Текст книги "Вовлеченные в грех"
Автор книги: Шерон Пейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
– Расскажи своей сестре правду. Скрывать ее нет никаких причин. В своем письме я объяснила, что тебе не дают покоя воспоминания о сражении, воспоминания, которые заставляют тебя кричать по ночам и не дают спать.
– Значит, ты была предельно откровенна?
– Да. Я хотела, чтобы твоя семья поняла, почему ты держишься от них вдалеке.
– И как ты считаешь, почему?
– Наверное, чтобы защитить их от самого себя. Разве ты не говорил мне об этом? Ты хотел отправить меня отсюда ради моей же безопасности. Я хотела, чтобы твоя семья знала, что это не их вина. И по отношению к ним ты поступал как самый благородный и любящий человек.
– Я поступал как разумный человек, – возразил герцог, сжав челюсти.
– Ты не сделаешь больно своей сестре. Нужно только объяснить ей, какой может быть твоя реакция, и она поймет, как себя вести.
– Она не обязана быть осторожной, черт возьми. Она примчалась ко мне за помощью, а я представляю для нее опасность. – Герцог сжал кулак и с поразительной точностью стукнул им по деревянному столбику кровати. От удара содрогнулся балдахин. Энн тоже вздрогнула.
– Почему она приехала просить у тебя помощи? – Энн взобралась на кровать, на коленях проползла за спину герцога и стала мягко массировать его плечи. Они оказались твердыми и напряженными, как железо, и не поддавались легким движениям ее рук.
– Черт, Сэриз, она просила меня пообещать никому не рассказывать об этом.
– Ты изменился, – попыталась его успокоить Энн. – Ты теперь так уверенно передвигаешься по дому. А когда ты последний раз бросал стол через комнату?
– Вряд ли я теперь вспомню, – рассмеялся герцог, но смех его звучал неприветливо и тихо. – Но без тебя, мой ангел, я могу снова начать бросаться вещами.
– Если хочешь, я... я могла бы остановиться где-нибудь поблизости. – Энн понятия не имела, что делать. О любовницах ей было известно только то, что те, кому из них повезло, жили в прекрасных городских домах. Но так происходило с куртизанками в Лондоне. Насчет того, как это случается здесь, в деревне, она пребывала в полной растерянности.
– В деревне есть гостиница, – сказал герцог. – «Черный лебедь». Сними там комнату, Сэриз. Я хочу, чтобы ты была рядом и я мог навещать тебя. Когда сестра уедет, ты можешь вернуться в дом.
– Это приличная гостиница?
– Конечно. – В зеркале Энн увидела отражение обиженного лица герцога.
– Тогда захочет ли хозяин сдать мне комнату и закрывать глаза на твои визиты? – В глубине души Энн понимала, что затронула эту неприятную тему в качестве отговорки. «Черный лебедь» – людная гостиница на одном из самых важных путей следования из Лондона. Она знала, что историю об убийстве хозяйки борделя и о ее, Энн, исчезновении напечатали в газетах; высока вероятность, что люди, путешествующие из Лондона, прочитали ее. Но узнают ли ее с окрашенными волосами? Придет ли кому-нибудь в голову объединить подружку герцога в гостинице с лондонской проституткой, которую разыскивают за убийство?
– Захочет, – уверенно заявил герцог, как человек, который всегда получает желаемое. – Мы сочиним тебе историю. Ты можешь быть знакомой нашей семьи, почтенной вдовой, вознамерившейся навестить семью. Упоминание моего имени гарантирует, что тебя не побеспокоят и проявят уважение.
Энн подумала о своем первом визите в салон миссис Уимпл, но не стала спорить с герцогом. Понятно, что там будет намного безопаснее, чем если она вернется в Лондон, не имея денег для побега.
– Что-то не так, мой ангел?
Энн энергично массировала его плечи. Девон стонал от удовольствия, когда она вдавливала пальцы в напряженные мышцы.
– Все в порядке. Я просто думала о вашей сестре. У нее был такой счастливый вид, когда вы встретились.
Герцог зарычал и опустил голову. И Энн тут же поняла, что он этого не узнает.
– Когда я обнял Каро, больше всего на свете мне хотелось заглянуть в ее глаза, – сказал герцог. – Поначалу я даже не понял, какая из сестер передо мной. Потом, когда узнал, мне захотелось увидеть, как она выглядит. Я попытался представить, что она совсем не изменилась с тех пор, как я видел ее последний раз, три года назад. Но я понимал, что это не так, поскольку она ждет ребенка.
– Хочешь, – Энн обняла его за шею, – я сейчас опишу тебе ее. Возможно, вместе мы сможем определить, как она изменилась, чтобы ты знал. Все самое важное уже не изменится. Она явно очень сильно любит тебя, и могу сказать, что ты тоже ее обожаешь. Вот и все, что имеет значение, так?
– Да, думаю, что так. – Герцог поднял правую руку Энн и медленно, с любовью поцеловал каждый пальчик. – Ангел мой, как мне пережить ночь, зная, что тебя не будет рядом, чтобы почитать мне, когда я проснусь с душераздирающим криком?
– Я думала, что только раздражаю тебя, – поддразнила его Энн, боясь, что сейчас расплачется.
На губах герцога появилась широкая ухмылка, он повернулся, обнял Энн за талию и перетащил к себе на колени. Но в его глазах не было блеска страсти. Там светилось что-то другое, чего Энн не смогла прочесть.
– А ты совершенно необычная любовница, Сэриз, но я начинаю думать, что жить без тебя будет невозможно.
«Невозможно жить без тебя».
Эти слова не давали покоя Энн два дня, которые она провела в гостинице, и она начала бояться, что испытывает к герцогу то же самое. А вот это действительно невозможно.
Дрожащими пальцами она взяла чашку. Никто не показывал на нее пальцем и не кричал «Убийца!», но она жила как на иголках, ожидая, что это вот-вот случится. Лишнее доказательство того, что она не может оставаться в Англии. Как можно провести всю оставшуюся жизнь в страхе? В страхе, что кто-то узнает ее и доставит в магистрат, в страхе, что ее арестуют за убийство, которое она не думала совершать? Она все равно была виновата, хотя и спасала ребенка. Наказание за такое преступление – виселица.
Энн поставила чашку. Ей очень хотелось остаться в Англии, и причина у нее для этого была самая глупая: она не хотела бросать герцога. Два дня Девон не появлялся у нее. Разумеется, он не хотел оставлять сестру. Он искал способ жить без Энн. Но она ужасно без него скучала. Она волновалась за него.
В коридоре послышались быстрые шаги, и Энн напряглась, когда они внезапно смолкли у ее двери. Она боялась всего, и это начинало походить на какое-то безумие. Ведь это могла быть прислуга. В дверь тихонько постучали.
– Мисс? – позвал женский голос.
– Войдите, – услышав голос служанки и успокоившись, крикнула Энн.
Дверь открылась, и на пороге появилась молодая девушка с горящим взором, присевшая в почтительном поклоне.
– Прошу прощения, мэм, но вас хочет видеть герцог Марч. Он будет ждать в гостиной.
– Спасибо, – улыбнулась Энн. – Передайте ему, что я спущусь через минуту.
– О, он сейчас в баре, мэм. Все местные мужчины пьют за его победы в сражении. Его светлость – настоящий герой войны.
– Да, так и есть, – согласилась Энн. Но как только девушка ушла, она, повернувшись к зеркалу на туалетном столике, задумалась о том, сколько он заплатил за свой героизм, сколько боли он ему принес и как изменил его. Энн быстро осмотрела свое платье, одно из новых дневных платьев, которое герцог прислал ей в гостиницу, и осталась довольна своим видом. Герцог не зашел к ней в комнату; интересно, почему. Неужели он хотел создать хотя бы видимость респектабельности?
Направляясь в гостиную, Энн, проходя мимо бара, заглянула туда.
Там на скамейке сидел герцог. Увидев его лицо и улыбку, Энн почувствовала, как у нее задрожали колени. Она положила руку на дверную раму и просто смотрела на него. Волосы падали ему на брови, и это напомнило ей, как осторожно она старалась его постричь, медленно работая ножницами, чтобы не уколоть. Его широкая улыбка была похожа на ту, с которой он встал после падения с лошади, едва не разбившись насмерть.
Глядя на него, Энн чувствовала тепло внутри, словно горячий пирожок, который, если его разломить, выпускает струйку пара. Герцог поставил свою кружку и повернулся. Он не видел Энн, но, должно быть, почувствовал, что она смотрит на него. Энн развернулась и поспешила в гостиную. Служанка передаст ему ее слова и приведет его к ней. Всего через несколько мгновений они будут вместе. Наедине.
О Господи, Энн дрожала от предвкушения. Сердце готово было вырваться из груди. Что именно ей надо сказать? Она не нервничала так даже в первый раз, когда пыталась его соблазнить.
Мысль о том, что это могло означать, напугала Энн. Только самая глупая любовница влюбляется в своего покровителя. Она уже потеряла свой дом, своих родителей, так почему же она опять добровольно подвергает риску свое сердце?
– Я приехал поговорить о своей сестре.
Этого Энн ожидала меньше всего. Герцог откинулся на спинку дивана у камина в гостиной и потер виски, как будто у него болела голова.
– Каро просила меня никому не рассказывать, но я понял, что сойду с ума, – криво усмехнулся герцог. – В конце концов, после всего, что сделала ты, чтобы убедить меня, что я не сумасшедший, именно моя сестра сводит меня с ума. – Девон повернул голову на шорох юбок Энн, вид у него был совершенно беспомощный и очень притягательный. – Мне нужна твоя помощь, ангел мой. Я просто не знаю, к кому еще обратиться.
– Что же случилось?
– Каро приехала сюда не из-за твоего письма. Она приехала, потому что сбежала из дома. Она на девятом месяце беременности и сбежала из дома.
Служанка оставила поднос с чаем. Несмотря на удивление, Энн налила чашку чая и подала герцогу прямо в руки.
– Почему она так сделала?
– Только ты можешь отнестись к этому спокойно и налить мне чашку чая, – сказал герцог, намереваясь поставить чашку на столик.
– Глоток чая поможет, – остановила его Энн и упрямо поднесла чашку к его губам, почувствовав при этом острую боль в сердце. Когда-то эти слова говорила ее мать, когда они оказались в трущобах, как будто простая чашка чаю могла спасти от страха и бедности.
– Каро рассказала мне, что приехала, – герцог сделал глоток чая, – поскольку ее брак развалился, сердце ее разбито, и она собирается родить ребенка от человека, который ее больше не любит.
– Муж больше ее не любит? – заморгала ресницами Энн. – Он должен быть... идиотом. Как он может не любить твою сестру, которая просто сияет красотой и скоро родит его ребенка?
– Не знаю, – вздохнул герцог. – Добиться от нее вразумительного объяснения я не могу. Она сказала, что больше ни минуты не могла оставаться в своем доме в Лондоне. Кстати, ее муж – граф Кавендиш. Их брак, как и все браки моих ближайших родственников, был заключен по любви.
– Она не говорила тебе, почему пришла к такому выводу, что он ее больше не любит?
– Каролина решила, что это произошло из-за того, что сейчас она размером с дом.
– Вздор, – заявила Энн. – Что это за муж, который может быть таким ограниченным и пустым?
– Ты веришь мужчинам больше, чем мы того заслуживаем, – сидя к ней вполоборота, мрачно усмехнулся Девон. – Я знал джентльменов, которые проводили ночь в борделе, пока их жены дома рожали в муках ребенка.
Энн молчала. Возможно, некоторые джентльмены, которые приходили в бордель Мадам, так и поступали.
– Каро бросила свой дом и отправилась в Марч-Хаус. Это герцогский дом в Лондоне, где живет моя мать и две незамужние сестры, Лиззи и Уин. Каро провела там только два дня. Этого времени оказалось достаточно, чтобы ей дали почитать твое письмо. Явно все женщины в моей семье гадали о том, кто этот анонимный автор.
– Я сожалею об этом, но все-таки это лучше, чем их бесконечная тревога за тебя.
– Каро решила не рассказывать матери о своих проблемах. Она приехала ко мне, потому что не знала, куда еще поехать. Поскольку я мужчина, она подумала, что я пойму ход мыслей ее мужа. Она хочет, чтобы я объяснил ей, почему муж больше ее не любит, и подсказал, как вернуть его любовь. Поскольку я отвоевал любовь Розалинды, она считает, что я должен знать, как это сделать. Но есть проблема... – Черты лица герцога посуровели, взгляд приобрел решительность. – Так как я довольно долго не могу убедить Каро успокоиться и рассказать мне, что именно сделал Кавендиш, я предполагаю, что он изменил ей. Он разбил сердце сестры. Мне хочется убить его прямо сейчас. Вызвать его в поле, окутанное туманом, и отсчитать сорок шагов.
– О Боже, нет! – Энн охватила паника, и она сжала плечо герцога. – Ты не можешь этого сделать! Тебя могут убить. А если не тебя, то ты убьешь его. Что в этом хорошего для твоей сестры?
– Согласен, ничего хорошего. Просто я мог бы сделать ему небольшое внушение.
Энн подумала о своих родителях. Они всегда решали все проблемы, разговаривая друг с другом.
– Твоя сестра разговаривала с мужем? Она должна была поговорить с ним об этом с глазу на глаз.
– Не знаю. Когда она пытается объяснить что-то, она либо начинает плакать, либо смущается. Я и сам смущаюсь всякий раз, когда мы об этом говорим, поэтому я не могу понять, что она пытается мне сказать, – застонал герцог и уронил голову на руки. – Она вышла замуж по любви, ей разбили сердце, и я меньше всего знаю, как от этого излечиться. Сам я решил отправиться на войну, и ты знаешь, чем все закончилось. – Герцог поднял голову, на его губах блуждала печальная, разрывающая сердце улыбка. – Одно могу сказать точно. Ей хочется отвоевать любовь подлеца, а я хочу его убить. У меня безвыходное положение. Она спрашивает мое мнение, а потом не слушает ни одного моего слова. Она злится на меня, когда я говорю, что это вина Кавендиша, и я, так или иначе, превращаюсь в ее глазах в негодяя.
Энн, чувствуя его раздражение, сдержала улыбку.
– Когда мы спорили насчет бренди, я именно так вел себя с тобой, да? Почему ты проявила такое упорство и решительность в своем желании помочь мне, когда на самом деле я заслуживал хорошего пинка?
– Потому что ты заслужил, чтобы тебе помогли.
– Я рад, что ты была такой упрямой, Сэриз, – покачал головой герцог. – Моей сестре нужна женщина, которой можно довериться, но такой нет.
Энн покачала головой. Нет, она, конечно, не может говорить с его сестрой. Она падшая женщина. И потом, она ничего не знает о любящих мужьях, и, хотя ей известны подробности счастливого брака родителей, она понятия не имеет, как спасать несчастливый брак.
– Мне кажется, ты должен дать сестре успокоиться, выслушать ее по-настоящему, а потом постараться поговорить с ней.
– Придется мне преодолевать это самому, вот только не знаю, смогу ли. Участвовать в сражении намного проще.
– Тебе не надо бороться в одиночку. В любое время ты можешь прийти и поговорить со мной.
– Ты нужна мне сейчас. – Герцог поднял голову, и его глаза загорелись огнем желания. – Эти два дня я скучал без тебя, ангел мой. Иди и закрой дверь в гостиную. Я больше не могу ждать.
– Здесь? В гостиной? – Энн тоже хотела любить его, но боялась вызвать скандал.
– Это намного благоразумнее, чем вести меня в свою спальню, – ухмыльнулся герцог. – На этот раз тебе придется вести себя тихо.
– Конечно, ваша светлость.
– Я хочу, чтобы ты звала меня Девон, ангел мой. Сделай это ради меня.
Энн затаила дыхание. Называть его по имени. Она не ожидала такой близости. Она вдруг поняла, что никогда не состояла в таких близких отношениях с мужчиной. Ни один мужчина ни разу не приоткрыл перед ней свое сердце.
– Да, ваша... Девон, – прошептала Энн, когда он обнял ее сильными руками и потянул на диван.
– Отлично. А теперь оседлай меня, ангел мой. Сотвори свое волшебство.
Глава 13
Энн шагала по узкой тропинке, подводившей к гостинице со двора. Она брела по ней по просторным полям, потом через лес, пока голодный желудок не потребовал, чтобы она вернулась. Сегодня утром она прошла много миль, но ни прекрасные пейзажи, ни физическая нагрузка не могли отвлечь ее от мыслей о Девоне.
Раньше все ее мысли были только о свободе и независимости. Теперь она думала только о нем. За последние три дня Девон полдюжины раз признался, что скучает без нее. И всякий раз его слова и согревали сердце Энн, и одновременно заставляли его болезненно сжиматься. Она должна помнить, что это ничего не значит. Она больше не наивная молодая леди, которая могла бы принять эти слова герцога всерьез и думать о совместном многообещающем будущем, браке и детях. Все покровители поначалу очарованы своими любовницами, но потом интерес ослабевает. Если она будет руководствоваться разумом и контролировать свое сердце, она может спастись.
Постучав ногами по плитняку, чтобы сбить грязь с ботинок, Энн вошла в гостиницу и сняла перчатки.
– О, вот вы где, мадам! – бросилась к ней одна из служанок и торопливо присела в поклоне. – К вам посетитель. Ждет в гостиной.
Это, наверное, Девон. У Энн заколотилось сердце, отказываясь подчиняться контролю, но когда она открыла дверь в гостиную, то увидела украшенную розами шляпку и черные кудряшки. Ноги Энн словно приросли к полу.
Сестра герцога, сидя на стуле, повернулась к ней, и Энн увидела ее пылающие щеки и фиалкового цвета глаза.
– О, я так рада, что вы пришли. Я уж испугалась, что вы не захотите встретиться со мной.
– Не могу поверить, что вы приехали повидаться со мной, – заморгала ресницами Энн. Ее охватила паника, но даже в этом состоянии она помнила, что эта леди – графиня Кавендиш. Все-таки полученное воспитание помогло ей преодолеть шок, и Энн вдруг поняла, что поднимается после глубокого реверанса. Господи, разве это возможно, чтобы сестра герцога не знала, что Энн – его любовница?
У нее участился пульс. Это может обидеть сестру Девона. Слухи, смешки. Если Девон узнает... Ведь он согласился, что она не должна находиться поблизости с его сестрой.
– Есть кое-что, что вам необходимо знать, – тихо прикрыла дверь Энн. – Мне очень жаль, но как только вы узнаете, кто я, вам захочется уйти отсюда...
– Вы любовница Девона. Я это знаю. Тредуэлл рассказал мне, что у Девона в доме «гостья». Мой брат, конечно, пробормотал какую-то бессмысленную ерунду, но румянец на щеках выдал его.
– Ваша светлость, вы должны уйти. У меня нет желания запятнать ваше доброе имя.
– Я поняла, – махнула рукой леди Кавендиш, – что существуют вещи гораздо более важные, чем правильное поведение. Поведение, достойное леди, помогает женщине выйти замуж. Однако я узнала, что мужу умение женщины вести себя не доставляет большого удовольствия, – поразительно цинично рассмеялась леди Кавендиш, и этот смех болью отозвался в сердце Энн. Такая красивая леди не должна страдать.
– Мне кажется, – графиня вздернула подбородок, демонстрируя твердость и упрямство характера, которые Энн наблюдала и у Девона, – вы – единственный человек, который сумеет мне помочь. Вы должны знать все о том, как соблазнить мужчину. И я хочу, чтобы вы меня этому научили.
– Прошу прощения, ваша светлость...
– Мне очень нужно знать, как соблазнить своего мужа.
Должно быть, Энн не удалось скрыть своего потрясения, и оно отразилось у нее на лице, потому что леди Кавендиш как-то сразу сникла и помрачнела.
– Вы считаете меня глупой, да? – Она закрыла лицо руками и зарыдала.
Забыв о нормах поведения и морали, Энн бросилась к женщине и обняла ее, пытаясь успокоить.
– Это поможет вам успокоиться. – Энн решительно подала графине чашку с блюдцем, как уже проделывала это с Девоном. Графиня с благодарной улыбкой приняла чашку и стала мелкими глотками пить чай. Энн понимала, что не смеет даже находиться в одной комнате с графиней, но женщине требовалась помощь. – Ваш брат знает, что вы здесь?
– Конечно, нет. Но я в отчаянии. Это же очевидно, что мой брат по уши в вас влюблен. Я надеялась, что вы обучите меня вашему мастерству и искусству обольщения.
– Научить вас, – медленно повторила Энн, – своему... своему мастерству и искусству обольщения?
По уши влюблен?
– Я потеряла любовь мужа и больше не могу это выносить.
Девон не знает, что его сестра здесь. Рассердится ли он, что она разговаривает с графиней сейчас?
– Что вы сказали герцогу?
– Ничего. Он заперся в своем кабинете. Тредуэлл сообщил мне по секрету, что брат не спит по ночам и его мучают ночные кошмары. По всей видимости, после вашего отъезда ситуация ухудшилась.
От этих слов у Энн упало сердце. Она не читала ему перед сном и не отвлекала занятиями любовью, поэтому дела расстроились. Девон не признался ей в этом, когда приезжал ее навестить.
– Конечно, Тредуэллу я сообщила, что поехала в деревню за покупками. – У графини дрожали руки, поэтому чашка звонко стучала по блюдцу. – Наверное, я глупая. Переживаю за любовь мужа, в то время как Девон...
– Вы не глупая, ваша светлость. – Теперь Энн увидела морщинки на лбу графини и темные тени под глазами. – У вашего брата ночные кошмары, и я... я пыталась помочь ему избавиться от них. Или по крайней мере хотела помочь ему с ними справиться. – У Энн горели щеки: ведь сейчас она признавалась, что проводила с Девоном ночи. Это она ведет себя глупо, потому что сестра Девона замужем и знает, кто такая Энн. Но с того самого дня, как Энн с матерью оказались в трущобах, она ни разу не общалась с приличной дамой.
Ей вдруг пришло на ум, что, как дочь виконта, она бы ничем не отличалась от сестры герцога сейчас, если бы Себастьян не вынудил их с матерью покинуть дом. Она была бы замужем. Возможно, ожидала бы ребенка.
Графиня так резко поставила чашку, что чай пролился сначала на блюдце, а потом и на стол.
– Спасибо вам, что вы помогаете брату, – схватила она за руки Энн. – Тредуэлл рассказал мне, что вы для него сделали. Как вы помогаете ему ужиться со слепотой и как он стал понемногу мириться с этим, – с восхищением в глазах продолжала графиня.
– Не знаю, моя ли это заслуга, – смутилась Энн. – Думаю, что здесь сказывается влияние времени...
– Тредуэлл так не думает. Кроме того, он признал, что это вы написали письмо моей матери.
Энн стала извиняться, но леди Кавендиш крепко сжала ее руки:
– Это письмо принесло матери необыкновенное облегчение и покой. Она так волновалась за Девона. Она боялась, что его раны намного серьезнее, чем она слышала от других, что шрамов у него гораздо больше, чем нам говорили, или что он очень болен или даже потерял рассудок.
Как раз этого герцог и боялся. Боялся, что сходит с ума.
– Когда Девон отправился на войну, мать почти перестала есть и спать. Она совсем исхудала. Ваше письмо так подбодрило ее, что сестрам удалось заставить ее поесть и она перестала сидеть взаперти у себя в комнате. Она много часов проводила в одиночестве, писала Девону письмо за письмом. Большую их часть она просто комкала или рвала на мелкие кусочки и сжигала. То, что вы сделали, просто здорово.
– С-спасибо. – Энн слышала стук собственного сердца. Внезапно она поняла, что ей придется заставить Девона поехать домой. Он должен навестить свою семью...
Но если он поедет, разрешит ли ей остаться здесь? Отпустит ли ее? Это не важно. Самое важное – воссоединить его с семьей, облегчить его боль и боль его матери.
– Что такое? – внимательно посмотрела на Энн леди Кавендиш. – У вас такой вид, словно вы спорите сами с собой.
– Нет-нет, ничего.
Энн поразила искренность и доброта сестры Девона. Светская леди должна либо быть в ужасе от нее, либо вести себя крайне высокомерно. Леди Кавендиш напомнила Энн о матери, которая всегда была вежливой, щедрой и доброй.
– Вы поможете мне в ситуации с моим мужем? Или я уже ничего не могу сделать, поскольку сама сейчас размером с экипаж и ничего миловидного во мне не осталось...
– Чепуха! – не сдержалась Энн и увидела, как вздрогнула графиня. – Вы... Вы поразительно красивы. Что же это за джентльмен, который не замечает необыкновенного очарования в женщине, носящей ребенка?
– Вы должны знать, что представляют собой мужчины, – криво усмехнулась графиня. – Наверное, мой муж рад, что у него родится ребенок, и, конечно, надеется, что это будет сын. Но у него есть желания, и он понимает, что больше не может приходить в мою постель, поэтому... Я думаю, он ходил к кому-то еще, – покраснев, выдавила леди Кавендиш. – Я не могу ни с кем говорить об этом. Девон – единственный, с кем я поделилась. Он пришел в такую ярость, что захотел подраться с моим мужем! Я хочу вернуть мужа обратно, забрать его из лап той ужасной вдовы, которая завлекла его.
– Вдовы? – Энн старалась следить за возбужденной речью графини.
Сестра Девона молча кивнула в ответ, и ее кудряшки подпрыгнули в такт. Потом она вдруг напряглась и положила руку на живот, на лице появилась гримаса боли.
– Что-то случилось? – вскочила Энн. – С вами все в порядке?
– Это... случается, – выдохнула леди Кавендиш. – Спазмы в животе. Он становится таким... твердым. – Она смотрела прямо перед собой, вид у нее был ошеломленный и немного испуганный.
– Когда я была моложе, – погладила ее по руке Энн, стараясь контролировать себя, чтобы случайно не сказать «в трущобах», – то несколько раз видела, как рожают. – Ее мать даже помогала нескольким роженицам, когда им пришлось ютиться в меблированных комнатах. – И я точно помню, что живот у женщины твердеет, когда приближается время родов. Одна из повитух называла это «тренировкой». Постарайтесь расслабиться и дышать.
– Расслабиться! – воскликнула леди Кавендиш с унылой улыбкой.
Энн понятия не имела, как говорить о процессе родов, не вызывая тревоги и не сообщая графине ничего непристойного. От тех, кто готовился к родам, она знала, что «тренировка» намного легче, чем сами роды.
– Думаю, вам очень скоро предстоит рожать, – осторожно заметила Энн. Она помнила, как некоторые женщины говорили, что «тренировочные» боли случаются совсем незадолго до родов. – Одно я знаю точно: никто не может угадать, когда родится ребенок. Это может случиться гораздо быстрее, чем предполагается...
– Но я не могу ехать домой! – Тяжело дыша, леди Кавендиш встала. – Там я только и думаю, где мой муж и не с той ли он женщиной...
– Пожалуйста, не надо расстраиваться. – Энн положила руку ей на плечо. – Итак, вы хотите соблазнить его, – начала она, чувствуя, что щеки уже стали пунцовыми. Она очень надеялась, что этот разговор отвлечет леди Кавендиш.
– Да. Но конечно, после того, как рожу ребенка. Я хочу знать все приемы, которые известны куртизанке. Я должна знать, что мне надо сделать, чтобы доставить ему удовольствие. Чтобы удержать его от встреч с другими женщинами.
Энн все время хотелось напомнить графине, что она – леди. Благовоспитанные леди вовсе не должны быть знакомы с приемами куртизанок. Пожалуй, именно по этой причине приличные леди должны избегать куртизанок и падших женщин. На тот случай, если у них появится соблазн задать вопросы и узнать о приемах соблазнения. Энн помнила некоторые сомнительные способы, которым ее научили проститутки в борделе Мадам. «Возьми плоть мужчины в рот, и он – твой. Или позволь ему овладеть тобой сзади и доставь ему бесконечное удовольствие. От воспитанных леди они этого не получают».
Она перепробовала все, о чем смогла вспомнить, чтобы Девон оставил ее в своем доме, но как объяснить это леди? Хотя почему леди не должны знать о сексе? Почему женщина должна соблюдать приличия и оставаться одинокой, пока мужчины ходят по борделям в поисках плотских утех, которые они нигде больше не могут получить?
Леди Кавендиш тяжело дышала и выглядела испуганной.
– Хорошо, – прошептала Энн. Должно быть, она сошла с ума, но леди Кавендиш мгновенно перестала растирать живот и сосредоточилась. – Начнем с приема, который вашему мужу понравится больше всего. Вы должны... – Мужество почти покинуло Энн, когда она увидела напряженный, пытливый взгляд. – Вы должны взять его в рот.
– Поцеловать? Раньше мы страстно целовались. После заключения брака он, похоже, потерял интерес к таким легкомысленным поступкам.
– Это... для мужчин не редкость. Я... Мне кажется, поцелуй для них – часть соблазнения. Как только леди готова спать с ними без поцелуев и другой предварительной игры, мужчины обходятся без этого, – сообщила Энн, хотя помнила их необыкновенный поцелуй с Девоном под дождем и другие его поцелуи, после которых он не ждал продолжения.
– О, все это звучит ужасно удручающе, – нетерпеливо вздохнула графиня. Тогда как же мне убедить его сделать это?
«Надо говорить прямо, – подумала Энн, – больше делать нечего».
– Я хотела сказать, что мужчинам нравится, когда женщины целуют их интимные части тела.
– Ту часть? – Графиня изумлённо посмотрела на Энн, потом нахмурилась. – Вы пытаетесь отпугнуть меня.
– Нет, ваша светлость, я не отпугиваю. Вы хотели знать, что делают куртизанки, и это на самом деле один из способов. Мужчинам это очень нравится, но они никогда не попросят об этом свою благовоспитанную жену.
– Вы хотите сказать, – бледные щеки графини окрасил румянец, – я просто открываю рот и позволяю его плоти проникнуть внутрь?
О Боже.
– Ну... э-э... да. Джентльменам нравится, когда дама... посасывает его плоть. Трение и давление доставляют им удовольствие. Им нравится, когда губы женщины... перемещаются вверх и вниз. – Она не сможет это сделать, подумала Энн.
Внезапно раздался стук в дверь. Слава Богу, их прервали. Энн представляла немало проституток из борделя Мадам, которые с удовольствием объяснили бы наивной леди некоторые штучки, с гордостью продемонстрировали бы свой богатый опыт. Но она не из их числа.
– Войдите, – поспешно сказала Энн.
В комнате появилась молодая служанка Хэтти.
– Его светлость... – начала объявлять она, присев в реверансе, но герцог уже обошел ее, слегка коснувшись тростью.
– В этом нет необходимости, дорогая моя, – холодно и сдержанно заявил он, хотя внутри бушевала буря. – Обе эти леди знают, кто я такой.
Его сестра приехала к Сэриз, чтобы получить советы по соблазнению мужчин.
Девон не мог до конца поверить в это. Хорошо, что у него была трость, на которую он мог опереться, иначе поразительное, неохотное признание Каро повергло бы его на землю. Девон повернулся к сестре, точно зная, где она находится, поскольку ее сопрано звучало весьма громко и протестующе.
– О чем ты думала? – настойчиво спрашивал Девон. – Тебе нельзя приезжать сюда и разговаривать с Сэриз. Это недопустимо. Это запрещено. Ты понимаешь, что в коридоре находилась целая толпа прислуги, которая старалась уловить каждое ваше слово?
Его любовница не произнесла ни слова. «Мудро», – подумал Девон, хотя и пребывал в крайнем раздражении. Но ему следовало догадаться, что сестра не испугается.
– У меня не было другого выбора! – воскликнула Каро, и Девон представил ее себе такой, какой она была до свадьбы. Сумасбродная девчонка-сорванец, любившая ездить верхом, ловить рыбу и охотиться вместе с мужчинами. Ему следовало знать, что воображаемое превращение в скромную и счастливую невесту было не настоящим. Воспоминание о том, как она выглядела раньше, ее сверкающих глазах и дрожащих кудряшках, когда она о чем-то спорила с ним, болью отозвалось в сердце Девона.
