Текст книги "Мертвый в семье"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Он мог бы убить меня раз шестьдесят за те секунды, пока я там стояла. Несмотря на то, что он этого не сделал, я не спускала с него глаз.

– Не бойся, – сказал Дермот, вставая с грацией, которой никогда не будет у Джейсона. Он двигался так, как будто его суставы были хорошо смазанными машинными сочленениями. Разлепив губы, я прошептала:

– Ничего не могу с собой поделать.

– Я хочу объяснить, – произнёс он, подходя ближе.

– Объяснить?

– Я хотел быть ближе к вам обоим, – сказал он. Тем временем он уже находился в границах моего личного пространства. Его глаза были голубыми и искренними, как у Джейсона, и абсолютно сумасшедшими. В отличие от глаз Джейсона.

– Я был сбит с толку.

– Относительно чего?

Мне хотелось, чтобы разговор продолжался, очень хотелось, потому что я не знала, что случится, когда он подойдёт к концу.

– Относительно того, на чьей я стороне, – пояснил он, наклоняя голову с грациозностью лебедя.

– Конечно. Расскажи мне об этом.

Ох, если бы у меня в кармане был мой водяной пистолет с лимонным соком! Но когда у меня стал жить Клод, я пообещала Эрику, что оставлю пистолет на своём ночном столике – так что там он и лежал. И железная лопатка была там, где ей полагалось быть – в сарае.

– Я расскажу, – – сказал он, стоя так близко, что я могла чувствовать его запах. Он пах великолепно. Как и все фейри. Я знаю, что ты встречала моего отца, Нэйла. Я кивнула, едва заметно.

– Да, – сказала я для ясности.

– Ты любила его?

– Да, – уверенно ответила я.

– Любила. И люблю.

– Его легко любить, он очаровательный, – сказал Дермот.

– Моя мама, Эйнин, тоже была красива. Не так красива, как Нэйл, не как фейри, но она была прекрасна по человеческим меркам.

– Да, Нэйл говорил мне, – сказала я. Я прокладывала себе путь сквозь разговор как сквозь минное поле.

– Он рассказывал тебе, что водные фейри убили моего брата-близнеца?

– Говорил ли Нэйл, что твой брат был убит? Нет, но я слышала об этом.

– Я видел останки тела Финтэна. Нив и Лохлан разорвали его в клочья.

– Они помогли утопить и моих родителей, – сказала я, задержав дыхание. Что он мог сказать?

– Я...

– Он с трудом говорил, на лице его было отчаяние.

– Но меня там не было...

Я...

Нэйл...

Было ужасно видеть, как Дермот выдавливает из себя слова. Мне не следовало бы его жалеть – Нэйл рассказывал мне об участии Дермота в убийстве моих родителей. Но мне и вправду тяжело было смотреть на его мучения.

– Так как же ты оказался в на стороне Брендана в этой войне?

– Он сказал мне, что мой отец убил моего брата, – мрачно проговорил Дермот.

– И я верил ему. Я поставил под сомнение свою любовь к Найэлу. Когда я вспоминал страдания своей матери после того, как Найэл прекратил навещать ее, я подумал, что Брендан оказался прав, и мы не были предназначены для воссоединения с людьми. Похоже, для них это никогда хорошо не кончается. Я ненавидел то, что был получеловеком. Я везде чувствовал себя чужим.

– Ну, а теперь тебе легче? Чувствовать себя чуть-чуть человеком?

– Я смирился с этим. Я знаю, что мои прежние поступки были неправильными, и мне жаль, что мой отец не разрешил мне жить в стране фейри.

Большие синие глаза выглядели грустными. Я была слишком занята тем, что пыталась подавить озноб, чтобы оценить это в полной мере. Вдох, выдох...

Спокойнее...

– Так ты теперь хорошо относишься к нам с Джейсоном. Больше не хочешь причинять нам боль?

Он обнял меня. Просто какой-то сезон "обними Сьюки", и никто не предупредил меня о нём заранее. Фейри – большие любители пообниматься, и понятия "личное пространство" для них не существует. Мне хотелось попросить моего двоюродного деда отодвинуться. Но не осмелилась. Мне не нужно было читать мысли Дермота, чтобы понимать, что вывести его из равновесия может любая мелочь, настолько хрупким было его психическое состояние. Мне было необходимо собрать всю волю в кулак и следить за ровным дыханием, чтобы не трястись как осиновый лист. Напряжение от его присутствия и сама его близость, огромная сила, текущая сквозь его руки, вернули меня к воспоминаниям о темной разрушенной лачуге и двух психованных фейри, которые вполне заслужили свою смерть. Мои плечи вздрогнули, и я увидела вспышку паники в глазах Дермота. Спокойствие. Будь спокойна. Я улыбнулась ему. Мне говорили, что у меня красивая улыбка, хотя я-то знаю, что она немного чересчур лучезарная и восторженная. Но как бы то ни было, она прекрасно соответствовала нашему диалогу.

– В прошлый раз, когда ты виделся с Джейсоном, – сказала я и не смогла придумать как закончить.

– Я напал на его друга. Ту скотину, которая причиняла боль жене Джейсона.

Я с трудом сглотнула и еще немного улыбнулась.

– Вероятно было бы лучше, если бы ты объяснил Джейсону, почему преследовал Мэла. И, как ты знаешь, не Мэл ее убил.

– Нет, её прикончили именно мои соплеменники. Но она по-любому умерла бы. Он не позволил оказать ей помощь, как тебе известно.

Мне нечего было сказать, так как его оценка происшедшего с Кристал была довольно точной. Я заметила, что так и не получила внятного ответа от Дермота, почему он оставил Джейсона в неведении относительно преступления Мела.

– Но ты не объяснил Джейсону, – сказала я, очень спокойно вдыхая и выдыхая. Я надеялась. Мне показалось, что чем дольше я прикасаюсь к Дермоту, тем спокойнее мы оба становимся. И Дермотт стал заметно адекватнее.

– Я был как конфликтующее устройство, – серьезно сообщил он, неожиданно воспользовавшись современным жаргоном. Возможно, лишь на такой ответ я и могла рассчитывать. Я решила сменить тактику.

– Ты хочешь увидеть Клода? – спросила я с надеждой.

– Он сейчас временно живёт со мной. Он вернётся сегодня вечером.

– Знаешь, я ведь не единственный, – сказал Дермот. Я подняла взгляд и встретила его безумные глаза. Я поняла, что мой двоюродный дедушка пытается что-то мне сказать. Боже, если бы я смогла вернуть ему рассудок. Всего на пять минут. Я отступила от него и попыталась понять, что он хочет.

– Ты не единственный фейри, оставленный в мире людей. Я знаю, что здесь Клод. Есть кто-то еще?

Хотела бы я хоть на пару минут получить возможность читать его мысли.

– Да. Да.

– Его глаза умоляли меня понять. Я рискнула спросить напрямую.

– Кто еще находится по эту сторону мира Фейри?

– Ты не захочешь с ним видеться, – заверил меня Дермот.

– Ты должна быть осторожна. Он пока не может решить. Он колеблется.

– Хорошо.

– Кто бы ни был этот "он", не он один находится в смешанных чувствах. Хотела бы я знать, какими щипцами для орехов можно вскрыть голову Дермота.

– Иногда он ходит по твоему лесу.

– Дермот положил руки мне на плечи и осторожно нажал. Как будто он хотел вдавить то, что не мог сказать, прямо в моё тело.

– Я слышала об этом, – сказала я мрачно.

– Не доверяй другим фейри, – сказал Дермот.

– Мне не следовало...

Внезапно меня осенило.

– Дермот, на тебе какая-то магия? Что-то вроде заклинания?

Облегчение в его глазах было почти материальным. Он яростно закивал.

– Фейри не любят убивать других фейри, когда не воюют. Все, кроме Нив и Лохлана. Эти любили убивать всех. Но я не мёртв. Поэтому есть надежда.

Фейри, возможно, и неохотно убивают своих соплеменников, но, по-видимому, без колебаний сводят их с ума.

– Могу ли я что-то сделать, чтобы снять заклинание? Клод может помочь?

– Думаю, магия Клода слаба, – сказал Дермот.

– Он слишком долго жил как человек. Моя дорогая племянница, я люблю тебя. Как поживает твой брат?

Ну вот мы и снова в стране дураков. Боже, помоги бедному Дермоту. Повинуясь порыву, я обняла его.

– Мой брат счастлив, дядя Дермот. Он встречается с женщиной, которая ему подходит, они два сапога пара. Ее зовут Мишель, как мою маму, только с одной "л", а не с двумя.

Дермот улыбнулся мне. Сложно сказать, сколько из всего этого он уловил.

– Мертвые тебя любят, – сказал Дермот и я силой заставила себя продолжать улыбаться.

– Эрик, вампир? Говорит, что любит.

– И другие мертвые тоже. Их тянет к тебе.

Это было не очень приятным открытием. Дермот был прав. Благодаря нашей связи я попрежнему чувствовала Эрика, но каждый раз с наступлением темноты я ощущала и два других темных присутствия: Алексея и Аппиуса Ливиуса. И до этого момента я не осознавала, что это истощает меня.

– Сегодня вечером, – сказал Дермот, – у тебя будут посетители.

Значит, теперь он был пророком.

– Хорошие?

Он пожал плечами.

– Это вопрос вкуса и целесообразности.

– Послушай, дядя Дермот! А ты часто бываешь тут поблизости?

– Нет, я слишком боюсь того, другого, – ответил он.

– Но я стараюсь немного приглядывать за тобой.

Пока я размышляла над тем, плохо это или хорошо, он исчез. Пуфф! Я увидела размытое пятно и все. Его руки только что обнимали мои плечи, и вот их уже нет. Я предположила, что Дермота перенапрягло общение с другим человеком. Боже. Это было очень, очень странно. Я посмотрела по сторонам, вдруг остались еще какие-то следы его ухода. Он даже мог решить вернуться. Но ничего не произошло. Ни единый звук не нарушал тишины, если не считать прозаичного урчания у меня в животе, напоминающего о том, что я пропустила ланч, а уже время ужина. На трясущихся ногах я вернулась в дом и рухнула за стол. Разговор со шпионом. Диалог с безумным фейри. Ах, да, позвонить Джейсону и сказать ему, что нужно остерегаться фейри. Это было то, что я могла сделать сидя. Закончив разговор с братом, я напомнила себе занести газеты, когда мои ноги снова обретут способность ходить. Пока пекся закрытый пирог по рецепту Мэри Кэллиндер, я прочитала газеты за последние два дня. К несчастью, на первой полосе было много интересного. Там сообщалось об ужасном убийстве в Шривпорте, по-видимому связанном с бандитскими разборками. Жертвой был молодой чернокожий, одетый в цвета банды, что послужило зацепкой для полиции, но он был не застрелен. Ему нанесли множество ножевых ранений, а затем перерезали горло. Вот дрянь. Для меня это звучало конкретнее, чем "бандитские разборки".

Следующей ночью произошло такое же убийство, и на этот раз жертвой стал девятнадцатилетний парнишка, носивший цвета соперничающей банды. Его смерть была столь же ужасной. Я покачала головой, поражаясь глупости молодых людей, умирающих ни за что, и вернулась к теме которая показалась мне столь волнующей и внушающей тревогу. Напряжение в связи с регистрацией оборотней нарастает. Судя по газетным статьям, по поводу волков-оборотней разгорелись серьезные споры. Статьи почти не упоминали о других Двусущих, но я знала по меньшей мере одну лису, одну летучую мышь, двух оборотней-тигров, множество вер-пум и одного перевертыша. Вервольфы, как самые многочисленные из Двусущих, приняли на себя основной удар. И они высказывали свое мнение, как им и следовало.

– Почему я должен регестрироваться, будто я нелегал или мертвый гражданин?, – газеты цитировали генерала Скотта Уэкера.

– Моя семья насчитывает шесть поколений американцев, и все они были военными. Моя дочь в Ираке. Чего еще вы от нас хотите?

Губернатор одного из северозападных штатов заявил: "Мы должны знать, кто оборотень, а кто – нет. В случае чрезвычайного происшествия, офицеры должны об этом знать, чтобы избежать "заражения" крови и для идентификации пострадавших".

Я проткнула корочку пирога, чтобы выпустить часть жара. Похоже, он испекся. Дерьмо, заключила я. "Это – вздор" – ответил генерал Уокер в следующем параграфе. Таким образом, Уэкер и я имели что-то общее.

– Хотя бы по той причине, что мы возвращаемся в человеческую форму, когда умираем. А когда служащие занимаются телами погибших, они делают это в перчатках. Идентификация доставит не больше хлопот, чем с односущими. С чего бы взяться проблемам?

Молодчина, Уокер. Как сообщалось в газете, дебаты бурлили повсеместно – от уличных стычек между обывателями (включая и тех, кто был не совсем обычными людьми) до членов Конгресса, от военных до пожарных, от юристов до студентов. Но вместо того, чтобы размышлять о ситуации в глобальном или национальном масштабе, я пыталась оценить, как изменилась посещаемость в "Мерлотт" с момента объявления. Упали ли доходы? Да, вначале было небольшое снижение, сразу после того, как завсегдатаи бара увидели, как Сэм перекидывается в собаку, а Трей – в волка, но потом люди вновь начали выпивать ровно столько же, как и раньше. Так может быть этот кризис создавался искусственно из ничего?

Но прочитав еще несколько статей, я поняла, что не настолько искусственно, как мне бы хотелось. Некоторые просто ненавидели мысль о том, что люди, которых они знают с самого детства, имеют и другую, неведомую (разве это не отличное слово? Оно было в моем календаре "Слово дня" на прошлой неделе) для большинства жизнь. Похоже, впечатление, которое сложилось изначально, все еще не изменилось. Ничего не двигалось с места, Веры злились, а общество пребывало в страхе. По крайней мере, наиболее активная часть общества. Демонстрации и массовые беспорядки были и в Реддинге, что в Калифорнии, и в Лансинге, штат Мичиган. Интересно, а здесь или в Шривпорте тоже будут беспорядки?

Я пришла к выводу, что в это трудно поверить, даже представить такое больно. Я взглянула в окошко, как если бы ожидала увидеть в сумерках толпу местных жителей с факелами, марширующих по направлению к заведению Сэма. Это был на удивление пустой вечер. После еды осталось не много грязной посуды, стирать было не нужно, и по телевизору тоже не показывали ничего интересного. Я проверила почту, никаких сообщений от Джудит Вардамон. Но было послание от Элсида.

– Сьюки, собрание стаи назначено на понедельник, на восемь вечера, оно состоится в моем доме. Мы пытаемся найти шамана, чтобы он провел суд. Жду вас с Джейсоном на собрании.

Прошла почти неделя, как мы нашли тело Басима в лесу, и впервые я получила хоть какие-то известия. Обещанные стаей "день или два" растянулись на целых шесть. И это значило, что уже очень давно я не слышала ничего от Эрика. Я снова позвонила Джейсону и оставила ему голосовое сообщение. Я пыталась не волноваться по поводу собрания стаи, но до сих пор ни одна встреча стаи, на которой мне довелось побывать, не обошлась без насилия. Я опять подумала о мертвом теле и могиле на поляне. Кто зарыл его там? Возможно, убийца хотел заставить Басима замолчать, но тело явно закопали там не по ошибке. Я почитала еще минут тридцать, пока совсем не стемнело, а затем почувствовала присутствие Эрика и, чуть слабее, но достаточно явно, ощутила присутствие двух других вампиров. Они проснулись, а я почувствовала, что устала. Я так занервничала, что нарушила данное себе обещание. Я знала, что Эрик чувствует, когда мне плохо. Он не может не чувствовать это. Возможно, он думает, что избегая меня, он меня защищает. Может быть, он не знает, что его создатель и Алексей тоже присутствуют в моем сознании. Я глубоко вздохнула и набрала номер. Телефон звонил и я прижимала его к уху, как прижимала бы к себе самого Эрика. Но меня терзала мысль, которую я бы не допустила еще неделю назад, а что, если он не ответит?

Эрик ответил после второго звонка.

– Стая назначила время встречи, – выпалила я.

– Сьюки, – произнес он.

– Ты можешь приехать сюда?

По дороге в Шривпорт я по меньшей мере четырежды задавалась вопросом, правильно ли я поступаю. Но пришла к выводу, что выяснять, права я или нет (направляясь к Эрику по его зову), дохлый номер. Нас связывали узы, узы крови. Эта связь давала нам возможность почувствовать, что происходит с другим в данный момент. Я знала, что он устал и в отчаяньи. Он знал, что я злюсь, мне больно и не по себе. Однако я продолжала размышлять. Если бы я позвонила ему и попросила приехать, он бы бросился в свою машину (или взмыл бы в небо), чтобы примчаться ко мне?

Он сказал, что они все в "Фангтазии". Я была шокирована тем, как мало машин было припарковано у единственного вампирского бара в Шривпорте. "Фангтазия" была объектом, притягивавшим туристов и я ожидала, что там будет полно народу. На парковке для сотрудников позади бара было почти столько же машин, как у главного входа. Такого раньше не случалось. Максвелл Ли, бизнесмен-афроамериканец, которому при этом довелось быть еще и вампиром, дежурил у служебного входа, и такое тоже было впервые. Служебный вход никогда не охраняли, поскольку вампиры не сомневались, что сами сумеют за себя постоять. Но Максвелл был здесь, как всегда одетый в костюм-тройку, но при этом выполняющий задачу, которую он раньше бы посчитал недостойной. Он был не возмущен, а озабочен.

– Где они? – спросила я. Он кивнул головой в сторону главного зала бара.

– Я рад, что ты здесь, – сказал он, и я поняла, что визит создателя Эрика проходил не слишком гладко. Визиты провинциалов в город так часто доставляют нам неудобства. Вы показываете им местные достопримечательности, пытаетесь накормить их и сделать так, чтобы они не скучали, а потом очень хотите, чтобы они уехали. Нетрудно было увидеть, что Эрик едва сдерживался. Он сидел в кабинке с Аппиусом Ливиусом Оцеллой и Алексеем. Конечно, Алексей был ещё мал, чтобы ходить по барам, и это делало ситуацию еще нелепее.

– Добрый вечер, – сказала я сухо.

– Эрик, ты хотел меня видеть?

Эрик подался ближе к стене, освобождая мне побольше места, и я уселась рядом с ним. Апиус Ливиус и Алексей оба поприветствовали меня: Аппиус – напряженно улыбаясь, Алексей – более непринужденно. Когда мы собрались все вместе, я обнаружила, что их присутствие ослабляет нить, натянутую во мне, нить, связывающую нас вместе.

– Я скучал по тебе, – сказал Эрик настолько тихо, что сперва я подумала, что мне показалось. Мне бы не хотелось упоминать тот факт, что с ним не было абсолютно никакой связи в течение многих дней. Он знал это. Потребовалась вся моя выдержка, чтобы удержаться от пары грубостей, вертевшихся на языке.

– Как я и говорила по телефону, совет стаи по поводу Басима назначен на ночь понедельника.

– Когда и где? – спросил он, и тон, которым это было сказано, явно говорил, что радости это ему не доставило. Ну что ж, в этом отношении мы были по одну сторону баррикады.

– В доме Элсида. В том, что раньше принадлежал его отцу. В восемь вечера.

– Джейсон точно пойдет с тобой?

– Я не говорила с ним еще, но оставила сообщение.

– Ты сердишься на меня?

– Я беспокоилась. Я не могла рассказать ему о своих чувствах ничего, чего бы он не знал.

–Да, сказал Эрик. Голос у него был пустой.

– Эрик – превосходный хозяин, – сказал царевич, как-будто я ждала доклада. Я с трудом выдавила улыбку, адресовав ее мальчику:

– Рада слышать это, Алексей. Что вы оба собираетесь делать? Я не думаю, что вы были в Шривпорте ранее.

– Нет, – сказал Аппиус Ливиус со своим любопытным акцентом. – Мы не были здесь. Это милый маленький городок. Мой старший сын прилагает все усилия, чтобы не дать нам сидеть без дела и оградить от неприятностей. Это было сказано немного язвительно. Судя по напряжению Эрика, он не слишком преуспел в том, чтобы "оградить их от неприятностей".

– В "World Market" очень весело. Там можно найти кучу вещей со всего мира. А Шривпорт некоторое время был столицей Конфедерации.

Господи Боже, надо бы мне придумать что-нибудь получше.

– Если вы отправитесь в Муниципальный Лекторий, сможете посмотреть гардеробную Элвиса, – радостно объявила я. Любопытно, заходил ли туда Бубба навестить свои родные пенаты.

– А у меня вчера был замечательный подросток, – сказал Алексей в точно таком же веселом тоне. Как если бы он признался в том, что проехал на красный свет светофора. Я лишь молча открыла рот. Стоит сказать что-нибудь неправильное, и я буду убита прямо на месте.

– Алексей, – произнесла я тоном, который был на порядок спокойнее моих истинных чувств, – тебе нужно следить за этим. Такие вещи здесь являются незаконными. От этого могут пострадать и твой создатель, и Эрик.

– Когда я был с моей человеческой семьей, я мог делать все, что хотел, – сказал Алексей. Его голос ничего не выражал.

– Я был так болен, что мне все прощалось.

Эрика передернуло.

– Это можно понять, – согласилась я.

– Любая семья будет баловать больного ребенка. Но поскольку сейчас ты в порядке и у тебя было достаточно времени, чтобы повзрослеть, я полагаю, ты понимаешь, что делать только то, что тебе хочется, не самый лучший жизненный план. В моей голове пронеслось по меньшей мере двадцать мыслей, которые я могла бы озвучить, но я остановилась именно на этой. И это было правильно. Аппиус Ливиус посмотрел мне прямо в глаза и почти незаметно кивнул.

– Я не выгляжу повзрослевшим, – заметил Алексей. И снова в моей голове было множество вариантов ответа. Мальчик, старый-престарый мальчик, безусловно ожидал моего ответа.

– Не выглядишь, и ужасно жаль, что такое случилось с тобой и твоей семьей. Но -

И тут Алексей прикоснулся к моей руке и показал, что именно случилось с ним и его семьей. Я увидела подвал, царскую семью, доктора, горничную, стоящих перед людьми, пришедшими их убить, я слышала залп и пули настигли цель; или не настигли, так как женщины зашили в одежду драгоценности на случай побега, которому так и не довелось осуществиться. Но драгоценности продлили им жизнь всего на несколько секунд, пока солдаты не добили каждого, кто стонал, кричал или истекал кровью, по отдельности. Его отца, его мать, его сестер, горничную матери, камердинера отца...

И его собаку. А после залпа солдаты ходили вокруг со штыками. Я думала, меня сейчас вырвет. Меня зашатало на стуле и холодная рука Эрика обвилась вокруг меня. Алексей убрал свою руку, и ничто за всю мою жизнь настолько меня не радовало. Ни за что больше не прикоснусь к этому ребенку.

– Видишь, – торжествующе сказал Алексей. Видишь, я волен поступать так, как мне вздумается.

– Нет, – возразила я. И я гордилась тем, что мой голос звучал твердо.

– Не важно, сколько страданий нам причинили, у нас есть обязательства перед другими. Мы не должны быть эгоистами, нужно попытаться жить правильно, чтобы не омрачить жизнь других людей грязью и предательством. Алексей выглядел несогласным.

– И Хозяин говорит то же самое, – пробормотал он.

– Ну примерно то же.

– Хозяин прав, – подтвердила я, хотя эти слова оставили неприятный привкус у меня во рту.

"Хозяин" махнул рукой, подзывая бармена. Фелиция скользнула к столу. Она была высокой и хорошенькой, и настолько вежливой, насколько только может быть вампир. На ее шее было несколько свежих шрамов.

– Что я могу вам предложить? – спросила она.

– Сьюки, принести тебе пива или...?

– Немного чая со льдом было бы очень кстати, Фелиция, – откликнулась я.

– И "Настоящую Кровь" всем остальным? – обратилась она к вампирам.

– Или я могу принести бутылочку Королевской.

Эрик закрыл глаза и Фелиция осознала свой промах.

– Хорошо, – заторопилась она.

– "Настоящей крови" для Эрика, чай для Сьюки.

– Спасибо! – с улыбкой поблагодарила я барменшу. Пэм шагнула к столу. Она была в прозрачном черном костюме, который носила в баре, и я никогда не видела ее настолько близкой к панике.

– Извините, – сказала она, кивая в направлении гостей.

– Эрик, Кэтрин Бордо нанесла нам сегодня визит. Она с Салли и небольшой компанией.

Эрик похоже был готов взорваться.

– Сегодня, – повторил он, и это слово стоило тысячи.

– Очень сожалею, Оцелла, но я вынужден попросить тебя и Алексея венуться в мой кабинет.

Аппиус Ливиус встал, не спрашивая дальнейших объяснений, и Алексей, к моему удивлению последовал за ним, не задавая вопросов. Если бы у Эрика была привычка дышать, можно было сказать, что он вздохнул с облегчением, когда его посетители исчезли из поля зрения. Он произнес несколько слов на каком-то древнем языке, не знаю, на каком именно. Затем у стола очутилась крепкая, привлекательная блондинка лет сорока, за ее спиной стояла еще одна женщина.

– Вы, должно быть, Кэтрин Бордо, – любезно сказала я.

– Я Сьюки Стекхаус, подружка Эрика.

– Привет, милочка. Я Кэтрин, – ответила она.

– Это мой партнер, Салли. С нами несколько друзей, интересующихся моей работой. Я стараюсь в течение года посетить все вампирские заведения, и мы уже несколько месяцев не можем попасть в "Фангтазию". Теперь, когда я обосновалась в Шривпорте, я смогу бывать здесь чаще.

– Мы так рады вашему визиту, – вкрадчиво произнес Эрик. Судя по голосу, он вполне владел собой.

– Салли, всегда рад тебя видеть. Как дела с налогами?

Салли, стройная брюнетка, чьи волосы только начали седеть, рассмеялась.

– Налоги растут, как всегда, – ответила она.

– Вы должны бы это и сами знать, Эрик, вы их платите достаточно.

– Приятно видеть, как наши граждане-вампиры ладят с согражданами-людьми, – искренне сказала Кэтрин, оглядывая бар, где было так мало народу, что можно было считать его почти закрытым. Ее светлые брови на мгновение нахмурились, и это был единственный знак, который госпожа Бордо подала Эрику, давая понять, что она заметила, что его дела приходят в упадок. Пэм сообщила, что их столик готов. Она указала на два стола, которые сдвинули, чтобы вся компания поместилась, уполномоченная по делам вампиров сказала:

– Прошу прощения, Эрик. Мне нужно уделить внимание моим спутникам.

После целого потока взаимных комплиментов и обмена дежурными любезностями, мы наконец-то были предоставлены сами себе, если так можно сказать про людей, сидящих посреди бара. Пэм опять было начала говорить, но Эрик остановил ее, подняв палец. Одной рукой он взял меня за руку, второй подпер свою голову.

– Можешь сказать, что с тобой происходит? – прямо спросила я.

– Это ужасно. Так трудно продолжать верить в нас, не зная, что происходит.

– Оцелле нужно было обсудить со мной кое-какие дела, – сказал Эрик.

– Неприятные дела. И как ты видела, мой "брат" болен.

– Да, он поделился со мной, – согласилась я. Все еще было трудно поверить, в то, что я видела и выстрадала вместе с этим ребенком, когда он поделился со мной воспоминаниями о гибели всех, кто был ему дорог. Русскому царевичу, единственному, кто выжил в кровавой резне, следовало бы пройти курс реабилитации. Они с Дермотом могли бы вместе пойти на групповую терапию.

– Нельзя пройти через подобное, не утратив душевного здоровья, но я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Я знаю, это было настоящим адом для него, но я должна была сказать...

– Ты тоже не хотела все это пережить, – заметил Эрик.

– И ты не одна такая. Это очевидно для нас – для Оцеллы, для меня, для тебя. Но он может делиться своими воспоминаниями и с другими. Они все видят не так конкретно, мне говорили об этом. Никто не захочет такое увидеть. Мы все несем груз собственных плохих воспоминаний. Я боюсь, что он не сможет выжить, даже будучи вампиром.

Он умолк, катая пустую бутылку из-под "Настоящей крови" по столу.

– По-видимому, каждую ночь нужно вдалбливать Алексею простейшие вещи, заставлять его что-то делать. А что-то – не делать. Ты слышала, что он говорил о подростке. Я не хочу вдаваться в подробности. Однако... ты читала последние газеты, шривпортские газеты?

– Ты имеешь в виду, что Алексей совершил эти два убийства? – я уставилась на Эрика, не в силах сдвинуться с места.

– Ножевые ранения, перерезанные глотки? Но он слишком юн и мал для такого.

– Он сумасшедший, – ответил Эрик.

– Оцелла, наконец, рассказал мне, что у Алексея уже были подобные случаи – правда все было не так серьезно. Это заставило его, хоть и очень неохотно, обдумать возможность окончательной смерти Алексея.

– Ты имеешь в виду, он собирается усыпить его? – переспросила я, сомневаясь в том, что правильно его расслышала.

– Как собаку?

Эрик посмотрел мне прямо в глаза.

– Оцелла любит мальчика, но нельзя допускать, чтобы он убивал людей или других вампиров во время этих приступов. Такие происшествия попадают в газеты. Что если его поймают? Что если какой-нибудь русский из-за распространившейся дурной славы узнает его? Что произойдет тогда с нашими отношениями с русскими вампирами? И самое важное, что Оцелла не может отслеживать его ежесекундно. Два раза мальчик был предоставлен сам себе. И как результат – две смерти. На моей территории! Он разрушит все, чего мы добивались здесь: в Соединенных Штатах. Не то, чтобы мой создатель беспокоился о моем положении здесь, – с горечью добавил Эрик. Я влепила Эрику что-то вроде увесистого шлепка по щеке. Не пощечину. А увесистый шлепок.

– Эй! давай не будем забывать о двух умерших людях, – сказала я. – Которых Алексей убил мучительно и ужасно. То есть, я понимаю, что сейчас мы говорим о нём и твоём создателе и вашем доверии друг к другу, но давай окажем немножко уважения и тем парням, которых он убил.

Эрик пожал плечами. Он был взволнован, был загнан в тупик, и его совершенно не волновала смерть двух человек. Об был в каком-то смысле благодарен Алексею, что тот выбрал жертвы, не вызывающие особого сочувствия и смерть которых можно было легко объяснить. В конце концов, члены банды все время убивали друг-друга. Я перестала отстаивать свою точку зрения. Ну по крайней мере частично, потому как у меня возникла мысль – что если Алексей способен ополчиться против своего собственного вида, тогда его можно будет натравить на Виктора. Я вздрогнула. По моей спине побежали мурашки.

– Таким образом, твой создатель привез Алексея в надежде, что у тебя есть пара блестящих идей, как сохранить твоему сводному брату жизнь и научить его держать себя в руках?

– Да. Это одна из тех причин, по которым он здесь.

– То, что Аппиус Ливиус занимался сексом с этим ребёнком, не улучшает душевного здоровья Алексея, – сказала я, потому что просто не могла промолчать.

– Пожалуйста, пойми. Во времена Оцеллы это не имело значения, – сказал Эрик. В те времена Алексей считался бы достаточно взрослым. Мужчины определённого статуса не отказывали себе в этом, и у них не возникало ни вопросов, ни чувства вины. Оцелла не смотрит на это с современной точки зрения. Когда все это случилось, Алексей стал таким...

Ну, сейчас они не занимаются сексом. Оцелла – благородный человек.

Эрик говорил очень настойчиво и очень серьёзно, как будто хотел убедить меня в честности своего создателя. И всё это он делал для человека, который его убил. Но если Эрик восхищался Оцеллой, уважал его, разве я не должна была разделять его чувства?

И – это пришло мне в голову – Эрик не делал для своего брата ничего такого, что я бы не стала делать для своего. Тут в голову пришла еще одна непрошенная мысль и у меня пересохло во рту.

– Если Аппиус Ливиус не занимается сексом с Алексеем, то с кем он это делает?, – слабым голосом спросила я.

– Я знаю, что это твое дело, раз мы женаты, я настаиваю на том, что мы именно женаты, а ты пренебрегаешь этим фактом, – сказал Эрик, и в его голосе опять послышалась горечь.