Текст книги "Надежда"

Автор книги: Север Гансовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Кларенс расширил заметку и спустился вниз, чтобы встретить Люси. Сегодня был последний день, когда они работали в одну смену.

Всю дорогу домой они оживленно разговаривали. Кларенс рассказал жене о посещении Розиты и о встрече с Боером.

– Ты в него совсем влюбился, – сказала Люси.

Действительно, Боер понравился репортеру. В сельскохозяйственном районе, где они раньше работали с Люси, совсем не было промышленных рабочих. Фермеры, угрюмые, подозрительные и недоверчивые, были мало общительны. Получать от них материал для газеты стоило большого труда. Поэтому Боер, приветливый, доброжелательный и разговорчивый, показался репортеру совершенно новым типом американца-труженика, таким, каких Кларенс еще не видел.

Дома их ждал неприятный сюрприз, – Кэт была простужена. Первой это заметила, конечно, Люси. Девочка показалась ей слишком возбужденной. Смерили температуру. Она была чуть выше нормальной, но достаточной для того, чтобы и Люси и Кларенс забили тревогу.

Перекрестный допрос показал, что Кэт в ванной устроила стирку, весь день ходила в мокром и переоделась только к приходу родителей.

Кэт была похожа на мать – крупная, светловолосая, синеглазая и положительная. Когда было установлено, что температура повышенная, она тотчас принялась стелить свою постель, чтобы начать болеть.

Люси взялась за приготовление обеда, а Кларенс отправился в аптеку за сульфидином. На обратном пути он заглянул в киоск знакомого газетчика и посмотрел вечерние выпуски городских газет. Дело Петро Каталони повсюду оказалось спрятанным на средних страницах среди объявлений. Только его заметка красовалась на первой странице «Независимой». Это было приятно. Огорчительным оказалось другое. Заметки почти во всех газетах начинались так же, как у Кларенса, – рассуждением о том, что любовь не утратила в наш век своего рокового характера. «Как и во времена Шекспира, – писала „Звезда“, – смерть повсюду сопровождает любовь…» «Тысяча лет, – вещал корреспондент „Времени“, – прошедших со дня гибели Тристана и Изольды, не изменили характера любви…»

Кларенс покраснел. А он-то воображал, что придумал оригинальное начало!

Поздно вечером дома раздался телефонный звонок. Аппарат стоял у них в маленькой прихожей.

Звонил Боер. Грузчик долго извинялся. Потом он спросил, удалось ли Кларенсу что-нибудь узнать от Розиты.

Кларенс ответил, что не удалось.

– Я так и думал, – сказал Боер. – Она ведь совсем дикая. Я еще когда к ней насчет похорон ездил, заметил, что она всех боится.

Прощаясь, Боер сказал:

– Мистер Кейтер, если вы хотите поговорить с кем-нибудь из тех ребят, кто работал с Петро, я вам могу это устроить. Завтра я тут одного увижу, и мы сможем вас встретить часов в 10 утра возле нашего агентства.

Кларенс поблагодарил грузчика и сказал, что воспользуется этим предложением.

Вернувшись в комнату, Кларенс присел на постель и оглянулся. Зеленоватый свет ночника мерцал на тисненых обоях – их выбирала Люси, – тускло отражался на дверцах кленового шкафа, купленного в рассрочку, и вырывал из темноты маленький полукруг мягкого коврика возле кровати. За окном пошумывал осенний дождик. В комнате было тепло и сонно, слышалось ровное дыхание Люси.

Грязная, тяжелая и даже страшная сторона жизни вместе с делом Каталони ворвалась в сознание Кларенса, и, сравнивая виденное им за последние дни со своим существованием, он подумал, что, в сущности, он вполне счастлив. Даже если ему и не прибавят жалования, он всё равно будет жить лучше, чем те тысячи или, может быть, даже миллионы, которые в эту ночь ведут пароходы, шуруя тяжелыми ломами в топках, которые рубят уголь в шахтах, стоят у штамповочных станков в цехах заводов, которые пьют и дерутся, не знают ни книг, ни музыки, которые попадают в газеты под заголовками: «Убийство в нижнем Нью-Йорке», «Забастовка в Детройте», «Обвал шахты в Пенсильвании».

«Почему это так получается? – спрашивал себя Кларенс. – Я живу здесь, в чистой квартирке, никогда не ссорюсь с женой, а Каталони жил в трущобной грязи и теперь мертвый лежит в морге. Был ли он хуже меня?

Нет, наверное, не был. Значит, я просто случайно родился в такой семье, где отец имел возможность дать мне образование. А если бы я родился в семье гангстера или бродячего сельскохозяйственного рабочего?»

Но ответить на этот вопрос было уже совсем трудно. Не всё в мире устроено правильно, но он чувствовал, что не возьмется эти неправильности устранять. Если бы Кларенс знал, как за это приняться, может быть, он еще подумал бы, но он не знал и был рад тому, что не знает.

Утром Кларенсу не пришлось встретиться с Боером, – Кэт стало хуже, Люси оставила Кларенса с дочерью и побежала за мистером Майлзом – врачом. Кларенс позвонил в отдел, где работала жена, и сообщил о болезни Кэт.

Хлопоты с дочерью привели к тому, что Кларенс только к 11 часам был готов выйти из дому. Его остановил телефонный звонок.

– Где вы застряли, Кейтер? – раздался встревоженный голос Докси.

Кларенс сообщил начальнику отдела о болезни дочери.

– Очень некстати, – сказал Докси. – Главный редактор как раз спрашивал, что у вас есть нового… Как сейчас ваша дочь?

Кларенс ответил, что у Кэт ангина и опасного, очевидно, ничего нет.

– Ну и очень хорошо. Поезжайте прямо в порт или куда там вам удобнее и постарайтесь найти что-нибудь новое. Шеф лично интересуется этим.

В подземке по дороге в порт Кларенс задумался. Почему шеф или главный редактор мистер Бирн так заинтересовались убийством Петро? Ножевые драки и перестрелки были в городе обычным явлением, и, конечно, в результате таких столкновений всегда кто-нибудь оказывался убитым. Не могут же люди всё время стрелять мимо. С такими делами газеты разделывались в двух– трех номерах. Почему же смерть Каталони привлекла внимание мистера Бирна?

Так как в порту без чьей-нибудь помощи Кларенс не мог рассчитывать найти кого-нибудь из грузчиков – знакомых Каталони, он решил снова обратиться в агентство.

Бухгалтер неуверенно посмотрел на него.

– А вы договаривались с Боером?

– Договаривался. Он мне звонил по телефону, но мы разминулись.

– Ну хорошо. – Бухгалтер взглянул на свои листки. – Они теперь возле доков. Сейчас туда от нас поедет человек, он вас захватит.

Кларенс сел в кабину грузовика. Около пятнадцати минут за пыльным стеклом мелькали ворота складов, груды ящиков и тюков, транспортеры и краны различных типов. Территория порта была велика.

На причале, возле большого английского лайнера, шофер остановил машину.

– Вот здесь. Кажется, у них скоро будет обеденный перерыв.

Группа грузчиков укладывала огромный тюк в металлическую сеть. Погрузкой распоряжался маленький черноволосый мужчина с усиками.

– Вот это старший, – показал шофер. Он помахал Кларенсу и двинул машину дальше.

Грузчики уложили последний тюк. Старший сделал рукой знак крановому – и огромная груда тюков, охваченных металлической сеткой, поднялась в воздух, качнулась и плавно пошла вперед к лайнеру.

Грузчики стали расходиться.

Кларенс подошел к черноволосому.

– Я из «Независимой». Хотел бы поговорить с вашими ребятами.

– Откуда?

– Из «Независимой». Из газеты.

– A-а, из газеты. – Старший произносил слова не чисто, с каким-то акцептом, происхождения которого Кларенс не понимал. – О чем вы будете говорить? – Он с интересом смотрел на репортера. Очевидно, ему было в новинку разговаривать с человеком, который делает статьи.

– Об убийстве Петро Каталони, – пояснил Кларенс. – Хотел бы узнать, что они об этом думают.

Выражение интереса сошло с лица черноволосого.

– О Каталони. Ну что же. Разговаривайте. – Он хмуро указал на несколько человек, усевшихся в кружок, и отвернулся.

Кларенса удивила эта неприветливость. Обычно люди любят, когда печать интересуется их делами, и если у них нет особых предубеждений к той газете, которую ты представляешь, они всегда бывают польщены проявляемым к ним вниманием. Черноволосый, как видно, не имел ничего против самой «Независимой», но о Петро Каталони говорить почему-то не хотел.

Кларенс подошел к группе грузчиков, вяло болтавших между собой, и присел рядом с ними на корточки. Несколько лиц повернулось к нему.

– Я из «Независимой», ребята. Пришел узнать, что вы думаете об убийстве Каталони.

Разговор оборвался. Люди неприязненно смотрели на репортера.

– А что же о нем думать, об этом убийстве? – сказал сосед репортера справа – коренастый, небритый ирландец. – Пускай о нем полиция думает.

– Кто его убил, – сказал ирландец, – был большой сволочью. – Не глядя на предложенные сигареты, он встал и отошел в сторону.

Кларенс с удивлением посмотрел ему вслед. В чем дело? Почему они все так странно ведут себя? И черноволосый, и этот.

Он посмотрел на других грузчиков. Все скучающе отвели от него глаза. Молодой тощий парень с густыми вьющимися волосами демонстративно лег на спину и с подчеркнутым равнодушием засвистал какой-то фокстрот.:

Кларенс почувствовал себя в пустоте.

– Послушайте, – обратился он к своему соседу слева – пожилому мужчине в синем комбинезоне и дымчатых очках, который был занят тем, что перевязывал ссадину на ладони. – Послушайте, почему это все тут от меня отворачиваются, как только я заговорю о Петро Каталони?

Мужчина в очках поднял голову.

– Это вы меня спрашиваете?

– Да, вас.

– А почему вы меня спрашиваете? Обращайтесь к кому-нибудь другому. – Он затянул бинт зубами и отвернулся от Кларенса. Несколько вялых усмешек прошло по лицам.

Немного погодя лежавший на асфальте парень сказал:

– Вы лучше спросите у Бенсона. Они приятели были с Петро.

– А где мне его найти?

– А вон он.

Бенсон, молодой, светловолосый, сутуловатый, с широкими опущенными плечами, сидел на причале, спустив ноги вниз, и смотрел на воду. На нем был синий грязный комбинезон и тяжелые ботинки на каучуковой желтой подошве. Когда Кларенс подошел к нему, он поднял голову и равнодушно посмотрел на репортера.

Брови и ресницы у него были такие светлые, что казались почти белыми.

– Здравствуйте.

Бенсон угрюмо кивнул.

– Ваша фамилия Бенсон?

– Да.

– Ребята сказали мне, что вы хорошо знали Петро Каталони и могли бы рассказать о нем.

– А вам зачем?

– Я работаю в газете. Моя фамилия Кейтер.

– Ах, в газете! Ну и что же вы хотите?

Кларенс сел рядом и тоже спустил ноги к жирной черной воде.

– Полиция подозревает Варци. Что вы об этом думаете?

Бенсон недоуменно посмотрел на Кларенса.

– Какого Варци?

– Тонио Варци. Вы его должны знать. Он тут работал вместе с Каталони.

– Тонио! – Голубые, белесоватые глаза Бенсона широко раскрылись. – Не может быть! Бросьте вы!

– Как не может быть? – Кларенс пожал плечами. – Вы что, газет не читаете?

– На черта они мне нужны… А что там сказано?

– Сказано, что Варци зарезал Каталони.

– В какой это было газете? – поспешно спросил Бенсон. Он привстал, как будто собираясь сейчас бежать и прочесть.

– В любой. – Кларенс всё еще не мог понять, чему удивляется грузчик. – Я сам об этом писал.

– И откуда же вы это взяли?

– Мне сказал Мак-Графи – сыщик из портового участка… И не только мне. Все репортеры получили то же самое. Этого Варци уже повсюду разыскивают.

Бенсон вскочил на ноги.

– А вы не врете?

– Зачем же я буду врать!

– Ах, сволочи! – Бенсон сжал кулаки. Лицо его выражало сильнейшее волнение и гнев. Белые брови нахмурились. На глазах выступили слезы. – Ах, мерзавцы! – Он забегал взад и вперед по причалу. – Не может этого быть. – Он отчаянно посмотрел на Кларенса. – Послушайте, вы, наверное, ошибаетесь.

Кларенс тоже встал.

– А вы думаете, что убил не он?

– Да как же он мог? – Бенсон остановился. – Он же за день до убийства уехал. Нанялся на пароход и уехал в Бразилию. Мы его с Петро провожали.

– А как же Боер мог его видеть в порту вечером перед убийством?

– Какой Боер?

– Ваш грузчик Боер.

– У нас нет такого грузчика. Я такого не знаю.

– Значит, вы утверждаете, что Варци здесь не было в ночь, когда совершилось убийство?

– Как же он мог здесь быть, когда он уехал?

Кларенс тоже был взволнован.

– Так, значит, Петро убил не он?

– А вы что, думали, что он?

– А кто же?

Бенсон махнул рукой.

– Они же его и убили.

– Кто они?

– Те, кто сваливает на Варци… Да что об этом говорить! Ведь Варци и Каталони друзья были. Помогали друг другу. Такие ребята. – Бенсон всхлипнул и вытер глаза большой грязной рукой.

– Послушайте, – Кларенс взял Бенсона за руку. – Вам нужно дать показания. Если Варци действительно здесь не было, – значит, убил не он. Нужно сейчас же пойти в полицию и заявить. А то ведь его ищут.

Бенсон сунул руки в карманы. Губы его шевелились. Он напряженно думал.

– Вот что, – начал он. – Мне сейчас нужно на работу. Вы приходите ко мне, и мы поговорим. Подумаем. Запишите мой адрес.

Кларенс записал.

– Ну вот. Договорились.

Грузчик бегом кинулся на другой конец причала к лайнеру, где уже зашевелились огромные тюки. Однако на полпути он остановился, посмотрел издали на Кларенса и подбежал к нему.

– Послушайте, – сказал он, тяжело дыша. – Я забыл вас предупредить.

– Что такое?

– Слушайте, – горячо заговорил Бенсон. Вы пока что никому ничего не рассказывайте, о чем я вам говорил. Ни в полиции, ни в своей газете. Это очень важно. Понимаете?

– Ну, пожалуй, – огорченно сказал Кларенс. Он как раз собирался бежать и звонить Докси. – А почему это так нужно? Если публика раньше узнает…

– Ни в коем случае. – В голосе грузчика было неподдельное отчаяние. Он схватил Кларенса за руку. – Вы не понимаете, что ли! – Он отвернулся и отошел на шаг. – Зачем я с вами связался-то, господи? Неужели вы не понимаете, что и меня могут убить?

– Ну не волнуйтесь. – Кларенс был ошеломлен. – Я вам слово даю, что никто пока ничего не узнает. Понимаете? Честное слово.

– Ну смотрите, – сказал грузчик потерянным голосом. – Это уж на вашу совесть. Можете погубить меня…

Он устало опустил руки и побрел к лайнеру.

Кларенс, удивленный, пошел своей дорогой. Когда он миновал причал, ему навстречу попался Боер. Он был в том же аккуратном комбинезоне.

– А я вас ищу, мистер Кейтер, – сказал он. – Хотел познакомить вас с нашими ребятами. Их сегодня случайно сюда послали. Я думал, что они все будут в военной гавани.

– Да ничего, спасибо, – сказал Кларенс. – Я уже сам познакомился. Только народ тут очень неразговорчивый.

Пожилой грузчик помолчал. Они шли рядом мимо длинного склада. В узком месте, где две машины преграждали путь, он вежливо пропустил репортера вперед.

– Что же, так ни с кем и не поговорили?

– Нет, только с Бенсоном, – начал Кларенс и тут же прикусил язык. Может быть, этого не следовало говорить. Он почувствовал какое-то еще неясное ему подозрение и посмотрел искоса на Боера.

Великан, как обычно, сосредоточенно и серьезно смотрел перед собой. Немного погодя он заговорил мягко.

– Этот Бенсон у нас – горячая голова. Иногда плетет сам не знает что. Что же он вам сказал?

– Да ничего особенного, – соврал Кларенс. Он сам еще не знал почему, но решил, что Боеру не следует сейчас рассказывать о разговоре с Бенсоном. – Ничего особенного, – повторил он равнодушно. – Говорил, что Варци и Петро тут иногда ссорились, что Каталони был любитель выпить.

– Вот это неправда, – сказал Боер. – Каталони пил очень редко. Но этот Бенсон такой, – любит сочинять.

Они вышли на широкую магистраль, где ходил внутренний автобус, и попрощались.

Боер степенно пожал Кларенсу руку. Репортер посмотрел ему вслед. Боер шел чуть нагнувшись вперед. Могучие длинные руки были засунуты глубоко в карманы.

Кларенс поехал домой.

Обедали они, как обычно, на кухне. Только на этот раз все двери в квартире были открыты, чтобы через коридор можно было переговариваться с Кэт. Разговор получался односторонний. У девочки болело горло, и ей приходилось молчать.

Пока Люси мыла посуду, Кларенс сел выкурить свою послеобеденную папиросу. Этот час, после окончания дневных забот, был для репортера всегда самым приятным в те дни, когда они с женой работали в разные смены.

Так как у Кэт оказалась простая или, как выразился доктор, локулярная ангина, опасаться за нее не приходилось, и Кларенс полностью отдался безмятежному отдыху.

Он сидел у раскрытого окна. Позади у раковины хлопотала Люси в зеленом передничке. За окном лежала на солнце сонная, ленивая улица пригородного района. В темном стекле растворенной рамы отражалось лицо самого Кларенса – нормальной округлости хорошо выбритых щек, нос скорее курносый, чем длинный, мягкий рот и прядь шелковистых волос на лбу.

Время не торопясь шло к четырем. До встречи с Бенсоном оставалось еще добрых полтора часа.

Из приятного состояния отдыха репортера вывел телефонный звонок. Это был опять Докси.

– Вы дома, Кейтер?

– Да, мистер Докси. Только что забежал пообедать.

– Какие новости? Шеф опять спрашивал.

– Новости будут. – Кларенс был поражен той настойчивостью, с которой главный редактор следил за делом Каталонн. – Новости, очевидно, сенсационные, мистер Докси. Один из грузчиков утверждает, что это вовсе не Варци убил Каталони. Варни, оказывается, уехал из города раньше…

– Как фамилия грузчика?

Кларенс замялся.

– Видите ли. Я через час должен с ним встретиться для подробного разговора. Там, на работе, он не хотел…

– Ну хорошо. В вечерний выпуск мы должны успеть дать что-нибудь из того, что вы мне сказали. Поезжайте к нему немедленно.

– Слушаю, мистер Докси.

В трубке что-то прогромыхало. Очевидно, Докси передвинулся вместе со своим стулом. Более мягким голосом он спросил:

– Ну как ваша девочка, Кейтер?

– Спасибо, мистер Докси. Всё протекает нормально.

– Ну, очень хорошо. Рад за вас и вашу жену… Вы только постарайтесь скорее с этим материалом. Я вас буду ждать… Сидеть в редакции.

Кларенсу, однако, удалось встретиться с Бенсоном вовсе не так скоро, как он ожидал. Грузчик жил в таком же трущобном районе, как и Розита Каталони, только на другом конце города.

Двухэтажный деревянный дом стоял на пустыре. У водопроводной колонки Кларенс увидел Бенсона в короткой очереди за водой.

Светловолосый грузчик хмуро кивнул Кларенсу. Вместе они молча простояли несколько минут. Бенсон наполнил ведра, и по протоптанной в грязи тропинке они отправились к дому.

Грузчик жил на втором этаже. Они поднялись по скрипучей лестнице, Бенсон толкнул ногой фанерную дверь.

Когда они вошли в просторную комнату с дощатыми стенами и крытым фанерой потолком, Бенсон, ставя ведра на пол, сказал:

– Вот тот человек из газеты. Познакомься, Лизи. Женщина, высокая и стройная, стоявшая у плиты спиной к вошедшим, не ответила.

– Лизи, – повторил Бенсон громче.

– Ну что?

– Я тебе говорю, познакомься. Пришел тот человек. Заплаканные, красные глаза бросили косой взгляд на Кларенса.

Репортер приподнял шляпу.

– Садитесь, мистер… – начал Бенсон. – Я даже не знаю, как вас зовут.

– Кентер.

Бенсон принялся осторожно выливать воду в кастрюли на столе и в маленький бочонок на табурете.

Кларенс осмотрелся. Опять его поразила бедность, в которой жили грузчики. В этой комнате люди не пытались как-то украсить свой быт.

Здесь только ели, спали и укрывались от дождя и ветра.

– Я пойду отдам ведра, – сказал Бенсон.

Кларенс спрашивал себя снова, – почему так бедно в комнате, почему такие стоптанные и рваные ботинки на ногах у женщины? Может быть, Бенсон пропивает деньги? На это было не похоже.

Жена грузчика ни разу не повернулась к Кларенсу и не сказала ни одного слова за всё время, пока Бенсона не было в комнате. Чувствовалось, что у супругов до прихода репортера был какой-то спор.

– Ну вот, – сказал Бенсон входя, – как будто я освободился. Пожалуй, нам лучше выйти на улицу, – обратился он к репортеру.

Кларенс поднялся, но вдруг женщина резко повернулась к ним. Быстрые черные глаза на худощавом скуластом лице зло посмотрели на мужа.

– Зачем на улицу? – с угрозой сказала она. – Говорите здесь.

Кларенс почувствовал себя неловко. Он начал догадываться, что его посещение и является причиной ссоры между супругами.

Бенсон развел руками.

– Ну, раз она хочет здесь, пусть будет здесь.

Он показал Кларенсу на стул, сам снял бочонок с табурета и тоже сел. Жена отвернулась к плите, взяла из кастрюли несколько ложек и вилок и с грохотом швырнула их в таз с водой.

Упрямо глядя перед собой и часто моргая белесыми ресницами, Бенсон сказал:

– Видите ли, мы с женой посоветовались и решили… Я решил, что не буду ничего говорить. И от того, что в порту рассказал, тоже отказываюсь. Ничего не знаю, одним словом.

Если бы под ногами у Кларенса провалился пол, это не произвело бы на него большего впечатления.

– Как так? – Он встал со стула. – Вы хотите сказать, что отказываетесь что-нибудь рассказывать?

– Отказываюсь. – Бенсон сидел с каменным лицом, как человек, который решил вытерпеть всё, что ему будут говорить, и всё-таки поставить на своем.

– Но послушайте! – Кларенса даже пот прошиб. – Мы же с вами не дети. Я уже редактору сказал, что будут новые показания.

– Значит, ничего не будет. – Бенсон упрямо покачал головой. Его жена прекратила грохотать посудой. Стоя спиной к разговаривающим, она слушала.

– Ну, хорошо. – Кларенс испытывал одновременно и удивление, и злобу, и жалость. – Но объясните тогда, почему.

– Отказываюсь – и всё тут.

– Ну, а если… если я напечатаю то, что вы мне в порту говорили?

– Я скажу, что вы сами всё выдумали, – быстро ответил Бенсон. – Если вы напечатаете, я на вас в суд подам за клевету.

Кларенс в раздумье сел на стул. Он был совершенно ошеломлен. Всё, что угодно, но этого он ожидать не мог. Различные соображения вихрем проносились перед ним, вытесняя одно другим. Прежде всего он сразу откинул мысль, что Бенсон соврал ему в порту. Его волнение тогда на причале было неподдельным. И сейчас видно было, что решение отказаться от показаний стоит ему больших переживаний. Бенсон не врал. А как же Боер? Может быть, старый грузчик ошибся? Он видел Варци в темноте, вечером. Но ведь он разговаривал с преступником… Одно было совершенно ясно: Бенсон имел какие-то серьезные причины, чтобы взять обратно то, что уже сказал. Бенсон был кем-то запуган. И Розита тоже.

Он повернулся к Бенсону.

– Но, послушайте, ведь если убийца – не Варци, – значит, убил кто-то другой. И этот другой разгуливает сейчас на свободе. Разгуливает, потому что вы скрываете важные для следствия материалы… А ведь убитый Каталони был вашим другом…

Неожиданно жена грузчика повернулась к Кларенсу, На красивом скуластом лице глаза горели гневом.

– Уходите отсюда!.. Уходите отсюда! Он вам ничего не скажет.

– Тише, Лизи! – Бенсон поднялся и взял жену за локоть.

– Пусть он уходит! – Женщина вырвала руку. – Пусть он сейчас же уходит!

– Идите, в самом деле. – Бенсон развел руками. – Я всё равно ничего не скажу. И лучше вы про меня не печатайте. А то я на вас в суд подам.

Кларенсу ничего не оставалось делать. Когда он спускался по лестнице, у него было такое впечатление, что перед ним на минуту приподняли краешек занавеса, скрывающего правду, и тотчас опустили.

Когда он добрался по грязи до места, где начинались настоящие улицы, ему пришло в голову съездить сейчас в полицию и рассказать всё сыщику Мак-Графи. Затем он решил позвонить к нему прежде.

Оказалось, однако, что сыщика нет в полиции.

Кларенс поехал в редакцию.

Докси встретил его с раздражением.

– Что же вы так долго? Я на целый час задержал номер, а потом вынужден был пустить всё-таки в набор.

Кларенс присел к столу и рассказал начальнику отдела всё, что случилось с ним задень. Докси слушал внимательно, потирая длинными пальцами высокий лоб и глядя перед собой на красное сукно стола. Когда рассказ кончился, он встал и прошелся по кабинету.

– Что же вы теперь собираетесь делать?

– Разыскать Мак-Графи и рассказать ему обо всем.

Докси поверх очков посмотрел на репортера.

– Я бы на вашем месте не стал этого делать.

– Почему? – удивился Кларенс.

Докси уклончиво пожал плечами.

– Ну, а всё-таки?

– Видите ли… – Докси вынул из кармана сигарету и закурил. – Если бы этот Бенсон считал, что есть какой-нибудь смысл рассказывать полиции, он и сам бы так сделал без вас.

Кларенс не мог не признать, что начальник отдела прав.

– А что же мне тогда действительно делать?

– Лучше всего подождать. – Докси пустил к потолку голубую струю дыма и уже другим тоном сказал:

– Теперь нам надо решить, что мы дадим в утренний номер. Пожалуй, всю эту историю с грузчиком публиковать пока рано. Придется отделаться какими-нибудь общими рассуждениями.

– А если всё-таки написать, что один из грузчиков выразил сомнение, – осторожно начал Кларенс.

– А потом он заявит, что никакого сомнения не выражал, и газета останется в дураках. Нет. – Докси сел к столу. – Напишем что-нибудь о положении грузчиков вообще. Чтобы показать, что мы не перестали интересоваться этим делом.

– Но подождите. – Кларенс был крайне удивлен тем, что весь его рассказ о поведении Бенсона не произвел на Докси никакого впечатления. – Как вы сами думаете? Разве поведение Розиты и Бенсона не показывает, что они запуганы?

– Я думаю, что они запуганы, – признал Докси.

– Ну так почему не написать об этом?

Докси кисло усмехнулся.

– Мы все прекрасно знаем, что большинство убийств в городе – дело рук трех главных гангстерских шаек. Мы знаем, что Дзаватини, например, собирает дань со всех мелких торговцев в городе. Почему же мы об этом ничего не пишем? Очень просто. Потому что у нас нет юридически обоснованных доказательств.

– Но так мы никогда не искореним бандитизм и рэкет.

Докси пожал плечами.

– Я думаю, что это и не наше дело… Но вернемся к статье, Кейтер… Знаете что? Пожалуй, я сам ее сделаю. А вы поезжайте и отдохните. Попробуйте завтра еще раз съездить к Розите Каталони. Вообще если вам удастся найти такие материалы, которые вы сможете подтвердить доказательствами, мы их охотно опубликуем.

Выйдя со станции подземной дороги, Кларенс решил оставшиеся ему несколько автобусных остановок пройти пешком, чтобы обдумать всё случившееся.

Уже начало темнеть. Он зашел в аптеку напротив входа в парк выпить кружку пива.

В аптеке было пусто и прохладно. На посыпанном опилками полу стояли трехногие табуреты. Радиоприемник негромко мурлыкал какой-то фокстрот.

Знакомый Кларенсу провизор, он же владелец аптеки и он же буфетчик, подмигнул из-за стойки репортеру:

– Скрываетесь от жены?

Провизору было около пятидесяти лет. Он был грузен, краснолиц и коренаст. Профессия заставляла его быть приветливым и даже остроумным. Последнее ему редко удавалось, но обычно его слушатели были нетребовательны.

Кларенс поздоровался с ним и сел у стойки. Пока он пил пиво, он подумал о том, что провизор тоже платит кому-то, чтобы его аптеку не трогали хулиганы. Репортер даже вспомнил, что видел однажды, как тот передавал пачку кредиток какому-то наглому типу с ярко-зеленым галстуком.

– Послушайте, мистер Барли, – обратился он к провизору.. – А вы кому-нибудь платите, чтобы вас не обижали гангстеры?

Провизор подозрительно посмотрел на репортера.

– А вам зачем, мистер Кейтер?

– Просто так.

– Плачу, – сказал провизор. – А что?

– А почему бы вам не заявить в полицию и не покончить с этим делом?

Провизор усмехнулся.

– Во-первых, мне не удастся этого доказать. Никто не пойдет ко мне свидетелем, даже тот, кто видел. А во-вторых, шайка всё равно откупится от полиции, а мне они един раз обстреляют аптеку из автомобиля – и все станут бояться ко мне ходить… Проще платить.

Когда Кларенс вышел из аптеки, было уже совсем темно. Репортер подумал о том, что Докси, пожалуй, прав. Если бы с бандитами было так легко бороться, их уже давно не было бы.

Он медленно пошел по пустынной улице. Вечером здесь почти не было прохожих. По другую сторону проезжей части за чугунной оградой лежал уже закрытый теперь парк. Свежий вечерний ветерок обвевал лицо Кларенса. Он попытался привести в порядок все впечатления от дела Каталони.

Раньше, когда он занимался всевозможными обществами любителей ловли рыбы на удочку и коллекционирования марок, он мог полностью забыть все свои газетные дела сразу, как только выходил из редакции.

Теперь же дело Каталони было с ним повсюду – и на работе и дома.

На углу Восьмой улицы возле будки телефона-автомата стояли три человека в мягких шляпах. Час был уже поздний, кроме них на улице никого не было.

Когда Кларенс миновал Восьмую и пошел дальше по своей парковой, он услышал негромкий разговор и затем чьи-то легкие шаги у себя за спиной.

Репортеру стало немного не по себе. Он ускорил шаг. Незнакомец, однако, не отставал.

Так вместе они дошли до булочной, в которой Люси всегда запасалась хлебом. Окна магазина были ярко освещены, хотя внутри уже никого не было, кроме продавца, читавшего газету за прилавком.

Кларенс миновал булочную. Шаги за спиной прекратились. Репортер понял, что незнакомец вошел в магазин. Он улыбнулся своим подозрениям. Вся история Каталони и этот последний разговор с провизором сделали его слишком нервным, В конце концов бандитов вовсе не так много.

Он прошел по пустынной Парковой еще около полукилометра и снова услышал за собой шаги. Репортер оглянулся. Сзади, метрах в тридцати, шел тот же мужчина в шляпе. Кларенс снова прибавил шагу. Через некоторое время он опять оглянулся. Мужчина держался того же расстояния в тридцать – двадцать пять метров.

Кларенс решил немного переждать, чтобы незнакомый мужчина оказался впереди. Он поставил ногу на низкий подоконник витрины и сделал вид, что поправляет развязавшийся шнурок.

Незнакомец тоже остановился.

Кларенс оглянулся и увидел, что далеко сзади за первым мужчиной движется еще одна темная фигура.

И тогда репортер испугался. Он испугался, как ни разу в жизни. Кларенс понял, что он, в сущности, такой же человек, маленький и очень мало заметный в общем круговороте вещей, такой же, о которых пишут в газетах: «Найден на улице убитым», «Ограблен сегодня ночью». Всё, что он читал и слышал в последнее время о бандитах, сразу вспомнилось ему. «Почему бы им не ограбить меня? – спрашивал он себя. – Что я могу сделать?»

Он пожалел, что не носит с собой оружия, и тотчас же признался себе, что всё равно не решился бы пустить его в ход. Куда там! У него никогда не хватило бы на это смелости.

Сердце бешено билось у него в груди, он всё ускорял и ускорял шаг, и всё же слышал, что незнакомец следует за ним.

Впереди теперь был железнодорожный переезд, за ним широкий пустырь и в конце его – дом Роджерсов, знакомых Кейтеров, и другой дом, где жили они сами.

Кругом, кроме преследующих его двух мужчин, не было никого. Кларенс понял, что бандиты ждут, когда он выйдет на пустырь. Он решил, что не сделает этого ни в коем случае.

Дойдя до перекрестка, он резко свернул направо и, подбежав к будке телефона-автомата, вошел в нее.