Текст книги "Божий поселок"

Автор книги: Шаукат Сиддики

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Муха больше не прилетала. Жизнь на базаре замерла. Стало тише. Обоих игроков одолевала дремота, и они, забрав свои монеты, улеглись поспать.

Солнце стояло в зените. Только изредка полуденная тишина нарушалась шумом проезжающего автомобиля да доносились удары молота из мастерской металлоизделий. Шами наскучило сидеть без дела. Он взглянул на отца, тот спал, похрапывая.

Шами осторожно выбрался из лавки. На солнце было нестерпимо жарко, а в тени – прохладно, даже озноб брал. Шами не торопясь побрел вдоль лавок. В одном из уголков базара росло большое дерево. Здесь в полдень часто отдыхали Раджа и прокаженный старик. Греясь на солнце, они вылавливали вшей. «Хорошо бы встретить сейчас Раджу,– подумал Шами,– выкурили бы по сигаретке».

Шами не успел еще отойти далеко от лавки отца, как в одном из базарных закоулков послышались шум, крики. Он побежал туда. У мечети гудела большая толпа, все говорили разом, поэтому было трудно что-нибудь понять.

–      Вора поймали в мечети! – пояснил ему какой-то зевака и, засмеявшись, добавил:—Пока бедняги верующие замаливали свои грехи, он охотился за их туфлями *.

Шами захотелось взглянуть на человека, совершившего кражу в священном месте, и он стал пробираться к центру толпы. Наконец он увидел высокого мужчину с непокрытой головой, в грязном жилете.

Но вот сквозь толпу протиснулся, поправляя фартук, приземистый здоровяк. Не долго думая, он размахнулся и... удар! Это словно послужило сигналом. Все набросились на вора, послышались проклятия. А он стоял молча, не пытаясь защищаться и не прося пощады.

Старик с длинной белой бородой повелительным жестом руки остановил разъяренных:

–      Зачем бить? Его нужно наказать так, чтобы другим было неповадно.

Шами не расслышал, как старик предложил расправиться с вором. Он только видел, как кто-то принес сажи и вымазал ею лицо вора; теперь на нем поблескивали только белки глаз. Привели откуда-то осла, посадили на него вора и, повесив ему на шею гирлянду из старых туфель, погнали осла по базару.

Толпа с хохотом шла следом. Мальчишки били в жестянки. Шами не отставал от них. Несколько раз он вырывал жестянку у рядом идущего мальчика и тоже ожесточенно стучал.

Торговцы выскакивали из лавок посмотреть на процессию. Стоял сплошной хохот.

Настроение у Шами поднялось, недавней тоски как не бывало. Он шел, припрыгивая и громко хохоча, как вдруг кто-то треснул его по голове – он едва удержался на ногах. Это был отец.

Процессия с шумом удалялась, а на бедную голову Шами сыпался удар за ударом. И откуда только сила бралась у этого больного человека! Он так исхлестал сына туфлей, что тот не мог уже подняться.

Подбежали несколько торговцев и стали уговаривать Далавер-хана:

–      Ну хватит, ребенок он! Не нужно так!

Один даже попытался схватить его за руку, но Далавер-хан вырвался и продолжал свое дело, приговаривая:

–      Оставьте меня! Я этому мерзавцу все ребра переломаю. Не успел глаз сомкнуть, как он уже исчез из лавки. Воры не щадят даже святую мечеть, что уж говорить о брошенной лавке.

В конце концов люди вырвали Шами из рук разъяренного Далавер-хана и отнесли в лавку. Правда, он пытался еще несколько раз наброситься на сына, но его удалось удержать. Забившись в угол лавки, Шами долго плакал. Всхлипывания раздражали отца, и он грязно ругался.

Базар вновь ожил. Говор толпы перемешивался с криками торговцев, зазывающих покупателей, и шумом моторов автомашин. Шами успокоился только к вечеру. Закрывая лавку, отец сказал ему:

–      Я схожу в одно место по делу, а ты ступай прямо домой.

Шами поспешно кивнул, но по дороге к дому встретил Ношу, важно вышагивающего посреди улицы. Ноша вытащил из кармана две купюры по десять рупий и гордо заявил:

–      Сегодня я богат.

– Откуда это у тебя?, – удивился Шами*

–      Достал!

–      Сразу двадцать рупий! Откуда?

–      Достал, да и все!

Шами тут же передумал идти домой.

–      Давай зайдем в чайную. Угости чем-нибудь.

–      Не сегодня, в другой раз.

–      Жадина! – разозлился Шами.

–      Ну и дурак же ты! Откуда у меня такие деньги? Ниязу несу плату за квартиру. Ясно? – рассмеялся Ноша.

–      Я и сам удивился, с чего это, думаю, ты разбогател?

–      Пойдем со мной к Ниязу. Это ж недолго.

–      Чаем угостишь?

Нет, у Ноши не было денег на чай, поэтому Шами отправился домой.

IV

Лавка Нияза находилась на небольшой улочке в нескольких шагах от базара. Раньше Нияз работал на мебельной фабрике, а потом открыл скупочную лавку. Здесь же он и жил в маленькой смежной комнатке.

Жена его уже несколько лет как умерла. Детей у них не было. Года через два после свадьбы она родила девочку, которая скончалась от воспаления легких, не прожив и полугода. Семь лет прожила с Ниязом жена, лелея мечту о сыне или дочке, да так бездетная и померла.

Нияз вторично не женился и вел жизнь холостяка. Он был еще не стар – лет этак тридцати пяти,– хотя заметно располнел, стал грузноватым и неповоротливым. Этому способствовала и сидячая работа, не требующая физического труда. Ему, правда, приходилось посещать аукционы или торги, но это случалось не часто.

Считался он старьевщиком, но занимался главным образом скупкой и продажей краденых вещей.

В лавке горела лампа. Нияз сидел, о чем-то глубоко задумавшись. Заметив Ношу, он спросил:

–      Тебе чего?

Ноша вытащил из кармана деньги.

–      Мать прислала плату за два месяца.

–      Почему только за два? – недовольно проворчал Нияз.– Почему не прислала все?

–      Она сказала, что за остальные два месяца заплатит в ближайшие дни. Просила вас не волноваться,– повторил Ноша слова матери.

–      Скажи ей, что так дело не пойдет. Нужно платить вовремя или подыскивайте себе другую квартиру.– Ниязу только этого и хотелось. Уже несколько человек обращались к нему с просьбой устроить для них жилье. Они были согласны, кроме ежемесячной оплаты, вручить ему еще тысячу-полторы рупий за «любезность». Нияз не хотел упускать из рук таких выгодных съемщиков. У него было два дома, которые достались ему почти даром от одного купца-индуса. Во время беспорядков этот индус поспешно распродал все свое добро и укатил в Бомбей, где была вся его семья.

Ноша уже собирался уходить, как Нияз спросил его, чем он сейчас занимается.

–      Обучаюсь в мастерской Абдуллы.

–      Вон как?! И давно?—с деланным удивлением продолжал допрос Нияз.

–      Уже с полгода. Теперь я даже зарплату получаю – двадцать рупий в месяц,– гордо ответил Ноша.

–      Это хорошо. Но Абдулла – мерзавец. Говорят, он здорово лупит вас. Теперь-то он разбогател. А раньше, когда только появился в наших краях, был помощником шофера у господина депутата. С ним рядом стоять было невозможно, так от него несло бензином и машинным маслом.

Ноша слушал молча. Нияз еще некоторое время рассуждал об Абдулле и его мастерской, а потом, понизив голос, вдруг предложил:

–      Представится случай, так стяни какую-нибудь деталь или инструмент. Украсть у этого негодяя – богоугодное дело.

Ноша испуганно уставился на Нияза.

–      Никуда больше не ходи,– продолжал тот.– Неси прямо ко мне. Выручишь себе деньги на мелкие расходы. Я слышал, ты любишь в кино ходить? Вот и будет тебе на билеты.– Сделав паузу, он спросил:—Ну так как?

Ноша снова промолчал.

–      Я ведь тебя спрашиваю?!—нетерпеливо повторил Нияз.

–      А если узнает мастер, что со мной будет?—струхнул Ноша.

–      Э-э! Когда он что-то заметит, будь поосторожнее. Я тебя сейчас научу,– успокоил его Нияз и предложил ему несколько вариантов кражи. Ноша никак не соглашался. Нияз, однако, не собирался отпускать его. Он протянул мальчику рупию:

–      Иди сходи в кино за мой счет.

Ноша стал отказываться, но Нияз сунул рупию ему в карман.

–      Не упрямься. Делай, как я тебе говорю – все будет в порядке.

Ноша смущенно вышел из лавки.

Под фонарем собралась вся ватага мальчишек с улицы. Мамед, торговец сигаретами, играл на свирели. Раджа подыгрывал ему, отбивая дробь на голом колене.

Ноша подсел к ребятам. Мамед наигрывал мелодию из кинофильма.

Кончив играть, он вытер губы:

–      Концерт окончен, гоните монету!

Ребята стали просить его сыграть еще что-нибудь.

–      За сколько ты купил свирель? – поинтересовался Ноша.

–      А тебе зачем это знать? Ты и штаны свои продашь, так не сможешь купить такую. Я заплатил за нее шесть рупий. Понятно?!

Ноша промолчал. После долгих уговоров Мамед сыграл еще одну мелодию. Ребята в такт постукивали ногами и раскачивались из стороны в сторону. Вдруг он вскочил и, ни слова не говоря, убежал. Все удивленно переглянулись. Раджа зло выругался ему вслед и повернулся к Ноше.

–      Идешь в кино?

–      Да, конечно,– быстро ответил тот.

–      Раздобудь сначала рупию,– засмеялся Раджа.

–      А это что?! – Ноша вынул из кармана рупию.

–      Откуда это у тебя?—удивился Раджа.

–      Пойдем, а то опоздаем к началу,– вместо ответа поторопил его Ноша.

–      Завтра пойдем, если будут деньги. Мне нужно сегодня починить тележку – раздавил ее один негодяй. Удивляюсь, как сами живы остались.

Раджа стал рассказывать, как было дело.

–      А какой фильм идет?—перебил его Ноша.

– Завтра будет «Фархад и Ширин»*. Фильм – обалдеешь! Когда Фархад падает замертво и говорит: «Моя Ширин, моя любимая Ширин!» – от слез не удержишься.

Раджа изобразил всю сцену в лицах.

–      Здорово! – восхищенно проговорил Ноша.– А он действительно умирает?

–      Кажется, что так. Но это ведь игра артистов! – засмеялся Раджа.– Это еще что! А какой там танец – с ума можно сойти! Танцовщица совсем голая!

–      Голая?

–      В малюсеньких штанишках. Тело у нее такое красивое, белое, прямо аж дурно становится!

–      Бесстыдник ты!—смущенно бросил Ноша, но ему и самому захотелось посмотреть и этот танец, и эту почти голую танцовщицу.

–      Так на завтра мы твердо договорились? – переспросил он Раджу.

–      Железно! А сейчас угости чашкой чаю.

Ноше не хотелось тратить деньги, но отказать Радже он не мог: тот ведь угощал его почти каждый день, водил в кино. Они отправились в чайную. Раджа рассказывал ему содержание фильма, да так расписывал, что Ноше еще больше захотелось посмотреть эту картину. Когда они вышли из чайной, у Ноши оставалось в кармане всего четыре анны.

Возвращаясь домой, он думал, как же теперь они пойдут в кино, ведь денег на билеты не хватит. Не покидала его эта мысль и назавтра. К концу рабочего дня случилось так, что он остался в цехе один. Он взял какую-то деталь, но тут же положил ее обратно: не хватало смелости. Потом снова вернулся, испуганно огляделся по сторонам и быстро сунул деталь в сумку, в которой приносил с собой завтрак. Ноги у него подкашивались, дыхание участилось. Сторож у ворот с кем-то разговаривал. Ноша прошел, не глядя на него, но едва держась на ногах от страха.

Он отправился прямо в лавку Нияза, вытащил деталь и положил перед ним. Тот повертел ее в руках.

–      Что это за дрянь ты притащил? Неужели не мог взять что-нибудь получше?

Ноша сник. Нияз помучил его еще немного и дал ему полторы рупии. Ноша от радости весь залился краской. Нияз покровительственно похлопал его по спине и посоветовал впредь выбирать «вещички поценнее».

И сегодня Ноша не пошел домой. Раджа уже ждал его на перекрестке. Ему тоже удалось немного подработать. Теперь они ждали Шами, но тот не появлялся. Ребята не торопясь побрели к его дому. Еще издали они услышали шум, крики Шами и разгневанный голос его отца.

–      Кажется, он попался,– заключил Раджа.

–      Пойдем,– предложил Ноша,– а то Далавер-хан заметит, так и нам достанется.

Они повернули обратно и направились к кинотеатру. Вышли из кино уже перед рассветом.

Как раз, когда они добрались до своего переулка, закричал первый петух. Ноша перелез через забор. Осторожно приоткрыв дверь, он стал пробираться на свое место. И вдруг удар по спине... Ноша не удержался на ногах. А мать продолжала колотить его. От шума проснулись и остальные. Ноша сидел, виновато втянув голову в плечи, а на него без конца сыпались удары.

Но на следующий день он снова вынес из мастерской какую-то деталь и отправился с ней к Ниязу. Спрятав деньги в карман, он разыскал Раджу, и они выпили чаю с пирожными в отеле для мусульман, послушали пластинки с песнями из кинофильмов.

Это постепенно вошло в привычку. Как только Ноше представлялся случай, он выносил что-нибудь из мастерской и продавал Ниязу. Каждый день они с Раджой придумывали новые развлечения и домой раньше полуночи не возвращались. Ноша стал замечать, что с тех пор, как у него завелись деньги, Раджа и Шами начали заискивать перед ним, соглашались с любым его предложением. Постепенно он становился заводилой в их компании.

V

Ноша не возвращался домой с самого утра, хотя давно стемнело. Это был уже не первый случай. Теперь он обычно приходил, когда все спали. Мать обрушивалась на него с руганью, била, но ничего не помогало.

В дверь сильно постучали. Анну выглянул и нерешительно посмотрел на мать.

–      Это господин Нияз.

–      Пригласи его,– приказала она.

Нияз вошел, поздоровался с Разией Бегум и присел рядом на расстеленное на полу одеяло. Он приходился им дальним родственником. Покойная жена его была двоюродной сестрой Султаны. Почти вслед за Ниязом в комнату вошла Султана. При виде незнакомого мужчины она стыдливо прикрылась шарфом и поздоровалась.

Нияз не мог отвести от нее глаз. Он давно не бывал здесь. Нескладная, сухопарая девчонка, которая совсем недавно прыгала по дому, как коза, теперь превратилась в стройную красавицу. В глазах ее появился блеск звезд, в лице – сияние луны.

«О, да эта девушка до беды может довести»,– подумал Нияз про себя. На нем был совсем новый американский костюм, шляпа и пестрый галстук. Словом, вид у него был вполне представительный.

Нияз пришел потребовать плату за квартиру, но его так поразила красота Султаны, что он даже не заикнулся о цели своего визита. Когда Разия Бегум извинилась за задержку, он, смеясь, сказал:

–      Ну, полно, полно. Пришлете как-нибудь. Я не за этим пришел. Иду мимо, дай, думаю, загляну, узнаю, как они живут.

Разия Бегум начала жаловаться на свои беды, даже прослезилась.

–      Да вы не отчаивайтесь. Если вам нужна какая-нибудь помощь, обращайтесь ко мне, если, конечно, считаете меня своим. После смерти жены все отвернулись от меня, хотя я по-прежнему отношусь к вам как к родным.

–      Это очень благородно с вашей стороны. У нас в Пакистане теперь никто не признает ни родства, ни знакомства, каждый думает только о себе самом, а у ближнего готов кровь высосать!—ответила Разия Бегум.

Они долго еще сидели, не спеша беседуя о домашних делах. Нияз то и дело украдкой поглядывал на Султану, сидевшую рядом с матерью. Случайно его взгляд встретился с застенчивыми глазами девушки – по телу у него прошла дрожь. Он расстегнул пуговицу пиджака и выпятил грудь. Какой-то сердцеед говорил ему, что женщину гораздо легче соблазнить красивым и сильным мужским телом, чем деньгами.

Заглянув в этот дом, Нияз поначалу не намеревался задерживаться здесь, у него были другие планы, но теперь ему не хотелось уходить. Ушел он поздним вечером. На улице не было ни души, стояла тишина, и только где-то далеко лаяли собаки. Нияз вдруг как-то особенно сильно ощутил свое одиночество.

Едва дождавшись, когда пройдет два дня, Нияз снова отправился к ним. На этот раз он захватил с собой небольшое, но сделанное со вкусом ожерелье из мелкого жемчуга. Нияз купил его давно у какого-то англичанина.

Он открыл шкатулку и поставил ее перед Разией Бегум.

–      Сегодня мне один человек насильно всучил это ожерелье. Взгляните, вам нравится?

–      Очень красивое,– отозвалась женщина, перебирая жемчужинки.

Султана сначала сделала вид, что ее это совсем не интересует, но все же не могла удержаться, взяла у матери ожерелье и надела его на шею:

–      Мама, идет мне?

–      И не стыдно тебе, Султана?! Сними сейчас же! Вы только посмотрите, как разгорелись у нее глаза! – накинулась на дочь Разия Бегум. Нияз только этого и ждал.

–      Оставь себе, Султана!

Но та неохотно сняла ожерелье и положила его обратно в шкатулку. Она сидела молча, низко опустив голову.

–      Хорошо, что вы свой человек. Девушка не должна так вести себя. Что о ней подумают, если она поступит так при посторонних? Я не сторонница того, чтобы потакать капризам девушек. Можешь купать своих детей в золоте, но всегда строго следи за ними, тогда они вырастут послушными. Нынешняя молодежь – это несчастье,– пытаясь сгладить свою резкость, добавила Разия Бегум.

Дождавшись, когда она кончит, заговорил Нияз.

– Она надела его, пусть у нее и останется.

–      А за сколько вы его купили?

–      Зачем вам это знать? Я не собираюсь брать с вас за него деньги,– засмеялся в ответ Нияз.

Разия Бегум некоторое время препиралась, но потом все-таки согласилась принять подарок. Они долго сидели, болтая о том о сем. Нияз и на этот раз покинул их дом поздно вечером.

30

Постепенно у него вошло в привычку чуть не через день заходить в их дом, часами сидеть там, болтая с Разией Бегум и бросая украдкой взгляды на Султану.

Однажды он пришел, когда дома были только Султана и Анну, уснувший над книгой. Султана пригласила Нияза сесть и сказала, что пойдет позвать маму, которая вышла к соседям. Но не успела она повернуться, как Нияз схватил ее за руку. Он сделал это так резко, что разбились все ее чури .

–      Что же вы наделали?—огорчилась Султана.– Совсем новые, вчера только надела их.

–      Наденешь другие!—засмеялся Нияз.

–      Мать и так не разрешала мне их надевать. Теперь она мне задаст.

На лице ее была неподдельная печаль. Нияз вытащил из кармана пачку денег и положил ее перед девушкой.

–      Ну что ты так расстраиваешься? Вот возьми, купишь себе другие.

Султана никогда в жизни не видела столько денег. Она изумленно уставилась на пачку, помолчала немного, а потом тихо сказала:

–      Мне не нужны ваши деньги.

Нияз снова взял ее за руку, усадил рядом:

–      Ну присядь, я же не съем тебя.

Она смущенно отодвинулась от него подальше. В предвечерних сумерках девушка казалась еще красивее: большие глаза, прикрытые длинными, густыми ресницами, золотистые блики на щеках, стройное, гибкое тело... Нияз совсем потерял голову.

–      Можно, я тебе что-то скажу?

–      Говорите.

Но он не смог сказать того, что хотел, и срывающимся от волнения и смущения голосом проговорил:

–      Я поговорю с твоей матерью.

Султана не поняла его.

–      А мне сказать вы боитесь?

Нияз заглянул в ее глубокие, почти бездонные глаза.

–      Султана, ты мне очень нравишься,– наконец проговорил он.

Девушка сидела молча, опустив голову, и теребила конец шарфа.

–      Ты не догадываешься, почему я прихожу сюда так часто?—продолжал Нияз. Ему хотелось сказать ей все.

–      Нет, откуда же? – неохотно ответила она.

–      А если я скажу, что бываю здесь только ради тебя?

–      Это неправда! – резко ответила Султана.

–      Как мне это доказать тебе? – засмеялся Нияз.

–      Сидите всегда и болтаете с мамой, а говорите, что ходите ради меня. Зачем это вам ходить ради меня?

–      Но глаза мои все время ищут тебя!

–      Почему? – простодушно спросила Султана.

–      Сядь рядом, я тебе скажу.

–      Нет, мне и здесь хорошо.

Каждый жест, каждое слово Султаны разжигали Нияза.

–      Тогда я сяду рядом с тобой! – заискивающе обратился он к девушке.

–      А там вам сидеть неудобно? – быстро отозвалась она.

–      Ну хорошо, взгляни на меня!—уговаривал он ее.

–      Пожалуйста!—подняла она на него глаза. Он снова заглянул в них, и у него перехватило дыхание.

–      О! – простонал Нияз. Султана удивленно смотрела на него.

Нияз собирался сказать еще что-то, но в это время пришла Разия Бегум, и он быстро отодвинулся от Султаны.

–      Вы давно здесь? Я была в соседнем доме, могли бы крикнуть меня.

–      Да нет, только что! – соврал Нияз.

–      Султана, ты даже не угостила гостя паном *.– Она пододвинула к себе коробочку с пряностями и стала приготовлять пан.

Султана немного посидела с ними, не вступая в разговор, потом пошла и улеглась в постель. Нияз был в отличном расположении духа. Весь вечер он смеялся и шутил.

VI

Наступил вечер. В лавке у Нияза горит лампа. Хозяин шепотом разговаривает с каким-то мужчиной. Они торгуются, но никак не могут договориться. Нияз не хочет

платить за товар больше ста рупий, а тот не соглашается отдавать меньше чем за сто десять.

–      Хорошо, прибавлю еще пять рупий. Согласен? А нет, так ступай в другое место. Но смотри, если тебе и там дадут столько, сколько я, возвращайся ко мне.

–      Никуда я не пойду! Я продам тебе, но не меньше чем за сто десять. Бери,– он передал Ниязу две пары часов.

–      Нет, друг! Больше, чем я сказал, я тебе не дам.

–      Клянусь богом, на базаре каждые из них стоят больше двух сотен. Я всегда уступал тебе и сегодня уступить?

–      Часы, кажется, хорошие, но ведь реализовать их тоже нелегко. Того и гляди попадешь в руки полиции,– сказал Нияз.

–      Не будем спорить, Нияз-бхай . Мы ведь с тобой не первую сделку заключаем. Видит бог, из моих рук в твои перекочевало товаров не на одну тысячу рупий. Не всегда же тебе иметь огромную выгоду. Давай, выкладывай деньги.

–      Пожалуйста, сто пять, как я уже говорил.

–      А, ладно! Давай сколько хочешь!—потерял терпение собеседник Нияза.

Нияз вытащил из кармана пачку денег и отсчитал сто пять рупий.

–      На чай хоть прибавь немного.

Нияз бросил ему монетку в восемь анн и процедил сквозь зубы:

–      Возьми. Аж тошнит от твоей жадности.

Гость пересчитал деньги, спрятал их в карман и довольный вышел из лавки. Нияз внимательно рассмотрел часы – они были совсем новые. Он отнес их во внутреннюю жилую комнату и спрятал в шкаф.

Вернувшись, он застал в лавке Ношу. В руках он держал какую-то деталь от мотоцикла. Нияз только мельком взглянул на нее, вытащил из кармана десять рупий и протянул их Ноше.

–      Иди, развлекайся.

Ноша застыл на месте – у него еще никогда не было таких денег.

–      Ну чего ты смотришь на меня, спрячь деньги в карман,– со снисходительным великодушием сказал Нияз.

Ноша дрожащими руками спрятал деньги, вышел из лавки и побежал искать Раджу. На обычном месте он нашел только Шами. Ноша даже расстроился: ему так хотелось поскорее похвалиться деньгами.

Но Шами доложил ему, что Раджа в доме Кале-сахиба играет в лото и просил его, Шами, привести туда же и Ношу. Ноша обрадовался: сегодня-то уж можно будет поиграть как следует – деньги есть! Они вместе поспешили к Радже.

Дом Кале-сахиба стоял на окраине, там, где начинался христианский квартал.

В углу длинной, похожей на подземелье темной комнаты горела большая газовая печь. На низких скамьях сидели люди. Из-за табачного дыма с трудом можно было разглядеть их лица. В центре на высоком табурете в остроконечном колпаке, с черной золоченой тростью в руках, чем-то напоминая злого волшебника, восседал Кале-сахиб. На небольшом столике перед ним стояла корзинка. Пухленький мальчик, лет четырех-пяти, вынимал из нее фишки и передавал Кале-сахибу. Тот громко, как клоун в цирке, выкрикивал номера. Играющие быстро вычеркивали из своих карточек названные Кале-сахибом цифры. Все напряженно слушали его, боясь пропустить нужный номер. В это время смуглый мужчина в чалме поднял руку. Кто-то со злостью выругался. Поднялся гвалт.

Шами окликнул Раджу. Тот заметил друзей и подошел к ним. Ноше не терпелось усесться поиграть.

–      Послушай, дружище, этот Кале-сахиб – страшный мошенник,– отговаривал его Раджа.– Он всех за нос водит. Я здесь весь вечер и ни разу не выиграл.

Кале-сахиб устраивал игры каждую субботу. Уже несколько недель Раджа был его постоянным клиентом, но так ни разу и не выиграл. Всю неделю он копил деньги, а проигрывал их здесь за один вечер. После каждого проигрыша Раджа проклинал Кале-сахиба и самого себя, но продолжал ходить в этот притон как завороженный.

Сколько ни пытался Ноша уговорить Раджу остаться, тот ни в какую не соглашался. Когда они вышли на улицу, Ноша показал свое богатство.

–      Ого, как тебе сегодня повезло! – с восхищением протянул Раджа.

–      Поэтому я и хотел сыграть.

Но Раджа и на этот раз воспротивился его желанию:

–      Что в этой игре интересного? Я сюда прихожу посмотреть на танцовщицу, но она, окаянная, сегодня не явилась.

–      Ты так хвалишь ее, хоть бы показал как-нибудь! – с завистью заметил Ноша.

–      Да зачем это тебе? – вмешался в разговор Шами.– Она каждый день приходит к нам в лавку. Ерунда! Черная, как ворона.

Радже его слова пришлись не по душе. Он сердито взглянул на Шами:

–      А уж твоя-то Ашу прямо Мадхубала! Косоглазая!

Ноша слушал их перебранку, и ему стало немного грустно.

–      У вас есть возлюбленные, а вот у меня хоть бы какая-нибудь черномазая была,– вздохнул он.

Раджа и Шами, взглянув на его кислую физиономию, расхохотались.

–      Бедняга! – пожалел его Шами.– Заведи и ты себе.

–      Тебе-то хорошо, бездельник, сидишь себе целый день в лавке и только и делаешь, что заглядываешься на девушек,– поддразнил Шами Раджа.

Шами откинул со лба длинные, как у актера, волосы и самодовольно улыбнулся.

–      Ноша, я придумал!—вдруг закричал Раджа.– В доме на углу перекрестка живет одна девчонка. Школьница. Клянусь богом, хороша! Я подружился с ее братом. Хочешь, и тебя познакомлю? Может, тебе и повезет. Согласен?– Раджа и Ноша крепко хлопнули друг друга по рукам.

–      Ну, а теперь я сведу вас в одно местечко,– неожиданно предложил Раджа.

–      Куда? – поинтересовался Шами.

–      Пойдем, там узнаешь.

–      А когда вернемся?

–      Боюсь сказать точно, во всяком случае, не раньше одиннадцати.

Шами присвистнул.

–      Нет, старик, я не могу так поздно. Отец пошел послушать проповедь маулана Куддуса, должен вернуться в десять. Если меня не будет дома, он мне потом всыплет. Я, пожалуй, пойду домой.

Шами направился к дому, а Раджа и Ноша пошли в сторону базара. Здесь уже почти никого не было. Кое-где в лавках еще светился огонь. Сторожа начали обходить свои участки, постукивая в колотушки. Раджа и Ноша пересекли базар и свернули на узкую темную улочку. Наконец они остановились у единственного освещенного дома. Раджа подошел к большим воротам с окошечком, открыл калитку, и они оказались в просторном дворе. На длинной веранде, обогреваемой газовыми печами, были расставлены неуклюжие металлические столы и стулья.

Это был низкопробный кабачок. Посетители громко разговаривали между собой. То и дело раздавался чей-то хохот. Раджа и Ноша облюбовали себе столик. Раджа взял у Ноши десять рупий и пошел к стойке. Вскоре он вернулся с бутылкой вина и двумя стаканами.

–      Ты это для кого?—остановил его Ноша, когда он начал наливать вино во второй стакан.

–      Для тебя! Для кого же еще?—засмеялся Раджа.

–      Я не буду пить!—со страхом в голосе проговорил Ноша.

Раджа стал уговаривать его, но Ноша никак не соглашался. В это время заиграла табла и, пританцовывая в такт мелодии, тоненьким голоском запел кастрат. Какой-то изрядно подвыпивший здоровяк, покачиваясь, присоединился к нему. Кастрат был толстый, он усердно раскачивал бедрами и широким задом. Все покатывались со смеху. Ноша тоже смеялся, наблюдая за этой парой.

К их столику подошел пожилой официант.

–      Покушать что-нибудь возьмете?

–      Шашлык есть?—спросил Раджа.

–      Только что кончился.

–      Ну тогда принеси картофель. Только смотри, чтобы был хорошо поджарен.

Официант вскоре принес в грязной алюминиевой тарелке картофель, густо посыпанный красным перцем.

Ноша не мог оторвать взгляда от танцующих.

–      Э, да выпей немного! Что за удовольствие так сидеть?– Раджа чуть не силой заставил его сделать глоток.

–      Фу, ну и горечь!

–      Закуси картошечкой! – пододвинул ему тарелку Раджа.

Ноша съел несколько картофелин. Раджа, прищурив глаз, посмотрел на свет полный стакан вина, поцеловал его и залпом выпил до дна. Ноша отпил немного из своего стакана.

–      Ты молодец, Раджа!—с восхищением произнес он.– Тебе, должно быть, не впервой.

–      Несколько раз приходилось выпить. А здесь я второй раз.

–      Врешь! Ты пьешь, как настоящий пьяница.

–      Клянусь!

Они сидели, болтая и потягивая вино. Когда бутылка опустела, Раджа принес другую.

–      Я как-то странно себя чувствую,– едва выговорил Ноша. Язык у него заплетался.

–      Так быстро? А ну, выпей еще немного!

Ноша отпил еще немного и вдруг начал беспричинно смеяться. Расхрабрившись, он сделал еще несколько больших глотков.

Пьяный верзила наконец свалился и лежал, широко раскинув ноги и руки, мыча, как буйвол. Довольные посетители гоготали.

Кастрат перестал петь и начал обходить столы, отпуская сальные шуточки и выпрашивая деньги. Подойдя к столику, за которым сидели Раджа и Ноша, он оглядел их с головы до ног и, захлопав в ладоши, громко крикнул:

–      Ну и красавчики!

Ноша смутился, а Раджа невозмутимо поднялся со стула, обнял кастрата и звонко чмокнул его в щеку.

–      За это дай мне монетку, малыш!—театрально воздев руки, сказал тот.

Раджа дал ему монетку в четыре анны. Кастрат, покачивая бедрами, пошел дальше.

Ребята сидели долго. Вскоре Раджа тоже опьянел. Теперь уже и он беспричинно смеялся, пытался что-то сказать Ноше, лез к нему с объятиями, строил гримасы.

Ноша свалился со стула. Пытаясь ухватиться за стол, опрокинул его. Раздался звон бьющегося стекла. Раджа выругался и ударил приятеля по шее. Ноша с трудом поднялся на ноги и сошел с веранды. Раджа окликнул его, но Ноша даже не оглянулся. Ему казалось, что голос Раджи

доносится из глубокого колодца. Он вышел через калитку и побрел не разбирая дороги.

Проблуждав более получаса по темным кривым переулкам, он наконец выбрался на людную улицу. Перед глазами все ходило ходуном. Словно светлячки, вспыхивали в темноте окна домов. Ноша сделал еще несколько шагов, постоял немного, раскачиваясь из стороны в сторону, и свалился на землю.

Земля была сырая, дул холодный ветер, но Ноше это было даже приятно. Он закрыл глаза и уснул.

Выскочившая из-за поворота машина резко затормозила, зацепив колесом лежащего на дороге человека. Ноша застонал, тихонько вскрикнул и потерял сознание. Шофер выглянул из кабины и испуганно спросил своего пассажира:

–      Кончился?

–      Гони! – приказал ему тот.

Взревел мотор, машина рванула с места и скрылась в темноте.

Студент местного колледжа Салман, возвращаясь из кино, заметил лежащего на дороге человека. Салман подошел к нему. Это был мальчик. Застонав, он повернулся на бок. Салман склонился над ним. Рубашка на мальчике была порвана, весь он был в пыли. На плече проступило пятно крови. Но он, видимо, легко отделался.