Текст книги "Феникс в пламени Дракона"

Автор книги: Сергей Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– Результаты подсчитаны, господа, – объявил он. – Общее число голосов "За" среди Сената и народной палаты – четыреста девяносто два. Общее число голосов "Против" – пятьдесят один. Не участвовали в голосовании среди элигендов – семнадцать человек, среди сенаторов проголосовали все.

По залу вновь прокатился рокот – волной, словно море внезапно поднялось приливом. Когда Орас Темплен вновь поднялся на трибуну, вспышки фотокамер заметно участились.

Прайм-канселиор повторил обязательную процедуру – поклонился в сторону императорского трона:

– Ваше Императорское Величество. Ваши Высочества, – затем повернулся к залу. – Братья сенаторы. Господа элигенды. Решение принято и будет направлено на утверждение Императора.

Последняя стадия. Решения Сената и Палаты все еще нуждались в одобрении Императором. Эдикты, изданные Императором, не нуждались в утверждении сенаторов и элигендов; другое дело, что трудно было вспомнить без подсказки, когда Император в последний раз пользовался своей привилегией. Даже дед, Атавир Первый, заручился поддержкой сенаторов и элигендов перед объявлением войны Агинарре, и в тот раз результат был далеко не столь однозначен. Насколько помнил Дэвиан, из пятисот шестидесяти голосов всего триста были "за".

Появились еще два человека – прево в камзоле и гвардеец при полном параде. Первый нес черную, перевязанную золотым шнуром папку, второй – черно-золотой же ларец, запертый на замок. Прево проследовал к Орасу Темплену, который принял у него папку, раскрыл и поставил размашистую роспись на бумаге внутри. Гвардеец с ларцом поднялся к самому императорскому трону и с поклоном вручил свою ношу Велизару III. Тот отпер ларец ключом, который, согласно обычаю, всегда хранил при себе, явив миру, то есть, журналистам наверху, Императорскую Печать. Приложение печати к эдикту и означало его утверждение Императором.

Прайм-канселиор со своей папкой тоже поднялся по ступеням и поклонился Императору. Его Величество Велизар Третий извлек печать из ларца и, картинно подержав ее над бумагой, на радость фотографам, оттиснул под текстом об объявлении войны Ивирскому Султанату черный круг с имперским гербом. Новый вздох волной прокатился по залу. Все. Решение принято, одобрено и утверждено к исполнению всеми верноподданными Империи.

Только теперь Велизар поднялся со своего трона. Все немедленно оказались на ногах, включая Тамрина и Дэвиана. Даже Орас Темплен выглядел так, словно проникся величием момента и жаждет пасть на поле брани во славу династии Каррелов; впрочем, старый хитрец (это было самое мягкое среди определений, которые имелись для прайм-канселиора у кронпринца Тамрина) всегда умел принять подобающий случаю вид.

– Господа, – обратился Император к собравшимся. Его голос был подчеркнуто безэмоциональным, даже будничным. – С этого момента Ксаль-Риум воюет с Ивиром, и да будет великий Творец Юнидеус на нашей стороне.

" Ну, что же, – подумал Дэвиан. – Чего и следовало ожидать. Удивляться нечему, говорить поздно. Время воевать".

ГЛАВА 23

Лакрейн. 70 Весны. 16:32 по времени Ксаль-Риума

(11:32 по местному времени).

Капитан Арио Микава в сопровождении пары рослых ивирцев, одетых в старомодные ярко-алые кафтаны дворцовой стражи, проследовал в главный церемониальный зал. Вызов от султана последовал внезапно, но захвачен врасплох Микава не был. Само по себе "приглашение" от Ажади, принесенное офицером нобетов, говорило о многом, но агинарриец уже получил достоверные сведения. Сверхсрочную телеграмму из Кинто на имя господина Симамуры доставили Микаве за три минуты до того, как появился гвардеец с приказанием – военному консультанту немедля предстать пред султаном. Текст телеграммы был прост: "Скупать все вне зависимости от цены". Арио Микава знал о сегодняшнем голосовании в Ксаль-Риума, и не сомневался в том, что получит такое сообщение. Он даже с точностью до получаса угадал время, когда оно придет.

И вот, под почетным эскортом гвардейцев, он появился в главном зале, где собралось множество людей. В основном, это были крупные сановники и военачальники Ивира – уже немолодые, седеющие или вовсе седые мужчины. На всех были традиционные длинные одеяния; султан Ажади сегодня также нарядился в соответствии с обычаями предков – в ярко-алую мантию с золотым поясом. Он восседал на троне, над изголовьем которого были подняты боевые знамена – ярко-желтые полотнища с изображением сабли, рассекающей стрелу в полете.

Арио Микава немедленно склонился перед султаном, затем, по жесту Ажади, поднялся и проследовал на свое место, у дальней стены зала, в тени колонн. Как наемник-чужеземец, он не имел права на официальных церемониях стоять рядом с вельможами и оскорблять их взор своим обликом.

Провыли трубы, пузатый глашатай выкрикнул на весь зал ритуальные фразы:

– Подданные великого Ивира! Вы призваны во дворец, дабы услышать слова блистательного избранника Всевластного, воплощение Его воли на землях и морях Дагериона, всемогущего и непобедимого султана Ажади Восьмого Солнцеподобного. Склонитесь и внимайте!

Разумеется, все немедленно склонились в готовности внимать. Арио Микава тоже. Ажади набрал воздуха в легкие.

– Это свершилось, – заговорил он. – Нечестивые порождения котуров, приспешники ложного бога, презренные обитатели континента готовы вступить с нами в войну. Час назад мы получили уведомление от посольства в Ксаль-Риуме. Император Велизар публично объявил о начале войны. Демон вырвался на свободу.

" Ну, надо же, какая новость, – мысленно усмехнулся Арио Микава, – Чего еще можно было ожидать после битвы у Анлакара? Если бы ксаль-риумцы закрыли глаза на появление ивирского флота в своих водах, я бы очень удивился; они еще до странного долго не решались действовать!"

– Ксаль-риумцы придут к нам с оружием! – продолжал вещать Ажади. – Они жаждут выплеснуть свою вековую злобу, они одержимы желанием сокрушить великий Ивир раз и навсегда. И если мы позволим им сделать это, если не встанем на их пути несокрушимой стеной, мы лишимся всего, что даровано нам Всевластным. Мы лишимся наших земель, наших богатств, наших законных привилегий, и имперские наместники выбросят нас из наших собственных дворцов!

О возможных последствиях для простого народа султан речи даже не заводил, благо, всем присутствующим до судеб черни дела не было. Вельможи молчали – никому не дозволено раскрывать рта, пока говорит султан – но незаметно переглядывались между собой.

" Интересно, кто из них о чем сейчас думает? – размышлял Микава. – О защите родных дворцов и сундуков от жадных имперцев... или, может быть, о том, что, если вовремя примкнуть к победителю, дворцов и сундуков станет только больше? А то и – кто знает! – вдруг появится шанс скинуть Ажади и самому залезть на трон, пусть под имперским патронажем?"

– Если мы допустим захватчиков на священные земли Кадиха, Всевластный отвернется от нас навеки! – провозгласил султан, вставая с трона. – И я приношу клятву, что этому не бывать!

Ажади вытянул руку, и гвардеец в красно-золотых одеждах торопливо вложив в ладонь султана эфес сабли. Ажади ловким движением – все-таки, не зря он столько тренировался в фехтовании! – обнажил блестящий изогнутый клинок и высоко воздел его над головой.

– На священном клинке, на стали, выкованной предками, я присягаю сражаться с врагом до последней капли крови, до последнего своего вздоха! – выкрикнул Ажади Солнцеподобный. – Я призываю вас всех сражаться бок о бок со мной, вместе, как сражаются кровные братья! Волею Всевластного я проклинаю любого, кто не пожелает пролить свою кровь, кто битве предпочтет бегство или сдачу в плен. Мы встретимся с врагом на поле боя и победим! Да будет так, и никак иначе!

Вельможи тут же разразились одобрительными, воинственными криками. Попробуй-ка не покричи, за такое непочтение к особе Блистательного и с палачом познакомиться можно. Причем прямо здесь же, на месте. Ажади опустил руку с клинком, и шум мгновенно смолк.

– Через час состоится Большой Совет, – сказал Ажади совсем другим, будничным тоном. – Там мы будем говорить о том, как защитить наши острова от агрессии Ксаль-Риума.

Он резко взмахнул рукой, и глашатай снова рявкнул во всю мощь луженой глотки:

– Склонитесь перед великим султаном!

Все склонились, и Ажади покинул зал. С Микавой он не перемолвился и словом, еще бы – султан не станет унижать себя разговором с наемником в главной церемониальной палате дворца. Наедине – Арио Микава не сомневался в этом – Ажади много чего скажет ему, а потом "наемник" покинет столицу, дабы заняться вопросами обороны.

Это принесло ему даже облегчение: по крайней мере, не придется больше видеть перед собой султана и его приближенных и кланяться этому стаду. Скоро придут ксаль-риумцы, но войны Микава не боялся. Для капитана это будет не первая война – он воевал еще во времена Шлассенской кампании четырнадцать лет назад, затем в Айнелине. Когда дела Ивира пойдут совсем плохо, его и остальных агинаррийцев-инструкторов тайно вывезут обратно в Сегунат на субмарине или летающей лодке, но если и не удастся вовремя унести ноги... что ж, Арио Микава никогда не надеялся умереть стариком в своей постели.

Капитан не ошибся – слуга встретил его на выходе из зала и сообщил, что султан призывает "господина консультанта" к себе. Прекрасно, лишь бы только не пришлось выслушивать пламенные речи Ажади слишком долго, что всегда было ужасно утомительной обязанностью. Война с Ксаль-Риумом едва ли может быть хуже этого, но выбора не было, и, подавив вздох, Арио Микава изобразил на лице должное почтение к особе Блистательного и примирился с неизбежным.

База «Сиюсей». Авианосец «Аранами».

20:20 по времени Ксаль-Риума (22:20 по местному времени).

Дверь резко скользнула в сторону и шумно ударилась об упор. Иджиме, лежавшая с книгой в руках на верхней койке, дернулась, едва не треснувшись головой о массивный, прикрытый железным каркасом плафон электрической лампы под потолком.

В каюту влетела Аюми. Именно влетела – не вошла, не вбежала, а ввалилась так, словно спасалась от стаи разъяренных призраков-юреи и на бегу споткнулась о порог. Выбросив вперед правую руку, она успела ухватиться за край верхней койни, чем уберегла себя от падения. Иджиме отложила книгу и посмотрела на девушку, слегка приподняв правую бровь.

– Иджиме! – с порога выпалила та. – Ты не представляешь, что произошло!

– У меня неплохое воображение, – невозмутимо ответствовала племянница тайрё. – Должно быть, "Аранами" горит?

– Что?! – опешила Аюми. – Ну что ты, нет, конечно, ничего такого. У нас все в порядке, просто я только что ходила за письмами – доставили почту из метрополии, там я и услышала новости. Об этом уже все говорят!

– А, так вот где ты пропадала, – сигнал отбоя был двадцать минут назад, и сама Иджиме поспешила в каюту. Драгоценное время отдыха не стоило терять напрасно.

Они уже приступили к совместным тренировкам, которые оказались не менее изнурительными, чем в школе. Правда, к удивлению Иджиме и остальных, хватка дисциплины на борту "Аранами" оказалась не столь жесткой, как в "Риосен", пилотам позволялись кое-какие вольности, за которые кадета в летной школе ожидало бы суровое наказание. Но в воздухе к своим подчиненным Миями Митсури не знала снисхождения. На борту "Аранами" было пятьдесят восемь самолетов – двадцать "Раймеев", двадцать пикирующих бомбардировщиков "Хэйдзен" и восемнадцать торпедоносцев "Сайто". Большинство пилотов были такими же, как Иджиме и Кейдзи, вчерашними выпускниками военных летных школ, и командиры спешили превратить их, как они выражались, "в настоящую команду".

– Пришло письмо из дома? – без особого интереса осведомилась Иджиме.

– Да, от Кайто. Он всегда мне пишет, – с гордостью ответила Аюми.

– Угу, – сама Иджиме тоже отправила письма – домой, матери, ну, и Мичио тоже. Все стандартно: живу на острове, тренируюсь в составе "особого учебного отряда", скука смертная. Никаких упоминаний о группе "Дзинкай", само собой – письма проверялись. Но ответа так скоро она не ждала: пока еще почта дойдет до Кинто, потом назад, а где сейчас пропадает Мичио, вообще неясно.

Она вздохнула и повернулась на узкой койке. Вообще-то здесь не так плохо, а в сравнении с койкой казарме в школе "Риосен" – так условия просто райские. Девушкам при обучении никаких поблажек не делали, скорее, наоборот...

– Что ты читаешь? – заинтересовалась Аюми. Она уже успокоилась и как будто забыла о новости, которой хотела поделиться.

Иджиме молча предъявила ей обложку. Лицо напарницы удивленно вытянулось.

– О... Классическая поэзия?

– Ты не любишь поэзию?

– Нет, то есть, да, люблю, но мне казалось, что ты... – Аюми смутилась. – То есть, ты всегда только и говоришь, что о деле, о войне, о самолетах, вот я и подумала, что тебе такие вещи не интересны.

– Угу. А еще я не нуждаюсь в еде и сне, не моюсь и не посещаю гальюн, – съязвила Иджиме. – Но ты хотела мне о чем-то рассказать.

– Ах, да! – большие темные глаза Аюми снова заблестели. – Ксаль-Риум объявил войну Ивиру! Сегодня!

Сообщив эту новость, она выжидающе уставилась на Иджиме. Та пожала плечами:

– Ну, к этому все и шло.

Она снова потянулась к сборнику стихов. Аюми озадаченно нахмурилась – она явно ожидала другой реакции:

– Тебе все равно?

– Ивир очень далеко, и у меня нет там ни друзей, ни родичей, – хладнокровно ответила Иджиме.

– Да, но... Они же воюют с Ксаль-Риумом!

– Ну и что?

– Ксаль-Риум – и наш враг тоже, разве нет? – Аюми вызывающе вздернула подбородок. – Они сражаются с Империей, которая угрожает и нам. "Враг моего врага – мой друг", ты не слышала такую фразу?

– Слышала, тетушка ее часто произносит, – подтвердила Иджиме. – Но при этом всегда добавляет: "иногда друг".

– Правда? – Аюми растерялась еще больше, – А кто же в другом случае?

– Иногда – еще худший враг. Иногда – нахлебник, ожидающий, что ты будешь воевать, а он – подсчитывать барыши. А иногда – просто никто. Что до ивирцев, они, на мой взгляд – третье.

Аюми не нашлась, что ответить, и Иджиме зевнула и потянулась с "ненавязчивым намеком".

– Одно я тебе точно скажу, – заметила она. – Что бы ни творилось на юге, наш завтрашний день от этого не изменится. В шесть побудка, в шесть-пятнадцать – построение, и далее по распорядку.

– Ну, да... – протянула Аюми. – Ты права, конечно.

Она уселась на рундук и, протянув руку, подняла свой несносный портрет, крутя его так и этак. За три дня напарница так и не придумала для него подходящего места.

– Повесь над койкой, – посоветовала Иджиме.

– Ты что! – глаза Аюми расширились. – Разве не знаешь – над кроватью вешают портреты умерших. Дурная примета, – она покосилась в сторону алтаря в уголке каюты и коснулась губ кончиками пальцев, взывая к добрым духам о покровительстве. – Я лучше оставлю его на столе.

– Чтобы он так и падал все время? Благодарю покорно, у меня от этих звуков скоро нервный тик начнется. Тоже, кстати, примета не из добрых, и вообще, Аюми, если ты так увлечена своим женихом, зачем решила стать летчицей?

– А что? – ощетинилась та. – По-твоему, у летчицы не может быть семьи?

– Да, знаешь, профессия не располагает. Он дома, ты здесь, и непонятно, когда снова увидитесь. Я уж не говорю о том, что мы, вообще-то, воевать учимся. А когда отправимся в бой... сама понимаешь, одна шальная пуля, и... – заметила Иджиме с хладнокровием бывалой воительницы, прошедшей не через один десяток воздушных боев.

– Да у меня не было выбора, – буркнула Аюми. – Так решил отец. Он был одним из первых военных летчиков Агинарры, и...

– Постой! – Иджиме пошевелилась на верхней койке, вспомнив, почему фамилия Аюми показалась ей такой знакомой. – Ты – дочь Синпати Сора?

– Да, он мой отец, – та вздохнула. – Он твердо решил, что его наследник тоже станет летчиком, а братьев и сестер у меня нет. Вот и... – еще один вздох. – Отец учил меня с десяти лет; не то, чтобы мне не нравилось летать, но... – Аюми не договорила, подняла взгляд к верхней койке. – А ты сама, Иджиме? Ты – дочь Юкири Сетано, а у нее, говорят, денег столько, что хватило бы скупить половину Кинто. У тебя-то выбор был, ты могла стать кем угодно. Почему ты здесь – не мать же тебя отправила?

– Скорее, наоборот, – проворчала Иджиме. По правде, вопрос застал ее врасплох.

" А, в самом деле, почему?– прежде Иджиме не слишком об этом задумывалась – просто ей так захотелось, и все. – Ради славы и подвигов? Чтобы все увидели, что я – это я, а не просто дочь Юкири Сетано и не племянница Ниоры Сетано? Может быть, чтобы оказаться подальше от отчима, который, хоть и соблюдает внешнюю любезность, порой смотрит на нас с Кейдзи так, будто мы – бедные родственники из провинции, заявившиеся к нему в дом на постой на неопределенный срок: и выгнать неловко, и видеть каждый день противно? Или просто потому, что другие возможности ничем не привлекали?"

– Можешь думать, что это был каприз богатой дурехи, – сказала она. – Но все же, Аюми, почему военной летчицей? Ты могла бы работать в гражданской авиации, это не так опасно.

Та встала и бережно поставила фотографию в рамке на стол. Иджиме на верхней койке сдержала страдальческий вздох – разумеется, проклятый портрет снова шумно хлопнется о столешницу, и произойдет это именно тогда, когда Иджиме Сетано готова будет заснуть. Аюми выпрямилась и подбоченилась.

– Могла бы, но я сама сделала такой выбор, – заявила она с гордостью. – Я считаю, что это наш священный долг.

– Перед Сегунатом?

– Да, конечно, но не только. Сегодня Агинарра – самая сильная держава на севере, и мы обязаны осуществить наше предназначение, – отчеканила Аюми, словно читала с плаката, какие во множестве висели по всем городам, селам и военным базам. – Наш долг – объединить все острова и государства Севера, чтобы защитить их от притязаний Ксаль-Риумской Империи и Восточной Коалиции, и каждый гражданин Агинарры обязан сделать для этого лучшее, что умеет. Я умею летать, поэтому я здесь.

– О... – Иджиме вытаращилась на соседку, пытаясь понять – не язвит ли та, но девушка выглядела совершенно серьезной и непоколебимо уверенной в своих словах. – Понимаю тебя, Аюми.

Она откинулась назад на жестковатую подушку, выключила свет и больше ни о чем не спрашивала.

Тсубэ. 21:00 по времени Ксаль-Риума (22:00 по местному времени).

Ниора потянулась к стакану с чаем. Превосходный сорт из Геалара, подарок от Юкири. Сестренка была довольна тем, что ее попали на Айто, а в ударное соединение "Сэнкай". Что представляет собой база "Сиюсей", она знала – после того, как Кейдзи с Иджиме решили служить на флоте, Юкири заинтересовалась подобными вопросами. Конечно, ее устраивало, что они теперь там, а не на Малгари, или, тем более, не на Тэй Луане или Айнелине.

Но относительно кое-каких вещей Юкири так и осталась в неведении. Про "Дзинкай", отдельную диверсионную ударную группу, знали немногие. Не самые лучшие авианосцы, иного и нельзя было ожидать после переделки гражданских судов, но вполне способные доставить врагу немало проблем, и с огромным радиусом действия. В случае начала войны с югом соединение планировалось использовать для внезапного удара по вражеским территориям, вплоть до самого имперского континента. Правда, этот план имел шансы на успех только в том случае, если война начнется достаточно скоро – скрывать существование четырех авианосцев до бесконечности не получится, в какой бы отдаленной базе на севере ни прятать их. Меры предприняты, конечно, строгие и тщательно продуманные: упоминаний о "Дзинкай" не найдешь ни в одном официальном документе, все финансирование идет через несколько подставных проектов, пилоты, согласно записям, направлены по различным мелким базам. Соединения "Дзинкай" просто не существует.

Но все равно, раньше или позже что-то выплывет. Возможно, было бы разумнее, если бы эти корабли перестроили уже тогда, когда угроза большой войны станет явной и несомненной, но у кого-то в Кинто не хватило терпения.

Ну да ладно, прямо сейчас соединение "Дзинкай" возле Айто, племянники вкушают прелести флотских будней, а Империя Ксаль-Риум вступила-таки в войну с ивирцами. В общем, все в мире идет своим чередом. В Риогиру, должно быть, очень довольны.

– Вы все знаете, почему вы здесь, – сказала она, глядя на людей, собравшихся за большим столом.

Тайрё Сетано восседала во главе стола. По обе стороны от нее заняли места мужчины в темно-синих мундирах. Ниора хорошо знала каждого из них, понимала их сильные и слабые стороны. Масахиро Оми, начальник штаба Объединенного Флота. Надежный помощник, серьезный офицер, но иногда бывает излишне, кхм, твердолобым. Натэй Комура, глава разведки. Отлично знает свое дело и скрытен настолько, что не всегда поймешь, что вообще у него на уме. Сэмадзу Такэми – вице-адмирал, один из самых молодых офицеров среди подчиненных Ниоры, но именно он три года назад блестяще провел операцию по захвату Тэй Луана. Он же возглавит флот вторжения и теперь, когда придет такой приказ, а этого можно ждать в любой день.

Коренастый сорокалетний контр-адмирал Токари Ида – командующий ударным соединением "Риокай". Такено Ямаширо, широкоплечий, с квадратным лицом и тяжелой челюстью – в том же чине, что Ида; он командует соединением "Тэйкай". Оба – хорошие командиры, но Ида более агрессивен и склонен к риску, тогда как Ямаширо предпочитает действовать "по книге", то есть по соответствующему параграфу из боевого устава. Контр-адмирал Моитаро Маризе командует четвертым дивизионом линейных крейсеров, а Рендзиро Торио – устаревшими линкорами третьего дивизиона. Коммодор Такао Нарита из девятого крейсерского дивизиона, смелый и амбициозный; очень неплохо показал себя возле Айнелина. Еще несколько офицеров рангом пониже, командующих соединениями легких кораблей.

– Сегун утвердил план операции "Ранзу", – сказала Ниора Сетано. – Наступление на Тэй Анг может начаться в любой момент по получению сигнала из Кинто.

Скорее всего, время еще есть: в Риогиру захотят увидеть, как разворачиваются события в Ивире. И если все будет благополучно – благополучно для Сегуната, само собой – последует решающий приказ.

Войска уже приводятся в готовность; правда, пока подготовку стараются проводить без лишнего шума. На Тэй Луан уже скрытно перебрасываются первые подразделения морской пехоты и сухопутные части. Предлог для нападения найти несложно, благо, на островах Тэй Анга все время что-то происходит, и любой инцидент можно превратить в повод к войне. Седьмой Отдел Мио Тинга собаку съел на разного рода провокациях.

– Предполагается, что события в Ивире отвлекут внимание ксаль-риумцев? – деловито уточнил Такэми. Три года назад политическое давление Империи заставило Агинарру приостановить успешное наступление, и вице-адмирал не мог не вспомнить об этом.

– Да, – коротко подтвердила Ниора.

– От держав Восточной Коалиции также не приходится ждать серьезного противодействия, – добавил Масахиро Оми. – Сейчас они больше озабочены собственными разногласиями.

– И это их обычное состояние, – с кривой улыбкой заметил контр-адмирал Ида. – Я верно понял, командующая, что в операции "Ранзу" ставка сделана на то, что мы захватим острова Тэй Анга и закрепимся на них быстрее, чем восточники спохватятся, а Империя покончит с войной на Западе?

– Да, контр-адмирал, – сказала Ниора Сетано, и добавила не без досады. – Роль флота, впрочем, в этой кампании видится второстепенной. Наша задача – всего лишь обеспечить безопасность морских коммуникаций и поддерживать десанты.

Действительно, предстоящее дело выглядело несложным. Флот Тэй Анга – одна насмешка, а силы вторжения достаточно велики, чтобы легко смести любое сопротивление, тем более что у обитателей Анга нет единого лидера. Несколько правительств претендуют на власть и отчаянно грызутся между собой, обвиняя соперников во всех смертных грехах. Это еще больше упрощает дело для армии и флота Агинарры. Все верно, но, надо думать, в Ксаль-Риуме, планируя наступление на Ивир, сегодня рассуждают примерно так же.

– Пытаясь вырыть яму для соседа, не провались в ту, что он вырыл для тебя... – негромко произнесла тайрё.

– Наритано Огато, – заметил Комура. – Не могу вспомнить точно, откуда это цитата, из "Пяти шагов мудрого правителя", кажется?

– После Наритано ничего нового ни в военном деле, ни в политике сказано не было, – отозвалась Ниора, словно оправдываясь за свою привычку цитировать объединителя Агинарры по любому поводу.

– Вы думаете, командующая, что Тэй Анг может стать для нас западней? – спросил капитан.

– Я думаю, что Сегун и Верховный Штаб уже сказали свое слово, и нам остается лишь исполнить их волю, – Ниора откинулась на спинку кресла и повела затекшими плечами. Время не раннее, а она уже не молода.

" Проклятье, вот так и начнешь завидовать собственной племяннице. Где оно, то славное время, когда мне было двадцать, и не было ни сомнений, ни раздумий – одни амбиции?"

– Оборона Тэй Анга слаба, – уверенно сказал Масахиро Оми. – Ничто не говорит об ином. Даже поставки оружия со стороны Восточной Коалиции на архипелаг существенно уменьшились, и так называемые "добровольческие формирования" в основном распущены и вернулись по домам.

– Они свою задачу выполнили, – проворчал Такено Ямаширо. – Южане хотели посмотреть, на что мы способны, и проверить, как покажет себя в бою их собственная техника. Они это увидели и вернули своих людей обратно, тут все очевидно.

– Не думаю, что все настолько просто, – усомнился Сэмадзу Такэми. – Вспомните, господа – в прошлый раз, стоило им убедиться в серьезности наших намерений, южане отреагировали быстро и весьма жестко. Если бы Сегун не остановил наступление, все могло закончиться новой Северной Войной, а к этому мы еще не готовы.

– И все же они не смогли вытеснить нас с Тэй Луана, – возразил ему контр-адмирал Ида. – Южане слишком увлечены собственными сварами, им сегодня не до нас.

– Я бы не стал слепо рассчитывать на это, – заметил Ямаширо.

– Сегун и Штаб ожидают, что южане и восточники поведут себя пассивно, – сказала Ниора. – Полагаю, у них есть к тому причины, о которых нас не ставят в известность.

– Проклятая секретность, – проворчал Ямаширо. – Мы любим рассуждать о распрях среди южан, но разве мы сами больше доверяем друг другу?

– У Наритано есть хорошее изречение и на эту тему, – сказала, усмехаясь, командующая. – Я все же предпочитаю думать, что в Кинто располагают достоверной информацией.

О да, хотелось бы в это верить, но трудно забыть о том, что четверть века назад решения Сегуна и его приближенных привели Агинарру и Объединенный Флот к катастрофе. Ниора подумала, что не помешает еще раз переговорить с братом. Морита может быть первым занудой в клане Сетано, но политика – его родная стихия, и у него всегда самая свежая и подробная информация. Его мнению Ниора доверяла.

– Все это интересно, господа, – проговорила она, – но не имеет отношения к делу. Уже не имеет – Сегун принял решение, и только он сам может его отменить. Мы будем ждать приказа и сделаем то, что должны. Вот о чем мы будем сегодня говорить. Наша работа не выглядит сложной, но это не значит, что к ней можно отнестись безответственно, иначе, боюсь, мы рискуем провалиться в яму, которую никто для нас даже не копал...

ГЛАВА 24

Литана. 71 Весны. 15:00.

Тамрин выжидающе смотрел на Спиро Аргена, ждавшего у лестницы.

– Итак? – коротко спросил он.

– Кордо отказывается говорить, – ответил капитан. – Видимо, хочет поторговаться.

– Вот как? – сухо произнес кронпринц. – Что ж, дайте мерзавцу понять, что на многое рассчитывать ему не приходится. Он попался, и если хочет избежать петли, ему придется блеснуть красноречием.

Арген склонил голову.

– Как прикажете, Ваше Высочество. Вы не намерены присутствовать на допросе?

– С какой стати? – отрезал Тамрин. – Предоставляю это вам, Спиро. Я не стану встречаться с Кордо, пока тот не сделается... сговорчивее. В средствах, кстати, тоже вас не ограничиваю.

" Н-да, как говаривал Император Тиверий, добрым словом и каленым железом добьешься большего, чем только добрым словом", – подумал он. Мрачная мысль; впрочем, вполне в духе почтенного предка. О жестокости и беспринципности Тиверия ходили легенды, большинство изречений, который умерший почти триста лет назад Император оставил потомкам, были пронизаны циничной иронией. Или ироничным цинизмом – как посмотреть. О том, было правление Тиверия благом для Империи или злом, историки спорили до сих пор. К моменту его смерти сила и влияние Ксаль-Риума, безусловно, возросли, но отношения со всеми соседями были безнадежно испорчены. Унаследовавшему трон Велизару Первому, племяннику Тиверия, пришлось воевать и с ивирцами, и с союзом восточных островов...

К каленому железу, конечно, в Литане не прибегали. Камеры пыток, какими те представляются большинству обывателей, канули в прошлое, сегодня пленников не растягивают на дыбе и не дробят пальцы в тисках. Впрочем, если более тонкие методы дают сбой, иной раз допросы выглядят не более эстетично, чем во времена Тиверия, а симпликант оправдывает себя далеко не всегда...

– Кордо заговорит, Ваше Высочество, – пообещал Арген.

– Полагаюсь на вас, Спиро, но сейчас меня больше интересует Редлин.

– Доктор Сабио считает, что его жизнь вне опасности, – сказал капитан. – Я провожу вас.

Вместе они поднялись на второй этаж и прошли до палаты, где держали раненого информатора. В Литане был обустроен собственный лазарет – никогда не знаешь, что и когда может быть необходимо. Амадео Сабио, эмигрант-аданриэлец, прекрасно знал свое дело. Действительно, Редлину повезло, подумал принц. Впрочем, за подобное везение всегда приходится платить.

– Здесь все и произошло? – уточнил Тамрин.

– Да, – подтвердил Арген. – Мы взяли Кордо с поличным.

Принц трона сжал кулак, пытаясь совладать с мгновенным приступом гнева. Огастус Кордо был далеко не последним человеком в секретной службе и имел доступ к жизненно важной информации. Каких бед он успел наделать? Какие сведения передавал своим нанимателям?

Арген открыл дверь, и Тамрин следом за своим провожатым прошел в палату. Раненый лежал в кровати, доктор Сабио сидел на стуле возле него и что-то торопливо записывал в блокнот. Услышав звук открывающейся двери, он оторвался от своего занятия и обернулся:

– В чем дело? Офицер Арген, я же просил... – тут доктор осекся и кашлянул, – Ваше Высочество, я...

– Доктор, – приветствовал Тамрин. – Я хочу поговорить с вашим подопечным.

– Да, но сейчас он спит, – возразил хирург. – Он очень слаб.

– Я не собираюсь беспокоить его сверх необходимого, – заверил Тамрин. – Но мы должны задать ему несколько вопросов.