Текст книги "Между нот (ЛП)"
Автор книги: Шэрон Гасс Роут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– На самом деле я не очень-то и городской парень.
– Даже просто провести там время? – спросила она, выглядя слегка ошеломленно.
Он засмеялся.
– Нет, если удается отвертеться, то нет.
– Тогда, как же ты развлекаешься?
Он посмотрел на меня, как только я села.
– Я много читаю.
Риза нахмурилась. Ей тоже нравится читать, но я думаю, что на Джеймса у нее другие планы. Я поняла, что она хочет бросить меня и отправиться в Нью-Йорк с тем, кто может себе это позволить. Слишком много для «хэштег даунсайзинг».
Мистер Илай привлек наше внимание и с энтузиазмом начал монолог по Шекспиру, который привлек полное и пристальное внимание Джеймса, а Риза оцепенела. Примерно в середине урока, она получила пропуск и ушла в уборную, а я получила беспрепятственный обзор в сторону Джеймса. Я скользнула туда глазами и обнаружила, что он тоже смотрит на меня.
Он быстро улыбнулся.
Я быстро улыбнулась в ответ.
Мистер Илай дал всем письменное задание.
– У вас есть пять минут, – сказал он, – запишите все, что приходит вам в голову, когда вы думаете о пьесах Шекспира. Персонажи, язык повествования, сюжеты… Каковы ваши впечатления? Если вы закончили восьмой класс, то, как минимум, одну из его пьес вы уже изучили. Как вы понимаете его труд? Какие чувства у вас вызывает Шекспир?
Ученики начали выкрикивать: «скучно», «сбивает с толку», «словно вскрывание вен».
Джеймс нахмурился и склонился над тетрадкой, неистово записывая. Я на мгновение уставилась на свою пустую страницу, склонилась над ней, чтобы написать одно слово, и протянула ему показать.
«Искусный».
Он улыбнулся шире, достал новый лист бумаги, быстро что-то нацарапал и протянул мне.
«Живой».
Я приложила палец к губам и перевела взгляд на наших одноклассников.
Он засмеялся, и в тот момент вошла Риза. Я отвела взгляд от Джеймса на свой листок, но не сразу. Риза уставилась на меня, как только села. Она написала записку и бросила ее мне на парту.
«Думала, что он тебе не нравится».
Я произнесла одними губами «Кто?» И дала ей лучшее, смущенно-озадаченное выражение, которое смогла изобразить. Тень упала на мой стол, я подняла взгляд и увидела мистера Илая, нависшего надо мной. Он выхватил записку из моей руки, положил ее в карман рубашки и продолжил ходить.
Мы с Ризой съежились. Я подавила стон. Мистер Илай велел дописывать последние слова и сдавать ему работы.
– Мы вернемся к ним в конце нашего раздела о Шекспире, – сказал он, – и посмотрим, изменится ли что-нибудь.
После он достал записку Ризы из кармана и взглянул на нее, прежде чем смять ее в крошечный шарик.
– Всё не то, чем кажется! – выкрикнул он. – Главная тема в пьесах Шекспира, вы ее найдете. Верно, Айви?
Я подняла голову.
– Эм, верно?
Мистер Илай усмехнулся и уронил записку на мою парту, проходя мимо. Я подобрала ее и держала голову опущенной до конца урока. Когда прозвенел звонок, я стремительно выскочила, избегая Джеймса, но недостаточно быстро, чтобы скрыться от Ризы, которая загнала меня в угол в конце коридора.
– Он тебе нравится.
– Нет, – я покачала головой. – Я просто была дружелюбна с ним.
Ее брови сблизились посередине.
– Обещаешь? Потому что он первый парень, который за долгое время мне понравился. Я знаю, это звучит безумно, потому что я едва с ним разговаривала, но… Мне кажется, я влюбляюсь.
Я засмеялась про себя – Риза всегда склонна к драмам. Но я глубоко вздохнула и сказала ей то, что она хотела услышать, потому что она моя лучшая подруга. Я не могла позволить себе потерять ее. И солгать легче, чем сказать правду.
– Я обещаю, – сказал я. – Он весь твой.
Глава 11
Уже четыре дня я живу без рояля, и я начала ощущать последствия: мои руки дрожат от не сыгранных эмоций. Поэтому, вместо того, чтобы направиться в кафетерий на обед, я свернула в сторону оркестровой комнаты.
Там пусто и тихо, разве что звенят педальные тарелки хай-хет, словно невидимый барабанщик оставил ногу на педали. Фортепиано стоит в углу у стены, рядом с интерактивной доской. Я подошла к нему, и провела пальцами по клавишам.
Прижав большой палец к ноте «до» первой октавы, я позволила звуку смешаться с мерцанием тарелок. Я добавила средний палец и мизинец и сыграла аккорд «до». Фортепиано немного расстроено, но я чувствовала успокаивающую вибрацию по всей руке. Музицирование всегда успокаивает меня, пока никто не слушает. Я скользнула на скамью и опустила левую руку на клавиши, медленно играя восходящие аккорды, клавиша за клавишей, мажоры и миноры. Сегодня меня притягивали минорные тональности. Они соответствовали моему настроению.
Я позволила моим мыслям слиться с гаммами, добавив синкопы (Прим. смещение ритмической опоры в музыке с сильной доли такта на слабую) и ритм к нотам, которые я играла. Почему Риза предположила, что Джеймс богат? Только потому, что он водит хороший автомобиль? Может быть, он работал для этого, приобрел на собственные деньги. Может быть, он из тех юношей, которым все равно живет ли девушка в особняке или в башмаке.
Ноты лились из-под моих рук, возвращая меня к спору между родителями, который я подслушала этим утром. Низкие, мягкие и тревожные. А после стремительные, как и мое сердце. То, как я быстро крутила педали, беспомощное падение и глупое, я, на самом деле, обрадовалась, увидев Ленни, страх, вернувшийся, когда он уехал прочь, а после ехала, пошатываясь и медленно. Все это вылилось в неистовство звука. Затем улыбчивая, быстрая и счастливая нота для Джеймса и обратно. Смех. Живые и любопытные, две игривые мелодии, пришедшие к резкому завершению. Возвращаясь на круги своя. Мое счастье закончилось.
Если бы кто-нибудь знал, как правильно слушать, они бы услышали все мои секреты в песне, которую я сыграла.
Спокойствие нахлынуло на меня, как только я закончила сбрасывать свой день на клавиатуру. После этого я сыграла нечто знакомое, успокаивающее – одну из колыбельных, написанную мной для близнецов. Я спела мелодию так тихо, как только могла, чтобы никто не услышал меня в коридоре.
– Это мило.
Я развернулась и увидела, сидящую здесь Молли Палмер, частично спрятавшуюся за басовым барабаном, с кларнетом на коленях.
– Извини, – сказала она. – Не хотела напугать тебя или шпионить за тобой или что-то еще. Я только села попрактиковаться, когда ты вошла. Подумала, что ты меня видела, но потом ты начала играть и, ну, …
– Все в порядке.
Я мгновенно закрыла крышку фортепиано и поспешила к двери. Совсем забыла, что Молли играет на кларнете. Помнила, что ее отец был музыкантом. У них была небольшая студия звукозаписи в подвале.
– Знаешь, а ты хороша, – сказала она. – Я бы хотела еще услышать.
Я остановилась и взглянула на нее. Мы дразнили ее из-за сумасшедших платьев с цветочками, которые она носила, когда мы были друзьями в девятом классе, но больше на ней не найдешь цветы. Тем не менее, она все еще причудлива. Поношенные армейские сапоги с обтягивающими выцветшими джинсами и вязаный свитер настолько большой и мешковатый, что едва не проглотил колени. Она выглядела так, как будто сбежала из восьмидесятых.
– Нет, ты бы не захотела, – сказала я. – Я – овца, помнишь?
Она ухмыльнулась.
– Я сказала: не будь овцой. Вот что происходит, если слишком долго дружишь с Уиллоу Гудвин.
– Я на самом деле не ее подруга. Просто играю роль под прицелом камер.
Она рассмеялась слишком громко.
– Ну, ты не звучишь как овца. У тебя прекрасный голос. И что бы ты до этого не делала на фортепиано? Это было тоже невероятно хорошо.
Я покачала головой.
– На самом деле, нет.
– О, да, – сказала она. – На самом деле. Что это было?
Я рассмеялась, не сдержав нахлынувших эмоций.
– Я только что придумала. Ерунда.
– Это не ерунда. Правда. У меня мурашки побежали. На мгновение я почувствовала, что нахожусь в другом месте. Или кто-то другой.
Как музыкант, я никогда не надеялась получить столь значимый комплимент. Создавать музыку, способную к изменениям, способную менять чувства людей к самим себе?
– Спасибо, – я сделала к ней шаг. – Никто никогда не говорил такого о моей музыке.
– Я никогда не слышала ничего подобного. А я слушаю много живой музыки.
– Где? – спросила я.
– В театре «The King» в Бельвью. Один раз в месяц там устраивают музыкальный вечер. Я постоянно хожу.
– Выступать? – я была впечатлена.
– Нет, – поспешно сказала она. – Никто не хочет слушать одинокий пищащий кларнет. Но если бы у меня был пианист, чтобы аккомпанировать мне…
Предложение повисло в воздухе.
Мое горло начало сжиматься от одной только мысли об этом.
– Я, мм. . . обычно играю только для себя. В смысле одна. Дома.
– Ох. Конечно. Я понимаю.
Она закатила глаза и начала разбирать кларнет, чтобы убрать в футляр.
– Нет, на самом деле. У меня боязнь сцены, – объяснила я. – Ужасная. Полностью парализована, до ужаса.
– Проходила терапию?
Я покачала головой.
– Я не могла.
– Почему нет?
Я подумала о Брейди, терапия, в которой он нуждается, только лишь, чтобы справиться с обычными повседневными вещами, такими как общение и использование карандаша. Плата за это стоила нам дома. Оплачивать терапию за что-то столь отстойное, как боязнь сцены, кажется немного эгоистичным.
– Фортепиано – моя терапия, – сказала я. – Ты знаешь, когда очень сильно хочется кричать или плакать, или смеяться? Я просто делаю это на фортепиано.
Никому раньше я никогда не объясняла это, а тут я рассказала Молли Палмер.
– Это чертовски странно, – сказала она. – В самом лучшем смысле этого слова
Я улыбнулась, когда раздался звонок.
– Может быть, увидимся в следующий раз. Мы могли бы практиковаться вместе.
Слова слетели с моих уст, прежде чем мозг получил шанс осознать, что я сказала. Практиковаться вместе? Я никогда такого не делала.
– Конечно, – сказала она. – Только не говори Уиллоу. А то тебя выгонят из стада.
Я кивнула и ушла, чувствуя себя более похожей на себя прежнюю, чем за долгое время, хотя я точно не уверена, что теперь значит быть «похожей на себя прежнюю». Дело в том, что я не солгала Молли. Я не беспокоилась о том, что она подумает или кому расскажет. И здесь больше никого не было, с кем я могла сделать то же самое. И даже с Ризой.
***
Я начала фантазировать о секретной комнате в кладовке, о том, чтобы весь день там прятаться с книгами Джеймса. Могла бы прочитать все заметки на полях его Шекспира, и никто бы мне не мешал. Может быть, Джеймс нашел бы меня там, и мы бы сидели и разговаривали, и игнорировали остальной мир. Я думала об этом, когда Риза поймала меня за попыткой скрыться наверху после последнего урока, и мое лицо покраснело. Я почувствовала, как жар взмылься от шеи к щекам.
– Ты злишься на меня, – сказала она.
– Нет.
Я лишь хотела добраться до своей секретной комнаты, чтобы узнать, ответил ли Джеймс на мой вопрос, а вина за то, что я лгала Ризе о Джеймсе, съедала меня.
– Зачем мне на тебя злиться?
– Потому что я пригласила Джеймса в Нью-Йорк, так как ты не можешь поехать, а это совершенно отстойный поступок со стороны лучшей подруги, а после я психанула, когда ты ему улыбнулась или что там было, потому что я параноик и сумасшедшая к тому же.
На осознание этого потребовалось около минуты.
– Точно. Я абсолютно на тебя зла, – сказал я.
– Правда?
– Э-э… нет
Риза повисла на моей руке.
– Ты лучшая подруга на всей планете. Мне нужно идти. Я позвоню тебе позже.
Она побежала к автобусу. Я поняла, что не спросила ее, каково ездить без меня. Мы всегда сидели вместе, клали рюкзаки на сиденье над колесом, и разваливались на том, что за ним. У нас была постоянная игра «Угадай, что происходит с людьми в доме». Все, что требовалось – это увидеть человека, входящего или выходящего из дома, чтобы начать. Сценарии, которые мы представляли, обычно включали страстные романы с садовниками или загадочные посылки, доставленные шпионам. Женщина с багажом? «Она его бросает», – сказала бы Риза. – «Она сыта по горло его интрижками». Потом она бы притихла, а я бы знала, что она думала о своих родителях, которые всегда были на грани развода.
Я добралась до кладовки и скользнула внутрь, заперев дверь. Теперь было легко найти выключатель и небольшую комнатку. Заметила, что пары бумажных полотенец не хватает, а ведро оказалось в другом месте. Секретная комната, впрочем, была нетронутой, разве что на полке была книга.
Она опиралась на Шекспира. Путеводитель «Автостопом по Галактике».
Я подняла ее и улыбнулась. Как ты можешь не любить книгу, в которой имена персонажей такие, как Зафод Библброкс и Гэг Халфрунт? Открыла первую страницу и прочитала короткий комментарий, написанный карандашом, предположительно для меня:
«Твой черед».
Предполагаю, что он ждет от меня ответ на вопрос о том, что же я читаю ради удовольствия. Только вот книгу я не принесла. Придется занести что-нибудь утром, хотя моя домашняя коллекция на данный момент довольно скудна. Большинство книг осталось в прежнем доме в ожидании продажи вместе со всем остальным.
Я пролистала «Автостопом», закрыла маленькую комнатку и проверила, свободен ли коридор. Есть только одно место, где я смогу взять книгу. Я направилась в конец коридора, чтобы избежать Ленни у лестницы. В том крыле проводятся все уроки английского языка, а у двери мисс Поппи стоит ящичек с бесплатными книжками. Я остановилась, чтобы внимательно рассмотреть. Восемь экземпляров «Одиссей» Гомера, пять «Божественная комедия» Данте, один «Грозовой перевал» и одна единственная копия «Джейн Эйр» без обложки. Возможно, никто другой не отнес бы Джейн Эйр к категории «для удовольствия», но прочла ее три раза, и не для какого-либо урока.
Достала книгу из ящичка и прижала к груди. Все-таки в Джейн что-то есть. Она на удивление простой человек в условиях непростой жизни. Если бы только могла быть такой.
Поспешила обратно в секретную комнату с Джейн и поместила ее на полку, мечтая тоже здесь поселиться. Джейн в хорошей компании. Не могу сказать о себе того же.
Глава 12
В четверг утром я встретила Ризу около наших шкафчиков. Наш разговор напоминал игру-вышибалы. А именно «Джеймс это» и «Джеймс то», но все, о чем я могла думать, оценил ли он «Джейн Эйр» или оставил ли другую книгу для меня сегодня.
Мне удалось не улыбаться ему на уроке английской литературы, но я волновалась о том, что он подумает, будто не понравился мне. Точно так же, как я волновалась, что Риза подумает наоборот. Он подыгрывал, или, возможно, ему совсем наплевать на мои улыбки.
Молли поймала мой взгляд в кафетерии, как только я села за свой стол с Уиллоу. Она быстро и сочувственно улыбнулась, но не поздоровалась, не помахала рукой и никак не показала, что мы хоть чуточку хорошо относимся друг к другу. Ее осмотрительность лишь заставила меня сильней почувствовать себя мошенницей.
Риза никогда не упоминала Джеймса в присутствии Уиллоу или Уинн, так что я не единственная, кто что-то недоговаривал. Возможно, она волновалась, что они на него набросятся и присвоят себе. Он – старшеклассник, и, хотя посещает урок английской литературы для младшеклассников, чтобы заработать кредиты (Прим. перевод каждый курс в Америке оценивается определенным количеством баллов, который называется кредитом), он не обедает в наш перерыв. В любом случае, Уиллоу не позволила бы ему присесть за наш стол. Она придерживается правила «никаких мальчиков», тем самым заявляя, что обед предназначен для девчачьих разговоров. Я подозреваю, что это связано с ее склонностью уставать от парней примерно через пять недель. Она не желает уступать столик какому-то парню.
– Отметьте в ваших календарях, дамы, – объявила Уиллоу. – В этом году Хэллоуин в пятницу, поэтому у нас будет вечеринка в субботу до этого события. Семья Гудвинов каждый год устраивает большую вечеринку, и как считает ее мать, это бестактно праздновать Хэллоуин в ноябре.
– Тематика? – спросила Уинн.
– Мама все еще решает, – сказал Уинн. – «Бурлящие двадцатые», или «Бродвей».
– Взбалмошные девушки из двадцатых (Прим. перев.обычно о ветреной, взбалмошной, без особых моральных устоев; употреблялось в двадцатые годы) или кошечки.
Риза подняла руки вверх, словно когти.
– Оу, – сказала Уинн. – Я хочу быть взбалмошной девушкой. Она изобразила, что держит длинную сигарету.
В прошлом году мы все взяли напрокат изысканные и к тому же дорогие платья для средневековой тематики, с зашнурованными корсетами и летающими рукавами.
– Я голосую за Бродвей, – сказала я, полагая, что смогу одеться как сирота из «Энни».
– Ваши предпочтения будут приняты к сведению, – сказала Уиллоу с преувеличенной остротой. Ничем не отличающейся от ее обычного голоса. – Но мамино сердце требует джазовую группу, которую она видела в Линкольн-центре. Ее ассистент выясняет, свободны ли они.
Особенностью вечеринки всегда было присутствие живой группы. Семья Гудвинов устанавливала палатку размером с цирк и деревянный танцпол на лужайке. Безумие. Я не могу не думать о том, что наша семья могла бы сделать с таким-то бюджетом. Наверное, заплатить ипотеку и терапию Брейди на год вперед.
– Итак, дамы, – сказала Уиллоу, – есть кто-то особенный, кого следует внести в список гостей, говорите сейчас или молчите вечно.
Уинн начала на одном дыхании перечислять самых симпатичных членов баскетбольной команды, команды лакросса и футбольной команды. – Джереми Диллон, Эван Стэнс, Эндрю Хадсон…
Уиллоу подняла руку, прерывая ее.
– Достаточно сказать, что каждый симпатичный парень в этой школе будет приглашен, – сказала она.
– Даже… – начала Риза, затем сомкнула губы.
– Даже кто? – поинтересовалась Уиллоу.
Риза бросила мне предупреждающий взгляд. Она почти назвала имя Джеймса, но, должно быть, вспомнила, что держала его в секрете от Уиллоу.
– Никто… неважно.
– Как насчет Молли Палмер? – предложила я. – Мы все были такими хорошими друзьями. Она...
Уиллоу чуть не подавилась своим сэндвичем с портобелло.
– Какого черта я стану ее приглашать? Я слышала, она теперь живет в Лейксайде. В каком-то трейлерном парке или вроде того. Я бы предпочла умереть.
Я взглянула на Ризу, наши глаза хранили все больше секретов, которые мы скрывали между нами. Что же касается тех, что я скрывала от нее, я проглотила их с глотком шоколадного молока.
***
Следуя моему новому распорядку, я пробралась в крошечную комнату в кладовке в конце дня. «Джейн Эйр» лежала нетронутой, где я и оставила ее на полке. Я пролистала страницы, туда и сюда. «Пусто». Может быть, ему наскучила маленькая игра, в которую мы играли. Я ушла, разочарованная, после двадцати минут ожидания.
Когда приехала в наш район, Ленни уезжал на своем красном джипе. Поймала себя на мысли, что меня своего рода преследуют, но он просто проехал мимо. Даже не взглянул в мою сторону.
Я спрятала велосипед под черной лестницей и поплелась к нашей квартирке, мышцы все еще ныли из-за происшествия накануне. Прокралась в миниатюрную кухоньку, окруженную полуостровом с тремя стульями, и направилась к холодильнику за напитком. Мама прикрепила к нему записку при помощи магнита, рекламирующего местную пиццерию. В нашем старом доме она никогда не позволяла нам приклеивать стикеры на холодильник «Саб-Зиро».
«Айви: сходи в магазин и купи картошку. Скидочный купон на столе. Шесть мешков, если справишься. Спасибо, Мама».
Я подняла шесть долларов, оставленные на столе, и купон «два по цене одного» на пятифунтовые мешки с картофелем из«Юкон Голд». Каким образом мама думала, что я донесу тридцать фунтов картофеля? И вообще, что она собирается делать с таким количеством картошки? Магазин, о котором она говорила не «Бенсен», рынок гурманов, в котором мы частенько бывали, а «Сохрани цент» на углу. могу дойти пешком, поместить четыре мешка в рюкзак и по одному в каждой руке, или могу взять велосипед с его надежной корзинкой.
Оставила рюкзак на кухонном полу и спустилась вниз по лестнице. Перед магазином «Сохрани цент» есть стойка для велосипедов, рядом с металлическими ящиками с газетами. Я проехала мимо них и припарковалась за мусорными баками, затем срезала путь через парковку и направилась к главному входу.
Схватив свободную тележку, я развернула ее и вкатила в магазин, игнорируя стеллаж с имбирным печеньем и клементинами возле входа. Не входит в сегодняшний бюджет. Вот только у меня побежали слюнки при мысли о них. А это даже не моя любимая еда, но внезапно она стала не по карману. Я направилась в продуктовый отдел, где я заметила «КУПИ ОДИН, ПОЛУЧИ ВТОРОЙ БЕСПЛАТНО» знак над картошкой. Мои руки скользнули в гигантскую груду, отсчитывая шесть мешков. Кто-то подошел, чтобы выбрать не расфасованный картофель рядом со мной. Он выбрал один и бросил в свою корзинку рядом со стейком и небольшим количеством свежих зеленых бобов. У меня возникло глупое желание начать разговор с «Привет, одинокий парень со стейком. Я сумасшедшая девушка с картошкой». Тогда я подняла глаза и поняла, с булькающим звуком, словно задыхаясь, что это он.
«Джеймс».
Он повернулся, без сомнения, его внимание привлек неловкий звук, изданный мной, и заметил меня, стоящую с мешками картошки, зажатыми в каждой руке. Одна его бровь взметнулась вверх.
– Привет, – сказал он.
– Эм, привет.
– Пора прекращать встречаться в таких ситуациях как эта.
–Да. Точно, – нервный смех вырвался из моего горла. Я прикрыла рот и закинула картошку в тележку. – Ты, мм… делаешь здесь покупки? – он поднял свою корзинку, чтобы показать, что он и в правду делает здесь покупки. – Глупый вопрос.
Я поморщилась
– Цены хорошие, – сказал он. – Я сравнивал.
Покупатель, совершающий покупки на распродажах? Риза такого не переживет.
– Исследование для домашнего проекта? – спросила я. – Или, э-э… просто хобби?
Уголки его губ слегка дернулись.
– Пытаюсь сэкономить деньги. Вот и всё.
Я посмотрела на свой улов.
– Меня мама прислала. Судя по всему, она готовится к Армагеддону.
– Многовато картофеля, – он переместил взгляд с моей тележки в свою корзину. – Мои продукты чувствуют себя немного напуганными.
На сей раз мой смех вышел нормальным, и на долю секунды я почувствовала себя почти обычным человеком. Пока не приблизилась высокая татуированная фигура. Я моргнула в надежде, что он исчезнет, но он продолжил идти.
– Ты меня преследуешь? – спросил Ленни. На нем был зеленый фартук с логотипом «Сохрани цент» поперек его широкой груди.
– Нет, я… хм, ты здесь работаешь?
И снова, мое понимание очевидного было ошеломляющим.
– Не-а, мне просто нравится носить униформу, – Ленни поджал большие пальцы под лямками фартука, как фермер, тянущий за комбинезон. – Привлекательный, не так ли?
Он посмотрел вокруг меня и заметил Джеймса, вытер руку о фартук, и протянул ее, чтобы пожать.
– Привет. Я – Ленни.
– Джеймс, – сказал Джеймс. Он взял руку Ленни и потряс ее дважды.
Мое сердце забилось в два раза быстрее, но мой мозг, казалось, работал в замедленном темпе. Я должна была заметить злобную ухмылку, расплывшуюся на лице Ленни и поспешить отсюда. Но я замешкалась.
– Нужны бананы? – Ленни наклонился над моей тележкой и заговорил одним из тех заговорщических шепотов достаточно громко, чтобы разбудить мертвых. – У меня есть немного в багажнике, я должен был их выкинуть. На них только несколько коричневых пятнышек.
Я покачала головой.
– Нет. Нет, спасибо.
– Уверена? – он пытался смутить меня на глазах у Джеймса и отлично с этим справлялся. – Я мог бы отложить немного для тебя. Это же твой велосипед припаркован за мусорным баком?
– Мне… Мне не нужны бананы.
Я умоляла его глазами. «Пожалуйста, не поступай так со мной».
Он взглянул на Джеймса.
– Как насчет тебя, Джимбо? Бананы?
Я склонила голову в безмолвной молитве, чтобы в грязном линолеуме появился люк и проглотил меня целиком. Но Джеймс ответил так, как будто ему каждый день предлагают бесплатные, перезрелые продукты. Он даже не вздрогнул от того прозвища, которое дал ему Ленни.
– Спасибо, дружище, – сказал он. – В следующий раз?
– Конечно, – сказал Ленни. Он издал щелкающий звук и указал пальцем на Джеймса, словно это был пистолет, затем спрятал его в кармане фартука. Он побрел к двойным дверям в задней части продуктовой зоны и толкнул их, открывая.
Я выдохнула.
– Твой друг… – Джеймс замолчал.
– Он не мой друг, – выпалила я. – Я едва знаю этого парня. Он… думаю, что он торгует наркотиками.
– О, ну…он показался не плохим.
«Так держать, Айви». Возможно, сейчас он подумал, что Ленни отличный парень, а я полная сучка. Я развернула свою тележку к выходу.
– Мне нужно идти.
– О, – его голос звучал мягко, почти грустно. – Тогда, пока, Айви Эмерсон.
Мои глаза расширились от того, как он использовал мое полное имя, и то, как он произнес его мягким низким голосом, осознавая, что он знает мою фамилию.
– Пока! – прошептала я.
Поспешила к кассе и положила картошку на конвейерную ленту. Мои пальцы дрожали, когда я подала купон и шесть долларов кассиру. Она заметила это и забавно посмотрела на меня. Быстро схватила мешки и выбежала. Ленни стоял возле моего велосипеда. Он начал подкатывать его ко мне.
Я помчалась к нему, скинула картофель в переднюю корзинку и вырвала у него руль. Все чувства, что он, быть может, не такой уж и плохой парень, которые я испытывала с тех пор, как он спас меня на обочине дороги, полностью испарились.
– Пытаешься разрушить мою жизнь?
– Нет, я...
– Можешь просто оставить меня в покое, пожалуйста?
Я отъехала примерно на десять футов от того места, где он стоял, когда один из мешков упал и порвался. Картошка покатилась по асфальту. Спрыгнула, чтобы подобрать их, но у моего велосипед отсутствовала подножка, и я не могла положить его наземь, или остальная часть картошки бы рассыпалась.
Ленни наблюдал за этим, не шелохнувшись. Когда я повернулась, чтобы проверить, не собирается ли он мне помочь, он развел руки в стороны, ладонями вверх.
– Ты попросила оставить тебя в покое.
Я села обратно на велосипед, слезы жгли глаза, и поехала прочь: оставляя картошку, разбросанную на парковке.
Глава 13
– Где мама? Я прислонила велосипед у боковой стороны дома и потащила мешки с картошкой к задней лестнице, где близнецы сидели на корточках с палками. Редко можно увидеть Брейди без присмотра, потому что его беспокойные блуждания постоянная забота. Он собрал внушительную груду гравия, которая переместилась на задний двор.
– Наверху, – ответила Кая. Она указала на квартиру на втором этаже. – Мисс Карла присматривает за нами. Она пошла туда.
– Тогда она не присматривает за вами?
Я переместила съехавший набок груз картошки, мои плечи болели под этой тяжестью.
Кая безмолвно передразнила мое сварливое замечание. Притворилась, словно собираюсь бросить в нее целую охапку картофеля, и она пригнулась.
Я не разговаривала с Карлой с тех пор, как мы переехали. Однако я знала, какое белье она носит, потому что она вешает его сушиться на веревке снаружи. Когда она вышла из дома, меня поразил ее стиль, который не кричал «жительница Лейксайда». Она высокая и стройная, с темными колючими волосами, которые мерцали темно-фиолетовыми бликами. Серебряные кольца в ушах и яркий синий шарф поверх простой белой блузки, джинсы и черные ботинки.
Посмотрела на свою скучную толстовку и джинсы и почувствовала себя скромно одетой.
– Здравствуй, Айви, – проговорила она с легким оттенком испанского акцента. – Хорошо прошел день в школе?
Я кивнула.
– Мм-хм.
Она протянула тарелку.
– Печенье?
– Нет, спасибо, – мои руки почти отваливались. – Я просто отнесу это.
Я поднялась по лестнице, вошла через заднюю дверь и уронила картошку на кухонный стол. Мама была в душе, легко понять, благодаря пронзительному вою, который распространяется по трубам. Заглянула между кухонными шторками, чтобы удостовериться, что Карла не игнорирует близнецов снова. Она положила печенье на небольшой пластиковый стол и разлила ярко-оранжевую жидкость из кувшина по стаканам. Близнецы ее жадно проглотили, влажные оранжевые усы окружали их губы. Подозреваю, что это не органический, натуральный сок, который моя мама прежде покупала нам.
Плюхнувшись на диван, я откинула голову назад, чтобы попялиться на потолок. Потолок, похожий на штукатурку. Она скрывала трещины и щели, но ее невозможно очистить. Можно заметить, где кто-то пробовал это сделать и соскреб кусочек ультрамодной поверхности.
Мои брат и сестра все хихикали и болтали на улице. Окна были закрыты, но я слышала каждое слово сквозь тонкие стены.
Я начала думать о том, как хорошо было бы остаться на диване на весь оставшийся день (неделю, год, всю мою жизнь...), просто нырнуть в подушки и спрятаться, пока не прибудут грузчики и не вернут нас туда, где наше место.
На улице стало тихо, поэтому я подняла голову, чтобы убедиться, что близнецы все еще живы. Они больше не сидели за пластиковым столом, а грязевая яма была пуста. Тогда я услышала музыку и почувствовала ее. Танцевальный бит исходил снизу, заставляя вибрировать посуду в кухонных шкафах. Наша домовладелица устроила вечеринку с близнецами? Я распахнула дверь и сбежала вниз по лестнице.
Кая открыла дверь Карлы, когда я постучалась, фиолетовый шарф из шелка был обернут вокруг ее головы. Она покачивалась под латиноамериканскую поп-песню, доносившуюся из стереосистемы.
– Хола, Айви!
Позади нее Брейди кружился в танце в слишком большой ковбойской шляпе с кастаньетами на пальцах.
Его глаза сверкали. Мы все так беспокоились о том, как он приспособится к новому месту, но, клянусь, он справлялся с этим лучше, чем я.
Я осмотрела квартиру Карлы, которая была намного приятнее нашей. Паркетные полы укрыты пестрящими красками коврами, а не бежевым ковром, покрывающим весь наш пол. Кремово–белый диван. Но длинный простой стол из дерева занимал большую часть пространства. Он был украшен тканями, книгами и журналами. Я даже не заметила Карлу, сидящую там, пока она не вскочила и не уменьшила музыку. Она словно хамелеон, сливающийся с ее окружением.
– Входи – входи.
Она снова протянула мне печенье, и на этот раз я взяла одно.
– Так ты в школе Вандербилт?
– Да, – сказала я, кусая печенье. Оно еще теплое и немного аппетитное.
– Тогда ты, судя по всему, знаешь Молли Палмер. Она живет за углом. И Ленни, конечно же.
Она взяла печенье и укусила его, наблюдая за танцем Каи перед зеркалом, высотой от пола до потолка.
Итак, Уиллоу была права насчет того, что Молли живет в Лейксаде, хотя наш район едва ли представляет собой трейлерный парк. Может быть, некоторые дома были наподобие трейлеров, но определенно не наш. Если только кто-то повернул трейлер с одного конца и прибил крышу к другому.
– Он уже предложил тебя подвозить? – я поняла, что Карла все еще говорила со мной. – Ленни. Он сказал, что не против. Глупо ездить на этом велосипеде…
– Я в порядке, – отрезала я.
