Текст книги "Журнал «Если», 1998 № 03"
Автор книги: Сергей Лукьяненко
Соавторы: Гарри Гаррисон,Роберт Сильверберг,Владимир Гаков,Эдуард Геворкян,Владислав Гончаров,Элиот Финтушел,Владимир Губарев,Наталья Милосердова,Мириам Салганик,Елена Николаева
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
– Привет…
Вне магазина девушка держалась куда увереннее. И одета была, кстати, не в мануфактуру.
Я щелкнул пальцами, подзывая официанта. Спросил:
– Что будешь пить? Только, на мой взгляд, все здешние напитки – гадость. Может, переберемся куда-нибудь?
Я хотел устроить небольшой кутеж.
Девушка хихикнула.
– Ну… не знаю. Тут дешево, и ребята знакомые… А мы ведь даже не познакомились! Меня зовут Сара.
О, как она подгоняет события!
– А меня зовут… – начал я, торопливо сочиняя имя к новому имиджу. Но так ничего придумать и не успел. На мое плечо опустилась чья-то крепкая ладонь. Сердце екнуло.
– Милый, тебя невозможно оставить в одиночестве, ты сразу заводишь знакомства…
Я поднял глаза. Хелен, Ночная Ведьма. Через плечо была перекинута маленькая изящная сумочка, на шее поблескивала скромная золотая цепочка. Летунья была в платье, а не в форме, и это, признаться, ей шло. Даже то, что левая рука до локтя была закована в лубок, казалось причудой, а не ранением.
Бедная девушка из магазина мануфактуры вспыхнула, вскочила.
– Надеюсь, ты уже расплатился, милый? – спросила Хелен.
Лицо Сары пошло пятнами. Она посмотрела на Хелен так, что я бы не удивился, вспыхни на летунье платье. Потом на меня. И как я со стула не упал? Презрительно дернула плечиками и пошла в центр зала, к танцующим вразнобой парням и девчонкам.
Хелен спокойно села на ее место.
– Зачем ты так? – глупо спросил я. – Она вовсе не шлюха…
– Я спросила, расплатился ли ты с официантом. Ильмар…
Я облизнул пересохшие губы.
– Что тебе надо? – спросил я. – Поднимешь шум…
– Убьешь? – летунья подалась вперед, всмотрелась мне в лицо. —
Хм. Точно, убьешь… Какой ты злой. Не пугайся. Хотела бы взять – вышла бы и крикнула Стражу.
– Ты днем в Лион прилетела, – сказал я. – Верно? Километрах в тридцати от города запалила толкач.
– Верно… – Хелен на миг растерялась.
– Я видел твой планёр.
Мы молчали. Подошел официант. Хелен окинула парня оценивающим взглядом, задержавшись на расшитой бисером набедренной повязке. Паренек покраснел, на миг став похожим на настоящего индейца. Взгляд у летуньи был не меньшей убойной силы, чем у оскорбленной Сары.
– Счет, – велела она, то ли удовлетворившись осмотром, то ли наоборот, оставшись недовольной. – Мы уходим.
Я не стал спорить. Хелен и впрямь могла крикнуть стражников. Я молча расплатился, и мы вышли из «Индейской тропы».
Слуга подал Хелен плащ – богатый, отороченный мехом, слишком теплый для нынешней погоды, но летуны, видно, любили закутаться поплотнее. Я натянул свою куртку – Хелен фыркнула, но промолчала.
На мостовой стояли кареты с оживившимися при нашем появлении возницами. Хелен молча потянула меня в ближайшую, бросила кучеру:
– В «Старый погребок».
Возница щелкнул кнутом, и мы покатили прочь от места увеселения лионской молодежи.
– Кстати, кровать широкая? – спросила Хелен.
Вечерок закручивался на славу.
– Чтобы спать вдвоем – узковата.
– А если не спать?
– Тогда пойдет.
Хелен обняла меня и склонила голову на плечо. Со стороны мы выглядели как неразлучная пара, пережившая короткую размолвку и ступившая на сладостный путь примирения.
– Ну что ты от меня хочешь, летунья? – с мукой сказал я, хотя плоть моя отозвалась благодарно…
– Многое, Ильмар. Только и тебе от меня не меньше требуется. Мы оба по уши в дерьме, вор. И выбираться будем вместе.
когда я наконец-то делаю выбор, но сомневаюсь в его правильности.
«Старый погребок» был лучше «Индейской тропы». Первые полчаса Хелен не заикалась о наших делах. Мы поели, выпили незаметно бутылку отличного сухого вина. Нет, не собирается летунья меня выдавать. По крайней мере, сейчас.
– Теперь готов к серьезному разговору? – спросила Хелен, когда официант подал десерт и коньяк.
– Теперь готов, – ответил я.
Мы молча сдвинули бокалы.
– Когда все закончится, Ильмар, я хотела бы видеть тебя в добром здравии и с подтвержденным титулом.
– Думаешь, возможно?
– Возможно. Граф, я хотела бы ввести вас в ситуацию. Вначале – кто такой младший принц Дома Маркус…
– Сын Владетеля и польской княжны Элизабет. Принц без права наследования.
– Быстро ты!.. Молодец, Ильмар. Так вот… я давно не была при дворе. Но у меня там есть друзья… хорошие друзья, – летунья улыбнулась, и я вдруг ощутил внезапный и глупый укол ревности. – Принц Маркус – очень умненький мальчик.
– Я заметил.
– Ко всему еще он показал себя большим любителем диспутов… Духовенство двора относилось к нему серьезно. Настолько серьезно, что Маркус получил возможность рыться в древних архивах. В самых закрытых архивах… Ну какая, скажи, беда, если мальчик почитает древние манускрипты времен Искупителя и его учеников?
– Даже так?
– Вот тут самое неясное – даже мои источники ничего не могут выяснить. Мальчик раскопал какую-то книгу… датируемую чуть ли не сотым годом от рождения Искупителя. Ему позволили взять в руки эту святыню, посидеть в библиотеке храма. Как я понимаю, эти напыщенные придворные святоши сами толком не понимали, что у них хранится. Но на всякий случай оповестили Преемника и высшую канцелярию о найденной инкунабуле. Ответ пришел уже через сутки – пасынок Божий дал сан святого паладина своему доверенному секретарю и отправил в Лувр на планёре.
– Урожайная осень… на святых паладинов… – буркнул я.
Хелен, прищурившись, глянула на меня, но переспрашивать не стала.
– Однако когда паладин прибыл в Лувр с повелением доставить под охраной найденную книгу и самого Маркуса – просто для проверки, понял он что-нибудь в тексте или нет, младший принц уже исчез. Неизвестно, что он там вычитал, но выводы сделал правильные.
– Какие?
– Да такие, что его жизнь теперь ничего не стоит! В этой книге что-то настолько ценное, что Владетель после разговора с паладином лично отдал приказ о поимке Маркуса. Своего сына, пусть даже и внебрачного! Такие тайны убивают любого, кто прикоснется к ним!
– А книга?
– А книгу Маркус унес с собой. На Слове.
Хелен наморщила вдруг лоб, побледнела:
– Ты знал? У него на Слове была книга?
– Была…
– Ты ее видел?
– Нет.
– Десять и один! – грязно выругалась Хелен. – Что же ты…
– Зато жив. И смертельной тайны не касался.
– Кто поверит! Если схватят, запытают до смерти.
– А тебя, часом, не подозревают? Доставила мальчика на материк, а в благодарность получила книгу…
Хелен мрачно улыбнулась:
– Чего бы иначе я с тобой сидела, граф. Подозревают.
– Ну, ты!..
– Ильмар, ты не понимаешь, как плохи дела. Я не из самого захудалого рода, поверь. А уж мои заслуги перед Домом Владетель трижды отмечал лично! И все равно… Святой паладин, что прибыл в Лувр, требует моего ареста и допроса. Как он сказал Владетелю: «Пусть лучше тысячи праведников погибнут в муках, чем один нечестивец заглянет в святую книгу».
– Да что это за книга такая!? – ужаснулся я.
– Не знаю. Личный дневник Искупителя? Записки его учеников – причем не те, что в святые книги вошли, а подлинные, без купюр и недомолвок? Нет, ерунда… Ильмар, если бы дело было лишь в наших святынях, Владетель бы в панику не впадал. А тут весь двор гудит, как осиное гнездо. Указ о моем аресте и дознании лежит у Владетеля на столе, и со дня на день его подпишут.
– Дела!
Хелен кивнула, глотнула коньяка.
– Рука болит, – вздохнула она. – У нас без переломов редкий год обходится… Не вовремя… На свое горе повстречались мы с принцем Маркусом.
– Лучше бы я на руднике кайлом махал…
– Церковь не едина в отношении к Маркусу и к тебе, Ильмар.
– Неужели?
– Для твоей-то шкуры тут разницы нет. Но мне удалось узнать, что братья в Искупителе считают, что и тебя, и Маркуса… и меня, кстати… надо уничтожить на месте. Пусть даже книга, за которой они охотятся, пропадет в Холоде навсегда. А братья во Сестре хотят вначале любыми путями выдавить из Маркуса и всех, встречавшихся с ним, правду. Раздобыть книгу. Преемник пока не дает ответа, но скоро выбор станет неизбежен…
– Раскол? – прошептал я.
– Да. И побоище по всей державе. Это конец всему, Ильмар. И те, и другие пользуются примерно равным влиянием. Брат пойдет на брата, сын на отца. Несколько месяцев кровопролития, а потом нас проглотит Руссийское Ханство.
– А что Владетель? – тихо спросил я. – Кого он поддерживает?
– Себя, Ильмар. Владетель всегда поддерживает лишь себя. Если запахнет жареным, то он попробует сместить духовную знать, поставить своих людей. Опять кровь прольется.
– Чего же он от нас хочет?
– Книгу. Если она окажется в его руках, то мы можем вывернуться. Как я понимаю, Владетелю известно о ее содержании. То ли пасынок Божий поведал, то ли свои источники… Нам-то все одно, от стражи не уйдем.
– В городе сейчас находится капитан Стражи Арнольд… – я коротко рассказал о случае в ресторане «Давид и Голиаф», а потом о путешествии на крыше дилижанса.
Хелен покачала головой:
– Тебе повезло. Но не я одна такая умная. Стража начнет облавы во всех городах и селениях окрест. Святые братья тоже присоединятся, можешь не сомневаться.
– У тебя планёр, махнем в Руссию, в Китай…
– Я думала об этом… вот ведь до чего дошла… – Хелен грустно улыбнулась. – Как только узнают, что мы сбежали, все решат, что книга у нас. Станут искать миссионеры, тайные агенты, за наши головы объявят награды… А в чужих странах, что, полагаешь, идиоты правят? Уже сейчас все посольства зашевелились. Будут искать и свои, и чужие.
– Только ты ведь не зря меня искала, Хелен.
Мы снова сдвинули бокалы.
– Ильмар, может, мальчишка обмолвился, где схоронится? Если мы его сами возьмем, то сможем выйти сухими из воды.
Я вдохнул полной грудью. Прости, Сестра! Нехорошо товарищей выдавать, только если из-за Маркуса и мы безвинно страдаем, и вся страна в пучину войны упадет – нет у меня иного выхода. Лучше приму грех на душу, там все равно черным-черно…
– Хелен, он ничего не говорил. Это я, дурак, хотел его в подмастерья пристроить… Но по пути в Лион я встретил одного старика, бывшего придворного лекаря, барона Жана Багдадского…
– Знала такого, – перебила Хелен. – Ну-ну…
– Мы идем вместе, Ночная Ведьма? – спросил я, помолчав.
– Да! Конечно!
– Клянись. Сестрой, Искупителем, Господом нашим, Домом, честью дворянской! Небом, что твои крылья держит!
Она вздохнула и будто обмякла.
– Хорошо, Ильмар-вор, граф Печальных Островов. Я принесу клятву – от чистого сердца, не тая обмана. Клянусь, Господом нашим, сыном его приемным, грехи людские искупившим, Сестрой его, что Богу дочерью стала, своей честью, что в крови и титуле…
Я внимательно слушал ее, готовый поправить, если слукавит в клятве.
Но все было сказано точно.
– Хорошо, Хелен. Я тебе верю. Миракулюс.
– Что?
– Страна Чудес на Капри. Барон сказал, что для мальчика это самое радостное и светлое воспоминание в жизни. Он будет добираться именно туда. Скорее всего, уже там.
Лицо Хелен просветлело.
– Возможно… Ты молодец, Ильмар.
– И не стоит медлить. Знаешь… не обижайся, но я бы предпочел узкой койке кресло планёра за твоей спиной.
– Ильмар, я два раза ночью летала. Не приведи Господь. Даже альтиметр не всегда выручает на незнакомой трассе. А уж восходящий поток ночью поймать… Нет, любезный граф, вам придется пригласить меня в гости.
– Знаешь, я не слишком огорчен, – признался я.
Ночью Хелен доказала мне, что огорчаться и впрямь не стоило. Очень убедительно доказала.
Но утром я проснулся с тоскливым ощущением неправды в душе.
Я для летуньи – случайный попутчик, с которым можно и переспать, и делом заняться, и за бокалом вина посидеть. Забавный спутник – вроде и вор, а вроде и граф. Не более того. Так что пользуйся, вор, тем, что дают. Цени расположение высокородной и отважной летуньи. Но на большее не рассчитывай.
Хелен шевельнулась, соскочила с кровати – легко, словно и не спала совсем, пошла в ванную. Через полчаса мы торопливо покидали наш ночной приют.
Мальчишка-коридорный, болтающий с горничной в углу холла, окинул Хелен любопытным взглядом и заговорщицки подмигнул мне. Что ж, пускай себе подмигивает: приехал моряк на побывку, скинул надоевшую форму да и пустился в загул.
За ночь на улице стало еще ветренее, накрапывал мелкий противный дождь. Хелен плотнее закуталась в плащ, и мы двинулись по улице мимо роскошного небоскреба «Ганнибал-отеля». Было пустынно, плохая погода всех разогнала по домам.
Потом я вспомнил, где недавно видел так вот опустевшие улицы, и сердце тревожно заколотилось.
– Хелен, слишком мало людей…
– Дождь.
– Хелен, надо найти ближайшего глашатая.
Она окинула меня удивленным взглядом, но мы все же двинулись к отелю. У входа стоял парень в яркой оранжевой форме. При виде нас парень подтянулся и произнес – как бы и не для нас:
– Жители и гости Лиона… По распоряжению Стражи предписано оставаться в домах, не выходить без крайней нужды. В городе ищут беглого каторжника Ильмара, каждый, кто встретит похожего, должен сообщить властям! Приметы…
Пожав плечами, я повел Хелен прочь, и глашатай немедленно замолчал.
Хелен вся подобралась:
– Быстро на планёрную площадку, туда Страже доступа нет…
– В такую погоду разве можно летать?
Хелен помолчала, неохотно молвила:
– Нельзя. Но я полечу.
Вдруг она резко остановилась. На перекрестке, прячась под карнизом богатого дома, скучал страж порядка. Вряд ли офицер, хоть знаки отличий и не разобрать, скорее, мелкий чин. Он уже косился в нашу сторону. Сворачивать было глупо, только лишние подозрения бы вызвали. Не сговариваясь, мы продолжали идти.
– Господа… минутку… – стражник поманил нас, даже не соизволив выглянуть из-под навеса.
По внешности он казался саксонцем, но говорил по-галлийски чисто – явно родной язык. Совсем молодой, лет двадцати.
– В городе особое положение, – его взгляд шарил по моему лицу, – Не рекомендовано выходить на улицу. Ваше имя?
– Анатоль, скульптор Анатоль, – я гордо вздернул голову. – Спасибо за предупреждение, я провожу даму и вернусь домой.
– Извините, господин, но вы нарушили распоряжение Стражи. Придется пройти со мной.
Нет, он не думал, что я и есть Ильмар. Просто надеялся, что высокородная дама гуляет ранним утром с любовником и предпочтет не доводить дело до огласки, уладив дело мздой.
Все это на его простой, как кирпич, морде читалось явственно.
– Парень, ты делаешь ошибку, – сказал я.
– Споришь со Стражей? – оживился молокосос и поднял дубинку.
– Хорошо. Тогда давай уладим дело на месте? – подмигнул я.
Стражник на секунду замялся.
– Так или иначе, а наказание должно быть, верно? – спросил он. – Ну, присудят вам штраф в участке… марок пять, а то и больше.
– Понимаю, – согласился я.
Сунул руку под плащ, и подаренный Маркусом кинжал радостно ткнулся в руку. Я глянул на Хелен – та пожала плечами.
– Все же ты дурак, – сказал я стражнику.
Я отер нож о его одежду и спихнул труп в водосточную канаву. Бегущая вода потемнела.
– Скот, – прошептал я. – Не люблю скотов.
– Ильмар, ты, наверное, свою дюжину давно прошел?
Хелен была спокойна, как старый, закаленный солдат.
– Нет. Это восьмой.
– Пошли.
Мы двинулись прочь. Стражник остался в канаве – это восьмой, и гнев Искупителя все ближе и ближе.
в которой Хелен делает невозможное, а я не сразу это понимаю.
К северу от Лиона, рядом с заброшенными бараками гарнизона, стоявшего когда-то на охране города, тянется летное поле. Не самое большое, как сказала Хелен, однако меня впечатлило. Куда там узенькой полосе на скале, что на Печальных Островах. Здесь все огорожено крепким деревянным забором, за ним нервно лаяли собаки, ангаров было штук двадцать, а взлетные полосы выложили камнем так искусно, что это сделало бы честь площади перед Лувром.
– Ты уверена, что меня пропустят? – тихо спросил я, когда экипаж остановился перед воротами.
– Не забывай, кто я, – бросила Хелен.
Пока я расплачивался, летунья уже подошла к преторианцам. Судя по непринужденному разговору, Ночную Ведьму знали даже младшие чины… причем разговор с ней был для них предметом гордости. Я вдруг снова, как тогда, на Островах, ощутил неловкость. Хелен все-таки была не просто женщиной, с которой я провел ночь, и не только надменной аристократкой. Это живая легенда. Женщин-летуний и так немного, но прославилась среди них одна Хелен.
– Идем… – окликнула меня Хелен, а когда я приблизился, пояснила старшему караула. – Не люблю позировать. Но придется.
Ага. Я буду то ли рисовать, то ли делать скульптуру летуньи, сидящей в планёре…
Пропустили меня без единого вопроса, а в глазах солдат читалось жадное любопытство – позировала мне Хелен обнаженной или нет? Наверное, им на весь день хватит этой темы для разговоров.
По раскисшей земле мы подошли к одному из строений. У дверей тоже была охрана, но здесь Хелен лишь поприветствовали. Мы прошли коротким коридором – за открытыми дверями какие-то люди возились с бумагами, двое считали на огромной машине, ручной привод которой по команде уныло крутил рослый солдат.
У крайней двери Хелен остановилась. В крошечной комнатке сидел пожилой штатский, пил чай из кружки. Радостно заулыбался, привставая.
– Сиди, Питер, – остановила его Хелен. – Выпиши-ка разрешение на полет. И пошли ребят готовить планёр.
Штатский посмотрел в окно – дождь зарядил не на шутку.
– Хелен, милая…
– Питер, выписывай.
Не отводя от нее взгляда, мужчина достал из тоненькой стопки расчерченный лист бумаги, снял колпачок, спросил:
– Срочность?
– Экстренный. Приоритет Дома.
Питер молча заполнил несколько граф в листке, протянул его Хелен. Я заметил, что он вписал имя летуньи, какие-то цифры, а в графе с крупной надписью «погода» поставил рядок жирных единиц.
– Да-да, старый бюрократ… я поняла… – сказала Хелен, склоняясь над столом. Перечеркнула «погоду», написала «под ответственность летуна», еще в одной графе размашисто вывела «Рим, Урбис». Перевернула листок – там тоже были какие-то надписи и клеточки, которые она быстро заполнила цифрами. – Все?
– Разрешение коменданта, Хелен, – негромко сказал Питер.
– Ладно. Но техников направь немедленно. И готовь карты.
– Облачный фронт тянется до Турина, – предупредил Питер.
– Я поняла. Полная загрузка, хорошо? И посмотри, чтобы поставили новые толкачи, с усиленным зарядом. Пойду над облаками.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж.
У кабинета коменданта тоже стоял охранник. И снова Хелен пропустили без разговора, а вот меня остановили. Я терпеливо ждал в коридоре, пока летунья не выглянула и поманила меня внутрь.
Кабинет был роскошный. Комендант стоял у окна.
– Вот ты какой… – мрачно сказал он. – Значит, знаком с Ильмаром?
– Ну, как вам сказать… – замялся я.
– Уверена, что долетишь? – обратился он к Хелен.
– Все в воле Господа.
Комендант пожевал тонкими губами.
– Хелен, девочка, ты уверена, что этот маратель холстов столь важен?
– Да. Важнее сейчас никого нет.
– На север облачность реже, доставь его в Версаль…
– Велено препроводить в Урбис. Пасынок Божий и Владетель хотят размножить портрет Ильмара как можно скорее. А в Урбисе скоропечатни лучше.
Комендант кивнул. Снова покосился на меня. Взгляд был по-прежнему строг, но голос чуть смягчился:
– Ты хоть понимаешь, живописец, какая честь тебе? Сама Хелен – Ночная Ведьма – в Урбис доставит!
Вернувшись к столу, комендант быстро расписался на разрешении. Покровительственно улыбнулся.
– Удачи, госпожа графиня.
– Надеюсь и впредь пользоваться вашим расположением, господин барон.
Низко поклонившись, я вышел вслед за Хелен.
Дождь вроде бы ослабел, но Хелен подставила ладошку и недовольно покачала головой.
Планёр стоял в самом начале длинной каменной дорожки. Над ним был растянут на прочных жердях брезент, техники копошились, подвешивая под брюхо трубы толкачей.
А еще происходило что-то странное. Дальше по взлетной дорожке, с обеих ее сторон, стояли две невысокие каменные башенки. И сейчас две упряжки могучих тяжеловесов тащили от башенок толстые канаты. Натужно, словно разматывая их с неподатливых барабанов.
– Буксир новый, подбросит хорошо, – сказал Питер. – Побереги толкачи.
– Питер, не учи летать!
Он замолк.
Мы подошли к планёру как раз тогда, когда лошади дотащили канаты, а толкачи были подвешены под крылатую машину. На вид планёр был такой же, как прежний, разбившийся. Хотя крылья длиннее, концы даже высовывались из-под брезента и дрожали под струями воды.
– Цепляйте, живо! – крикнул Питер.
Солдаты бросились к канатам и принялись заводить их за крюки в носу планёра.
Пока шла вся эта суета, пока цепляли тросы и проверяли толкачи, я чувствовал себя самым ненужным человеком в мире. Но вот уже Хелен полезла в кабину, забросила туда свою сумку, выбралась, заглянула под планёр, скомандывала:
– В машину!
Я торопливо забрался на заднее кресло, привычно скорчился, завязал на животе страховочный ремень.
Летунья села впереди, привязалась, повела рукой, доставая из Холода маленький цилиндр запала. Теперь я его рассмотрел хорошенько – из черного полированного дерева, вроде бы разборный – посередке шла тонкая линия, словно выдавая резьбу. Металлические штырьки торчат из донца.
Хелен закрепила карты, опустила правую руку на рычаг сбоку, левой подхватила рычаг управления. Крикнула в окно:
– Давай, Питер!
Планёр дернуло так резко, что я испугался за его хрупкую конструкцию. Мы рванули вперед – тент, солдаты, Питер, машущий флажками сигнальщик вмиг остались позади. Стекла кабины тут же залило дождем, потом ветер сорвал капли. Планёр несся все быстрее и быстрее, тросы с огромной скоростью сматывались, исчезая в узких косых амбразурах башенок.
– Сестра нам в помощь! Спаси и возлюби! – крикнула Хелен.
И от этой запоздало тревожной молитвы меня обдало страхом. Вовсе она не уверена в удаче, летунья Хелен…
Толчки прекратились. Тросы еще тянули нас вперед, но планёр уже оторвался от дорожки и взмывал в небо. Еще через миг канаты отцепились. Было невыносимо тихо – тонкое пение ветра казалось наваждением. Внизу мелькали мокрые серые камни летного поля, вмиг ставшие крошечными строения. Вверху колыхалось низкое небо.
– Держись, Ильмар!
Хелен коснулась запала. Как она ухитрялась все делать со своей сломанной рукой, не представляю.
Подо мной взревел толкач. Как Ганс-дурак, в Китай на ракете собравшийся, как барон Мюнхенгольц, мы мчались на огненном коне…
Хелен делала с машиной что-то странное: задирала ее нос все выше и выше, будто мы и впрямь были карнавальной шутихой, пущенной в зенит.
– Хелен… – охрипшим от ужаса голосом прошептал я.
Умом я понимал, что мы летим прямо в небо, в то время как все чувства утверждали, что валимся вниз. Планёр раскачивало и кидало из стороны в сторону.
Сжав зубы, я сдержал крик – и когда облачная фланель накрыла нас, не издал ни звука. Словно в мутную воду окунули!
За стеклами стало темным-темно, лишь сзади, от ревущего толкача, шел оранжевый свет. А за пределами его – серая муть, войлок…
– Ильмар, ты как?
– Выпить у тебя найдется? – прохрипел я.
– Там же, где и раньше.
Я обернулся, нащупывая за креслом карман с продуктами. Ага…
После доброго глотка полегчало. Я даже спокойно глянул на серую муть. И впрямь – пар, туман, одна видимость…
– Хелен, зачем ты в тучи влетела?
– Надо подняться выше облачного слоя.
Она дернула рычаг, планёр подбросило, наступила тишина.
– Что там? – спросил я.
– Выгорел толкач.
В тот же миг мир вокруг просветлел – и мы вынеслись из облаков!
Я вскрикнул – не от страха, от восторга. Это было так красиво… человеку просто нельзя видеть такую красоту.
Тут зарычал второй толкач, и мы взмыли еще выше, белое море под нами сгладилось, стало почти ровным. Когда второй толкач тоже сгорел, воздух стал совсем холодным, обжигающим.
– Как дышится? – спросила Хелен. Голос ее как-то изменился, стал тоньше, пронзительнее.
Дышалось и впрямь странно… будто высоко в горах. Ну да, мы же одним махом поднялись на альпийскую высоту…
– Трудно, Хелен!
– Терпи. Мы на высоте трех километров. В горах был?
– Был. А ты залетала выше?
– Ненамного. Это почти предел для планёра. На шарах поднимаются до десяти километров – но там вообще нельзя дышать. Сидят в закупоренной кабине, дышат тем воздухом, что с земли на Слово взяли… воздуха много взять можно, он веса почти не имеет…
Она помолчала немного.
– Небо там черное, как ночью, и звезды видно вместе с солнцем. Я бы хотела посмотреть…
Мне стало страшновато. Ночь, которая прячется в высоте, в ярком небе… звезды, которые мерцают вокруг солнца. Во страх-то!
Я замолчал, потихоньку прихлебывая коньяк. Тучи приближались. Начало кидать из стороны в сторону. А в облаках вдруг сверкнуло.
– Гроза, – сообщила Хелен. – Плохо.
– А толкачи кончились?
– Последний берегу, – неохотно сказала Хелен.
Планёр накренился на крыло, скользнул влево, вправо, закружил… Летунья искала ветер.
– У тебя там есть компас? – спросил я.
– Ильмар, ради Сестры, помолчи!
Еще десять минут мы снижались, а когда тучи стали совсем близко, Хелен с крепким словцом положила руку на запал.
Последний заряд она истратила не столько на набор высоты, сколько на полет куда-то к востоку. Солнце било в глаза, под конец я стал смотреть лишь вниз. С удивлением заметил в тучах разрывы.
– Хелен, облака расходятся!
– Вижу.
Планёр дрогнул: последний толкач, кувыркаясь, полетел вниз.
– А не было такого, что людям на голову…
– Редко. Над городами запрещено толкачи включать.
Теперь уже мы были всецело отданы во власть ветру. Но облачное море и впрямь разорвалось на отдельные лоскутки, а Хелен то и дело находила восходящие потоки, исполинской спиралью поднимала планёр выше и вновь продолжала путь.
– Кажется, выбрались… – сказала летунья. – То ли ты счастлив, Ильмар, то ли мне везет.
Вскоре бессонная ночь и выпивка укачали меня. Закрыв глаза, я расслабился, убаюканный пением ветра и покачиванием планёра. Грезилось мне белое облачное поле, и я иду по нему, не проваливаясь. А надо мной сияет ослепительное солнце, воздух холоден и чист, а под ногами грохочет гром и сверкают молнии…
– Ильмар…
Открыв глаза, я заметил, что солнце в зените, светит сквозь туго натянутую ткань кабины, и вроде бы даже стало теплее…
– Ты спишь, что ли?
– Да… немного.
– Молодец. Глянь вниз.
Я приник к стеклу.
Облаков не было и в помине. Зеленеющая, цветущая земля, лоскутки полей, крошечные домики… ой, люди! Едва-едва ползущие точки!
Это все слева от планёра. А справа – ярко-синее ласковое море.
– Долго я спал?
– Часа три, Ильмар.
Надо же! Второй раз на планёре лечу, а уже дрыхну словно в обыденном дилижансе.
– А где мы, Хелен?
– Миновали Неаполь. Приближаемся к Сорренто.
Мысль о том, что мы приземлимся вблизи Урбиса, где меня жаждут схватить многочисленные слуги Сестры и Искупителя, не радовала.
– Неплохо… – протянул я.
– Ильмар, я сделала то, что ни одному летуну не удавалось, – ледяным голосом сказала летунья. – Долетела без посадки от Лиона до Сорренто.
Она обернулась, окинула меня негодующим взглядом:
– И это, по-твоему, просто «неплохо»?
– Хелен, я в этом не разбираюсь. Ты лучшая в мире…
Планёр тряхнуло.
– Держись крепче, – сказала Хелен. – Посадка будет жесткая, на Капри всего одна полоса. Видишь остров?
Остров я видел. Утопающий в зелени, весь застроенный, с желтыми полосками пляжей. Небольшой совсем остров, и мысль о том, что здесь может укрыться беглый принц, показалась нелепой.
Планёр по плавной дуге огибал остров. Потом вдруг клюнул носом, резко пошел вниз. Земля все приближалась, а я никак не мог углядеть посадочную полосу. Казалось, что мы или врежемся в какое-нибудь строение, или бухнемся в море, или, в лучшем случае, сядем на кишащем людьми пляже…
Потом я увидел впереди, за низким белым забором, короткую каменную дорожку. Крошечный ангар, невысокая мачта с вяло болтающимся на ней конусом флюгера…
– Эх… – крикнула Хелен, когда планёр перемахнул над самым забором.
По полосе бежал, размахивая руками и торопясь убраться с нашего пути, голый мужчина. Загорал на каменных плитах, что ли?
Толчок, другой…
Планёр покатился ровнее, и я понял, что мы все-таки сели. Подергиваясь на стыках плит, планёр замедлил бег и остановился перед самым концом полосы. Видимо, не всем это удавалось – на крепких столбах перед забором была натянута прочная сеть.
– А, Ильмар? Неплохо? – сказала Хелен.
– Тебе надо было птицей родиться, – сказал я.
– Не хочу. Птицам это проще дается. Неинтересно…
К планёру бежал, подпрыгивая и на ходу застегивая штаны, загоравший мужчина. Глаза у него были растерянные, безумные; руки, когда он помогал Хелен выйти, тряслись.
– Почему полоса оказалась занята? – рявкнула Хелен с такой яростью, что даже я вздрогнул. – Почему нет наблюдения за воздухом, не подаются сигналы? Где старший по взлетному полю?
– Я старший, госпожа…
– Нет, ты не старший. Ты будешь драить полосу и чистить гальюн, когда выйдешь с гауптвахты. Две недели ареста!
– Есть две недели ареста…
Судя по тому, как перевел дыхание этот крепкий, мускулистый мужчина, он ожидал куда больших неприятностей.
Я выскочил следом за Хелен.
От башенки тем временем бежали, торопливо приводя в порядок форму, люди. А с самой башенки вдруг взвились в небо две зеленые ракеты.
– Спохватились… – Хелен покачала головой. – Что, бездельники, может, мне взлететь и сесть снова, по правилам?
Она вдруг засмеялась.
– Пошли… А вам привести планёр в порядок, поставить толкачи! Машина должна быть готова к взлету в любую минуту!
