Текст книги "Путь в космос"

Автор книги: Сергей Михалков

Титры «Близ Нижнего Новгорода» и «1929». Ясное утро. Высокий берег Волги. Где-то рядом пасется стадо. Позвякивают колокольчики на шеях коров. Появляется  Н и к о л а й  П е т р о в и ч  в форме офицера летных войск. Он кого-то ищет. (В этом эпизоде в произношении Ивана и Сысоя желательно волжское оканье.)

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. И куда подевался? Ничего, я тебя, голубчик, все равно найду. Ты от меня не уйдешь. (Уходит.)

С другой стороны появляется  С ы с о й  с кнутом.

С ы с о й. Куды, куды, треклятая! Навязались бы на мою голову, так-перетак и еще сначала! Полкан, едрен корень! Чего разлегся? А ну, гони ее сюды!

Лай собаки. Удаляется, приближается, затихает.

Ну, то-то!.. Не мне же за тебя бегать да тявкать.

Вновь появляется  Н и к о л а й  П е т р о в и ч.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Здорово, отец!

С ы с о й. Здравствуй, сынок.

Николай Петрович приставляет ладонь ко лбу, смотрит на берег.

Кого высматриваешь?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Да ищу тут одного.

С ы с о й. Ваньку небось?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Иваном зовут. А как догадался?

С ы с о й. Чего ж догадываться! Чин у тебя большой и форма небесная.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Небесная! Надо же! Это ты хорошо сказал. Ну и где же он, Иван?

С ы с о й. Кто ж его знает… Давеча сеть с рыбаками тянул. Не видать его на берегу-то?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Не видать.

С ы с о й. Домой, стало быть, отправился.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Разминулись!

С ы с о й. Нужон он тебе?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Нужон.

С ы с о й. Ишши, коли так.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ишшу. (Уходит.)

С ы с о й. Забегало начальство-то! (В сторону.) Опять! Красуха! Ну, куды, куды ты поперла?! Полкан! Растолкуй ей!

Лай собаки. Появляется  И в а н.

Вона! А я думал, ты дома, молоком парным балуешься.

И в а н. Бродил по берегу.

С ы с о й. А у меня суприз для тебя.

И в а н. Тошно, дед Сысой! Куда деваться? (Опускается рядом с Сысоем.)

С ы с о й. Ну, а коли тошно, приберегу. А то ведь оно как: коли сперва хорошо, потом нет – то тошно, а ежели сперва совсем пакостно, а потом получше – то вроде бы и ничего.

И в а н. Философ ты, дед!

С ы с о й. Поживи с мое. Но вот удивляюсь я: чего тебе тосковать? Молодой, видный… Шел бы, к примеру, в пароходку. Корабли водить будешь. По морям, по окиянам…

И в а н. Нет, дед, не пойдет. Мне с моряками не по пути. Мне (указывает на небо) вон куда надо.

С ы с о й. А чего там?

И в а н. Не понимаешь ты, дед!

С ы с о й. Понимаю, Ванюшка, ох как понимаю! Думаешь, мне охота с холерами энтими возиться? Я ведь мастер! В деревне-то половина домов – мои. И что ни дом, то песня!

И в а н. Кто же тебе мешает? Иди да строй.

С ы с о й. Куды я теперь пойду? И глаз не тот, и рука твердость потеряла.

И в а н. Тогда дома сиди. Сыновья-то прокормят.

С ы с о й. Дурак ты, Ванюха! Я тут (указывает на Волгу) каждый день с красотой! (Приглядывается к Ивану.) Э-э, голубь, чтой-то ты совсем нос повесил. Никак ответ на свое прошение получил?

И в а н. Получил.

С ы с о й. Ну?

И в а н. Отказали.

С ы с о й. Вот идолы! Слышь, Ванюшка, а поезжай-ка ты в Москву, да прямо к Сталину!

И в а н. Ты что, дед, рехнулся?

С ы с о й. А чего? Про тебя вон и в газетах писали.

И в а н. Ну и что? Мало ли про кого газеты пишут!

С ы с о й. Да ты не дрейфь! У тебя, как говорится, случай особый.

Появляется Николай Петрович.

Во, суприз твой объявился!

И в а н. Батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А ну, смирно!

И в а н. Товарищ майор!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Слушай команду! Смирно!

Иван в неловкости оглядывается на Сысоя, становится по стойке «смирно». Сысой встает рядом с Иваном, вытягивается.

Рапортуй по уставу!

И в а н. Да что ты, батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Отставить «батю»!

И в а н. Куда ж его отставишь? Батя есть батя. Второй отец.

С ы с о й. Товарищ старший командир, разрешите обратиться?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Что такое?

С ы с о й (делает строевой шаг вперед). Так что осмелюсь доложить, парень не в себе. Муштруй его не муштруй – все одно будет. Вы бы лучше с ним по-душевному.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. По-душевному?! А я вот сниму ремень и прямо при вас, при уважаемом его односельчанине…

С ы с о й. Пори меня, товарищ командир!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ты-то при чем?

С ы с о й. Так что я есть живой свидетель. Парень намучился, настрадался… Теперича ему никакая порка не поможет.

И в а н. Молчи, дед, он скоро остынет.

С ы с о й. Молчу.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Это кто остынет, кто?! Я-то думаю, он служит, мастерство свое оттачивает, а он на Волге рыбку ловит, ушицу под водочку кушает. Деда себе завел…

С ы с о й. Ты это… погодь, товарищ старший командир! Неча на парня напускаться! Он тут места себе не находит, прошения пишет…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А письма он пишет?

С ы с о й. Письма – не знаю, а прошения пишет.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч (Ивану). Ну-ка отвечай, как это я от тебя письма получаю?

И в а н. Да ладно, батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Нет уж, ты открой секрет.

И в а н. Чего там, батя. Ну, посылаю письма ребятам, а они вам. Вам же спокойней…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Видали шельмеца?! (Глянув на Ивана и Сысоя.) Вольно!

С ы с о й. Есть вольно! (Садится.)

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Вот так, отец! И я был у него командиром! Позор, позор! Что там у тебя вышло? И чтоб как на духу!

И в а н. Несколько происшествий, батя. Я думаю, меня по совокупности…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Давай-давай, повествуй!

И в а н. Ну, закончил я курс совершенствования… Комэск говорит: «Покажи, чему научился». Я и показал.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Конкретней.

И в а н. Ничего особенного, батя. Ну, спикировал на ангар… Да ведь не задел же, все рассчитал.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Дальше?

И в а н. Пошел вверх. На ста пятидесяти метрах сделал петлю. Потом пониже – иммельман…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Машина?

И в а н. «Фоккер Д-11».

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Слыхал, отец?

С ы с о й (вскакивает). Так точно, сынок!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Отставить!

Сысой садится.

Хулиган!

Сысой вскакивает.

Отставить! Брось, дед, шутками парня выгораживать.

Сысой садится.

Самоубийца!

Сысой намеревается вскочить, но Иван его удерживает.

Дальше?

И в а н. Все… почти. Пошел на посадку – перевернул машину…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Высота?

И в а н. Метров тридцать… ну, двадцать-то было, не меньше. Совершил обратный переворот и сел на три точки.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну, и что было дальше?

И в а н. Ничего. Летчики подбросили меня раз пять. По-моему, столько же раз и поймали.

С ы с о й. Во, видали!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А командир эскадрильи?

И в а н. Вместе с ними.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну а комбриг?

И в а н. Дал двадцать суток ареста. Да разве это справедливо, батя? Помнишь десятую годовщину Октября? Члены правительства, дипломатический корпус… Я ведь тогда почти то же самое сделал. А мне денежную награду выдали и благодарность зачитали в Большом театре…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Стоп, стоп! Не уводи в сторону. Что же все-таки переполнило чашу терпения?

И в а н. Понимаешь, батя, я… самолет разбил.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Та-ак!

И в а н. Обидно, батя. Сколько лет ни одной аварии!.. Письмо, понимаешь, от Маши получил. Она же в положении, ты знаешь. Ну, был малость не в себе… Зацепился за провода и…

С ы с о й. Вот оно какое строгое дело – самолет. Жена там, может, помирает, а ты улыбайся и летай.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну и что за сим последовало?

И в а н. Суд, батя, суд! Честно скажу, не ожидал я этого. Дали год тюрьмы. Просидел девятнадцать дней. Выпустили и уволили из рядов Красной Армии.

С ы с о й (вскочив). А много у нас таких, ну-ка, много?

И в а н. Сядь!

С ы с о й. Я тебе не Полкан!

И в а н. Не надо, дед, молчи!..

С ы с о й. Молчу. Да ведь обидно: такого орла за решетку упрятали!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Если по букве судить, то все было правильно, отец. А потом, он ведь сам говорит – по совокупности. А совокупность у него агромадная!

И в а н. Да чего там, батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А ты посчитай, сколько у тебя гауптвахты было? Не сосчитаешь.

С ы с о й. Так он и в детстве озорной был. Все в чулане сидел за художества свои.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. В детстве ладно, а вот когда озорство во взрослую жизнь переходит… Расскажи деду, как ты вираж вокруг Исаакия изобразил, как под Троицким мостом пролетел, как двести пятьдесят петель подряд скрутил…

С ы с о й (опять не выдержав). Молодец!

И в а н. Дед!

С ы с о й. Молчу!

И в а н. Да ведь это все элементарно, батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Допустим. Но ведь никому же и в голову такое не пришло!

И в а н. Значит, голова моя не так устроена.

С ы с о й. Это точно. У него она совсем по-другому устроена.

Иван бросает на него строгий взгляд.

Молчу!

И в а н. Люди всему название ищут. Необычно летаю. Как назвать? Ну и назвали: воздушное хулиганство. Пусть так. Мне что? Разве дело в названии?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Да ты никак гордишься этим?

И в а н. Не гордость это, батя. К лихому времени готовлюсь. А оно придет, ты это лучше меня знаешь. Должны мы быть готовы? Должны. Значит, надо кому-то и рисковать…

С ы с о й. Поезжай, Ванюшка, к Сталину!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Со мной он поедет.

И в а н. С тобой? Куда, батя?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. В Москву.

И в а н. В Москву?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Мы с Юмашевым и Громовым всех начальников обошли. Убеждали, что тебя необходимо вернуть в авиацию.

И в а н. И… и что?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Стоят на своем.

С ы с о й. Ванюха, поезжай…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Подожди, отец. Недавно нас вызывали наверх. Разговор шел о… (Сысою.) Тебе можно доверить государственную тайну, отец?

С ы с о й. Могила!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Разговор шел о перелете через Северный полюс в Америку.

И в а н. Через Северный полюс?! В Америку?!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Нас спросили, кто может это сделать. Мы сказали – ты.

С ы с о й. Едрена палка! Ванюха! Я ж тебе говорил – суприз!

И в а н. Батя! Батя!..

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну-ну! Не хватало тебе еще зареветь.

И в а н. Батя! Да я… я… Дед! Ты слышишь, дед?! (Выхватывает у Сысоя кнут и сломя голову несется куда-то вниз, к Волге, пушечно выстреливая им.)

С ы с о й. Поостерегся я сразу суприз-то ему выдать. И правильно. Совсем ишь парень-то свихнулся.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ничего, отец, пусть побесится. Два месяца это в нем копилось. Надо, чтобы вышло.

С ы с о й. А ежели совсем выйдет?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Останется! Это гениальный летчик, отец. Ге-ни-аль-ный! Понимаешь?

С ы с о й. А чего не понять? Наша Волга много великих людей дала. А сколько еще великих-то погубили, на излете срезали…

Появляется  И в а н.

И в а н. Батя, не верю! Утешаешь ты меня, успокаиваешь…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Да ты что! Врал я тебе когда-нибудь?

И в а н. Батя, ох, батя! Хошь, я сейчас Волгу переплыву?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Успокойся, Иван, остынь. Во-первых, это пока еще планы. Отдаленные планы, понимаешь? А во-вторых, тебе до этого еще дожить надо.

И в а н. То есть как?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А так. Определим тебя летчиком-испытателем на авиационный завод.

И в а н. Отлично, батя! Это же живое дело!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Живое, согласен. Но ведь ты сумасшедший.

И в а н. Ты меня знаешь, батя! У меня ни одной поломки… Эх, батя, да я еще вокруг шарика!..

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну, ладно, ладно…

И в а н. Значит, едем? В Москву? Побегу!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Куда?

И в а н. На почту, телеграмму Маше…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Не надо телеграмму.

И в а н. А… а что? (Шепотом.) Что, батя?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Да-а, вредно тебе без неба. Совсем психованный стал. Приехала Марья, со мной вместе приехала.

И в а н. Да ведь она же…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Сына тебе привезла!

С ы с о й. Вы, товарищ старший командир, ухайдакаете сегодня парня! Разве можно так вот, разом?

Появляется  М а р ь я.

И в а н. Маша, Машенька! (Бросается к ней.) Сын, да? Нет, правда сын? Дед, ущипни меня!

Сысой в шутку стегает его кнутом.

Не сплю! (Марье.) Сколько?

М а р ь я. Что?

И в а н. Весит сколько?

М а р ь я. Четыре двести.

И в а н. Еще один летчик на свет появился!

М а р ь я. Ну уж нет! Мне и одного много. Ты почему меня два месяца обманывал?

И в а н. Не мог же я тебе в такое время правду написать!

М а р ь я. А ты помнишь наш уговор? Правду, всегда только правду!

И в а н. Я люблю тебя – вот моя правда! (Бережно поднимает Марью на руки.)

М а р ь я. Ты что, Ваня, люди ведь…

И в а н. Хорошие люди, Маша! И жизнь, Маша, тоже хорошая! Сколько счастья, и все одному!

М а р ь я. Двоим.

И в а н. Троим! Пошли к Игорьку.

М а р ь я. Ты уж и имя дал?

И в а н. А мы с тобой давно договорились. Ты что, забыла? (Уходит с Марьей на руках.)

Н и к о л а й  П е т р о в и ч (Сысою). А?!

С ы с о й. Да-а! Молодые!.. (В сторону.) Ох, холеры! Опять на огороды пошли! Полкан! Полкан!..

Лай собаки.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Давно пасешь, отец?

С ы с о й. Да годов пять.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А раньше чем занимался?

С ы с о й. Дома́ у нас в деревне видел?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Видел.

С ы с о й. Красивые?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Красивые.

С ы с о й. Я строил.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ты?

С ы с о й. Удивляешься? Я тут по Волге километров на полтораста вверх-вниз строил. Сейчас еще поезди, поспрашивай: Сысоя Шамолина, мол, знаете? Знаем, скажут, помним. Золотые руки были… Теперь вот ослабели, и глаза шалят…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Может, подлечиться тебе? В Москву приезжай, врачей хороших найдем.

С ы с о й. Э-э, мил человек, от старости лекарства нету. Не придумали еще. Я об одном только жалею – мало построил.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Не печалься, отец. Внуки твои достроят. Они и глубины морские, и дали небесные покорят и, кто знает, быть может, к далеким мирам прорвутся. Прорвутся и расскажут там, что жил на земле, на великой русской реке Волге, и строил людям дома мастер Сысой Шамолин…

                                         Х о р

 
Всё —
Как он набирался сил,
Как в небесах владел собой
И невесомость выносил —
Да пусть почувствует любой
Из нас!
Он делал все для нас с тобой,
Он делал все за нас с тобой,
Над нашими плечами мчась.
 
 
Вознесся
В космос человек,
Оставив за своей спиной
Свой шар земной с его весной,
С его «холодною войной»,
Со стужей, вклинившейся в зной,
И с кипятком подземных рек
Под леденистой пеленой.
 
 
Вознесся
В космос человек,
Но это вовсе не побег
Из повседневности земной.
 
 
Вознесся
В космос человек,
Секретом неба овладел,
И возвратился человек
И снова землю оглядел:
Напрашивается масса дел!
 
 
Еще недужен лик земли,
Еще витает горький прах
Сынов земли, которых жгли
Вчера на атомных кострах.
А сколько на земле калек!
 
 
Поставим этому предел,
Поскольку, силою богат,
Ворвался в космос человек
И возвратился он назад.
 
 
И убедился человек,
Что доброй воле
Нет преград!
 

Титры «Москва» и «1961. 1 апреля». Красная площадь. Силуэт Мавзолея В. И. Ленина. Вечер. На сцене  И в а н  и  С т е п а н. Они в летной форме, старшие лейтенанты.

И в а н. Не хочется уходить.

С т е п а н. Да.

И в а н. Знаешь, первый раз я увидел Красную площадь в шестнадцать лет. Думал, она огромная, а пришел – и поначалу даже разочаровался…

С т е п а н. А я вот думаю: у каждого из нас есть родной уголок. У тебя на Смоленщине, у меня на Алтае. И у всех – один, здесь… Марья твоя о чем-нибудь догадывается?

И в а н. Вроде нет. А твоя?

С т е п а н. Пристала сегодня с расспросами.

И в а н. А ты что?

С т е п а н. В первый раз, говорю, что ли? На тренировочные полеты уезжаем.

И в а н. Моя не расспрашивала.

С т е п а н. Американцы планируют на двадцать восьмое апреля, слыхал? Баллистический прыжок.

И в а н. В конце марта у них капсула «Меркурий» не отделилась от ракеты-носителя, а они человека хотят забросить.

С т е п а н. Слушай, Иван, тебя не мучает один вопрос?

И в а н. Какой?

С т е п а н. Кто из нас полетит?

И в а н. Да как тебе сказать…

С т е п а н. Честно.

И в а н. Думаю об этом, конечно. Но не мучает. Не вижу большой разницы.

С т е п а н. Разница есть. Сейчас тебя знают сотни, а через несколько дней будут знать сотни миллионов, все человечество!

И в а н. Первое и главное, что они узнают, – полетел советский человек.

С т е п а н. А я считаю, тот, кто посильнее, покрепче, вторым лететь должен.

И в а н. Почему?

С т е п а н. Задача будет сложнее.

И в а н. Да, наверное.

С т е п а н. А все же первый – это первый. Колумб когда Америку открыл, а и сейчас звучит: Ко-лумб! Звучит?

И в а н. Звучит. Но если вдуматься, то мы с тобой не первые.

С т е п а н. То есть как?

И в а н. А так. Сколько их до нас было на Руси, первых! Подьячий Крякутный в Рязани. Можайский…

С т е п а н. Да-да, первый самолет. И ведь испытал!

И в а н. Испытал. Братья Райт тогда еще под стол пешком ходили.

С т е п а н. Циолковский!

И в а н. Звездный мечтатель! Не будь его…

С т е п а н. А Нестеров! Мертвая петля! Высший пилотаж…

И в а н. Михаил Ефимов! Первый русский летчик. Мой земляк, смоленский. Побил все мировые рекорды.

С т е п а н. Летчики-полярники…

И в а н. И Чкалов, Степа, Чкалов! Мечтал вокруг шарика… А кому-то из нас скоро, быть может…

С т е п а н. Никаких «быть может»! Вопрос только: кому?

И в а н. Нет, Степа, не первые мы с тобой. Под нашей ракетой такой фундамент!..

С т е п а н. Ну, пошли?

И в а н. Пошли.

З а т е м н е н и е

Тот же вечер. Квартира Ивана. На письменном столе горит настольная лампа. Входит  И в а н. Раздевается. Из другой комнаты появляется  М а р ь я.

М а р ь я. Ваня! Тебе же завтра рано ехать.

И в а н. Да, понимаешь, бродили со Степаном, ушли далеко, возвращались пешком… Леночка спит?

М а р ь я. Только что уснула. Ждала тебя. В последнее время ты все реже и реже бываешь дома.

И в а н. Что делать, Машенька, работа. Я взгляну. (На цыпочках проходит в соседнюю комнату, возвращается.) Улыбается, что-то веселое, наверно, снится.

М а р ь я. Звонил Николай Петрович.

И в а н. Давно?

М а р ь я. Минут двадцать назад.

Иван идет к телефону. Марья прикрывает дверь в комнату дочери.

И в а н (набирает номер). Добрый вечер, Николай Петрович! Гуляли со Степаном. Известно, кто? На месте будет известно? Понятно. На полчаса раньше? Хорошо. Да нет, что вы! Заведу будильник. Если подведет? У меня другой есть. Ну, этот меня еще никогда не подводил. (Улыбаясь, смотрит на Марью.) Подарить вам? Не могу, товарищ генерал. Догадались? Передать поклон? Спасибо! До завтра, Николай Петрович. Спокойной ночи! (Кладет трубку.) Генерал тебе кланяется. Говорит, что безумно мне завидует.

М а р ь я. Чемодан я собрала. Надо спать, Ваня.

И в а н. Я и сам себе иногда завидую. Слушай, а если бы тогда, в училище, ты не пошла со мной танцевать, значит, ничего могло и не быть?

М а р ь я. Ты пригласил бы меня еще раз, я уверена.

И в а н. Я приглашал бы тебя до бесконечности!

М а р ь я. Что-то случилось, Ваня?

И в а н. Почему ты так решила?

М а р ь я. Или должно случиться?

И в а н. Ну с чего ты взяла?

М а р ь я. Ты немножко не такой, как всегда.

И в а н. Я всегда немножко не такой, когда уезжаю от вас. А эти тренировочные полеты рассчитаны надолго…

М а р ь я. Сегодня первое апреля, но если правду?

И в а н. Маша!

М а р ь я. Ваня, я прошу тебя! Мне будет спокойнее, если я буду знать.

И в а н. Ну хорошо. Мы уезжаем на испытание новой машины.

М а р ь я. Она необычная?

И в а н. Как всякая новая.

М а р ь я. Никогда не говорила тебе этого, а сегодня скажу. Я приучила себя прощаться с тобой легко, с улыбкой. Но если бы ты знал, чего мне это стоит! Сколько раз мы расставались за эти четыре года! И каждый раз я внутренне прощалась с тобой навсегда. Я знаю, что любое наше расставание может быть последним.

И в а н. «Жизнь, которая приносит страдания и радости, это и есть настоящая жизнь». Сент-Экзюпери. Как просто и как точно. Мы ведь с тобой верим этому летчику?

М а р ь я. Пожалуйста, береги себя!

И в а н. Все будет хорошо, Машенька! Если бы со мной что-нибудь случилось, то это было бы высшей несправедливостью по отношению не только к тебе, но и…

М а р ь я. Но и?..

И в а н. Но и к нашей дочурке. Все будет хорошо, Маша! Все будет хорошо!..

З а т е м н е н и е

Титры «Байконур» и «1961. 12 апреля. 8 часов 51 минута». Пункт управления. Здесь  С е р г е й  П а в л о в и ч,  Н и к о л а й  П е т р о в и ч,  С т е п а н, к о с м о н а в т ы,  т е х н и ч е с к и й  п е р с о н а л. Идет радиопереговор с космическим кораблем. (Радиопереговор документален.)

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Готовность – пять минут. Поставьте громкость на полную, громкость на полную.

И в а н. Вас понял: объявлена пятиминутная готовность, поставить громкость на полную. Полную громкость ввел.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Все идет нормально. Займите исходное положение для регистрации физиологических функций.

И в а н. Вас понял, все идет нормально, занять исходное положение для регистрации физиологических функций. Положение занял.

С е р г е й  П а в л о в и ч. У нас все нормально. До начала наших операции – до минутной готовности – еще пара минут. Как слышите меня?

И в а н. Я слышу вас хорошо. Вас понял: до начала операций осталась еще парочка минут. Самочувствие хорошее, настроение бодрое, к старту готов, все нормально.

С е р г е й  П а в л о в и ч. Понял вас, понял хорошо. Минутная готовность. Как вы слышите?

И в а н. Вас понял: минутная готовность. Занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом.

С е р г е й  П а в л о в и ч. Понял вас. Во время запуска можете мне не отвечать. Ответьте, как у вас появится возможность, потому что я буду транслировать подробности.

И в а н. Вас понял.

С е р г е й  П а в л о в и ч. Ключ на старт! Дается продувка.

И в а н. Понял вас.

С е р г е й  П а в л о в и ч. У нас все нормально: дренажные клапаны закрылись.

И в а н. Понял вас, почувствовал: слышу работу клапанов.

С е р г е й  П а в л о в и ч. Отлично. Идут наддувы, отошла кабель-мачта. Все нормально. Дается зажигание, «Кедр».

И в а н. Понял: дается зажигание.

С е р г е й  П а в л о в и ч. Предварительная ступень… Промежуточная… Главная… Подъем!

И в а н. Поехали!..

Документальная запись старта ракеты. Яркая вспышка света. Гул уносящегося ввысь космического корабля. Музыка.

На авансцену выходит  Н и к о л а й  П е т р о в и ч.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Труден, тернист путь в космос. Если вы когда-нибудь услышите чересчур бодрый репортаж о работе экипажа на борту корабля или космической станции или прочтете где-то о сверхспособных космонавтах, не верьте этому. Среди наших девизов нет лозунга: «Пришел, увидел, победил». Ни одно серьезное исследование в науке, да и в практике не проходит гладко. Не составляет исключения и космонавтика. В ней не только победы, бывают временные поражения, неудачи и даже трагедии. Таковы факты… Такова жизнь. Но она идет вперед, и все новые и новые маршруты прокладывает в глубинах Вселенной наш советский человек.

З а н а в е с