Текст книги "Путь в космос"

Автор книги: Сергей Михалков

Соавторы: Виталий Губарев,Геннадий Семенихин,Константин Скворцов,Александр Романов,Юрий Малашев,Андрей Жиров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

П р е с н я к о в. Не все в порядке, Сергей Павлович. Снова происходит перегрев… Есть мысль испытать в условиях, близких к критическим.

К о р о л е в. Запрещаю.

П р е с н я к о в. Но…

К о р о л е в. Отправьте изделие на завод.

Ф а т ь я н о в. Потеряем много времени, Сергей Павлович. Позвольте мне быть вместе с Георгием.

П р е с н я к о в. Нет, я один.

К о р о л е в. Риск!..

Ф а т ь я н о в. А где его нет, Сергей Павлович?

К о р о л е в. Это верно. Без меня испытаний не начинать, ясно?

П р е с н я к о в. Хорошо. (Уходит.)

Королев жестом задерживает Фатьянова. Нащупывает в кармане его пропуск.

К о р о л е в. Что это такое? (Разыгрывая, читает.) «Фатьянов Борис Борисович, ведущий конструктор». Между прочим, он у вас просрочен. И вас пускают на завод? У меня пропуск вахтер пять раз в день проверяет. (Весело.) Я вам его продлю. Вы не собираете автографы? (Достает авторучку, пишет.) До двухтысячного года. Достаточно? (Передает пропуск Фатьянову.) И, пожалуйста, не подбрасывайте его в чужие карманы.

Фатьянов уходит. Рядом, в кабинете Громова, настойчиво звонит телефон.

Ч е т в е р т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т (Королеву). Разрешите?

К о р о л е в. Да, пожалуйста.

Четвертый летчик-космонавт уходит к телефону.

(Продолжает беседу.) Конструирование корабля, друзья мои, дело абсолютно новое и потому исключительно сложное. Нет опыта. Все – первый шаг. Мы хотим, чтобы в создании космического первенца вы приняли самое деятельное участие. Вам летать, вот и помогайте.

Ч е т в е р т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т (из кабинета). Сергей Павлович, вас просят из Центрального Комитета партии.

К о р о л е в. Сейчас подойду.

Г а г а р и н (показывая на макет корабля). Аэродинамические качества у корабля невелики.

К о р о л е в (взглянув на Крутова). На этот вопрос вам даст исчерпывающий ответ конструктор Крутов. Извините. (Уходит в кабинет Громова.)

Ч е т в е р т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т  присоединяется к беседующим.

Х о р о в. Слушаем вас, Николай Владимирович.

К р у т о в. К этой части приборного отсека примыкает тормозная двигательная установка. Она возвращает корабль на Землю. Двигатель ее перед спуском включит бортовая автоматика в нужное время полета.

Ч е т в е р т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т (иронически). Значит, наше дело – дышать, есть, пить.

П я т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т. Пускай собачки летают.

Х о р о в (строго). Товарищи!

К р у т о в. Напрасно иронизируете. Может случиться непредвиденное – летчик потерял сознание. Влияние космических факторов не изучено. Всякое может быть. Мы не имеем права рисковать…

Г а г а р и н. Но и в самом умном и исполнительном автомате может тоже что-нибудь забарахлить.

К р у т о в. К сожалению, не исключено.

Г а г а р и н. Человек в союзе с автоматикой – надежнее. Это бесспорно.

К р у т о в. Может, и так. Приглашаю ознакомиться с некоторыми системами в действии.

Летчики-космонавты, Хоров, Крутов и Егоров уходят. Остаются Журналист и Думенко. Из кабинета Громова выходит  К о р о л е в.

К о р о л е в (радостно). Хороший звонок из ЦК партии. Такие поднимают настроение. А где же мои собеседники?

Д у м е н к о. Тут без вас космонавты Николая Владимировича в такой оборот взяли…

К о р о л е в. Вот как! Это мне нравится. Молодцы! А как вам Гагарин?

Журналист и Думенко молчат.

Осторожничаете. А мне, не скрою, пришелся по сердцу. (После паузы.) Все думаю: сделаю сегодня – завтра будет полегче. Наступает завтра – опять то же самое. Сколько себя помню, не было легких дней. Вот и сегодня. Труднейший день, скажу вам.

Ж у р н а л и с т. Проблема руководителя и коллектива?

К о р о л е в. Да, именно. Всегда конкретная, всегда социальная, всегда острая… Только не следует забывать: и личности разные, и идеи тоже разные. Нельзя всякому и всякой слепо поклоняться. Рабочие Соколов и…

Ж у р н а л и с т. Амангалов.

К о р о л е в. И Амангалов. Чудесный казах. И языкастая Маша. Это личности. В общем, роль личности в нашей жизни от малой до великой должна быть только созидательной. Иначе зачем ей быть?

Ж у р н а л и с т. Можно вопрос? Каким, по вашему мнению, должен быть современный ученый-руководитель?

Д у м е н к о. Одни предпочитают ученого-организатора, другие – лабораторно-академического ученого.

Ж у р н а л и с т. А ваша точка зрения, Сергей Павлович?

К о р о л е в. Академик Курчатов.

Ж у р н а л и с т. Сплав того и другого?

Д у м е н к о. Это и мой идеал.

Ж у р н а л и с т. Еще один вопрос. Не слишком ли мы осуждаем тех, кто думает о сегодняшнем дне?

К о р о л е в. Сегодняшнее должно быть частицей прогноза наших предшественников. Мы обязаны лишь скорректировать расхождения и смотреть в завтра, далеко в завтра. Подлинным ученым могу считать только того, кто мыслит и делает вперед хотя бы во имя двух-трех поколений. Преемственность. Нельзя каждый раз начинать все сначала. Опасно.

Ж у р н а л и с т. А как вы относитесь к людям с характером?

К о р о л е в. Это вы о Крутове? Трудно с ним, ой как трудно! Но именно на таких все держится. Под стать ему Преснякова, Фатьянов. Та-лан-ты! Такие пойдут дальше нас. А Алексей? Пять слов в день, а дел гора.

Думенко разводит руками.

Молчу, молчу. (После паузы.) Ну что же, отдохнули? Пора. Пресняков, наверное, меня уже ждет. Грешен, люблю все своими глазами посмотреть да руками потрогать: не утюги делаем. До встречи.

Думенко и Журналист уходят налево. Королев идет по цеху, замечает на ящиках плачущую  Н а т а ш у.

(Наташе.) Вы ко мне?

Н а т а ш а. Нет.

К о р о л е в. Плачете?

Н а т а ш а. Кончила уже.

К о р о л е в. Очень хорошо, что кончила, а почему начала?

Н а т а ш а. Так, захотелось. А что?

К о р о л е в. Разлюбил, что ли?

Н а т а ш а (удивленно). Меня разлюбить?

К о р о л е в. О да! Ну а почему все-таки плачешь-то?

Н а т а ш а. На сессию не пускают.

К о р о л е в. Куда? Кто?

Н а т а ш а. В Бауманку. Громов. Там, говорят, Королев лекции сейчас читает…

К о р о л е в (резко). И редко, и плохо.

Н а т а ш а. Плохо? Вы его хоть раз слышали? (Гневно.) Нет!.. Вы… (Наступает.) Вы… несерьезный человек. Да вы знаете?!..

К о р о л е в (смеется). Ну, не будем ссориться. Мы же свои люди. Поедете через неделю.

Н а т а ш а. А что, меня специально ждать будут?

К о р о л е в. Полетите на служебном самолете. Успеете? (Быстро уходит.)

Н а т а ш а. И меня пустят в самолет?

К о р о л е в (кричит). Позвоните через три дня по двадцатому в девять ноль-ноль!

Н а т а ш а. А кого спросить-то? (Кричит вслед уходящему Королеву.) Как ваша фамилия? Ничего не слышу… Кого по двадцатому? Да у нас вроде и номера такого на заводе нет.

Появляется  А м а н г а л о в.

А м а н г а л о в. Чего кричишь?

Н а т а ш а (в сторону уходящего Королева). Кто это?

А м а н г а л о в. Человек. (Уходит.)

Вбегает  С о к о л о в.

С о к о л о в. Вот черт! Уже ушли. (Замечает Наташу.) Послушай!

Н а т а ш а. Нет, вы послушайте! Вы знаете этого человека?

С о к о л о в. Седой-то? Амангалов.

Н а т а ш а. Да нет же! Того, что в серой шляпе. Вот такой. (Изображает грузного человека.)

С о к о л о в. Многого хочешь.

Н а т а ш а. И почему это вы со мной сразу на «ты», мальчик?

С о к о л о в. Э! Да ты, пичуга, веселая.

Н а т а ш а. Это еще что за обращение?

С о к о л о в. Хочешь к нам в бригаду?

Н а т а ш а. Сейчас. Только вот шнурки от ботинок поглажу.

С о к о л о в (смеется). Я подожду.

Н а т а ш а. Я о том, с которым вы в цехе говорили. Ну, пожалуйста!

С о к о л о в. Да академик Королев. Надо бы знать.

Н а т а ш а. Академик… Да ну вас! Ой! Вот дура-то! Что я ему наговорила!

Откуда-то с улицы доносится гудок промчавшейся машины «скорой помощи». Второй, третий.

С о к о л о в. Что это?

Н а т а ш а. «Скорая». Бежим!

Соколов и Наташа убегают. Выбегают П р о ш и н а  и  Я р к и н. Из глубины цеха выбегают  Г р о м о в,  К а л ю ж н ы й  и  Ж у р н а л и с т.

Г р о м о в (на ходу, обращаясь ко всем). Прошина, если меня будут спрашивать, я в восьмом. (Убегает.)

Я р к и н. Послушай, Маня, туда ведь ушел наш Амир.

П р о ш и н а. Да что ты, Петр! (С тревогой в голосе.) Давно?

Я р к и н. Я побегу. (Убегает вслед за всеми.)

Прошина бежит к телефону, набирает номер.

П р о ш и н а (в трубку). «Скорая»! «Скорая»! Что там случилось, Катя? Да ты что, не узнала? Это я, Маша. (После паузы.) Взрыв? Да подожди ты, ради бога! Туда наш Амангалов ушел.

Появляется  П р е с н я к о в а. Слушает.

Вот несчастье! Да что ты говоришь! Как фамилия? Пресняков? Нет, такого не знаю.

П р е с н я к о в а. Что, что? (Вырывает трубку у Прошиной.) Алло, алло! Уже повесили. (Прошиной.) Что вам сказали, что там случилось с Пресняковым?

П р о ш и н а (растерянно). Вы его знаете?

Преснякова не слушает, бежит к двери. Навстречу ей  А м а н г а л о в,  К а л ю ж н ы й  и  Н а т а ш а.

К а л ю ж н ы й. Лариса Васильевна!

П р е с н я к о в а. Нет, я должна пойти туда.

А м а н г а л о в. Нельзя туда, нельзя. Там медицина… врачи…

П р е с н я к о в а. Это ужасно!

Входит  П р е с н я к о в. Он в обгорелом халате, лицо в темных пятнах.

(Бросается к нему.) А Борис? (Видит Наташу, кидается к ней.) Ты была там! Ты видела его?! На-та-ша! (Рыдает.) Бо-о-рис…

П р е с н я к о в. Все произошло так быстро. Я ничего не успел сделать.

Преснякова словно окаменела.

Лариса! (Нервно.) Не успел. Ты слышишь меня?

П р е с н я к о в а (решительно). Проводите меня к нему.

Входят  К о р о л е в  в обгорелом халате, без шляпы, Г а г а р и н  в гимнастерке без пояса, на лице следы сажи. Все смотрят на них.

К о р о л е в (окидывает всех взглядом, глухо). Я виноват… Как я мог разрешить… (Резко, Преснякову.) Я просил вас, Георгий Викторович, не начинать без меня… О чем я?..

Г а г а р и н. Нет. Слова ни к чему. Только вы, Сергей Павлович, говорили… Вы говорили… Риск неизбежен. Дерзание.

К о р о л е в. Не такой ценой. Я начинаю терять веру. Какой-то рок…

Г а г а р и н. А я верю, уверен.

З а т е м н е н и е

Ж у р н а л и с т. Вот так или почти так все и было. Время, конечно, примирило сторонников и противников полета человека в космос. Забылись жестокие споры, нелицеприятные дискуссии, поиски технических решений, удачи и срывы. И лишь бесстрастные архивы сохранят следы об этом. В них не найти только самого главного: чего все это стоило дерзавшим, смотревшим вперед, на много сотен лет вперед! Укорачивало жизнь. А она, жизнь, даже у тех, кого мы называем бессмертными, всего одна! Только одна! (После паузы.) А теперь вернемся в сегодняшнее, в день двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

СТРАНИЦА ПЕРВАЯ
(продолжение)
12 апреля 1961 года
ПРЕКРАСНОЕ МГНОВЕНЬЕ

Снова подземный командный бункер космодрома Байконур. Здесь  Г р о м о в,  Д у м е н к о  и  К р у т о в. У пультов  о п е р а т о р ы,  П р е с н я к о в а  и  Н а т а ш а. Чуть в стороне К у л и к о в,  Х о р о в,  П р е с н я к о в  и  Т о м и л и н. К о р о л е в, откинувшись на спинку кресла, задумался.

К о р о л е в (как бы сам себе). Теперь вперед, не останавливаясь, вперед!

Г р о м о в (Королеву). Вы что-то сказали, Сергей Павлович?

К о р о л е в (улыбается). Да нет. Что-то прошлое вспомнилось. Промчалось, как на киноленте.

Входит  Г о р ш и н.

Г о р ш и н. Есть еще новости, товарищи!

Д у м е н к о. Интересно.

Г о р ш и н. Предполагается торжественная встреча!

Х о р о в. В Кремле?

Г о р ш и н. Принято специальное решение Центрального Комитета партии и Советского правительства. Гагарин расскажет о полете в космос с самой высокой трибуны – с Мавзолея Ленина – всей стране, всему народу…

К о р о л е в (взволнованно). Всего ожидал, но только не этого.

Вбегает  К а л ю ж н ы й. В руках у него телеграфная лента.

К а л ю ж н ы й. Сергей Павлович! Игнатий Игоревич! Смотрите! Только что приняли.

К о р о л е в (взглянув). Тройка! Дубль. (Дает дубль Хорову.)

Х о р о в. Не может быть! (Всем, показывая ленту.) Идет тройка. Включите экран!

Включается телевизионный экран. Изображения нет.

Т о м и л и н. Это же катастрофа! Я предупреждал…

К о р о л е в (резко). Помолчите! (Овладевая собой.) Ясно… Ясно… Проклятая тройка! (Калюжному, сдерживаясь.) Что вы скажете, Вячеслав Федорович?

К а л ю ж н ы й. Возможно, недостаток кислорода. Предполагаю выход из строя одного из узлов регенерационной установки, отсюда почти потеря сознания.

К о р о л е в. Так-так.

К у л и к о в. Или то, чего мы боялись больше всего, – воздействие невесомости. Частичное расстройство сердечно-сосудистой системы.

К о р о л е в. Так-так. А если радиация?

К а л ю ж н ы й. Ни в коем случае, Сергей Павлович. Ни в коем случае… В зону непосредственной опасности корабль не заходил. Солнце было абсолютно спокойно.

Г о р ш и н. Было, товарищ Калюжный. А сейчас? Ваши данные суточной давности. Запросите институт.

К а л ю ж н ы й. Хорошо. Но это не меняет положения.

К о р о л е в. Меняет. Необходимо срочно вызвать специалистов-медиков. Возможно, понадобится эффективная помощь. (После паузы.) Может, каждый из вас и прав. Будем возвращать корабль немедленно. Возражения? Нет. Хорошо.

Калюжный убегает.

(В микрофон, решительно.) Я – «Заря-один». Внимание «Восьмому»! Без вопросов. Ждите наших указаний. (Громову.) Леонид Николаевич, подготовьтесь к проведению нулевой программы на двадцать минут раньше. (Хорову.) Товарищ Хоров, свяжитесь с группой поиска.

Х о р о в. Есть. (Быстро уходит.)

К о р о л е в (в микрофон). Внимание службам управления полетом! Внимание службам управления! Работаем по нулевой. Точные координаты посадки корабля будут переданы позднее. Объявляется готовность номер один к посадке корабля. По внештатной.

Н а т а ш а. Это ужасно!

Вбегает  Ч е т в е р т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т.

Ч е т в е р т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т (радостно). «Пять»! Смотрите, как четко «пять»! (Показывает ленту.)

Все поворачиваются к Четвертому летчику-космонавту.

«Пять», «пять», Сергей Павлович! Товарищи, шифровка! Наземный аппарат передавал неточно. Вот, смотрите, вместо «пять» выбивал «три»! (Передает ленту.)

К о р о л е в (резко). А если аппарат исказил «три», передав сейчас «пять», Павел Романович?

Ч е т в е р т ы й  л е т ч и к – к о с м о н а в т (недоуменно, растянуто). Нет, не может быть. Все-нормально.

К о р о л е в (всем). Приступаем к заключительной операции.

Преснякова вскакивает, снимает наушники.

П р е с н я к о в а (радостно). У Гагарина отлично! Наземной станцией слежения двадцать пять установлена прямая связь. У Гагарина все отлично, Сергей Павлович!

Общее оживление. Радостные возгласы: «Отлично!», «Молодец!»

К о р о л е в (жестом призывает к тишине. Надевает наушники. Лицо светлеет. В микрофон). Я – «Заря-один». Внимание всем службам! Нулевой – отбой. Приземление – по основному. По пер-во-му. Я – «Заря-один». Я Королев. Дайте прямую. Я – «Заря-один», как слышите меня, «Кедр»? Как слышите меня, Юра?

Вспыхивает телевизионный экран. На нем чуть усталое, счастливое лицо Гагарина.

Г о л о с  Г а г а р и н а. Я – «Кедр», я – «Кедр». Слышимость прекрасная. Все приборы корабля работают отлично. Перехожу на прием.

К о р о л е в (в микрофон). Я – «Заря». Радуюсь за вас, крепко жму руку. Через несколько минут будут переданы команды на спуск. До встречи! (Отключается от микрофона.) Ну и задал ты нам работы, Юра! Минуты, минуты…

Д у м е н к о. Гора с плеч. (Садится на стул.)

Г о р ш и н. Кажется, мы живем и мыслим не зря.

Г р о м о в (в микрофон). Внимание всем службам! Внимание всем службам! Космический корабль «Восток» следует в направлении расчетного района посадки.

К о р о л е в. Инженер Преснякова, к пульту управления! (Выключает экран.)

П р е с н я к о в а (радостно). Есть к пульту управления! (Садится за один из пультов.)

Наташа подходит к Пресняковой.

К у л и к о в. А радиация, а невесомость?!

К о р о л е в (после долгой паузы). Филипп Филиппович! Буду благодарен вам, если ваш коллектив возьмет на себя труд по послеполетному обследованию космонавта.

К у л и к о в. Там работает ваша группа медиков, Вячеслав…

К о р о л е в. Мне думается, что это не встреча представителей двух разных родов – Монтекки и Капулетти. Она не приведет к роковому исходу. И тем не менее две разные точки зрения, два метода. Так нужно для науки. Правда, это моя просьба.

К у л и к о в. Удивительный вы человек, Сергей Павлович. Не скрою, мне очень хотелось услышать это предложение. Именно от вас. Согласен. Благодарю. (Неожиданно.) А мой внук тоже полетит в космос… Так-то…

Королев смотрит на часы, идет к микрофону.

К о р о л е в (в микрофон). Я – «Заря-один». Внимание всем службам посадки корабля «Восток»! Выдать команду два!

П е р в ы й  г о л о с (в аппаратной). Команда на спуск корабля выдана.

В т о р о й  г о л о с (в аппаратной). Команда на спуск «Востока» прошла.

К о р о л е в. Тормозная установка?

Напряженная тишина.

Ну, ну!

П р е с н я к о в а (радостно). Тормозная выдала импульс!

Общее оживление, радость.

П е р в ы й  г о л о с (в аппаратной). Корабль-спутник вышел на спусковую траекторию.

П р е с н я к о в а (радостно). Тормозная сработала! (Закрывает лицо руками, рыдает.)

Н а т а ш а. Что ты, Лариса, не надо!

К о р о л е в. Не казните меня, Лариса Васильевна. (После паузы.) Одному из лунных кратеров присваивается имя Бориса Фатьянова. Это – бессмертие. (Отходит в сторону.)

П р е с н я к о в а (мягко, но с укором). Борис достоин бессмертия, но еще больше, он имел право на жизнь.

П р е с н я к о в (громко). Есть разделение отсеков!

Н а т а ш а. До расчетной точки посадки корабля тысяча километров!

Появляется  Ж у р н а л и с т. Подходит к Королеву.

Ж у р н а л и с т. Вы счастливы, Сергей Павлович? Мечта, точнее, цель вашей жизни осуществилась.

К о р о л е в. Я жаден, товарищ пресса. Сегодня хочу уже большего. Нет, не для себя. Когда слышу «цель вашей…», меня коробит. Поймите меня правильно. Цель индивидуума жизненна, если она выражает интересы масс, потребность общества. Проще говоря, всему свое время. Но идеи часто опережают возможности общества. Так было с Циолковским. Он шел впереди своего века. Почти шестьдесят лет назад вышел его классический труд «Исследование мировых пространств реактивными приборами», и только в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году мы создали и смогли запустить в космос первый искусственный спутник Земли. Уровень развития производительных сил – вот что определяет наши возможности… Но стимулируют их опять-таки идеи. Цепная реакция… (Смеется.) Сколько я наговорил вам – и все не по существу вашего вопроса! Конечно же я счастлив. Скажу «нет» – никто не поверит. (Серьезно.) Только, пожалуйста, помните: все, что сделано, делается и будет сделано по созданию ракет-носителей и кораблей, подготовке космонавтов, – это результат усилий многих коллективов, всей страны.

Ж у р н а л и с т. Вы сказали, Сергей Павлович, что хотите сейчас уже большего.

К о р о л е в (шутливо). Я смотрю, вы тоже хотите большего. (Переходит на деловой тон.) Полет еще не закончен. Приземление сложнейшее дело. Так что позднее.

Н а т а ш а (все радостнее). До расчетной точки двести километров! (После паузы). До расчетной точки сто километров!.. До расчетной точки «Востока» пятьдесят километров!.. До расчетной…

К о р о л е в (поднимает руку вверх, словно прося внимания). Сейчас включится парашютная система.

Напряженная пауза.

Г о л о с  л е т ч и к а  с  м е с т а  п р и з е м л е н и я (возбужденно-радостно). Вижу парашют! (Строго.) Докладывает командир вертолета Никифоров. Вижу, медленно, медленно корабль идет к земле.

Общее ликование. Звучит музыка.

Уходит в сторону командный бункер. На фоне развевающегося красного стяга все участники эксперимента. В центре – Главный конструктор академик Королев и первый космонавт планеты  Ю р и й  Г а г а р и н. Он в скафандре и с гермошлемом в руках. Рядом  г р у п п а  у ч е н ы х  и  л ет ч и к о в – завтрашних космонавтов. Взоры всех обращены к Гагарину. Аплодисменты, возгласы. Ликование. Королев жестом призывает всех к вниманию. Наступает тишина.

К о р о л е в. Друзья мои! Поздравляю всех вас! Вы творцы всего свершившегося. (Поворачивается к Гагарину.) Спасибо тебе, Юра! (Крепко обнимает и целует космонавта.)

Г а г а р и н (смущенно). Сергей Павлович…

К о р о л е в (всем). Наш Юрий Гагарин – олицетворение вечной молодости нашего народа! (Переждав овации.) Человечество никогда не забудет вашего подвига, как не забудет, что он совершен в двадцатом веке, когда народы России под руководством партии Ленина первыми на планете Земля подняли знамя социализма.

Новая волна аплодисментов.

Мы начали. Вслед за нами, я уверен, туда, в безоблачные дали Вселенной, устремятся и другие народы. Места в космосе хватит всем. Вспомним сегодня слова великого Циолковского: человечество приобретает всемирный океан, дарованный ему как бы нарочно для того, чтобы связать людей в одно целое, в одну семью. (С воодушевлением.) В тот день, когда космический аппарат доставит нам с одной из планет хотя бы горсточку полезных ископаемых или, тем более, когда мы получим с первого внеземного завода-автомата первую, может быть, ничтожно малую шестеренку, человечество вправе будет сказать: отныне ресурсы Земли приумножены неисчерпаемо… Но настанет, я твердо верю, другой поистине великий день. В этот день на одной из некогда безжизненных планет взойдет зерно пшеницы и первое дитя, рожденное вне Земли, скажет земное слово «мама». И тогда земляне гордо воскликнут: Вселенная принадлежит человеку! (После паузы.) То, что еще вчера было дерзновенной мечтой, сегодня становится реальной задачей, а завтра свершением. Нет преград человеческой мысли!

Музыка, общее ликование.

Г о л о с  М о с к в ы. Работают все радиостанции Советского Союза! Работают все радиостанции Советского Союза!

Обращение Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Президиума Верховного Совета СССР и правительства Советского Союза!

…Нам, советским людям, строящим коммунизм, выпала честь первыми проникнуть в космос. Победы в освоении космоса мы считаем достижением не только нашего народа, но и всего человечества. Мы с радостью ставим их на службу всем народам, во имя прогресса, счастья и блага всех людей на Земле…

Звучит музыка.