Текст книги "Вовлеченные в грех"
Автор книги: Шерон Пейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– Почему твой дед не помог тебе после смерти отца? Почему он не взял тебя к себе?
– Он умер к тому времени, а больше у нас никого не осталось. Нам с матерью действительно некуда было идти. – У Энн задрожал голос, и стало понятно, что она не хочет об этом говорить.
В следующий момент шеи Девона коснулось что-то холодное.
– Что это такое? – опять дернулся он.
– Ножницы, ваша светлость. – Энн наклонила его голову, и он почувствовал, как двигается расческа, выпрямляя волосы, и услышал первый решительный звук лезвий ножниц. Энн стригла его, подробно рассказывая все, что собирается делать, и поворачивала его голову то так, то эдак.
– Ангел мой, а в Лондоне к тебе много раз обращались с просьбами побрить клиентов и постричь их?
Энн замерла, и Девон слышал, как падали клочки волос, касаясь щеки.
– Нет, – медленно ответила она наконец. – Разве джентльмены о таком просят? – с нотками невинного удивления в голосе уточнила Энн.
– Тогда почему ты решила заняться этим, любовь моя?
– Я подумала, что это поможет вам почувствовать себя лучше. Я знаю, что любовница должна, например, согревать бренди и... доставлять удовольствие мужчине ртом. Но мне показалось, что сейчас гигиенические процедуры – именно то, что вам нужно. – Она провела расческой по волосам Девона. – Вы почувствовали себя снова самим собой?
Сэриз была права. Без зудящей бороды и грязных неухоженных волос он действительно теперь чувствовал себя в своей тарелке. Глухой звук подсказал Девону, что она положила ножницы. Он был уверен, что услышал в ее голосе смущение, когда она говорила о том, чтобы доставить мужчине удовольствие ртом. Поразительно, что она осталась такой наивной.
– Хотите пойти со мной на прогулку? – спросила Энн.
– На прогулку? – Этого Девон никак не ожидал. – Но на улице льет дождь, дорогая моя. Даже я понимаю это. Я слышу.
– Я знаю. Я прошу вас пойти на улицу, потому что там идет дождь. Мне кажется, вам это поможет. Пойдемте со мной и узнаем.
Глава 6
Герцог не хотел отпускать ее на улицу, пока Энн не заверила его, что оделась именно так, как подобает для прохладного дождливого дня. Не желая возиться с собственным платьем, Энн позаимствовала одну из рубашек герцога и его бриджи. Потом пожилой слуга помог ей надеть плащ с капюшоном. На герцоге была многослойная шинель нараспашку, чтобы спастись от дождя, и высокие, безупречно начищенные сапоги. С тех пор как Энн приехала сюда вчера, она видела его только босым. Тем не менее его сапоги содержались в полной боевой готовности, как будто он собирался посетить светский бал.
Полностью одетый герцог выглядел сногсшибательно и устрашающе. Бобровая шапка добавила лишний фут к его и без того впечатлявшему росту. Энн привыкла к его наготе, привыкла видеть его в рубашке, выпущенной из брюк. У нее просто в горле пересохло, когда она увидела, как безукоризненно, по-герцогски, он мог выглядеть.
– Подождите минутку, – дрогнувшим голосом попросила Энн. Она шагнула из библиотеки на террасу. Воздух был свежим и бодрящим. – Восхитительно!
– Ангел мой, – появился на пороге герцог, – судя по всему, дождь разошелся не на шутку.
– Да. И именно поэтому так хорошо.
Энн приблизилась к каменной балюстраде, окружавшей вымощенную плитами террасу, и наклонилась вперед, чтобы балкон над головой не защищал ее от дождя. Закрыв глаза, Энн подняла лицо, и дождь забарабанил по ее щекам. Она высунула язык и попробовала на вкус несколько холодных капель.
Энн вдыхала насыщенный земной запах грязи и мокрой травы. Из леса доносился запах мокрой листвы и гниющей древесины. Кто-то, возможно, сморщил бы нос, а Энн обожала этот запах. Как мощная морская волна нахлынули воспоминания о Лонгсуорде. Энн не могла их остановить.
– Ангел мой, – тихо сказал герцог, – может, ты такая же сумасшедшая, как и я?
Энн повернулась к нему. Возможно, он прав. Наверное, она действительно сумасшедшая. Невозможно представить кого-то еще, кто потащит сопротивляющегося герцога гулять под проливным дождем. Если эта затея не сработает, он точно посчитает ее безумной. И немедленно избавится от нее.
Энн, закусив губу, поспешила к герцогу, взяла под руку и повела к краю террасы. Девон нахмурился, когда порыв ветра бросил ему в лицо капли дождя и едва не сорвал с головы бобровую шапку. Он успел подхватить ее и водрузить на место, а потом слизнул с пухлых губ капельки дождя.
– Сэриз, ты уверена, дорогая? Мы промокнем до нитки.
– Да, уверена. – Хотя такой уверенности у нее на самом деле не было.
В доме светились несколько окон, и этот свет разгонял послеполуденную мглу. Энн, поддерживая герцога под руку, нашла ступеньки, ведущие с террасы. На дорожку, усыпанную гравием, они ступили одновременно.
– Остановитесь и послушайте, ваша светлость, – сказала Энн, когда они отошли от дома на несколько ярдов.
Герцог нахмурился, запрокинул голову и, совсем как несколько минут назад делала сама Энн, стал ловить языком капли дождя. Потом снял шапку, и капли дождя падали на его черные волосы. Прошло совсем немного времени, и они заблестели от влаги, как черный янтарь.
Энн затаила дыхание. Ее собственные волосы прилипли к лицу, мокрый плащ обвис, и она подозревала, что всем своим видом напоминает мокрую мышь.
Промокший герцог Марч выглядел изумительно.
Сейчас Энн увидела в нем не только герцога, обладавшего богатством и властью, но и шикарного мужчину. Она видела его глаза необыкновенного фиалкового цвета, пухлые губы, капельки дождя, которые задерживались у него на щеках и на аристократическом носу, словно не хотели покидать эти места. У Энн загорелось лицо, и она почувствовала, как под льняной рубашкой, которую она позаимствовала у герцога и которая хранила запах сандалового дерева, напряглась и набухла ее грудь.
Ни с одним своим клиентом она никогда ничего подобного не чувствовала. Никогда ее не посещало желание долго смотреть на человека просто ради удовольствия.
Герцог взял ее за руку, переплетая свои и ее пальцы. Его рука была сильная и теплая, пальцы – крупные, но красивые.
– Расскажите мне, что вы слышите?
– Слышу, как дождь стучит по земле.
«Надо объяснить ему более подробно», – подумала Энн.
– Прислушайтесь к звуку дождя на листьях рядом с нами. Это розы. Вы слышите, как дождь стучит по траве? Этот звук мягче, чем когда он стучит по дорожке из гравия.
– А этот стук? – нахмурил брови герцог. – Это дождь стучит по стеклу?
Энн закрыла глаза, чтобы услышать то, что слышал герцог, и постаралась определить, откуда идет звук.
– Да, вы правы, – подтвердила она, открыв глаза и увидев, что стоит лицом к дому.
– А барабанящий звук? Как будто стучат по какой-то твердой поверхности? Это что?
– Возможно, это стук дождя по дорожке. Или по каменному фонтану. Мы находимся всего лишь в нескольких шагах от него.
– Ладно, думаю, что могу различить шум дождя на воде в чаше бассейна.
Энн тщательно описывала все, что их окружало, рассказывала, насколько далеко они стояли от того или иного предмета. Но потом его светлость стал водить по ее влажной ладони большим пальцем, и Энн запнулась. Это простое прикосновение так взволновало ее. Ее руку никогда не ласкали так раньше.
– Прекрасно, – хриплым голосом сказал герцог. – Как будто на все, что было для меня невидимым, сейчас накинули волшебную простыню. Когда у меня было зрение, я за секунду мог оценить мир вокруг себя. А теперь, когда я ослеп, ни за что не узнал бы, есть ли дерево у меня над головой или надо мной ничего, кроме неба, нет. Дождь меняет эту ситуацию.
Энн надеялась, что он откроет для себя мир звуков, но от его слов у нее перехватило горло.
– А как ты об этом узнала?
– Когда-то мой дедушка любил гулять под дождем. Он обожал звуки дождя, шуршащего по листве, ему нравилось, как капли барабанят по крыше и стучат по окнам. Дождь возрождал его к жизни. Вы говорили о пустоте, которую ваш мозг заполняет воспоминаниями о сражениях, и я подумала, что это поможет и вам.
Девон стоял тихо, и Энн отметила, что он уже больше не напрягался, слушая дождь.
– Мой дедушка, бывало, просил меня погулять с ним во время дождя. Все считали его сумасшедшим. Как гулять во время проливного дождя? Отец беспокоился за мое здоровье, когда я выходила на улицу в дождь, но я не возражала. Мокрую одежду и волосы можно высушить. Дедушка так радовался, когда я его сопровождала, и самой мне тоже это нравилось. Я обожала запах лужаек и парков.
Герцог вздернул подбородок. Его длинные ресницы прикрывали глаза, а капли дождя висели на них подобно мелким бриллиантам.
– Я сражался под дождем, но никогда не думал, что моя слепота заставит меня гулять во время ливня, чтобы узнать, где находится мой дом или что у меня над головой.
О нет. В его словах так много иронии... Может, это была дурацкая затея?..
Своими крепкими руками герцог вдруг взял Энн за подбородок и прижался губами к ее губам. На мгновение ее заворожил блеск его фиалковых глаз. Потом он прикрыл их ресницами, и Энн задохнулась от ласкового поцелуя, который он ей подарил. У нее так колотилось сердце, что она испугалась, не выскочит ли оно из груди. Она даже не мечтала, что Девон поцелует ее с такой нежностью. Он так неистово занимался любовью, а этот поцелуй... Энн никогда не знала ничего более нежного.
– Спасибо тебе, – выдохнул он и снова прильнул к губам Энн.
Рука герцога скользнула вниз и, несмотря на длинный плащ, обхватила ее ягодицы. Он прижал ее к себе еще ближе, а Энн инстинктивно подняла ногу и обняла ею бедро герцога. Теперь она абсолютно потеряла равновесие, и если герцог пошевелится или отпустит ее, она упадет. Но ей было все равно.
Ей хотелось целовать его вечно. Здесь. На улице. Под проливным дождем. Ей хотелось целовать его до тех пор, пока серый день не сменится ночью. Пока не закончится дождь и снова не выглянет солнце.
Девон прикрыл глаза и зарылся лицом в мокрые густые волосы Сэриз. От нее пахло свежестью, как после летней грозы. Она подарила ему что-то такое, чего он никогда не надеялся обрести вновь: ощущение окружающего мира. Он слышал стук капель дождя по лепесткам роз. На плитах, которыми была вымощена терраса, этот звук казался резче. Дождь стучал по стеклу, звенел по крыше и барабанил по дому.
Сэриз была редкой, замечательной женщиной. Какая еще куртизанка позаботилась бы о нем? Все его любовницы в принципе любили его, однако его богатство все равно любили больше. Кто из его знакомых женщин будет стоять под проливным дождем, чтобы он мог его послушать? Просто сказать спасибо – мало. Поэтому он поцеловал ее.
Сэриз целовала его так, как никогда не целовала ни одна женщина. Она целовала его точно так, как занималась любовью: с безграничным энтузиазмом, словно полностью окуналась в эту несказанную радость, и ничуть не сдерживала своих чувств. Несмотря на то, что она оказалась в борделе, она явно получала удовольствие от секса. Девон никогда не встречал более открытой женщины. Такой простодушной. Такой удивительно милой.
И когда он поцеловал ее, все вокруг словно исчезло. Звуки дождя, ощущение дождя. Он слышал только ее слабые стоны на своих губах. Ее тихие всхлипы, охи и писк. Чувствовал только ее теплое тело в своих объятиях, ее сердце, стучавшее рядом. Его мир, который неожиданно стал значительно шире, внезапно сузился до одной только Сэриз.
И хотя она, так же как и он, промокла насквозь, она целовала его так, как будто не было дождя, как будто у них не было проблем и страхов и как будто не существовало ничего, кроме этого единственного момента.
Герцог обхватил ладонями лицо Энн. Он пытался сложить ее образ из того, что чувствовал. Овальное лицо, мокрые кудряшки, прилипшие к мягким щекам. Острый подбородок. Девон представил себе поток золотисто-каштановых волн, окружавших утонченное лицо, вообразил ее необыкновенные темно-зеленые глаза – большие и красивые. Но когда дело дошло до выражения лица, тут Девон растерялся. Иногда она вела себя по-хулигански соблазнительно, и он рисовал себе ее лицо, светящееся грешным желанием. А иногда она казалась ему упорной и действенной, и тогда перед ним вставало ее серьезное лицо. Девону никак не удавалось представить себе ее правильный образ, и это расстраивало его.
– Вряд ли ты была совсем маленькой, когда уехала из деревни в Лондон, – щелкнуло вдруг что-то в его голове. – У меня возникло такое ощущение, что это произошло, когда ты была подростком. И говоришь ты так, как будто это имение в деревне было твоим.
– О да. Я была не слишком мала, – тихо согласилась Энн. – Потому что рассказывала, как гуляла с дедушкой. Я не собиралась вас запутывать. Конечно, дом был не мой, но я его очень любила. Мой дедушка тоже работал в этом доме. Он... он был главным садовником. Он и матери помог найти там работу.
Сэриз так отчаянно старалась ему угодить, что сердце Девона дрогнуло. Эта женщина восхищала его. Возможно ли сделать ее своей любовницей? Она видела его в самом плохом состоянии, и это не испугало ее и не заставило бежать. Она обещала просто поостеречься его, если придется. Неужели он рискнет оставить ее?
– Ты промокла, – пробормотал наконец Девон. – Этот плащ не спасает от дождя, да? Он стал ужасно тяжелым, потому что впитывает воду.
С языка Энн едва не сорвались уверения в обратном. Она почти не чувствовала дождь. Но плащ вдруг соскользнул с ее плеч и упал на землю, и герцог набросил ей на плечи свою шинель. Прогремел гром, и прежде чем Энн успела произнести «Боже мой, гроза», вспыхнула молния. Зубцы света словно вспороли небо, и вся вода вылилась сразу. Дождь полил как из ведра, и сквозь его пелену Энн ничего не видела.
Однако вместо того, чтобы бежать в укрытие, они оба отреагировали абсолютно одинаково. Они удивленно замерли на месте. Всего через несколько мгновений проливной дождь промочил белую рубашку герцога.
– О нет-нет, – потянула его за руку Энн, отступая назад, – вы промокли насквозь.
Белый лен прилип к широкой груди герцога и к рукам. Там, где ткань касалась кожи, она стала почти невидимой, открывая крепкие мышцы, загорелую дочерна кожу. О Боже, он найдет здесь на улице свою смерть, и это будет на ее совести. Энн услышала, как заскрипела дверь.
– Ваша светлость, вы здесь? – послышался голос Тредуэлла.
– Здесь!
– А вы... С вами все в порядке?
– Лучше не бывает, – откликнулся герцог, и Энн, пытаясь сдержать смешок, прикрыла рукой рот.
– Но, ваша светлость... Там же дождь.
– А ты испугался, поняв, что мое место теперь в сумасшедшем доме. Знай, что это не так.
Вздрогнув, Энн поняла, что натворила. Герцог боялся, что постепенно сходит с ума. Из-за ее странной идеи прогуляться под дождем все выглядело именно так.
– Это была моя идея, – крикнула она. – Я захотела прогуляться по свежему воздуху, а его светлость галантно составил мне компанию. Сейчас я приведу его домой.
– Э... конечно, мисс. – Дверь со скрипом закрылась.
– Теперь он знает, к кому применительно слово «сумасшедший», – сказала Энн. – Ко мне.
– Ангел мой, ты не сумасшедшая. – Герцог прижался лбом к ее лбу. – Спасибо тебе за это. Спасибо, что так терпелива со мной. Я был глупцом, да?
– Нет, – растерялась Энн. – Конечно, нет.
– Я понимаю, что ты пытаешься сделать. Ты пытаешься доказать мне, что я веду себя глупо, прячась от собственной слепоты. Я и сам уже это понял, только вот не знаю, как мне научиться справляться с этим, как с этим жить. Ты нужна мне, Сэриз. Ты могла бы мне помочь. Пожалуйста, любовь моя, останься со мной.
Она добилась своего. Он хочет, чтобы она осталась.
– Я буду рядом столько, сколько вы захотите, ваша светлость.
Глава 7
Ну где же Энн? Проклятие, как он устал от этого.
Себастьян Беддинггон, виконт Норбрук, не обращая внимания на присутствие привратника, отличавшегося крепким телосложением, прошел мимо него в холл, где стоял удушливый запах тяжелого парфюма. Он был оклеен обоями ядовито-красного цвета и заполнен жалкой имитацией китайских украшений. Кричащие тона вызвали у Себастьяна приступ тошноты, и его охватило чувство досады. Он не собирался приходить в этот отвратительный бордель еще раз, но выбора у него не было. Почти неделю нанятые им частные сыщики прочесывали бордели Уайтчепела[2], разыскивая его кузину Энн. На этих людей он потратил кучу денег, но они так и не добились никаких результатов.
Себастьян решил, что она должна была прятаться где-то рядом с этим борделем, из которого сбежала пять дней назад. Куда она могла убежать без денег и друзей, не имея пристанища? Он настолько был уверен в положительном результате, что сам присоединился к этим поискам.
Как глупо. Себастьян обследовал грязные переулки, вонявшие конским навозом, обыскивал жалкие таверны, пропахшие мочой и потом. В этих крайне сомнительных местах он был вынужден общаться с пьяными беззубыми проститутками и задавать им вопросы. И каждая из них, мгновенно оценив его хорошо сшитую одежду, изысканные манеры, начинала лебезить перед ним, дыша ему в лицо зловонным перегаром, оставляя свой отвратительный запах на его одежде. И все они обманули его. Он заплатил им за информацию, которая на деле оказалась ложью.
В своем нынешнем состоянии, ослепленный яростью, Себастьян знал, что очередную проститутку, которая пообещает ему хотя бы намекнуть, где находится Энн, и снова обманет, он просто убьет.
– Я могу вам помочь, господин?
Себастьян повернулся к слуге, который проследовал за ним до входа в гостиную. Лакей, сложив мускулистые руки на бочкообразной груди, старался выглядеть грозно. Быстрый бросок лезвия, спрятанного в прогулочной трости Себастьяна, собьет спесь с этого идиота.
– Полагаю, что вместо убитой Мадам Син здесь теперь новая хозяйка. Скажите ей, что лорд Норбрук ожидает приема. Немедленно.
Лакей удивленно приподнял бровь, явно готовясь к отговоркам. Себастьян отреагировал мгновенно. Схватив его за горло, он воспользовался преимуществом внезапности и оттолкнул более тяжелого противника к стене. Рядом с ошеломленным лицом слуги на стене задребезжала картина с изображением обнаженной фигуры.
– Немедленно! Ты понял? – с довольным лицом гаркнул Себастьян, заметив растерянность лакея.
Грозный лакей смог издать только сдавленный звук, его лицо побагровело. Себастьян ослабил хватку, и слуга, поправив одежду, как заяц помчался вверх по лестнице.
Свидетелями случившегося стали несколько джентльменов, находившихся в салоне, и пристававшие к ним пышногрудые проститутки, которые теперь с глупым видом глазели на происходящее. Себастьян повернулся к ним спиной и направился к лестнице.
Себастьяна воротило от подобного заведения. Тем не менее после всего, что он вытерпел, Энн он так и не нашел. Его пронзила совершенно досадная мысль, которая приходила ему на ум каждый день. К настоящему времени его кузина могла быть мертва, и он никогда не узнает этого.
Он должен вернуть ее.
Ему потребовалось много лет, чтобы проследить ее путь и отыскать в этом борделе. Потом его хозяйка, чертова ведьма, долго скрывала от него Энн и вытянула огромную сумму денег, прежде чем вручить девчонку. И когда он подумал, что все мучения закончились, оказалось, что Эн здесь вообще нет.
Теперь эта женщина сама мертва и совершенно для него бесполезна.
У Себастьяна ушло много времени, чтобы найти Энн в первый раз, поскольку он никогда не думал, что от отчаяния она займется проституцией. Он предполагал, что ее мать нашла вполне пристойную работу. Миллисент все еще оставалась привлекательной женщиной, когда сбежала из его дома, и могла бы добиться гораздо большего.
У нее не было права бежать, забрав с собой Энн. Себастьян предложил им защиту, поддержку и крышу над головой. И даже решил снизойти до того, чтобы жениться на Энн.
Вместо этого Миллисент увезла свою дочь. Как будто это он был недостаточно хорош. Безмозглая сучка. Теперь Энн стала проституткой. Падшей женщиной. Себастьян скривил губы, почувствовав приступ тошноты. От этого омерзительного борделя к горлу подступала желчь. Где же так ловко спряталась Энн, что он вместе с полудюжиной нанятых сыщиков не смог ее найти?
Заскрипели ступеньки. Ожидая увидеть новую хозяйку заведения, шлюху с выкрашенными хной волосами, пышной грудью и кричащими украшениями, Себастьян поднял глаза. Вместо этого он увидел лысого мускулистого мужчину в наряде джентльмена: накрахмаленный воротничок, царапавший ему щеки, омерзительный жилет в ярко-красную полоску и плохо сшитый темно-синий сюртук. Не такой громадный, как лакей, с которым Себастьян быстро справился, но явно боксер-профессионал с суровым прошлым. Скучно убивать этого быка. Но если надо, он сделает это. Пойдет на все, чтобы отыскать Энн.
Зверь в наряде джентльмена спустился на последнюю ступеньку и согнулся в поклоне. Когда он выпрямился, на его губах играла самодовольная улыбка.
– Лорд Норбрук? Мадам Син говорила мне, будто вы ищете Энн Беддингтон.
– Кто вы такой? – холодно поинтересовался Себастьян.
– Мое имя Мик Тейлор. Я работал телохранителем Мадам, когда она была жива.
– Ты явно плохо выполнял свои обязанности. Не трать попусту мое время.
Тейлор вспыхнул от гнева, но сохранил на грубом лице дружескую улыбку.
– Я искал Энн Беддингтон и трех проституток, которых она увела с собой. Если вы все еще ищете ее, могу помочь вам в этом деле.
Герцог согласился, чтобы она осталась, но ужинать вместе не захотел. Эту новость принес Энн молодой слуга, пришедший проводить ее в столовую.
Энн наклонилась к зеркалу на туалетном столике, пытаясь подобающим образом подколоть волосы. Дождь превратил их в неуправляемую волнистую массу.
– Почему я должна идти в столовую, если его светлость не составит мне компанию?
По отражению в зеркале Энн заметила, как покраснело лицо мальчишки.
– Его светлость посчитал, что вам будет приятнее есть в столовой, мисс. И на еду он тоже не поскупился, мисс. Я сам в этом убедился.
Энн медлила. Днем, когда они вернулись после прогулки под проливным дождем, она приняла горячую ванну и переоделась. Один из слуг герцога по его приказанию привел свою сестру, чтобы та поработала горничной у Энн. Потом Энн вместе с герцогом обошла дом. По ее просьбе их сопровождали двое слуг.
Она помнила, какие перемены произвела в Лонгсуорде мать, чтобы дедушке было удобно, и приказала переставить мебель герцога так, чтобы облегчить ему проход через комнаты. Ей было больно думать о прошлом, вспоминать дедушкину доброту, суровую привязанность отца и тихую всеобъемлющую любовь матери.
Отказ Марча поужинать с ней встревожил Энн. Герцог хотел научиться справляться со своей слепотой. Даже если слепота затрудняла процесс еды, как он мог подумать, что она осудит его? Почему он не разрешает ей помочь ему?
Мужчины гордые. Даже у отца, самого лучшего человека на свете, были свои моменты упрямой гордости. Кузен Себастьян, после смерти отца унаследовавший титул и дом, был нервным и холодным, жестоким и высокомерным. Он представлял собой тот тип мужчины, который запугает молодую девушку до смерти, чтобы получить желаемое. Который таит обиды и набрасывается на любого, кто ему противоречит. Все ее клиенты были гордецами, которые относились к ней как к предмету, который можно купить, использовать и, в конце концов, выкинуть.
Энн отбросила эту тягостную мысль. Это – прошлое. Более того, она стала любовницей доброго, замечательного человека, который заслуживал счастья.
– Как тебя зовут? – спросила Энн.
– Беккет, мисс.
– Хорошо, Беккет. Я сделаю так, как просит его светлость.
Огромную столовую освещали два камина. Стол был сервирован только дня нее. В свете трех канделябров сверкало серебро и горел хрусталь. Строем вошел целый батальон слуг, которые принесли столько еды, что можно было накормить армию, однако Энн с трудом могла съесть ровно столько, сколько помещалось на одной тарелке.
Пока она медленно жевала и заставляла себя глотать пищу, Беккет подходил и наполнял вином ее бокал. Энн выпила больше, чем следовало. Чтобы успокоить нервы. Сегодня вечером ей предстоит заниматься любовью с герцогом на правах его любовницы.
Должна ли она теперь делать что-нибудь по-другому? Дозволено ли ей теперь чувствовать себя посвободнее в отношениях с ним? Или наоборот? Энн знала, что должна подумать о каких-то изумительных плотских утехах, чтобы удивить его. Именно это должна делать хорошая любовница. Но когда у стены стоит целый отряд слуг во главе с Беккетом, трудно думать о таких вещах.
Энн знала, что хочет. Она хотела опять целовать герцога. Целовать его, как делала это под дождем, и продолжать делать это много часов подряд. Но даже если она коснется губами его губ, станет играть с его языком, это не будет длиться всю ночь. Она понимала, что он захочет большего.
Что герцог Марч ожидает от любовницы? О чем может ее попросить? Энн надеялась, что это не слишком ее напугает.
Она поставила бокал на стол. Беккет оторвался от стены и поспешил к ней.
– Теперь, когда вы закончили, мисс, – поклонился он Энн, – его светлость желает, чтобы вы пришли в кабинет.
– Сегодня вечером, – Энн отодвинулась от стола, – в том кабинете не должно быть виски, Беккет. Ты понимаешь?
– Его светлость будет недоволен, – побледнел юноша.
– Со своим раздражением его светлость может прийти ко мне.
Рыжеватые брови Беккета поползли вверх. Он пробормотал что-то, и когда Энн твердо попросила его повторить свои слова, снова покраснел.
– Раньше здесь у его светлости бывало много женщин, и у них имелось много требований. Горячий шоколад в чашках с золотым ободком. Тарелки с пирожными. Ванна с лепестками роз. Мы должны были относиться к ним как к герцогиням. Но ни одна из них никогда не давала приказа, который шел против воли его светлости.
Много женщин. Энн не понимала, почему мысль о том, что герцог принимал здесь других женщин, так задевала ее. Особенно когда она стала его любовницей и понимала, что до нее сюда приезжали многие куртизанки. Неужели этих других он целовал точно так, как ее?
– Я отличаюсь от тех женщин, что бывали здесь раньше, – решительно парировала она. «Наверное, я больше доведена до отчаяния, – подумала Энн. – И может быть, по иронии судьбы мне, больше чем другим, есть что терять, если я его разозлю». Но она не позволит ему сидеть по ночам в кресле в своем кабинете и глушить ночные кошмары алкоголем. В борделе она видела женщин, которые ради джина были готовы на все. В конечном счете это их погубило. – Я намерена делать то, что пойдет на пользу герцогу, – отрезала Энн.
Горячий кофе обжег палец. Девон вздрогнул, сжал зубы, но продолжил наливать напиток. Ему пришлось ткнуть палец в эту треклятую чашку, чтобы не перелить кофе через край.
– Боже мой, ваша светлость, позвольте мне сделать это.
Сэриз. Зашелестели юбки. Она уверенным шагом направилась к нему, как гувернантка, заставшая его за маранием стен. Или как мать, когда искала его, чтобы сделать замечание за чрезмерное увлечение игрой в карты или за то, что он до позднего обеда валялся в постели, страдая от ужасного похмелья.
– Спасибо, мой ангел, но помощь мне не нужна. Я учусь справляться сам. Учусь делать то, что когда-то воспринимал как нечто, само собой разумеющееся. – Черт, почему она должна видеть, как он это делает?
Сегодня днем под проливным дождем они провели вместе много чудесных минут, но прошло несколько часов, и Девон понял, что хочет намного больше, чем просто приспособиться к жизни вслепую. Ему по-прежнему хотелось снова видеть. Он знал, что должен выбросить это из головы, но, черт возьми, сделать это никак не удавалось.
– Учитесь, проливая на руки горячий кофе? – уточнила Энн. – Не хочу, чтобы вы бессмысленно страдали, когда я могла бы просто помочь вам.
– Допускаю, что это на самом деле больно. Зато найдутся женщины, которые расскажут тебе, что, получая удовольствие, я не возражаю против легкой боли.
– О!
Девон уловил удивление в ее голосе, хотя она и пыталась его скрыть. Он поразил ее и напугал. И не понимал, почему сделал это.
– Ангел мой, – вздохнул Девон, – я сделал тебе предложение стать моей любовницей. Надо заключить соглашение.
– Соглашение? – потрясенно повторила Энн.
Разговаривать с ней, не видя ее при этом, было чрезвычайно затруднительно.
– Да, любовь моя. Мы должны оговорить вознаграждение за тот тяжелый труд, который тебе предстоит. Когда я сниму для тебя дом в аренду, ты будешь иметь право пользоваться им на протяжении всего срока аренды. Если я решу расторгнуть нашу договоренность, ты получишь расчет. Вот такие дела.
Мертвая тишина. Девон опять сунул палец в чашку только лишь для того, чтобы определить, где она находится, взял ее и сделал глоток горького напитка.
– Это чтобы защитить тебя, ангел мой, – добавил он в ответ на ее молчание.
– Я понимаю и знаю, что умной любовнице следует заключить такой договор. Но я понятия не имею, о чем просить. Мы будем торговаться, ваша светлость? Вы постараетесь сократить мои требования, тогда как я попытаюсь увеличить количество ваших предложений?
Голос Сэриз звучал безжизненно и холодно. Деловой подход к сексу сразу превращает его в дурацкий спорт. Большинство куртизанок привыкли к такому и вести переговоры по своим договорным обязательствам поручали целой армии солиситоров. Но Сэриз в этом деле, похоже, была так же наивна, как и в поцелуях. Это обстоятельство тронуло сердце герцога. Пробудило в нем желание обнять ее. Утешить. Приласкать, пока не исчезнет ее нервозность. Девон, сидя на стуле, повернулся на ее голос, расставил ноги и похлопал себя по бедрам:
– Подойди, сядь на колени, любовь моя.
– В момент обсуждения условий соглашения?
– Я согласен рискнуть, чтобы ты поставила меня в невыгодное положение.
– Как... О! Вы хотите сказать, что я могу вертеться у вас на коленях и манипулировать вашим желанием, пока мы обсуждаем деликатные подробности.
Черт, чем-то она расстроена, и голос несчастный.
– Ты будешь максимально защищена, Сэриз. Я хочу тебя и готов проявить щедрость, чтобы тебя удержать.
Энн не удержалась и тихонько хихикнула.
– Простите. Но вы уже невероятно щедры.
– Пока не так, как мне хотелось бы. – Теперь Девон слышал, что голос ее зазвучал немного мягче, как будто она больше не испытывала боли, не мерзла и не нервничала. – Если бы мы находились сейчас в Лондоне, любые портнихи были бы к твоим услугам. Я бы скрепил наше соглашение подарком в виде какого-нибудь дорогого у крашения. Завтра ты бы украшала свой новый дом и восхищалась новым экипажем. – Герцог откинулся на спинку стула. – Должен признаться, я еще никогда не обсуждал условия подобного соглашения с дамой, параллельно занимаясь с ней любовью, – задумчиво сказал он. – Хочешь узнать, каким щедрым я буду? Я заинтригован. Мне очень интересно, что ты попросишь, когда решишь, что я полностью в твоей власти.
