Текст книги "Каган Русов"

Автор книги: Сергей Шведов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

Глава 9
Посол императора

Увы, Никифору Фоке недолго пришлось праздновать победу, одержанную над придворными интриганами. Доблестный полководец с изумлением узнал, что казна империи практически пуста, а добытое им в бесчисленных походах золото уплыло в руки жадных приспешников Романа. Солдаты, поддержавшие своего полководца в его беспримерном походе на столицу империи, тоже были разочарованы отсутствием золотого дождя, который вроде бы должен был пролиться на армию. Правда, они не стали выплескивать это разочарование наружу, а просто изрядно пощипали прижимистых горожан, перепутав родную столицу с вражеским городом. Такое расторопство армейцев по части чужого добра пришлось не по вкусу обобранным константинопольцам. Столь же обидным для себя они посчитали чрезмерное внимание, которое ветераны многих победоносных походов оказали их женам и дочерям. Недовольство горожан вылилось в кровавую стычку с солдатами, унесшую десятки жизней. Патрикий Александр попробовал было воздействовать на сына, дабы тот унял расходившихся солдат, но доблестный полководец не нашел в действиях своих подчиненных ничего предосудительного. Эка невидаль, вздернули подолы нескольким простушкам – от них не убудет. Куда больше Никифора беспокоили вести, идущие со всех границ империи. Болгары, верные до сей поры союзники империи, заключили договор с венграми и обязались беспрепятственно пропускать их через свои земли в Византию. Похоже, престарелый царь Петр окончательно впал в маразм и запамятовал, что его родные сыновья Борис и Роман находятся сейчас на попечении императорского двора. Магистр Константин, вызванный императором Никифором для совета, лишь сокрушенно развел руками. Дело было не в царе Петре, а в слабости Византийской империи, которая не смогла оказать поддержку болгарам в войне с венграми. Дабы спасти свою страну от полного разорения, царь Петр просто вынужден был принять условия своих извечных врагов.

– Да какое мне дело до Болгарии! – возмутился Никифор. – Интересы империи – вот что должно вас заботить в первую голову, патрикии.

Никто из патрикиев, присутствующих при разговоре, новому императору не возразил. По мнению, гордых ромеев варвары-болгары должны были безропотно пасть под ударами венгров, но не пропустить жадных до добычи кочевников к границам Великой империи.

– По моим сведения, – осторожно начал магистр Константин, – этот подлый договор был заключен по наущению императора Оттона, который прибрав к рукам Северную Италию, теперь нацелился на Италию Южную, принадлежащую Византии. Пока мы будем отражать набег венгров и болгар, Оттон без больших усилий приберет к рукам наши земли. Увы, бездействие покойного императора Романа может дорого нам обойтись.

– Быть может нам следует отправить посольство в Болгарию и потребовать от царя Петра расторжения договора с венграми? – предложил патрикий Александр.

– Так ведь болгары сами к нам едут, – напомнил присутствующим епарх Сисиний. – От них уже был гонец.

– А что им здесь нужно? – нахмурился император.

– Возможно, хотят договориться, – предположил Константин.

К сожалению, Константин ошибся. Болгарские послы приехали не с предложениями о мире и дружбе, а с требованиями дани. Император Никифор, принимавший варваров в Золотой палате в окружении пышной свиты из самых родовитых ромейских патрикиев, прямо-таки обомлел от такой наглости. Справедливости ради надо заметить, что Византия платила эту дань болгарам еще со времен Симеона Великого. Платила и во времена императора Лакопина, платила во времена Константина Багрянородного, платила даже во времена императора Романа, которому вечно не хватало денег даже для собственной армии. Тем не менее, он регулярно подкармливал чужую. Делалось это, разумеется, не под доброте душевной, а исключительно для того, чтобы избавиться от разорительных набегов варваров. Увы, время для своих требований болгары выбрали неудачное. Во-первых, императорская казна была пуста, а во-вторых, на престоле в Константинополе сидел человек, предпочитающий брать чужое, а не отдавать свое. Словом, Никифор Фока страшно разгневался и повел себя не как император, а как солдат. То есть вскочил с трона и принялся таскать за бороды несчастных бояр, награждая их пинками. Таким поведением божественного императора были ошеломлены не только болгары, которым досталось еще и от гвардейцев, но и многоопытные патрикии, очень хорошо понимающие, какие неприятности могут последовать за этой выходкой взбешенного Никифора. Болгарские бояре покинули Константинополь посрамленными и униженными, но почти ни у кого не было сомнений, что в Византию они еще вернуться с многочисленным и хорошо вооруженным войском. А отражать нашествие болгар и венгров, это вам не ромейских обывателей трясти.

– У нас не хватит хлеба в случае осады, – негромко произнес епарх Сисиний. – В Византии засуха. Хлеб уже дорожает, того и гляди грянет бунт черни. А тут еще война…

– Бунт подавим, – бросил Никифор, пришедший наконец в себя после вспышки гнева. – А платить дань варварам Византия отныне не будет. Я сказал.

Конечно, император вправе принимать решения, но не худо было бы перед этим посоветоваться с опытными людьми. Магистр Константин попытался донести свою нехитрую мысль до отца Никифора патрикия Александра и встретил у него понимание. Разговор этот происходил в доме старого Фоки подальше от ушей вспыльчивого императора, и при нем присутствовали младший сын Александра патрикий Лев, недавно ставший милостью старшего брата магистром, и епарх Сисиний, умудряющийся сохранять свой высокий пост при всех императорах.

– Быть может нам удастся сгладить возникшие противоречия, – вздохнул епарх Сисиний и вопросительно посмотрел на патрикия Александра.

– Каким образом? – нахмурился тот.

– Жест доброй воли со стороны императора, – осторожно закинул удочку магистр Константин. – Скажем, брачный союз брата императора с одной из дочерей или внучек царя Петра.

– Благодарю покорно, – окрысился магистр Лев, – но я не собираюсь родниться с варварами.

– В таком случае, нам следует поискать в Болгарии невест для сыновей императрицы Василия и Константина, – пожал плечами магистр.

– У этих женихов еще материнское молоко на губах не обсохло, – засмеялся Лев. – Василию исполнилось девять лет, а Константину и того менее.

– А мы побеспокоимся о невестах загодя, – хитро прищурился магистр. – Соберем в Константинополе дочек самых знатных болгарских бояр. Глядишь, у отцов пропадет охота соваться в Византию с оружием в руках.

– Ты хочешь взять заложников? – вскинул правую бровь патрикий Александр.

– Ну, зачем так грубо, – развел руками Константин.

– Если бы речь шла только о болгарах, твое предложение, магистр, было бы как нельзя кстати, – с сомнением покачал головой епарх Сисиний. – Но ведь за спиной царя Петра император Оттон и венгры. Этих заложниками не удержишь.

– Значит, нам нужен союзник, – задумчиво проговорил патрикий Александр. – Твой знакомый иудей еще не покинул Константинополь, магистр?

– А куда же ему ехать, – усмехнулся Константин. – Хазария в руках Святослава. В Итиле сидит его воевода, а в Матархе – внук Олега Вещего княжич Ярослав.

– Вот об этом самом Святославе я и веду речь, – пристально глянул на магистра отец императора. – У Натана в Киеве наверняка есть свои люди.

– Ты собираешься натравить Святослава на болгар? – удивился Константин.

– А почему бы нет, – пожал плечами старый патрикий. – Пусть варвары истребляют друг друга нам от этого будет только польза.

– А если князь Святослав утвердится в Болгарии? – нахмурился Сисиний.

– Это вряд ли, – усмехнулся Александр. – Болгары достаточно сильны. Но если это и случится, то мы в любом случае выиграем время. То самое время, которого нам может не хватить для отражения набега болгар и венгров.

Замысел патрикия Александра был далеко не безупречен. С другой стороны, вторжение Святослава в Болгарию разом снимало напряжение на северных и западных границах империи. Вряд ли император Оттон рискнет напасть на Южную Италию, имея на Дунае столь грозного противника как каган русов.

– Ехать в Киев придется тебе, магистр, – сказал патрикий Александр. – Лучшего посла я пока не вижу. Разумеется, ни я, ни император Никифор не забудем твоей услуги.

– Сделаю все, что смогу, – вздохнул магистр Константин. – Но мы рискуем, патрикии, сильно рискуем.

– Без риска не бывает побед, – спокойно произнес отец великого полководца.

Путешествие магистра Константина в Киев было нелегким, но практически безопасным. Святослав, разгромив Хазарию, прибрал к рукам ее земли в Крыму, но Херсонесскую фему не тронул, не желая, видимо, ссориться с Византией. Константин прикинул в уме, какие земли теперь находятся под властью старшего сына княгини Ольги и только головой покачал. Чего доброго этот молодец подгребет под себя всю Ойкумену.

– Не всякий проглоченный кусок удается переварить, – холодно отозвался на восхищенное цоканье византийского магистра уважаемый Натан.

Магистр взял итильского купца с собой в надежде на его помощь. И пока не раскаивался в своем выборе. Натан был человеком умным и осведомленным. Кроме того, он, кажется, все еще на что-то надеялся, хотя поражение Святослава в Болгарии вряд ли могло вернуть к жизни рухнувший Хазарский каганат.

– Для начала нам хватило бы и Матархи, а потом… – скрипнул зубами еще один спутник Константина ган Аршак.

Ромейский магистр не стал расхолаживать иудеев. В конце концов, это не в его интересах. Воспрянет ли Хазария или нет после поражения Святослава, это еще вилами по воде писано, но для Византии его смерть точно бы явилась даром небес. Опасный он человек, этот языческий князь. Константин почувствовал это во время первой их встрече в стане венгерского князя Вер-Булчу. Тогда Святослав был еще мальчишкой, сейчас это муж в силе и славе. Будем надеяться, что он не забыл ромейского магистра, приложившего руку к его возвышению. А ведь все могло закончиться для Святослава уже тогда, в Моравии. Одна капля яда в бокал и мир никогда бы не узнал о доблестном воителе. Правда, в этом случае, на костях русов возвысился бы вечный соперник Византии, Хазарский каганат, а сам Константин никогда бы не получил весьма плодородных земель в Крыму, приносящих ныне расторопному магистру изрядный доход. Господи, как мало порой надо, чтобы мир развернулся в ту или иную сторону!

– Печенеги, – ткнул ган Аршак пальцем в сторону левого берега Днепра.

Магистр, возлежавший на носу ладьи, приподнялся на локте, чтобы лучше видеть загадочных всадников. Увы, внешний вид кочевников его разочаровал. Одежонка на них была бедная да и доспехи не внушали уважения. К тому же Константин всерьез опасался, как бы степные разбойники не вздумали метать стрелы в его людей.

– Вот кто нам нужен, – тихо сказал Натан.

– Для чего? – не понял магистр Константин.

– Для набега на Киев. Как только Святослав увязнет в Болгарии, мы натравим печенегов на Русь. Киевляне никогда не простят великому князю разорения родного города. Да и в других землях его авторитет упадет в грязь.

Константин посмотрел на Натана с восхищением. Вот это мысль! Как он сам не додумался до столь простого и очевидного хода. А ведь все так просто. Византийская империя разом избавится от всех своих врагов, не пролив ни капли ромейской крови.

– Чтобы подкупить печенегов нужны деньги, – осторожно заметил Константин.

– Самая малость, для затравки, – усмехнулся Натан. – Печенежские ганы очень хорошо знают, как богат Киев. И сколько добычи вывез Святослав с хазарских земель.

Магистр Константин задумчиво кивнул головой. Пожалуй, эта огромная добыча может стать серьезной помехой планам Константинополя. Пресыщенные русы, чего доброго, откажутся идти в новый поход.

– Ты имеешь дело с варварами, магистр, – возразил Натан. – Для русов слава важнее золота и серебра.

– Ну что ж, – вздохнул Константин, – будем надеяться.

В пресыщенном победами Киеве приезд ромейского посла не вызвал особого переполоха. Даже богатые дары императора Византии оставили киевлян равнодушными. Стражники, стоявшие у ворот, лениво поковырялись в золотых блюдах и кубках и махнули рукой возницам – везите, чего там. На облаченных в парчу ромеев киевские обыватели косились почти насмешливо – вот ведь принесло гостей с подарками, своего добра девать не куда. Константин не рискнул сразу же отправится в княжий Детинец, а по совету мудрого Натана решил напроситься на постой к киевскому боярину Василию. Василий не отличался высоким ростом, зато был дороден и далеко не глуп, если судить по маленьким масляным глазкам. Ромеев он принял без особой радости, но, узнав в Константине сына патрикия Аристарха и братана княгини Ольги, мигом преобразился. Гостям тут же истопили баню, и пока они смывали дорожную грязь, челядины Василия успели накрыть богатейший стол. Константин с удовольствием выпил за хозяина дома и за процветание его семейства.

– Процветаем, – вздохнул в тон гостям хозяин. – Ныне торг аж захлебнулся в товарах. Не знаю как там мечники, но купцы разжились на Святославовых походах, это точно.

– А ты неужто обнищал, боярин? – спросил почти зло Натан.

– Понимаю твою обиду, уважаемый рабби, – вздохнул боярин. – Но не на ту голову она пролилась. Я в ближниках при великом князе не хожу, а значит и моя доля в его добыче самая малая. Ныне христиане в Киеве не в почете, иные уже успели в старую веру переметнуться, как тот же боярин Семага, но я Христу не изменю.

– А что княгиня Ольга? – спросил магистр.

– Хворает княгиня, – вздохнул Василий. – Да и годы ее немалые, за шестьдесят уже перевалило.

– А князь Вратислав как же? – вспомнил о младшем сыне Ольги Натан.

– О Вратиславе худого слова не скажу, в вере он тверд. Вот только кто он против Святослава – мальчишка.

– Так ему уже вроде за двадцать, – припомнил Натан.

– А что с того, – дернул пухлым плечом Василий. – Ныне все мы под Святославом ходим, и старые, и малые. Такую волю взял, что куда там его отцу князю Ингеру… Уже и великим князем ему срамно быть. Каган! Шутка сказать. И это званье не от веча ему дадено, а от славянских богов. Так волхвы всем объяснили. А раз боги дали, то только они и могут взять у него булаву назад. Вече киевское уж который год не собирали. Да и зачем?

Избраннику славянских богов лучше знать, как нам, скорбным умом, жить-поживать.

Боярин Василий Святославом был не доволен и не счел нужным скрывать этого от гостей. Видимо, накипело у первого ближника княгини Ольги за годы, проведенные в опале. Магистр Константин помнил боярина Василия десятилетней давности. Тогда этот человек не растерялся в чужом городе и перед императором Константином держался с большим достоинством, изредка, правда, путаясь в словах чужого языка. А ныне боярин не постарел даже, а просто духом пал. Трудно было христианину в окружении язычников.

– А христиан в городе преследуют? – спросил Константин.

– Святослав слово матери дал, что ни один волос с наших голов не упадет, и пока это слово держит, – вздохнул Василий. – Да и повода нет для утеснений. Тот же боярин Юрий в первых ближниках у него ходит. Даже воевода Фрелав, на коего у Святослава большой зуб, не был обделен добычей во время похода. Правда, Фрелав в том походе отличился, выказав варяжскую доблесть.

Магистр Константин, немного освоившись в чужом городе, первым делом навестил своего брата Алексея. Младший сын патрикия Аристарха хоть и не отрекался от веры отца, но и большого рвения в служении истинному Богу не проявлял. Зато он ходил в ближниках князя Святослава и заслужил это право не близким родством, а доблестью в битвах. Ражий был муж, ничего не скажешь. Магистр смотрел на младшего брата почти что с восхищением. Возрастом Алексей приближался к сорока, но ни стати, ни силы не утратил. Скорее уж заматерел в бесчисленных походах беспокойного кагана русов. Правда, он почему-то не женился, и челядинами в его доме распоряжалась боярыня Фетинья, немолодая женщина с остатками былой красоты. Она и открыла Константину тайну боярина Алексея. Оказывается, младший сын патрикия Аристарха влюбился в полонянку, отбитую у хазарского бека в далекой крепости, расположенной в предгорьях Кавказа. И полонянка вроде была немолода, во всяком случае, за двадцать ей точно перевалило, но присушила она далеко неглупого боярина – наверное слово знала. С тех самых пор боярин Алексей и слушать не хочет о женитьбе, к великому сокрушению своей матери. Бросив беглый взгляд на полонянку, Константин пришел к выводу, что любви эта женщина достойна. Редкостная красавица. Волос черен как вороново крыло, а глаза неожиданно синие. Станом пряма и держится с достоинством. Словом, порода в этой женщине чувствовалась. Одно непонятно, каким ветром ее занесло в отдаленную крепость, и почему она стала наложницей бека. Уважаемый Натан при виде молодой женщины почему-то нахмурился, а потом словно в задумчивость впал. Но, как успел заметить Константин, он все-таки успел перемолвиться с Марией несколькими словами.

На помощь боярина Алексея магистр не рассчитывал, во-первых, не хотел втягивать брата в сложную интригу, чреватую для него опалой, во-вторых, Алексей по складу своего характера для тайных дел не годился. Был он хоть и смурноват по виду, но душой открыт к людям. За это, наверное, и ценит его Святослав, неплохо, видимо, разбирающийся в людях.

– Ты ведь, кажется, опознал женщину, уважаемый Натан? – спросил Константин, когда они оба покинули дом боярина Алексея.

– Мудрено было не опознать, – нахмурился иудей, – хотя видел я ее в последний раз пятилетней крохой. Она меня тоже узнала. Это дочь бека Азарии.

– Того самого ближника Вия, который убил каган-бека Иосифа?! – поразился Константин. – Боже мой, как тесен мир.

– Просьба у меня к тебе, магистр, попроси своего брата Алексея принять в дружину гана Аршака с несколькими мечниками.

– Хочешь изловить Азарию? – нахмурился Константин. – Но Алексей вряд ли согласиться взять в свою дружину иудеев.

– А они примут христианскую веру. Аршак и его люди не сефарды, им этот грех простителен. К тому же, как я слышал, к Святославу переметнулось немало хазарских ганов, как язычников, так и христиан. Глядишь, Аршак среди них затеряется.

– Нет, Натан, брата я об этом просить не буду, – покачал головой Константин. – Но свой человек в Киеве и мне нужен. Давай лучше поговорим о гане с князем Вратиславом.

Натан пристально посмотрел в глаза магистру и понимающе кивнул. Надо полагать, искушенный в интригах купец сразу сообразил, куда клонит его хитроумный знакомый.

– А твоему Аршаку можно верить, уважаемый Натан?

– Можно, – кивнул головой иудей. – Вся его семья погибла по вине Святослава, а ган человек мстительный.

Князь Вратислав понравился магистру Константину с первого взгляда. Молод, улыбчив, хорош собой. С виду вроде бы прост, но глаза цепкие. А ликом он схож с матерью, княгиней Ольгой. Было в нем что-то и от красавицы Феофано, Константин это сразу уловил и, наверное, именно здесь в роскошном тереме князя Вратислава окончательно уверовал в свою причастность к рождению императрицы. Ну, не может такое разительное сходство быть простой случайностью. Если верить боярину Василию, то Вратислав не только сам был тверд в вере, но и мечников в свою дружину набирал исключительно из христиан. И дружина эта была немалой. Да и в средствах молодой князь, если судить по окружающей обстановке, не испытывал недостатка. Видимо, Святослав все же чувствовал вину перед братом, которого он бесцеремонно спихнул с киевского стола, а потому и не скупился на подарки. Стол, к которому пригласили Константина и Натана, буквально прогибался от обилия тяжелых золотых блюд.

– А я слышал, что ты не участвовал в походе на Хазарию, князь Вратислав?

И хотя вопрос магистра звучал невинно, однако Вратислав почему-то нахмурился и недовольно повел плечом. Старшему брату молодой князь завидовал, и, чтобы это понять, большого ума не требовалось. Надо полагать, боярин Василий и воевода Фрелав уже заметили эту червоточинку в характере младшего сына Ольги и теперь сделают все от них зависящее, чтобы окончательно рассорить братьев. Вратислав был последней надеждой киевских христиан. Именно этого молодого человека они прочат на киевский стол в случае смерти Святослава. И хотя у кагана трое сыновей, старшинство в роду останется за Вратиславом. Тем более, что он уже сидел на киевском столе рядом со своей матерью княгиней Ольгой. Если учесть, что Святослав вел бесконечные войны и отнюдь не прятался в битвах за спинами своих гридей, то надежды бояр-христиан не были такими уж беспочвенными. Недаром же за этим столом они собрались почти в полном составе, включая хитроумного боярина Василия и воинственного варяга Фрелава.

– Союз я приехал предлагать Святославу от имени императора Византии, – начал с главного магистр Константин. – И очень надеюсь, что киевская христианская община меня в этом стремлении поддержит.

– А против кого союз? – нахмурился воевода Фрелав, звероподобный варяг, заросший бородой едва ли не по самые ноздри.

– Против царя Болгарии Петра и императора Оттона, – спокойно отозвался Константин. – Болгары, сговорившись с франками и уграми ныне угрожают не только империи, но и Руси.

– Ты угров в разговоре с князем Святославом лучше не поминай, – подсказал магистру боярин Нестор. – Его первая жена Предислава хоть и умерла, но след в душе князя оставила. А люди, пришедшие с ней, до сих пор служат в дружине Святослава.

– Спасибо за предупреждение, боярин, – улыбнулся Нестору Константин.

– А какая нам радость, магистр, коли Святослав объединит Болгарию с Русью? – криво усмехнулся Фрелав.

– Иногда не знаешь, воевода, где найдешь, а где потеряешь, – мягко улыбнулся варягу Константин. – А выгода в том, благородный Фрелав, что почти все болгарские бояре – христиане. Да и болгарский народ давно уже пребывает в истиной вере. И я не исключаю, что в будущем болгары станут опорой если не князю Святославу, то его преемнику.

Произнося последние слова, Константин, очень выразительно глянул на князя Вратислава, который даже слегка смутился под этим пристальным взглядом. Зато воевода Фрелав выдержал взгляд ромея без тени замешательства.

– Ты далеко смотришь, магистр, – произнес Фрелав хрипло.

– Так ведь все мы смертны в этом мире, – вздохнул Константин. – Умер каган Манасия, умер каган-бек Иосиф, умер император Роман, несмотря на молодые годы, а ведь смотрелся дубом необоримым. Все в руках Бога, бояре.

– Ты больше напирай на императора Оттона, боярин, – подсказал Фрелав. – Тогда тебя поддержат волхвы, которые жаждут объединить вокруг Киева все славянские земли. Кроме того подле Святослава собралось немало участников мятежа Стойгнева и Вихмана, эти спят и видят, как им посчитаться с императором Оттоном. А Дунай – идеальное место для организации похода в Европу.

Совет, данный воеводой Фрелавом посланцу императора Фоки, оказался очень кстати. Магистр Константин и представить себе не мог, скольких союзников он обретет в Киеве. Стоило ему только заикнуться пред очами грозного кагана о походе в Болгарию, как ближники Святослава, недоверчиво косившиеся на ромея, возликовали душой и стали наперебой приглашать посла императора Константина в гости.

– А что я говорил, – усмехнулся в бороду воевода Фрелав. – Очень ловко подыграл языческим волхвам император Никифор, ничего не скажешь. Я надеюсь, магистр, что вы, ромеи, учли все последствия своего предложения.

– Будем надеяться, что – да, – вздохнул Константин. – Рано или поздно, этот человек сломает себе шею.

– Твоими устами, магистр, да мед бы пить, – глаза Фрелава сверкнули ненавистью. По слухам, дошедшим до Константина, варяг был причастен каким-то боком к смерти князя Ингера отца Святослава. Но слухи эти могли быть неправдой. Однако Византийская империя и магистр Константин в любом случае получили в лице воеводы Фрелава преданного человека. Дабы эта преданность не испарилась раньше времени, магистр щедро одарил нужного человека из императорской казны. Фрелав дар принял без смущения, но благодарить не стал, хорошо понимая, что ромейский посол ждет от него ни слов, а дел.

– Так что у нас с ганом Аршаком?

– Князь Вратислав уже взял хазара и его людей в свою дружину, – спокойно сказал Фрелав. – Слышал я краем уха об этом Азаре – страшный человек. Впрочем, таких людей немало среди ближников Чернобога.

– Значит, ты поможешь гану Аршаку? – спросил магистр.

– Можешь не сомневаться, благородный Константин, – холодно отозвался Фрелав. – У меня к оборотню свой счет. В Браниборе он убил многих моих друзей и родовичей, кои честно служили своей земле и князю Тугомиру.

Святослав размышлял долго и прежде чем дать окончательный ответ решил поговорить со своим ромейским родовичем с глазу на глаз. За двадцать минувших лет князь Святослав здорово изменился. Внешне он почти ничем не напоминал мальчишку с которым Константин откровенничал в стане угорского князя Вер-Булчу. В нынешнем Святославе чувствовалась мощь, переходящая все отпущенные человеку пределы. Магистр даже почувствовал несвойственную ему робость, оставшись наедине с каганом русов. В голове магистра даже мелькнула шальная мысль о божественной силе, которая снизошла на старшего сына княгини Ольги. Впрочем, Константин быстро взял себя в руки, не хватало еще, чтобы языческие суеверия поработили душу истинного христианина, каковым магистр себя числил не без оснований. Однако кем бы там ни был каган Святослав, человеком или полубогом, хлопот он империи еще доставит немало.

– Не хочу кривить душой перед родственником, – мягко начал Константин, – твой поход в Болгарию выгоден Византии не меньше, чем Руси.

– А другого, более надежного союзника у Царьграда не нашлось? – насмешливо прищурился Святослав.

– Ты угодил в самую точку, каган, – охотно подтвердил магистр. – Не к Оттону же императору ромеев обращаться за помощью?

– А почему нет? – вскинул правую бровь Святослав. – Он ведь христианин?

– Тем и опасен, – развел руками Константин. – Император Никифор хлипко сидит на троне. А Оттон рвется к власти над всем христианским миром. Негоже ромеям ходить под франками, а уж тем более под саксами, которые истинную веру приняли совсем недавно. Еще дед этого Оттона кланялся деревяшкам и водил дружбу с волхвами.

– Ты забылся, магистр, – насмешливо произнес Святослав. – Не надо хулить чужих богов.

– Прости, каган, – спохватился Константин, – но моя горячность в данном случае является лишь подтверждением моей искренности.

– Пожалуй, – согласился Святослав. – Я тоже буду искренен с тобой, Константин. Если Никифор Фока вздумает обмануть меня, то не поздоровится ни ему, ни Византии. Если же он будет честен со мной, то ни один мой воин не переступит границ империи. Такое условие тебя устраивает?

– Вполне, – склонился в поклоне Константин. – Я рад, что моя миссия завершилась столь успешно.