Текст книги "Их нежная возлюбленная (ЛП)"
Автор книги: Шайла Блэк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Каллиндра Алексис Хоу, остановись и посмотри на меня сию же минуту.
Глава 11
Когда Калли услышала, как Торп прокричал ее настоящее имя, ее сердце остановилось. Он знал? Она обернулась, все еще пятясь, глядя в его серые глаза. Как? Когда? Что выдало ее?
К черту, его жизнь стала в тысячу раз сложнее – и опаснее. Она не хотела этого для него.
В испуге она качнула головой, пытаясь вдохнуть.
– Ты ошибаешься. Это не я.
Торп нагнал ее решительными шагами, с твердым лицом и протянутой рукой. Позади него Шон, коварная змея, ринулся к ней со скоростью локомотива. Она развернулась и бросилась прочь. Какого черта он здесь? С Торпом? Она не могла допустить, чтобы они схватили ее.
Калли помчалась к такси в пятидесяти футах от нее, стоявшее на углу и дожидавшееся, когда загорится зеленый свет. Одетая только в бюстгальтер и короткую юбочку, она, вероятно, могла бы привлечь его внимание. Может быть. В этом районе, может, и нет. Хорошо, что у нее в стрингах были деньги. Ей нужно забрать свою сумку в мотеле, затаиться ненадолго, а затем найти автобусную остановку…
– Не смей лгать, – Торп кричал ей вслед. – И сбегать!
– Не верь Шону, – она бросила это через плечо.
– Метка на твоем левом бедре от пули киллера. Я трогал ее своими гребаными руками.
Два декабря назад, да, когда он был так близко. Это объясняло многое, например, почему после стольких страстных поцелуев, каждый из которых был изысканным обещанием, он ушел, не сказав ни слова, и оставил ее с болью в груди. И почему он с тех пор прекратил почти все романтические и сексуальные контакты с ней.
За последние два года Торп ни разу даже не намекнул, что знает правду. И, несмотря на огромную награду за ее голову, он тоже ее не сдал.
Шон сделает это, как только она остановится. Она видела его значок в «Блестящих Цыпочках». Очевидно, она ошибалась в нем. Видимо, он не был киллером, пытающимся убить ее или заказным охотником за головами, но он черт возьми был тем, кто точно арестует ее при первой же возможности.
– Стой! – прогремел Торп.
Его шаги слышались все ближе и ближе, но она не смела послушать его слова.
– Отпусти меня!
– Никогда!
От железной решимости в его тоне сердце Калли заревело сильнее. Она оглянулась через плечо. Конечно же, он приближался – быстро. Шона нигде не было видно. Это не имело значения. Она была почти у такси...
Оставалось около десяти шагов, как она наступила на камень. Он пробил ей пятку, разрезая кожу. Боль пронзила ногу. Она пыталась не позволить боли остановить ее, но, когда она снова ударила ногой по асфальту, камень еще глубже проник в ее кожу. От резкой боли она чуть не рухнула на землю. Она замедлилась, захромала, и Торп оказался почти на ней.
Запаниковав, Калли открыла рот, чтобы крикнуть водителю такси – или вообще кому угодно, кто услышит. Но тут выскочил Шон из-за мусорного бака и обнял ее за талию, как клещнями. Другой он зажал ей рот.
– Стой! – пропыхтел он.
Его теплое дыхание касалось ее лица, его тело словно печь для ее холожной кожи, блестело от пота. Она ощутила поддержку и безопасность. Она хотела утонуть в этом. Она истосковалась по его нежному прикосновению, его пылким поцелуям…
Каждое из которых было ложью.
Ее мозг вопил, что она должна вырваться и бежать. Калли резко вздрогнула, чтобы освободить рот и сказать Шону, чтобы он пошел к черту. Но он держал крепко. Торп накрыл ее спину, задержав руками ее бедра. Она пыталась оставаться сильной и дерзкой, но он накинул ей на плечи пиджак, чтобы согреть и обездвижить ее. Сразу же одежда погрузила ее в тепло его тела. Их горячее дыхание ласкало ее кожу. Их пьянящие мужские ароматы кружились вместе, их напряженные тела окружали ее.
– Не двигайся, – Торп прорычал, – ты и так достаточно в дерьме.
При этих словах она вздрогнула. Затем, буквально в нескольких футах от нее, такси умчалось, унося с собой единственный путь к спасению.
Наконец, Шон медленно убрал руку от ее губ, глядя на нее голубыми глазами, пронзая ее, несмотря на плохое освещение и тени. Ее сердце билось чаще от вида некогда любимого лица. Она всегда ассоциировала его с терпением и нежной заботой. Теперь она знала, что он мошенник со значком, достаточно бессердечный, чтобы украсть ее сердце, просто чтобы поймать ее.
– Убери свои грязные руки от меня.
Лицо его напряглось от досады, Шон прищурился, глядя на нее.
– Хочешь добавить что-то ещё к своему наказанию, милая? Не рекомендую. Твоя задница и так будет болеть.
– Ты со своим фальшивым акцентом иди в задницу. Я сняла ошейник, так что тебе нечего меня трогать.
– Это не совсем так работает, Калли, и ты это знаешь, – пробормотал Торп в ее ухо.
Она повернула голову к мужчине, которому однажды поверила и которого полюбила больше всех.
– Теперь ты на его стороне? Никогда не подумала бы, что ты будешь настолько доверчив, чтобы поверить в его слова.
Торп обернулся к Шону.
– Следующие десять минут нет смысла в каких-либо разговорах с ней.
Шон хмыкнул.
– И в следующее тысячелетие тоже, думаю. Это не лучшее место для разговоров.
– Точно.
– Останься с ней. Я подъеду на машине.
Она могла почувствовать улыбку Торпа.
– Я точно сделаю все, чтобы она никуда не сбежала.
У Калли отвисла челюсть. Когда, черт возьми, они стали такими дружными? И почему Торп поверил этому кретину?
Ее голова все еще кружилась, Шон побежал прочь. Она боролась с хваткой Торпа, надеясь, что мимо них проедет еще одно такси. Но даже если бы повезло, она не думала, что сможет убежать от него с больной ногой.
– Почему ты помогаешь этой крысе? – она всегда думала, что Торп будет на ее стороне, и теперь узнав обратное, она чувствовала, будто кто-то вырвал ее сердце из груди ломом. – Он хочет посадить меня в тюрьму.
– Шон хочет защитить тебя, дорогая. Как и я. Не смотри на меня так, – потребовал он. – Ты ничего не спросила перед тем, как сделать такие выводы. Ты просто сбежала. И ты была чертовски не права.
– Он одурачил тебя, как одурачил меня.
– Если бы он хотел арестовать тебя, он мог бы сделать это в любое время в течение последних семи месяцев, – рассуждал Торп. – Он мог бы привлечь небольшую армию агентов и позволить им вытащить тебя. Я бы не смог их остановить. Если ты думаешь, что он изо всех сил торопится запереть тебя и выбросить ключ, спроси себя, почему он еще не сделал этого.
Калли попыталась. Была логика в словах Торпа, но она так долго убегала. Ее реакция на побег была укоренившейся. Ее тело все еще было в панике. Эта мысль вертелась в ее голове... Что, если Торп ошибался?
– Детка, – его низкий голос успокаивал. – Подумай об этом.
– Так какого черта он не рассказал мне, что он был агентом?
– Потому что ты сбежала бы немедленно, как только узнала бы, что он из ФБР. Мы все это знаем, особенно Шон. Ты не доверяешь, Калли, и мы знаем причину. Но теперь все изменится. Никто из нас не будет рисковать тобой. Если мы не сдали тебя за два миллиона до сих пор, значит, мы не хотим этого.
Фары осветили потрепанный переулок, прежде чем серебряный джип, которого она не знала, остановился рядом с ними. Шон высунул голову из окна.
– Кто-то уже вызвал полицию. Они в двух кварталах. Залезайте.
Кровь Калли остыла, Торп выругался и толкнул ее к машине. Она уперлась пятками.
– Калли! – прорычал Торп. – Садись в гребаную машину.
Вероятно, у нее был больше шансов ускользнуть от местной полиции, чем от ФБР. Возможно, ей удастся убедить полицейское управление Вегаса, что она стала жертвой случайного нападения в этом переулке. Возможно, они освободят ее до того, как выяснят, кто она такая, и ее уже не будет рядом задолго до того, как они узнают правду.
Но это приведет Торпа… куда? В тюрьму? А что насчет Шона? Если он действительно не пытался сдать ее за деньги или за бонусы на работе… Последствия были ошеломляющими. Полиция подумает, что парни похитили ее или что-то в этом роде? Что, если они не могли уйти? Что, если бы она не смогла? Миллион мыслей проносились в ее голове, и она не могла уловить ни одной из них. С одной стороны, она так долго полагалась на себя, что на самом деле не знала, как отказаться от контроля. С другой стороны, как сказал Торп, они не отказались от нее и не позволили никому увезти ее, так зачем им начинать сейчас?
Черт, она не знала, что делать.
– Поверь мне, Калли, – Шон уставился на нее через окно со стороны водителя. Он протянул ей одну руку, и его серьезное выражение лица заставило ее поверить ему. – Что бы ты ни думала, я клянусь, что сейчас я здесь не из-за своей работы. Я бы сделал все, чтобы ты была в безопасности.
Его слова заставили ее растаять немного больше, чем следовало. Боже, она так сильно хотела ему верить. Если она ошиблась и села в этот внедорожник, это может означать конец ее свободе. Ей не удавалось так долго ускользать от поимки, потому что она принимала решения сердцем.
Крик с парковки «Блестящих Цыпочек» заставил ее резко повернуть голову, и ее взгляд попытался проникнуть сквозь темноту и расстояние. Торп, однако, просто потерял терпение.
С ворчанием он поднял ее, рывком открыл дверь на заднее сиденье и бросил ее внутрь. Она упала на кожаные сиденья, пробираясь к дальней стороне внедорожника, когда Торп запрыгнул внутрь и захлопнул дверь.
Калли все это не понравилось – слишком неожиданно, времени на раздумья не было. Она не убегала с другими людьми. Ей удалось сбежать в ту роковую ночь, когда была убита ее семья, и она все еще была жива сегодня, потому что оказывалась на шаг впереди полицейских и убийц, преследовавших ее. Она не собиралась тащить Торпа в эту грязь. И она все еще колебалась, верить ли Шону.
Рванувшись к пассажирской двери с дальней стороны машины, Калли схватилась за ручку, готовясь снова вываливаться в холодный ноябрьский вечер и проскочить расстояние до... чего–нибудь. Там, где не было Торпа и Шона.
Шон просто запер двери, выключил фары, а затем рванул в ночь. На первом повороте он снова включил фары и влился в поток машин, слившись с любой другой машиной, преследующей Госпожу Удачу на улицах Вегаса.
– Ты с ума сошел? – крикнула она Торпу. – Ты понимаешь, что произойдет, если власти узнают, что ты сознательно помогаешь беглянке сбежать? Одно дело, когда ты мог сказать, что я тебе солгала. Тогда ты мог бы стать жертвой. Тогда бы ты не попал в тюрьму. – Она пристально посмотрела на Шона, сидевшего за рулем. – И если ты не собираешься арестовывать меня, понимаешь, что можешь потерять работу? Какого черта вы двое делаете?
– Ты хочешь объяснить? Шон посмотрел на своего нового «приятеля» в зеркало заднего вида.
– Мне нужно убедиться, что за нами не следят, и попытаться решить, куда мы можем поехать отсюда.
– С удовольствием.
– Хорошо. У меня такое чувство, что у нас мало времени. Ты уже собрал все в комнате и положил вещи в машину?
– Да.
– Это касается нас обоих. Продолжай.
Торп кивнул ему, затем повернулся к ней с таким угрожающим взглядом, что она обнаружила, что медленно отползает назад, пока дверца машины не убедилась, что ей больше некуда идти.
Калли сглотнула.
– Что? Я… я позаботилась о себе. Я не могла ожидать, что вы двое…
– Были разумно озабоченными людьми, которые хотели, чтобы ты была счастлива и в безопасности? Поговорить с двумя мужчинами, которые всегда будут ставить твое благополучие превыше всего остального?
Черт возьми, он был полон решимости заставить ее почувствовать себя глупой и безответственной.
– Шон был лжецом. Откуда мне было знать, что он не выдаст меня?
– Прости за эту уловку, милая. Но мне пришлось создать прикрытие, чтобы попасть в клуб и уберечь всех от подозрений, особенно тебя.
И разве она не чувствовала себя идиоткой, попавшись на это – и на него?
– Отличная работа, мистер Киркпатрик. Ты меня одурачил.
– Маккензи, – поправил он. – Шон Маккензи – мое настоящее имя. Вот.
Он передал ей маленький кожаный футляр. Она перевернула его, когда он включил внутреннее освещение.
Калли сжала документ в руке и прочитала его с чувством чего-то среднего между «о, мой бог!» и «срань господня». Это было правдой. Шон Маккензи действительно был специальным агентом ФБР. Онемевшими пальцами она вернула ему удостоверение. Он взял его и выключил свет.
Вокруг нее опустилась тьма, оставив ее снова бороться со своими мыслями. «Срань господня», наконец, победило «о, мой бог!» в качестве ее последней реакции. И злость на то, что ее обманули. Очевидно, он сделал это без особых трудностей и, вероятно, еще меньше сожалел.
– Думаю, именно поэтому ты смог поставить Акселю синяк под глазом.
Что еще можно было сказать?
– Я преподавал рукопашный бой в бюро в течение двух лет.
Что означало, что он был чертовски хорош в этом. А она–то думала, что в нем нет ни капли жестокости. Калли фыркнула. Это доказывало, что она почти ничего не знала о нем. На самом деле, вероятно, существовала тысяча других фактов о Шоне Киркпатрике или, скорее, Маккензи, которых она не знала.
– Кто ты такой? Очевидно, я не знаю.
– Знаешь.
Его голос был таким мягким, заставляя ее поверить ему.
– Все, кроме моего имени и рода занятий, было настоящим мной. Я никогда не лгал о том, что я чувствовал.
Она хотела верить ему. Но правда заключалась в том, что она влюбилась в очаровательную улыбку, фальшивый акцент и множество мягких линий. Если бы его нежность и забота казались чем-то большим, что ж… Разве не в этом был смысл завоевать ее доверие и разрушить барьеры?
– Мне все равно.
– Это намного больше, чем «все равно», Калли. Я клянусь тебе.
– Даже если выяснилось, что Шон был не тем, за кого себя выдавал, это не оправдывает тебя за то, что ты сбежала, не поговорив со мной, милая, – вмешался Торп. – Какое у тебя оправдание?
– Не думала, что ты знаешь, кто я такая, поэтому я пыталась уберечь тебя от этого дерьма. Я должна была догадаться, что ты заботишься обо мне?
Она не думала, что это возможно, но его лицо стало еще более неприступным.
– Никогда больше не говори мне этого. Я приютил тебя на четыре года, Калли. Я пытался научить тебя, помочь тебе, утешить тебя. Какая часть этого указала тебе на то, что мне было насрать?
– Я знала, что ты заботишься как друг, но я не думала, что ты… – Она попыталась распутать свои мысли, когда он наклонился к ней через сиденье. – В ту ночь, когда ты... когда мне показалось, что мы собираемся… ну, ты понимаешь. – Она все еще ненавидела думать об этом унизительном событии. – Потом ты просто ушел и ничего не объяснил, никогда больше не прикасался ко мне, так что...
– Из-за того, что я не трахнул тебя, ты вообразила, что мне все равно?
– В значительной степени, да. – Она пожала плечами. – Я могла бы поверить, что любовник пойдет на риск ради меня, но не просто босс или друг.
– В этом утверждении так много неправильного. – Торп выругался, качая головой.
– То, что я был твоим любовником, явно не давало мне никаких дополнительных льгот в отделе доверия, – проворчал Шон с переднего сиденья. – На самом деле, я думаю, что ты дала мне даже меньше, чем Торпу.
– Ну, да, – горячо защищалась Калли. – Все, что было между нами, было притворством и чушью собачьей. Не пытайся убедить меня, что я причинила тебе зло.
– Он не сказал своему начальству, что ты сбежала или что прикрытие раскрыто, потому что он пытается свести к минимуму вероятность того, что ФБР внезапно захочет тебя найти.
Может, это и было правдой. Даже если бы это было так, она не была готова подобреть. Нет, ей больно. Черт возьми.
– Значит, я должна поблагодарить тебя за твою добрую ложь? Трудно ли было быть жестким по команде? Трахаться со мной было рутиной?
Шон хлопнул ладонью по рулю.
– Все. С меня хватит. Торп…
– Принято, – заверил Митчел. – Мы покончили с твоим недоверием.
– И твоим дерзким ртом, – добавил Шон. – Не забывай об этом.
– Именно, – согласился Торп. – Ты немедленно извинишься перед нами обоими.
– Черта с два! Вам двоим не нравится, как я общаюсь. Знаете что? Твой стиль тоже отстой. Ты лгун. – Она указала на Шона, затем перевела взгляд на Торпа. – И ты заткнись.
Торп схватил ее за руку.
– Ты отказалась полагаться на людей, решивших помочь тебе.
– Я не просила помощи, – заметила она.
– Ты отказалась извиниться и оскорбила нас.
– Ты тоже оскорбил меня. Потому что я собираюсь защищаться, я дерзкая?
Она закатила глаза.
– Я здесь не единственный, кто бросается словами.
– Я мог бы солгать, милая, но я не накачивал тебя наркотиками, – мрачно напомнил Шон.
– Никто из нас не раздевался перед комнатой, полной отбросов. И это была твоя третья смена за два дня?
Торп устрашающе приподнял бровь, глядя на нее.
В ее животе зазвучал гонг дурного предчувствия. Черт, они делали свою работу. Иногда она выходила из себя и забывала важные детали... Например, быть во власти двух разозленных Домов. Конечно, Торп, скорее всего, не стал бы ее наказывать. На самом деле, он, вероятно, никогда больше не прикоснется к ней. Но он наверняка дал бы Шону много дерьмовых идей о том, как сделать это эффективно.
– Я не была в восторге. Я зарабатывала деньги.
– Уехав из города, верно?
Вопрос Торпа был острым, как лезвие.
– Это то, что я делаю.
– Заодно сведя нас с ума, – прорычал Шон.
– Это не должно было быть личным оскорблением! – настаивала она.
– Итак, мы должны были пожать плечами, что ты ушла, и продолжать жить своей жизнью. Ты знаешь, как мы волновались? – спросил ее бывший босс.
– Боже мой, вы оба говорите, как чересчур заботливые курицы.
Калли приготовилась к взрыву Торпа. Вместо этого он сделал глубокий вдох, раздув ноздри, затем с напряженным профилем и жестко контролируемым телом направил свой взгляд на переднее сиденье.
– Шон, урезонить ее не получится.
– Согласен. Не продолжай. Мне нужно сосредоточиться на дороге, но с меня более чем достаточно.
– Отлично. Как насчет наручников?
Он вздохнул.
– Сомневаюсь, что что-то меньшее будет замечено.
– Не могу не согласиться. Там обязательно будет шумно.
Шон слабо улыбнулся.
– Я буду наслаждаться этим.
Он взглянул на нее в зеркало заднего виду, и в то же время Торп посмотрел на нее с пугающей улыбкой. Калли чувствовала себя актрисой, которая забыла свою роль, попав в центр внимания.
– Извинись, зверушка.
Это не было предложением. Но она не собиралась извиняться за то, что сделала то, что считала необходимым.
– Мне жаль, если то, что я сделала, расстроило тебя.
– И?
Торп крепче сжал ее руку.
– Мне жаль, если я неправильно истолковала твои действия.
– Что-нибудь еще?
Его голос понизился до шелковистого баритона, который сам по себе служил предупреждением.
– Ты ничего не хочешь сказать Шону?
Живот Калли сжался, но она отказалась лгать.
– Нет, думаю, это все.
– Тогда очевидно, что нам нужно установить несколько правил.
Торп устроился на заднем сиденье, широко расставив ноги, затем схватил ее за плечи и сильно дернул, пока она не упала лицом ему на колени.
– О черт, нет!
Калли извивалась, пытаясь снова выпрямиться
Как будто это могло помочь. Он имел дело с тысячей извивающихся сабмиссивов. Спасения не будет. Она уже знала это по собственному опыту.
Он умело положил руку ей на спину, прижимая ее к своим коленям.
– Черт возьми, да. Отсроченный платеж, детка. Ты более чем заслужила это. Твое поведение нуждается в серьезной корректировке.
Торп подкрепил свое утверждение тем, что приподнял ее маленькую юбку, выдернул купюры из стрингов и бросил их на пол, а затем быстро шлепнул ее по правой ягодице. Прежде чем она даже закончила задыхаться, он шлепнул ее по левой.
Ой! Ее задница горела. Очень сильно. И ни на секунду она не подумала, что он закончил.
– С этого момента, – начал он, – ты будешь помнить, что все, что касается тебя, касается нас. Нам не все равно. Это понятно?
Даже если она была немного взволнована убежденностью в его словах и более чем немного взволнована тем, как он сдерживал и обращался с ней, Калли хотела сказать ему, чтобы он прыгнул с моста. Она уже собиралась сказать что-то удовлетворительно пренебрежительное, когда он снова хлопнул ладонью по каждой ягодице. С ее губ сорвался визг.
– Я приму это как «да».
В его голосе прозвучала ухмылка.
Черт его побери!
– Ты никогда не покинешь наше поле зрения без разрешения. Если ты когда-нибудь снова убежишь, не оказав любезности поговорить с нами обоими, твоя задница будет светиться красным в течение месяца, я обещаю.
Он что, серьезно?
– Мне не нужны няньки.
– Поскольку ты могла бы подвергнуться насилию в этом ужасном клубе или в гребаном переулке за ним, если бы не мы, я собираюсь не согласиться.
– Но не подверглась же.
– Я не давал тебе разрешения говорить, – голос Торпа понизился на октаву.
Еще несколько ударов по заду, и ее плоть снова защипало… а киска потекла. Почему дисциплина Торпа всегда заводила ее? Почему она не могла возненавидеть его за это и послать к черту?
– И крошка? Ты больше не будешь никого накачивать наркотиками, снимать одежду для незнакомых людей и врать, – настаивал Шон с переднего сиденья.
В его голосе звучали резкие, авторитарные нотки, которых она никогда раньше от него не слышала.
– Если ты снимешь хотя бы ботинок перед другим мужчиной без нашего разрешения, почувствуешь мой гнев.
И чтобы доказать свою точку зрения, Торп обрушил серию коротких, резких ударов на ее зад, один за другим. Калли не могла остановить вздохи, стоны. Ее кровь словно загорелась. Кожа пылала. Тем не менее, Торп держался за ее задницу, нанося один удар за другим по ее уязвимому заду, пока она не подумала, что растает на нем. Она едва сдерживала желание закричать от удовольствия.
– И мой, – поклялся Шон. – На самом деле, ты, скорее всего, почувствуешь его, как только мне не нужно будет сосредотачиваться на дороге.
Ну, разве это не то, чего стоит ждать с нетерпением?
– Я не давала никому из вас разрешения прикасаться ко мне, – отметила она.
– Паршивая попытка, милая, – цыкнул Торп на нее. – Ты просто продолжаешь копать еще более глубокую яму.
– Я дал ему разрешение, – пояснил Шон. – И мне все равно, если ты думаешь, что сняла свой ошейник. Мы не говорили об этом. Ты приняла решение, не посоветовавшись со мной. В последний раз, когда я проверял, ты не была Доминантом в этих отношениях.
– Это просто смешно. Я не собственность.
– Нет, но ты сабмиссив, нуждающийся в дисциплине. У меня нет проблем с тем, чтобы дать ее тебе, милая.
– У меня тоже нет проблем, Калли. Раньше я был слишком снисходителен к тебе. Это изменится, – пообещал Шон.
Ее сердце дрогнуло. Они абсолютно серьезно относились к делу, и какая–то часть ее действительно хотела позволить им взять ее под крыло и положиться на них в своей безопасности. Если бы она не была Каллиндрой Хоу, то могла бы попробовать. Но это не было ее реальностью.
– Черт возьми, так оно и есть! Мне удалось оставаться свободной девять лет, только потому что я никогда не становилась сентиментальной. Я оставляю все и всех позади и разрываю все связи, как только я уйду. Торп, дело не в том, что я не верю, что ты сделаешь все возможное, чтобы уберечь меня. Но я не могу позволить тебе разрушить свою жизнь. Я ушла, потому что пытаюсь поступить правильно, чтобы ты мог вернуться к нормальной жизни.
– Он не просил тебя бросаться на амбразуру, милая. – Голос Шона смягчился, прежде чем снова стал жестким. – Я тоже. Мы не позволим тебе отвергнуть кого-либо из нас, потому что ты думаешь, что это "безопаснее". Что ты на самом деле делаешь, так это скупишься на свое доверие и защищаешь сердце. Я этого не потерплю.
– И я тоже, – добавил Торп. – Я мог бы быть твоим боссом и другом, но ты лжешь мне и себе, если думаешь, что мы не были чем-то большим.
Неужели он наконец признал, что между ними что-то было? Калли закрыла глаза. Дерьмовый момент…
– И что? – бросила она в ответ. – Ты сам игнорировал меня в течение многих лет.
– Да, – признался он, – но я прекратил.
Ее разгоряченная задница пульсировала в прохладной ночи, и она чувствовала взгляд Торпа на своей обнаженной коже. Тоска душила ее, но дело не только в ней. Она не могла спокойно смотреть, как их засасывает в трясину, в которую превратилась ее жизнь.
Калли решила, что может сыграть в эту игру одним из двух способов: либо продолжать бороться зубами и ногтями и получить еще больше ударов по заднице за свое неповиновение, либо сдаться, пока они не ослабят бдительность. Потом она снова убежит. Шон не просил ее бросаться на амбразуру, что ж…
Она тоже не просила его об этом. Если он действительно защищал ее и был здесь вопреки приказам, она не могла позволить ему подвергнуть опасности свою работу больше, чем могла рисковать связью с агентом ФБР. И она отказалась поставить свое сердце на Торпа, одного из самых эмоционально недоступных мужчин, которых она когда–либо встречала. Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Да, сэр.
Торп замер.
– Я не знаю, хвалить тебя за прорыв или снова отшлепать за ложь.
– Думаю, я знаю, – съязвил Шон.
– Думаю, что я тоже. Но время покажет. Просто на всякий случай…
Торп провел ладонью по ее горящей плоти сзади, затем снова отшлепал с непреклонной дисциплиной, прежде чем одернуть юбку и усадить ее на сиденье рядом с ним.
– Веди себя прилично, зверушка.
Она ерзала от жгучего ожога, заставлявшего ее кожу покалывать, и не могла усидеть на месте.
– Торп, киска этой непослушной девчонки мокрая?
Он бросил пристальный взгляд на Шона, который встретил его в зеркале заднего вида. Они не обменялись ни словом, но Торп, должно быть, увидел то, что хотел, потому что кивнул и откинулся на спинку сиденья с легкой улыбкой, прежде чем повернуться к ней.
Глаза Калли расширились. В какой альтернативной вселенной Шон собирался позволить ее бывшему боссу даже думать о ее женских прелестях? Наказание – это одно, особенно когда он за рулем, но… Мысль о руке Торпа прямо там, где она жаждала его больше всего, заставила ее клитор набухнуть и пульсировать. Он повернулся и пронзил ее диким взглядом.
Она покачала головой, зная, что выглядит более чем испуганной.
– Нет.
Если бы он был к ней поближе, то понял бы, что она только что снова солгала ему. Будет еще больше наказаний. Но правда была слишком неловкой.
– Раздвинь ноги и дай мне пощупать самому, зверушка.
О, черт. Она перевела взгляд на зеркало заднего вида, надеясь поймать неодобрительный взгляд Шона. Несмотря на порку и его вопрос, он бы на самом деле не позволил Торпу прикоснуться к ней там, не так ли?
Она поймала взгляд Шона, но он просто выжидающе посмотрел на нее.
– Мы ждем.
– С нетерпением, – протянул Торп.
Сердце Калли забилось сильнее. Ее шелковые стринги уже были слишком влажными и не собирались впитывать лишнюю влагу. Даже на затемненном заднем сиденье Торп увидел бы, если бы она попыталась использовать юбку, чтобы стереть улики.
Она сжала губы и нахмурилась.
– Хорошо, так и есть, я намокла.
– Так ты солгала?
Черт, этот его властный голос проник прямо в ее клитор. Тяжесть между ног усилилась.
В ее голове промелькнуло несколько возможных ответов, но она видела, как действует Торп, чтобы знать, что оправдания не сработают. Усугубление ситуации еще одной ложью только ухудшить ее возможное наказание – и оно будет еще тяжелее. Поэтому она остановилась на единственной вещи, которая могла бы убедить его проявить немного милосердия.
– Мне жаль, – прошептала она. – Я в замешательстве. Мне… стыдно.
Он схватил ее за подбородок.
– Объясни.
Разве это не должно быть очевидно?
– Ты не прикасался ко мне два года, за исключением ночи после того, как мы с Шоном…
– Занимались любовью, – услужливо подсказал он с переднего сиденья.
– Это было в ту ночь, когда ты кончила под моим языком и пальцами.
Торп пристально посмотрел ей в глаза, заставляя вспомнить, как она извивалась для него и выкрикивала его имя.
Калли застыла от стыда. Рассердится ли Шон? Или эта странная альтернативная вселенная, где у них с Торпом был какая-то странная мужская дружба, продолжится и заставит Шона сделать что-то непостижимое, например, дать пять боссу «Доминиона»?
Она прочистила горло.
– Кроме этого, ты так долго не проявлял ко мне почти никакого сексуального интереса. Мне немного неловко, что твоя порка, эм… возбудила меня.
Торп выглядел так, словно хотел что-то сказать, но не сказал. После долгой паузы он просто взглянул на ее бедра.
– Раздвинь их. Я больше не буду спрашивать.
– Ты действительно собираешься проверить?
Она моргнула, глядя на него, затем снова посмотрела на Шона в зеркале.
– Я попросил его об этом, милая.
– Так что да, – согласился Торп, а затем нетерпеливо посмотрел на нее.
Ее сердце стучало, как табун диких лошадей копытами. Одно дело было раздвинуть ноги для Торпа, когда она думала, что это было прощание, когда думала, что ей никогда больше не придется видеть понимающий блеск в его глазах или беспокоиться о том, что он считает ее глупой, неопытной девушкой за то, что она так легко возбудилась от него. Теперь… у нее возникло ощущение, что он намеревался провести пальцами по ее складкам и чертовски насладиться ее реакцией. Из-за ее нерешительности он только хотел возбудить ее еще больше, насладиться беспомощной реакцией на него.
Предпочла бы она больше наказания или больше смущения? Первое привело бы только к большему количеству последнего так что она могла бы с таким же успехом покончить с этим дерьмом. Не то чтобы у нее был какой-то способ помешать ему связать ее и делать с ее киской все, что он захочет, в ту минуту, когда они выбрались из этой машины и нашли ровную поверхность.
Калли медленно раздвинула бедра, расставив колени на ширину бёдер. Она не могла заставить себя взглянуть на него и поняла, что все сомнения по поводу секса, которые у нее когда-либо были, возвращаются.
Ее отец никогда не говорил на эту запретную тему. Холден, возможно, был ее первым, но возня у него на заднем дворе тем ранним осенним вечером ничему ее не научила, кроме того, что потеря девственности – это больно. За все эти годы она один раз попробовала случайный секс с Ксандером. Она так сильно хотела Торпа и не знала, как еще привлечь его внимание. Тридцать секунд и один фальшивый оргазм спустя, она отменила это, зная, что не может заставить себя трахнуть одного мужчину, когда хочет другого. Ксандер тоже был не против покончить с этим, оставив ее гадать, не лишена ли она вообще сексуальной привлекательности. Потом появился Шон. Он доставил ей такое мучительное удовольствие, что у Калли до сих пор перехватывало дыхание при одной мысли об этом. Она не знала, что существует такой экстаз. И с тех пор она страстно желала его. Но Торп? Боже, она почти боялась обнаружить все способы, которыми он мог вывернуть ее тело наизнанку.
– Пожалуйста...
Слово вырвалось, когда она посмотрела ему в глаза. Какого черта она делает, показывая свою уязвимую сторону мужчине, хорошо известному своим безжалостным доминированием?
