Текст книги "Их нежная возлюбленная (ЛП)"

Автор книги: Шайла Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Она усмирила панику и отвернулась от него.

– Я не могу. Я должна уйти.

– Еще нет, – он указал на кровать рядом с собой и не проговорил ни слова, пока она не присела. – Хорошо. Шон знает, что я здесь и намерен понять, что произошло сегодня. Расскажи мне.

Если Торп был здесь по согласию Шона, то она не хотела втягиваться в этот разговор, черт побери.

Положив ошейник Шона на полку, Калли перебрала мысли в голове. Он должен знать, что у нее есть чувства к своему Хозяину. Более сильные чувства, чем она могла себе позволить. Торп упустил совсем чуть-чуть, так что не было сомнения, что он знает, Шон никогда не пренебрегал ее границами, не игнорировал ее стоп-слово, или действовал вне дозволенного. Кроме того, если она собирается сбежать от Торпа после того, как он предоставлял ей крышу над головой и обеспечивал ее безопасность в течение четырех лет, она должна ему дать больше, чем откровенную ложь.

Сжимая руки, она заставила себя встретиться с его пристальным серым взглядом и признать то, что крутилось в ее голове.

– Что-то есть… в нем.

Это явно пробудило интерес Торпа.

– В каком смысле?

Калли постукивала пальцами. Она должна выразить свою обеспокоенность по поводу Шона, не открывая своего прошлого. Она хотела отплатить Торпу за его доброту, за то, что укрыл у себя известную беглянку.

– Он задает много вопросов. Мне не нравятся эти вопросы.

Торп криво улыбнулся.

– Если речь идет о твоих пределах, этого и следовало ожидать. Дорогая моя, он Доминант. Это его работа – войти в твою голову. Честно говоря, тебе нужно немного отпустить себя. Возможно, тебе будет неудобно от этого…

– Ему не нужно знать, сколько у меня братьев или сестер, кличку моего первого питомца, были ли у меня особенные поездки в детстве… Кажется, он сильно зациклен на тех вещах, что не должны его интересовать, если все, что он хочет – это саба в клубе.

Торп ничего не сделал и не показал на лице ни единого выражения, но у Калли было отчетливое впечатление, что он был в ярости.

– Он всегда так себя вел с тобой?

– Да.

– Тебе следовало рассказать мне сразу же, – Торп отругал ее.

– Это не твоя проблема.

Это сделало его лишь более неприступным.

– Ты всегда будешь меня заботить, Калли.

Забота в его голосе волновала ее больше, чем она хотела признать.

– Ну, я говорю тебе сейчас. То, что он хочет знать, кажется странным.

– Согласен.

– Так же, как странно, что он вошел в «Доминион» и тут же у него как будто встал на меня.

– Это не странно. Это делает его мужчиной.

Она закатила глаза.

– Здесь много других сабмиссивов.

– Не таких, как ты.

Черт возьми, иногда Торп мог – после того как был огромной болью в ее заднице – говорить самые приятные слова. Она пришла в себя. Боже, она действительно будет скучать по нему.

– Но, – продолжил он, – мне тоже не нравятся вопросы, что он задает тебе. Я пока не понимаю, как именно они помогут тебе в твоем пути сабмиссива.

– Точно. И еще… Почти с любой стороны он слишком хорош, чтобы это было правдой.

Торп внимательно посмотрел на нее.

– Ты думаешь, он играет?

– Нет. – Но что-то точно не так. – Хотя я не знаю, что делать с этими подозрениями.

Потому что если Шон – коп, или охотник за наградой, или преследователь, то разве он уже не разоблачил бы ее?

– Что он сказал тебе сегодня, что заставило тебя убежать от него?

Оу. Ауч. Да, ей нужно запомнить, что Торп никогда не боялся ударить в самое уязвимое место.

– Ничего, что могло бы значить угрозу или страх.

– Хорошая новость. Поконкретнее. – Его тон стал резче.

– Это… личное.

– Уклонение от моего вопроса не вариант, дорогая. – Предупреждающая нота в его голосе заставила ее задрожать. – Я бы не хотел, чтобы ты уходила из-за того, что он нес какую-то чушь. Скажи. Может, я смогу исправить ситуацию.

Было достаточно неловко от того, что он наверняка видел как они трахались с Шоном. Он был так близко, он не мог пропустить их эмоциональный финиш.

– Ты не слышал?

– Калли, я не могу достучаться до тебя, поэтому позволь я скажу проще. Ты либо скажешь мне сейчас, либо я отшлепаю тебя по попке.

– Ты не посмеешь!

Его улыбка противоречила этому.

– Я сказал Шону, что такая возможность допустима. Кроме того, ты сняла его ошейник. Если ты думаешь, что он не честен, ты не наденешь снова ошейник, верно?

– С чего бы это? Я уже сказала, что ухожу.

– Не раньше, чем я узнаю почему.

Она вскочила, удивленно уставившись на него.

– Ты будешь держать меня здесь против моей воли?

Торп положил ногу на ногу и стряхнул с брюк воображаемую нить.

– Твой тон говорит о том, что мне должно быть неловко от этой задумки. Пока ты не будешь честна со мной, мне не будет неловко. Кроме того, если тебя волнует Киркпатрик, то с ним я легко разберусь. Я ясно выражаюсь?

Калли заморгала, обрабатывая все, что он сказал таким низким почти расслабленным голосом. Он не обманывал. Под его изысканным и таким вежливым фасадом билось сердце хищника. Она видела, как он разбирал соперников как ментально, так и физически. Торп не был тем, с кем пересечется здравомыслящий человек.

Калли осторожно подбирала слова.

– Шон дал мне понять, что я не создана для Доминант/сабмиссив отношений.

– Правда, дорогая?

Она проигнорировала его вопрос.

– И мне немного скучно в Далласе. Лос-Анджелес зовет меня. Каждый раз, когда Ксандер проезжает мимо и рассказывает о своих поездках в город, это звучит невероятно. Пора двигаться дальше.

Торп долго молчал. Он просто встал перед ней, впившись темным взглядом.

– Будут последствия, если ты будешь менее честна со мной, так что подумай, Калли. Ты хочешь вернуть или изменить свое заявление каким-либо образом?

Черт. Торп знал что-то. Или все. Он слышал признание Шона в любви?

Она откинула голову назад и положила руки на бедра. Это будет ужасно, несмотря ни на что. С таким же успехом можно обанкротиться.

– Перестань вести себя так, как будто ты мой отец.

Он успокоил:

– Эту роль я никогда не сыграю, но не вижу проблем, чтобы поставить тебя на место.

У Калли не было даже минуты задуматься о том, что означала его вкрадчивая фраза, он притянул ее к себе и потащил к кровати, пока она пыталась пинаться и кричать. Он сел, удерживая ее с вопиющей легкостью, затем протянул свои ноги и положил ее на колени лицом вниз.

– Ты не отшлепаешь меня! – настаивала она.

Торп не колебался ни секунды.

– Именно это я сделаю. Я же сказал, будут последствия. Ты уж должна знать, что я всегда выполняю свою часть сделки.

Он опустил огромную ладонь на ее спину, молча говоря ей, насколько бесполезным было ее сопротивление. Свободной рукой он приподнял ее шелковый халат и провел по голой заднице. Все ее тело напряглось. Что он видел? Думал? И почему мысль о его наказании так чертовски заводила?

С ней точно что-то было не так.

– Разве у меня не должно быть стоп-слово? – потребовала она.

– Я не привяжу тебя к кресту и ни разу не шлепну стеком, так что не обижай меня. Я знаю тебя. Я шлепал тебя раньше.

Для демонстрации – да. На самом деле, в первый раз она хихикала – пока он не ударил ее по заднице. Затем было не до смеха. А к пятому удару она была неловко мокрой. К десятому удару она еле сдерживала себя от просьбы кончить. Торп оказывал на нее какое-то таинственное влияние, которое она не могла понять.

– Я не боюсь. В последний раз ты не достаточно быстро снял с меня одежду. А когда снял, тут же убежал. Сейчас ты мне ничего не сделаешь.

Хватка Торпа усилилась.

Черт, она сильно рисковала, упоминая ту ночь. Без сомнения, она его выводила из себя. Она подозревала, что возбуждает его тем, что извивалась на его коленях. Калли не могла не заметить, что он затвердел.

– Неверно, – усмехнулся он ей в ухо. – Я буду шлепать тебя, пока не ответишь на мой вопрос и не извинишься за свою непочтительность.

– Ты не мой Доминант.

– Но я все же Доминант, а ты ведешь себя неприлично. Начинай считать, дорогая. Не останавливайся, пока я не закончу.

Калли снова попыталась вырваться. Она потерлась о его член, и он зашипел. Затем его ладонь опустилась на ее попу жестким шлепком.

– Ауч! – запротестовала она, сопротивляясь желанию.

– Да, вот почему это называется наказание.

– Это право принадлежит Шону, не тебе, – ухватилась она за соломинку.

– Нет, если ты не носишь его ошейник. А раз ты сняла его, то я напомню тебе, что ты здесь живешь, работаешь на меня, и ведешь себя очень плохо. Это третий удар, дорогая.

У нее не было возможности придумать ответ, и он ударил ее снова. Ее левый бок разгорелся, но не так сильно, как ее гордость. Прошло немного времени и покалывание распространилось по всей коже. Кровь нагрелась, тело таяло от его прикосновений.

К черту.

– Ты не считала, – указал он. – Нам начать заново?

– Никогда не понимала зацикленность Домов в подсчете. Ты образован. Ты сможешь досчитать до 10 и без меня.

– Думаешь, я остановлюсь на десяти? – протяжно проговорил он.

Калли поглубже вдохнула и постаралась успокоиться.

– Торп, прошу… Неужели я не могу иметь хоть немного личной жизни? Разве тебе не достаточно знать, что Шон не хотел обидеть меня?

– Нет. Пока ты в «Доминионе», это мое право. Я защищал тебя годами и не собираюсь останавливаться. – Он сделал паузу. – Мне приятно знать, что ты в безопасности, но я нахожу все это неповиновение глубоко разочаровывающим, хотя пытаюсь помочь тебе.

Решимость покинула ее. Калли очень не хотелось подводить Торпа. Кто угодно мог из кожи вон лезть, чтобы добиться того, что хотела она. Но большой Дом слишком много значил для нее – и он это знал.

– Ты любишь манипулировать, – проворчала она. – Раз. И два.

– Я всегда манипулирую, когда ты много болтаешь и нечестна со мной. Если мистер Киркпатрик не указал на ошибку в твоем образе жизни, укажу я, – он акцентировал это утверждение еще одним ударом по ее правой ягодице.

– Три, – в ее голосе звучала обида.

Торп всегда получал от нее лучшее. Половину времени она не могла решить, обижена она на это так же, как то, как их словесная борьба заставляет ее бесконечно чувствовать боль за него. Неважно, что она неизбежно проигрывала в этой борьбе. Сила, излучаемая Торпом, пробуждала ее, как ничто другое. Так было всегда.

Но у Шона был огромный кусок ее сердца. Отстойнее всего было то, что забота о них обоих – а тем более обоих – была не только бесполезной, но и смертельной.

Глава 4

Торп не мог отвести глаз от покрасневшей попки Калли… так же, как он не мог это сделать каждый раз до этого. Он испытывал особую гордость за то, что она носила его отметку, хоть и временно.

Боже, он был больным ублюдком. Но это его не остановит.

Он должен наказать ее. Что еще важнее, он должен дать ей причину остаться.

Ее тело было перекинуто через его колени, все мышцы напряжены. Она задыхалась. Ее кожа покраснела. Калли может быть чертовски зла на него, но ему было понятно одно, то, что посылало электрический удар к его члену: она не переставала хотеть его в течение последних двух лет так же, как и он не перестал ее жаждать. И если она собиралась снять ошейник Киркпатрика, то у него появлялся фактически последний шанс прикоснуться к ней. Если она все равно убежит, будет чертовски больно – но он не мог упустить этот шанс.

Затаив дыхание, он поднял руку и снова ударил ее по заднице, повторяя жест, как только счет сорвался с ее губ. Медленно, ее тело таяло, она поддавалась ему, ее голос становился хриплым.

Десять, одиннадцать, двенадцать... Он погрузился в ритм, медленный и значимый, обдуманный, размеренный, сильный. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать... Почему Калли было так чертовски легко попасть в его доминантное пространство? Он даже не пытался. В тот момент, когда он прикоснулся к ней, все оказалось там, в безграничном бассейне. Он чувствовал ее потребности, как будто они были его собственными. Когда она растянулась у него на коленях, он мог прочитать ее полностью, каждый миллиметр.

Она хотела его. Да, она думала об этом проклятом шотландце раньше. Вероятно, ей еще было интересно, как она может испытывать чувства к двум мужчинам одновременно. Так как ему не нравился Киркпатрик, Торп тоже был удивлен. Но этот ублюдок уже не был важен. Этот ритм, его наказание, ее покой – они оба нуждались в этом. Затем Торп прижмет ее к своей груди и позаботится о ней, обнимет и окружит её нежностью, выяснит, что ей нужно, чтобы она осталась.

Калли могла не принадлежать ему, но он сделает что угодно, чтобы удержать ее здесь.

– Двадцать, – прошептала она, полностью обмякнув на его бедрах.

Торп не сомневался, что ее мысли блуждали. Сопротивление исчезло. Задница пульсировала огненно-красным цветом. Киска сочилась сладким мускусом. Его рука горела. Выделилась слюна.

Так же, как в прошлый раз, когда он шлепал ее, он хотел ее трахнуть. Будто не было этих последних двух лет, когда он избегал любой возможности прикоснуться к ней.

Вздохнув, Торп провел своей шершавой ладонью по ее горящей спине, медленно успокаивая боль.

– Время извиняться, дорогая.

– Простите, Сэр, – ее голос звучал невнятно.

Калли говорила почти искренне. Он улыбнулся, несмотря на то, в каком дерьме он оказался.

Как долго он мог удерживать эту девушку, убеждая себя в том, что не хочет ее с каждым его вздохом?

С другой стороны, что еще он мог сделать? Мелисса перевернула его мир после того, как пообещала любить его, пока смерть не разлучит их, а затем неожиданно подала на развод. И это только увеличило кучу дерьма. Как бы сильно он не обожал Калли, он не мог рисковать своим сердцем, особенно ради женщины, которая все время от кого-то бежит.

Без лишних слов Торп поднял красавицу с колен. Она положила голову ему на плечо. С ноющей болью в напряженной груди он обнял ее и поцеловал в макушку, наслаждаясь ее близостью.

– Что сказал Шон?

– Что он любит меня.

Торп вздрогнул. Он знал это, но услышать то, что она приняла это, было ударом. Он заставил себя смягчить выражение лица, поднимая ее подбородок одной рукой.

– Почему ты из-за этого плакала?

Медленно она моргнула, открывая веки и сосредотачивая ошеломленный взгляд синих глаз на нем.

– Мне нельзя никого любить, – Калли подняла руку и обхватила его челюсть, поглаживая большим пальцем его щеку. – Но уже слишком поздно. Это случилось уже давно.

Его сердце сжалось. Господи, на самом деле, ее чувства не были неожиданностью. Невыраженные эмоции стояли между ними, словно неоновая рекламная вывеска посреди комнаты в течение многих лет.

Он обхватил ее руку и отвел от своего лица.

– Но твои чувства распространяются еще и на Киркпатрика?

– Да, – ее глаза затуманились. Слезы полились наружу. – Я совсем запуталась.

Конечно. У нее такого никогда в жизни не было, ей не приходилось иметь дело с таким дерьмом. Черт, Торп был значительно старше нее и тоже не был уверен, как с этим разобраться.

Слова Шона преследовали его. Ей нужно нежное управление. Торп управлял ею, хорошо. Но он не смог бы делать это нежно. Границы и защиту он мог дать ей, не ставя под угрозу свое сердце, но увидев любовь в ее глазах теперь, когда она прижималась к нему своим хрупким телом... Все в ней убивало его решимость остаться в стороне.

– Калли, дорогая. Ты не можешь покинуть меня, – его голос хрипел, незнакомое жжение раздражало глаза.

Он опустил веки. Черт возьми, он не мог позволить себе эту слабость.

– Будет лучше для тебя, если я уйду, – она была такой чертовски грустной.

Мужчина покачал головой, прижимая ее сильнее.

– Ты разрушишь меня, милая. На самом деле, я думаю, ты уже сделала это.

Калли обняла его, ее дыхание тепло отдавалось в шее. Он сжал ее крепче. Обычно Торп не выворачивался наизнанку, но он попытается, если хотя бы немного правды о его истинных чувствах удержит ее с ним.

– Больше всего мне будет не хватать тебя, – прошептала она.

Боже, это больно.

Может, он должен просто признаться, что знает, что она беглянка.

Торп быстро отмел эту идею. Если она собиралась сбежать сейчас, то его признание лишь ускорит её побег.

Он прижал ее крепче, принимая все, что делало ее уникальной Калли. Изящные изгибы ее тела, эти длинные ресницы на ее светлых щеках, ее пальцы впились в его рубашку, словно пытаясь успокоиться. В такой близости он мог почувствовать запах ее цитрусового шампуня и увидеть другой цвет волос, который она перекрасила, насколько он знал, чтобы замаскироваться. Ее фирменный розовый лак на миниатюрных пальчиках ног. И короткие вздрагивания ее тела, когда она плакала, рвали его сердце на части.

– Я не дам тебе повода скучать по мне, дорогая. Несомненно, я отказываюсь желать чего-то другого, пока у меня есть ты. – Он уже жалел об этих четырех годах. – Ложись на спину.

Она тихо ахнула, ее взгляд переместился на него. Калли сглотнула. Желание смешалось с отчаянием и отразилось на ее лице.

– Торп... Я не могу.

Он напрягся.

– Из-за Киркпатрика?

Калли кивнула.

– Ты сказала, что снимаешь его ошейник. Если ты уходишь отсюда, то очевидно, ты уходишь и от него.

– Я знаю, – слезы еще сильнее заволокли эти прекрасные глаза.

Если речь шла не о мнимой верности шотландцу, в чем еще она колебалась? Боль после его ухода два года назад? Боже, наверняка, из-за этого. Раскаяние поразило его.

– На этот раз я не уйду от тебя, не доставив тебе удовольствия. Я даю слово.

Калли уставилась на него, затаив дыхание. Торп наблюдал за ее лицом, тысячи мыслей пронзали ее голову. И он увидел секунду, когда она решила, что если она разорвет свою связь с Киркпатриком и убежит, то лучше будет с ним хоть раз, нежели так и не попробовав.

Грустно улыбнувшись, она поднялась с его колен и легла вдоль кровати. Торп повернулся к ней, она протянула руки к нему, словно сирена, голосу которой он понятия не имел, как сопротивляться.

С другой стороны, он получит от неё прощальный подарок. Сегодня она собиралась отдать всю себя. Свое тело. Свое сердце. Свою душу.

Ее ответ одинаково взволновал и разозлил его до глубины души. Девушка часто вела себя чертовски непредсказуемо. Прямо сейчас, ему нужно быть таким же.

Встав, Торп снял пиджак. Затем он снял запонки, положив их на тумбочку. Он кинул рубашку поверх пиджака у подножия кровати. Затем он проверил карманы своих брюк. То, что ему было нужно, все еще оставалось внутри. Вздохнув, он повернулся к Калли.

– Сними халат, дорогая. Раздвинь ноги.

Ее пальцы дрожали, когда она развязывала узел на талии. Изящно изогнувшись, она стянула его с тела, взяла шелк в руку и позволила ему растечься на полу. Торп никогда до конца не примет то, насколько Калли прекрасна, и внутреннюю реакцию, которую она вызывает у него каждый раз, когда он приближается к ней.

Калли медленно раздвинула бедра. Его сердце сжалось. Строго говоря, он должен уйти и оставить ее нетронутой, пока она официально не разорвет отношения с Шоном. Касаться чужой сабы не этично. Тот факт, что он подозревал Киркпатрика во лжи, не имел отношения к делу. Торп понял, что, возможно, он убеждает себя, что это смягчающие обстоятельства, потому что он так сильно хочет Калли. Но он не мог заставить себя волноваться об этом. Вероятно, это был его последний шанс убедить ее остаться. Если ему придется рискнуть своей репутацией в сообществе БДСМ, чтобы защитить ее от человека, который может ее убить или запереть в тюрьме, пусть будет так.

Ее обнаженная киска блестела перед ним, розовая, опухшая и дразнящая. Даже если бы Калли осталась в «Доминионе», эта возможность, вероятно, не представилась бы снова. Если бы она не была с Киркпатриком, она была бы с кем-то еще. Калли не собиралась проводить свою жизнь в одиночестве, и он не должен наказывать ее из-за того, что сам смирился с одиночеством.

Торп отказался бы принять это от нее сейчас, но он с удовольствием бы сам отдал всё.

Он опустился на кровать между ее ног. Она неотрывно смотрела на него, но он услышал ее вздох. Когда он накрыл ее бедро рукой, она вздрогнула. Затем Торп взял ее другое бедро в руку и притянул ее ближе, чтобы киска оказалась прямо напротив его губ.

– Торп, ты сказал…

– Я предложил, – исправил он, – ты не диктуешь условия, Калли.

– Я знаю, – она дрожала под его руками.

– Это проблема, дорогая?

Калли согнула колени, корчась, беспокойно подняла бедра.

– Ты делаешь мне больно.

Торп не мог не улыбнуться.

– Ты делаешь со мной то же самое. Расслабься.

– Конечно.

– Всегда поперёк, – упрекнул он ее. Но это было частью ее очарования.

Пока она не успела ответить, он зарылся ртом в ее киску и начал ласкать Калли так сильно, как мог. Он мечтал о ней. Аромат любимой женщины заставлял его желать ласкать её бесконечно долго из дня в день, целую вечность. Но тот момент, когда он коснулся ее языком, был словно наслаждение деликатесом, который он бесконечно хотел. Как сама Калли, ее киска была сладкой, терпкой и мягкой... лишь с каким-то намеком на что-то, что он не встречал ни у одной женщины. И сомневался, что еще встретит.

Ее мягкий вздох добрался сразу до его члена, он поднялся на локти, его пальцы раздвинули припухшие складочки. Он ударял ее твердый клитор нежными ритмичными движениями, сосредоточившись на возрастании ее потребности. Ее кожа стала розовой. Она хваталась за простыни дрожащими пальцами. Ее бедра двигались в ритм с его движениями. Ее вздохи превратились в стоны.

Оторвав от нее губы на мгновение, он щипнул ее за бедро и осторожно прикоснулся к набухшему клитору.

– Приятно, дорогая?

– Да, – Калли трепыхалась под ним. – Пожалуйста... еще.

Торп улыбнулся, желая доставить ей удовольствие. Он снова приник к ней, раздвигая языком ее сердцевину. В этот раз он не стал медленно ласкать ее плоть. Он схватил ее, впился в клитор, погружаясь глубже в удовольствие, безмолвно подводя ее к оргазму. Раз у него был шанс вкусить ее, он планировал подтолкнуть ее к самому краю, захватить власть, снова вдохнуть в нее эту силу, чтобы она никогда не забыла эту ночь.

Ее стоны участились, поднялись на октаву. Под его руками ее бедра дрожали. Тело напряглось. Ее пальцы проникли в его волосы и потянули. Дрожь прошла по его позвоночнику. Она была настоящей бестией, активной любовницей, которую он хотел бы снова и снова.

И если Торп не перестанет думать об этом, то сорвет штаны и выяснит сам. Оставаться в таком состоянии и заставлять ее чувствовать себя ценной было важнее, чем трахнуть.

Торп скользнул в нее двумя пальцами. Ох, черт, всегда ли она была такой тугой. Он неохотно отдавал должное Киркпатрику за то, что тот так долго продержался. Оказаться в маленькой изнемогающей киске Калли было одной из его любимых фантазий. Когда он был одинок и уставал от женщин, которые были в «Доминионе», потому что они прочитали какую-то чертову книгу, не имея ни малейшего представления о том, что на самом деле означало подчинение, он бежал в душ, дрочил и представлял ее.

Осторожно прощупывая Калли, он быстро понял, в каких местах она чувствительна. Податливое тело и умоляющие всхлипы выдавали ее.

Он начал двигаться старательнее, вкушая ее, словно сочный фрукт, трахая ее пальцами и языком, и желая во имя дьявола, подняться и взять ее.

– Торп!

Она просила у него разрешения. Ее голос был наполнен мольбой. Этого желала ее опухшая киска. Ее сжавшиеся пальцы. Ее пятки, утопающие в матрасе по бокам от него.

Блять, да. Он собирался заставить Калли разбиться на маленькие кусочки перед ним. И он собирался наслаждаться при виде нее – на этот раз для него и только для него одного.

Сжав пальцы внутри нее, Торп пробрался к ее телу, целуя и покусывая ее живот, нижнюю часть ее груди, соски, шею и пышные губы. Боже, он вечность не целовал ее и так сильно скучал. Он хотел утонуть в ней, взять ее, взволновать ее, удовлетворить ее.

Он хотел обладать ею.

Это, блять, невозможно.

У них есть здесь и сейчас. Завтра... он понятия не имел, что случится. Он всегда контролировал все вокруг себя. Но он не мог контролировать Калли и будущее. Этот факт раздражал его, как ничто другое.

Торп погружался все глубже в ее рот, пробираясь в ее пухлые губы, чтобы обвить языком ее и захватить каждый кусочек ее сладких стонов. Он сам застонал, прижимаясь телом к ней и медленно отрывая пальцы от ее киски, позволяя им парить над ее клитором, который нуждался в его ласках больше всего.

– Руки над головой, дорогая.

Калли подчинилась, даже на мгновение не остановившись.

– Пожалуйста, ты мне нужен...

Он был нужен ей, но не так, как она просила. Ей нужны ограничения, которые он однажды ей предоставил. Он остановился, потому что она обратилась к Киркпатрику. И он не боролся за нее. Теперь она стремилась покинуть его навсегда.

«Ты всего лишь получаешь то, что заслуживаешь».

Отбросив насмешливый голос, он сунул руку в карман и вытащил наручники, которые спрятал там. Прежде чем она поняла, что случится, он надел наручник на ее левое запястье, поднятое над головой. Другой наручник он с лязгом зацепил на металлическом каркасе спинки ее кровати.

– Что ты делаешь? – спросила она, дергаясь и хмурясь.

– Посмотри на меня, – он потребовал, касаясь ее клитора. – И не отворачивайся. Поняла?

– Да. – Ее голос дрожал. Тело извивалось. Глаза умоляли.

C твердым, как железо, членом, Торп вздохнул и впился в ее глаза.

– Прими удовольствие, которое я даю тебе как клятву, любимая. Если ты оставишь меня, я буду охотиться за тобой. Не найдется места, где ты спрячешься, где я не смогу тебя найти. Я никогда не перестану искать. Я никогда не сдамся. Я никогда не отпущу тебя, когда могу спасти тебя.

– Торп, не надо… Ты не можешь…

Он прервал ее, аккуратно касаясь ее клитора двумя пальцами, пощипывая обе стороны маленького бутона, а затем попеременно касаясь сверху.

– Нет, я могу. Я сказал смотреть на меня. Сейчас, – потребовал он, – кончай!

Ее глаза стали головокружительно синими, расширяющимися с каждым вздохом, подчеркнутым красным румянцем на щеках. Он не дал разрешения Калли, но она все равно закричала. Крик зазвучал в его ушах, отразился эхом от стен и, несомненно, прокатился по коридору. Это продолжалось и продолжалось, ее тело содрогалось, и клитор под его прикосновением превращался в комок, а затем снова и снова пульсировал.

Не отрываясь, он смотрел на Калли и мир исчез. Только она существовала.

Боже, она была ошеломляющей. Когда она сдалась, то сделала это полностью.

И знание, что он должен оставить ее сейчас, убивало его, потому что он не мог доверять себе, он мог раздеться и трахнуть ее.

Закрыв глаза, собрав волю, он поцеловал Калли в горячие щеки, провел губами по ее влажному лбу, а затем взял ее рот в последний бесконечный поцелуй. Он остался так, изо всех сил пытаясь выпить воздух. Мгновение, потом другое. Он лелеял каждую драгоценную, незаменимую секунду. Калли всхлипнула, и его грудь разбилась.

Торп разорвал поцелуй и прижался к ее лбу, вдыхая ее.

– Ты обещал, что не уйдешь, – сказала она сквозь слезы.

– Я сказал, что не уйду, прежде чем не доставлю тебе удовольствие. Ты не уйдешь от меня, любимая. Не заставляй меня показывать свою безжалостную сторону, – он слегка прикоснулся к ее глазам. Затем накинул на нее одеяло, нашел ее сумочку и вытянул оттуда ключи от машины. Положив их в карман, он надел рубашку, прикрепил запонки, взял пиджак и ее упакованные сумки.

– Черт возьми, Торп. Ты не можешь уговорить меня таким образом, а затем встать и уйти.

Он направился к двери.

– Я вернусь.

***

Как только Торп вышел, Киркпатрик показался из коридора, несясь к нему, как человек, готовый драться. Как, черт возьми, он прошел мимо Акселя?

– Какого черта ты делал с Калли? Я слышал ее крики на весь клуб.

– Думаешь, я причинил ей боль?

Лицо Шона вспыхнуло.

– Я думаю, ты всю ее облапал своими гребаными пальцами.

– Динь-динь-динь. Кто-то получает приз, – он отодвину Шона, намереваясь попасть в офис.

Киркпатрик ударил его в челюсть, затем последовал слева хук в живот. Торп не ожидал этого... но должен был догадаться.

Он согнулся пополам, и Шон воспользовался возможностью, чтобы ударить его о стену.

– Как ты смеешь трогать мою сабу? Я влюблен по уши в Калли. Я знаю, ты слышал мое признание. Я в этом убедился.

Торп уставился на своего нежелательного соперника, пытаясь оттолкнуть его. Киркпатрик не двигался с места. Ну, парень заигрался. Интересная заметка для дальнейшего использования... Но он не собирался говорить Шону, что Калли не может долго оставаться его сабой. То же самое можно сказать и о ее месте, даже если он хотел бы бросить это признание в лицо ублюдку.

– По причине, которую я не могу понять, у нее тоже есть к тебе чувства.

Он фыркнул.

– Не такие, видимо, раз она решила пойти к тебе после меня, черт возьми.

Как бы Торп не хотел позволить Киркпатрику поверить в худшее, он отказался дать Шону повод наказать Калли за собственные действия.

– Я не трахал ее.

– Но ты хотел, – Шон обвинял его.

– Само собой. Калли – красивая женщина. Как ты уже отметил, я забочусь о ней. Почему мы снова обсуждаем одно и то же?

– Потому что мое право знать абсолютно все, что ты сделал с ней, – он пригвоздил Торпа к стене.

Ублюдок ударил его так сильно, что он чуть не почувствовал тошноту. Но он отказывался показывать слабость.

– Убирайся или я арестую тебя за нападение, – чтобы выразить свою точку зрения, Торп наклонился и толкнул в плечо шотландца. Затем он вынул свой телефон, чтобы отправить Акселю сообщение, и набрал их код для «проблемы». – У меня нет времени на тебя, – сказал Торп. – Давай просто решим, что у Калли есть чувства к нам обоим, и она предложила нам одинаково попрощаться. Я привлек ее внимание, прояснил несколько вещей и оставил ее в наручниках на кровати в целости и сохранности. Я даже забрал ее ключи от машины, – он вытащил их из кармана и помахал ими перед лицом Шона.

Выражение лица шотландца поменялось на что-то между угрюмостью и неверием.

– Я хочу увидеть ее.

– Извини, но я все еще не уверен, что она этого хочет.

– А тебя? – Киркпатрик зубоскалил.

– Нет. Это единственная причина, по которой она не надела ошейник, когда ты приходил за ней. Если и когда я решу, что ты можешь увидеть ее, я дам тебе знать.

По сигналу Аксель ворвался в зал с парой своих парней. Шон вышел, качаясь, но каждый из охранников схватил его за руку.

Аксель только сунул руку в волосы Киркпатрика и дернул.

– Обоссался, а? Пошли, ублюдок.

Торп улыбнулся. Никто не обвинял Акселя в плохой актерской игре.

– Не звони мне. Я сам, – Торп крикнул, когда мужчины насильно поволокли кричащего и пытающегося вырваться Шону по клубу.

– Это еще не конец, – закричал Шон через плечо, все еще сражаясь с ними. – Она моя!

– Отвали, – пробормотал он себе под нос, затем снова вытащил телефон, направляясь к кабинету.

Оказавшись в кабинете, он взял паузу, чтобы наметить план действий. Ланс был в темнице. Отлично. Калли нужна забота, и он приложит все усилия, чтобы перехитрить и укротить сабу. Торп надеялся, что простое разжигание сексуального огня между ними может убедить ее остаться, но... это принятие желаемого за действительное. Было умнее, если бы он сам трахнул ее, так как это, вероятно, была его единственная возможность. К черту. Сейчас он должен перестать думать о ее промежности и действовать стратегически. Ланс не тронет ее. Он сильный, умный Дом – в его теле ни единой гетеросексуальной кости. Даже лучше.