Текст книги "Божий поселок"

Автор книги: Шаукат Сиддики

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

–      Раджа, да что с тобой, в конце концов? Почему молчишь?

–      Не трогай меня!—огрызнулся Раджа.

–      Что случилось? Уж не плакать ли собрался?!

Раджа ничего не ответил.

–      Ну скажи же что-нибудь! – настаивал Ноша.

Раджа опять не проронил ни звука.

Золотистые блики солнца весело плясали на поверхности воды, доносился тихий всплеск волн, прохладный ветерок играл прядями волос. Стояла какая-то неестественная тишина. Раджа угрюмо смотрел прямо перед собой, уставившись в одну точку. Вдруг он вскочил, подошел к самому краю набережной и сел, свесив ноги.

Ноша молча наблюдал за ним. Волны ударялись о берег, поднимая фонтаны бриллиантовых брызг, и с каким-то тяжелым вздохом откатывались назад. Ноше показалось, что он слышит стон Раджи.

–      Ноша, друг! Мне хочется умереть!

Ноша испуганно посмотрел на Раджу: откинув назад голову, он глядел в небо.

–      Что хорошего в этой проклятой жизни?!—словно разговаривая сам с собой, продолжал Раджа.

Лицо у Раджи было бледное, покрасневшие глаза припухли. Тяжело вздохнув, он глянул вниз, потом сделал резкое движение и повис над водой.

Ноша подскочил к нему и, схватив под руки, потянул наверх.

–      Что с тобой, друг?!

Раджа ничего не ответил и попытался вырваться.

–      Пусти меня!

Но Ноша держал его крепко. Раджа размахивал ногами над самой водой.

–      Пусти, пусти меня!

У Ноши даже глаза налились кровью от напряжении, лицо покрылось испариной, волосы прилипли к взмокшему лбу.

–      Да отпустишь ты меня наконец?!—со злостью вскрикнул Раджа и неожиданно вцепился зубами в руку товарища.

Хватка Ноши на мгновение ослабла.

Собравшись с силами, Ноша рванул приятеля на себя и бросил на берег. Раджа лежал вниз лицом. Он больше не пытался сопротивляться. Ноша сидел рядом, тяжело дыша.

Послышалось всхлипывание и вслед за ним приглушенные рыдания. Ноша дал Радже выплакаться, потом подсел к нему и, погладив по руке, спросил:

–      Долго ты будешь реветь, как девчонка?

Раджа ничего не ответил и продолжал плакать, спрятав лицо в ладонях.

–      Пойдем домой, хватит тебе! – строго сказал Ноша.

–      Никуда я не пойду!

–      Ты что, спятил?

Раджа немного помолчал.

–      Напрасно ты удержал меня, друг,– с сожалением сказал он наконец.– Лучше бы я умер. Все равно никто не пожалеет о моей смерти. Нет у меня ни одного близкого человека – ни матери, ни отца, ни братьев, ни сестер – никого! Никого!—Он тяжело вздохнул и снова заплакал.

Неожиданно раздался выстрел. Над рекой с криком пронеслась стая птиц. Ребята испуганно оглянулись по сторонам.

В зарослях камыша они заметили охотников. Над зарослями с шумом носились утки. Ребята решили помочь охотникам вылавливать убитых птиц.

Гремели выстрелы. Раджа и Ноша, по пояс в воде, доставали убитых уток и складывали их в кучу.

Устав; охотники собрались на берегу. Они угостили Раджу и Ношу жареной дичью, напоили чаем.

Вскоре солнце зашло, багрянцем запылал горизонт, а волны реки вздымались, как красная кисейная фата невесты. Охотники сели в джип и укатили. Снова воцарилась тишина, небо на западе стало темнеть, окутывая своим черным покрывалом землю. Уставшие за день, Раджа и Ноша побрели в город.

До города они добрались уже поздним вечером. Разия Бегум в последнее время была очень недовольна сыном. Без конца пилила его за то, что лишился работы, не помогает по дому. А сегодня этот паршивец исчез с самого утра.

Ноша вошел во двор, воровато оглядываясь, надеясь проскользнуть незамеченным, но мать увидела его и высунулась из кухни:

–      Ах, бездельник! Ах, дармоед! Ты зачем явился? Оставался бы там, где шатался весь день! Что ты забыл здесь?

Ноша ничего не ответил ей. Разия Бегум еще долго выкрикивала ругательства и проклятия в его адрес. Ноша молча сидел в комнате. Немного погодя Султана принесла ужин. Запах был такой аппетитный, что Ноша не вытерпел и, как изголодавшаяся собачонка, потянулся к блюду.

–      Попробуй только дотронуться!—раздался окрик матери.– Я не для того с утра до вечера гну спину, чтобы кормить дармоеда!

Ноша застыл на месте. Султана попыталась смягчить гнев матери, но та отругала и ее. В это время в дверях появился Анну. Мать подозвала его, усадила рядом с собой, и все трое принялись за еду. Никто даже не взглянул в сторону Ноши. Он сидел чуть поодаль, время от времени поднимая глаза на сидящих за столом. Мальчик ждал, что мать позовет его, но напрасно. Все съедено, Султана унесла посуду на кухню. Ноша испытывал невыносимый голод.

Сердце его разрывалось от обиды. Он молча встал, вышел из комнаты и, спрятавшись в густой тени дерева, заплакал. Немного погодя он поднялся и решительно направился к воротам.

–      Куда опять? – окликнула его Разия Бегум.

Ноша не ответил.

–      Смотри, уйдешь – можешь больше не возвращаться!

Он резко обернулся, исподлобья взглянул на мать и

крикнул:

–      А я и не собираюсь возвращаться! – и быстро зашагал прочь.

За воротами он вытер слезы и направился прямо к Радже. Тот сидел сгорбившись на пороге своей каморки.

–      Что это ты так быстро вернулся? – удивился Раджа.

Ноша молча опустился рядом с ним. По его взволнованному лицу Раджа понял, что случилось что-то серьезное.

–      Поругался с кем?—спросил он.

–      Можно, я буду жить у тебя?—вместо ответа спросил Ноша.

–      Почему?

–      Я не вернусь больше домой.

–      Да что же случилось? – потерял терпение Раджа.

–      Мать выгнала меня,– едва смог выговорить Ноша и залился слезами.

–      Ну что ты ревешь? – стал успокаивать его Раджа.– Чего боишься? Будем себе припеваючи жить вдвоем!

–      Все меня ненавидят – и мать, и сестра! Нет ни одного близкого человека!—сквозь слезы, срывающимся голосом проговорил Ноша.

–      А я? Я ведь с тобой! – воскликнул Раджа и, немного помолчав, добавил:—Какие все-таки гадкие бывают матери. Возьми, например, мою! Говорят, она шикарно живет в Лахоре, а я здесь побираюсь,– на его лицо набежала тень. Ноша удивленно уставился на своего друга.

–      А у тебя есть мать?

–      А почему бы нет? – в тон ему спросил Раджа.

–      И отец?

Раджа печально взглянул на Ношу и с болью в голосе сказал:

–      Его убили во время раздела... У меня было два брата, старше меня... И они погибли. А нас с матерью из Дели вывез этот негодяй Башир. Ох, и мерзавец! Как он бил меня!.. Один раз я разозлился и обругал его, так он швырнул меня на землю, сел верхом и прижег сигаретой язык. Посмотри!—он открыл рот и высунул язык, на котором был хорошо заметен шрам от ожога.

–      Вот подлец!– задохнулся от возмущения Ноша.

–      Подлюга! Мать тоже обозлилась на него, но промолчала, а меня отвела в приют.

Ноша опять удивленно уставился на него:

–      Так ты и в приюте побывал?!

–      Там я и научился милостыню просить! Был у нас один воспитатель. Борода длинная... Пять раз в день совершал намаз *, но негодяй был отъявленный. Все его боялись. Младший воспитатель был получше, но зато очень жадный. Каждый вечер приходил с прутьями. Тому, кто приносил мало денег, доставалось так, что только держись! У меня до сих пор, как вспомню, волосы дыбом становятся,– Раджа помолчал, видимо что-то вспоминая, потом заговорил снова:

–      Однажды я принес всего одиннадцать анн. Ох и набросился он на меня! В ту же ночь я и сбежал.

–      К матери вернулся?

–      Нет! Она бы опять отправила в приют, а там с меня живого содрали бы шкуру.

–      Так с тех пор и не видел мать?

– Нет! К чему это?

–      Скучает, наверно, по тебе.

–      Не знаю! Я и думать о ней не хочу!

–      Почему?

Раджа молчал.

–      Почему же все-таки? – настаивал Ноша.

Раджа покраснел.

–      Ну зачем я вернусь к ней? Она проституткой стала. Если где встречу, клянусь, убью подлюгу!—Вид у Раджи был страшный. Ноша даже побоялся спрашивать его еще о чем-нибудь.

–      Я только тебе рассказал это. Смотри, если разболтаешь!..

Ноша поклялся, что будет нем как рыба. Оба замолчали. Постепенно злость сходила с лица Раджи.

–      Знаешь, Ноша, мне иногда так хочется уехать из этого проклятого города. А тебе?

–      А куда мы поедем?

–      В Карачи. Это прекрасный город! Работу там можно найти в два счета.

У Ноши загорелись глаза.

–      Поедем! И в самом деле, так осточертело здесь, что дальше некуда!

–      Так по рукам?! – радостно воскликнул Раджа.

Они хлопнули друг друга по рукам. Одна мысль, что

они покинут этот опостылевший им город, приводила их в восторг. Они сидели, думая о том, что скоро будут далеко от места, где на них обрушилось столько несчастий, и не заметили, как подошел Шами.

–      Тебя-то нам и не хватало!—крикнул Раджа. Но Шами такой восторженный прием не обрадовал.

–      Что это с тобой? – спросил Ноша.

–      Этот мерзавец доктор Мото пришел жаловаться на меня отцу. Отец, конечно, избил меня. До сих пор все болит.

–      А ты не объяснил ему, как было дело? – спросил Раджа.

–      А когда он слушал меня?! Набросился и давай лупить. С доктором вместе и сын пришел. Стоял довольный, ублюдок.

–      Слушай, Шами, мы решили убежать в Карачи, что ты на это скажешь?—перебил его Ноша.– Оставаться здесь уже нет сил. Кого ни возьми, все придираются, нападают...

Шами сначала удивленно уставился на Ношу, потом перевел взгляд на Раджу:

–      Это правда, Раджа?

–      Да! Мы так решили. Хорошо бы и ты поехал с нами – втроем веселее. Никто не будет нами командовать – живи, как хочешь!

Шами задумался, не решаясь ответить на такой вопрос. Но, вспомнив об отце и побоях, сразу согласился. Друзья стали обсуждать план побега. Прежде всего нужны деньги на билеты. Где их достать? Выход из положения нашел Шами. У него было немного денег, вырученных от продажи газет. Зайдя домой, он потихоньку забрал деньги и вернулся к товарищам. Мальчики решили, не откладывая на завтра, уехать ночным поездом.

Было около десяти вечера. Пассажирский поезд на Карачи уходил без четверти одиннадцать. Они отправились на станцию, купили билеты и сели в вагон.

II

Разместились на полу в битком набитом купе вагона третьего класса. Раджу вскоре одолел сон, и он мерно похрапывал, Ноша и Шами беспокойно ворочались.

Когда почти все пассажиры уснули, Ноша осторожно толкнул Раджу в бок, но тот спал крепко. Повернувшись на другой бок, он снова засопел. Ноша толкнул его посильнее. Раджа приоткрыл глаза, посмотрел на него и заворчал:

– Дай поспать, чего привязался?

–      Да проснись ты! – зашептал Ноша.

Раджа сел.

–      Ну, в чем дело?

Ноша кивком головы показал ему на Шами: уткнувшись носом в стенку вагона, он тихонько всхлипывал. Раджа сначала ничего не понял и удивленно уставился на Шами. Потом пододвинулся к нему и мягко положил руку на его плечо:

–      Ты чего это?

Шами не отвечал, продолжая плакать,

Раджа склонился к его уху:

– В чем дело, Шами?

Лишь несколько раз повторив вопрос, Раджа наконец добился ответа.

–      Дом вспомнил...– срывающимся голосом прошептал Шами.

–      Ах, вот оно что! Зачем же ты увязался за нами? – недовольно буркнул Раджа.

Ноша тоже попытался успокоить Шами, но он все плакал и плакал. Его всхлипывания привлекли внимание неспавших пассажиров.

–      Из-за него нас всех поймают! – обеспокоенно прошептал Раджа.

–      Да, все смотрят на нас,– встревожился и Ноша. Они снова попытались успокоить Шами, но тот залился слезами пуще прежнего. Раджа разозлился. Ему так и хотелось влепить Шами оплеуху, но он боялся, что поднимется шум, их поймают и передадут в полицию. В конце концов они с Ношей решили выйти на ближайшей станции и попытаться там успокоить Шами: дальше ехать так было опасно. Как только поезд остановился, они вывели Шами на платформу.

Станция была небольшая, почти безлюдная. Поезд стоял несколько минут. После его отхода воцарилась мертвая тишина. В маленьком зале ожидания тускло горела лампа, придавая небольшому строению станции какую-то мрачную таинственность.

Ребята уселись прямо на платформе. Шами все еще всхлипывал. Раджа едва сдерживал себя от гнева, он обозвал Шами плаксой, девчонкой и даже замахнулся на него, но Ноша отвел его руку. Шами с испугу перестал плакать. Они решили, что поедут дальше утренним поездом. Шами наотрез отказался вернуться домой, теперь, казалось, он успокоился, разговаривал и смеялся вместе с ними. Почти всю ночь они просидели, рассказывая друг другу всякие истории и анекдоты.

Начало светать, ветер стал прохладнее, а тишина еще более глубокой. Ребята, сморенные сном, свалились прямо на каменные плиты платформы.

Раджа проснулся, когда было уже совсем светло. Рядом с ним, почесываясь, сидел бездомный пес. Раджа испуганно сел, собака, поджав хвост, убежала. Ноша лежал рядом, но Шами не было. Ничего не сказав им, он сел ночью на обратный поезд. Раджа разбудил Ношу. Они долго сидели, поджидая Шами, но потом поняли, что приятель покинул их.

Утренний поезд на Карачи они проспали, следующий уходил только к вечеру. Больше всего их расстроило, что Шами увез с собой все деньги, у них не осталось ни гроша. Хорошо, что хоть билеты были в кармане у Раджи.

Весь день они просидели под деревом на платформе.

Около четырех пришел поезд, они сели в него, а поздно ночью были уже в Карачи.

Чужой город. Ни одного близкого или знакомого человека. Ребята прошли в зал ожидания. После недолгой вокзальной суеты наступила тишина. Пассажиры, оставшиеся в зале ожидания, расселись вдоль стен, вытянув ноги. Усталые и голодные после трудной дороги, ребята свернулись клубком в углу зала и быстро уснули.

Перед рассветом в зал вошел высокий худощавый мужчина. Он оглядел всех испытующим взглядом, прошелся из конца в конец и заметил мальчиков. Остановившись, он некоторое время внимательно изучал их, потом присел рядом.

–      Из дому сбежали?

Ноша так и замер от страха, но Раджа не растерялся:

–      Нет, господин. Мы приехали к своему дяде.

–      А где он живет?

Этот неожиданный вопрос смутил и Раджу. В Карачи он был в первый раз и не знал названия ни одного района, ни одной улицы.

–      Он... он... там живет...– только и смог выговорить Раджа.

–      Будешь врать, прямехонько в полицию попадешь, дружок! – подмигивая, сказал мужчина.

Раджа испугался. Он взглянул исподлобья на незнакомца. Тот вдруг рассмеялся, вытащил из кармана пачку сигарет и протянул им:

–      Закуривайте.

Ноша не шевельнулся. Раджа несмело потянулся за сигаретой. Мужчина зажег спичку и дал ему прикурить.

–      Не бойтесь! – сказал он, похлопав того и другого по спине.– Я вам пригожусь. Карачи – мерзкий город. Жулик на жулике сидит.

Ноша и Раджа молча слушали его.

–      Попадешь в лапы какого-нибудь негодяя, считай – все кончено! – продолжал мужчина.

Мальчики смотрели на него глазами, полными тревоги. Он снова вытащил из кармана пачку сигарет и закурил сам. Глубоко затянувшись, он серьезно спросил:

–      Работать хотите?

Оба даже растерялись от такого вопроса. Они быстро закивали в знак согласия. Незнакомец некоторое время сидел молча, видимо что-то обдумывая.

–      Я пристрою вас обоих к делу,– наконец заговорил он,– но если что случится – будет худо!

Они не поняли, что он имел в виду, и удивленно таращили глаза.

–      Ну что ж, пойдемте со мной! – вставая, заключил мужчина.

Ребята последовали за ним. Выйдя с вокзала, они долго блуждали по каким-то улицам и переулкам, прежде чем остановились перед большим кирпичным домом, окруженным высоким забором.

Район этот, видимо, находился далеко от центра города. Лишь кое-где виднелись небольшие постройки, преимущественно из сырца. Поэтому дом, перед которым они остановились, напоминал человека, одетого в только что выстиранную и выутюженную одежду, стоящего среди маленьких оборванцев-замухрышек. На едва освещенной улочке стояла тишина. Мужчина подался вперед и тихонько постучал в дверь. Она не отворилась, но кто-то приподнял занавеску и выглянул в окно.

–      Кто?

–      Это я – Рахман.

–      Сейчас.

Ю

Послышались приглушенные голоса, и дверь открылась. Мальчики вслед за Рахманом вошли в дом. Пройдя через темную веранду, они оказались в комнате, скупо освещенной тускло горящей лампой. На кровати, закрыв глаза и поглаживая голову, лежал немолодой мужчина. Он был гол, не считая короткого, едва доходящей до колен набедренной повязки .

Рахман кашлянул, привлекая к себе его внимание, и непринужденно сказал:

–      Я же говорил вам, Шах-джи, что ожидается улов.

Не открывая глаз, тот спросил:

–      Где ты был все время?

–      Приболел немного! – невинно улыбаясь, ответил Рахман.

–      Ну и подлец ты! Вечно одно и то же! – зло проворчал Шах-джи и открыл глаза. Увидев Раджу и Ношу, он быстро спросил:

–      Они Ъ тобой?

–      Да! – подморгнул ему Рахман.– Бедняги сбежали из дому, в городе нет никого – ни родных, ни знакомых. Я взял их с собой. Оставьте у себя, пригодятся.

Шах-джи в ответ только хмыкнул и внимательно оглядел мальчиков.

–      На вид они кажутся ничего,– удовлетворенный осмотром, сказал он.

–      Намучились они! —снова заговорил Рахман.– Пристройте их к делу, так они по гроб будут вам благодарны.

–      Когда вы приехали в Карачи?—обратился Шах-джи к мальчикам.

–      Сегодня,– едва слышно сказал Раджа.

Шах-джи повернулся к Рахману:

–      Так оставь их у меня.

–      Я их для этого и привел.

–      Хорошо! – улыбнулся Шах-джи.– Я верю тебе.– Он повернулся к ребятам:—А вы ели что-нибудь?

Они стояли молча. Шах-джи сказал, обращаясь к слуге:

–      Эй, Дулле, принеси-ка ребятам что-нибудь поесть из ресторана.

Слуга, поклонившись, вышел.

–      Да завтра же освободи для них угловую комнату.

А сегодня уложи где-нибудь! – крикнул Шах-джи ему вдогонку. Затем снова повернулся к ребятам: – Идите с ним, идите! Хорошенько поешьте и выспитесь. Разговаривать будем завтра.

Мальчики молча вышли вслед за Дулле.

–      Ну теперь говори, сколько ты хочешь? – обратился Шах-джи к Рахману.

–      Придется вам, дорогой, отсчитать мне двадцать сотенок. Клянусь богом, хорошие ребята!

–      Не болтай глупостей! Больше тысячи я не дам.

–      Да вы что, Шах-джи? Так не пойдет. Зовите их обратно, они еще не успели попробовать в вашем доме хлеб-соль.

–      Имей совесть! Дерешь шкуру самым наглым образом, смотри, как бы это тебе не вышло боком.

–      Поэтому-то я и не появлялся у вас! – плаксиво протянул Рахман.

–      Хватит! Не кривляйся, накину еще*'сто.

После долгих препирательств Рахман уговорил Шаха-

джи заплатить полторы тысячи рупий. Сто он получил сейчас же, остальные Шах-джи обещал отдать через два дня.

Рахман ушел. Шах-джи сидел один, о чем-то глубоко задумавшись. Вскоре вернулся Дулле.

–      Накормил? – спросил его Шах-джи.

–      Да, господин!

–      Ну-ка позови их сюда.

Дулле быстро вышел и привел мальчиков.

–      Досыта наелись?—приветливо спросил их Шах-джи.

–      До отвала! —впервые за все время заговорил Ноша.

–      Да у тебя тоже, оказывается, язык есть! – засмеялся Шах-джи.

Ноша смутился. Шах-джи был в отличном настроении.

–      Будете Чс.д пить?—обратился он к ребятам. Они согласились.

–      Дулле, принеси чай!

Радже очень хотелось закурить.

–      Шах-джи, закажите и одну сигарету,– попросил он.

–      О, да ты и куришь?!—снова засмеялся Шах-джи.– Принеси ему пачку сигарет,– приказал он Дулле.

Мальчики стояли с радостными лицами.

–      Еще чего-нибудь хотите?—спросил Шах-джи.

Они отрицательно замотали головами.

Шах -джи еще раз оглядел их – одежда на обоих была грязная и рваная. Раджа – босиком, у Ноши из одного ботинка торчали пальцы.

–      А смена белья у вас есть?

–      Нету.

–      Так, так!—сочувственно протянул Шах-джи и снова приказал Дулле: – Завтра купи на базаре материю для рубашек и штанов. Закажешь портному, и чтобы быстренько сшил. У сапожника купи две пары сандалий и шапки. Одень их, как навабов, Дулле!

Бог знает, что бы он еще заказал для них, если бы не раздался стук в дверь. Послышались тяжелые шаги, топот. Шах-джи сидел, напряженно вслушиваясь, затем приподнял край дхоти и с ожесточением почесал бедро.

–      Ну, идите спать! – сказал он ребятам.– Эй, Дулле! Покажи, где им лечь.

Раджа и Ноша вышли из комнаты.

Ill

Исчезновение Ноши взбудоражило весь дом.

Он не вернулся ни ночью, ни рано утром.

–      Где же шляется этот паршивец?—возмущалась Разия Бегум.

Но кто мог ей ответить на этот вопрос? И она снова принималась ругать сына. Настало утро. Анну, собрав книжки, отправился в школу. Жизнь в переулке шла своим чередом:      громко переговаривались прохожие, подняли

возню дети. Но Ноши по-прежнему не было. Разия Бегум перестала ворчать, теперь она всерьез заволновалась, при каждом шорохе оглядывалась на калитку. Ноша никогда не пропадал так долго. Разия Бегум вспоминала вчерашний разговор. «Как бы он действительно не убежал куда-нибудь»,– со страхом думала она, не решаясь поделиться своей догадкой даже с Султаной. Мать боялась признаться самой себе, что виновата в его исчезновении. При этой мысли она снова начинала ругать Ношу: «Заставляет столько переживать и нервничать, паршивец! Бродяжничает бог знает где!»

Настал полдень. Работа валилась у нее из рук, она вздрагивала, услышав голоса в переулке, тревожно поглядывала на дверь. Начала волноваться и Султана.

Обе строили разные предположения, и чем дальше, тем нелепее и страшнее.

Вернулся из школы Анну, и Разия Бегум тотчас послала его искать Ношу.

Через час он вернулся – весь в пыли, усталый и голодный. Разия Бегум бессильно опустилась на стул, увидев его одного, потом, пересилив себя, подала ему поесть, сама даже не притронулась к еде, ушла в комнату и прилегла.

Под вечер к ним заглянул Салман. Разия Бегум рассказала ему об исчезновении Ноши. Захватив с собой Анну, Салман отправился на поиски. Где только они ни побывали. Расспросили всех мальчишек из переулка – никто ничего не знал. Спрашивали они и Шами, но он побоялся сказать правду, заявив, что не видел Ношу уже целую неделю. Долго они еще ходили с места на место. Стало совсем темно, зажглись огни, но Ноши нигде не было.

Салман с Анну вернулись ни с чем. Разия Бегум, сидя на веранде, не могла сдержать рыданий, из комнаты доносились всхлипывания Султаны.

Посидев немного, Салман ушел. Анну уснул в углу, прислонившись к стене, а Разия Бегум и Султана так и не ложились.

Ночная темнота окутала все вокруг, замерли шаги прохожих, лишь лай собак да вой шакалов изредка нарушали тишину, нависшую над домом, который казался обезлюдевшим, словно в нем воцарилась смерть. Голос Разии Бегум неожиданно разорвал эту гнетущую тишину:

–      Помолимся богу, дочка!

Она вытерла слезы, совершила омовение, переоделась и, расстелив коврик, начала молиться. Султана тоже совершила омовение и опустилась на колени рядом с матерью. Кончив молитву, Разия Бегум долго не могла подняться, со слезами моля бога вернуть ей сына.

В полночь Разия Бегум вместе с Султаной вышли во двор и. обнажив головы, снова долго молились.

–      О боже! Как я несчастна!—сквозь рыдания убивалась Разия Бегум.– Пожалей одинокую вдову, верни сына! Нет у меня никого, не на кого опереться! Никого! Никого!

Султана вторила ей.

В небе, как слезы, мерцали звезды. Начинало светать. Звезды постепенно меркли, ветер становился прохладнее, выпала роса, а обе женщины все еще стояли во дворе с непокрытыми головами и молили всевышнего о пощаде.

Прошло несколько дней. Разия Бегум совсем обезумела от горя. Она или сидела молча, или начинала тихо причитать: «О боже, я не знаю, где мой сын! Что же это будет?!»– А порой принималась ругать себя.

С каким трудом она вырастила Ношу! После Султаны у нее было еще два сына, но они умерли, не дожив и до полутора лет. Ноша тоже рос хиленький. Что только она ни делала, чтобы выходить его.

Беда не приходит одна. На голову свалилось еще одно несчастье – на табачной фабрике объявили забастовку, и она потеряла заработок. Бедна'я женщина совсем растерялась. Что же теперь будет?

Через несколько дней семья узнала, что такое голод. Нияза в городе не было, он уехал по делу в Кветту. Салман, правда, заходил к ним довольно часто, но и он был чем-то очень озабочен – одет небрежно, волосы отросли, в глазах скрытое беспокойство. Чаще всего он молчал, а если и заговаривал, то только об Анну. Он хотел устроить мальчика в какую-нибудь хорошую школу, по окончании которой он мог бы поступить в колледж. Если Анну бывал дома, Салман расспрашивал его об учебе, заставлял почитать вслух. Иногда Салману удавалось перекинуться взглядом с Султаной. В эти мгновения он испытывал какое-то необыкновенное блаженство, словно вдыхал тонкий и нежный аромат цветов, от которого кружилась голова.

Был вечер. Все сидели молча, погруженные каждый в свои мысли. В этот день очаг в доме не разжигали и голод давал себя знать.

Разия Бегум сидела неподвижно, уставившись на раскачиваемые ветерком ветви шишима *. Она только что побила Анну, который начал ныть, что голоден. Он лежал, укрывшись с головой одеялом, и плакал. Разия Бегум уже раскаивалась в своем поступке. В это время кто-то посту-

чал в калитку. Разия Бегум бросилась к воротам. За дверью, прислонившись к забору, стоял Салман. Она пригласила его войти и испуганно вскрикнула, заметив на рубашке кровавые пятна. Один глаз у него заплыл, волосы прилипли к потному лбу.

–      Что случилось, Салман?—встревожено спросила женщина.

–      Упал с тонги,– небрежно ответил он.– Дорога была скверная, у лошади подвернулась нога, и тонга перевернулась.

Салман явно говорил неправду. По всему было видно, что он с кем-то подрался. Но Разия Бегум не стала допытываться. Она тотчас послала Султану на кухню разогреть воду и сама обмыла ему раны на руке и плече.

Внезапно полил дождь. Он шел все сильнее и сильнее, пока не превратился в настоящий ливень.

Стало совсем темно, подул сильный ветер. Салман не смог бы добраться домой в такое ненастье. Он, правда, порывался уйти, но Разия Бегум не отпустила его и постелила ему на веранде. Они еще немного поговорили. Салман чувствовал, как боль во всем теле становилась все сильнее, поэтому он лег в постель и попытался уснуть. Остальные улеглись в комнате. Крупные капли дождя хлестали по листве деревьев, развеваемых порывами ветра.

К одиннадцати вечера дождь прекратился, но ветер не ослаб. Вдруг в наступившей тишине послышался голос Нияза. Разия Бегум растерялась. Пригласить его в дом или нет? Бог знает, что он может подумать, увидев здесь Салмана. Она лежала в постели, не зная, как поступить.

Нияз снова громко позвал Анну. Нет, он, кажется, не собирался уходить, а Разии Бегум вовсе не хотелось сердить его.

В конце концов она нехотя открыла калитку. Нияз вошел во двор и, заметив лежащего на веранде человека, настороженно спросил:

–      Это кто?

Салман узнал голос Нияза. В голове его мелькнула мысль, что если тот его увидит, ему нельзя будет больше показаться в этом доме: ведь Нияз обязательно расскажет им об его денежных затруднениях, а он не хотел этого. Затаив дыхание, Салман ждал, что будет дальше.

Разия Бегум растерялась, но быстро овладела собой.

–      Это средний сын Учхана.

Хорошо, что она не назвала имени Салмана, Нияз не знал никакого Учхана. Он минутку стоял, вспоминая, потом спросил:

–      Что это еще за Учхан?

Разия Бегум уже совсем справилась с замешательством.

–      Да сын тетушки Бурмази – сказала она и, немного помолчав, добавила:—Но вы, наверно, никогда не видели его.

–      А-а-а! – неопределенно протянул Нияз.

–      Он с тех пор, как приехал в Пакистан, живет в Мультане. Если бы приезжал почаще, вы, конечно, встретились бы... А сын его приехал вчера. Нормально себя чувствовал, а вечером его вдруг зазнобило, лихорадит.

–      Должно быть, простыл под дождем?—Нияз подошел к Салману и приложил руку к голове. Салман замер.

–      Да у него жар!—сказал, вглядываясь в больного, Нияз. Салман отвернулся к стене, чтобы Нияз не мог разглядеть его. Лицо его было в тени, поэтому Нияз не узнал его.

Желая отвлечь Нияза от больного, Разия Бегум принялась рассказывать ему об исчезновении Ноши. Но Нияз не выразил особого сожаления.

–      Я и раньше говорил тебе, что он бродяга. Ничего, помучается несколько дней и прибежит назад.

Женщине его слова не понравились. Ей хотелось, чтобы он посочувствовал ей, пожалел. Нияз рассказал ей о своей поездке в Кветту и, посидев немного, ушел. Салман облегченно вздохнул. Все это время он лежал ни жив, ни мертв. Из разговора он понял, что Нияз – родственник этой семьи и что Разия Бегум хотела скрыть от него, что Салман бывает у них. Все это вполне соответствовало и его планам.

Он долго еще не мог уснуть, перебирая в мыслях события последних дней. Снова раздались раскаты грома и полил дождь. Салман время от времени постанывал от боли, температура у него поднялась, все тело горело словно в огне, трещала голова. Вдруг он услышал совсем рядом чей-то вздох. Он открыл глаза и увидел тень. Кто-то стоял, склонившись над его изголовьем. Потом он почувствовал у себя на лбу прохладную руку.

–      Султана? —тихо позвал он.

–      Ш-ш-ш! – девушка приложила палец к его губам.

Он взял ее руку в свои пылающие ладони и поднес к

губам. Она не сопротивлялась.

Дождь не переставал, стонал в ветвях деревьев ветер, гремели раскаты грома.

Вдруг из комнаты послышался какой-то шум. Девушка отдернула руку и метнулась в сторону. Салман долго лежал с открытыми глазами, надеясь, что Султана вернется. Но она больше не пришла.

К утру температура спала, раны немного успокоились, и он покинул их дом.

IV

Забастовка на табачной фабрике продолжалась, поэтому голод прочно поселился в доме Разии Бегум (им даже нечего было продать, кроме жалкой кухонной утвари). Найти работу тоже не удавалось. Была бы швейная машинка, можно было бы заработать на хлеб шитьем, но сколько ни откладывала Разия Бегум денег на ее приобретение, так и не смогла накопить достаточную сумму.

Разия Бегум лежала в постели и не могла уснуть. Султана и Анну давно уже спали, а она все считала бесконечно тянувшиеся ночные часы. Неожиданно появился Нияз, радостный, возбужденный.

В большом пакете он принес сладости, фрукты и подарки.

–      Как я сегодня устал! – сказал он, усаживаясь на кровати.

–      Почему? Надеюсь, у вас все в порядке?

–      Не спрашивай, дай-ка лучше напиться. Умираю от жажды.

Выпив большими глотками поданный ею стакан воды, он со вздохом облегчения растянулся на кровати. Разия Бегум развернула пакет и решила разбудить детей (они уснули совсем голодные!), но Нияз остановил ее:

–      Мне нужно с тобой серьезно поговорить, а они нам могут помешать.

Женщина промолчала. Нияз вынес кровать во двор, и они уселись на ней рядышком. Небо было ясное, мигали яркие звезды, изредка набегал легкий прохладный ветерок, приносивший с собой аромат цветов. Нияз взял Разию Бегум за руку и проникновенно сказал: