Текст книги "Журнал «Если», 1998 № 03"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Гарри Гаррисон,Роберт Сильверберг,Владимир Гаков,Эдуард Геворкян,Владислав Гончаров,Элиот Финтушел,Владимир Губарев,Наталья Милосердова,Мириам Салганик,Елена Николаева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

ФАКТЫ

*********************************************************************************************

Человеческое общение не роскошь…

Нередко приходится слышать: «Когда я простужен, то лучше себя чувствую на работе, чем дома. Останешься в постели – раскиснешь!» Этим интуитивным ощущениям найдено научное обоснование. Психолог Шелдон Кохен из Carnegi Mellon University (Питтсбург) доказал, что бороться с насморком весьма помогают… социальные отношения. Исследования проводились на 276 испытуемых, от 18 до 55 лет, в нос которым был впрыснут препарат, содержащий вирус. По наблюдениям ученого, группа, члены которой поддерживали не менее шести социальных контактов в день, подверглась заболеванию лишь на 35 %. Малообщительные испытуемые (3 контакта) подхватывали насморк в два раза интенсивнее (62 %). Так что на миру и простуда не страшна.

И листок с листочком говорит…

Растения табака общаются друг с другом. Группа ученых из университета «Ратжерс» (США) лишний раз нашла подтверждение тому, что коммуникативные функции присущи не одним лишь представителям животного мира. Исследователи также уточнили, что передаваемая информация может быть жизненно необходимой. Например, как только растение табака инфицируется болезнетворным вирусом, оно начинает вырабатывать летучую молекулу так называемого метилового салицата. Здоровые растения улавливают сигнал тревоги и тут же синтезируют антивирусные протеины, усиливая таким образом свою сопротивляемость заболеванию.

Трепещите, маньяки!

После окончания «холодной войны» Центральное разведывательное управление США приняло мудрое решение поделиться с гражданскими властями – и в особенности с полицией! – кое-какими секретными разработками. Недавно публике была представлена компьютерная видеосистема, способная опознать искомую личность под любой маскировкой, включая хирургические изменения внешности.

Телекамера, сканируя лица в толпе, обращает их изображения в цифровые и отсылает на компьютер, где специальное программное обеспечение выявляет костные структуры, лежащие под изменчивыми мягкими тканями, а затем сравнивает их с предварительно обработанными тем же способом фотоснимками преступников, находящихся в розыске. При совпадении установленных черепных характеристик подозрительную личность вежливо просят пройти в участок и ответить на несколько вопросов… Кстати, при первой же экспериментальной проверке системы в крупном аэропорту был опознан и задержан некий маньяк-насильник, несколько лет безуспешно разыскиваемый полицией.

С одной стороны, это хорошее средство в борьбе с преступностью. С другой – любители фантастики без труда назовут десяток книг и фильмов, в которых подобные методы вели к созданию тотального контроля и возникновения полицейского государства.

Элиот Финтушел
ИЗЗИ И ОТЕЦ СТРАХА

Чувствующий себя проколотым

Был прежде пузырем.

Лао-цзы

1. Дырка в сознании

Я тащился по Нью-Мексико с пустыми руками, не зная, куда податься, и случайно повстречался с шаманом по имени Шаман, пробуравившим дырочку у меня в голове. Дырочка была крохотная, но все впускала и выпускала, и вскоре я уже не видел разницы между собой и другими, между собственным телом и остальным миром.

– Не бойся, Мэл, – сказал Шаман. Но мне все равно было очень страшно. Мы сидели в длинной брезентовой палатке, служившей коммуне Космического Народа кухней. Весь прочий Космический Народ задрых. Они подобрали меня под Альбукерке, привезли к себе в пустыню и накормили. Все потому, что я приглянулся Шаману. В те времена случалось, что чиканос, не выносившие хиппи, проникали к ним в коммуны и открывали стрельбу; и хотя сам я смуглый и низкорослый, как мексиканец, они все равно меня подобрали.

В распахнутую с обеих сторон темную палатку заглядывали звезды. В ночи горела тусклая свечка, звенели цикады, завывали души мертвецов. На земляном полу стояла в треснутом стакане ритуальная свеча. На стулья, длинный стол, стены палатки, на нас самих ложились причудливые тени.

– Ты разрушил меня. – Что-то выгибалось и фыркало у меня внутри, точно испуганная кошка. Я ли произнес эти слова?

Шаман решил, что произнес их я.

– Ты – это я.

– Непонятно!

– Расслабься.

Космический Народ мирно спал. Я ушел, покинул Шамана, умевшего убивать и врачевать словом. Или он просверливает дырочку у вас в голове и позволяет истекать кровью или захлебываться в крови, изливающейся из всего мира и проникающей в эту дырочку. Напоследок я увидел отражение огонька свечи в глазах Шамана – два колеблющихся язычка пламени. Я вывалился в пустыню, под звезды, в звон цикад и завывание мертвых.

2. Разговор с деревом Иосии

Я поговорил в темноте с деревом Иосии, коротколистной юккой. Я сказал: «Все хорошо. В Нью-Йорке у меня мать, братья и сестра. Отец нас

бросил, но я его не забыл. Я помню все лица, какие когда-либо видел, всему знаю названия, и никто на Земле никогда не усомнится в моих словах». Но у дерева сомнения были. Ведь я не помнил лицо родной матери. Я стоял вдали от дорог, от Космического Народа, и меня видели только звезды. Кто сказал эти слова? Возможно, я, может быть, дерево или песок.

3. Иззи

Я сидел у дороги и ждал рассвета. Я сам был предрассветным сумраком, я еще не возвысился над низкорослым смуглым человечком, очутившимся посреди пустыни. И плакал. Я был лужей слез, дрожью, рыданием, цикадой, душой умершего, вслушивающейся в вечность. Не знаю, кем я был. Наверное, я был приближающейся машиной, лучом фары, ударившим в залитое слезами лицо, водителем, заметившим в темноте, среди пустыни, безутешного скитальца.

Машина проскочила мимо меня, затормозила, подала назад. Пассажирская дверца распахнулась, наружу высунулся мужчина – худой, лысоватый, с одной бровью – и сказал в нос:

– Залезай. Не вечно же здесь торчать.

Я уловил сладкий жасминовый аромат. Зеркальце заднего вида было украшено кисточкой и слоником. Мои бивни путались в нитях. Я был многорук и в руках сжимал пузырьки, ножи, бриллианты, черепа, побежденных демонов, змей. Голая женщина вскрывала мне ножницами брюхо.

Индус-водитель похлопал меня по спине.

Не исключено также, что заодно я был и этим пакистанцем. Иззи меня разозлил. Не отрываясь от руля, я сказал:

– Лучше бы мы остались в мотеле. Обязательно подбирать каждого встречного?

– Правильно, Сарвадука! – отрезал однобровый. – Он и есть каждый встречный. Верно?

Я мазнул по лицу рукавом, утирая слезы. Машина, полная света и тепла, казалась раем, только я никак не мог найти, чем бы ответить: «Да». Я уже зашевелил губами, но услышал скрип дверцы. Дверца захлопнулась. Я очутился внутри, между дверцей и человеком с одной длинной бровью. «Как вы узнали?» – хотел я спросить, но вместо этого взошло солнце.

4. Реликтовая фоновая радиация

Сарвадука нажал кнопку и устроил Соединенные Штаты Америки: новости музыки, рекламу трактора, помехи, евангелическую проповедь, песенку Джонни Абилена:

 
Вспышка в южных небесах
Зовется моей любовью к тебе,
И я знаю, него ты ожидаешь
От взрослого мужчи-и-и-ины.
Прости, что оставил тебя грусти-и-и-ить
Под матушкину колыбе-е-е-ельную…
 

…подержанные автомобили, платные политические объявления, сводки погоды…

– Погоди! – не стерпел Иззи. – Настройся-ка на «Косарей». Любопытная песенка!

– На «Косарей»?

– Не мешай! – Он оттолкнул руку Сарвадуки и стал сам крутить ручку настройки. Возникло ощущение, словно меня дергают за пупок. Рысканье по шкале сопровождалось такими завываниями, что я предпочел бы умереть, только бы не слышать этого. Наконец он отыскал желанную песенку. Судя по некачественному исполнению, транслировался живой концерт:

 
Рано или поздно я привезу тебя назад,
Ведь я ни в чем не виноват,
На чудеса способен я,
Что называются «оп-ля».
 

– Оп-ля? – Сарвадука оторвал взгляд от дороги, то есть от меня – плоского черного треугольника, уходящего в пустынную даль, – и хмуро глянул на Иззи. – Кажется, «Косарь» пропел про «оп-ля»?

– Заткнись! Дай послушать.

 
Внимай отцовскому совету,
Хотя отца давно уж нету:
Из сердца ты меня не изгоняй!
 

В следующую секунду сработал пейджер Иззи. Я никогда в жизни не видел пейджеров. Их тогда вообще ни у кого не было.

– Плохо дело. – Он снял пищалку с ремня и поднес к глазам. – Четыре градуса по Кельвину. Черт, на целый градус больше. Значит, он попробовал.

– Что попробовал?

– «Оп-ля», что же еще! О чем мы тут болтаем – не о салями же! Кто президент, Сарвадука?

– Маккарти, а что?

– Все еще Маккарти? Какого цвета американский флаг?

– Красно-бело-желтый.

– Значит, все по-прежнему. Не получилось. И Мэл все еще с нами. Ладно, время пока есть. Джонни рыщет. Пускай попробует нас найти! Я посплю.

– Подожди! Какие четыре градуса?

– Реликтовая фоновая радиация. Разве я раньше не объяснял? Словно сигнальная лампочка: вспыхивает всякий раз, когда кто-нибудь делает «оп-ля». На этот раз не сработало. Я посплю.

Иззи выключил радио и сполз пониже.

– Катайся тут с психом, и даже баб нет! – пожаловался Сарвадука.

5. Временное

Мысли валили от меня, как дым.

– Он что, оборотень? – шепотом спросил Сарвадука.

– Дай вздремнуть! – отмахнулся Иззи.

– Ты себе дрыхнешь, Иззи, а где бабы? – проворчал Сарвадука. – Мы делаем только то, что хочется тебе. Теперь еще и парень с нами. А баб как не было, так и нет. Напрасно я не прихватил с собой видео.

– Он извлек конус ладана из-под пепельницы, вложил его в отверстие в спине Ганеши [7] 7
  Ганеша – божество индуистской мифологии с человеческим телом и головой слона. (Здесь и далее прим. ред.)


[Закрыть]и поджег с помощью карманной зажигалки. Из хобота Ганеши повалил дым.

– Похотливый козел! – проворчал Иззи. – Я же говорю: дождись Мемфиса! Надо бы сперва покончить с парнем, но я слишком устал. Вот заморим червячка – тогда другое дело. Можешь накопать червей?

Я был завитком дыма, ароматом жасмина, тетрахлоридом углерода. Я пополз в сторону от Иззи, наэлектролизованный ужасом. Он зевнул, потянулся. Его рука легла мне на плечо, голова врезалась мне в подбородок. Меня передернуло от прикосновения лысого черепа. Я попытался стать Солнцем – огромным, далеким, всесильным.

В дыру у меня в голове вливались видения: жрецы майя с гомосексуальными наклонностями, хирурги в масках и в перчатках, роющиеся в моих внутренностях, Шаман, качающий головой, Космический Народ, пустыня, мой папаша. Бежать!

– Пожалуйста, выпустите меня! – взмолился я… то есть один из тех, кто был мною.

– Черт! – выругался Иззи. – Я забыл, что так бывает. – И он заткнул пальцем дыру.

КАК ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ? Но он меня не расслышал.

– Останови-ка машину! – приказал однобровый Иззи водителю. Сарвадука закряхтел и бросил через плечо:

– Не будет нам покоя, пока мы не сделаем ему прижигание.

Я чувствовал себя погребенным заживо. Внезапное сжатие Вселенной перекрыло мне кислород, хотя теперь мой мозг принял нормальный объем и снова заработал. Иззи ампутировал мир! Когда машина затормозила, он распахнул дверцу и выпихнул меня наружу. Я упал, он навалился сверху, прижав меня к земле.

– Сарвадука! – заорал он. – Помоги!

– А это законно? – осведомился индус. Я услышал, как распахивается, потом захлопывается дверца. Я судорожно нашаривал что-то – то ли дыхание, то ли собственное имя, которое никак не мог произнести. Имя, недавно бывшее слишком крохотным, чтобы обозначать меня, многоликого, теперь застряло в трахее. Иззи зашивал, заливал гипсом, свинцом дырку, пробуравленную в моей голове Шаманом.

– Это временно, – заверил он.

– Я – Мэл Беллоу! – прохрипел я удивленно. Ведь я только что побывал небом, Солнцем, шакти Ганешей, песком, носимым ветром.

– Да знаем мы, кто ты! – фыркнул Иззи. – Ты удрал из дому на следующий день после того, как США ушли из Вьетнама и президент Маккарти отменил призыв. 6 мая 1970 года, точно? Для меня это тоже одна из вех. Больше не надо было сидеть у почтового ящика и гадать, как сложится судьба. Ба-бах дверью! Кто подсадит паренька? «Иззовидение», если тебе интересно.

– Полегче, Иззи, он в шоке, – раздался голос Сарвадуки.

– Не мудрено! – Я увидел, что он дрожит от усталости, стоя надо мной на четвереньках. Теперь я мог отличить себя от них! – Иззи, – представился он. – А это мистер Сарвадука. Счастливы с тобой познакомиться. А теперь возвращаемся в машину, потому что нам еще надо добраться до места, где можно перекусить.

6. Вытекающая ответственность

– Меня зовут Иззи Молсон, – сообщил он мне за водянистым кофе из кофейного автомата в придорожной закусочной вблизи Амарилло. Сарвадука углубился в журнальчики. – Одни считают меня ясновидящим, другие – психом, а я тебе говорю, что просто умею держать нос по ветру. Сейчас я работаю на заводе Гибсона в Локпорте, штат Нью-Йорк, чиню станки.

– Сочувствую. – Я медленно потягивал кофе, чувствуя, как меня заполняет тепло. Это было, как краска, отмечающая часть Вселенной, именуемой мною.

– Чего там… В общем, я умею заглядывать внутрь предметов – к примеру, вижу насквозь твою кочерыжку, а также прошлое, настоящее и будущее – иногда. Из этого вытекает кое-какая ответственность. Вот почему я трачу свой отпуск, – а у Гибсона я успел заработать только двухнедельный отпуск, – на тебя… Боже, потрясающая способность испохабить простейший кофе! – Он сморщил нос и опрокинул в себя содержимое пластмассовой чашки. Потом раздавил ее и с омерзением отшвырнул.

– Ты тратишь на меня свой отпуск? Что вообще творится? Какой-то тип что-то сделал с моей головой…

– Шаман.

– Он самый. А ты меня починил. Больше я ничего не знаю.

– Не понимаю, как ты умудряешься пить такую дрянь. Можно подумать, что тебе нравится эта бурда! Между прочим, о состоянии цивилизации можно судить по кофе, которым она потчует… Слушай меня внимательно. Шаман, дружище Мэл, хочет употребить тебя в пищу.

– Съесть?!

– Вот именно, Мэл. Но, конечно, в фигуральном смысле. Надоело ему, видишь ли, жить охотой и собирательством. Он уже пять-шесть тысяч лет этим пробавляется, а теперь решил, что настало время осесть, обзавестись семьей. Между нами говоря, он не очень-то соображает, что к чему, но не желает ко мне прислушиваться, и все тут! Я, конечно, человек маленький, но мы можем выставить против него межзвездные силы, потому что они хотят вернуть тебя на Сандулек.

– ?..

– Ты слушай. Сейчас Шаман должен удобрить поле, чтобы на следующий год посеять и еще через год убрать урожай, потому что иначе – зубы на полку. Поэтому я и гроблю целых два отпуска, хотя, видит Бог, мне и без этого есть чем заняться, хотя бы Фэй из Ист-Тонаванды. Сечешь?

– Откуда мне знать, что ты не сумасшедший?

– А кто тебя починил?..

7. Ферма Шамана

Я не знал о многом из прописей, зато там, где я теперь живу, все все знают. В двухстах тысячах световых лет от моей прежней галактики время течет иначе. Я смотрю на небо Сандулека, успевающего произвести пять оборотов за одну секунду, и вижу истории всех миров, собранных на «оп-ля»…

Шаман избрал для своего появления на свет утробу жительницы Северной Америки XX века. Он выяснил, что вербовать себе сторонников среди египтян слишком трудно, среди индийцев слишком легко, японцы оказались чересчур властными, австралийцы излишне анархичными; зато американская буржуазия пришлась в самый раз. Он гипнотизировал детей, рассказывая им байки про фараонов и инопланетян; причем себя он неизменно помещал в середину – Тутмос [8] 8
  Речь идет о Тутмосе IV (1413–1405 гг. до н. э.), который, увидев вещий сон, раскопал Сфинкса, засыпанного к тому времени песком


[Закрыть], потомок Хефрена, сына Великого Сфинкса. Сравните статую Хефрена и Сфинкса: разве не одно и то же лицо? В древности, будучи Тутмосом, он выкопал и оживил человека-льва со звезд.

В доказательство он заставлял сверкать молнии, танцевать звезды, старых делал молодыми. Он калечил и убивал без зазрения совести, твердя, что черпает силы у Отца Страха – Абу-аль-Хаула, Великого Сфинкса. Каждый год он навещал Гизу, обитель Отца Страха. Путешествие было нелегким, и он придумал новый, более надежный путь. Для того и собрал свой Космический Народ, для того и просверлил дыру у меня в мозгу. Он просверлил много дыр во множестве голов, он издырявил весь Космический Народ, и все без толку.

И только на дне дыры, пробитой в моем мозгу, он узрел Абу.

8. Клеверное масло

– Что же мне делать? Что?! Вы же ничего мне не сказали!

Они собрались уезжать, оставив меня на обочине. «Жук» затормозил, обдав меня пылью. Я подбежал к окну Иззи. Сарвадука скрипел зубами и брюзгливо повторял:

– Бабы, бабы! Ты обещал, Иззи. Я хотел посвятить этому отпуск.

– Не обращай на него внимания, – посоветовал мне Иззи. – Что ж, увидимся через годик! Не бойся, доживешь! Я тебя запломбировал – на год должно хватить. Только помни, пломба временная. Если ты начнешь чувствовать давление… что сказать? Попробуй клеверное масло или молитву. У меня связаны руки, парень. Через несколько дней мне надо быть на фабрике, иначе меня вышибут… Кстати, я только что узнал: Северный Вьетнам опрокинул Южный. Полный раз-гром! Все кончено. Не забудь, Мэл, это хорошая точка отсчета. Ничего, на будущий год мы тебя вспашем и посеем соль, чтобы никто не мог собрать на тебе урожай.

Они унеслись прочь. Солнце жгло, как оголтелое, вокруг было белым-бело. Я не знал, что делать, а просто остался стоять, как столб. Я глазел в точку, где недавно находился Иззи, пока у меня не свело шею. Тогда я поплелся к торговым автоматам и туалетам.

9. Утко-кролик

Они вернулись, но не сами по себе, а через музыкальный автомат. Автомат стоял в кафе с противоположной стороны шоссе. Помочившись, я понял, что податься мне больше некуда. Я побрел по стеклянному подвесному переходу, все еще зачарованный волшебным ощущением, когда что-то, хотя бы жидкость, покидает мое тело: здесь целых двенадцать часов я держал в себе ВСЕ.

На каждом столике было по музыкальному автомату. Я сел за ближайший и выудил из кармана невесть откуда взявшийся четвертак. Я сунул монету в прорезь и нажал кнопку А-1 – «Если хочешь пищи для размышлений, выкуси вот это» Джонни Абилена и «Косарей». Через секунду я услышал голос Иззи.

– Эй, приятель, наркотики здесь ни при чем.

Остальные продолжали есть, не обращая внимания на голос Иззи, сочащийся из всех динамиков. Передо мной пил кофе и задумчиво любовался дымом от собственной сигареты худой загорелый водитель-дальнобойщик с блеклыми татуировками на обеих руках. За несколькими столиками устроились многочисленные и говорливые туристские семейки. Толстый старый хиппи в подрезанных обтрепанных джинсах расположился рядом с кассой и рассматривал объявления, людей, водителя и меня. Выходит, слова Иззи были понятны мне одному.

– А ты меня слышишь? – испуганно прошептал я.

– Нет, – ответил он и засмеялся. Из левого динамика донеслось раздраженное бормотание. Я узнал Сарвадуку. – Ладно, ладно, – ответил ему Иззи, – постараюсь. Ну, не удержался… Только что вошел тип, – обратился Иззи ко мне, – вон тот, в шлепанцах на босу ногу, видишь? Он с Сандулека, но на нашей стороне. Главное, не отдавай ему ничего своего. – Помехи. – Я же сказал: в Мемфисе! Дай передохнуть, Вадука: все-таки здесь – межгалактические проблемы. «После того, как ты обвела меня вокруг пальца и сделала беглецом, нечего совать мне в лицо свою любовь!»

Джонни Абилен! Голос Иззи потонул в гитарном вое. Я учуял жасмин Сарвадуки, потом запах пропал. Остались одни «Косари».

Толстяк подвалил к моему столику.

– Не возражаешь, если присяду? – Я пожал плечами. Усаживаясь и пристраивая свое брюхо, он задел соседний столик, за которым восседал татуированный дальнобойщик.

– Эй! – У татуированного расплескался кофе.

– Прошу прощения, – пропищал мой сандулекский связной, виновато оборачиваясь.

– Полегче! – Дальнобойщик накрыл кофейную лужу салфеткой и снова погрузился в созерцание сигаретного дыма.

Хиппи сосредоточился на мне:

– Как тебя зовут? Я Цыган. Дожидаюсь сестру. Она в сортире. Никак не выходит, хоть тресни! Прямо не знаю, почему она столько времени там торчит! Как, говоришь, тебя зовут?

– Мэл, – отозвался я. Перед глазами у меня всплыло какое-то неясное изображение, отказывавшееся фокусироваться. Напрасно я пытался присмотреться, что это такое. Наконец я догадался, что это мысль, чье-то имя на кончике языка, полузабытое лицо, мерцание, за которым ничего нет.

Это осталось во мне от Иззи. Мое подсознание шарило по неясной мысли, как язык шарит по ниточке, застрявшей между зубами, как лейкоциты распознают вирус. В мозгу засело что-то чуждое, но твердое.

– Чего ты таращишься на мою бороду? – осведомился сандулеанин. – В ней что-то застряло?

Я как будто нашел разгадку. В голове сидел мой папаша, Беглый Джо! Его рука дергала изнутри затычку, которую Иззи загнал мне в башку. Папаша пытался ее выбить. Кстати, он сгинул, когда мне было всего два года: пока мы с матерью пропадали в сувенирной лавке у Ниагарского водопада, его и след простыл.

Если поиграть с кнопками видеомагнитофона, то можно различить под фильмом, который вы смотрите, обрывки другого. Он прерывает действие, делает неузнаваемыми лица актеров, портит диалог, превращает лужайку в озеро, семейную комедию в гадкий «ужастик». Получается такой утко-кролик. В бороде Цыгана мне почудилась старая фуражка Беглого Джо.

– Да что у меня там? Фунт масла? Птичка снесла яичко?

– Ничего, простите. Вы с Сандулека?

У Цыгана отвалилась челюсть. Не в переносном смысле, а буквально: она упала бы на пол, если б не его брюхо. Челюсть отскочила от брюха и встала на место. На это ушло секунды две, за которые я успел разглядеть настоящее тело Цыгана. То была желтая шипящая змея. Кто-то из туристов вскрикнул, потом все стихло. Цыган вскочил, задев окороком стол дальнобойщика.

– Чертов жирняк! – Водитель треснул стаканчиком о стол и вскочил.

– Страшно извиняюсь, – пролепетал Цыган. – Видите, какой я толстый? Потому и неуклюжий. Ничего не попишешь.

Лицо татуированного затуманилось. Он не ожидал такой реакции. Он помолчал, нахмурил брови и сказал:

– Хиляк. – Он сел и бросил в лужу еще одну салфетку. – Давай поосторожнее, понял?

– Понял! – обрадовался Цыган. – Большое спасибо.

– Весь чертов Техас мне свидетель, за что здесь благодарить, толстячок?

– А вот и Нора, моя сестра, – еле слышно объявил Цыган. Красивейшая женщина из всех, кого мне доводилось видеть, подошла к нашему столику и встала рядом с Цыганом, заслонив Беглого Джо. Ее вид был мне знаком, но строить догадки было невозможно: недаром Иззи закупорил мне башку.