Текст книги "Между нот (ЛП)"
Автор книги: Шэрон Гасс Роут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Я пожала плечами. Мой ум перескакивал от одной возможности к другой, которую мог замышлять Ленни.
– Не знаю, – пробормотала я.
Подойдя к нам, Риза увидела в моих руках картофелины.
– Он дает их всем симпатичным девушкам в школе, – небрежно сказала девушка. – Бетани Бартелл тоже получила одну, и Шона Эванс. И даже Чандра.
Чандра Мандрети – старшеклассница и самое великолепное создание, когда-либо жившее на нашей планете. Клянусь, что играют арфы, когда эта девушка проходит мимо. У нее длинная, густая, коричневая грива волнистых волос, которую можно увидеть в рекламном ролике для средств по уходу за волосами. А ее тело как произведение искусства. Стройная, с плавными линиями во всех нужных местах. Я бы убила за такое тело.
– Чандра? – произнесли в унисон Уиллоу и Уинн. Они выглядели сперва ошеломленными, а затем… я не могла в это поверить… довольными.
– Да, – засмеялась Риза. – Она спросила Лазарски, для чего картофель, а он ответил ей, что это традиция, откуда он родом, когда ты даришь картошку самым красивым девушкам в городе.
– Что? – закричала я
– Это то, что я слышала. Он сказал, что это был своего рода ритуал посвящения, вроде бар-мицвы или чего-то еще. Чандра подумала, что это очень мило и забавно, – Риза преувеличенно надула губы. – Теперь я как бы зла, что тоже не получила. (Прим.: бар-мицва – термин, применяющиеся в иудаизме для описания достижения еврейским мальчиком или девочкой религиозного совершеннолетия)
Уиллоу и Уинн состроили Ризе самые лицемерные «ты бедняжка» лица и заверили ее, что она потрясающая. Конечно, Лазарски еще не добрался до нее! Затем Уиллоу выхватила у меня картошку, и Уинн сделала то же самое. Они самодовольно улыбнулись и замолкли. С благословения Чандры, картофель от Ленни стал теперь желанным символом красоты.
Я помотала головой, когда девушки ушли.
– Ты же не серьезно.
Лицо Ризы расплылось в широкой улыбке.
– Он дал картошку Шоне и Бетани, ну а я сделала все остальное.
– Чандра?
– Бред собачий.
– Традиция…
– Полная фабрикация, – сказала Риза, явно довольная собой. – Кто-то же должен был спасти твою задницу.
– Спасибо.
Но часть меня прекрасно понимала, что дело не только в моей заднице, которую она спасала. Да, Риза не хотела потерять меня как лучшую подругу, но она также не хотела быть лучшей подругой неудачницы.
***
Я проскользнула в кресло в классной комнате, когда раздался звонок, все еще раздраженная своим причудливым поведением. И Ленни. Тот случай с картошкой был… странным. Когда вчера я ушла из школы с Джеймсом, все обсуждали Ленни, меня и картошку. Сегодня же утром все рассеялось. Еще четыре девочки получили по картошке, так что сплетни больше не были сосредоточены на мне.
А, может быть, это не Риза спасла мою задницу. Может быть, это Ленни.
Но, я напомнила себе, что именно он был тем, кто втянул мою задницу в неприятности.
Когда наш классный руководитель появился, динамик неожиданно зазвучал, и один из секретарей в приемной произнес: «Извините, мистер Далтон? Не могли бы вы отправить Айви Эмерсон в офис?»
– Ладно, – сказал мистер Далтон. – Она уже идет.
Все издали «ооо-ты-попала» звук. А мое лицо олицетворяло собой «я-свекла» вид.
Динамик издал еще один звук помехи, и начались утренние новости, когда я вышла из класса. Клятва верности эхом распространилась по коридору в сопровождении скрипа моих мокрых ботинок. Я подождала за дверью офиса, пока клятва не закончилась, но уже увидела, что Джеймс сидит там, рассматривая пол.
Парень не улыбнулся, не кивнул и не поднял бровь, когда я вошла, лишь удержал мой взгляд. При свете люминесцентных ламп его глаза казались тусклее, чем на кладбище. Никакого отражения ярко-синего неба в них сегодня. Ни света. Я смущенно улыбнулась ему, но выражение его лица не изменилось. Выглядел он так, словно заболел.
Помощник директора, миссис Лонахан, вышла из своего офиса и попросила нас обоих последовать за ней. Джеймс поднялся на ноги и жестом указал мне пойти первой. Мы сели напротив ее стола.
– Айви. Не ожидала увидеть тебя здесь.
Миссис Лонахан была ответственна за вопросы дисциплины в течение многих лет. Она пролистала папку с моим именем на ней. Я знала, что папка было заполнена отличными оценками и безупречной посещаемостью.
– Меня проинформировали, что вчера ты пропустила послеполуденные занятия, но у меня нет записей о том, что тебя отпустили пораньше. Объясни.
– А, гм, я плохо себя чувствовала и захотела пойти домой, – я посмотрела на Джеймса. Его присутствие здесь означало лишь то, что женщина знала, что мы были вместе. – Джеймс предложил меня подвезти.
– Понятно, – сказала миссис Лонахан. – Вам известно, что вы не можете просто покидать школу, потому что вам так захотелось. Даже если вам плохо, вы должны попросить, чтобы вас освободили. Почему ты не пошла к медсестре?
– Не знаю, мне нужен был воздух, наверное… – мой голос затих.
Миссис Лонахан повернулась к Джеймсу.
– А вы, мистер Уикертон, учитесь здесь на особых условиях, будучи студентом неполного дня, – женщина подняла более тонкую синюю папку с его именем на ней. – Вы свободны, покидать здание после уроков. Но если я узнаю, что вы подвозите других студентов домой до окончания их занятий…
– Этого больше не повторится.
– Я на это рассчитываю, – сказала она и взглянула на меня. – Айви, я отпущу тебя с предупреждением, благодаря твоему идеальному послужному списку. В следующий же раз тебе придется остаться после уроков. Все понятно?
– Да, мэм.
Миссис Лонахан махнула рукой в сторону двери.
– Возьмите пропуск у мисс Беннет. Джеймс, задержись на минуту.
Я собрала свои вещи и выскочила за дверь, закрыв ее за собой. А потом, желая, чтобы я этого не делала. О чем таком с Джеймсом говорила миссис Лонахан, что не хотела, чтобы я слышала? Ждала свой пропуск, стараясь поймать хоть обрывки их разговора. Но было слишком тихо и приглушенно, пока дверь не открылась, и я не услышала последнюю часть.
– …не можешь скрывать правду вечно, – сказала женщина.
Когда мы направились на урок, коридор был пуст. Джеймс шел настолько далеко от меня, насколько возможно, и все еще выглядел немного позеленевшим. Я чувствовала, что моя собственная кожа, вероятно, стала дивного оттенка спаржи в белом соусе.
Что миссис Лонахан имела в виду под «не можешь скрывать правду»? Конечно, мои родители предоставили информацию о смене адреса, может даже объяснили наши обстоятельства. Если эта женщина рассказала Джеймсу об этом, я заявлю на нее за ... за нарушение неприкосновенности личной жизни или конфиденциальности. Или типа того.
– Извини, что втянул тебя в такие неприятности, – сказал Джеймс, переходя на мою сторону коридора.
– Это была моя идея. Помнишь?
Парень улыбнулся.
– В таком случае, большое спасибо за то, что вовлекла меня в неприятности.
Я слегка толкнула его локтем. Джеймс отпихнулся в ответ.
– Итак… – начала я. – Неполный учебный день? Я даже не знала, что такое разрешено.
– Технически, я на домашнем обучении, – парень показал небольшие воздушные кавычки, произнося это. – Только так мне позволили посещать два курса – английскую литературу и историю искусств. Но это все, что мне нужно.
Виноватое выражение появилось на его лице, как будто Джемс сам не мог поверить, что ему это сошло с рук.
– Чтобы выпуститься?
Парень кивнул.
– Моя последняя школа была довольно-таки интенсивной.
Он не стал рассказывать подробней, а я не стала расспрашивать. Школы подобного рода, известные мне, частные и дорогие. Все ученики из школы-интерната для мальчиков говорили, что было похоже на первые два года университета Лиги Плюща. Дети приезжали из таких далеких мест как Калифорния, чтобы учиться там. Может быть, Риза была прав насчет Джеймса и богатой семьи Уикертон.
Когда мы ступили на лестницу, Джеймс взял меня за запястье и потянул в тот же угол, где накануне Риза расспрашивала меня о Ленни.
– У меня есть кое-что для тебя.
Пареньпотянулся к сумке и вручил мне листок бумаги, сложенный в маленький прямоугольник.
Я начала раскрывать его.
– Не сейчас, – сказал Джеймс. – Слишком неловко. Открой его попозже, хорошо?
Дверь наверху лестницы широко распахнулась, и один из учителей математики побрел вниз. Он косо посмотрел на нас.
– Пропуска?
Мы их вытащили их и показали ему.
– Двигайтесь дальше, – сказал учитель.
Джеймс жестом пригласил меня пройти вперед. Когда мы дошли до кабинета мистера Илаи, парень положил одну руку на дверную ручку, а другую на мою поясницу. Это был простой жест, но я растаяла. Джеймс посмотрел мне в глаза, открыл дверь и подтолкнул меня в класс.
Я моментально стерла восторг со своего лица, когда поняла, что весь класс пялится на нас, включая Ризу. Мистер Илая взял наши пропуска, и даже он посмотрел на нас странно. Села за парту и попыталась сосредоточиться на том, что говорил учитель. Я сдалась примерно через пару минут и вытащила листок, который Джеймс дал мне, незаметно разворачивая его в моей тетрадке.
После чего я посмотрела на него и… «О, Боже мой».
Это самый потрясающий рисунок – сумасшедший коллаж нашей поездки на кладбище. Скульптура с винными бутылками, безголовый олень, гигантский дуб и надгробные плиты. И Джеймс нарисовал нас на холме, как Ромео и Джульетту. Они были похожи на нас, только я не была одета в толстовку. Парень изобразил меня в падающем свободными кладками платье с крыльями – как ангела. Безумно красиво. По краям бумаги находилась желтая рамка – как на доме, который мы проезжали мимо: наш портал в другой мир.
В центре всего этого небольшая иллюстрация открытой книги, а на ее страницах строчки, выведенные старомодным почерком:
«Наше милое приключение закончились слишком рано,
Пожалуй, встретиться с тобой в библиотеке в полдень будет отрадно».
Я чуть не подавилась от смеха. Это как две последние строки сонеты! Я захлопнула тетрадь и посмотрела прямо перед собой, мое лицо переполняло удивление. Я хотела посмотреть на рисунок снова, но Риза от любопытства стреляла бровями в мою сторону, а я уж точно не хотела, чтобы мистер Илая конфисковал эту записку.
Тогда Джеймс уронил свой карандаш, и тот закатился под стул Ризы. Парень улыбнулся мне поверх ее головы, когда девушка наклонилась вниз, чтобы поднять карандашь для него. Не знаю, сделал ли Джеймс это нарочно, но это отвлекло ее достаточно надолго, чтобы я смогла взять себя в руки.
Я заново сложила записку в прямоугольник и спрятала в карман.
Глава 21
От волнения мое сердце упало в желудок, когда после урока я увидела лицо Ризы. Девушка светилась.
– Он коснулся меня, прямо здесь, – мечтательно сказала она, потирая костяшки на правой руке. – Никогда не буду ее мыть.
– Не слишком ли ты драматизируешь? – пробормотала я.
Риза меня проигнорировала.
– И он сказал «спасибо», – она передразнила низкий шепот Джеймса. – А его глаза... о, Боже. Его глаза похожи… похожи… не знаю, на бассейны с жидким теплом. Но ледяным. Леденящий жар, как…
– Бенгальский огни?
– Нет. Как горячий ангельский парень. Или типа того, – Риза хихикнула и подтолкнула меня вниз по коридору. Любые надежды на то, что она потеряла к Джеймсу интерес, официально рухнули. Девушка заглянула в его глаза. Ну, здравствуй, очарованная.
Записка с рисунком, в моем кармане, внезапно стала весить, словно кирпич, и стала такой же громоздкой.
– Симпатичная шляпа, – сказала я в жалкой попытке ее отвлечь. – Где купила?
Рука Ризы метнулась к розовому вязаному берету на ее голове, который сдвинулся назад.
– В «Bloomie’s».
– Мило, – я почти спросила, сколько стоит, но поняла, что ответ меня лишь расстроит.
– Завидуешь или что-то еще? – спросила Риза.
Я потянулась к сумке за мятными конфетками и сунула одну в рот.
– Из-за шляпы?
– Нет, – девушка схватила мои мятные конфеты и взяла одну для себя. – Из-за меня и Джеймса. Потому что ты постоянно меняешь тему, когда я его упоминаю.
Я чуть не подавилась.
– Кхм… нет. Я… эм…
– В смысле, я понимаю, – начала Риза, – с его супермиллионами и всем таким, и твоим финансовым положением, то какое оно сейчас. Ты не будешь завидовать, если он меня пригласит на свидание?
– Н-нет. Конечно, нет, – я нащупала листочек в кармане. – Ты думаешь, ты, ээ... нравишься ему?
Риза кивнула и понимающе улыбнулась.
– То как он бросил свой карандаш прямо под мой стол?
Несмотря на то, что я знала иное, ее уверенность внушала мне сомнения. Как-никак, Риза – красавица. И если Джеймс настолько богат, как она говорит, то, вполне возможно, он не захотел бы иметь со мной ничего общего, когда узнал, где я живу.
Я услышала собственный ответ:
– Уверена, вы будете очень счастливы вместе, – и словно мое сердце разорвали пополам. Хотела Джеймса для себя, но так же хотела сдержать свое обещание, данное Ризе. Я остановилась посреди коридора и замерла. В течение нескольких секунд не могла двигаться ни вперед, ни назад. Буквально.
– Что случилось? – спросила Риза.
– Ничего, я… эм… забыла кое-что.
Я повернулась, прежде чем она смогла допросить меня, и направилась прямиком в кладовку. Вдруг, он будет там. Я видела, как Джеймс один раз заходил туда после английского, пару дней назад. Мы могли бы снова сбежать на кладбище или просто запереть дверь в эту крошечную комнатку и закрыться от всего мира.
Я – ужасная подруга, и Риза никогда не простит меня, но парень изобразил меня как Джульетту для его Ромео, и у меня были крылья, а я хотела с ним улететь. Я повернула ручку и приоткрыла дверь, чтобы проскользнуть внутрь и… там было полностью, тотально, абсолютно темно. И никого.
Не знаю, были ли это накопившиеся эмоции или ложь чистой воды, но я почувствовала, как слезы щипят мои глаза. Я споткнулась в темноте, пробираясь в крошечную комнатку. Включила лампу и быстро проверила книжную полку. Все были на месте: Гэтсби. Шекспир. Библброкс . Эйр. Хоббс. Но теперь к ним присоединился не кто иной, как Понибой.
Джеймс оставил книгу «Изгои». Я улыбнулась и стерла одинокую слезу с щеки. Если бы парень только знал, насколько эта книга мне соответствует. Я – беженец из мира социума – соуши (прим. от англ. socs, дети из более обеспеченных семей), ныне прячущая прямиком посреди территории гризеров (прим. группировка, от англ. greasers, по жаргонному названию геля для волос).
Я повернула обложку посмотреть, что же Джеймс написал. Как и в других его заметках (в отличие от его безумно прекрасного рисунка), он был краток:
«Гризер или Соуш?»
Мне нравится, что никогда не знаешь, чего можно ожидать от Джеймса. Он словно неожиданный сюрприз. Кладбище, фрагмент сонеты и эти загадочные секретные записочки. Я люблю все это.
Так что я присела на оранжевый библиотечный стул, весь перемотанный изолентой, с «Изгоями», продумать свой собственный короткий ответ. Если бы эта книга была о нашей школе, мои друзья и я были бы из группы Соуши. Банда Лазарски – Гризеры. Но в этой книге все ненавидят Соуши. Все они задиры, но не Черри. Черри – единственная, кто была за прекращение борьбы обеих сторон. Я вытащила карандаш из рюкзака и нацарапала одно единственное слово. Не Соуш. Не Гризер.
«Черри».
Риза поймала меня, покидающую кладовку после второго урока, когда я должна была быть на химии. Я оставалась там до тех пор, пока не услышала звонок, чтобы не пришлось заходить в класс прямо посреди занятия.
– Так вот где ты пропадаешь? Что там? – спросила девушка, пытаясь заглянуть через меня за дверь, прежде чем я ее захлопнула. – И почему твое лицо такое красное?
– Красное? – я приложила руку к щеке, и проклятая ложь вышла наружу в виде неясного бормотания. – Я, кхм... просто искала место для репетиции к прослушиванию в том загородном клубе.
Это была первая глупая ложь, которая пришла мне в голову, и сразу же вылетевшая из моих уст. Я хотела проглотить слова обратно.
Но лицо Ризы расплылось в широкой улыбке, и она сжала мою руку.
– Это будет так прекрасно! Я тебе помогу. После школы мы встретимся в оркестровой комнате. Там есть фортепиано. Это конечно не «Доктор Стейнвей», но это фортепиано! И я помогу тебе выбрать песню…
Некоторое время Риза безустанно предлагала песни и как потратить деньги, которые я заработаю, ни разу не спросив, почему я планировала репетировать в кладовке. По крайней мере, она отвлеклась от Джеймса на какое-то время, и мне не пришлось слушать о том, как она описывает его глаза или фантазирует о тех же губах, что и я. Запретных губах.
Может быть, поэтому мое лицо было таким красным.
– Ладно. После школы, – заключила Риза.
Я кивнула, но это, по всей видимости, был не самый убедительный кивок. Девушка схватила меня за плечи и заставила смотреть прямо ей в глаза.
– Обещаешь? – удостоверилась она.
Я кивнула.
– Обещаю.
Глава 22
– Идем за маскарадными костюмы в эти выходные, девчонки! – завизжала Уиллоу.
Еще октябрь даже не наступил, но это не помешало ей на протяжении всего дня раздавать пригласительные на ее вечеринку в честь Хэллоуина. Миссис Гудвин удалось нанять джаз-группу из Линкольн-центра. А официальной темой стали «Бурлящие двадцатые». Уинн гуглила в своем телефоне винтажные платья и показывала нам. Их энтузиазм, от которого голова идет кругом, одна из причин, по которой мы с Ризой с ними дружили. Легко было попасть под влияние такого азарта – ожидание чего-то большого.
И даже если Хэллоуиновской вечеринки будет недостаточно, чтобы возвести их на пьедестал, Уиллоу и Уинн все еще греются в лучах, того что их вознесли в статус «прекрасней всех на свете» в картофельном клубе.
На обед в кафетерий я пошла без пятнадцати двенадцать, хотя в полдень мои мысли были о Джеймсе в библиотеке. Там была какая-то дискуссия о том, из какого уголка земли приехал Лазарски с такой необычной традицией. Польша? Литва? Риза болтала безумолку о том, что она где-то прочитала, что крестьяне приносили корзины с зерном в качестве дара женщинам из королевской семьи в средние века. Самые прекрасные из них получали больше всех.
– Вот так сладкий картофель перешел в традицию, – заключила подруга.
Я одарила ее предупреждающим взглядом. Если бы Риза начала сгущать краски, даже Уинн и Уиллоу бы поняли, что она обводит их вокруг пальца.
– Никогда не знала об этом, – сказала Уинн, с радостью готовая принять любую версию истории, заканчивающуюся тем, что ее выбирали как милую или красивую. Она с легкостью забыла, что именно Ленни Лазарски дал ей ту чертову картошку.
Я оглядела кафетерий, гадая, что Ленни думал обо всем этом… но его здесь не было. Я не видела его с тех пор, как утром вышла из его джипа. И когда его подбитый глаз всплывал в моем сознании, я отгоняла эти мысли прочь. Тот поцелуй… легкий чмок в щеку, такой, какой можно дать другу, говоря «привет» или «пока». «Это ничего не значит».
Я взглянула на настенные часы. Ровно полдень. Сжала свой стул, в попытке устоять перед магнитным притяжением, исходящим от библиотеки. Я не могла поступить так с Ризой, не после того, как она спасла меня со всей этой картошкой. Но потом представила, как Джеймс стоит среди книг, проверяя часы. Ждет меня. Думая, что он мне не нравится.
Риза пнула меня под столом.
– Ты в порядке?
– Да. Мне… эм… нужно в уборную.
Вскочив на ноги, я поспешила к двери. Пять минут первого. Пятка-носок-пятка-носок, я стремглав пронеслась по коридору. Библиотека была недалеко. Если Джеймс все еще будет там, я просто объясню, что у нас ничего не выйдет. Повернув за угол, я остановилась у входа в библиотеку, глубоко вздохнула и распахнула дверь.
Я не увидела его сразу. Джеймс не упомянул, где именно мы встретимся, поэтому я прошагала мимо компьютерных рабочих мест и вдоль книжных полок, поглядывая влево и вправо. Наконец, я добралась до секции «тихое обучения» (Прим.: место, где посетители обязаны сводить разговоры к минимуму, использование телефона ограничено и музыка запрещена). Нет Джеймса. Было еще одно место, которое я не проверила, маленький уголок, где хранились периодические издания. Повернув за угол, я чуть не врезалась в него.
– Я искал тебя, – прошептал Джеймс. – Думал, что ты не придешь.
Я прикусила губу.
– Я тоже.
Парень отвел меня в угол и нахмурился.
– Не понравился рисунок?
– Мне понравился рисунок. Дело не в этом. Просто…
– Что?
– Я… не знаю.
Я не могла сказать ему, что он нравится Ризе, или что я не та, за кого он меня принял. Я просто стояла как вкопанная и молчала. Ощущение, словно кто-то взял роман, вырвал все страницы и собрал их вместе не в том порядке. Я никак не могла понять причину. Все перевернулось с ног на голову.
– Я не против воспользоваться тем желтым порталом прямо сейчас. Попасть в другой мир, где никто не знает, кто я, никто не ожидает, что я буду той, кем не являюсь.
Джеймс откинул голову назад, посмотрел на потолок и засмеялся.
– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, – сказал он.
Парень отошел от меня и как бы начертил в воздухе руками большую прямоугольную форму. Затем прошел через воображаемое пространство и протянул мне руку.
– Совершенно новый мир, – продолжил он. – Пойдем.
Я взяла его за руку и сделала вид, что прошла сквозь окно. Затем огляделась по сторонам.
– Странно, точь-в-точь как библиотека.
– Параллельная вселенная, – ответил Джеймс. – Но гораздо лучше.
Я приземлилась очень близко к нему, когда вошла в воображаемое окно, а его лицо теперь находилось в нескольких дюймах от моего. Мы не касались, но я определенно находилась внутри его гравитационного поля. Я сглотнула.
– Как скажешь.
– Так я и говорю, – ответил Джеймс.
Его шутливый тон, который мне так нравился, исчез, и его лицо приняло серьезный вид, но мне это тоже понравилось. Взгляд Джеймса прошелся от моих глаз к губам. И в этот самый момент все остальное исчезло. Парень наклонился, и я закрыла глаза, его губы едва коснулись моих, а я думала лишь о том, что Джеймс целует меня прямо здесь, в библиотеке, как вдруг мы услышали, что кто-то приближается и быстро отдалились. Я схватила журнал и плюхнулась за ближайший стол. Журнал «Popular Science». Джеймс схватил старую копию «Seventeen» с Селеной Гомес на обложке. Подкравшийся к нам библиотекарь, посмотрел на него с причудливым видом, но направился дальше. Когда Джеймс понял, что читал, то покраснел.
– Чисто, – сказал парень, покачав головой.
Я хихикнула.
– Я лучше пойду.
Его плечи поникли, но он все еще улыбался.
– Я могу подвезти тебя домой сегодня?
– Нет! – выпалила я и понизила голос. – Нет. Мои родители… Я оставила предложение неясным, в надежде, что Джеймс решит, что мои родители просто гиперопекающие люди. Было неважно, нафантазировали ли мы другой мир – я все еще жила в реальном. И я не хотела, чтобы он видел меня в нем.
– Тогда в субботу вечером?
Я кивнула.
– Конечно.
«Стоп, я только сказала «да» свиданию?»
– Где мне тебя забрать?
– Я… Я оставлю тебе записку, – думаю, там, куда бы я могла добраться на своем велосипеде. – В нашем секретном месте.
– В каком? – спросил Джеймс.
Поначалу его вопрос озадачил меня,…это казалось очевидным. Но теперь-то у нас было два секретных места, кладовка и библиотека. Вообще-то три, если посчитать кладбище. Может быть, парень считал и изгородь, где я прятала свой велосипед, когда мы впервые встретились.
Я игриво пожала плечами.
– Это мне знать, а тебе выяснять.
***
Когда прозвенел последний звонок, я направилась в оркестровую комнату. Не хотела нарушать еще одно обещание, данное Ризе, но я также не представляла, как вернусь домой. На двери в оркестровую комнату изображена гигантская иллюстрация рычащего тигра, нашего школьного талисмана. Когда я приблизилась, дверь распахнулась, и выскочила Молли, чуть не сбив меня с ног. В одной руке она держала кларнет, в другой – футляр, а под мышкой – смятые ноты.
– Эй. Привет, – произнесла я.
Ее лицо было красным и злым. Девушка пролетела мимо меня, выронив нотные партитуры. Я поспешил за ней, поднимая их с пола.
– Молли?
Но она умчалась, ни сказав, ни слова, и скрылась за углом. Что за…? Я подобрала ее разбросанные листы и пошла, искать Ризу в оркестровой комнате.
Подруга сидела за фортепиано.
– Что случилось с Молли? Она выскочила отсюда, выглядя сверхраздраженной, – поинтересовалась я.
– Я попросила ее уйти, – пренебрежительно ответила Риза. – В смысле, почему она не может практиковаться в крутой звукозаписывающей студии своего отца?
– О, мой Бог! Ты ведь ей это не сказала!?
Девушка пожала плечами, что значило, что сказала.
– Риза! Они не живут там больше! Забыла?
– Ой. Да, – ответила подруга.
Я застонала.
– Не могу поверить, что ты ей такое сказала.
– Отлично. Мне не следовало просить ее уйти, но она вела себя так, словно владеет этим местом.
– Это «оркестровая» комната, Риза. А Молли в «оркестре». Это ты ведешь себя так, словно владеешь этим местом.
Риза закатила глаза.
– С каких это пор ты так переживаешь за Молли Палмер?
– С тех пор, как вспомнила, что мы с ней были очень хорошими друзьями, а потом относились ней как к ничтожеству, – выпалила я в ответ.
– Ой, отстань от меня, – Риза повернулась лицом к фортепианным клавишам, спиной ко мне. – Кто ты теперь, голос народа? Отстаиваешь права униженных, бедн...
– Прошу прощения? Ты сейчас серьезно?
Риза опустила голову на клавиши.
– Прости меня, Айви. Я не это имела в виду. Ты попросила убедиться, что здесь никого не будет, именно это я и сделала.
– Я не просила тебя быть полной сукой из-за этого. Ты ведешь себя как Уиллоу.
– Ауч.
– Что ж. А униженные? – спросила я. – Экстренная новость! Теперь я одна из них.
– Хорошо. Блин. Прости. Я сказала, что мне очень жаль.
– Говори это не мне, – я указала на дверь. – Скажи Молли.
– Что? Прямо сейчас?
Я присела на один из металлических стульев, чтобы подождать.
– Сейчас самое подходящее время.
Риза фыркнула и с неохотой поплелась, вернувшись через десять минут с Молли, которая все еще была обижена. Я вернула ей кипу нот, которую подобрала.
– Держи, – сказала я. – Извини за все это.
Девушка взяла ноты.
– Это не твоя вина, – сказала Молли, стрельнув колким взглядом в сторону Ризы.
– Она не желала ничего плохого, – прошептала я.
Молли фыркнула, но села и переложила нотную партитуру в правильном порядке.
– Я предложила ей остаться, если ты не возражаешь, – сказала Риза, со злобной усмешкой, слетевшей с ее губ. – Тебе действительно стоит привыкнуть к выступлению перед публикой. А сейчас самое подходящее время. Так ведь?
Я уставилась на нее с раскрытым от удивления ртом. Только Риза могла превратить дерьмовый момент в хорошую возможность.
Глава 23
Молли присела на металлический стул возле входа и сложив руки на груди. Риза встала рядом с фортепиано. Двери были закрыты. Все, что от меня требовалось, это сесть и сыграть что-то, спеть несколько тактов. Покончить с ложью.
Я вытерла вспотевшие ладони по бокам платья. Неважно, выступала ли я перед двумя людьми или двумя тысячами людей. Мое сердце все еще учащенно билось, моя грудь все еще сжималась, мое дыхание все еще сбивалось, как если бы кто-то мчался за мной. Я едва чувствовала свои пальцы, которые зависли над клавишами.
– Просто представь, что нас тут нет, – сказала Риза, отдаляясь от меня на цыпочках.
Закрыла глаза и представила, что близнецы здесь, только они двое, и ждут колыбельную. Я начала играть, а мой голос, когда пришло время петь мелодию, зазвучал, словно скрежет ногтей по доске.
Я продолжила играть, зажмурив глаза, прочувствывая каждое движение по клавишам. Закончив, я затаила дыхание, пока Риза не нарушила тишину.
– Потрясающе, – произнесла подруга.
Я ей не поверила, но Молли аж выпрямилась и сдвинулась на самый край стула.
– По-настоящему прекрасно, – ответила девушка.
– Но ты должна спеть что-то для приемов, – сказала Риза.
– Приемов? Типо… Макарену? – единственное, что может быть хуже, чем опозориться при выступлении, это сделать это во время пения слащавых свадебных песен – Очень плохая идея.
Риза начала выдавать названия поп-роковых мелодий, из-за которых у меня аж сводило зубы. Молли ничего не сказала, но я видела, как ее передернуло парочку раз.
– Ты хочешь фоновую музыку, – сказала я.
– Нет! – Риза прошлась по комнате, словно дефилировала по подиуму, держа в руках бокал вина. – Как, на шикарной коктейльной вечеринке.
Шикарные коктейльные вечеринки были настолько далеки от моей реальности, насколько возможно. Я поперебирала клавиши. Фредди Меркьюри снова засел в моей голове, песня, под которую я заснула прошлой ночью: «Crazy Little Thing Called Love». Но никому не под силу спеть так, как он, поэтому я решила перейти на нечто в духе блюзового барокко. От Билли Холидея до Баха, что звучит странно, мне нравилось смешивать стили. Это отчасти именно то, что заставляло меня нервничать в присутствии других людей, потому что они могли этого не понять. А вот Кая и Брейди не знали ничего лучше. Они выросли на моих сумасшедших песнях.
– Готова? – Риза помахала пальцами, побуждая меня начать.
Я кивнула и закрыла глаза, на этот раз представляя себя с Джеймсом на кладбище. И там, помимо фортепиано, лишь море надгробий. Слушают тихо. Без осуждений.
Мои пальцы танцевали по клавишам. Я пела. Оказалось не настолько страшно. Когда я закончила, Риза улыбалась, как полная дура.
– Как ты это делаешь?
– Что?
– Это, – подруга протянула мне свой сотовый телефон, чтобы я посмотрела видео, которое она только что записала.
– Что ты сделала? Удали его!
Я выхватила у нее телефон, но мой большой палец навис над иконкой мусорной корзины, когда я взглянула и услышала свое пение и,… мне не верилось, что это была я.
– Видишь, что я имею в виду? – Риза вырвала у меня телефон, прежде чем я смогла бы удалить видео. – Ты удивительная.
Я повернулась к Молли, чтобы услышать ее мнение, но девушка исчезла.
– Где Молли?
Риза пожала плечами.
– Полагаю, за ней приехали.
Не знаю, почему ее мнение так много значило для меня. Но теперь я заволновалась, что ей не понравилось то, что она услышала, и поэтому девушка ушла, чтобы не говорить мне об этом.
Телефон Ризы звякнул, когда пришло сообщение.
– Черт. Мама на улице. Я должна идти, – она собрала вещи и направилась к двери. – Ты на велосипеде, так?
Я кивнула головой в сторону окна.
– Слишком влажно.
– Оу, – ее лицо на мгновение потухло, явно в попытке придумать, тактичный способ не подвозить меня.
– Не беспокойся. Моя мама придет, – соврала я.
Облегчение на лице Ризы было отчетливо видно из космоса.
– О, хорошо. Моя мама итак разозлилась, что я не поехала до дома на автобусе. Она бы, наверное, убила меня, если бы я загнала ее к черту на куличики и обратно.
«Вау. Всади нож мне поглубже, Риз».
– Ладно, неудачно выразилась, – сказала подруга. – Извини.
Я отмахнулась от ее извинений.
– Правильно, к черту.
Риза бросилась ко мне и крепко обняла, но ненадолго.
