Текст книги "Вовлеченные в грех"
Автор книги: Шерон Пейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Ее слова запали Девону в душу, но он знал, что Энн по-прежнему в опасности.
– Девон, мне бы хотелось отправиться прямо к матери мальчика и сообщить ей, что Томас спасен и что ты привезешь его с Боу-стрит. Я могу нанять экипаж.
– Экипаж? – взорвался Девон. – Ты останешься без защиты.
– Девон, я столько лет жила здесь без защиты. Я знаю, как выживать.
Это стало суровым напоминанием о том, что ей пришлось пережить в жизни. Девон посмотрел на перепуганного Томаса и понял, какой сильной была Энн.
Как замечательно было иметь возможность представить Девона миссис Таннер, когда они приехали с Томасом. Сердце Энн переполняла радость, когда мать Томаса, сдавленно вскрикнув от счастья, бросилась к сыну и упала перед ним на колени. Энн посмотрела на Девона и улыбнулась. Ради этого стоило получить несколько крошечных порезов на шее, из-за которых Девон ужасно суетился вокруг нее.
Она заметила, как напряженно вел себя Томас в объятиях матери. Он не обнял ее за шею, не прижался к груди. Возможно, причиной тому был его возраст, и он считал, что в двенадцать лет должен вести себя по-взрослому. Однако Энн заволновалась.
Миссис Таннер подняла на Девона блестевшие от слез глаза. Обняв спасенного ребенка, она, казалось, помолодела на глазах.
– Ваша светлость... Я не знаю, как... Как я могу отблагодарить вас? – Миссис Таннер наклонилась, прижавшись щекой к кудряшкам сына. Бедняга Томас склонил голову, как будто не хотел смотреть на мать. – Я боялась, что потеряла своего мальчика, как потеряла мужа, – прошептала женщина.
– Миссис Таннер, – Девон провел пальцем по воротничку, как будто он душил его, – я должен сказать вам кое-что. Как только вы узнаете это, возможно, от чувства благодарности не останется и следа.
На лице женщины появилось смятение.
– Нет, – прошептала Энн, – в этом нет смысла.
– Я должен, – хрипло прошептал в ответ Девон. – Если меня осудят, я должен честно принять это осуждение.
Энн была готова запротестовать, но Девон уже наклонился к мальчишке и взъерошил ему волосы.
– Этому парню пора в постель. Когда уложите его, мадам, мы должны поговорить.
Энн отчаянно спорила с ним, пока миссис Таннер укладывала сына спать.
– Ты спас Томаса. Ты подарил ей счастье. Разве этим ты не облегчил свою вину? Не... – Энн вынуждена была замолчать, потому что на пороге, не зная, куда деть свои руки, появилась миссис Таннер.
– Ваша светлость, о чем вы хотели сообщить мне?
– Миссис Таннер, пожалуйста, присядьте. – Девон подождал, пока женщина неуверенно опустилась на стул, и рассказал ей все: о смелости и благородстве Таннера в бою, о том, каким замечательным солдатом он был, и, наконец, о том ужасном выборе, который ему, герцогу, пришлось сделать. Девон взволнованно шагал по комнате с перекошенным от душевных мук лицом. – Я медлил. Не могу вам это объяснить, но я медлил, не решаясь убить молодого парня. И в этот момент он выстрелил в Таннера.
– Ваша светлость, я не понимаю...
– Позвольте мне говорить прямо, мадам. Капитана Таннера застрелили, потому что я не решился убить молодого французика, хотя обязан был сделать это.
Миссис Таннер закрыла лицо руками и зарыдала.
Энн видела, как лицо Девона стало серым и превратилось в холодную маску вины. Казалось, что прямо у нее на глазах он превращался в камень.
– Вы должны простить его светлость, – сказала Энн. – Если бы мог, он бы спас вашего мужа. Перед ним стоял ужасный выбор. Смерть вашего мужа – вина француза, но не его светлости.
– Я понимаю, – миссис Таннер вытерла слезы, – что мой муж прошел через самые ужасные испытания. Я понимаю, почему вы не смогли выстрелить. У меня сын. Как может человек застрелить сына какой-то женщины? Я уверена... Я уверена, что сделала бы точно так же, если бы оказалась на вашем месте.
У Девона был такой ошеломленный вид, какой у него появился, когда он только пришел в сознание после падения в реку. Слава Богу, эта женщина обладала здравым смыслом и добрым сердцем.
– Вы очень милосердная женщина, миссис Таннер, – медленно начал Девон. – Позвольте мне помочь вам и вашей семье. Я в неоплатном долгу перед вашим мужем, и мой долг – поддержать вас.
– Мне не нужна милостыня, ваша светлость, – расправила плечи женщина. – От всего сердца благодарю вас за спасение Томаса, но теперь он дома, и все будет хорошо.
Девон пытался настаивать, но так и не сумел переубедить эту гордячку. Энн поняла, она должна действовать. Это нужно Девону. Взяв миссис Таннер за руку, она посмотрела ей прямо в лицо.
– Я тоже когда-то оказалась в таком положении, как и вы. Моей матери пришлось покинуть собственный дом, и мы с ней очутились в меблированных комнатах. Из гордости мать отказалась от помощи и до смерти извела себя работой. Ваше с Томасом благосостояние и безопасность гораздо важнее вашей гордости. Его светлость считает своим долгом компенсировать вам потерю вашего мужа. И это не милостыня, а компенсация за героическую смерть капитана Таннера.
– Мы всегда работали, чтобы получить то, что имеем, – настаивала миссис Таннер.
Ее было не переубедить. Энн вместе с Девоном покинула дом Таннера, обеспокоенная отстраненным поведением Томаса и будущим этой семьи. Она оглянулась на их скромный домишко и почувствовала, как Девон обнял ее за талию.
– Спасибо, – тихо произнес он, – что защищала меня, что помогла мне найти Томаса. Скажи, как мне отблагодарить тебя?
– Не знаю. Но я обязательно что-нибудь придумаю.
Потом Девон отвез ее домой, и Энн пригласила его зайти.
– Не хочешь... провести остаток ночи со мной? – стыдливо спросила она, стоя у входной двери. Почему, когда она вела себя как его любовница, ее язык всегда прилипал к небу? Энн распахнула дверь. – Может, глоток бренди в гостиной? Я согрею... А потом... Конечно, ты получишь все, что пожелаешь.
– Забудь о бренди, – громко рассмеялся Девон. – Сейчас я хочу любить тебя. Я все время думаю, что могло бы случиться с Томасом, если бы ты не догадалась, где его искать. Спасение мальчика, спасение семьи – все это должно было принести покой, но я его не чувствую. Теперь я чувствую еще больше сожаления и ощущаю еще больше пустоты. Мне нужны твои ласки, любовь моя. – Тут Девон нахмурился и осторожно коснулся шеи Энн. – Но ты ранена...
– Нет, мне не больно, правда. И я хочу, чтобы ты зашел.
Мимо проезжали экипажи, но Девон наклонился и поцеловал Энн. Любой, кто это видел, будет теперь знать, кто она такая. Но это не важно. Важно, что она помогла Девону. У нее болело за него сердце.
– Заходи. Проникни в мое тело, – прошептала она. – Я хочу, чтобы ты был в моей постели.
Энн проснулась. В постели она была одна, и в сердце закралось чувство вины. Она так крепко спала, что даже не услышала, как ушел Девон. Она надела халат, заглянула в соседнюю комнату, но Девона там не оказалось. Его не было нигде в доме. Опросив слуг, Энн выяснила, что он ушел на рассвете.
Энн вернулась в спальню и позвала служанок, чтобы одели ее. Она смотрела на разобранную постель, ей не давали покоя два вопроса. Провел ли Девон остаток ночи с ней вместе? И спокойно ли он спал, сразив своих ночных демонов, или воскрешение в памяти того ужасного выбора, с которым ему пришлось столкнуться в сражении, только увеличило количество ночных кошмаров? Она ничего не узнает, пока он не вернется. Чтобы хоть чем-то занять забитую тревожными мыслями голову, она отправится к Томасу и его матери.
Мальчик был так неразговорчив и сдержан с матерью, так растерян, напряжен и смущен, что Энн беспокоилась за него. Выходить из дома было рискованно, но она изменит внешность. Наденет дневное платье одной из своих служанок, свой черный плащ и темный парик. И возьмет с собой оружие. Ей не хотелось брать громоздкий пистолет, поэтому она воткнула нож в футляр и сунула его в корсет.
Но как только Энн оказалась в доме у Таннеров и осталась наедине с Томасом в гостиной, она поняла, что не знает, с чего начать разговор с мальчиком, который с безучастным видом смотрел прямо перед собой. На нем была поношенная рубашка и брюки. Энн понимала, почему мать мальчика отказалась от помощи, ее мать сделала то же самое. Но на карту было поставлено будущее этого ребенка.
– Ты все еще напуган тем, что с тобой случилось? – тихо спросила Энн.
– Я не боюсь, – последовал его угрюмый ответ.
– Но и стыдиться этого не следует. В этом нет твоей вины.
– Меня не насиловали, если вы это имеете в виду, мисс, – вздернув подбородок, ответил мальчик и с вызывающим видом посмотрел Энн прямо в глаза. Он явно хотел шокировать ее, вынудить оставить его одного. Но Энн невозможно было шокировать или напугать. По крайней мере тем, что происходило в трущобах.
– Хорошо. Но может быть, случилось что-то другое. То, что тебе не понравилось. – Энн надеялась, что ничего не испортит своим разговором. У мальчика участилось дыхание, но он слушал. – Возможно, люди, которые привезли тебя в бордель, прикасались к тебе, по твоим ощущениям, как-то не так. Но это их грех, не твой. В этой ситуации ты был жертвой, Томас.
– Эти люди сказали, что убьют мою маму, если я не поеду с ними, – покраснел мальчик, – поэтому я боялся убежать. Один из них ущипнул меня за попу, сказал, что я научусь любить это. Мне надо было драться с ним, надо было ударить и бежать...
Энн обняла худенькие плечи мальчика, хотя он пытался вывернуться из ее объятий.
– Тебе не в чем себя винить, – успокаивала его она. – Тебе не надо злиться на себя, что ты не смог сбежать. Со мной тоже такое случилось, – призналась она наконец. – На работу в бордель меня привели против моей воли. У меня только что умерла мама, и совсем не осталось денег. Там меня содержали как пленницу. Мне исполнилось семнадцать, гораздо больше, чем тебе, но я не смогла сбежать, не смогла бороться, чтобы спастись. Долгое время я злилась, что не могу порвать с этим, а потом поняла, что надо простить себя. Ты ведь только хотел защитить маму, а это благородный поступок. А с этого момента герцог Марч гарантирует, что никто не причинит зла твоей маме. Я тебе обещаю. – Энн погладила мальчика по голове. – Тебе не за что винить себя, и я тобой горжусь, что ты такой сильный.
– Гордитесь мной? – переспросил Томас.
– Конечно. И мама твоя гордится.
Во взгляде Томаса появилась надежда. Энн взяла его за руку и отвела в комнату, где его мать колдовала у крошечной плиты.
– Вы должны говорить, что гордитесь им, – тихо объяснила ей Энн страхи мальчика, пока тот за расшатанным столом грыз печенье. – Я думаю, тогда он перестанет думать об этом.
– Томас был очень груб со мной, – с бледным лицом кивнула миссис Таннер. – Я подумала, что он винит меня в случившемся.
– Он во всем винит себя. Ему нужны любовь и поддержка. Ради Томаса, – добавила Энн, – вы должны принять помощь от герцога Марча. Если вы не сделаете этого, какое будущее его ждет?
Женщина побледнела еще больше, и Энн почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь. Такую дрожь она чувствовала и раньше, когда беспокоилась за здоровье матери. Почему женщины такие упрямые? Почему не принять небольшую помощь? Много лет назад она взяла монетки у герцога Марча, когда он дал ей их, чтобы она не продавала свое тело. Вряд ли это было неправильно.
– Вы хорошо шьете? – спросила вдруг Энн, подумав о матери.
Видя гордую улыбку миссис Таннер, она попросила ее показать свою работу. Женщина оказалась прекрасной швеей. Работа швеи – изнурительная и плохо оплачиваемая... Но разве так должно быть? Что, если такие женщины, как миссис Таннер, владели бы собственными мастерскими? Они могли бы владеть ими сообща и вместо того, чтобы получать за свою работу жалкие копейки, прилично зарабатывать на жизнь. Господи, она может продать экипаж, который подарил ей Девон, и помочь встать на ноги в своих собственных мастерских десятку женщин!
У Энн созрело собственное решение, как помочь миссис Таннер. Вместо того чтобы давать подачку, она даст ей возможность.
– Я вложу деньги в ваше дело, – объяснила она свою идею миссис Таннер, – и получу прибыль от этого. И это не будет подачкой.
Женщина закусила губу, убрала упавшие на лицо белокурые локоны и наконец улыбнулась.
– Я была бы вам очень благодарна, мисс.
С облегчением и надеждой в душе Энн вышла и заспешила вниз по лестнице.
На ступеньках у нее за спиной раздались тяжелые шаги.
Она обернулась и замерла на секунду. Она увидела то, во что отказывалась поверить. Лысый череп. Крючковатый нос. Триумфальный взгляд. Мик.
Энн повернулась и побежала вниз. Ноги скользили по ступенькам, поэтому ей пришлось уцепиться за перила, чтобы не упасть. Шаги Мика грохотали по лестнице следом за ней. Энн закричала, взывая о помощи.
Но это были трущобы, никто не вышел. Никто не придет на помощь пронзительно кричащей женщине, боясь за собственную жизнь.
Еще один лестничный пролет, и она окажется на улице, где стоит ее экипаж. Энн что было силы мчалась по скрипучим ступенькам. Как Мик нашел ее? Наверняка следил. Но если он обнаружил ее дом, почему не напал на нее там?
Идиотка. Она пришла сюда одна, чтобы не напугать Томаса. Мик наверняка ждал, когда она совершит подобную глупость...
Что-то ударилось ей в спину. Она поскользнулась, но ее подхватили за шиворот. Мик дернул ее так грубо, что она упала ему на грудь, и он сомкнул свои объятия.
Ее нож. Она могла его вытащить. Ей придется его вытащить. Это был единственный способ спастись. Но только угрожать Мику бесполезно, этим его не напугать. Ей придется ударить его ножом. Энн ухватилась за ворот своего плаща, молясь, чтобы Мик расценил этот жест как испуг. Она скользнула пальцами внутрь и нащупала рукоятку ножа.
О Боже, она не сможет это сделать. Она не сможет забрать жизнь человека. Даже такого, как Мик.
– Поторопись, Энни, – сердито проворчал Мик. – Виконт ждет.
Он потащил ее к открытой двери. У Энн упало сердце. Он собирался вывести ее другим путем, не через входную дверь. Ее прислуга даже не узнает, что ее здесь уже нет.
Надо хотя бы пригрозить ему.
Одно резкое движение, и она вытащила нож. Содрогаясь от ужаса задуманного, Энн нанесла удар в плечо Мика. Но ей не повезло, лезвие не проткнуло кожу, оно скользнуло по бицепсу.
– Хочешь создать проблемы, Энни? – прорычал Мик. – Глупая шлюха.
Его слова поразили Энн в самое сердце. Мик дернул ее за запястье. Она пыталась удержать рукоятку ножа, но пальцы безвольно разжались сами, и нож упал на пол. Мик набросил ей на лицо что-то белое. Влажная ткань оказалась у нее во рту, и от сладкого приторного запаха у нее скрутило желудок. Энн боролась с собственной слабостью, чувствуя, как немеют конечности. На нее обрушилась темнота. Откуда-то издалека до нее донесся триумфальный смех, потом пол стремительно ушел из-под ног, и Энн с головокружительной скоростью провалилась в темноту.
Глава 23
Энн очнулась от грубой встряски и почувствовала, как кружится и болит голова.
– Нет... – прохрипела она, отчаянно пытаясь остановить человека, причинявшего ей боль, но руки не двигались. Как она ни напрягалась, руки не шевелились. В спутанном сознании промелькнула мысль о том, что руки связаны у нее за спиной.
Она не видела Мика, но он, должно быть, поднес к ней свечу, потому что вокруг нее разливалось большое светлое пятно. Она лежала на полу, связанная по рукам и ногам, а сзади над ней зависла чья-то тень.
– Отпусти... меня. – Энн с трудом шевелила распухшими губами. – Мик...
– Это не Мик, моя дорогая.
Энн вздрогнула, услышав этот голос, но не смогла сдвинуться с места.
– Себ...астьян. – Она попыталась повернуться, чтобы увидеть его, в голове стучало от боли. Энн делала глотательные движения, борясь с подступившей к горлу тошнотой.
– Этот идиот Тейлор так сильно избил тебя. – Энн почувствовала прикосновение пальцев к своей щеке и вздрогнула. Кузен ткнул в болезненное место у нее на лице, и Энн едва не задохнулась. – Больно, да? Какой ад тебе пришлось пережить, потому что ты отказала мне, потому что твоя мать не отдала тебя мне в жены. – У него были такие же изящные пальцы, как у Девона, но их прикосновения казались ужасными. Ему как будто доставляло удовольствие прикасаться к синякам и ссадинам у нее на лице.
– Я... Мне было пятнадцать лет, когда мы уехали, – прохрипела Энн. – Ты... ты меня напугал. – Неизвестно, что там применил Мик, чтобы отключить ее сознание, но Энн до сих пор плавала в каком-то тумане. Она напоминала ту девочку, которая беспомощно плакала, когда кузен заставил ее сесть к нему на колени и трогал так, что у нее бегали по телу мурашки. Девочку, которая замерла от ужаса, бросив в него ночной горшок и понимая, что он будет мстить. Энн испытала сейчас старое ощущение западни.
Это ощущение лишило ее сил. Оно парализовало Энн. Она помнила его с той минуты, когда впервые оказалась в борделе Мадам, но раньше никогда не равняла его с реакцией на знаки внимания со стороны Себастьяна. Неужели именно поэтому ей не хватало мужества сбежать от Мадам? Потому что над ней властвовали старые эмоции, которые она испытывала с Себастьяном?
Воспоминания, которые она так старательно запихивала в самые отдаленные уголки своего сознания, вдруг обрушились на нее с мощностью прорвавшейся плотины. Угрозы. Когда она была совсем маленькой, Себастьян угрожал ей. Он сломал ее любимую куклу, чтобы она позволила ему поцеловать ее. Он угрожал сломать другую игрушку, если она расскажет об этом. Когда умер отец и Себастьян взял бразды правления в доме в свои руки, он угрожал, что ударит ее мать, отправит ее куда-нибудь подальше, если Энн не позволит ему дотронуться до своей груди. Энн уступила тогда, чтобы защитить мать. Это случилось только один раз, но после этого он пришел к ней в спальню, взобрался на нее, и Энн почувствовала... как будто это она, позволяя прикасаться к себе, поощрила его на этот поступок. А потом мать увезла ее из этого дома.
– Что ты хочешь? – Энн постаралась придать своему голосу смелые нотки. Мик говорил, что Себастьян хотел сделать ее своей любовницей. Но если он связал ее так, значит, смирился с тем, что она никогда не позволит ему оказаться в ее постели. – Ты... ты собираешься изнасиловать меня?
Как будто на прогулке в парке Себастьян медленно обошел вокруг Энн. Видя его ботинки, Энн поворачивала голову, стараясь хоть что-то разглядеть. К ней понемногу возвращалась ясность ума, а глаза привыкли к темноте. Где она? Точно не у него дома. Неструганые доски на полу, осыпающаяся штукатурка на стенах и запах плесени. Похоже на заброшенный товарный склад, но в одном углу она увидела побитый молью матрац.
– Изнасиловать тебя? – Голос звучал хрипло и насмешливо, и Энн застыла от одного только звука его голоса, но потом, чтобы не затекло тело, начала извиваться на полу и вдруг почувствовала, как что-то воткнулось в большой палец. Щепка. Острый укол боли заставил ее задуматься... и подарил лучик надежды. Себастьян не мог видеть, что она делает там за спиной. Энн начала медленно тереть веревку, которой были связаны ее запястья, о расщепившуюся половую доску.
Ботинки Себастьяна приблизились к ее лицу, и она вынуждена была остановиться. Энн посмотрела вверх и встретилась с холодным взглядом голубых глаз кузена. За семь лет она впервые видела Себастьяна. Когда-то он был интересным, мускулистым мужчиной с золотистыми волосами, ярко-голубыми глазами и очаровательной улыбкой. Но когда Энн открыла в нем монстра, кроме этого зверя она больше ничего в нем не замечала.
С годами монстр, похоже, стал выходить наружу. Мускулы превращались в жир, камзол туго натянулся на талии. Лоб был изрыт морщинами, глубокие складки залегли вокруг рта, подбородок оплыл.
Он нагнулся над ней с перекошенным от усмешки лицом.
– После того, сколько мужчин перебывало в твоей постели в борделе? Марч, может, и готов подбирать чьи-то объедки, но я – нет. Как тебе удается оставаться по-прежнему такой красивой, Энн, несмотря на то, что тебе пришлось пережить?
Он ненавидит ее. Он – тот самый человек, который загубил ей жизнь, и все же именно он ненавидит ее. Это... ненормально. Абсолютно ненормально.
Зачем он привез ее сюда и связал? Для какой цели, если она ему не нужна? Энн пыталась найти причину.
– Ты не хочешь меня, так отпусти. Ты больше никогда меня не увидишь.
– Прости, Энн, но я не могу этого сделать. – Себастьян развернулся и направился к выходу.
– Что ты делаешь? Отпусти меня!
Но он взял свечу, и его шаги удалялись по скрипучим половицам. Энн попыталась повернуться, чтобы увидеть его. Неужели он хочет обречь ее на медленную голодную смерть?
– Себастьян! Это сумасшествие. Я не сделала тебе ничего плохого.
– Ничего? Да ты заставила меня пройти сквозь ад, Энн Беддингтон. Или мне следует называть тебя Энни Блэк, как тебя звали в том мерзком борделе? Энни. – Кузен вздрогнул от отвращения. – Чтобы найти тебя, мне пришлось пройти через многое, прочесывая эти отвратительные трущобы. Из-за тебя мне пришлось вести переговоры с развратной Мадам. Из-за тебя, маленькая шлюха, я испоганил свои руки. Так зачем мне отпускать тебя сейчас, когда я так близок к тому, чтобы получить именно то, что я хочу?
Боже мой, он признался ей, что собирался выкупить ее у Мадам. Но если ради нее он убил Мадам, почему оставляет ее вот так сейчас? Неужели не существует никаких слов, с которыми можно обратиться к абсолютно сумасшедшему человеку?
– Ты можешь отпустить меня, потому что ты – человек.
От него не последовало никакого ответа, слышались только его удалявшиеся шаги. Заскрипела дверь, и свет от свечи стал едва заметен. Если ради нее он убил женщину, значит, он – не человек. Пусть уходит. Ей надо рассчитывать только на себя.
Дверь захлопнулась, и Энн погрузилась в темноту.
Ощупав пальцами пол, она снова нашла расколовшуюся доску и на этот раз принялась энергично пилить веревки о расщепленный край.
Сквозь учащенное дыхание она услышала слабый звук разбитого стекла. Энн стала напряженно вслушиваться, но шли секунды, и ей уже стало казаться, что это была игра воображения. Потом она все-таки услышала странный гул. До нее дошел едкий запах, который проник в ее легкие и заставил закашляться.
Энн жила в деревне. Она знала, что случается сухим летом, когда ударяет молния или когда выходит из-под контроля огонь для приготовления еды. Она узнала и запах, и звук. Здание было охвачено огнем.
Это не могло быть совпадением. Это сделал Себастьян. Он больше не хотел, чтобы она была его любовницей; хотел сжечь ее заживо. Неужели он так сильно ненавидит ее? За ночной горшок и отказ выйти за него замуж? За то, что она оказалась в борделе?
Энн разразилась истерическим смехом. Неужели ее кузен действительно собирался наказать ее? Убить за то, что она оказалась в таком месте, которое разрушило ее жизнь и ее будущее, которое практически лишило ее надежды и сил? Мысли путались в голове, она переживала целый клубок эмоций, но одна эмоция преобладала над всеми остальными: Энн была в ярости.
Кто Себастьян такой, чтобы судить ее? Она не собирается умирать в устроенной им ловушке. Она намерена выбраться из нее, потом отыскать кузена, донести на него в суд и посмотреть, как он будет расплачиваться за каждый злобный поступок, совершенный им.
Ярость придала ей сил, и Энн продолжила пилить веревку о расщепленную доску. Перчатки превратились в лохмотья, занозы впивались в кожу, плечи ныли от боли. Она с таким усилием пилила веревку, что порезала тыльную сторону ладони. Энн почувствовала острую боль, но веревка лопнула. Слава Богу... У нее так болели израненные запястья, настолько занемели руки, что ей потребовалось еще несколько драгоценных мгновений, чтобы размотать веревку.
Запах дыма усиливался. Послышался странный звук, как будто где-то лилась вода, но это, должно быть, пламя с таким звуком пожирало деревянное строение. Энн взялась развязывать узел на веревке, которой были связаны ее лодыжки.
Когда она наконец поднялась, у нее дрожали ноги, ступни онемели, поскольку долгое время оставались связанными. В помещении было так темно, что она не могла даже понять, где потолок, и едва не потеряла равновесие. Энн сделала вдох и закашлялась. Запах дыма стал таким сильным, треск – таким громким, что огонь наверняка был уже совсем близко.
Если Себастьян хотел ее убить, то устроил бы поджог где-то рядом. За дверью в коридоре наверняка бушует пламя, О Боже. Существует ли другой выход из этой комнаты? Окна? Что ей удалось увидеть здесь, пока горела свеча? На противоположной стене она видела доски; наверное, ими были заколочены окна.
Она бросилась вперед, врезалась в стену и ощупывала ее до тех пор, пока не наткнулась рукой на неровный край доски. Уцепившись пальцами, Энн попыталась оторвать ее, но доска была приколочена гвоздями. Она ощупала все доски, которыми были заколочены окна, но все они крепко держались на месте. Надежда пропала.
От двери ее отделяла темная пустота, но Энн вспомнила о том, как уверенно научился двигаться Девон. Она пересекла комнату, добравшись до другой стены, и стала шарить в темноте. Дверь. Себастьян по крайней мере не запер ее. Ручка оказалась не горячей, и это был хороший знак. Рывком Энн распахнула дверь и выбежала в длинный коридор, в конце которого виднелся тусклый свет. Значит, там есть незабитое окно. Энн побежала туда.
Внезапно в конце коридора послышался рев, и волна раскаленного воздуха откинула ее назад. Энн упала на пол, прижимаясь щекой к доскам, ее окутали клубы дыма. Через мгновение она медленно подняла голову. Господи!
Там, впереди по коридору, языки пламени жадно лизали доски потолка и пола, зловеще дрожали стены. Энн вскочила на ноги, подобрала юбки и помчалась в другую сторону, спасаясь от огня. Но, завернув за угол, остановилась. Еще более сильное пламя охватило стены впереди. Значит, Себастьян поджег постройку с двух сторон, и Энн оказалась в ловушке.
Но ему не победить! Должен же быть какой-то выход...
Сквозь пламя метнулась черная тень. Энн подумала, что сходит с ума или что дым затмил ее разум. Нет, это действительно был человек, который спешил к ней, а над головой он держал одеяло. Сзади его освещало пламя, но Энн не видела его лица. Себастьян? Нет, он не вернется. Мик?
Одеяло опустилось, и она увидела темные волосы, покрытое копотью красивое лицо, которое она любила. Может, она упала в обморок и ей кажется...
– Энни! – закашлявшись, хрипло крикнул Девон. Это на самом деле был он. Подбежав к ней, он набросил на нее одеяло. Мокрая шерсть облепила ее тело. Девон намочил одеяло, чтобы оградить их от огня. Он обхватил руками ее лицо и поцеловал, а потом схватил за запястье и потащил за собой. – Я проник сюда через окно. Надеюсь, пламя не перекрыло нам путь к выходу.
– Как ты нашел меня? – прошептала Энн, едва держась на ногах.
– Вчера я попросил своего сыщика отправиться на вечеринку в загородном доме, которую посещал Норбрук. Но сегодня утром твой кузен уехал...
– Он вернулся, чтобы убить меня, – прохрипела Энн. – Но как ты... – Она беспомощно закашлялась. Как Девон узнал, что ее надо искать именно здесь?
– Уинтер проследил за Норбруком до этого места, – Девон крепко держал Энн, – потом послал ко мне своего человека с запиской. А мне как раз стало известно, что ты не вернулась домой. Когда я приехал сюда, Норбрук уже скрылся в своем экипаже. Уинтер помчался за ним следом, мы подумали, что он прихватил тебя с собой. Но потом на углу улицы я заметил проститутку. Она сказала, что видела, как рыжеволосая женщина – ты – украдкой проскользнула на этот склад сегодня утром. Поэтому я и отправился сюда.
– Я... я не проскальзывала. Мик поймал меня, ударил так, что я потеряла сознание. А очнулась уже здесь...
– Ш-ш-ш... Я знаю. Норбрук заплатил той женщине, чтобы она солгала и сказала, что ты пришла одна. Сейчас нам надо выбраться отсюда, а потом я займусь твоим кузеном.
Дым заполнил весь коридор, и у Энн так жгло глаза, что она ничего не видела. Она покрепче уцепилась за Девона и позволила ему вести себя, полностью доверившись ему. В своей жизни она знала трех мужчин, которым могла верить: отца, дедушку и Девона.
Оглушительный грохот, раздавшийся у них за спиной, заставил Энн вскрикнуть.
– Наверное, обвалилась часть крыши, – проворчал Девон.
Вся постройка могла рухнуть в любую минуту. Они окажутся в ловушке и сгорят заживо.
– Ты умрешь из-за меня. Я такая...
– Нет, мой ангел, – мягко встряхнул ее Девон. – Я выведу нас отсюда живыми. – Он крепче взял Энн за запястье и потащил, заставляя ее перейти на бег. – Не для того я выжил на войне, чтобы позволить нам обоим погибнуть здесь.
Надо идти, в этом конце здания все трещало и дрожало от огня.
За спиной Девона с грохотом обрушился огромный кусок потолка. Повсюду гудело обжигающее пламя. Девон знал, что находится всего в нескольких ярдах от окна, и языки пламени освещали ему путь. В легких больше не осталось воздуха, но он рванул вперед. Вот. Окно. Надо вызволить Энн. Ее спасение – единственное, что имеет значение.
Девон осторожно посадил Энн на подоконник. Глаза у нее были открыты, она силилась что-то сказать, но только закашлялась. Потом ее глаза расширились от ужаса, и в это же мгновение Девон услышал стон у себя за спиной. Он повернулся. Пламя освещало человека в дверном проеме, который медленно полз по полу, зажимая живот. На его бритой голове виднелись отблески зловещего пламени.
Энн попыталась слезть с подоконника, и Девон знал, что она была готова рисковать собственной жизнью, чтобы помочь Мику Тейлору.
– Сначала ты, – выдохнул он у ее уха. – Я подберу его и выброшу в окно. Я хочу, чтобы ты убежала от этого здания, любовь моя. Я выпрыгну после тебя. Но на тот случай, если я не смогу выбраться, ты должна убежать раньше, чем рухнет постройка.
– Нет... – начала Энн, но он медленно опустил ее с подоконника на землю и подтолкнул прочь. Постройка издала долгий страшный скрип.
– Беги, Энн, – крикнул Девон, и она, неуклюже переставляя ноги, побежала. Девон поспешил к Тейлору, который сильно ослабел. По его руке текло что-то темное. Кровь. Она текла на пол из его живота. Тейлор был ранен. Скорее всего он увидел их и полз следом, надеясь на спасение.
Девон быстро перевернул его на спину и увидел глаза мужчины. Широко распахнутые и пустые. Тейлор умер, и тащить его наружу не имело смысла. Девон побежал к окну, схватился за раму, чтобы выпрыгнуть, и тут постройка издала звук, похожий на визг. На Девона обрушилось пламя и дождем посыпались куски дерева, между лопаток ударило что-то необыкновенно тяжелое, и он упал на пол.
Глава 24
Девон. Энн повернулась, увидела его в окне, потом раздался страшный рев, и стена здания рухнула у нее на глазах. Столб пыли и дыма ударил ей в лицо, закрывая собой все вокруг. Неужели Девон остался погребен под горящими завалами? Раздавленный? От нехватки воздуха и страха у нее кружилась голова, однако она, спотыкаясь, вернулась к груде пепла и огня. Она должна достать оттуда Девона. Ее окружила толпа людей, поскольку пожар в трущобах привлек внимание зевак. Она пробиралась сквозь толпу, чтобы подойти поближе к сгоревшему складу, но кто-то схватил ее за плечи и потащил прочь.
