Текст книги "Вовлеченные в грех"

Автор книги: Шерон Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Он сделал это? Несмотря на то, что вы...

– Сын герцога?

– ...так сильно любили ее?

– Я с пониманием отнесся к этому. Их души раздирала скорбь. Они винили меня... Я стал причиной невероятного скандала, убедив Розалинду разорвать помолвку с моим другом. Она никогда не отличалась крепким здоровьем, и ее родители уверились, что скандал спровоцировал болезнь. Возможно, они были правы. Раньше я безудержно повесничал, но как только увидел Розалинду, другие женщины перестали для меня существовать. Я думал только о своих желаниях. Даже когда она умерла, поступил как обычно, взял то, что я хотел, – тяжело вздохнул Девон. – У нее в руке была книга, и я забрал ее, перед тем как меня выставили из спальни. Я хотел, чтобы последняя вещь, которой она касалась, осталась у меня.

У Энн замерло сердце, когда она увидела, как герцог опустил ресницы, а на его губах появилась печальная улыбка.

– Розалинда была настолько поглощена этой книгой, – пробормотал он, – что ничего не замечала вокруг себя.

– Мне очень жаль. Наверное, когда я начала читать вам эту книгу, на вас с новой силой нахлынули воспоминания. О Боже! И вы попросили меня почитать о разведении лошадей только лишь для того, чтобы лишний раз не бередить себе душу, да? – Энн поняла, что в тот момент сделала то, что она хотела. – Как глупо было с моей стороны не поинтересоваться, что вам хочется. – Она разбудила в нем тоску по женщине, которую он любил, и лишила его бренди, поэтому он не мог найти никакого утешения. – Наверное, вы злитесь на меня.

– Нет, не злюсь. Поначалу, когда ты начала читать, было больно. Я отправился на войну сразу после смерти Розалинды. И сделал это, чтобы спастись от боли. Я надеялся, что боевые действия и риск не оставят в душе места для печали. Но это оказалось глупой ошибкой. Когда я попросил тебя перестать читать «Разум и чувства», понял, что совершил еще одну ошибку. Я не хочу больше прятаться, я хочу помнить Розалинду.

Энн повернулась и обхватила руками его лицо. Лошадь переступала с ноги на ногу, но рука герцога крепко обнимала ее за талию.

– Возможно, мне не следует этого делать, – прошептала Энн. – Оттолкните меня, если хотите. Но мне хочется поцеловать вас, ваша светлость.

Герцог прижал ее к себе, теперь их губы почти соприкасались, и они делили одно дыхание на двоих.

– Я очень сильно любил Розалинду, но ни одна женщина никогда не относилась ко мне так, как ты, мой ангел, – прижался он к ее губам.

Губы герцога касались ее губ так нежно, так мягко, что Энн пришлось закрыть глаза и уцепиться за его плечи, чтобы не превратиться в пудинг и не соскользнуть с лошади. Ее никогда не целовали так прежде. Она не знала, что от нежной ласки мужских губ хочется плакать. Теперь знает. Ее тело охватила медленная, сладкая истома, и Энн хотелось зарыдать.

– Почитаешь мне сегодня вечером опять, любовь моя? – оторвался от ее губ Девон. – Обещаешь?

– Конечно, – едва слышно прошептала в ответ Энн.

Неудивительно, что герцог захотел спрятаться здесь. Неудивительно, что он страдает от ночных кошмаров и пьет слишком много бренди. Энн расхаживала по своей спальне взад и вперед. Эта комната должна быть его спальней. Ей ужасно хотелось ему помочь, но она не знала, как это сделать.

Как это должно быть ужасно для него. Он отправился на войну, чтобы спастись от горя, а попал в окружение боли, жестокости и смерти. Он не дал себе времени погоревать о женщине, которую любил. Наверняка теперь это не дает ему покоя. В его сердце живет печаль по леди Розалинде, а также грустные воспоминания о войне, где он потерял зрение.

Как помочь ему преодолеть это? Энн не знала, как успокоить боль. Она и сама все еще с болью думала о своих родителях, о потерянном доме и отказывалась даже думать о Лонгсуорде.

Энн не могла не думать о его матери. Она мысленно представляла себе седовласую женщину, которая, склонившись над секретером, пишет письмо сыну, утирая слезы, которые изредка капают на бумагу. Неужели его мать, точно также как Энн когда-то, отказывается от еды и забыла про сон?

Энн не знала, как помочь герцогу преодолеть боль от потери леди Розалинды, но она точно знала, что может сделать для его матери. Герцог не должен узнать об этом.

Спустя два дня, когда Энн заканчивала в столовой свой завтрак, появился Тредуэлл. Он почтительно ждал, скрестив руки перед собой. Теперь Энн понимала, что дворецкий очень заботится о своем хозяине. Его смущенный взгляд мгновенно встревожил Энн.

– Что-то случилось с его светлостью? – вскочила она со стула, готовая бежать.

– Нет, мисс. Все... С ним все в порядке. Я пришел сообщить вам, что его светлость последние две ночи не просил принести ему бренди. Ни перед тем, как ложился спать. Ни после сна. Я даже... Ну, я даже забеспокоился и подумал, что небольшая рюмашка не причинит ему вреда. Я предложил ему принести немного выпить, втайне, чтобы вы, мисс, не узнали. Однако он отказался.

Энн удивленно приподняла брови, услышав признание дворецкого.

– Он отказался? – не удержавшись, переспросила она.

– Именно так. Он сказал, что вы не одобрите.

Энн заморгала ресницами. Она не верила, что сможет убедить герцога отказаться от спиртного. Девон был слишком упрямым. И все же как-то она на него повлияла, заставив образумиться.

– Еще его светлость желает, чтобы вы присоединились к нему сегодня утром. Он планирует поехать в деревню и просил вас составить ему компанию.

– Он хочет поехать в деревню? – Энн со стуком поставила чашку на блюдце.

– Да. – Тредуэлл ухмыльнулся во весь рот, показав просвет от недостающего зуба, и подмигнул Энн. – Его светлость не выезжал в деревню с тех самых пор, как сюда приехал. Это грандиозное событие, мисс. Мы все очень рады.

– Отлично. – Энн встала из-за стола и пошла за дворецким в холл, где обнаружила герцога, натягивавшего черные перчатки. Он был во фраке, который сидел на нем безукоризненно, на голове красовалась бобровая шапка, а уголки белоснежного воротничка обрамляли красивое лицо.

– Куда вы хотели поехать, ваша светлость? – спросила Энн.

– Скоро увидишь, мой ангел, – мило улыбнулся в ответ герцог, и от этой улыбки у Энн едва не остановилось сердце.

Экипаж герцога остановился на узкой улочке перед магазинчиком портнихи. Энн замерла. Она не рассказывала герцогу о своем неудачном визите.

– Зачем мы сюда приехали?

– Тредуэлл сообщил мне, что никаких платьев для тебя не привозили и счетов на оплату белья и шляпок тоже не поступало. Я предполагаю, ты сюда не приезжала?

– Приезжала, но не задержалась, – покраснела от смущения Энн. – В салоне были респектабельные дамы, и они сразу догадались, что я твоя любовница. Портниха ужасно разволновалась и дала мне понять, что я ставлю ее клиенток в неудобное положение. Поэтому я сразу уехала.

– Ну и ну. Ну что ж, я, как благородный покровитель, должен сам покупать тебе платья, моя дорогая. И я так и сделаю.

Энн догадывалась, что произойдет дальше, но сомневалась, хватит ли ей мужества смотреть на это.

– Ваша светлость, мы шокируем эту женщину, если вы зайдете и станете покупать для меня одежду.

Девон промолчал. Лакей открыл дверцу экипажа, герцог спрыгнул с подножки, потом помог спуститься Энн и, открыв дверь в магазин, ждал. Энн смиренно вошла первой. В ту же секунду к ним навстречу поспешила портниха, следом за ней шла круглолицая швея. Обе женщины присели. Еще две молодые дамы, находившиеся в салоне, выронили ленты из рук, испуганно вытаращив глаза на герцога.

– Добрый день, миссис Уимпл, – холодно сказал герцог, глядя поверх голов обеих женщин.

Когда миссис Уимпл выпрямилась, ее лицо было таким же белым, как рулоны муслина. Она пролепетала почтительнейшее приветствие.

– Эта прелестная леди – близкий друг моей семьи, – вскинул брови герцог, на этот раз демонстрируя аристократическое высокомерие.

У портнихи задрожали плечи перед сдержанным, но тем не менее грозным голосом герцога. Тихий голос звучал довольно устрашающе, словно предвещая бурю.

– Но когда я прислал ее к вам, – недовольным голосом продолжал герцог, – к ней не отнеслись с должным уважением и любезностью, каких я ожидал.

– Ваша светлость, я... – задрожала портниха.

Энн видела, что женщина не знает, как ответить.

– Моя дорогая мисс... Мисс Сэриз, – повернулся к Энн герцог, зная, где она находится, поскольку Энн положила руку на его крепкое плечо, – принесите мне, пожалуйста, стул. Я знаю, что выбор женского платья – дело долгое, и мне бы хотелось присесть.

Энн покраснела, услышав заминку, которую сделал герцог перед тем, как произнести ее имя. Ей следовало назвать ему свою фамилию. Его ложь мгновенно всплыла на поверхность: он бы не задумался над ее именем, если бы она действительно являлась близким другом семьи. Однако герцога, похоже, ничуть не волновал совершенный промах.

– Нет! – тяжело дыша, воскликнула портниха. – Нет, Черриуэлл принесет стул. – Она неистово помахала рукой полной швее. – Быстро принеси стул его светлости. Если вы пройдете за мной в примерочные, мисс Сэриз... – Взгляд женщины скользнул по платью Энн, которое она позаимствовала у подруги. – Осмелюсь предположить, что вы захотите что-то смелое, подобно этому платью, – понизив голос сказала она.

Фальшивая улыбка женщины заставила Энн вздрогнуть. Ей хотелось уйти, но она не могла. Нет никакого смысла доказывать обратное. Она, падшая женщина, смирилась с этим и прекрасно понимала, какого отношения к себе ждать. О Боже, в Банбери, что недалеко от Лонгсуорда, почтенные дамы, увидев шагавшую навстречу падшую женщину, перешли бы на другую сторону улицы.

На лице герцога отразилась такая решительность, что у Энн не было желания ослушаться. Он уселся на стул, довольно близко к Энн.

– В этом нет необходимости, – прошептала Энн ему на ухо. – Не надо так сердиться.

– Нет, я сержусь. Ты заслуживаешь гораздо лучшего отношения, чем это.

Его слова ошеломили Энн. Она повернулась к миссис Уимпл. Если она должна это сделать, то у нее больше нет желания одеваться в ослепительно яркие и вызывающие наряды, которые она носила по указанию хозяйки борделя.

– Мне бы хотелось подобрать платья простого, но элегантного силуэта... – Энн на мгновение замолчала. Вот и появился способ разрядить напряженную обстановку. – Я полагаю, у вас превосходное чувство стиля, – мило улыбнулась она миссис Уимпл. – Иначе почему его светлость настоял именно на ваших услугах?

Слова Энн произвели мгновенный эффект. Женщина пусть немного, но смягчилась.

– Действуйте, пожалуйста, по собственному усмотрению, ^—продолжала Энн. – Я уверена, ваши модели прекрасны. Причем не сомневаюсь, что ваши платья станут предметом для разговоров в Лондоне, когда я туда вернусь. – Какая откровенная ложь! Энн не собиралась показываться в Лондоне.

– Да. – Портниха, женщина средних лет, задумчиво потерла подбородок. – Я уверена, что мне удастся подобрать то, что лучше всего представит вас в выгодном свете.

Энн не знала, правду ли говорит эта женщина, но сейчас у портнихи на смену обидам пришло оживление. Мисс Уимпл обрадовалась возможности произвести впечатление на герцога Марча. Перед тем как исчезнуть за шторкой примерочной комнаты, Энн оглянулась на Девона. Он терпеливо ждал, прихлебывая чай, который ему принесла Черриуэлл, пока молодые швеи пялились на него из-за двери мастерской. Эта картина заставила Энн улыбнуться. На сердце, как ни странно, стало... легче.

– Спасибо, – прошептала она. Конечно, герцог ее не услышал. Это была благодарность не за одежду, а за настойчивость во имя того, чтобы к ней отнеслись не как к падшей женщине.

После того как они побывали у портнихи, они направились в магазин шляпок. Было понятно, что герцог проделывал это и раньше со своими любовницами, хотя, возможно, и не в этой деревне. Но когда Энн начала примерять шляпки, в его глазах на миг вспыхнула досада, и она заметила это. Он резко встал, велел ей купить все не раздумывая и вывел ее из магазина.

Теперь, когда они ехали домой, он неуклюже сидел в экипаже напротив нее в полном молчании.

Он не накинулся на нее с бранью, но Энн было больно видеть его напряженный и мрачный вид. Неужели это из-за слепоты? Или его лицо омрачили мысли о женщине, которую он любил и потерял?

– Ваша светлость...

– Ангел мой...

Их слова прозвучали одновременно, поэтому они оба нервно рассмеялись.

– Садитесь рядом со мной, – попросила Энн.

– Садись ко мне на колени, – в ту же секунду попросил герцог.

– На колени? Зачем? – на мгновение растерялась Энн. Но когда герцог приподнял бедра, его намерения стали очевидными.

– В экипаже? – изумленно уточнила Энн, потому что экипаж трясся и слегка покачивался.

– Сэриз, ты очаровательна. Да, в экипаже.

– Это возможно?

– Только очень осторожно, – поддразнил ее герцог.

Энн перебралась к нему, села на колени и обнаружила, что он уже расстегнул брюки. Герцог наклонился к ней, касаясь губами ее волос.

– Люби меня, – хрипло сказал он. – Я понял, насколько сильно мне это нужно. Ангел мой, мне кажется, я без тебя не смогу.

Господи. Его слова разбили ей сердце и одновременно заставили его взлететь ввысь. Энн приподняла юбки, снова села к нему на колени и обняла за шею. Она еще никогда так не хотела его.

Экипаж с грохотом стал медленно взбираться в гору, и Сэриз еще крепче обняла герцога за шею. Одного чувственного движения ее бедер оказалось достаточно, чтобы плоть герцога проникла в ее тело. Он закрыл глаза, застонав от ощущения приятной тяжести ее тела, на своих бедрах. Он становился зависимым от нее. Он нуждался в Сэриз больше, чем когда-то нуждался в бренди.

На этот раз он заставит ее испытать оргазм. На траве в поле он вообразил, что был близок к этому. Энн казалась тогда такой расслабленной, такой горячей, такой готовой принять его. Но при этом вела себя тихо, и Девон испугался, что причинил ей боль, а она сдерживала звуки недовольства. На этот раз он будет нежным и сделает все, чтобы доставить ей удовольствие.

Стараясь удерживать равновесие в движущемся экипаже, герцог удерживал ее за тонкую талию и двигался внутри ее тела. Он скрипел зубами, чтобы не потерять контроль над собой, и двигал бедрами с умышленной медлительностью, в спокойном, дразнящем ритме, пока она не прошептала хрипло:

– Жестче. Пожалуйста. Я хочу, чтобы это было... жестко.

И быстро.

Сосредоточив все свое внимание на ней, герцог услышал ее даже сквозь грохот колес. Ее желание являлось для него приказом. Ритм его движений стал настолько мощным, что он вместе с ней оторвался от скамейки, а экипаж подпрыгнул на рессорах.

Энн отыскала его губы и нетерпеливо поцеловала герцога.

С жадностью. Означает ли это, что ей понравилось, или она опять играет роль любовницы? Герцог не знал ответа на этот вопрос, но ответил на ее поцелуй с такой же жадностью и нетерпением. Он не видел ее грудь, но чувствовал ее, когда Энн двигалась ему навстречу. Она дышала тяжело, но не издала ни звука. В экипаже становилось жарко, как на костре. Девону хотелось довести ее до оргазма, он просто жаждал, чтобы она испытала этот головокружительный момент, который заставит ее вскрикнуть от удовольствия.

Его рука проскользнула между их напряженными телами, действуя на ощупь, и большой палец прижался к влажному бутону ее плоти. Энн изумленно замерла и издала тихий стон.

– Да. – Каждый мощный удар своей плоти герцог сопровождал прерывистым дыханием. – Я хочу подвести тебя к самой вершине блаженства. Скажи мне, что для этого надо сделать, любовь моя. Я – в твоем распоряжении и жду команд.

– Я... я не знаю, – простонала Энн. – Это... Мне так хорошо. Ты так хорош. Ты подвел меня к пику страсти, когда я даже не думала, что могу...

Ее слова подействовали сильнее всяких ласк. Герцог стремительно вошел в нее, стараясь сделать именно так, как ей, очевидно, нравилось. Она уцепилась за его плечи, словно просила сделать то, о чем он говорил. Энн извивалась в поисках ритма, который ее устраивал. Скрип экипажа перекликался с ее стонами. Очаровательные женские вздохи «О-о-о!» звенели в ушах герцога, потом она резко дернулась и оглушительно вскрикнула.

Это завело герцога так, как будто в пушке зажгли фитиль. Он напрягся, поскольку они съезжали с горы и выгнулся ей навстречу, чтобы погрузить свою плоть как можно глубже. Он достиг вершины блаженства, и упругая сила покинула его мышцы, они стали мягкими, как расплавленный воск.

– О-о! – тяжело дыша, упала на него Энн.

Она казалась довольной, в самом деле довольной, и герцогу хотелось убедиться, что прелестные звуки, которые она издавала, были настоящими, не фальшивыми.

– Тебе было хорошо? – как неуверенный в себе парень, поинтересовался герцог.

– Да.

– Впервые?

– Не совсем так. Я... Мне очень жаль, но ты был прав. Раньше я не испытывала такого. Но на этот раз все случилось. А еще это случилось тогда в поле, когда я вела себя тихо, а ты рассердился. Тогда я в самый первый раз оказалась на вершине блаженства. А в том, что было раньше, твоей вины нет. Правда. Я думала, мне никогда не удастся испытать это.

– Ты не льстишь мне?

– Нет! Это – правда. Я никогда не думала, что в это мгновение все задрожит внутри. Или что мое сердце будет колотиться в груди с такой силой. Ты веришь мне?

Экипаж остановился, послышались знакомые голоса конюхов, которые что-то кричали кучеру. Девон остался сидеть на месте, обнимая Энн.

– Я верю тебе и рад, что доставил тебе удовольствие.

– Я... я тоже.

Да, черт возьми, он полностью привязан к ней.

Снаружи в экипаж проникала какофония звуков. Крики людей, громкий топот и грохот, похожий на громыхание быстрых колес по гравию. Девон дернулся с места, сдвинув на коленях Энн, повернулся к окошку, потом опомнился.

– Ангел мой, тебе придется посмотреть. Судя по звуку копыт и скрипу колес, могу догадаться, что это экипаж, который едет по дороге к моему дому. Тебе придется сказать мне, кто это.

Сердце Энн колотилось где-то в горле, когда она соскользнула с колен герцога и прижалась лицом к окошку. Они действительно находились на подъездной дорожке перед домом герцога. А по дорожке громыхал запряженный четверкой несущихся галопом лошадей серой масти изысканный белый экипаж. Он остановился рядом с ними. На дверце Энн разглядела отделанный золотом герб, слегка покрытый дорожной пылью.

Энн тяжело сглотнула. Экипаж принадлежал знатному вельможе, никак не сыщику с Боу-стрит.

Дверца распахнулась, и из нее вышла женщина. На ней была длинная мантилья синего цвета и шляпка с широкими полями, скрывавшая лицо. Дама медленно повернулась к их экипажу. Энн увидела красивое, но очень бледное лицо. Она отметила, что женщина нерешительно кусает губы.

– Кто это? – спросил герцог.

Энн вздрогнула. Испугавшись, она совершенно забыла, что герцог ничего не видит и надеется только на нее.

– Это дама с темными кудрявыми волосами и очень красивым лицом. Думаю, это ваша сестра.

Глава 12

Из окошка экипажа Энн наблюдала, как герцог спрыгнул с подножки, повернулся к своей сестре, и темноволосая красотка взвизгнула от восторга. Лицо герцога смягчилось, и он протянул руки в сторону этого счастливого возгласа. У Энн дрогнуло сердце. Она никогда не видела его таким удивленным или настолько глубоко тронутым. В это мгновение он казался еще красивее, чем прежде.

Полная катастрофа! Энн – падшая женщина и не должна находиться рядом с сестрой герцога. Энн охватило чувство стыда и смущения. Она отчаянно старалась расправить юбки и разгладить смятый лиф. Герцогу она сказала, что останется в экипаже. Ее появление окажется крайне неуместным, даже если она станет держаться в тени и не будет представлена сестре. Она посидит в экипаже, пока тот не объедет дом, тогда она проскользнет в заднюю дверь.

Она соберет свои вещи. И ей придется уйти.

– Девон, слава Богу! Слава Богу, ты жив и находишься дома в безопасности!

Женский возглас заставил Энн вновь повернуть голову к окошку. Сестра герцога со всех ног бросилась к нему, и Энн увидела колышущийся темно-синий шелк мантильи. Она оказалась ростом чуть ниже брата, поэтому уткнулась ему в грудь. Герцог обнял ее и крепко прижал к себе. Сестра в ответ тоже крепко его обняла, потом пискнула и отступила назад, положив себе на живот руку, затянутую в перчатку.

Энн почувствовала, как округляются у нее глаза. Рука женщины обхватила заметный живот, который до этого удачно скрывали объемные складки мантильи. Она была беременна.

Даже со своего места Энн видела, как блестели слезы на раскрасневшихся щеках женщины. Потом она подняла изящную руку в белой шелковой перчатке и шутливо ткнула брата в грудь.

– Почему ты не приезжал, глупый братец? А ты ничуть не изменился, – заметила она, – и такой же крепкий и бодрый, как и обещал нам твой таинственный друг.

Таинственный друг? У Энн сжался желудок. Неужели это ее письмо заставило сестру герцога приехать сюда? Нет, это невозможно. Она написала свое письмо, чтобы успокоить семью герцога.

– Таинственный друг? – медленно переспросил герцог. – О ком это ты говоришь?

– Об авторе письма, разумеется, – улыбнулась сестра и вытерла слезы. – Боже мой, ты даже не спросил, как у меня дела, Девон!

– Подожди... Эштон. Должно быть, это Эштон. – Герцог поцеловал верхушку шляпки сестры, украшенную розами, потом запрокинул голову, и на его лице отразилась боль и сожаление. – Ну конечно, я хочу знать, как у тебя дела. Но, по правде говоря... Я просто хотел тебя удивить. Мне хотелось точно угадать, какая из сестер передо мной. Я был уверен, что смогу сделать это по звуку твоего голоса и мне не понадобится зрение, чтобы узнать тебя. Но оказалось, что это не так.

– Какой ты глупый, надо было спросить! Ну конечно, перед тобой – Каролина. Мой огромный живот должен был подсказать. – Улыбаясь, сестра взяла руку герцога и положила ее себе на живот. У Энн навернулись слезы на глаза, когда она увидела, как меняется выражение лица герцога. Сначала на нем появилось изумление, потом явная гордость и восторг.

– Ты необъятная, Каро. Тебе нельзя было ехать сюда ко мне.

– Ой, я устала валяться в постели. Я уже достаточно времени провела на кушетке, ожидая ребенка, который, похоже, решил никогда не появляться на свет.

– Ты, наверное, устала. Тебе надо присесть.

– Я сидела несколько часов. Хотя экипаж трясло всю дорогу, и мне приходилось останавливаться на каждом постоялом дворе, чтобы воспользоваться туалетом. Ты не представляешь, что делает с тобой ребенок...

– Думаю, что мне вряд ли захочется узнать это, Каро.

– У тебя такой испуганный вид. Ты прошел войну, неужели тебя так испугала моя беременность?

– Я не испугался, – изумленно поднял брови герцог. – Давай ты присядешь куда-нибудь. Ты голодна?

Энн не смогла сдержать улыбки, когда услышала, как герцог засыпал сестру вопросами. Хочет ли она чаю? Или печенья? А может, фазана с картошкой и пирог? Он так тревожился за сестру, что Энн думала, у нее разорвется сердце, глядя на них двоих.

– Я никогда не видела, чтобы у тебя был такой... помятый вид, – нахмурилась Каролина, дотронувшись до сбившегося шейного платка Девона.

Энн вспыхнула.

– Я больше не вижу, как выгляжу, поэтому мне безразлично, – тихо ответил Девон.

– Тебе нужна женская забота, – заявила Каролина.

– Ты права. Ничто не наставит мужчину на путь истинный так, как женская забота. – В этот момент герцога окликнул кучер, желая получить указания насчет экипажа. – Отвези его на конюшню, – крикнул герцог.

Энн поняла, что это значит. Для нее настало время уезжать.

Экипаж двинулся с места, и она позволила себе в последний раз взглянуть на герцога. Он вскинул голову, услышав стук копыт и слабое позвякивание колец постромков, повернулся в сторону этих звуков и встретился взглядом с Энн, когда она выглянула в окошко. Он не видел ее, но не отвернулся.

Энн отшатнулась назад, чтобы его сестра ее не заметила. Но еле слышный, заглушаемый грохотом колес, приятный, сочный голос его сестры проникал через открытое окошко.

– Знаешь, а ведь то письмо, о котором я тебе говорила, писал не граф Эштон.

О нет. Экипаж замедлился. Лошади заворачивали, чтобы огромный черный экипаж герцога мог проехать мимо изысканного белого экипажа его сестры. Колеса стучали тише, и Энн слышала каждое слово. Ей пришлось это услышать.

– Это письмо матери явно написала твоя приятельница. Оно было без подписи, но мы уверены, что почерк женский. Так или иначе, письма Эштона всегда отличались неразборчивым почерком. Мне стало ужасно интересно, кто эта леди. Девон, ты влюбился?

Энн выглянула из окошка как раз в тот момент, когда герцог прижал руку к виску, как будто почувствовал резкий приступ боли. У нее тоже пульсировало в висках, она ждала, что сейчас случится катастрофа.

– О! – Сестра герцога прикрыла рот рукой, распахнув фиалковые глаза так широко, что темные ресницы касались бровей. – Она твоя любовница, да? Это совершенно потрясающе. Но если бы она не написала, мы бы понятия не имели, что с тобой происходит. Мы бы не узнали, как ты страдаешь от воспоминаний о войне и как умело ты справляешься со своими страданиями.

– Она написала письмо матери, – подняв голову, с бесконечной осторожностью в голосе сказал герцог, словно убеждая сестру опровергнуть свои слова. Но ей, конечно, нечего было возразить, поскольку Энн именно так и сделала.

– Да, Девон. Но кто она?

– Каро, ты проделала весь этот путь из-за этого письма? Когда ты... Сколько дней осталось до рождения ребенка?

– Около двух недель, – беззаботно взмахнула левой рукой Каролина, потому что правой держала брата под руку. Конечно, я приехала сразу, как только узнала, что ты не приезжаешь только лишь из-за собственного упрямства... – Внезапно голос Каролины задрожал, и она умолкла. Затем повернулась к Девону и прижалась головой к его груди. Ее узкие плечи дрожали.

– Что такое, Каро? – обнял ее герцог, побледнев. – Что случилось?

В это мгновение лошади перешли на быструю рысь. Наверное, кучер подстегнул их поводьями. Все другие звуки сразу потонули в грохоте колес. Энн видела, как герцог обнимал сестру за плечи. Каролина что-то оживленно говорила ему, и герцог внимал каждому ее слову, и от каждого эмоционального взмаха рук сестры его лицо все больше становилось каменным. Потом экипаж завернул за угол дома, и они исчезли из поля зрения Энн.

– Куда ты собираешься ехать? – Низкий голос герцога напугал Энн, и она выронила из рук серебряную расческу. Она со стуком упала на стеклянную поверхность туалетного столика. Энн торопилась привести в порядок волосы, которые растрепались во время занятий любовью в экипаже, и воткнуть назад булавки. Оторвав взгляд от зеркала, она повернулась к герцогу. Он стоял в дверях, но сразу шагнул в комнату, закрыл за собой дверь и оперся на набалдашник трости.

– Не знаю. – Энн думала, что больше уже не увидит его перед отъездом. – Я... Куда ты хочешь, чтобы я поехала? – Он – ее покровитель, и Энн внезапно поняла, что если хочет продолжения, она должна делать так, как он прикажет. Сцепив руки, она ждала. «Только не Лондон. Если мне придется бежать, не имея при себе ничего, кроме одежды, я сделаю это раньше, чем меня отправят в Лондон». – Или теперь, когда сюда приехала твоя сестра, ты хочешь разорвать нашу договоренность? – пришла ей в голову другая мысль.

Наверное, этого она должна хотеть: он даст ей расчет, как они договаривались, и она сможет убежать. Это было бы идеально, но сердце Энн сковал ледяной холод. Она больше никогда его не увидит.

«Глупая. Когда-то это должно случиться. Об этом говорила Кэт. Умная любовница всегда помнит, что однажды все закончится, и готовится к этому».

– Нет, этого я не хочу – Постукивая тростью по полу, герцог приближался к Энн. – Моя сестра проделала весь этот путь сюда, чтобы познакомиться с тобой – с автором неподписанного письма к моей матери. – Чем ближе он подходил, тем больше его широкоплечая фигура нависала над ней.

– Твоя сестра приехала сюда не для того, чтобы увидеться со мной, – быстро встала Энн. – Я видела, как она бросилась в твои объятия и заплакала... – Закусив губу, Энн замолчала. – Прости, я не собиралась подслушивать. Еще я сожалею, что отправила письмо, ничего не сказав тебе. Но ты должен поверить, что у меня были самые добрые намерения. Меня беспокоило, что твоя мать переживает за тебя. Я потеряла людей, которых любила, и знаю, что значит бояться до смерти. В письме я только написала ей, что ты здоров и силен. И что я... друг одного из твоих друзей.

Энн со страхом ожидала его гнева. Она была уверена, что он весь кипит от злости.

– Я где-то рядом с кроватью? – наконец подал голос герцог.

– Д-да, – заморгала ресницами Энн. – Позволь мне проводить тебя к ней.

– Ну конечно, мой ангел.

Энн, удерживая его за локоть, подвела к кровати, и Девон тяжело опустился на край. Это была его кровать, но он никогда не спал в ней.

– Сестре придется остаться. – Герцог поднял голову, словно точно знал, где стоит Энн. – По крайней мере на ночь.

– Конечно. Она ведь твоя сестра.

– И любая сестра не настолько глупа, чтобы стеснять брата в его холостяцком жилище. – Герцог застонал. – У тебя были добрые намерения, Сэриз, когда ты писала это письмо. Но тебе следовало сказать мне об этом.

– Я знаю и очень сожалею. У меня больше не будет никаких секретов от тебя... – Энн снова закусила губу, чтобы перестать говорить глупости. Тревога за герцога заставляла ее вести себя слишком импульсивно. Она давала обещание, которое никогда не смогла бы выполнить.

– Каролина понятия не имеет, какой я, – с болью в голосе признался Девон. – У меня не хватило духу рассказать ей о ночных кошмарах, о тех воспоминаниях, что не дают мне покоя, о приступах ярости, которые у меня случаются. У нее полно своих проблем. Но я должен ей рассказать. Ее надо предупредить, чтобы она не подходила ко мне. Она беременна. Что будет, если я повалю ее на пол? Жаль, что ты не можешь остаться, Сэриз, чтобы присмотреть за мной, сделать так, чтобы я не причинил зла сестре. Но очевидно, это невозможно.

Энн понимала, что это правда, но у нее сжалось сердце.

– Я знаю, что не могу остаться. Я – твоя любовница, и для твоей сестры мое присутствие здесь станет чудовищным оскорблением. Но ты не причинишь ей зла. Я уверена, этого не случится.

– Откуда у тебя такая уверенность, ведь я сам ни в чем не уверен? – опустил плечи герцог.

– Я верю, ты не сумасшедший. Подумай, как сильно ты изменился. Ты больше не пьешь бренди, стирая свои ужасные воспоминания. И когда я читаю тебе...

– Ты не сможешь этого делать, если тебя здесь не будет. Сэриз, я не знаю, как переживу визит своей сестры, если тебя не будет в моем доме, чтобы улучшать мое самочувствие.

Сердце Энн подпрыгнуло в груди. И все же остаться она не могла. Как сказал герцог, это невозможно.