Текст книги "Темные звезды"

Автор книги: Сергей Дорош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Захват

– Осмелюсь доложить, гере ротмистр, тут нашелся кадет из связистов. – Жандармский унтер откозырял офицеру и подал ему медиа-шлем. – Мы сняли с него вот это.

– Он жив? – Ротмистр повертел в руках редкостный головной убор. Обложенный слоем пробки и обтянутый бежевой лайкой, тот походил на шлем офицера-самоходчика, но был легче, низко закрывал затылок и виски, а над козырьком, ниже герба из переплетающих драконов, синего и красного, была надпись: «ВОЙСКА СВЯЗИ. ОТДЕЛЬНЫЙ КОРОННЫЙ БАТАЛЬОН 22».

Внутри, под ремнями подголовника, выбит номер. Все шлемы из пенистой мориорской брони внесены в список, об их потере полагается докладывать.

– Похоже, гере ротмистр, паренька шарахнуло в машине, когда их подпалила черепаха. Наш военврач говорит, что малый очухается, но пока он малость не в себе. Лежит в горячке и бормочет невесть что. Мне показалось, вам следует об этом знать…

– О чем?

– Говорит, где-то здесь обретается дочь графа Тор-Майда и с ней служанка. – Унтер, по полицейской привычке не расстававшийся с блокнотом, достал его из кармана и сверился с записью. – Ларита Динц! А также некая иностранная особа. Мол, надо их защитить. Может, сущий бред, а может, и нет. Вещуны народ памятливый, с одного раза речь повторяют слово в слово. Мы не такие, мы все на карандаш берем…

– Спасибо, братец, – задумчиво молвил офицер, возвращая шлем. – Каску запакуй, ее надо вернуть двадцать второму батальону. Вот тебе за усердие, – протянул он червонец. – Обо всем, что слышал, молчи. Ясно?

– Такая наша служба, – козырнул довольный унтер. – Покорнейше благодарю, ваше высокоблагородие. А что с кадетом делать прикажете?

– У медиумов свой лазарет, пусть его туда отправят. Но не сразу. Пока бредит, придержать у нас.

– Велите доложить о нем ихнему штабс-генералу?

– Повременить. – Ротмистр поднял глаза к небу, где в голубизне парил штабной дирижабль Купола.

Летний день пылал солнечным жаром. Ветер относил от холма дым догорающего леса. Полевые жандармы в темно-синей форме и саперы в землисто-серых мундирах деловито суетились, гасили тлеющие самоходки, заливали из брандспойтов ракетные платформы, относили к лекарским палаткам раненых и рыли могилы для погибших. На вершине холма под крики «Да-вай! Да-вай!» поднимали лебедкой только что собранную телеграфную мачту и готовили растяжки для нее.

– Гере ротмистр, через десять минут дам связь! – доложил прапорщик-телеграфист.

– Быстрее, у меня срочное сообщение. – Офицер поспешно кодировал депешу, сверяясь с шифровальной таблицей.

– Мои парни обезвредили трассу на семьсот мер отсюда, – подойдя, сказал хмурый саперный капитан. – Мало кислоты взяли, всего три бака. Когда мачта замигает, передайте патрулям: не подходить к той полосе, где черепаха гадила. Пусть выставляют вешки. Угораздило же самоходов продырявить эту цистерну с дерьмом! Видели бы вы, что из нее валилось.

– А что, на это стоит посмотреть?

– Извольте, полюбуйтесь. – Сапер подозвал рядового, который держал оцинкованное ведро с крышкой, а в другой руке щипцы вроде каминных.

Под крышкой плавали в синем растворе полупрозрачные сморщенные стручки длиной с палец. Ротмистру показалось, что они слабо шевелятся. Его передернуло:

– Ах, гром господень… Что за мерзость!

– Господа ученые велели собирать зародыши. – Достав щипцами стручок, сапер разглядывал его вблизи. – По-моему, их надо сразу жечь горелкой. Как еретиков в Церковном Крае. Хорошо, если в лесу корни спеклись, нам работы будет меньше.

– Есть связь, гере ротмистр!

– Простите, друг капитан, я должен идти.

Сигнальные лампы на мачте вспыхнули ослепительным огнем.

– Время?

– Без полминуты ноль.

– Вот текст, передавайте. – Перед прапорщиком лег листок с цифрами.

Связист застучал ключом: семь, два, три, семь, четыре, ноль, ноль, два.

Мигание света над холмами полетело вдаль, где наблюдатель у перископа считывал депешу и сразу диктовал ее человеку на ключе. Так, от поста к посту, неслось послание ротмистра:

«Ваше Высочество, есть данные, что Л. Т.-М. жива. Также я полагаю, что уцелела Л. Д. с поезда 153. Начинаю поиски».

– Прямо не верится, что где-то там ползет этот монстр, – вздохнул парень в штатском, сидящий на передке походного электрокара. Он расстегнул модный сюртук цвета жженого сахара и кремовый жилет, ослабил галстук и сдвинул на затылок шляпу, но жара все равно донимала. Кожаная обшивка обруча на голове промокла, по лбу стекали капли пота.

Травянистые холмы, долины, зеленые рощи простирались перед ним до самого горизонта, над головой была нежная синева небес, его овевал слабый ветерок, а ноздри щекотал запах луговых цветов.

– Меньше всего в такую погоду мне хочется убить кого-нибудь, – продолжал он голосом поэта, читающего стихи с эстрады в летнем саду.

– Да, сейчас и я бы не подумал, что ты способен бабу задушить, – пробурчал второй, плечистый молодчик, распрямившись над открытым мотором. В отличие от тонкокостного приятеля этот был крепок, словно цирковой борец, по-военному коротко острижен, а его ноздрястый широкий нос был сворочен набок, как водится у кулачных бойцов. Верзила давно разделся до пояса, мышцы его играли под кожей, руки по локоть измазаны в машинном масле.

Поглядев на бездельника, рассевшегося между фарами, здоровяк только плюнул.

– Ты и сейчас-то вылитый семинарист духовный. Тебе псалмы читать, а не людей кончать. А на станции, помнишь, к тебе подошли за благословением? Ха-ха, нашли, кому ручку целовать! Тьфу!

– К тебе с твоей кривой харей никто не подойдет.

– Хе, ко мне девки за другим подходят. На мужика поближе поглазеть. От тебя, кроме поповских сказок, проку нет. Эй, прапор, хватит штаны протирать, помогай! Дай-ка щипцы.

– Извольте, гере корнет. – Едва взглянув через плечо, парень с обручем на голове метко кинул щипцы, а силач так же ловко поймал их, словно взял из воздуха.

– Бесполезный ты, Тикен. Если не слушать медиа и не орудовать удавкой, то на что ты годен? Даже толком стрелять не умеешь. Звание тебе подходит, как свинье подтяжки.

– Зато я очень умный, – похвалился Тикен, изящно прогнув спину.

– Ты лишний в моем экипаже.

– Почему? Мы оба нужные. Ты крутишь руль, я за тебя думаю.

– Прапорщик, смирно! – заорал полуголый корнет. Его терпение лопнуло.

Тикен нехотя слез с передка и вытянулся в стойку. Он был немного ниже и заметно тоньше мускулистого напарника.

– Слушать эфир, – диктовал корнет, в такт словам помахивая щипцами у самого носа Тикена. – Быть начеку. Если на станции не повезло с девчонкой, то это звезда виновата. А если упустим здесь, я свалю на тебя. Так и напишу в рапорте: «Из-за нерадивого прапорщика».

– Наша машина неисправна, – сквозь зубы ответил Тикен.

– Через полчаса починю. Никогда не забывай говорить «гере корнет»!

– Так точно, гере корнет.

– То-то же. Вольно. Мне начхать, что ты особенный. Есть задание: перехватить девчонку, едущую в Гестель.

– Она уже не едет. Она идет.

– Пререкаешься?

– Никак нет, гере корнет!

– Иди, слушай.

Корнет по пояс забрался в моторный отсек и, насвистывая, принялся там чем-то щелкать. Порозовевший от обиды Тикен обошел электрокар и встал с другой стороны, за коробчатым кузовом.

Иногда этот тупоголовый Сарго ведет себя как человек, с ним можно пошутить, непринужденно поболтать о том, о сем, выпить пива. Даже забыть о жандармских званиях.

«Все-таки сейчас мы в штатском!»

Но порой на Сарго накатывает. Тут держись!

А начиналось все вполне уютно. Задание несложное: прибыть на станцию, дождаться поезда 153 и тихо забрать приютскую девчонку. Стоянка двадцать пять минут, меняют паровоз. Конвойная дама должна вывести заказанную в клозет. Потом даму находят придушенной, а девчонку не находят вовсе.

Вместо легкого дельца вышла полная дрянь. Дымная полоса прочертила по небу, за холмами грохнуло, и поезда перестали ходить. Зато вскоре появились братья в темно-синем, прямо-таки наводнившие станцию. Среди парней из полка Его Высочества Тикен чувствовал себя как дома. Правда, пиво перестали продавать, у ларька встал часовой с примкнутым штыком. Оставалось трепаться с жандармами и следить, как заряжаются аккумуляторы электрокара.

И закончилось все отправкой в дикую природу. «У вас вездеход, отлично. Следуйте на юго-запад. Сеансы выхода на связь каждый час. Соблюдать секретность!» После третьего сеанса мотор крякнул и замолк.

Он достал часы из жилетного кармашка. Скоро Безуминка начнет вещание. Интересно, что новенького она споет?

Для пробы Тикен задержал дыхание, даже зажал нос. Пока песня Безуминки была бессловесной: «Ля-ля-ля!».

У прапорщика сладко замерло сердце. Чарующий образ поющей девушки с прелестной фигурой и золотыми кудрями завладел его воображением.

«О, Безуминка! Королева медиа! Опять пьяная. Когда думаешь о тебе, сам пьянеешь. Сейчас и я хлебну, за твое счастье».

Надо сделать глоток из фляжки. Иначе окажешься в эфире коронной службы, где много чутких голов. Пока микстура всосется, как раз подойдет время.

Противная, гнусная жидкость! После нее изжога, как от ревеня.

Тикен поднес горлышко плоской фляжки к губам, мысленно взывая к Безуминке: «Пожалуйста, будь моей. Хоть однажды».

В этот момент он услышал слабый, далекий девичий голосок:

– Хайта, сейчас же брось эту пакость!

Он завертел головой. Направление? Дистанция?

– Сарго! Заводи скорей!

– Как я велел обращаться ко мне? – рыкнул корнет.

– Она рядом. Вот там. Я ее слышал!

– Ага! – просиял Сарго, поспешно вытирая руки ветошью. – Молодчина, прапор! Садись в карету. Минута, и мы отправляемся.

Путь черепахи был виден по широким круглым следам от ее ног-столбов. Чудовищная тварь так мягко ступала по лугам, что лишь приминала цветы.

Но кроме отпечатков на траве, за черепахой тянулась полоса разлитой серой жижи, вытекавшей из пробоин. Раны черепахи затягивались, но ее сок лился понемногу, а потом застывал, сворачиваясь будто кровь.

В эту полосу студенистой слякоти и вляпалась Хайта, немного отойдя от девчонок. Она ахнула, но не от страха, а словно нашла что-то хорошее:

– Джику! Эни бупа лиджива!

– Фу, Хайта, не трогай! – сердито топнула Лисси.

– Пата хайджа. – Златовласка показала на ладони какую-то продолговатую вещицу длиной с палец, словно отлитую из стекла, с изогнутым темно-серым стержнем в середине. Этот стержень медленно извивался как червь.

– Хайта, сейчас же брось эту пакость! – велела Лара, приложив оружие ко лбу.

– Но почему, юница? – Лицо Хайты стало недоумевающим.

– Потому что она противная! Она от черепахи. От чужих штук надо держаться подальше. Сейчас же выйди из лужи и вытри руки о траву!

– Нельзя бросать. – Хайта помотала головой. – Это нужное. Юница, что значит «черепаха»?

– Я тебя накажу, бросай немедленно! – подступила Лисси, но Хайта, отбежав, отвернулась, задрала сорочку спереди и запустила под нее руку с вещицей:

– Я буду беречь!

– Тьфу, там был червяк. – Лару передернуло от омерзения. – Я видела, он шевелился. Лис, отними у нее! Я не пойду рядом, пока штуковина у Хайты!

– Почему я? Ты самая смелая, вот и отнимай!

– У тебя перчатки.

– Ни за что не прикоснусь.

– Ну тогда сама иди с ней! Мне давно пора в другую сторону.

– Хайта, кому я сказала?! Зашвырни это подальше! Лара, скажи ей, она тебя слушается.

– А тебя любит. Попроси по-хорошему.

– Хайта, милая, брось бяку, – подошла Лисси с уговорами, даже погладила златовласку по плечу, но та с улыбкой повернувшись к графской дочке, открыла пустые ладони:

– Я спрятала. Оно не пропадет.

– Ах, собака, два хвоста! – Ларе прямо подурнело.

– Что она сказала?

– Посмотри-ка кругом, ничего не валяется?

– Надо говорить «лежит». Тут ничего нет.

От мыслей Лара покраснела, будто аленький цветочек. Будь здесь Огонек, он бы сгорел от смущения. Или угорел бы от смеха. Или все это вместе. Ребята, они такие.

– Где эта вещь, Хайта? Лара, переведи мои слова!

– Лис, лучше я не буду спрашивать, ладно?

– Нет, спроси! Я тоже не хочу, чтобы червяк был с нами рядом.

– Уговорила. Эй, Хайта! Где та фиговина?

– Внутри, – гордо ответила девчонка, показав на свой живот.

– Я так и знала. О, Хайта, какая ты дрянь!

– Почему? – обиделась та, непонимающе глядя на пунцовую Лару.

– Потому что нормальные люди так не делают! Это тебя надо в приют, а не меня! А еще лучше в дисциплинарный дом. Все, с меня хватит, я ушла.

Хайта заплакала. За что юница ругает ее?

– Но я должна беречь! Мне так положено. Я ни в чем не провинилась! Юница Лара, простите, если я вас прогневала! Не уходите, пожалуйста.

Лара ощутила себя полной дурой. Златовласка так искренне переживала, даже Лисси ее стала утешать, при этом укоризненно глядя на Лару: мол, за что ты иностранку обижаешь?

– И о чем вы говорили?

– Эту потеряшку царь тьмы не поймет, – пробурчала Лара, отводя глаза. – Она сказала, что… Ну, что она должна так делать. С чего? Что за обычаи? Она из страны полоумных.

– Если ты решила уходить, то поступай, как знаешь.

– Ничего, пройдем еще немного. Не могу же я вас бросить среди поля. Хоть до поселка доберемся, а уж оттуда врозь.

Кое-как удалось убедить Хайту, что Лара на нее больше не сердится и не уйдет немедленно. Двинулись дальше. Лара про себя ругалась: зачем я с ними тащусь, кому это надо, добром оно не кончится, надо было рядом с Огоньком остаться, как он велел.

«Все-таки он еду приносил, дружить хотел. Конечно, эта дружба та еще, не по-простому. Но так всегда бывает, когда вырастешь. Если ходить с кем-нибудь, то с хорошим малым. Вроде он неплохой…»

Солнечный день разгорался, по верхушкам кустов пробегал ветерок, но в воздухе ощущалось нечто тревожное. Под самым небосводом, в вышине над холмистой равниной плавал едва заметный дирижабль, пару раз в стороне слышался шершавый свист летящих ракетопланов, а затем где-то за горизонтом глухо бухали взрывы. Похоже, военные не оставляли черепаху в покое.

Порой на горизонте виделись кавалерийские разъезды.

Когда девчонки поднялись на холм, где кудрявилась светлая рощица, навстречу им донеслось жужжание, и едва они успели насторожиться, как снизу из зарослей выкатился электрокар с высоким кузовом-ящиком.

На таких быстроходных каретах катаются лишь богачи или военные, другим не по карману. Лара поняла, что скрыться не удастся, и надо как-нибудь схитрить, чтоб не попасть в лапы к государственным людям.

Она торопливо развязала ленточную портупею, расстегнула ворот платья и кое-как запрятала револьвер между рукой и боком. Некрасиво, неудобно, но хоть не слишком заметно.

– Мое имя не называй, – шепнула она Лисси. – Я сама назовусь. Скажу, что из ближней деревни.

Конечно, эти враки только для олухов годятся, но дурней среди людей навалом, авось поверят.

– Ты скольких видишь? – с сомнением спросил Сарго краем рта.

– Троих, – ответил Тикен.

– А говорил, их будет двое.

– Это не я говорил, а Безуминка. Ей лучше знать, она в Бургоне сидит, там все сигналы сходятся.

– Ну, плевать. Две или три, всех берем. В Бургоне разберутся. Эй, барышни! – крикнул корнет, встав с водительского сиденья. – Как живы-здоровы? Мы жандармского полка Его Высочества, вывозим из военной зоны! Садитесь к нам в кузов, поедем на станцию.

– Брешет, – тихо проговорила Лара. – Какого полка, они в штатском! Ой, Лис, они мне не нравятся.

– Предъявите ваши бляхи! – потребовала Лисси громким смелым голосом.

– Сей момент, барышня. – Сарго выбрался из кабины и тяжелым шагом силача направился к трем сбившимся вместе девчонкам. – Извольте взглянуть: корнет Родан Сарго, второй эскадрон. С кем имею честь?

– Лисена Тор-Майда, – вежливо, с достоинством назвалась растрепанная замарашка, обутая в одни грязные чулки.

– О, какая неожиданность! Не дочка ли его сиятельства графа Бертона?

– Именно так.

– Тогда позвольте, ан Лисена, подсадить вас в кузов. А кто эти две особы с вами?

– Они… здешние. Провожали меня, – солгала Лисси.

Тикен подходил медленно, вглядываясь в странную троицу.

Вон та, в башмаках и перепачканной батистовой сорочке. Та, что с опаской держится слева от тонкой синеглазой девочки, чуть позади нее. Она ужасно похожа на… На кого?

«О, Бог молний, на Безуминку. Такое же лицо, глаза, волосы. Только эта гораздо моложе».

– А как их зовут? – продолжал выспрашивать Сарго. – Я должен всех записать.

– Руни джа эни? – спросила юная копия Безуминки почти на ухо синеглазой. – Зэ уджу цика.

Ушами Тикен услышал одно, а в голове другое:

– Кто это? Я боюсь.

– Сарго, та девчонка… – начал Тикен, указав на златовласку, но тут нервы Лары не выдержали. Она вытащила револьвер из-за пазухи и взвела курок:

– Уходите, вы! Убирайтесь, слышите?!

– Сталь у нее! – воскликнул прапорщик, его рука метнулась под сюртук, к оружию. – Ларита Динц, это она!

Услышав свое имя, Лара поняла одно: эта парочка ищет ее. Парень в шляпе и сюртуке цвета жженого сахара наверняка слышал ее раньше, когда она прикладывала сталь ко лбу, но сам молчал.

Как Огонек. Тот тоже мог услышать, где она, даже назвал расстояние и высоту на дереве!

Раздумывать времени не было. Лара зажмурилась, выставила револьвер вперед и что есть силы надавила спуск. Громыхнул выстрел, быстрая пуля свистнула, на виске Сарго вспыхнула кровавая черта, с него свалился котелок. Хайта с визгом тотчас рухнула на колени и сжалась, закрыв голову.

– Ах, ты стрелять! – взревел корнет. Не морочась со стволом, он бросился вперед, ударил ногой снизу вверх, и револьвер вылетел из руки Лары. Ей показалось, что ее треснули поленом по запястью. В следующий миг ее свалила наземь мощная оплеуха, даже искры из глаз брызнули.

– Не троньте ее! – завопила Лисси, бросаясь на помощь, но ее перехватил парень в шляпе, другой рукой приставив графской дочке под подбородок дуло револьвера: – А ну-ка, не рыпайся, детка.

– Да как вы смеете?! – Лисси бесстрашно вырывалась, но жандарм в штатском был сильнее.

– Очень просто, милая. У нас приказ: найти вас и доставить куда следует. Даже если ты этого не хочешь.

– Ишь, гадюка, – отдуваясь от злости, Сарго поднялся и пнул лежавшую у его ног Лару. Кровь стекала по его щеке и капала на воротник. – Такая мелкая змея, и вдруг бы меня сдуру завалила! Представляешь, Тикен?! Меня, Родана Сарго, хлопнула бы юбка! Да за это к богу в рай не пустят! Скажут: «Вали, дубина, к темному царю, ты ротозей, а не жандарм».

– Вы за это ответите! – Лисси молотила кулаками парня в шляпе, а тот отвел револьвер, чтобы случайно не ранить добычу. – Я все расскажу батюшке, вас разжалуют, в тюрьму посадят!

– Сначала ты сама в ней посидишь, – пообещал Тикен, убрав оружие и доставая наручники.

– Вот дьявольщина, мы не запаслись железками. – Сарго осторожно потрогал рассеченный висок. – Как жжется, у! Придется швы накладывать. Поможешь мне повязку сделать, а то весь сюртук уделаю кровищей.

– Смотри за третьей.

– Куда она денется, от страха неживая!

Ларе было до слез горько, что ее таскают, словно багаж и крутят, как хотят, но пришлось молча глотать слезы и подчиняться силе Сарго. Совсем худо стало, когда жандарм принялся за чулки, она подумала о жутком, и принялась брыкаться, как заяц в силке, но обошлось тычком под дых. В конце концов, сковав и ноги, ее завалили в кузов, будто баранью тушу, оставив ей два занятия: вертеться с боку на бок и жевать собственный чулок. Чуть погодя в таком же виде загрузили гневно мычащую Лисси.

«Ну, меня ловили, это ясно, – в смятении думала Лара, – но почему они так обращаются с графинькой? Словно бандиты нас похитили!»

Над златовлаской Тикен призадумался.

Его не покидало ощущение, что в ее лице он оскорбит Безуминку.

– Чего тянешь? – подгонял Сарго.

– На каком языке ты говоришь? – спросил Тикен, пригнувшись, но не осмеливаясь прикоснуться к ней.

– Кеса ни джи? – Она подняла глаза. – Что?

– Ты знаешь Безуминку?

– Ятэна. Нет.

Тикен распустил и сложил вдвое бечевку.

– Обещай, что не будешь кричать. Иначе я убью тебя.

– Рюку зи ками вайби, – закивала девчонка. – Клянусь звездами.

Любимое ругательство Безуминки. Она кроет своими «ками вайби» вдоль и поперек, если ее сажают на вещание вне очереди и почти насильно поят микстурой.

«Если увидит, как я выгружаю это чудо из фургона, с цветами можно больше не являться. Зенки выцарапает. Стерва дикая».

– Экстренный выпуск! – вопили мальчишки-газетчики, раздавая листы, еще пахнущие типографской краской, и собирая в карманы потоки мелочи. – Черепаха сосет воду из озера! Машина пришельцев в полутора сутках от Руэна! Ракетчики бомбят чудовище! Объявлено чрезвычайное положение!

Руэн, стольный град Синей половины, был взбудоражен. Поезда еще не брали штурмом, но солдаты гарнизона и полевые жандармы уже взяли вокзалы под контроль.

Билеты на пассажирские дирижабли и пароходы были раскуплены на неделю вперед и перепродавались по безумным ценам. Многие покидали город, как могли: в экипажах, мотокаретах, омнибусах, на линейных повозках, даже пешком, толкая перед собой тележки со скарбом.

В парках и на площадях военные оркестры играли бравурные марши. Военных и гвардейцев, где бы они ни появлялись, встречали криками восторга, осыпали цветами и угощали выпивкой: это наши защитники, они разобьют дьяволов!

На храмовых и соборных звонницах били колокола, призывая людей каяться и молить Бога о спасении планеты. Шли процессии, несущие над головами позолоченные Божьи Очи, которые в свете заходящего солнца сияли строго и торжественно, глядя на толпы пронзительными зрачками и раскинув грозные молнии.

В соборном саду проповедовал некий неистовый клирик, взмахивая широкими рукавами как крыльями. Волосы его развевались, глаза сверкали, а зычный голос разносился далеко на все стороны:

– Год настал! Кара небесная обрушилась на Мир, мы заслужили гибель! Неверие, гордыня и безбожная наука, вот наши язвы, наша порча и чума! Чего ждать, как не ужасной кончины?! Безбожники взлетели выше облаков и оскорбили Громовержца, посягнули на величие божье, коснулись обители громов!

Сквозь возбужденную толпу к проповеднику уже пробивались синие жандармы, а он продолжал громко вещать:

– Небо ответит! Оно пошлет своих черных ангелов, чтобы унизить и испепелить червей земных! Мы во грехах, братья и сестры! Грядет искупление смертью! Что делать нам, как спастись?! Надо очиститься, изгнать колдовство и кощунство! Изгоняйте лунатиков и вещунов, ибо они прокляты! Боже, владыка молний! Пошли нам святых из Церковного Края, где живет правда! Пусть еретики сгорят!

Добравшись до кликуши, жандармы сволокли его с возвышения и потащили к фургону для арестантов, но церковник все вопил:

– Анафема лунатикам, проклятье вещунам! Гоните их!.. Среди нас порча! Она в красном дворце! Красная дева призывает красную планету! Она творит волшбу, она зовет, она танцует под луною, горе нам!

Волнение вырвалось из соборного сада и потекло по улицам столицы. Люди выламывали камни из мостовых, вырывали прутья из парковых оград, разбивали оружейные магазины и бежали к дворцу Красной династии.

Навстречу мятежным толпам звенела копытами конная полиция, шагали шеренги стрелков с «янтарками» наизготовку. Вой и вопли звучали на переполненных улицах, шипели электрические выстрелы, кони плясали, поднимаясь на дыбы, сверкали поднятые сабли полицейских.

– Лучше объехать этот район, ваше сиятельство, – сказал графу Бертону водитель мотокареты. – Здесь волнения, а у нас всего четверо охранников.

– Да, конечно, – кивнул граф, погруженный в раздумья. Он почти не замечал происходящего в городе.

Бертон не стал скрывать от жены, что их дети погибли под бомбежкой. Телеграф унес по проводам его печальные слова, а в ответ пришло: графиня слегла без чувств, врачи хлопочут над ней.

Оставалось одно, что поддерживало графа в эти черные дни: служение Отечеству.

Завтра он должен был явиться в Гестель, чтобы готовить школу медиумов к эвакуации.

Но перед этим его ждал визит в Бургон, резиденцию принца Цереса. От приглашения Его Высочества отказаться невозможно, тем более что декретом Их Величеств принц был назначен главнокомандующим Синей половины на время чрезвычайного положения. Фактически Церес стал военным диктатором и получил, словно в сказке, «полцарства в придачу».