Текст книги "Вовлеченные в грех"
Автор книги: Шерон Пейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
– Я просто хотел узнать, хороша ли она, Марч. Мадам Син немилосердно хлестала своих девочек, если они плохо работали.
– Я сказал, заткнись, – предупредил Девон.
– Или что? Ты вызовешь меня на дуэль? Из-за шлюхи?
– Да, – прорычал Девон, но в это мгновение кулак Данкерна врезался ему в нос. Девон отшатнулся, спасая нос от перелома, но кровь все-таки закапала. В нем проснулись боевые инстинкты, поэтому правый кулак он вонзил Данкерну под ложечку, а левый пришелся в челюсть. Война сделала его сильнее. И удары его стали более точными и мощными. Данкерн упал.
Женщины пронзительно завизжали, мужчины громко выражали свое недовольство. Девон увидел, как мать решительно покачала головой и удержала сестер, собравшихся бежать к нему. В конце концов, джентльмен не станет без причины бить другого человека во время прогулки.
– О чем ты думал, черт возьми? – Тристан ткнул в лицо Девону белоснежный носовой платок с монограммой, потом склонился над Данкерном, распихав всех его друзей. Хотел убедиться, что Девон не убил графа. К счастью, Данкерн дышал, а Девон сумел обуздать свою ярость и не сломал ему челюсть.
– Ты понимаешь, что дрался за честь своей любовницы, Дев? – фыркнул Тристан.
Девон снова промокнул нос платком. Ткань пропиталась ярко-алой кровью. На красных мундирах английских солдат кровь не видна, а на белых рубашках ее не скроешь. Сколько он видел белых рубашек, в считанные секунды насквозь промокших от крови?
Девон подумал об Энн, и воспоминания о сражении сразу отступили.
– Я прекрасно понимаю, что делал.
– Дев, это глупая затея влюбиться в свою любовницу. Из-за этого жизнь становится чертовски несчастной. Ты не можешь этого знать. Твои родители, и это хорошо известно, любили друг друга. А мой отец своими моральными устоями напоминал бездомного кота, и от этого жизнь моей матери сложилась несчастливо. Как следствие, она всегда была сердитой и уязвимой. Посмотри на Принни. Он влюбился в Марию Фитцхерберт. Это сделало его счастливым? По слухам, в ночь после свадьбы с другой он напился в доску, и его вывернуло наизнанку в камин. Дев, ты слушаешь?
Он слушал. Но главным образом, перебирал в голове слова Тристана. Он любил Энн и знал, что никогда не согласится на что-то меньшее, чем брак по любви. Должен же быть какой-то способ обрести женщину, которую он обожает, не причинив вреда своей семье.
Энн нервно теребила в руках носовой платок. Она мельком взглянула на Девона, который сидел с ней рядом в своем герцогском экипаже. Уже третье утро подряд ее вырвало после завтрака. Она хранила это в секрете от Девона, но понимала, что это значит. Она носит его ребенка.
Надо ли рассказать ему о малыше? Или подождать, пока он сам догадается? Понятно, что это произойдет очень скоро. Ее грудь уже стала мягче и полнее, и хотя живот пока оставался плоским, скоро и он начнет увеличиваться в размерах.
Она, как мужественная женщина, расскажет ему. Все равно, как только Марч найдет себе невесту, она его потеряет. У него есть право знать о своем ребенке. Согласно условиям их соглашения Девон должен о нем заботиться. Возможно, он решит отдать младенца в какую-нибудь семью. Джентльмены часто поступают так со своими внебрачными детьми. Любящие родители вырастят малыша как своего собственного, а джентльмен будет обеспечивать их деньгами. Она, возможно, никогда не увидит своего ребенка. Конечно, так даже лучше, потому что ребенку никогда не придется носить позорное клеймо ребенка проститутки.
– Мы приехали, – наклонился к окошку Девон.
В растерянности Энн тоже выглянула в окошко. Экипаж остановился перед таким громадным домом, что казалось, он занимает половину квартала. Многочисленные окна отражали солнечный свет. Плавные ступеньки вели к огромным дверям. Все это окружала блестящая ограда из кованого железа. Энн помнила этот дом с очень давних времен: они с матерью проходили мимо, когда она была маленькой.
– Зачем ты привез меня сюда? – повернулась она к Девону. – Это дом моей прабабушки. Я не могу войти туда! Она отреклась от моего дедушки и никогда не признавала мою мать!
Девон наклонился к ней и подарил один из тех медленных, вызывающих трепет поцелуев, которые призваны лишить женщину способности мыслить. За последние несколько дней Энн увидела Девона совершенно с другой стороны. По мере ослабления чувства вины ночные кошмары посещали его все реже и реже. Во сне он больше не воевал. А еще он стал удивительно игривым, ему нравилось дразнить Энн в постели и за ее пределами. Сейчас он нежно взял ее за подбородок, но держал достаточно твердо, чтобы у нее не было возможности избежать взгляда фиалковых глаз.
– Я приезжал сюда вчера и убедил твою прабабушку поговорить со мной. Она очень хотела знать, где ты.
Энн пока не знала почему, но ей не терпелось уехать отсюда. У нее возникло сильное желание поколотить Девона. Зачем он это сделал? Она этого не хочет.
Распахнулась дверца экипажа, но Девон объяснил лакею, что им нужна еще одна минутка перед тем, как выйти. Энн не собиралась идти в этот дом. Какой в этом смысл?
– Мы не смогли пойти к ней, когда Себастьян приставал ко мне. Моя мать сказала, что это невозможно: моя прабабушка скорее оставит нас умирать от голода на улице, чем поможет нам.
Энн крепко сцепила руки, стараясь контролировать свой гнев. И свой... страх. Она не хотела видеть эту женщину. Она не хотела быть отвергнутой. Девон обхватил ее запястья, и Энн попыталась освободить руки. Он силой навязал ей это и не собирался успокаивать ее. Энн было все равно, что она подписала соглашение, обещая угождать ему.
– Ты все ей рассказал? Ты объяснил ей, кем я стала?
Девон удивленно поднял бровь, оставаясь абсолютно невозмутимым, что немного раздражало Энн.
– Почему ты не сказала мне, что приходишься правнучкой леди Джулии де Морней? Она – последняя из потомков, наиболее древних и влиятельных фамилий в Англии и одна из самых состоятельных женщин в стране.
– И по этой причине она не хотела иметь ничего общего с моей матерью или со мной.
– Это неправда, любовь моя.
– Мать объяснила мне, почему мы не поехали к ее семье, когда нам пришлось покинуть собственный дом. Она знала, что они нам не помогут. Моя прабабушка отреклась от собственного сына, отца, моей матери, из-за его брака. Он влюбился в мою бабушку, когда она была танцовщицей в опере на сцене «Друри-Лейн». Чтобы пожениться, они сбежали. Я никогда не встречалась ни с кем из семьи своей матери, кроме деда.
– Это тот, который был слепым?
Энн кивнула. Она помнила, как страдала мать от неприятия семьей. Она сказала об этом только однажды, но Энн никогда не забудет глубокой боли и унижения своей матери. Даже когда дед потерял зрение, леди Джулия не разговаривала с ним. Она не проявила ни доброты, ни сострадания.
– Мать пребывала в отчаянии, когда нам пришлось покинуть Лонгсуорд. Но она знала, что ее семья не пустит нас к себе. Все потому, что эта женщина научила их ненавидеть моего деда, мою мать, ну и меня соответственно. И все потому, что моя бабушка не была леди.
– Твоя прабабушка сожалеет о содеянном, – мягко сказал Девон. – У нее было трое детей – сын и две дочери. От сына она отреклась, а дочери умерли бездетными. К тому времени, когда родилась ты – ее единственная правнучка, она была одинока. Она рассказала мне, что поняла, как глупо было все вот так оборвать просто потому, что одному человеку не понравился брак другого. Два года назад она приехала в Лонгсуорд в надежде повидать твою мать и тебя и все исправить, но обнаружила, что вы обе уехали. Твой кузен предложил разыскать тебя.
– Зачем? Там, на складе... То, как он разговаривал... Было понятно, что он ненавидит меня. Зачем ему искать меня ради прабабушки?
Девон отпустил одну руку Энн. Пристально глядя ей в глаза, он поцеловал ее, и этого оказалось достаточно, чтобы заставить ее забыть те ужасные вещи, что говорил Себастьян.
– Он хотел получить ее деньги. Как единственная живая родственница леди Джулии, ты ее наследница. Норбрук думал, что на этот раз ты согласишься выйти за него замуж и он получит контроль над состоянием леди Джулии.
– Тогда зачем он хотел убить меня? – потрясенно спросила Энн.
– Твоему кузену, пока он искал тебя, удалось втереться в доверие и заслужить милость леди Джулии. Норбрук так заботливо вел себя по отношению к ней, что она не переставала им восхищаться. Она очень боялась, что ты погибла в трущобах, и несколько недель назад пообещала сделать наследником его, если выяснится, что тебя нет в живых. – Девон нежно обхватил руками ее лицо. – Я рассказал леди Джулии, как ты помогла дедушке справляться с его слепотой. Это тронуло ее сердце, и теперь она хочет встретиться с тобой.
– Нет! Как я могу? Она не знает, кто я. Вряд ли она захотела бы принять меня, если бы узнала, чем мне пришлось заниматься.
– Энн, я рассказал ей о болезни твоей матери, как отчаянно ты нуждалась в деньгах и как ты против своей воли оказалась в борделе.
– Зачем ты рассказал ей? – Сердце Энн было готово выпрыгнуть из груди.
– Я хотел, чтобы она знала, через что тебе пришлось пройти в жизни. Я хотел, чтобы она поняла, какую боль причинили ее поступки тебе и твоей матери. Она знает все и хочет тебя увидеть.
Как такое может быть?
– Я не знаю. Боюсь...
– Ангел мой, – Девон поднес ее руку к губам, так рыцарь почтительно целует леди, которая выше его по положению, – ты самая бесстрашная личность, которую я когда-либо знал.
– Почему это важно для тебя, Девон?
– Моя семья много значит для меня. Мне не нравится мысль о том, что у тебя семьи нет.
Сейчас Девон словно напоминал ей, что он в ее жизни не навсегда.
– Мне не нужна семья. Я всегда планировала в конечном счете жить независимо. Это – именно то, что я намерена сделать, когда... действие нашего соглашения подойдет к концу.
– Сначала иди и встреться с ней, любовь моя, прежде чем принимать решение.
Лакей в ливрее впустил их в дом и исчез.
– Ее светлость примет вас в гостиной, – доложил он, вернувшись, и повел их, показывая дорогу.
Девон положил руку на спину Энн и подтолкнул ее вслед за лакеем. Почему он так хочет этого? Неужели покровители всегда принимают такое активное участие в делах своих любовниц?
Они вошли в абсолютно белую комнату. Поразительно белую. На полу – мраморная плитка, стены обиты белым шелком, и богатая лепнина, своими завитками и петлями напоминавшая кондитерскую глазурь, была белой. Все предметы обстановки были белого цвета и отделаны позолотой.
Энн взглянула на Девона. Она искала у него поддержки. Как будто они были намного больше, чем просто куртизанка и ее покровитель. Она смотрела на него, как когда-то ее мать смотрела на ее отца и как ее отец, что случалось гораздо чаще, смотрел на мать.
По мраморному полу застучали каблуки. Между двумя белыми ширмами заколыхался голубой шелк. Энн с трудом сглотнула. Перед ней появилась самая элегантная леди из всех, кого она видела в своей жизни. Леди Джулия опиралась на трость, но держалась величественно. Ее тщательно уложенные в высокую прическу блестящие волосы казались такими же белыми, как убранство комнаты. На фоне строгого сочетания белого с золотым ее платье выглядело просто потрясающе: стройную фигуру облегало сногсшибательное творение из шелка цвета сапфира. У прабабушки были точно такие глаза, как у Энн, – зеленые, как лист плюща.
Леди Джулия внезапно бросилась к ней и заключила в объятия.
– Моя дорогая, сколько тебе пришлось пережить. Какой дурой я была! Полной дурой!
Энн оказалась сидящей у небольшого круглого столика в эркере в конце гостиной. Леди Джулия дрожащей рукой разливала чай.
– Я очень сожалею, что отреклась от твоего дедушки. Мне очень жаль, что твоя мать уверилась, что не стоило обращаться ко мне за помощью. – На морщинистом лице застыла маска боли. – Я так много хотела сделать для своих детей, – грустно продолжала она. – Потом твой дедушка сбежал и женился на оперной танцовщице. Я решила, что эта ошибка не должна повториться, и вынудила своих дочерей на выгодные браки, но без любви. Одна вышла замуж за сына герцога, другая – за маркиза. Оба мужа оказались негодяями. Моя старшая дочь умерла из-за измен мужа, сердце ее было разбито. Другая болела и умерла, пока ее муж проводил все свое время за игрой в карты. Постепенно я поняла, что натворила. Я погубила жизни, которые контролировала. И поняла, что в конце концов останусь совершенно одна. Единственным оставшимся у меня родственником была твоя мать. Я хотела как-то исправить свою глупость, поэтому попыталась отыскать ее, но она умерла. Поэтому я постаралась найти тебя.
– Моя мать была уверена, что вы даже разговаривать с нами не станете, – сказала Энн. – Когда мы покинули Лонгсуорд и остались без денег, она не пошла к вам. Она считала этот поход бессмысленным.
Леди Джулия тяжело вздохнула и опустила голову.
– Твой дедушка приводил ко мне своего ребенка. Это была твоя мать, и ей тогда было лет двенадцать. Я все еще сердилась тогда на него – ведь он не подчинился моим желаниям, – выставила его вместе с твоей матерью из дома и велела больше никогда сюда не возвращаться. – Леди Джулия подняла голову, в ее темно-зеленых глазах блестели слезы. – Его светлость рассказал мне обо всем, что с тобой приключилось. Все, что на тебя обрушилось, – моя вина. Я не должна была отворачиваться от твоего дедушки и его жены. Я бы приняла вас с матерью, но твоя мать запомнила слова, которые я в ярости произнесла тогда, когда она была еще ребенком. Она считала, что я такая бессердечная, что прогоню вас и не пущу в дом. И я действительно была бессердечной.
Энн понимала, что могла согласиться, могла в отместку сделать больно старой женщине, но решила придержать собственную гордость и гнев.
– Вы осознали свою ошибку, а это главное, – пробормотала она.
– Марч рассказал мне все о Себастьяне. Как я могла не увидеть, какой он презренный тип на самом деле? – Леди Джулия прикрыла своей рукой руку Энн. Энн поначалу напряглась, потом расслабилась, настроившись двигаться только вперед, подальше от грустного прошлого. – Наконец я нашла тебя, – тихо сказала прабабушка. – Или, скорее, это Марч привел тебя ко мне. Я не могу просить тебя о прощении, Энн. Но пожалуйста, дай мне еще один шанс. Я хочу, чтобы стало известно, что ты – моя правнучка. Я уже много лет сторонилась светского общества, но мне придется туда вернуться. Нам предстоит много работы!
– Работы? – невидящими глазами смотрела Энн, а ее прабабушка в это время обменялась улыбкой с Девоном. Казалось, они оба знают нечто такое, что неизвестно ей. – Что за работа?
– Твое повторное представление в обществе, конечно.
– Это невозможно, – отдернула руку Энн. – Вы знаете, кем мне пришлось стать из-за бедности.
– Знаю, – подмигнула леди Джулия. – Я полна решимости изменить твою жизнь, Энн.
– Нет.
– Это вполне возможно, – наклонился к ней Девон.
– Невозможно. Я была шлюхой. Я не могу оставить это где-то в прошлом. – Энн вспомнила мужчин в Гайд-парке. Их бесстыдные взгляды и похотливые улыбки. – Уже слишком поздно. Я больше не леди. И никогда не смогу стать ею снова.
– Ты по-прежнему леди, – твердо заявил Девон. – Это остается неизменным, Энн.
– Все изменилось. Я хочу идти вперед, а не назад. Я хочу быть независимой. Я знаю, что это все, что я могу иметь, и этим я счастлива. – Энн дрожала так, как будто собиралась развалиться на части. Девон называл ее бесстрашной, но ей не хватало мужества поверить в невозможное. Она вскочила, опрокинув изящный стул, развернулась и побежала без оглядки.
Девон настиг ее в холле. В присутствии прислуги он схватил ее за талию и заключил в объятия.
– На этот раз, – проворчал он, – я не отпущу тебя.
Он резко развернул ее, так что у нее закружилась голова, а вместе с ней и мраморные полы, и куполообразный потолок, и, подхватив на руки, понес через большую дверь. Энн слышала потрясенные вздохи и смешки – очевидно, невозмутимую прислугу поразила демонстрация такого собственнического отношения со стороны мужчины.
– Что ты делаешь? – потребовала ответа Энн. – Поставь меня на ноги! Я сама принимаю решение.
К ее удивлению, Девон осторожно опустил ее на пол.
– Я не верю, что тебя погубили навеки. С влиятельными союзниками ты можешь вернуться в общество. Твоя прабабушка готова тебе помочь. Мою мать обожают в свете. Обе эти женщины обладают огромным влиянием. Если они принимают тебя, никто не посмеет тебя отвергнуть.
– Твоя мать? Как ты можешь просить свою мать сделать подобное?
– Я думаю, Каро тоже поможет. И я уверен, что могу заручиться поддержкой другой моей замужней сестры, Шарлотты. Ее муж, герцог Кру, – хороший друг принца-регента.
Почему он делает это для нее? Почему он заставляет ее захотеть надеяться?
– Это невозможно, – покачала головой Энн и обхватила себя руками, словно защищая свое сердце от твердой решимости, горевшей в его глазах. – Как я могу выйти в свет? Молодых леди предостерегают от общения с падшими женщинами. На тот случай, если падение нравов заразно.
– Ты достойна гораздо большего, чем это, – прищурил сверкавшие глаза Девон.
– Возможно, но люди будут вести себя именно так. – Энн рассказала ему о случайной встрече с двумя джентльменами в парке, хоть и не хотела этого делать. Энн призналась, что один из них был ее клиентом. Она ждала, что Девон сразу уйдет, как только узнает это. Но он вместо этого шагнул к ней навстречу.
– В Гайд-парке никто тебя не потревожит. Несколько дней назад я защитил там твою честь, и ни один джентльмен не рискнет рассердить меня еще раз, обещаю тебе.
– Что... что ты сделал?
– Пнул в зад графа Данкерна. К сожалению, ему тоже удалось нанести хороший удар, – коснулся своего носа Девон.
– Так вот откуда синяки и припухлость. Ты говорил, что это случайность.
– Все так и было. Я случайно позволил его кулаку впечататься в мой нос, – усмехнулся Девон, потом подмигнул ей. – Ты так много раз спасала меня, мой ангел. Теперь позволь мне спасти тебя.
– Ты можешь выйти победителем в стычке в парке, но ты никогда не сможешь добиться настоящей победы, а именно изменить мнение общества.
Девон оттопырил нижнюю губу и сразу приобрел вид надутого мальчишки.
– Значит, ты собираешься уехать в деревню, снять домик и... И что, любовь моя? Завести покровителя среди сельского дворянства?
Энн совершала сейчас ужасный поступок, скрывая от него беременность. Но она могла ошибаться насчет этого, могла потерять ребенка. Какой смысл говорить о том, чего может и не быть.
– У меня будет немного денег, Девон. Я бы хотела открыть школы, чтобы молодые девушки не становились проститутками. Это займет все мое время. – Энн увидела, как округлились глаза Девона, и расправила плечи. – Мне кажется, план очень хороший. Мне нравится деревня. Меня радуют простые удовольствия. Только немногим везет иметь то, о чем они всегда мечтали. Я буду счастлива тем, что независима.
– То есть ты хочешь сказать, что больше не хочешь быть моей любовницей.
– Я... – Беременность отрежет для нее путь в светское общество. Даже прабабушка и герцогиня не заставят свет принять беременную куртизанку. А она не сможет долго скрывать свою беременность. Ну, еще несколько недель. – Так будет лучше, – ответила Энн, понимая, что сердце ее будет разбито. И если у нее хватит мужества, надо сейчас все довести до конца. – Я знаю, что ты в любом случае должен положить конец нашему соглашению, как только будешь готов сделать предложение. Я имею в виду леди, которую ты выберешь себе в качестве невесты.
– Ты будешь вольна завести себе любовника, ангел мой.
– У меня никогда не будет другого покровителя. Я никогда больше никого не полюблю... – Энн замолчала. Что она сделала? Она только что сказала вслух, что любит его.
Он смущен? Что же ей делать? Как может женщина говорить мужчине, что любит его, и потом убеждать его, что их любовные встречи были обусловлены всего лишь деловым соглашением?
– Я собираюсь сделать предложение о браке, – тихо сказал Девон. – Оно положит конец отношениям соблазнительной любовницы и влюбленного покровителя.
– Влюбленного? Не может быть. Мне кажется, что я больше раздражала тебя. – Несмотря на боль, сжимавшую ее глупое сердце, Энн выдавила из себя слабую улыбку. – Я рада, что ты нашел невесту.
Он говорит ей, что полюбил кого-то. Наверное, он прощается с ней, все так, как и должно быть, и Девон по доброте своей старается сделать их расставание как можно менее болезненным.
– Ты помогла мне разобраться с чувством вины, которое не покидало меня из-за смерти капитана Таннера. Ты избавила меня от ночных кошмаров. Не знаю как, каким-то чудодейственным способом, которым владеешь только ты, ты помогла мне обрести покой. Мне будет не хватать тебя в качестве любовницы, Энн Беддингтон.
Энн тяжело сглотнула. Эго было настоящим испытанием на прочность. Она должна вежливо попрощаться. Никаких слез. Надо пожелать ему счастья. Она так любит его, что единственное, на что может надеяться, только на счастье для него.
– Моя семья всегда верила в брак по любви, – продолжал Девон. – Для матери и отца самым важным в жизни была любовь. Каро вышла замуж за графа, которого любила, а не за герцога, к которому не испытывала никаких чувств. Когда я понял, что влюбился в тебя, Энн, я подумал, что мне придется делать выбор между браком и любовью.
Девон прижался губами к ее губам, но Энн даже не сразу сообразила, что он целует ее. Весь мир сжался до нескольких слов, в которые было трудно поверить. «Понял, что влюбился в тебя».
– Я собирался устроить в своем доме грандиозное представление, любовь моя. Для нас должны были играть три скрипача, я намеревался проводить тебя к беседке, украшенной розами. Но мне придется сделать это сейчас. Здесь. – Девон порылся в кармане камзола. – Черт, не могу достать.
Энн даже хихикнугь не могла, потому что для этого потребовалось бы сделать вдох.
Резким движением Девон извлек из кармана бархатную коробочку, открыл ее, вынул что-то и отбросил коробочку в сторону. Когда он раскрыл руку, у него на ладони Энн увидела кольцо с темно-красным камнем. Это был огромный рубин в форме сердца.
– Мне хотелось, чтобы это было что-то необыкновенное и красное, потому что ты всегда будешь для меня Сэриз. Отважной, соблазнительной, смелой Сэриз. – Девон опустился перед ней на одно колено и, взяв ее левую руку, держал наготове кольцо. Темные волосы упали на глаза, и когда он поднял голову, вид у него был удивительно неуверенный. – Выходи за меня замуж, Энн.
В полной тишине Девон чувствовал себя потерянным. Молчание затягивалось, и по его телу прокатилась волна холода, медленно замораживая кровь в венах, как будто его окунули в ледяную воду.
– Энн?
Почему ей требуется так много времени, чтобы сказать «да»?
– Ты отыскал... – Ее чудесный голос дрожал. Девон так внимательно прислушивался к ноткам ее голоса, когда был слепым, что теперь знал, что она потрясена. – Ты отыскал мою прабабушку, ты разработал план моего возвращения в общество, потому что хочешь жениться на мне?
– Да, мой ангел.
Энн отступила назад, подальше от его руки и кольца в ней.
– Ты не можешь всерьез просить меня выйти за тебя замуж. Есть десяток достойных леди, за которыми ты можешь ухаживать...
– Меня не интересует ни одна из них. Я серьезно прошу тебя.
– Девон, нет. Я не могу выйти за тебя.
– Твой ответ не может быть «нет». Я люблю тебя. – Черт, он ведет себя как нетерпеливый мальчишка.
– Я... Не важно, что мы чувствуем. Это невозможно. Я не могу выйти за тебя замуж. Ты не будешь счастлив. И я, следовательно, тоже.
– Ну и ну. Ты знаешь, как я буду себя чувствовать?
– Да, знаю. Потому что от нашего брака пострадает твоя семья. Ты обожаешь свою семью, и я не хочу причинять ей боль. Со временем ты станешь обижаться на меня за это. Твоя сестра, леди Кавендиш, была так добра ко мне, назвала меня своей подругой. Если мы поженимся, разразится нешуточный скандал, и я буду переживать, что он затронет и ее. Твоя мать тоже не заслуживает новых переживаний. У тебя есть незамужние сестры. Моя испорченная репутация запятнает и их доброе имя.
Точно так рассуждала его мать.
– Мы попытаемся добиться своего, – упрямо твердил Девон. – Как только ты снова станешь частью общества...
– Я вынуждена ответить «нет». Всегда «нет». Что бы ты ни сказал, я не изменю своего решения.
– Ты говорила, что любишь меня.
– Ты замечательный человек, – Энн вздрогнула, – но я... я не влюблена. Мне кажется, я никогда ни в кого не смогу влюбиться. Я хочу быть независимой, Девон. Я на самом деле этого хочу.
– Энн, не бойся полюбить. Я полюбил. Ты помогла мне понять, что невозможно вечно прятаться за горем и страхом.
– О, ты не понимаешь!
Девон смотрел, как она побежала к двери, шурша юбками. Надо было бежать за ней, но он не мог заставить себя сдвинуться с места, ботинки словно приросли к полу. Когда он сделал предложение, он думал, что спустя пять минут будет обрученным человеком.
Но никак не человеком, сбитым с толку.
Глава 26
Май 1816 г.
Ожидание ребенка заставило Энн изменить планы на независимую жизнь.
Весна возродила жизнь на торфяниках, и Энн улыбалась, когда шла по тропинке к своему домику. Теперь она уже не могла возвращаться из близлежащей деревни Принстон быстрым шагом. Через каждые несколько ярдов ей приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. Размерами она сейчас напоминала дом, с упругим округлившимся животом, опухшими лодыжками и постоянным чувством голода.
Тем не менее она добивалась всего, чего хотела. И всем была довольна, только в сердце жила большая боль.
На почте Энн забрала письмо от прабабушки, оно лежало в кармане. Леди Джулия согласилась, что Энн должна тихо жить в деревне, подальше от людских глаз, пока не родит ребенка, но они регулярно переписывались. Вот в этом Девон был прав. Энн была так счастлива обрести семью.
– Надеюсь, когда ты станешь достаточно взрослым, чтобы все понимать, – она погладила свой живот, – ты сможешь простить меня, малыш. Не знаю, смогла бы я простить, если бы оказалась на твоем месте. Я обещаю, ты никогда не будешь нуждаться в чем-то. – И это правда. Девон не понял ее отказа, но оказался очень щедрым. Хотя она просто... бросила его.
Когда она открыла школу в трущобах Уайтчепела, он прислал ей сумму, которую обещал выплатить исходя из соглашения. А еще он прислал щедрое пожертвование, с помощью которого она смогла нанять на работу учителей и отремонтировать большой городской дом, который служил и школой, и домом для девочек.
Она приехала сюда три месяца назад и сняла домик на торфяниках. Даже в платьях с высокой талией и пышными юбками Энн боялась, что ее беременность слишком заметна. Она не могла допустить скандала, который негативно отразится на ее школе и ученицах.
И к активной деятельности вернуться она не могла. Не раньше чем откажется от ребенка, а она не собиралась этого делать. Энн боялась, что однажды ребенок узнает, что герцог просил ее руки и хотел жениться и что он мог родиться в законном браке, иметь привилегии и достаток, если бы его мать не ответила отказом.
Но все было сделано к лучшему. Сестра Девона Элизабет теперь была помолвлена с красивым графом, а бульварные газетенки Лондона жужжали о самой свежей сплетне насчет герцога Марча. Через пять дней в Марч-Хаусе состоится бал. Говорят, что на балу герцог объявит о своей помолвке. Много недель ходили слухи о том, кто эта счастливая избранница, но ее имя до сих пор держалось в секрете. Тем не менее через пять дней Девон будет принадлежать кому-то другому.
Тропинка начала спускаться, медленно петляя между валунами и кустами утесника. Тропинку пересекли овцы в поисках сочной травы. Энн шла медленно, словно припечатывая каждое слово, которое она произносила вслух с глубоким выдохом:
– Это. Все. К. Лучшему.
Одна из овец подняла голову, с сомнением посмотрела на нее и заблеяла. На холмах, разбросанных по торфянику, не было деревьев. Энн прекрасно видела свой домик. Учитывая, что она беременна и не замужем, ей хотелось уединенности. Хотя зимой она очень страдала от этого одиночества. Длинными зимними вечерами она занималась шитьем, готовясь к рождению ребенка, и чтением. Хотя за чтением она с тоской думала о Девоне...
На дороге к ее дому, громыхая колесами, появился экипаж. Солнечный свет освещал герб на его дверце. Экипаж остановился поблизости, и дверца открылась. Энн забыла дышать, когда лакеи, сопровождавшие экипаж, помогли элегантной леди выйти на тропинку. Это была леди Кавендиш, за ней следом из экипажа выскользнули еще две молодые женщины. Прислуга опять бросилась вперед, когда из затемненного дверного проема экипажа грациозно показалась рука в белой перчатке. Из экипажа помогли выйти еще одной даме, ее лицо скрывала шляпка, украшенная розами. Неужели это еще одна сестра Девона? Что они здесь делают?
Леди Кавендиш сжала руки Энн, потом обняла ее, махнув рукой двум другим молодым леди.
– Это мои сестры – Элизабет и Уинфред. А это, – она повернулась к высокой даме, которая грациозно сделала шаг вперед, – это наша мама, герцогиня Марч.
Его мать? Энн заморгала ресницами, а герцогиня подошла к ней и взяла за руку. Мать Девона была настоящей красавицей с яркими голубыми глазами. Очаровательный рот тронула спокойная улыбка.
– Вы ждете ребенка от моего сына? – спросила она.
Говорить Энн не могла, она умудрилась только кивнуть, чувствуя, как горит лицо, потом попыталась сделать реверанс. Но герцогиня остановила ее.
– Вы не говорили ему?
Энн чувствовала себя виноватой за... за то, что беременна, за то, что не сказала Девону об этом.
– Я не хотела все усложнять. Он сделал мне предложение выйти за него замуж, но брак между нами невозможен, и я испугалась, что мой рассказ о ребенке... – Энн замолчала.
– Вы подумали, что мой сын будет настаивать на браке.
Энн с изумлением смотрела на герцогиню, которая взяла ее за руку и повела к домику.
– Давайте зайдем внутрь и обсудим это.
– О нет, ваша светлость. – Энн охватила паника. – Это всего лишь сельский домик. Там все просто.
– Я абсолютно уверена, что все будет в порядке, моя дорогая, – зазвенел в воздухе мелодичный смех герцогини.
– Мама захотела, чтобы мы привезли ее к тебе познакомиться, – приблизившись, прошептала Каро. – С тех пор как ты уехала, Девон, сгорбившись, сидит в кресле и смотрит в стену. Единственный раз, когда он выразил удовольствие, так это когда ездил в твою школу.
Он ездил в ее школу? Это растрогало Энн. Наверняка он – единственный герцог, который посетил школу для малообеспеченных девочек Уайтчепела.
Оказавшись в домике, Энн быстро разожгла плиту и поставила чайник. Она попыталась подвинуть один из стульев для герцогини.
