Текст книги "Феникс в пламени Дракона"

Автор книги: Сергей Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Иджиме не сомневалась в успехе. Все задания она выполнила, и на высоком уровне – как обычно. Конечно же, она сдала экзамен, и окажется в числе лучших – хотелось бы стать самой первой, но и быть в десятке – почетно. Глядя на второй авианосец учебной группы, «Ранпу», девушка задумалась о том, что будет дальше. То есть, это понятно – дальше их всех ждет назначение уже на полноценный боевой корабль. Наверняка это будет один из трех авианосцев новой группы «Сэнкай» – корабли уже завершены постройкой, но их ударные воздушные группы только формируются. Иджиме видела их в порту Тсубэ недавно – красавцы, самые большие, быстрые и мощные авианосцы на флоте Сегуната и во всем мире. «Сэнши», «Инадзума» и «Юмикари» – оказаться на любом из них было бы честью для всякого пилота. Матушка, конечно, будет негодовать, ну, тут уж ничего не поделаешь... Ей придется смириться. Юкири Сетано старалась держаться в стороне от войн, которые постоянно ведет Сегунат, такие вещи приводят ее в ужас. Ее старшая дочь в этом отношении явно удалась скорее в тетушку.

Иджиме таращилась на неказистый силуэт "Ранпу" и грезила о грядущих подвигах и победах, пока оставшиеся в воздухе самолеты один за другим приземлялись на палубу. Это заняло некоторое время – посадка осуществлялась очень быстро, но предстояло принять еще два десятка машин, причем один из "Раймеев" проскочил все пять посадочных тросов и, нелепо подпрыгнув над палубой, ушел на второй заход. Минус дураку, кто это такой? А, "Хийоко-35", Синэ – ну, разумеется. Похоже, она и в воздухе только и думает, что о парнях. Но, наконец, последний истребитель совершил посадку, обошлось без серьезных инцидентов и заминок. Все-таки, два с половиной года учебы не прошли для курсантов даром. Быть может, они еще не стали настоящими владыками неба, но – Иджиме не сомневалась в том ни мгновения – не ударят в грязь лицом, встретившись в воздухе с любым врагом, хоть с самими ксаль-риумцами на их новеньких остроносых красавчиках "Сейкерах".

Учебный авианосец не имел ни ангара, ни самолетоподъемников, и приземлившиеся аэропланы остались на палубе, выставленные тремя шеренгами в носовой части. Все это были "Раймеи" – основные палубные истребители Сегуната, правда, уже изрядно устаревшие. Во время боев в Тэй Анге три года назад пилоты из добровольческого корпуса южан дали им обидную кличку "Раскоряки" за неказистые очертания короткого толстого фюзеляжа и широко расставленные неубирающиеся шасси с громоздкими обтекателями. Ну, назвать-то назвали, а огребли от этих самых "Раскоряк" по первое число и поспешили вернуться по домам. Те, кто живы остались.

Сегодня молодые пилоты в последний раз демонстрировали свое мастерство суровым наставникам. Все двадцать восемь машин, выстроившиеся на палубе, были окрашены в ярко-оранжевый цвет – знак их принадлежности к летной школе – и отмечены черным гербом "Риосен", драконом над облаками.

Резкий звук сирены отвлек Иджиме Сетано от мечтаний. Прозвучала быстрая команда: "Стройся!". Как и прочие, Иджиме поспешила занять свое место. Курсант все должен делать бегом – таково было первое правило, которое предстояло выучить новичкам в школе "Риосен". Курсант, который идет шагом – плохой курсант, а с плохими курсантами у госпожи капитан-лейтенанта Мако, старшего инструктора женских взводов, разговор был короток. Склонности к нотациям она не питала, считая затрещину более действенным средством для воспитания младшего поколения. Тот факт, что ты – дочь одной из богатейших женщин Сегуната и племянница главнокомандующей Объединенным Флотом – не имел для госпожи капитан-лейтенанта ровным счетом никакого значения, и рука у нее была тяжелая.

Упомянутая капитан-лейтенант Мако, меж тем, уже стояла перед шеренгой из двадцати восьми юношей и девушек, в тени небольшой надстройки у левого борта "Якку". Высокого роста, плотного сложения женщина лет тридцати пяти, с жесткими чертами квадратного лица и мрачным взглядом, получила у своих подопечных заслуженное прозвище "Госпожа Глыба". Тут же был капитан-лейтенант Хатори, старший инструктор мужских взводов. Невысокий мужчина стоял бок о бок с Мако и на ее фоне казался каким-то незначительным и бледненьким, словно муженек-подкаблучник при суровой жене. Оба вытянулись по стойке "смирно", когда появился еще один офицер – худощавый мужчина с седеющими волосами. Полковник Сэйто, глава всей школы "Риосен", остановился перед Мако и Хатори, готовясь принять рапорт. Излишне говорить, что курсанты стояли по стойке "смирно" уже давно, не смея и шелохнуться.

– Командующий! – начала рапорт Мако. – Докладываю: экзаменационные полеты первого женского учебного взвода на авианосце "Якку" завершены. Инцидентов или несчастных случаев в ходе полетов не отмечено. Результаты подготовлены к оформлению и рассмотрению комиссией.

В первом взводе было девять девушек. Подопечных Хатори было больше – девятнадцать парней. Конечно, в школе "Риосен" обучалось намного больше пилотов, сотни человек: истребители, бомбардировщики, разведчики, вспомогательный персонал. Но "Якку" и "Ранпу" не могли вместить больше двадцати восьми "Раймеев" или двадцати палубных бомбардировщиков, так что экзамены занимали не один день. "Риосен" и еще несколько летных школ поставляли флоту Сегуната боевых пилотов уже пять лет и, проклятье, многие из выпускников за это время успели показать, что учили их на совесть! Иджиме Сетано собиралась продолжить славную традицию.

Рапорт Хатори слово в слово повторял слова Мако. Выслушав его, полковник развернулся на каблуках к замершей навытяжку шеренге из девятнадцати юношей и девяти девушек.

– Курсанты! – начал он. На лице полковника Сэйто не было особенных эмоций – Иджиме была уверена, что он терпеть не может произносить речи. Тем более, если одни и те же слова приходится повторять раз за разом.

– Я рад поздравить вас с завершением экзаменационных полетов. Теперь, когда ваше обучение в школе "Риосен" закончено, каждый из вас готов стать полноправным пилотом. Официальная церемония состоится через десять дней, после чего вы получите свое первое назначение на военный корабль. Многие выпускники нашей школы уже служат Сегунату, и служат с честью. Вы знаете их имена, вы наслышаны про их победы. В небе над Тэй Ангом и Айнелином они доказали свое превосходство над врагами. Наш Первый ударный воздушный дивизион по праву считается самой грозной силой в составе Объединенного Флота, и многие из его пилотов – выходцы из "Риосен". Их слава заставляет трепетать наших врагов, и я верю, что вы сделаете наш флот еще сильнее и не посрамите имени "Риосен"! Во славу Агинарры, да укрепит великий Бог-Дракон вашу доблесть и решимость! Эйко-то-хомаре!

– Эйко-то-хомаре! – вместе с остальными выкрикнула Иджиме. У многих ее сокурсников горели глаза, да и она, признаться, ощущала сейчас душевный подъем. Учеба завершена... наконец-то! Пора вступить в бой с настоящим врагом, пора доказать, что она – лучшая!

Правда, воевать пока не с кем, одернула себя девушка. Прямо сейчас Агинарра, как ни странно, ни с кем не враждует, но едва ли это надолго. За полтора столетия, прошедшие со дня основания Сегуната, такие моменты бывали нечасто, и не растягивались больше, чем на несколько лет. Не замирены до конца еще ни Тэй Луан, ни Айнелин. Коалиция восточных островных держав давно препятствует Агинарре в продвижении на теплый, плодородный юг, а уж Ксаль-Риумская Империя... Старый враг, грозный соперник. Могущественная держава, правящая на единственном континенте Дагериона и стремящаяся навязать свою волю всему миру, но Северу – прежде всего. Это противостояние уже вылилось в войну двадцать пять лет назад и, как бы ни старались теперь официальные историки спрятать истину за обтекаемыми фразами, ту войну Агинарра с треском продула. Но, как знать, быть может, уже близится время реванша? Иджиме Сетано не была персоной, посвященной в военные тайны Сегуната, но кое-какие слухи, ходившие по всему острову Малгари, заставляли думать, что такое возможно.

Прозвучала команда "Разойдись!", курсанты вернулись в небольшой салон, где дожидались, пока "Якку" не вернется в порт. Все разговаривали об одном – об экзаменах, разумеется. Иджиме, как и все, обсуждала полеты, разбирала успехи и неудачи, гадала, какое место займет. Было бы неплохо, если первое. Хороший был бы подарок. Все-таки, через два дня у нее и у Кейдзи – двадцатый день рождения.

остров Анлакар. 870 миль к западу от Имперского континента.

25 день Весны.

Пронзительный вой сирены разнесся над аэродромом. Лейтенант Амадин Ролан дернулся от неожиданности, опрокинув на стол стакан с холодным аржусом. Золотистый напиток расплескался, и половина его оказалась на свежей рубашке Амадина.

– Зараза! – буркнул лейтенант, любуясь расплывающимся по белой ткани мокрым пятном.

– Что, Ролан, до сих пор не научился выпить стакан воды и не заляпаться? – тут же поддел напарник, Марий Лангин – щуплый, как и большинство гайонцев, с кожей, почерневшей от загара. Как и самому Амадину, ему было двадцать два; оба лишь недавно получили офицерские звания.

Ролан скривился, но времени придумывать ответ более оригинальный, нежели "Да пошел ты..." не было – оба они знали, что означает этот звук. Тревога! Опять. Поэтому, ограничившись тривиальной версией, Амадин поспешил на выход. Снаружи из динамиков гремело:

– Внимание! Внимание! Объявлена боевая тревога! Всему персоналу занять боевые посты! Пилотам немедленно построиться для брифинга!

– А я только настроился пожрать... – проворчал Лангин, торопливо облачаясь в летный комбинезон. – Проклятые мятежники. Все им неймется. Ублюдки!

– И настырные ублюдки! – согласился Амадин Ролан. Покинув казарму, они поспешили занять свои места на плацу. Аэродром – обширное поле с бетонированными взлетно-посадочными полосами – уже охватила суета, но суета упорядоченная. Слева рядами возвышались ангары с полукруглыми крышами. Возле ангаров суетились техники, срочно готовившие самолеты. Истребители, остроносые "Сейкеры" уже ждали возле взлетных полос; среди них Амадин видел и свой, с номером "325" на борту. Из сорока восьми истребителей, размещенных на анлакарском аэродроме, шестнадцать постоянно поддерживались в полной готовности к немедленному взлету, и шестнадцать пилотов выстроились в шеренгу, дожидаясь приказа.

Не прошло и минуты, как появился командир дивизиона истребительной авиации, майор Старк. Широкоплечий мужчина лет около сорока, он выглядел мрачно. Амадин подумал, что майор захвачен врасплох, как и все они, но знает наверняка гораздо больше. Похоже, дела у имперского гарнизона шли не очень-то хорошо.

" Подумать только – а ведь всего дециму назад все мы были уверены, что здесь – самое скучное место в Империи!" – лейтенант усмехнулся. Да, анлакарцы преподнесли Ксаль-Риуму сюрприз. Достойный подарок к приближающейся годовщине коронации Императора Велизара...

– Буду краток, – Старк сразу перешел к делу. – Разведка обнаружила крупные силы мятежников, направляющиеся к аэродрому. Похоже, они наконец-то вспомнили и про нас.

Это заявление вызвало тихий ропот среди пилотов. Молодые – мало кому исполнилось двадцать пять – мужчины переглядывались между собой.

– Смирно! – рявкнул Старк, и тихий разговоры разом смолкли. Шестнадцать человек вытянулись по струнке.

– Ситуация серьезная, – сообщил майор. – Связь с остатками гарнизона плохая, но есть вероятность того, что мятежники добрались до наших арсеналов. Часть имперских войск отошла к Атрии, что с остальными – неясно.

Амадин, как и остальные, потрясенно вытаращился на командира. Это казалось невероятным.

– Господин майор, разрешите вопрос, – он словно со стороны услышал собственный голос.

– Разрешаю.

– Это означает, что имперский гарнизон... разбит?

– Очень тонкое замечание, лейтенант. Пока что давайте воздержимся от выводов. Сейчас наша главная задача – отбить наступление мятежников. Разведка доносит, что их может быть до пятисот человек, не так страшно. Сейчас они в пятнадцати километрах к западу и могут быть здесь меньше чем через полчаса. Нам не нужны такие гости, поэтому, господа, слушайте мой приказ: при обнаружении противника – немедленно атаковать. До сих пор нам запрещали вмешиваться, но теперь выбора не осталось. Мы должны показать мятежникам, насколько глупо бросать вызов Ксаль-Риуму, так что – по машинам и вперед! Во славу Империи!

– Во славу Империи! – рявкнул вместе с остальными Амадин Ролан, и два десятка пилотов-истребителей бросились к своим самолетам. Они ударят первой волной, остальные, чьи машины еще только готовятся к старту, придут им на смену. Хотя, если мятежников всего пять сотен, это не понадобится. Шестнадцати "Сейкеров" достаточно, чтобы рассеять такой отряд. Но кто может сказать наверняка, что врагов действительно не больше пятисот человек?

Вскоре над контрольной башней замигал белый огонь – на взлет, и первый истребитель пополз по бетонной полосе, быстро набирая скорость. Вот машина оторвалась от земли и устремилась вверх; второй "Сейкер" уже разгонялся. Следующим был Амадин; мотор его самолета уже был прогрет и выведен на полную тягу, лопасти винта слились в призрачный круг. Дождавшись разрешающего сигнала, он повел машину на взлет. Другие истребители взлетали со второй полосы – шестнадцати боевым машинам потребовалось меньше десяти минут, чтобы оказаться в воздухе.

– Внимание, эскадрилья "Рапак", это "Рапак-1", – услышал Ролан в наушниках голос командира отделения, капитана Орсона. – Следуйте за мной. Держимся плотной группой. При обнаружении цели – атакуем парами. Вперед.

Быстрым "Сейкерам" нужно не больше двух-трех минут, чтобы преодолеть расстояние в пятнадцать километров. Земля стремительно проносилась под крыльями самолета, появлялись и пропадали мощеные дороги, небольшие рощи хиаценер. Людей внизу пока видно не было. Удивительно, что мятежники смогли подобраться так близко к аэродрому, оставшись вне поля зрения воздушных разведчиков. Должно быть, двигались ночью. Умно, но мятеж вообще оказался организован неплохо. Слишком неплохо для стихийного восстания. Пилоты на аэродроме говорили между собой, что тут не обошлось без вмешательства Ивирского Султаната, и, скорее всего, так и было. Двадцать пять лет назад остров Анлакар принадлежал Ивиру, не Ксаль-Риуму. Он был захвачен Империей после того, как ивирцы в шестой – и последний, казалось бы! – раз развязали войну против ксаль-риумцев. Империя тогда была истощена тяжелой, кровопролитной Северной Войной с агинаррийцами, и молодой амбициозный ивирский султан Ажади Восьмой, недавно занявший трон, решил, что наступил благоприятный момент, чтобы возродить былую славу своей державы. Начал он с того, что попытался отобрать у имперцев несколько западных островов. Но Император Атавир Каррел дал Ажади понять, что тот слишком поторопился свежевать неубитого дограна. Разгромленный флот Ивира бежал обратно в столичный порт, под угрозой ответного вторжения султану пришлось откупаться пограничными территориями. С тех пор Анлакар и еще несколько островов поменьше стали частью Империи, но их население по-прежнему в большинстве своем состояло из ивирцев.

Правда, до сих пор серьезных беспорядков здесь не происходило, казалось, что коренные обитатели острова уже смирились с жизнью под властью ксаль-риумского Императора. Поэтому гарнизон на Анлакаре был немногочисленен; его не усилили даже тогда, когда решили строить здесь аэродром – главную базу для Западного Воздушного Флота Империи. Морская Западная Эскадра по-прежнему базировалась на острове Кадар, на пятьсот миль ближе к побережью континента – в общем, даже двадцатидвухлетнему лейтенанту Амадину Ролану представлялось очевидным, что оборона западных границ Ксаль-Риума организована, хм... не идеально. Правда, и воевать здесь, казалось бы, уже не с кем – после разгрома в прошлой войне ивирцы окончательно растеряли боевой дух и больше не помышляли о том, чтобы напасть на могущественную Империю. И вот – мятеж, грянувший воистину "как гром с ясного неба".

Началось все восемь дней назад, а как – никто понятия не имел. Говорили: из-за какой-то нелепости, чуть ли не пьяной поножовщины в кабаке, когда не то ксаль-риумец, не то гайонец зарезал молодого ивирца, а тот оказался сыном кого-то из местных старейшин. В результате волна негодования прокатилась по всем ивирским поселениям на острове – а ведь там жило больше ста тысяч человек. Поначалу императорский наместник недооценил угрозу и не пытался ничего предпринять, а между тем недовольство нарастало и всего через пару дней вылилось в массовые выступления, которые начались удивительно синхронно в нескольких частях острова и протекали до странности организовано. К тому же у повстанцев оказалось гораздо больше оружия, чем можно было ожидать – лишнее доказательство того, что мятеж готовился долго и тщательно и финансировался кем-то извне. Немногочисленные имперские войска, вдобавок рассеянные по всему острову, оказались захвачены врасплох и вынуждены были отступать к восточному побережью, где жили в основном переселенцы из Гайона.

Другая часть гарнизона отошла к аэродрому, который до сих пор оставался в стороне от мятежа. Имперская авиация не получала приказа ударить по повстанцам; напротив, из Гайона пришла директива избегать наступательных действий. Очевидно, имперские власти еще надеялись решить проблему малой кровью. В результате более сотни самолетов, базирующиеся на анлакарском аэродроме, простаивали без дела, ограничиваясь воздушной разведкой и редкими одиночными налетами на отряды мятежников, преследующих отходящие ксаль-риумские гарнизоны. Но, кажется, затишье кончилось...

– Внимание! – резкий голос капитана заставил Амадина встрепенуться. – Мы над точкой. Вижу мятежников.

– Так точно, капитан, – Амадин, как и все остальные, тоже заметил длинную змею, ползущую вперед по дороге, что вела к аэродрому. Грузовики, десятка два грузовиков – старые развалюхи, захваченные, где придется. Язык не повернулся бы назвать их военным транспортом, но в кузове каждого автомобиля скучились вооруженные люди. В какой-то момент Амадин Ролан видел их очень ясно – когда воздушный отряд на небольшой высоте промчался прямо над линией автомашин. Одетые кто во что, повстанцы засуетились. Кто-то выскочил из машин на землю, другие подняли винтовки, и Амадину показалось, что он даже видит вспышки выстрелов. Молодой лейтенант инстинктивно вжал голову в плечи и тут же выругал себя последними словами за такое малодушие. Даже если бунтовщики и станут стрелять по самолетам, опасности нет... ну, почти нет.

– Заходим в атаку! – последовал очередной приказ от капитана. – Атакуем парами. Патронов не жалеть. Я хочу видеть, как они побегут, парни!

Повстанцы суетились внизу, кто-то стрелял – маленькие серые фигурки поднимали игрушечные ружья, целились, а потом бежали дальше, прочь от машин. Первая пара "Сейкеров" – сам Орсон и его ведомый – уже атаковала с бреющего полета. Каждый истребитель имел на вооружении по восемь пулеметов стандартного калибра "шесть с половиной". Пули вздымали фонтанчики пыли над дорогой, дырявили в решето старые машины. Над одним из грузовиков внезапно вырос высокий сноп огня, повалил густой дым. Два ксаль-риумских аэроплана красиво, как на учениях, промчались над колонной бунтовщиков и отвернули вправо, готовясь занять позицию для нового захода, пока вторая пара, пришедшая им на смену, разряжала пулеметы по разбегающимся ивирцам.

"Сейкеры" выстроились кольцом, крутя смертоносную карусель, и Амадин Ролан подумал о том, что так другим пилотам вообще не придется подниматься в воздух. А еще – о том, что ему совершенно не хочется принимать участие в этой бойне. Как и многие юноши в Империи, он вырос на историях о подвигах отважных летчиков, о рекордах скорости, дальности, высоты, которые они ставили, год от года поднимая планку. Стремительный прогресс последних лет воистину поднял авиацию на недосягаемую высоту – и в прямом, и в переносном смысле. Все крупные державы Дагериона втянулись в гонку, строя все более крупные, быстрые и совершенные аэропланы. Это превратилось в дело государственного престижа, а пилоты-победители становились героями своей нации. Амадин и сам участвовал в юниорских соревнованиях авиаторов, а в восемнадцать лет завоевал серебряную медаль на престижных гонках "Ксаль-Риум – Раланна", и даже попал в газеты. Но, разумеется, этого ему было мало: как и тысячи его ровесников, Амадин мечтал стать пилотом-истребителем, и, невзирая на недовольство родителей, уже присмотревших для сына "перспективную" должность в марин-супериории, сумел, обойдя десятки конкурентов, поступить в школу военных пилотов. Но, Творец Юнидеус и все десять пророков его, Амадин грезил о воздушных боях и победах, а вовсе не о расстреле вооруженных старыми винтовками людей, беспомощно суетящихся внизу!

Но долг есть долг, и, когда настала очередь его пары, Амадин Ролан, сбросив скорость, повел свой "Сейкер" в атаку на пологом пикировании. Дождавшись, пока перекрестие прицела перед глазами совместиться с одним из еще целых грузовиков, Амадин вдавил гашетку и услышал резкий стрекочущий звук, когда все восемь "Фларентов" в крыльях начали плеваться огнем и раскаленным металлом. Казалось, что самолет лихорадит крупной дрожью, прерывистые красновато-желтые нити трассеров потянулись к земле. Он видел, что попадает, пули бьют в цель – совесть Амадина успокаивало то, что люди по большей части успели разбежаться. Но он видел и фигурки, неподвижно лежавшие на земле – кое для кого из анлакарцев мятеж уже закончился. Об этом они мечтали – о пуле с небес? Амадин провел на острове уже почти полгода, и не видел, чтобы ксаль-риумцы как-либо третировали коренных жителей Анлакара. Их не обременяли непосильными налогами, не заставляли гнуть спину, работая на имперских землевладельцев, не выгоняли из родных жилищ, не препятствовали заниматься ремеслами или торговать, не запрещали молиться их Всевластному. Под властью ивирского султана анлакарцам вряд ли жилось бы свободнее, так что им до сих пор неймется?

Пулеметы трещали, пожирая боезапас, выплевывая, как объедки, дымящиеся гильзы. Машины внизу содрогались и вспыхивали. Стрелял и Лангин, и пламя и дым заволакивали дорогу. Да, этим ивирцам не повезло. Быть может, хотя бы теперь они поймут, что нападают на дограна с перочинным ножиком?

Завершив свой заход, Амадин Ролан потянул рукоять на себя, и нос истребителя задрался вверх. Постепенно набирая высоту, машина с бортовым номером "325" присоединилась к общей "карусели", ждущей очереди на повторную атаку. Если та еще понадобится – кажется, все мятежники, кто остался жив, уже разбегались, не помышляя о сопротивлении...

– Капитан! – неожиданно услышал он. Кто-то говорил на общей частоте, но Амадин не узнал голос, искаженный наушниками.

– Смотрите! Девять часов... возле развалин! Это же пушки!

– Какого... – это был "Рапак-1", сам капитан Орсон. – Я вижу, "Рапак-7". Внимание, всем! Новая цель – к югу, артиллерия!

" Артиллерия!– в первый момент Амадин не поверил услышанному, – Это шутка? Откуда у них артиллерия?"

Он повернул голову, пытаясь увидеть, что же там принял за вражеские пушки капитан. У анлакарцев не могло быть артиллерии. Разумеется, не могло! Это же просто бунтовщики, не вражеская армия. Даже если кто-то организовал мятеж и вооружил их, не мог же он контрабандой провозить на остров орудия и снаряды к ним! Да и где анлакарцы могли бы все это прятать – в подвалах?

Размышления лейтенанта Ролана были, безусловно, логичны, но затем он увидел то, о чем говорили "первый" с "седьмым". Несколько длинных стволов, задранных высоко вверх, и это, несомненно, были пушки! Точнее, гаубицы, причем немаленькие, и пока Амадин пытался понять, что же происходит, они в первый раз изрыгнули огонь. Прямо по аэродрому, больше тут целиться не во что.

– Все-таки ублюдки разорили наш арсенал! – прорычал Орсон.

Ну, конечно. Капитан прав. Больше им взять эти пушки было бы негде. Заняли арсенал и за одну ночь успели перебросить артиллерию к аэродрому. Причем незаметно для имперских разведчиков и патрулей. Да, кто бы ни руководил мятежниками, они действительно хорошо знали, что делают! Но если здесь гаубицы, то...

– "Первый", это "Десятый"! – кто-то на мгновение опередил догадку Амадина. – Вижу противника. Пехота, автотранспорт... Творец и все пророки его, да их тут полчища! Тысячи!

" Вот так...– подумал Амадин. – Они очередной раз застали нас врасплох. Мы-то думали, что они сейчас идут к Атрии, преследуют драпающий имперский гарнизон, а они ударили здесь. Эта колонна – всего лишь авангард, а теперь подтянулись и главные силы. Лангин сказал бы, что нас только что жестоко поимели. И, да – дограна-таки можно зарезать перочинным ножиком, если он ушел в спячку и не пытается отбиваться от охотника!"

Теперь и он видел внизу продвигающиеся вперед группы мятежников. Батарея плевалась пламенем и снарядами. Другие анлакарцы спешно разворачивали в боевое положение новые пушки, и снова их действия казались слишком быстрыми и слаженными для фермеров и рыбаков!

– Проклятье... – в голосе Орсона была почти обреченность, но затем капитан очнулся, – Внимание, всем! Атакуем артиллерию. Звенья с первого по четвертое, за мной. Цель – тяжелые гаубицы у холма. Остальные – идете за лидером пятой. Батарея "соток" у дороги ваша. Стрелять до последнего патрона!

Которых осталось уже немного, подумал Амадин Ролан. Атакуя ту проклятую колонну, они растратили добрую половину боеприпасов. Проклятье! Конечно, скоро подойдет подкрепление, но хватит ли этого, чтобы обратить в бегство повстанцев? Почему-то Ролан в этом сомневался. Тот, кто спланировал мятеж, слишком хорошо все продумал.

Истребители разделились. Восемь машин направились к батарее громоздких, с толстыми стволами больших гаубиц-пушек – 162-миллиметровок имперского производства. Еще вчера они ксаль-риумцам и принадлежали. На долю второй восьмерки, куда входила и пара Ролана, пришлась батарея из семи более легких орудий. Разумеется, тоже имперских. Их еще не успели изготовить в бою, зато возле батареи можно было видеть установки поменьше. Счетверенные пулеметы, и уже в полной боеготовности. Разумеется. В имперских арсеналах было и зенитное вооружение, и, замышляя нападение на аэродром, анлакарцы не забыли позаботиться о защите от ударов с неба.

" Ты мечтал о подвигах, да?– ехидно осведомился сам у себя Амадин Ролан. – Ну, вот! Будут тебе сегодня подвиги!"

– Лангин! Делай как я! – бросил лейтенант в микрофон и направил "Сейкер" вниз.

ГЛАВА 2

Город Ксаль-Риум, столица Империи.

26 день Весны.

Торопливо шагая по улице, Джанис Редлин подавлял желание обернуться, дабы лишний раз удостовериться, что за ним никто не следит. Глупое желание, продиктованное инстинктами – если за ним и был хвост, едва ли у Джаниса имелись шансы его обнаружить. Те, кто мог бы его "опекать", знали свое дело, Редлин понимал это и потому нервничал. Он старался выглядеть спокойным – просто еще один человек, идущий куда-то по ночной улице, освещенной электическими фонарями на столбах. Всего лишь молодой мужчина среднего роста, в простой, ничем не выделяющейся одежде; непривычные для ксаль-риумцев светло-каштановые волосы скрыты под серой кепкой. Самый обыкновенный житель преславной имперской столицы, явно не из богатых – рабочий или мелкий служащий, совершенно ничем не привлекающий к себе внимания. Вообще-то говоря, именно таким человеком он и был, и, тем не менее, шагая вперед по тротуару, Джанис Редлин не мог отделаться от ощущения, что каждый, мимо кого он проходит – такой же непримечательный работяга в похожем дешевом костюме – оборачивается вслед ему. Из каждой машины, с урчанием мотора проезжающей мимо, кто-то следил за ним пристальным, проницательным взглядом. Двое таксистов, стоявшие возле своих автомобилей и лениво обсуждавшие какой-то фильм, могли быть вовсе не теми, кем кажутся. И, что хуже всего, Джанис понимал: все это не плод его воспаленного воображения. За ним действительно могли следить, и он чувствовал страх. Джанис Редлин осознавал, что ввязался в очень рискованную игру, в которой был всего лишь мелкой разменной фигурой. Его используют, пока полезен, и безжалостно отправят на верную гибель, если в том возникнет нужда. Но выбора не было: он оказался на крючке, с которого уже не слезет, и это Редлин тоже понимал с леденящей ясностью. Ему уже давно дали это понять...

Не совладав с искушением и обернувшись-таки (и, разумеется, не увидев никого подозрительного; смешно – как будто за ним будут следовать по пятам мрачные типы в плащах и черных очках!) Редлин нырнул в переулок. Несколько минут – и он у цели. Приземистый, обшарпанный дом с зарешеченными окошками на первом этаже чем-то напоминал полицейский участок в мелком провинциальном городишке. Часто мигающие огни бросали резкие цветные отблески на вывеску, где было не слишком аккуратными буквами выведено: "Дворец Удачи". Как обычно, вид вывески заставил Редлина ухмыльнуться. Тот, кто придумал такое название для этой дыры, не был лишен чувства юмора, хотя и извращенного.

– Удача... – пробормотал Джанис, невольно потянувшись рукой к нагрудному карману. Пальцы ощутили под тканью аккуратно сложенный лист бумаги. Мужчина снова усмехнулся: удача порой проявляет свою милость самым неожиданным способом. Например, в виде скомканной бумажки, найденной в мусорном ведре...

С удачей у Джаниса Редлина отношения вообще не заладились. Один из многих молодых людей, перебравшихся в Ксаль-Риум с небольшого острова на северо-восточных границах Империи в расчете на благосклонность этой дамы, он был уверен, что завоевать ее сердце не составит ему труда. Джанис был здоров, полон сил, неплохо образован и недурен собой – в общем, обладал полным набором достоинств, по его мнению, необходимых для быстрого и несомненного успеха в столице. Увы, он не взял в расчет того, что таких же, как он – молодых, образованных и исполненных решимости стать избранниками Фелинии – здесь собралось многие тысячи, а она весьма придирчива и, имея такой большой выбор, одаряет своими милостями лишь немногих. Результат был предсказуем: быстро спустив те скромные средства, что у него оставались, Джанис Редлин остался без гроша за душой и вынужден был, расставшись с радужными мечтами, смириться с ролью слуги для мелких поручений, иначе говоря – мальчика на побегушках. Даже за это он должен был благодарить дальнего родича, замолвившего за Джаниса словечко кому следует.