его, и бирюзовыми глазами. Врен казался чуть старше Ника. Он был нелюдим и очень редко говорил с людьми. Он работал, как привидение, передвигаясь подобно ниндзя по ресторану и выполнял свою работу никак ее не комментируя и не жалуясь.
Но урод оскорблявший его не знал, что тот был оборотнем тигардом. Наполовину снежным леопардом, наполовину белым тигром. И как любое подобное существо мог атаковать быстро и смертельно.
Ник задержал дыхание, в ожидании неминуемой кровавой бани.
– Эй, урод! Я с тобой говорю, – позвал посетитель из столика за Вреном. Это был двадцатилетний мужчина, достаточно сильный, чтобы мочь себя защитить. Но ведь Врен не был человеком. – Кроме того, что ты тупой и вонючий, ты еще и глухой?
Его дружки засмеялись, когда Врен проигнорировал его. Даже бровью не поведя, он сложил стаканы в пластиковый таз и принялся за маленькие тарелки.
– Тед, – простонала сидевшая рядом с ним перекаченная селиконом женщина пронзительным, гнусавым голосом, таким противным, что я хотел умолять ее поучиться молчанию у Врена, – Сжалься над бедным дебилом. Он всего лишь помощник официанта. Мило с их стороны нанимать больных на голову. Все должны нанимать умственно осталых.
Ник огляделся в поисках мамы, которая оторвала бы этой женщине голову за такие слова. Он бы нанес ей удар своей головой по ее голове, чтобы следующий раз подумала, прежде чем произносить такие мерзкие вещи. И эта мысль показала, что и у него с головой не все в порядке.
– Ага, – прорычал Тед в ответ, – Но он трясет тут своими волосами, а я пытаюсь поесть. Он швырнул картошку фри в кетчупе во Врена. Она приземлилась на его белую форму и скользнула вниз, оставив красную полосу. Врен застыл.
В этот момент Ник увидел тигарда во Врене. Он присел и напрягся, напомнив Нику кота, готовящегося к прыжку.
Тигр лежал не потому что боялся, а потому что готовился…
Врен моргнул, а затем кажется успокоил себя. Он вытер стол, взял таз и ушел.
По крайне мере попытался.
Когда он шел мимо столика, мужчина толкнул его. Врен споткнулся и едва не уронил посуду. Но в последнюю минуту, благодаря генам тигарда, он восстановил равновесие и не дал посуде высыпаться из таза.
– Вот так то, мальчик, – Тед ухмылялся. – Беги домой к мамочке.
Врен встретился глазами с Ником, и боль в них разозлила его. Он ненавидел, когда других унижали. И не важно, что он знал, что Врен может позаботиться о себе. Он не собирался прощать это и не делать ничего, чтобы остановить все.
Обойдя Коди, он пошел проверить друга. Но как только он встал, мерзавец снова пихнул Врена.
Ну все, приятель… Ник пихнул мужчину в ответ.
– Тебе нужно сесть, заткнуться и оставить его в покое.
– Ник, успокойся, – сказала за ним Коди.
Мужчина посмотрел на то место, где она сидела.
– Господи, какой отличный кусок…
– Тебе лучше оставить мою девушку в покое и следить за своим языком.
Мужчина рассмеялся.
– Молокосос, ты бредишь. Я владею карате и у меня третий черный пояс, – он пихнул Ника.
Ник сделал то, что умел лучше всего….
Глава 5
Ник изо всех сил бросился на мужчину. Зарычав, мужчина попытался скинуть его со спины, затем впечатал Ника в стену, зажав его между своим перекаченным стероидами телом и кирпичами. Он повторил это действие несколько раз. Ник усилил хватку на шее Теда, пытаясь найти сонную артерию и перекрыть поток его крови, как учил его Бабба.
Тебе не нужно быть сильным, Ник. Немного давления на нужное место и ты справишься с любым.
А мужчина изо всех сил старался скинуть Ника.
– Вот так, то. Ага, ага, ага, – сказал Ник высокомерно. – Ты может и знаешь карате, но я знаю стиль гориллы, я чемпион четвертого уровня. Ура Дидди Конгу! У! У! У!
Он корчил рожи и издавал звуки, как горилла, цепляясь изо всех сил.
Никода, чьи глаза были наполнены смесью веселья и ужаса, зажала рот рукой, а Врен рассмеялся так сильно, что поставил свой таз, чтобы не уронить его.
– О господи, Ник! Ник! Что ты делаешь? Ты же даже не знаешь этого человека, – к ним подбежала его мама. – Слезь со спины мужчины. Немедленно!
Ник колебался.
– Не уверен, что это хорошая идея, мама. Он меня может убить.
– Ты чертовски прав, молокосос! Я пну твои…
– Ничего ты тут не будешь пинать, мальчик.
Подошел мужчина и попытался снять его со спины, а Дев или Реми, или кто-то из близнецов схватил Теда и удерживал одной мускулистой рукой.
– Спускайся, Ник. Я его держу.
Лишь когда ноги Ника оказались на земле, он увидел татуировку Дева в виде стрелы и лука, и тогда узнал, какой из близнецов спас его.
– Спасибо, Дев.
– Без проблем. А теперь позволь мне выбросить этот мусор, и я вернусь, чтобы убрать беспорядок, который он навел.
Ник сглотнул, когда увидел яростный взгляд матери.
«Чувак, не бросай меня».
Чирайз Готье конечно была крохотной женщиной, но она пугала его до чертиков. Особенно, когда она прожигала его глазами, как в данную минуту.
Его задница уже была покрыта бензином. Она была готова бросить спичку и поджарить зефир на его теле.
– Мама, я могу объяснить.
– Нет, не думаю, что можешь. Я уверена, – она издала звук крайнего раздражения. – Ты не дерешься, Ник. Ни при каких обстоятельствах. И ты это знаешь. Сколько раз я должна тебе повторять, прежде чем ты научишься слушать? А? Я растила тебя правильно. Ты не животное, чтобы хватать кого-либо и начинать мутузить без причны. О чем ты думал? А я тебе скажу, о чем. Ни о чем. Вообще. А я ожидала от тебя лучшего. Ты уже в том возрасте, когда попадают в тюрьму за драку. Понимаешь, мальчик? Тюрьма. Кутузка. Прямо как твой папочка.
Она перешла на резкий шепот. Хотя он и был хорошо различим, не смотря на музыку.
– Да еще и драка на моей работе. Ты хочешь, чтобы меня снова уволили? Так? Ты не успокоишься пока мы не окажемся на улице, будем есть из мусорных баков, и мне придется зарабатывать проституцией, чтобы прокормить тебя. Ты наказан то выпускного. Слышишь? И у тебя никогда не будет машины или водительского удостоверения. Никогда. Ты слишком горяч для этого. Как ты можешь вести машину, если даже не способен сделать домашнюю работу без того, чтобы напасть на невинного незнакомца! Что? Кто-нибудь точно тебя подрежет, или будет сигналить тебе. И ты вытащишь их из машины и станешь избивать посреди улицы? Так? Ты совсем как твой отец. Жестокий до мозга костей. Ты не умеешь останавливать себя. Ты принимаешь все слишком близко, и реагируешь, ни минуты не думая о последствиях. Однажды ты погибнешь, потому что не смог оценить, что происходит.
Она буквально выплевывала слова, и продолжала, продолжала… продолжала, и он чувствовал, будто ему дают пощечины и по нему топчутся. Как будто он был самым мерзким паразитом за всю историю мира.
Дев за ней резко свистнул.
Испугавшись, она подпрыгнула и посмотрела на него.
– Чирайз, успокойся. Ты морально уничтожаешь бедного парня. Ничего ведь не произошло.
Она перевела тяжелый взгляд на Ника.
– Нет, Дев, это не так. Он прекрасно знает. И…
– Чирайз, – повторил Дев снова, обрывая ее. – Я как раз собирался сделать нечто похуже того, что он сделал с этим придурком.
Она нахмурилась.
– Ты о чем?
– Он меня защищал, – сказал Врен, едва различимым мягким голосом.
Дев кивнул.
– Этот ублюдок оскорблял Врена и Коди, и тогда он зашел к Врену со спины и атаковал его, Ник остановил это. Кроме того, Ник не бил его, Чирайз, – Дев начал смеяться. Взахлеб. И это вовсе не помогло реабилитироваться потрепанному эго Ника. – Твой мальчик цеплялся изо всех сил, как перепуганный котенок на диком мустанге.
«И да, это размазало меня по полу, Дев. Спасибо».
Дев продолжал смеяться.
– Черт, вот бы была камера. Мы бы заработали большие деньги. Это было нечто… «Я владею стилем гориллы». Это бесценно, Ник. Просто бесценно, – Дев продолжал смеяться, пока не закашлялся.
Ник хотел забиться в какой-нибудь угол. Единственное, что не давало ему почувствовать себя еще хуже, было то, что Коди видела его в настоящей драке и знала, что обычно он справляется лучше. Запрыгивать на спину стоило лишь тому, кто был тяжелее тебя на несколько сотен фунтов.
И это был вес только руки этого мужчины.
– Спасибо, Ник, – сказал Врен, кивнув ему. Карманная обезьянка Врена Марвин, высунула голову из кармана его фартука, где видимо спала, и затрещала что-то, словно одобряя.
Дев похлопал его по плечу так сильно, что Ник пошатнулся.
– В тебе есть сила, мальчик. Подрастешь еще немного, и мы наймем тебя вышибалой, – Дев продолжал ухахатываться.
– Горилла, – пробормотал он, направляясь к двери. – Мне это нужно рассказать Эйми.
Теперь, когда они остались вдвоем, не считая Коди, которая скользнула за столик и притворилась невидимой, его мама сглотнула.
– Прости, малыш.
Но Ник пока не был готов слушать. Она будто отхлестала его своими словами, снова на глазах у всех, а он устал, что его публично унижают за хорошие поступки.
– Нет, ма. Тебе не стыдно. Ты все время так поступаешь со мной. Ты что-то себе придумываешь, не затрудняясь выяснить какие-либо факты. Ты всегда плохо думаешь обо мне, не важно какая ситуация. Когда меня обвинили в воровстве, ты не слушала меня, когда я рассказывал, что случилось. И даже когда я заставил тебя прислушаться, ты назвала меня лжецом на глазах людей и копов. Ты отказалась вступиться за меня. Ты смотрела на меня, как в этой ситуации, будто я твое самое большое разочарование и ты жалеешь, что оставила меня. Будто я ничто. Я был просто ребенком, ма, а ты позволила им отвезти меня в полицейский участок на потрульной машине. Ты сказала, что так я увижу, что происходит с преступниками, и что возможно, в следующий раз я подумаю дважды, прежде чем украду. Я был напуганным маленьким ребенком, мама. И кроме того, я был невиновен. Не хочу быть грубым или невежливым, но я хороший ребенок. Все о чем я думаю утрами, днями и ночами – о заботе о тебе. И как не подвести тебя, в отличии от всех остальных. Я получаю хорошие оценки и работаю тридцать часов в неделю до и после школы. Наплевав на усталость и на время, я всегда провожаю тебя домой, когда ты работаешь ночью. И я думаю, я заслужил небольшое поощрение в качестве сомнения с твоей стороны хоть однажды. Но не важно, как я стараюсь все сделать правильно. В твоих глазах, в самый отвественный момент, я всегда не прав.
Он почувствовал, как слезы жгли глаза, но не собирался их показывать. Он был сильнее этого.
– Ты помнишь о всех драках, в которые я ввязывался в школе, мама? О которых ты мне вечно напоминаешь? Они были не из-за меня. Я никогда не дрался, когда кто-нибудь оскорблял меня. Я сильный. Я могу это вынести. Господи, я так к этому привык, что оскорбления с меня стекают, как с гуся вода. А в тех драках я защищал твою репутацию, когда они оскорбляли тебя.
Он мог вынести жестокость одноклассников. Безжалостность демонов, посланных убить его. Он мог пережить то, что директор и учителя считали его самым бесполезным отбросом.
Но он не мог вынести, что мама так легко осуждала его, когда он изо всех сил старался порадовать ее.
Он сжал челюсть, стараясь не допустить слез. Это все, что ему было нужно.
Если он заплачит на глазах своей девочки, то будет выглядеть, как ребенок, не способный сдерживать эмоции.
Ник покачал головой.
– Я не знаю, как еще тебе доказать, что я не Адариан Малачай. Как заставить тебя увидеть настоящего меня, а не эту боль в заднице созданную для того, чтобы позорить и унижать тебя, которой ты меня видишь. Я не знаю, что может быть хуже. Тот факт, что ты настолько не уверена в своих силах воспитать достойного человека или то, что ты без всякой причины ждешь, что я стану психом. Не моя вина, что Адариан мой отец. Я не выбирал его, и мне жаль, что я всегда был лишь твоим личным разочарованием, – его сердце громко стучало, он развернулся и направился к двери.
– Куда ты, Ник? – позвала его мама.
– Как ты или все остальные считают, мама, – прорычал он, – Я направляюсь прямиком в ад, и никак не могу это остановить.
Ник остановился рядом со столиком, который убирал Врен. Он взял горстку банкнот и кинул их к остальным, забытым в пустой корзинке для хлеба.
Врен хмуро на него посмотрел.
– Зачем ты это сделал?
Ник махнул головой в сторону кабинки, за которой сидел тот человек.
– Ты так тяжело трудишься и не получаешь то, что заслуживаешь. Раз уж я задолжал тебе чаевые, это все, что я могу сделать, – и с этими словами он ушел.
Засунув руки в карманы, Ник направился к улице Роял, к Баббе. Он пойдет домой через несколько минут. Но сейчас, он хотел побыть с кем-то, кто будет относиться к нему, как к человеку, а не к генетически дефектному ребенку.
– Ник?
Он остановился, услышав голос Коди. Часть его хотела проигнорировать ее, но не ее вина, что его мама унизила его на ее глазах. Поэтому он стоял с опущенной головой, желая быть где угодно, но только не здесь. Не сейчас.
Ну да, возможно однажды он завладеет силами, способными уничтожить вселенную. Но сейчас он был обычным придурком, оскорбленным до глубины души.
Коди встала напротив него. Присев, она накрыла его губы своими. Ник закрыл глаза и вдохнул самый сладкий запах из всех ему известных.
Она обхватила его лицо и поцеловала его, и он забыл о злости и боли. Через несколько секунд, она обняла его, прижала к себе поближе и уткнулась лицом в его шею, от этого у него появились мурашки, и кровь побежала по венам быстрее.
Он притянул ее к себе, и прижался щекой к макушке.
– Спасибо, Коди.
– Я ничего не сделала.
Да, сделала. Она заботилась. И это значило для него больше, чем бы то ни было.
Прокашлявшись, он обхватил ее руками за плечи, и пошел к Баббе.
– Твоя мама любит тебя, Ник.
– Знаю. Но она не верит мне.
– Она волнуется за тебя.
– Я сам за себя волнуюсь, но я же не обвиняю себя в… вещах, которые не делал. Я не понимаю, почему она не может разглядеть меня, – он сжал зубы. – Совсем не понимаю. Знаешь, она даже спросила меня, когда я играл в футбол, почему я не дружу со Стоуном Блейкмором. «Он такой милый мальчик,» – он передразнил ее фальцетом. – Видишь, какое у него хорошее воспитание. Он такой джентельмен. Ты многому можешь научиться, проводя время с ним и его друзьями.
Он скривил губы.
– Стоун, Коди. Стоун. Парень с двумя извилинами в тупой бошке, который не может почувствовать счастье, пока не станет задирать кого-нибудь и оскорблять, – парень, который называет Коди шлюхой, каждый раз, когда видит ее.
– Твоя мама всегда видит хорошее в людях.
«Но не во мне».
И это всегда сильно ударяло по нему. Стоун, идиотский хулиган, был совершенством. Он же, послушный сын, был дефектным…
Эта несправедливость оставила глубокую рану в его душе. Что ему сделать, чтобы заставить маму понять, что он не был…
Кем?
Демоном?
Рожденным для того, чтобы уничтожить все?
Орудием зла?
Способным на убийство?
Его желудок сжался, когда он осознал, что был всем этим. И даже больше.
«Твоя судьба уничтожить всех, кого ты любишь».
Может, мама видела больше, чем он думал.
– Она права, Коди? – спросил он, желая узнать правду о себе. – И я однажды сорвусь и стану своим отцом?
Она заставила его остановиться.
– У нас всех есть выбор, Ник. Даже если это выбор между меньшим злом. Никто не заберет твою свободу воли. Даже боги. Этот дар нельзя вернуть, украсть, или отнять.Мы можем винить других, в своих неправильных решениях. Мы можем сказать, что у нас не было выбора. Но это всегда ложь. Это ты кладешь руку на оружие. И ты решаешь, стрелять или нет.
– А как же шелковая речь?
– Это сила влиять. Но не контролировать разум. Если человек силен в своих убеждениях, его нельзя контролировать. Ты не можешь склонить пацифиста к убийству.
Он не был уверен, что верит в это.
– Ты не думаешь, что с правильной мотивацией, можно заставить любого совершить что угодно?
– Я думаю, что если кто-то приставит к твоей голове пистолет и будет угрожать убить тебя, твоя мама сделает что угодно, чтобы сохранить тебе жизнь. Но это решение она принимает сама. Понимаешь, о чем я? Она может выбрать твою смерть. Мы знаем, что она так не поступит, но это из-за того, что она каждый день ставит твою жизнь выше своей. Ты можешь направить действия кого-нибудь, но в конце концов именно они принимают последнее решение, делать это или нет.
Его маленький Йода говорил мудрые вещи.
Она потянулась и положила руку ему на щеку.
– Я не знаю, станешь ли ты злым. Только ты можешь выбрать, чью сторону поддержать в этой битве. Но я верю в тебя. Правда. Иначе, меня бы здесь не было. И я бы точно не защищала тебя. У всех нас есть тьма внутри, и иногда она завладевает и совращает нас так, как мы и представить не могли. Она обещает нам, что если мы поступим как она хочет, все станет лучше. И я тоже не всегда поступала правильно находя правильные причины. И мне стыдно за некоторые вещи, которые я делала. Все мы стыдимся чего-то. Но ошибки не определяют нас. Они помогают нам учиться и расти. Они показывают, кем мы не хотим стать. На то они и ошибки. А ты, любовь моя, такой упрямый, упрямый мальчишка, и я могу лишь представить, каким своевольным ты вырастешь. И я честно, не могу представить, что ты будешь делать то, что не захочешь сам. И я ни на секунду не поверю, что ты просто повернешься в сторону зла. И я не могу представить, что ты станешь, как твой отец. Не важно что.
Он взял ее руку в свои и поцеловал ее костяшки.
– Не знаю, что бы я делал без тебя, Коди.
– Помни об этом, когда в следующий раз Джилл или Кейси заговорят с тобой.
Он улыбнулся ей.
– Я всегда помню.
Она быстро обняла его, а затем отпустила его, чтобы они могли повидаться с Марком.
Ник открыл дверь в «Трипл Би» и позволил Коди войти первой. Как только они вошли, он замер, услышав, что Марк и Бабба спорят с другой стороны штор.
– Убери свои руки…
– Я разве не говорил тебе…
– Ты не знаешь…
– Я знаю. Ты…
– Хватит. Просто остановись. Ты…
– Ты предлагаешь мне остановиться, ты…
С другой стороны стеклянной кабинки стояла привлекательная женщина и опиралась на нее, прижав руку к щеке, и при этом было похоже что ей скучно, и в то же время она удивлена. Ее внешность впечатляла. Ее каштаново-рыжеватые волосы были модно подстрижены, на ней был элегантный блейзер в стиле моряков. Когда она заметила их, то выпрямилась и улыбнулась.
– Привет всем, – сказала она с сильным акцентом присущим жителям Теннесси, которым так же отличались Бабба и Марк. – Как дела?
Не смотря на дезинформацию и слабые попытки Голливуда, знающие люди могли сказать, что не все южные акценты одинаковы. Вы легко можете вычислить место рождения человека, по акценту и словам, которые он употребляет. И лишь в одном месте, кроме Нью-Йорка можно было так легко определить из какого ты района города, как образованы твои родители, сколько у них денег, и это место Новый Орлеан. Даже название города на разных улицах произносили по-разному.
Буквально.
Каджунский акцент Ника был почти такой же сильный, как и акцент его матери, если только он не старался сделать его менее заметным. И они пользовались каджунской версией французского. Хотя они могли понимать французов, а те обычно понимали их, но то как каджуны произносили слова и как изменяли французскую грамматику, мог повергнуть любого борца за чистоту языка в шок.
Креольский акцент Меньяры был таким же тягучим, как мамина мучная подливка, и он обожал его звук.
Но собой он был не доволен. Не важно, как сильно он старался скрыть свой акцент, он всегда проявлялся в словах вроде «пралине»[9], «тушенка», «пекан»[10], и каждый раз когда он выходил из себя. Всегда можно было определить, насколько он зол по каджунскому акценту. И если он начинал говорит только на каджуне, он вне себя.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Ник подошел к ней и улыбнулся.
– Вы, наверное, мама Баббы, Доктор Бердетт. Приятно познакомиться, мадам. Я Ник Готье, а это Коди Кеннеди.
Как только он назвал свое имя, ее поведение резко изменилось. Она застыла и раздраженно приподняла бровь.
– Николас Готье, да неужели. Вот это имя я хорошо знаю. Объясни мне мальчик, почему ты выстрелил мне в голову, если даже не знал меня. Что я тебе сделала?
Ник залепетал что-то, пытаясь найти объяснение, почему он выстрелил в ее портрет, который Бабба повесил на стене.
– Я не хотел. Это случайность. Клянусь.
Она засмеялась и легонько похлопала его по плечу.
