Текст книги "Вторая ступень (СИ)"

Автор книги: Сергей Ярчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Глава 14. За стенами НИИ

30 ноября 2068

Анна Григорьевна со вздохом распахнула гардеробную. Критический взгляд, брошенный на небогатое содержимое, безжалостно подтвердил опасения – ничего подходящего для длительной прогулки на свежем воздухе в условиях столичной зимы в шкафу не было. Анна Григорьевна в который раз мысленно посетовала, на странные желания переселенцев. Само слово “переселенцы” ей очень нравилось. Оно не давало совести ежеминутно бить в набат, обжигая вспоминанием, что совсем юные ребята были попросту убиты в прошлом. И убиты её коллегами. Такими же законопослушными людьми. Попытки убедить себя, что это вовсе не убийство, а спасение, причём спасение для всех, к успеху не приводили. Как не приносили успокоения ни отлично выполненные биообразцы тел, собственноручно ею спроектированные и перепроверенные, ни факт выделения дорогущих плазмокристаллов для их бесценных сознаний. И словечко «переселенцы» как раз стало той соломинкой, за которую ухватилась совесть. О том, как ребят называют коллеги думать не хотелось. Холодно-презрительное Цапинское “объекты” вызывало омерзение, постоянно грозящее вызвать нервный срыв. Бессмертнова с ужасом спрашивала себя, если Цапин так бездушно определяет этих уникальных людей, что ж он думает о простых смертных?

“Они – переселенцы. Да, они раньше жили в другом месте. А теперь вот оказались у нас. Почти случайно. И моей вины в этом нет ни капли. Я делаю всё и сделаю всё, чтобы этим ребятам в новых обстоятельствах жилось хорошо. Да, наверняка их всем обеспечат, но... Они страшно одиноки... Они тут чужие. И эта несчастная девочка...” Такого рода мысли постоянно крутились в голове Анны Григорьевны.

На виртуальном дисплее замигал вызов Попова:

– Аня, ты уж прости, что свалил на тебя свою работу.

– Ты хотел сказать, что хладнокровно переложил на хрупкие женские плечи свою непосильную ношу? – Бессмертнова невесело усмехнулась.

– Аня! Ну, не добивай меня! Ты же прекрасно понимаешь, что я могу сколько угодно решать любые проблемы адаптации в плазмокристалле. Но проблемы обычного человека. Эти же мало того, что из пещерной пси-сети, так и сознания у них... Это не сознания, а чёрт знает что!

– Угу. И мне с этим работать? А ты, значит, отлёживаться будешь?

– Аня! Прекрати! Я уже в норме. Я сегодня перелопатил кучу информации по сравнению укладов жизни их и нас.

– Так, и что?

– Да всё еще хуже, чем я думал. За последние пятьдесят лет, как ни странно, уклад жизни почти не изменился. Да, качество пси-сети выросло неимоверно. Но в своём времени они и не так много ею пользовались. Потому наши достижения для них будут просто рядовыми новыми фактами уже известного явления.

– Что ты такое говоришь? Как это “уклад жизни не изменился”? Да жизнь тогда была совершенно иной! – Анна Григорьевна тут же припомнила недавний разговор с Зарубским.

– Для людей их круга она почти не изменилась. Они как торчали раньше за мониторами, так и теперь торчат. Только лежа в креслах. Изменились детали, для них совершенно ничего не значащие. Ну, вот на кой им знать о роботизированном сельском хозяйстве? Им как полвека назад булки доставлялись домой, так и доставляются.

– Вовсе нет! Для Олега возможно. Но Леонид как раз сельский парень. Вот его можно было бы в село и свозить.

– И Леонид, и Олег, и твоя Майя – все они интроверты. Им никогда не было дела ни до кого вокруг. Их психограммы хоть и совершенно различны, но и без анализа динамики пси-процессов, голову могу дать на отсечение, все они конченные – мечтатели.

– Вот и хорошо! Где они могут воплотить свои мечты, как не в нашем времени?

– Зря ты так оптимистична. Думаю, про пси-сеть ты можешь забыть.

– Почему это? Им нужен катализатор. Я ж тебе уже говорила. И готова спорить, что сегодняшняя прогулка столкнёт маятник эмоций.

– Аня... – грустный голос виртуального собеседника сделал продолжительную паузу, – Наверное, твой оптимизм оправдан. Не знаю. Сейчас ещё мало информации для более-менее точных выводов. Ну, а пока своди их в “Аквасенс”. Я предложил, а Цапин согласовал и проплатил. Срезы пси-матриц наших переселенцев уже загружены в инфоузел бассейна.

– О! Спасибо! Герка, ты прелесть! Я даже и мечтать о таком не могла.

– Вот сегодня и своди их туда. Да не радуйся ты так. Это для них удовольствие, а для тебя – работа. Ладно, шучу. Я ещё тут несколько идей прикинул. Позже поговорим. Я пока занят, – и Герман Дмитриевич отключился.

Прогулка, на которой так настаивали ребята, и от которой так много ждала Анна Григорьевна, разочаровала всех. Хорошо Москву знал только Олег, устроивший форменную погоню по своим любимым местам. Он называл адрес за адресом, на что автопилот почти всегда вежливо сообщал о некорректности запроса. Отпинывания автопилота Олег сносил молча, но нарастающая злость читалась на лице крупными буквами. И он с дотошностью учителя начальных классов начинал объяснять автомату маршрут. Объяснения иной раз длились по нескольку минут, а порой прерывались автопилотом уже на втором предложении. Но Олег и сам упорствовал не хуже автомата.

Бессмертнова с удивлением смотрела на юношу. Исследуя психограммы, большую часть времени она потратила на изучение творческой составляющей интеллекта юноши. Именно тонкая духовная организация, самозабвенность и способность растворяться, познавая чужие творения, и творя свои, очаровывали в Олеге. Но, что он такой фантастически упрямый спорщик, Анна Григорьевна не доглядела. И теперь втихомолку корила себя, за однобокое изучение психики. А Олег тем временем всё-таки добился своего. Чудом не заклинивший от невыполнимых запросов электронный водитель доставил по требуемому адресу. Они гурьбой высыпали на мороз. Олег тут же раздраженно вопросил, обращаясь сразу ко всем:

– Я не понял! Мы должны были по Варварке проехать к Славянской. А ты куда завёз?! – последнюю фразу Олег прокричал в распахнутую дверь электромобиля. Но безэмоциональный голос подтвердил худшие опасения:

– Вы находитесь прямо при въезде на Славянскую площадь.

Но Олег уже и сам это понял. Он стоял и растерянно таращился на циклопические конструкции, уродливо исполняющие роль кривых зеркал. Они уходили ввысь и казались Олегу гигантскими гвоздями, вбитыми в несчастное тело старой Москвы. Не застёгиваясь, он побежал мимо стальной арки, обогнул то ли крыльцо, то ли какой-то тамбур. Ни Бессмертнова, ни охрана не могли понять, почему парень так мечется, словно потерявшая ребёнка мать. А Олег, пытаясь найти следы своего прошлого, чуть не выскочил на проезжую часть. Но охрана не дремала. Схваченный в охапку здоровенным сопровождающим, Олег метался и пытался разглядеть хоть что-то знакомое. И ему улыбнулась удача!

– Памятник! Памятник! – крик радости был столь непривычен в холодной пустоте стального города, что остальные члены небольшой экскурсионной группы присели от неожиданности. Анна Григорьевна повернула голову и тут же увидела как в ставшей прозрачной стене проступил силуэт монумента. На мысленный запрос ответ пришёл мгновенно. Бессмертнова озадаченно переваривала информацию. “Основатели славянской письменности... Памятник установлен в 1992-м... С 2049-го находится в частном владении... Имеются права на демонстрацию... Вокруг разбит зимний сад, растения подобраны...” Анна Григорьевна растерянно смотрела на Олега, яростно требующего подойти к монументу.

Спустя пару минут они стояли у прозрачной стены. Олег жадно прилип к стеклу, силясь что-то разглядеть на каменных лицах монахов. Майя, ёжась от холода, прижалась к Леониду и что-то тихо у него спрашивала. Но Леонид не отвечал, он безучастно смотрел ввысь, в белую бездонную пустоту. Охрана, как и положено, держала периметр. Анна Григорьевна поразилась внезапно пришедшему пониманию, что их группа – вовсе и не группа, а всего лишь несколько обособленных и совершенно чужих людей. Настолько, что даже совершенно неизвестный мир не смог сплотить этих загадочных переселенцев. И сразу же пришло неумолимое осознание, что ожидаются проблемы. Очень серьёзные проблемы.

– Вы что, меня не слышите? – крик Олега практически в самое ухо заставил Бессмертнову вздрогнуть, – Я хочу пройти к памятнику!

– Олег, прости, но это невозможно.

Но мягкий голос Анны Григорьевны ни на йоту Олега не успокоил. Он продолжал упорствовать:

– Это ещё почему? С какой стати я не могу пройти к памятнику?

Олег завёлся не на шутку. И Бессметронова с ужасом поняла, что пробелов в анализе его темперамента допущено слишком много. Но сейчас не было времени на детальную разработку концепции общения, и она постаралась как можно мягче довести до Олега принципы современного права частной собственности. Реакция остальных была легко предсказуема. А вот, что Олег не станет продолжать возмущаться, Анна Григорьевна не ожидала.

Переселенцы подавленно замолчали, и потоптавшись немного, уселись обратно в электромобиль. Анна Григорьевна захлопнула люк и обернулась к своим экскурсантам.

– Ну, чего носы повесили? Сейчас поедем в действительно волшебное место, – и Бессмертнова с огромным удовольствием заметила, как удивлённо посмотрели на неё ребята. Полночи копания в фразеологизмах рубежа двадцатого – двадцать первого веков принесло свои плоды – она стала чуточку им ближе.

– А что это за место? – с Майи мигом слетела грусть.

– Это бассейн. Но совершенно необычный, – пришлось тут же внести уточнение, глядя на скиснувшую физиономию Олега, – Таких бассейнов в ваше время не было. Их у нас-то всего пара десятков. Пара десятков на всю планету!

Пройдя роскошный холл, оформленный в виде огромной пещеры, усыпанной сказочными сокровищами морского дна, Анна Григорьевна направила ребят к различным входам.

– Всё просто. Проходите в раздевалки, снимаете всю одежду. И в бассейн. Но там ничего не пугайтесь. Всё, что там плавает – абсолютно безопасно.

– Понятно. Но у меня нет плавок, – спокойно сообщил Олег.

– И у меня вообще-то тоже, – добавил Леонид.

Гид с улыбкой пояснила:

– Раздевайтесь полностью, донага. Это не обычная ёмкость для купания. В этом бассейне никто вас не увидит. И вы тоже. Я не шучу, – последнее было специально добавлено для скривившегося в гримасе недоверия Олега.

Олег и Леонид, пожав плечами, направились в индивидуальные раздевалки. А вот Майя переминалась с ноги на ногу, явно стесняясь что-то сказать.

– Майя, что такое? Ты думаешь, я тебя обманываю? – Анна Григорьевна аж растерялась.

– Нет! Нет! Я верю, но... – и залившись краской, Майя сообщила, что совершенно не умеет плавать.

Как ни казалась Майя запуганным и наивным ребёнком, но никакие уговоры и объяснения, что в этом бассейне можно плавать, даже совершенно не умея этого делать, не возымели никакого результата. И Бессмертновой пришлось подавить страх и отвращение и обратиться напрямую к директору НИИ. По счастью на этот раз Цапин был краток и благодушен. И спустя всего пять минут две грациозные женские фигурки уже ступили в наполненную волшебным светом воду.

Выход из раздевалки в бассейн был сделан в виде покрытых ракушками и галькой ступеней, которые уводили в глубокий грот. Майя остановилась, заворожённо глядя на танец водяных светлячков, манивших в сказочные глубины. Ей ужасно захотелось уметь плавать. И не просто плавать, а нырять, и быть окружённой этим волшебством, прикоснуться всем телом и раствориться в этой грёзе. Но страх, временно затерявшийся во вспышках эмоций, опять вылез наружу. И девушку, уже по пояс зашедшую в воду, тут же начала бить дрожь. Анна Григорьевна осторожно взяла её за руку и, доверительно понизив голос, сказала:

– Майя, этот бассейн наполнен вовсе не водой. В реальности он практически полностью заполнен сабминами.

– Чем?

– Майя, ты помнишь, как вам рассказывали об современном уровне развития техники? Сейчас вся жизнь... Да, да, всё вокруг перенасыщено кибернетикой. О плазматах ты помнишь? Это сверхмалые роботы. Управлять ими нельзя. Они лишь организуют равновесие среды, в которую помещены. Вот, например в моём теле их несколько сот тысяч, – и Анна Григорьевна не смогла сдержать улыбку, глядя на округлившиеся глаза Майи, – А этом бассейне не вода, а близкая по характеристикам жидкая среда, состоящая из сабминов. Эти роботы гораздо больше плазматов. И гораздо сложнее. Их поведение уже можно программировать. Так вот, в этом бассейне ты в принципе не сможешь захлебнуться, а тем более утонуть. А выражаясь точнее, сможешь нормально дышать под водой.

– Дышать? – недоверие в голосе Майи даже перевесило страх.

– Да, сможешь. Сейчас мы попробуем вместе. Держи меня за руку.

И они вместе ринулись в сверкающую пучину. От волнения сердце Майи билось как отбойный молоток. Вопреки услышанному она все равно задержала дыхание. А вода вокруг и правда оказалась совсем необычной. Майя ощущала, что плывёт в чём-то совершенно непривычном. И это непривычное постоянно меняется. То оно тёплое и плотное как желе, но совершенно не липнущее, то оно льдисто-холодное и бодрящее, то оно пробегает по коже волнами сразу во всех направлениях, то застывает вокруг и несёт сквозь бездну...

Дикая пляска хоровода ощущений хоть и потрясала, но не настолько, чтобы отринуть привычный страх захлебнуться. Майя задерживала дыхание сколько могла. Но силы быстро кончались. Лёгкие горели огнём. Краски волшебного мира разом затянулись чёрно-сиреневыми кругами. Смертельный ужас когтистой лапой сдавил сердце. Девушка вот-вот готова была потерять сознание, когда кто-то совершенно нахальным образом облизал её лицо. Столь непредвиденный поворот событий Майю совершенно сбил с толку. Она обалдело уставилась на знакомую мохнатую морду, и забывшись, сделала вдох. А забыться было не мудрено, ведь перед ней плавал и заливался лаем Тяпка! Её любимый пёс, невесть как попавший в это волшебное место...

– Тяпка! Тяпка! Ты моя любимая собаченция!

Искрящийся водоворот тут же захватил обоих. Кружась в радостном вихре бассейна, Майя тут же забыла свои страхи. Она совершенно не задумывалась над вопросами, откуда появился Тяпка и почему он лает в воде, куда подевалась Анна Григорьевна, как она сама не захлебнулась, говоря вслух. Опомнилась она, лишь когда щенок начал увеличиваться в размерах. Майя и глазом моргнуть не успела, как добродушный доворовый пузан увеличился раза в три. Огромный телёнкоподобный монстр грациозно обогнул Майю и неожиданно облизал вдоль позвоночника. Невероятный приступ щекотки тут же заставил Майю залиться смехом. А животина уже пронырнула под рукою, и меховая волна будто электрошоком прошлась по рёбрам и подмышке. Огромный щен уже разросся до таких размеров, что позавидовали бы и могучие полярные медведи. Он огромной торпедой гонял вокруг хозяйки, которая уже начала побаиваться подросшего питомца. Но Тяпка подплыл к Майе, сунул ей в руки большой чёрный нос, скосил карие глаза-плошки и заскулил, выпрашивая ласку. Не успевшие родиться страхи развеялись как дым. А Тяпка уже перевернулся пузом кверху, и девушка, визжа от восторга, бросилась чесать ему необъятный живот. Огромный пёс растянулся и заурчал от удовольствия. В приступе нахлынувшей нежности Майя прижалась к гигантскому пузу, зарылась в горячий мех. Это чувство тепла и безопасности ото всех бед и несчастий ударило по слабой детской психике настолько сильно, что Майя в последствии не могла даже приблизительно вспомнить, сколько длилось это блаженство – несколько часов или секунд.

А потом она мчалась сквозь глубины верхом на верном Тяпке. А мимо проносились невероятные картины морских глубин. Картины нереально-сказочные. И реальные, но сказочно-красивые. Из затопленной пещеры светящихся янтарных сталактитов они выскочили на мелководье. Солнечные лучи пробивающиеся сквозь рябь волн освещали чистейший песок дна. И тут их окружила стая дельфинов. Их были десятки. Они неслись, заливаясь визгом и норовя скинуть Майю с мохнатого монстра. Тяпка не плыл, а летел с сумасшедшей скоростью. И всё же ему было сложно тягаться со спринтерами морских глубин. Дельфины то плыли рядом, то обгоняли, то подныривали под тяпкиным брюхом. На одном из виражей Майя исхитрилась дотронуться до гладкого тела. И стремительному пловцу сразу передалось её игривое настроение. А через пару секунд уже вся стая норовила поиграть с девушкой. Одни проносились в каких-то сантиметрах и щекотали её плавниками, другие норовили столкнуть наездницу с её волшебного зверя. Но это безудержное веселье мигом кончилось, когда перед ними показалась огромное тело кита. Майя знала, что киты очень велики, но увидев этого исполина, она замерла в изумлении. Кит был размером с пару футбольных полей. Тяпка снизил скорость, сделал поворот по большой дуге и неспешно возлёг на спину гиганта. И кашалот сразу же начал неторопливое движение. Он постепенно наращивал скорость и Майя совершенно ошалела. Она восседала на вершине огромной живой горы. А гора неслась над затопленными городами и потухшими вулканами, над остовами погибших кораблей и рассыпанными кладами...

Анна Григорьевна издали наблюдала за удивительным путешествием своей подопечной, и в её наивной душе не мелькнула даже тень зависти...

***

Вечерняя “чистка мозгов”, как окрестил Попов процедуру считывания наборов биений частот мыслительных процессов, принесла директору НИИ немало радости:

– Ну, что ж. Должен сказать, что хоть и медленно, но дело двигается. Ваше небольшое приключение принесло свои плоды. Но вы должны активизировать процесс эмоционального наполнения жизни наших объектов. Бессметрнова, вы меня поняли?

– Но как?

– Как? – передразнил Цапин, – Это вы должны мне предлагать. Разве не так?

– Дело в том... – Анна Григорьевна замялась, – Им хочется жить как обычным людям. Не в подземных корпусах НИИ, а на поверхности. По-старинке, так сказать.

– Бессмертнова, вы вздумали шутить? Вы хоть сами понимаете, что несёте бред? Переселить на поверхность! Это ж надо такое придумать! Да за ними глаз да глаз нужен!

– Но они дети иного времени. Они не представляют, как утром не видеть солнца в окне.

– А вот это совершенно иной вопрос! – Цапин ощупал взглядом Бессмертнову снизу доверху и посмотрел на Попова, – Срочно обеспечьте нашим объектам комфорт обитания, чтобы уровень их восприятия захлебнулся от привычных и непривычных прелестей. Не мне вас учить. Пусть у них солнце встает в окнах, снег валит, море бушует... Короче, всё, что им желается. Но о переселении наверх и думать забудьте! А теперь, марш по рабочим местам!

1 декабря 2068

Анна Григорьевна устало поглядела на часы. Для этого не было никакой нужды – информация о точном времени всегда висела на виртуальном экране. Но этот маленький и уже совершенно ненужный аксессуар был ей дорог по особой причине. Эти часы принадлежали ещё бабушке. И этот бесполезный предмет Анна Григорьевна надела повинуясь какому-то внутреннему наитию. Ей казалось, что вещь из прошлого века как-то поспособствует сближению с переселенцами. Она посмотрела на крошечный перламутровый циферблат, передвинула золотую цепочку браслета повыше к локтю и налила себе вторую чашку кофе. Ночь, проведенная за разработкой нового интерьера жилых боксов переселенцев вымотала чрезвычайно. И если Попов и другие члены группы были самозабвенно увлечены модернизацией личных пространств ребят, считая эту идею отличным способом привнесения новых настроений, то Анна Григорьевна так не думала. Переполненная пессимизмом, она заставляла себя работать, поминутно гоня мысли о бесполезной трате усилий.

Но наблюдение за пробуждением ребят нанесло ощутимый удар по её мрачным прогнозам. Вопреки опасениям ведущего специалиста НИИ по биообразцам, эмоции ребят подскочили до очень высокие показателей. Особенно удивила реакция Олега. Бессмертнова упрямо не желала выслушивать доводы по предложенному варианту дизайна Олегова обиталища. Убогость оформления в стиле фантастического кинематографа прошлого века приводила её в настоящую ярость. Но Попов, видимо, не зря бесконечно просматривал и анализировал тысячи слоёв психоматриц переселенцев. Проснувшись, Олег долго испуганно озирался в непривычном интерьере, а потом подбежал к окну. Открывавшийся вид без сомнения поверг бы любого жителя двадцатого века в шок. Но Олег уже неплохо знал, на что способны современные технологии. И полагаясь на это, Анна Григорьевна считала, что его вряд ли может поразить вид из окна на проплывающие внизу облака.

А Олег смотрел на воплощение своей детской мечты. Ещё в детсадовском возрасте запал в душу эпизод старого фильма с громадным, зависшим над землёй космическим кораблём. И какой-то мальчишка заворожённо смотрел в иллюминатор на сверкающие под солнцем лавины облаков. Это детское впечатление было с ним всегда. И вот теперь оно воплотилось.

Анна Григорьевна смотрела на застывшего у стекла Олега и уши её пылали от стыда. Совесть, раздражаемая воспоминаниями, как всего несколько минут назад она выговаривала коллег за неразумное построение пси-моделинга, грызла не хуже плазменного резака. Превозмогая усталость, она испросилась отоспаться и переполненная расстройством поехала домой. И потому о событиях этого вечера узнала только на следующее утро.

А события приняли совершенно непредвиденный оборот. Цапин опять погнал ребят через очередную порцию невиданных сетевых приключений, надеясь, что восприятие пси-сети нужным образом изменится. Но всех участников проекта ждало жестокое разочарование. Заполняемости матриц не наблюдалось вовсе. Вечерний разговор куратора с директором длился почти час. И после этого произошло невиданное – Цапин не поехал спать домой. Что делал директор, заперевшись в кабинете, сотрудники боялись даже предположить.

2 декабря 2068

Уже подходил к исходу месяц, как сотрудники, вовлеченные в проект по перетяжке и адаптации носителей уникальных сознаний были лишены выходных и отпусков. Приехавшая на работу в это воскресное утро Анна Григорьевна была поражена первой же реакцией своих ближайших подчинённых. Завидев её, они переходили на шёпот или вообще замолкали, вставали по струнке и старались не смотреть ей в глаза.

Странность разъяснилась быстро. В деловых файлах мигало красным особое распоряжение Цапина, согласно которому Анна Григорьевна Бессмертнова назначена ответственной за адаптацию объектов с получением особых полномочий высшей категории.

4 декабря 2068

– Как развернула деятельность наша новая ответственная? – Пушков был как всегда спокоен до степени кажущейся отстранённости от всего суетного.

– Активно. Но у меня восторгов по этому поводу нет. Её новая идея переселить объекты в дом профессора Зарубского стоила нам многих часов головной боли, – Гликин едва заметно вздохнул, – Но после первого же вечера в его доме заполняемость матриц резко пошла вверх.

– Знаю. Ваш предварительный анализ причин?

– Я склонен считать, что Бессмертнова правильно предположила, что процесс общения со своим одногодком будет наиболее продуктивно влиять на встраивание личностей объектов в общественные отношения.

– Ясно. А ваши личные ощущения? – Пушков относился к интуитивным ощущениям с не меньшим вниманием, чем к неоспоримым фактам.

– Говоря на чистоту, Валентин Иванович, я был удивлён, насколько легко Зарубский наладил с парнями общение. Буквально с первой минуты. Сначала они натурально бычились. А когда он сказал, что в действительности их ровесник, их как подменили. Сложно было представить, что они так быстро пойдут на контакт. Но буквально через полчаса они выпили по бутыли пива и предались воспоминаниям.

– Хм... Неожиданный поворот. А Майя?

– С ней так быстро не получилось. Но и она не скучала – играла с Джеком.

– С кем?

– Простите. Это пёс Зарубского. Отличная живая игрушка для девочки. Мы опасались, что профессор, приняв алкоголя, частично утратит контроль. Но даже изрядно выпив, старик общался с Майей в высшей степени корректно. С какой-то необыкновенной нежностью.

– Необыкновенной? Поподробнее пожалуйста. Что в нежности было необыкновенного?

Гликин несколько секунд раздумывал, а потом выдал:

– Он говорил с ней настолько трогательно, что показалось, что она... она – его давно потерянная дочь.

Пушков в очередной раз хмыкнул и мысленно поставил галочку, что это нужно тщательно обдумать.

– Что по группе Попова?

– Аналитики пашут непрерывно. Судя по отчетам, продуктивных мыслей выдают на-гора немало. Попов сегодня упомянул, что есть несколько очень обещающих идей. А пока, с приказа Бессмертновой, объектам дали небольшой отдых. Она считает, что им полезно будет просто побездельничать в нашем мире.

– Ясно. Отбой, – и Пушков оборвал связь.

***

– Прости, Леонид. Куда ты хочешь сходить? – растерянный седовласый старик выглядел столь забавно, что Майя с Олегом не смогли сдержать улыбок. Феликс Николаевич, удивленный столь непривычной просьбой, даже не заметил веселья на лицах ребят.

– В книжный магазин, – ещё раз повторив, Леонид покраснел, ибо догадался, что сморозил глупость. Но тут его поддержал Олег:

– Вы удивлены потому, что во времена вашей... точнее, нашей молодости никто книг не читал? Или читали лишь электронные? Ошибаетесь!

– Да, вовсе нет. Хотя, наверное... да, – Феликс Николаевич в который раз осознал, что общение с переселенцами вовсе не походит на ожидаемую непринуждённую болтовню с ровесниками, – Видите ли, книги в настоящее время пишутся в очень малом количестве. Но вовсе не потому, что в мире перестали рождаться творческие люди. Как раз в наше время их стало пруд пруди. Просто современные технологии позволяют воплощать визуализацию творческих позывов, минуя устаревшие способы, такие как кино, театры и, тем более, книги.

– Э... а как они это делают? Я хочу сказать, что за искусство получается на выходе? Что это за вид? Как оно вообще называется? – теперь уже Олег от удивления потерял контроль и, раскрыв рот, ждал ответа.

– Вид? Ну... насколько я знаю, общепринятого названия у такого рода искусства пока нет. В разных кругах эти творения называют по-разному. Но наиболее распространён термин – SAF. С английского Sense And Feeling.

– Это виртуальные приключения? – вставила Майя, – Это игры?

– Не совсем. Принятое ранее разделение по жанрам здесь совершенно не уместно. Подавляющее большинство творений – это дикая смесь и комичного и трагичного, порой авторы пытаются выплеснуть массы своих философских воззрений, но зачастую это выглядит откровенной пошлостью. Пожалуй, единственный признак, по которому можно хоть как-то разделить эти творения – степень участия зрителя. Некоторые позволяют не только смотреть, исследовать и жить в выдуманном мире, но и модифицировать его. И даже строить там свой собственный мир. Но такие вещи создают единицы. Настоящих творцов во все времена было мало. В большинстве случаев можно наблюдать банальное перемещение в примитивно созданный мир, напичканный стандартными эмуляторами.

– Что-то вы не жалуете современное искусство. С чего бы это? – в голосе Олега скользнуло недовольство.

– Искусство... Я думаю, что по большому счету искусством это называть нельзя.

– Почему?

– Видите ли... Насколько я понимаю, искусство – это творческая деятельность. И если творческая составляющая имеется у человека от рождения, то понятие деятельности накладывает уже определенные рамки ответственности. Человек, стремящийся что-то создать, просто обязан быть мало-мальски грамотен в своём деле. А как вы уже знаете, читать люди давно перестали. И это самым пагубным образом отразилось на результатах их творческих изысканий.

– Что вы имеете ввиду?

– А то, что читая, человек заставлял работать своё воображение на всю катушку. Ни что другое не может дать столь сильного побудительного импульса к творческому мышлению.

– Видимо, ваше мнение мало кто разделяет.

– Увы, Олег, ты прав. Сейчас в Москве книжных магазинов всего два.

Произнесённое настолько поразило ребят, что оправиться они смогли далеко не сразу.

– А что вы хотели? – голос Феликса Николаевича был леденяще строг, – На рубеже двадцатого и двадцать первого веков сколько в столице было магазинов по продаже самоваров? Так вот книги исчезли из обихода столь же стремительно. Хотя, должен сказать, что оставшиеся два магазина – это очень крупные торговые точки. И разорение им в обозримом будущем не грозит. Но к чтению это уже отношения не имеет.

– В смысле? – пытаясь сообразить, Леонид даже нахмурил лоб.

– Книги стали очень популярным предметом коллекционирования. Мало кому сейчас придёт в голову расточительная мысль листать хрупкие, того гляди готовые истлеть бумажные страницы. Ведь пользы от этого ни на грош. Да что там книги! Давным давно прошёл звездный час телевидения. А ведь вы помните, что именно оно царило на рубеже веков в информационной сфере. Телевидение, радио, кино – всё пришло и ушло. Точнее говоря, всё растворилось в информационном потоке пси-сети. Вы ещё просто ни разу не видели хотя бы обычный выпуск новостей.

– А что, новости можно как-то по-особенному сообщать?

– Да, Леонид, именно по-особенному. Вы еще сами это увидите, узнаете и привыкните.

– Нет, это-то понятно. Но всё же, как по особенному можно сообщать новости?

– Можно поместить зрителя в тело участника событий. И он будет, что называется “на своей шкуре”, чувствовать проблематику. Нет, Майя, не пугайся. Никто не станет сажать зрителя в горящий самолёт, чтобы он ощутил ужас подступающей смерти. Хотя сейчас немало и тех, кто без такого рода ощущений не представляет своей жизни. Но большинство непременно захочет ощутить запах гари, почувствовать, каково пожарным сновать в огонь в тесном скафандре, ощутить волнение ждущего в полной готовности врача...

***

Вечерняя погода совсем не радовала переселенцев. И хотя все обзавелись лёгкой непродуваемой одеждой, но единогласно никто не желал и носа из дома высунуть. Потому пришлось Феликсу Николаевичу организовывать вечерние посиделки за чаем. В который раз вздохнув, что придётся выслушивать бесконечные расспросы, Зарубский молча посетовал на судьбу. Но прозвучавший вызов Анны Григорьевны тут же вернул ему бодрость мыслей. Ответственная за адаптацию ребят сама решила нанести им визит и провести этот вечер в непринужденной беседе. Феликс Николаевич, давно живший затворником, несказанно обрадовался не столько факту спасения от лавины вопросов, сколько прибавлению количества гостей.

Анна Григорьевна, уже хорошо разбирающаяся в укладе полувековой давности, привезла испечённые по заказу Зарубского сладости. Она торжественно внесла огромный герметичный пакет, надорвала упаковку, и тот час сдобное благоухание разом затопило и без того уютную кухоньку. Олег, равнодушный к такого рода пище, улыбнувшись, прикусил воздушной слойки, усыпанной сахарной пудрой и наполненной вишневым конфитюром. Леонид разом умял две сдобные ватрушки, которые были до безобразия похожи на любимые бабушкины. Но более всего обрадовались, как ни странно, Майя и Феликс Николаевич. И если восторг девочки, проведшей большую часть жизни на улице понять было несложно, то слёзы умиления на глазах старого профессора шокировали Анну Григорьевну. Реакция Зарубского вызвала всеобщее волнение. И старику пришлось извиняться, и сообщить гостям, что ничего такого он не пробовал десятки лет. Под удивлёнными взглядами гостей, он долго и степенно пережёвывал пирожок с луком и яйцом, а затем неожиданно заявил: