Текст книги "Феникс в пламени Дракона"

Автор книги: Сергей Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

– Маленькая победоносная война сейчас – именно то, что нужно Императору, чтобы сплотить народ вокруг себя, – заключила она. – Поэтому, Натэй – да, я ожидаю, что события у Анлакара обретут продолжение.

– Я не возьмусь утверждать что-либо наверняка, командующая, – осторожно ответил капитан Комура. – Но замечу, что, по моим сведениям, сам мятеж мог быть спланирован не на Анлакаре и даже не в Лакрейне.

– А в Кинто? – блеснула догадливостью Ниора.

– Да, – подтвердил глава разведки. – Генерал Мио Тинг и его Седьмой Отдел не любят делиться информацией, но у меня есть и свои источники. Эта операция называлась "план Бриз".

– В чем ее суть?

– Разжечь мятеж на Анлакаре, – пояснил Натэй Комура, как нечто само собой разумеющееся.

– Но какова конечная цель? Что мы выигрываем?

– Я еще не могу говорить с уверенностью, – уклонился от ответа капитан.

– Мне кажется, – сказала Ниора после недолгой паузы, – это что-то вроде генеральной репетиции. Вы же знаете, Натэй – на северных островах Империи наши агенты также разжигают недовольство среди коренного населения. В таком случае, спровоцировав восстание на Анлакаре, вероятно, Тинг и его люди хотели проверить, насколько успешны были их усилия и как отреагирует Император. Ксаль-Риум – все еще наиболее могущественная сила в пределах Дагериона, и для нас было бы выгодно максимально дестабилизировать политическую обстановку внутри Империи. Пока южане заняты собственными дрязками, им не до того, чтобы совать нос в дела Севера.

– Возможно, командующая Сетано, – согласился Комура. – Но я подозреваю, что это не единственная цель "Бриза". Тинг может заглядывать и дальше.

Ниора скривилась и махнула рукой, внезапно почувствовав уныние. Шпионские игры, диверсии, пакости и удары исподтишка – в последнее время это стало неотъемлемой частью политического противостояния между Севером и Югом. Хотя почему в последнее время? Проклятье, да когда было иначе? Все пакостят друг другу при любой возможности, и это называется политикой. Просто иногда мелких пакостей соперникам становится недостаточно, и тогда начинаются войны, но Агинарра все еще недостаточно сильна, чтобы воевать с Империей.

– Я ознакомлюсь с вашим рапортом, Натэй, – сказала она. – Продолжайте работу, события у Анлакара сейчас – главное, о чем я хочу знать. Ах, да, еще одно. Что вы знаете о коммодоре Ису Тагати?

Капитан был удивлен – он явно не ожидал от командующей этого вопроса. Удивление, впрочем, выразилось лишь в том, что он моргнул и ответил после краткой паузы.

– Немногое. Этот человек пользуется доверием многих людей в Верховном Штабе. Аналитик. Кажется, работает на разведку. Возглавляет "Шестнадцатый Отдел" – засекреченную группу, занимающуюся какими-то военными разработками. Вот и все. А почему вы о нем спрашиваете, командующая?

– Просто так, не берите в голову, – отмахнулась она. – Слышала его имя в связи с одним занятным эпизодом. Ничего важного.

Виктэр, столица Республики Геалар.

32 Весны.

Сумерки уже сгущались над городом, и громада заброшенного строения отбрасывала почти непроницаемую черную тень на старую мостовую, покрытую пылью и слоем прошлогодней опавшей листвы. Камни и ржавые куски металла то и дело попадали под ноги; шагать приходилось осторожно.

Адриан ле Нэй сдавленно выругался, когда едва не оступился, пытаясь перескочить через колею старого железнодорожного пути. Взмахнув руками, он удержал равновесие, пошатнулся, но выпрямился. Рельсы вели внутрь огромного строения – старого сборочного цеха. Когда-то, еще до того, как Геалар превратился в республику, здесь стоял судостроительный завод, но после революции он был заброшен, как и многие другие крупные предприятия, и пришел в полную негодность. Разобрать его не удосужились до сих пор, предоставив цехам, складам и верфям медленно разрушаться под влиянием времени.

Наверху зашумели, сорвавшись с места, гракки. Хлопая крыльями и издавая резкие неприятные крики, птичья стая улетела в небо и вскоре пропала из виду. Бросив последний взгляд за спину, Адриан ле Нэй проскользнул в щель между слегка приоткрытыми массивными створками главных ворот. Здесь было вовсе темно, и хотя у Адриана был при себе небольшой карманный фонарик, он не торопился зажигать свет. Ступая почти наугад, он двинулся вперед и тут же снова чуть не свалился, зацепившись ботинком за ржавый обломок какого-то механизма. Проклятье!

Неожиданно неяркий свет появился впереди. Узкий луч был направлен ему прямо в лицо, и Адриан невольно прищурился. В другом конце зала стоял человек; он и держал в руке фонарик, светя ле Нэю. Лицо трудно было рассмотреть с такого расстояния и в темноте, но по росту и фигуре тот узнал Дирижера.

– А, это вы, – его голос был подчеркнуто равнодушен. – Проходите, тут безопасно.

– Я бы не спешил с такими заявлениями, – съязвил ле Нэй, перешагнув через очередную рыжую от многолетней ржавчины железяку и приближаясь к говорившему.

Тот не обратил внимания на его иронию.

– Новости? – сухо спросил он.

– Все подтверждается, – сказал Адриан. – Вы были правы, люди из "Омбрей" уже ищут Видящего. Морской порт блокирован, объявлена тревога. Все корабли досматриваются. В аэропорту также полно людей из секретной службы. Они очень не хотят, чтобы Видящий покинул Геалар.

Дирижер коротко кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению. Его подлинного имени ле Нэй не знал. Здесь его звали Морис Ферро, но наверняка у него были и другие псевдонимы. Да и самого Адриана ле Нэя звали здесь иначе. В Геаларе он был известен как Ральен Даво, мелкий служащий в одном из госдепартаментов. Тех, у кого в имени сохранилась старая приставка "ле", означавшая принадлежность к дворянскому сословию, в Республике вообще не жаловали, но Адриан не был геаларцем. Его родители были геаларцами, сам же он считал себя агинаррийцем, и здесь, помимо имени Ральена Даво, он носил так же псевдоним "Маэстро". Забавно, но история последних нескольких десятилетий в Геаларе вообще была полна подобных забавных моментов.

Для Адриана ле Нэя этазабавная история началась тридцать восемь лет назад – когда его, собственно, еще не было на свете. В тот год очередной, Четвертый Конвент, отобрав власть у Третьего, одним из первых своих декретов постановил, что причина всех неурядиц в Республике – в недобитых остатках старой знати. Соответственно, чтобы достигнуть, наконец, обещанных народу благ и процветания, необходимо добить проклятых дворян раз и навсегда. К досаде господ, то есть, простите, граждан из Конвента, отец Адриана не захотел послужить своему народу таким способом. Отдав последние деньги владельцу рыбачьего кораблика, отец вместе с женой, ожидавшей ребенка, покинул дорогую родину, так же, как и некоторые другие везунчики, успевшие опередить приказ об аресте. Видимо, из-за их бегства вожделенного изобилия добиться так и не удалось, и Четвертый Конвент продержался у власти недолго – более расторопная его половина сама разбежалась кто куда, менее расторопная отправилась по тюрьмам или на ту же площадь Глуар в центре Виктэра, где недавно казнили врагов Республики по их приговорам.

Почему отец выбрал из всех возможных путей бегства именно Агинарру, где к чужакам относились не слишком приязненно, Адриан ле Нэй не знал, но, как ни странно, беглецов приняли на земле Дракона неплохо. Им даже назначили небольшое содержание и построили специально для геаларцев жилье и школу, где они могли без помех обучать своих детей родному языку и обычаям. Адриан родился на свет через несколько децим после того, как родители сошли на берег. Столь нетипичное для северян радушие нашло объяснение значительно позднее, когда за тех из беженцев, кто был помоложе, взялись люди из внешней разведки. Не все согласились на сотрудничество, но Адриана долго убеждать не пришлось, и в семнадцать лет он попал в центр подготовки тайных агентов-геаларцев, которых уже тогда кто-то остроумный прозвал "Оркестром". Адриан ле Нэй не знал, сколько всего их было, и где сейчас остальные; кроме Дирижера и еще нескольких человек рангом пониже, он не имел выхода ни на кого. Наверняка их ячейка не была единственной, действующей в Геаларе, но в их ремесле, как известно, меньше знаешь – крепче спишь.

– Нам не миновать все кордоны, – резюмировал Адриан.

Дирижер не выдавал своих эмоций. Ле Нэй не знал, какие приказы он получил из Центра, кроме одного – Видящего любой ценой вывезти с Геалара. Чем так ценен этот человек, Адриан тоже не знал, он никогда не встречал Видящего прежде.

– Выбора не остается, – констатировал Дирижер. – Мы должны тайно доставить его в посольство, пока не найдем способ переправить в Агинарру.

– Возле посольства тоже ошиваются люди из секретной службы, – заметил ле Нэй.

– Я понимаю, – Дирижер приоткрыл старую дверь. – Пойдемте, Маэстро, я вас познакомлю.

Они вдвоем спустились по пыльным ступенькам и оказались в заброшенной комнате. Чадило несколько керосиновых ламп, а на столе, накрытом клеенкой, был раскрыт объемистый саквояж, над которым колдовала высокая женщина средних лет, одетая в простое темное платье. Ле Нэй всегда с иронией звал ее "Костюмерша", хотя на самом деле к ней полагалось обращаться "гражданка Мари". На одном из стульев сидел худой, слегка сутулый мужчина лет около сорока, с тонким лицом и большим орлиным носом. Его темные глаза были прикрыты круглыми линзами очков в серебряной оправе. Человек выглядел растерянными и взволнованным. При появлении двух новых людей он нервно дернулся.

– Гражданин Киньель, – успокаивающе проговорил Дирижер. – Не нужно тревожиться. Это друг. Его зовут гражданин Даво, он поможет вам.

– Мне нужно как можно скорее убраться прочь из Виктэра! – заявил мужчина. – И вообще из Геалара. Если меня схватят...

– Не беспокойтесь, – сказал Дирижер. – Гражданин Даво скроет вас в посольстве Агинарры. Поскольку посольство является неприкосновенной территорией, там вам ничто не угрожает. Позднее мы переправим вас в Кинто.

– Почему не сделать это сразу?

– Сейчас это небезопасно, – пояснил ле Нэй. – Мы не хотим рисковать. В посольстве вы ни в чем не будете нуждаться, и никто не будет знать, где вы. Позднее, когда шумиха немного уляжется, мы вывезем вас из Геалара.

– Вы можете полностью доверять Даво, он прекрасный специалист в вопросах такого рода и надежный человек, – добавил Дирижер. – А сейчас, пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Мари займется вами. Необходимо изменить вашу внешность.

– Какая ерунда... – скривился Киньель, или как уж звали его на самом деле, но повернулся на стуле к женщине, которая уже успела извлечь из своего саквояжа целый арсенал париков, кисточек, баночек с краской и инструментов, весьма напоминающих пыточные.

– Снимите очки, – приказала она. – Сначала займемся вашим лицом.

Пока Костюмерша делала свою работу, Дирижер отвел Адриана чуть в сторону и указал на чемодан, стоявший в углу. Простой кожаный портфель с двумя блестящими металлическими застежками.

– Это тоже необходимо доставить в посольство. Обязательно.

Ле Нэй молча кивнул, подтверждая, что принял указание к сведению. О том, что в этом чемодане, он спрашивать не пытался, понимая, что ответа в любом случае не услышит, да его это и не касалось.

– Вы сможете? – на всякий случай уточнил Дирижер.

– Я обо всем позаботился, – спокойно ответил ле Нэй. – Люди в посольстве в курсе.

На этом разговор был исчерпан. Дирижер погрузился в молчаливое ожидание. Ле Нэй полез в карман за сигаретами и закурил. Работа Мари требовала определенного времени, но результат, как всегда, превзошел все ожидания. Когда женщина отступила от своего "подопечного", Адриан увидел перед собой совсем другого человека. Каждая черта в отдельности изменилась, казалось бы, незначительно, но вместе эти изменения сделали Киньеля совершенно неузнаваемым. Теперь посреди комнаты стоял мужчина лет тридцати пяти, с густыми черными волосами и щегольской треугольной бородкой; очки с квадратной оправой по последней моде почему-то сразу заставляли подумать, что их хозяин – преуспевающий художник или писатель, правда, новый костюм Киньеля – широкие брюки, серая жилетка, кепка – скорее подошел бы репортеру. Собственно, "репортером" он теперь и был, эта публика часто ошивалась возле посольства. Сам ле Нэй был одет похожим образом.

– Очень хорошо, – одобрительно кивнул Дирижер. – Вы, как всегда, неподражаемы, Мари.

Женщина самодовольно улыбнулась в ответ и вручила Адриану громоздкий фотоаппарат в кожаном футляре на ремне.

– А это вам, Даво.

– Благодарю, – серьезно ответил тот, перебросив ремень через плечо.

– Ну, все, – подытожил Дирижер. – Выходим, господа. Мы с Мари первые. Если все будет чисто, я дам знак. Удачи.

– Спасибо, – кивнул ле Нэй.

Выждав немного после того, как Дирижер и его спутница покинули старый цех, Адриан выглянул наружу. Позади переминался с ноги на ногу его новый подопечный. Видящий молчал, но его фигура излучала напряженность.

– Ведите себя раскованнее, – попытался успокоить его ле Нэй. – Вам ничто не угрожает.

– Ну, разумеется, – ядовито отозвался тот. – Вам легко говорить!

Адриан предпочел ничего не ответить. Он первым осторожно вышел наружу. Вокруг было уже совершенно темно; далеко восточнее видны были огни порта. Маяк сиял яркими огнями: постоянным белым и красными вспышками, повторявшимися через равномерные промежутки времени. Другие огоньки медленно смещались – навигационные сигналы кораблей, входящих в порт Виктэра или покидающих его. Адриан ле Нэй не обращал на них внимания; он внимательно всматривался в темноту и вскоре увидел то, что ждал. Вспышки света от карманного фонарика: две, две, три. Адриан повернулся к Киньелю.

– Все в порядке. Пойдемте.

Вдвоем они покинули здание старого цеха и несколько минут шли вдоль железнодорожных рельсов, пока ле Нэй не увидел собственный небольшой автомобиль. Вокруг никого не было видно, и Адриан, жестом велев спутнику следовать за собой, подошел к машине.

– Садитесь, – он занял место водителя. Киньель устроился сзади, и Адриан завел двигатель.

Путь до города занял около двадцати минут, еще с полчаса они неспешно лавировали по улицам, освещенным электрическими огнями. Киньель уже начал заметно нервничать.

– Может быть, вы соизволите объяснить, куда мы едем?

– В посольство Агинарры. Вы уже знаете.

– Так может, вам стоит немного прибавить газ?

– Не стоит, – отрезал ле Нэй. – Спешка только все испортит. Нам не придется прорываться туда с боем, Киньель. Мы спокойно и без шума зайдем с черного хода.

Наконец он остановил машину в паре кварталов от посольства Сегуната. Оставшийся путь они проделали пешком и вскоре были у цели. Адриан нес портфель. Тот был тяжелее, чем выглядел: что бы в нем ни хранилось, сделано оно явно было из металла.

Посольство представляло собой массивное, но по-своему изящное трехэтажное здание, обнесенное стеной выше человеческого роста. Над куполом крыши в свете электрических прожекторов отблескивал серебром флаг Агинарры с драконом, широко раскрывшим крылья и откинувшим голову назад для броска.

– Ну? – поторопил Киньель. – Чего теперь мы ждем, Даво?

– Не спешите, – очередной раз повторил Адриан. – Видите тех людей возле ворот? Проклятье, да не пяльтесь на них!

– Кто они?

– Ваши друзья. Агенты "Омбрей". Они понимают, что вы можете попытаться укрыться здесь, вот и выставили караул. Неприкосновенна только территория посольства. Пока мы не внутри, ничто не мешает им нас арестовать.

Киньель вздрогнул и побледнел.

– Спокойнее, – вновь осадил его Адриан. – Это было предсказуемо. Они вас не узнают, если сами себя не выдадите.

– И что теперь?

– Ничего. Мы просто пара газетчиков. Пойдемте.

– А эти люди, они?..

– Я же сказал вам: все предусмотрено. Следуйте за мной. Спокойно и неспешно.

Он вышел на свет. Киньель, хоть и был бледен от страха, подчинился. Замеченные ле Нэем шпики – трое в ничем не примечательной одежде, разговаривавшие у ворот – не обратили на них внимания, и Адриан уже не в первый раз мысленно благословил Мари. Та делала свою работу превосходно.

Мимо проходили другие люди, мужчины и женщины, хорошо одетые, блистающие золотыми украшениями – посольства располагались в городском районе, где жили привилегированные граждане Республики. Хотя, согласно постановлению еще Первого Конвента, в Геаларе устанавливалось всеобщее равенство и, само собой, братство, среди "братьев и сестер" быстро выделились те, кто был более равен, чем остальные.

Впрочем, влияние равенства все же было заметно: громко переговариваясь и смеясь, рядом с ле Нэем и его спутником прошла компания мужчин в потрепанной рабочей одежде, покрытой грязью и краской. Все они были заметно навеселе; при королях, надо думать, таких не пустили бы в "чистые" кварталы, дабы простолюдины не оскорбляли своим видом глаза господ дворян и негоциантов. Проходя мимо пьяных, Адриан остановился, чтобы снять кепку и отряхнуть от пыли. Разумеется, его компаньон тут же нахмурился.

– Что теперь?

– Ничего. Просто подождем, – Адриан тщательно изучал свою кепку, стряхивая с нее кусочки сухой грязи. Шумная компания продолжила свой путь и вскоре поравнялась с троицей соглядатаев.

И тут одного из рабочих повело в сторону, он пошатнулся и взмахнул руками. Но это уже не спасло его: потеряв равновесие, пьяница начал падать вперед и уткнулся макушкой прямо в грудь одного из троих. Тот среагировал машинально и оттолкнул падающего. Рабочий охнул от неожиданности и опрокинулся на асфальт.

– Эй, какого?.. – тут же взвился один из его друзей, надвигаясь на шпика. – Ты что творишь, скотина?!

Словами громила не ограничился, и без лишних проволочек пустил в ход кулаки. Теперь уже "омбреевец" едва устоял на ногах. Двое товарищей пришли ему на выручку, старший над троицей пытался что-то сказать, но его слова сразу заглушила отборная брань. Распаленные выпивкой задиры окружили всех троих агентов, размахивая руками. Тот, что упал, тоже поднялся и присоединился к ссоре, толкнув своего обидчика обеими руками в грудь. Испуганно вскрикнула какая-то женщина: "Вы только посмотрите на них!" В стороне послышался свисток полицейского.

– Вот теперь вперед, – сказал ле Нэй. – За мной. Не бегите, проклятье. И не к воротам! – Адриан сдерживал себя, но сейчас ему хотелось ругаться не меньше, чем компании пьяниц.

Вдвоем они приблизились вплотную к высокой стене, ограждавшей посольство. Остановившись в тени, ле Нэй быстро нашарил кнопку. Несколько секунд ожидания – и в казавшейся монолитной стене бесшумно открылась потайная дверь. Адриан подтолкнул Киньеля, затем сам ступил внутрь. Здесь было темно, и если даже кто наблюдал за посольством, маловероятно, чтобы он успел заметить, что происходит.

Дверь сразу закрылась за спиной Адриана; худой мужчина в аккуратном костюме провернул рукоять замка и повернулся к ле Нэю и его спутнику.

– Господа. Добро пожаловать в посольство. Здесь вы в полной неприкосновенности. Прошу вас, следуйте за мной.

ГЛАВА 8

Остров Анлакар. 34 Весны.

На удалении слышалась артиллерийская канонада. Стреляли в нескольких милях западнее города. Не большие морские пушки – что-то поменьше. Дэвиан узнал легкие полевые гаубицы, затем басовито ухнуло что-то более крупное. Но палили без особенного энтузиазма, явно больше для острастки. Дело шло к развязке. Было очевидно, что мятеж задыхается.

Сразу по окончании недолгого, но кровавого боя, в котором встретил свою гибель султанский флот, Дэвиан Каррел вышел на связь с Гайоном. Легат Гардейн и Магистр Лютиэн были шокированы случившимся – прежде всего, конечно, тем, что префект эскадры нарушил императорскую волю. Однако, поскольку сам Дэвиан происходил из правящей династии, они предпочли смолчать, здраво рассудив, что дядюшка как-нибудь сам разберется со строптивым племянником, им же лучше держаться в стороне. Дядюшка-Император, кстати, хранил молчание до сих пор. Дэвиан подозревал, что Велизар не может решить, как реагировать на все случившееся, и это префекта пока что устраивало.

Неясно было, и что предпримет Император против ивирцев. С формальной точки зрения, действия султана Ажади Восьмого следовало рассматривать, как неоспоримый casus belly. До сих пор на любую попытку чужого флота вторгнуться в имперские воды Ксаль-Риум всегда отвечал одинаково. И некоторые газеты уже вещали о неизбежности жестких ответных мер против Лакрейна. Но Дэвиан допускал, что Велизар III, как обычно, предпочтет воздержаться от решительных шагов. Хотя он готов был признать, что в данном случае это было бы даже оправдано. После гибели ядра военно-морского флота Султанат не опасен, но свою землю ивирцы будут защищать упорно, а Империи сейчас невыгодно ввязываться в долгую, затратную и никчемную войну на юго-западе.

После разгрома ивирского флота и бегства жалких его остатков окрестные воды вновь оказались во власти Империи, и переброска подкреплений уже не представляла сложностей. С континента прибыли транспорты с солдатами и боеприпасами, которые выгружались в единственном на весь остров большом порту – Атрии. Вместе со своими легионами прибыл и сам Дариус Лютиэн, который уже несколько дней занимался тем, что умел лучше всего: позировал перед фотокамерами газетчиков, собравшихся в Атрии со всей Империи. Фотографии благообразного бородатого Магистра в парадном мундире, верхом на вороном коне, или на вершине какого-нибудь холма в окружении штабных офицеров, украшали первые полосы "Песни Феникса", "Южной Звезды", "Вестника Империи" и прочих крупных изданий. Не удалось избежать внимания газетчиков и Дэвиану, который предпочитал проводить время на борту кораблей своей эскадры – его портрет тоже попал на страницы газет, где во всех подробностях (само собой, преувеличенных до полной неузнаваемости) смаковалась победа Западной Эскадры над султанскими кораблями и пленение вражеского командующего.

С прибытием регулярных войск восстание оказалось обречено. Всего через день боев мятежники-анлакарцы, после разгрома союзников на море растерявшие большую часть боевого пыла, отступили от Атрии. Угроза городу была ликвидирована. Затем имперские войска перешли в контрнаступление. Магистр Лютиэн, к его чести, руководил операцией разумно, то есть проводил время в обществе репортеров и фотографов, не мешая подчиненным ему офицерам делать свою работу. Корабли Дэвиана, держась близ береговой линии, поддерживали имперские части огнем тяжелой артиллерии. "Красотка Тар" обеспечила поддержку с воздуха. В результате, еще через два дня остров целиком оказался в руках ксаль-риумцев. Немногочисленные уцелевшие мятежники оказывали сопротивление, заняв оборону в нескольких старинных крепостях, оставшихся с тех времен, когда здесь еще правили ивирцы. Но это ничего уже не меняло: восстание провалилось, и большинство из тех, кто недавно жег и грабил в пригородах Атрии, разбежались по своим селениям в надежде на то, что карающая рука Империи до них не дотянется. Солдаты прочесывали остров, обыскивая каждую деревню, каждый дом, и брали под арест любого, у кого находили оружие. Нескольких схваченных вожаков повстанцев без долгих разговоров повесили на центральной площади Атрии по приказу Магистра Лютиэна, мелкую сошку ждал суд и, скорее всего, каторга.

Дэвиан Каррел и его люди не принимали участи в этих карательных операциях, предоставив грязную работу войскам Лютиэна. Морская пехота с Кадара ограничилась тем, что присматривала за порядком в порту Атрии. Западная эскадра во главе с "Атареном" встала на якорь неподалеку от города. Транспорты с Кадара доставили снаряды и кордитные заряды, и корабли принимали на борт новый боекомплект взамен расстрелянного. Порт Атрии был слишком мал, чтобы вмещать крейсеры и линкоры, что несколько осложняло работу команд. Пришлось воспользоваться баркасами и катерами, доставлявшими опасный груз к военным кораблям, где его сначала поднимали на палубу при помощи небольших кранов и лебедок а затем грузили на специальные тележки и спускали в артиллерийское погреба. Офицеры и старшины бдительно присматривали за работой подчиненных: предстояло принять на корабли сотни тонн металла и взрывчатки.

В битве с ивирцами несколько кораблей ксаль-риумской эскадры пострадало, но не настолько, чтобы это сказалось на их боеспособности. Команды занимались мелким ремонтом. Павших похоронили на острове. Туда же, в городские больницы, направили раненых. Потери в людях были невелики – сорок шесть убитых, семьдесят тяжело раненых. В плен попало больше двух тысяч ивирских моряков, многие из которых тоже нуждались в медицинской помощи. Пленников разместили в Атрии, временно заняв для этого несколько старых складов. Что делать с ними дальше, решит сам Император Велизар.

Были захвачены два больших корабля, правда, один – "Анибай", линкор шлассенской постройки – в таком состоянии, что Дэвиан, не мудрствуя лукаво, приказал на месте добить его торпедами. Меньше пострадавший "Фелимид" взял на буксир один из тяжелых крейсеров Западной Эскадры и отволок в гавань Кадара. Его дальнейшую судьбу – восстановить и включить в состав флота или пустить на слом – еще предстояло решить. В плену у ксаль-риумцев оказался командующий ивирским флотом, Раннук ай-Таллакар, которого, сняв с "Фелимида", доставили на флагманский линкор Дэвиана.

Кстати, приказ сдать корабли поступил не от капудан-паши. Бравый султанский родич требовал сражаться до последнего снаряда, но у его собственных офицеров оказалось на этот счет другое мнение. Излишне шумного командующего попросту оглушили ударом пистолетной рукояти и связали, после чего, по приказу начальника штаба, был поднят белый флаг. Так Раннук ай-Таллакар, дядя султана Ажади, попал в "гости" на корабль Дэвиана Каррела, племянника Императора Велизара. Ему тоже досталась своя доля внимания прессы, и первые полосы имперских газет украсили фотографии важного пленника, где капудан-паша Раннук смотрелся не хуже Лютиэна – главным образом, благодаря роскошным усам, которые ни в чем не уступали бороде Магистра и так же успешно искупали полное отсутствие иных достоинств.

Большую часть времени обладателя выдающихся усов держали взаперти в одной из офицерских кают, где ивирец тешил себя витиеватыми проклятиями в адрес бесчестного врага и описаними немыслимых пыток, которым подвергнет изменников-офицеров и ненавистных имперцев, когда, волею Всевластного, те окажутся в его, капудан-паши Раннука, суровой карающей руке. Что особенно впечатлило Дэвиана – ивирец, неустанно осыпая проклятиями трусливых предателей и имперских скотов, за несколько дней не только не истощил фантазию, но даже не охрип.

Разбив неприятеля и сняв блокаду Атрии, Западная эскадра свою задачу выполнила, и теперь Дэвиан ждал реакции из столицы. Он не питал иллюзий – дядюшка Велизар никогда не любил племянника, сына старшего брата, который должен был унаследовать трон, если бы не погиб вместе с Императором Атавиром. Если бы не тот трагический несчастный случай, Велизар был бы обречен прожить всю жизнь в тени отца и старшего брата. Он никогда не проявлял свою неприязнь открыто, но Дэвиан с детства замечал и понимал. И вряд ли то, что он, нарушив волю Императора, вступил в бой и преуспел, могло прибавить у Велизара симпатий к племяннику.

Но и последствий Дэвиан не опасался. Он достаточно хорошо знал дядюшку. После того, какой резонанс в обществе вызвала победа Западной эскадры, раздутая "правыми" изданиями до невероятных масштабов, тот просто не может позволить себе наказать строптивого префекта. Нет, теперь, когда кризис преодолен, Император, несомненно, предпочтет сделать вид, что так все и планировалось с самого начала. А значит – будут шумные церемонии, поздравления, награды.

Одно поздравление, кстати, он уже получил – от двоюродного брата. Принц Тамрин, сын Императора, отправил ему телеграмму в тот же день, когда Дэвиан отослал в столицу реляцию о случившемся бое и победе. Поздравление показалось ему искренним; впрочем, с Тамрином он всегда был в неплохих отношениях, хотя формально они с кузеном являлись главными соперниками за трон.

Дэвиан усмехнулся, подумав о том, что сейчас, когда газетчики раздули эту победу до небес, а сам он стал героем, дядюшка-Император, должно быть, кусает локти от досады. Ведь это же он сам, вопреки просьбам Дэвиана направить его на север, сделал племянника префектом на западе! Мысль о том, как Его Величество Велизар III будет скрипеть зубами, чествуя племянника, доставила гадкое, но по-своему приятное чувство мстительного удовлетворения.

Нет, Дэвиан Каррел не стремился к трону, да и кому он сегодня вообще нужен, этот трон? Времена, когда Императоры Ксаль-Риума были всевластными повелителями, способными одним словом решить, жить или умереть любому из их подданных, остались в далеком прошлом. Сегодня Сенат и Народная Палата имели не меньше влияния, чем Император, и все три стороны уже немало лет занимались тем, что упорно перетаскивали одеяло на себя, причем в последнее время Император основательно сдал свои позиции. Прайм-канселиор Орас Темплен, глава Сената, обладал не меньшей властью, чем сам Велизар Третий. Тем не менее, как правящая династия, так и большинство захиревших знатных родов Ксаль-Риума продолжали упорно делать вид, что все идет по-прежнему, и судьбы Империи и всего Дагериона зависят лишь от их воли.

Но пока что вестей из Палатиана не поступало. Западная Эскадра держалась у Анлакара. Большую часть времени префект Каррел проводил у себя на корабле. Анлакарский наместник настойчиво пытался зазвать "защитника Атрии, его Высочество принца, господина префекта" на торжественный ужин. У наместника, как выяснилось, имелась незамужняя дочь, мельком рассмотрев которую, Дэвиан предпочел вспомнить о том, что боевые действия еще не закончены, и, сославшись на неотложные дела своего флота, перебрался на "Атарен", откуда "наблюдал за ходом ремонтных работ" на кораблях.

Сейчас Дэвиан сидел в собственной каюте, изучая доставленную с острова сводку боевых действий. Перед ним на столе стояла бутылка хорошего вина, присланного все тем же сверхуслужливым наместником из личных запасов, и простой металлический стакан. Дэвиан отпил немного, читая последнюю депешу от префекта Арнейла, начальника штаба Магистра Лютиэна.

Дела обстояли успешно, чего и следовало ожидать. Мятежники были выбиты еще из двух крепостей и удерживали только две, в которых, по подсчетам командующего десантным корпусом – не Магистра Лютиэна, само собой, а его заместителя-префекта, старого служаки – не могло быть более двух-трех сотен бойцов, да и те по большей части раненые. Тем не менее, на призывы к сдаче и обещания милосердного отношения они отвечали винтовочной стрельбой.