Текст книги "Темные звезды"

Автор книги: Сергей Дорош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Те, которые летают

Покинутый воздушный корабль потерялся в дыму среди леса.

В суматохе Лис не думала, как она с Хайтой оказалась высоко в воздухе, и что за странное судно их подобрало. Но когда они бежали вместе, поддерживая под руки ослепшего пилота, Лисси оглянулась, увидела корабль снаружи и узнала его.

В раннем детстве она листала толстую «Историю нашествия», роскошно изданную с фотогравюрами и глянцевыми цветными картинками. Листы мелованной бумаги так приятно было гладить пальцами! А корешок книги до того вкусно пахнул клеем и еще чем-то, что его хотелось лизнуть.

Иллюстрации в книге напоминали священные легенды о битвах Громовержца и его ангелов с великанами и морскими чудищами.

Повзрослев, она научилась читать, и книга открылась ей по-новому.

Чудовища, вышедшие из кратеров после падения «темных звезд», были машинами с Мориора. Сражения гремели год, и другой, и третий, пока не удалось загнать пришельцев назад в кратеры. Там их заливали огневым составом, кислотой и щелочной водой, чтоб дьяволы погибли в подземельях.

Если их не удавалось уморить, вокруг вкапывали фугасы, рыли сторожевые шахты и объявляли место запретной зоной. Батюшка, тогда молодой штабс-капитан, изобретал для шахт приборы, чтобы угадывать место подкопа, и удостоился высочайшей награды.

Но дьяволы могли не только рыть ходы и двигаться на многоногих черепахах. Они умели летать без винтов и аэростатов, почти бесшумно. Благодарение богу, их черные корабли слабы и тихоходны.

«Это черный корабль! Я летала с дьяволом. Но тогда кто же Хайта? Она говорила на одном языке с пилотом. А Безуминка? Кто она?»

Задержаться и хотя бы на пальцах объясниться с Хайтой времени не было. Над лесом слышалось рокочущее «бух-бух-бух-бух» винтов дирижабля, порой раздавался треск картечниц. Отсюда надо бежать подальше!

Вскоре нашлось и подходящее укрытие, но эта находка встревожила Лисси.

«Кажется, мы не в лесу, а в парке. Неужели опять в Бургонском?..»

На берегу старого пруда, зеленого от разросшейся ряски и кувшинок, она заметила что-то вроде пещерки в холме. Вблизи это оказался заброшенный, давно не ухоженный грот, обделанный диким камнем и весь покрытый изнутри мхом.

Они забрались внутрь и притихли, сев у стены. Хайта сняла сюртучок, зубами и ногтями отодрала его подкладку и сделала пилоту повязку на глаза.

Златовласка замечала, что юница как-то враждебно на нее косится и сторонится своей служанки. Пару раз Хайта пыталась приласкаться к госпоже, но та отодвигалась с недовольным видом.

– Чем я вас расстроила? Скажите!

Наконец, Хайта обратилась к Касабури, который вообще с момента высадки не проронил ни слова:

– Воин, почему вы молчите? Мне больно, что я одна говорю, а мне никто не отвечает!

– Разве ты хочешь со мной говорить? – сквозь зубы отозвался тот, отвернув лицо.

– Да, да! Мы же с Ураги, почему мы должны ссориться?

– Ну ты сказала! Кажется, я точно объяснил, как отношусь к тебе.

– А я ничего не поняла. Почему вы мне велели умереть, в чем я провинилась?

«Правда, в чем? – вдумался Касабури. – Да в том, что она служанка предателей! Виновны все – и рабы, и хозяева».

Под его робой лежало письмо правителям Гиджи, ради которого он отправился в рискованный полет. Текст ему велели заучить, вдруг бумага пропадет. Правители Канхай Джару кланялись гиджитам и подтверждали, что новых принимать нельзя. В земле мало места, вдобавок пришельцы навлекут на людей шахт новую войну.

– Так сказали великие люди оружия, – наконец, нашелся он с ответом.

– А наши господари говорили, что вы примете нас как родных.

– Что тебе надо? – Касабури выпрямился. – Я обещал, что заступлюсь за тебя в Гидже, вот мое слово. Если хочешь, будешь согревать мою постель. Если нет, отдам тебя гиджитам.

– Я уже нашла, чью постель согревать, – с ехидцей ответила Хайта. – Я не из тех, кто меняет господ каждый рассвет. А кстати, воин, вы знаете здешний язык?

– Немного, – буркнул Касабури.

– Наверное, вы посвятили воинским искусствам уйму времени, – притворно вздохнула она. – Это так сложно! Некогда языки учить… А я за три рассвета узнала слов пятнадцать-двадцать, вот.

– Чего ты ко мне привязалась? Хочешь, чтобы я тебя учил? Тогда оставайся при мне навсегда.

– Нет. Но госпожа глядит на вас с большим состраданием. По-моему, вы ей симпатичны. Почему бы вам с ней не побеседовать?

– Мы с ней уже потолковали. И так еле хожу. Хватит с меня этих разговоров.

Конечно, угостить парня коленом, это плохое начало отношений. Кое-кого из своего стана Хайта угощала похожим образом, если они себя нагло вели. Но ведь можно и помириться?

– Кажется, она в чем-то нас подозревает, – зашептала Хайта, придвинувшись к воину. – Надо ее успокоить. Ну же, давайте!

Касабури колебался. Русоволосая мирянка ему нравилась, но от ее привета до сих пор так ломило, словно восьминог лягнул.

– Послушайт… – начал он по-мирянски.

Лисси еще дальше отодвинулась, едва парень в белой робе заговорил на понятном языке. Какой варварский акцент! Витенцы из северного полушария и то лучше говорят.

– Я не желат вы зла, – коряво выговаривал он, поводя головой, как слепой. – Вы не понят. Это наше с… с она… родное дело. Тогда я растеряйся. Мне летать, и тут вы. Бойся, что вы упасть.

В глубине души Лисси уже осознала, как она оказалась под самым небом. Но признаться себе самой, что у нее лунная болезнь, сил не хватало.

«Как же так?.. Я – левитесса?.. Нет, не хочу! Выходит, он меня спас?..»

Те, за кем не уследили, иногда возносятся так высоко, что разбиваются в лепешку. Хорошо, если обойдется ходьбой по верхушкам трав, а если выше?

– Я уйти. Когда солнце нет, я видеть. Я уйти. Не будем враг.

– Вы мориорец? – напрямик, резко спросила она.

– Кто это?

– Вы прилетели на «темной звезде»?

– Не я. Давно. Мой отец. Я родись тут, на Мир.

– Когда упала звезда, – напряженно проговорила Лисси, – мои братья и моя минита погибли. И я сама чуть не погибла. Я вас ненавижу. И ты, Хайта, тоже из них!

– Что она сказала? – Хайта затормошила Касабури, но тот подавленно молчал, опустив лицо.

«Бесполезно. У нас не может быть ничего общего».

– Я никто не погубил, – покачал он головой. – Мне жаль. Мы жил врозь, был тишина. Тут корабли летала. Это нет я. Нет мы. Другой. Вы может уйти.

– Да, так будет лучше. – Лисси поднялась, но тут Касабури вскинул руку:

– Тише. Снаружи ходить. Три, пять лошади под седло.

«Если мы в Бургоне, то это жандармы, – вздрогнула Лис. – О, нет, только бы не они!»

Между тем пилот встал на четвереньки и принялся обшаривать пол грота. Лисси, наконец, заслышала мягкий стук копыт и фырканье коней, отступила поглубже в темноту, но грот был маленький. Стоит сюда кому-то заглянуть, как их найдут.

Зацепив пальцами за какую-то почти незаметную выемку, пилот рванул вверх, и в полу открылась каменная крышка. Внизу темнела яма.

– Туда.

Не раздумывая, Лис соскользнула в яму вслед за Хайтой. Пилот нырнул последним, крышка беззвучно опустилась. Каменный мрак сомкнулся над ними.

– Откуда вы знали, что здесь…

– Где мы есть, всегда убежища. Там затаиться. Вам благодаря.

– Почему мне? – со злостью прошептала Лисси.

– Вы найди пещера.

Рядовой жандарм с карабином спешился и осмотрел грот.

– Никого, ваше благородие! Пусто, мохом заросло.

– Едем дальше.

В полной темноте, где слышно лишь дыхание и ощутимы лишь случайные прикосновения, Лисси начало открываться знание, прежде ей неизвестное. Этого не узнаешь от педагога в учебной комнате!

Должно быть, недаром в старину волхвы и жрецы спускались в черные пещеры, чтобы им открылось сокровенное. Даже сейчас праведные монахи молятся в подземных кельях и становятся святыми. Говорят, тишина могилы позволяет слышать голоса духов. Из катакомб еще никто не возвращался таким, каким вошел туда.

– Я переводи. Она рассказать, – объявил пилот, когда Хайта начала говорить.

Постепенно Лис привыкала к его ломаной речи.

– Когда первая армада улетела к Миру, меня еще не было. Мудрецы видели – Мир голубой от воды и зеленый от деревьев. Там жизнь.

– У них телескопы? – перебила Лис.

– Я не знаю, о чем говорит госпожа. Они видели. Они построили пускатель, который бросал корабли в звездное небо. Я видела его развалины.

– А раньше, до первой армады, вы прилетали на Мир?

– Я не знаю. Мудрецы придумали, как взлетать.

– У вас слишком много людей? Негде жить?

– На Ураге холод. Темнота. Мало воды. Но я люблю ее. – Голос Хайты задрожал. – Так больно было улетать! Я знала, что больше ее не увижу. Корабли летят в одну сторону, они не возвращаются.

– Почему разрушили пускатель? – спросил Касабури.

– Господари воевали.

– Они оставили наших отцов без подмоги, – недобрым голосом сказал пилот. – Там сводили счеты, а здесь сгорали и захлебывались кислотой. Хорошо, что мы нашли тут союзников.

– Вот как? – изумилась Лисси. – Кто же это? Витенцы? Вейцы? Или империя Фаранге?

– Ваших названий я не понимаю. С нами подружился Синий повелитель.

В голову Лис начали закрадываться ужасные подозрения.

– Но тех, кто перешел на сторону мирян душой и телом, мы не любим. – Голос Касабури прозвучал зловеще. – Мы сами по себе.

– Значит, ты полетела не по своей воле? – обратилась Лисси к Хайте, а Касабури перевел.

– Конечно, моя добрая госпожа, я ведь рабыня, – ласково ответила златовласка. – Просто меня выбрали, потому что я здоровая и кани джику рузи.

– Что это значит?

– Если бы я знал, то перевел бы. Что-то новое они там выдумали. Такого у нас в языке нет.

– А «киалибу файнес»? – вспомнила Лис давешнее выражение.

– Это мы, люди шахт. Так мы зовем себя.

К вечеру в Гестеле установилась нормальная атмосфера сборов. Если завтра эвакуация, к утру все должно быть сложено и собрано в дорогу. Паковали архивы, мелкий инвентарь, личные вещи. Объявили, что после завтрака надо свернуть постели и по порядку сложить их в повозки, которые приедут утром.

Ученики Бертона сновали туда-сюда, оживленные и возбужденные. Переезд! Такое нечасто случается, это как выезд на общий пикник или на праздничный парад. Ребята пользовались случаем пообщаться с девчонками без присмотра наставников, подержаться за руки и поделиться всем, что в голову пришло.

– А правда, гере унтер-офицер, что от медиумов родятся медиумы? – спросил рядовой, наблюдая за укрывшейся в тени парочкой. Жандарм с желтыми нашивками тоже поглядел в ту сторону, пошевелил усами:

– Тут целый питомник. Будто его сиятельство разводить их вздумал. Ты, брат, не болтай, а смотри в оба!

Синие поставили свой броневичок и фургоны у гостевого флигеля, где обычно жили родичи учеников, приезжавшие их навестить. Караул с примкнутыми штыками охранял машины, остальные кто хлопотал об ужине, кто слонялся по бывшему монастырю. Здесь было чисто и ухожено, дорожки выметены, стены побелены, деревья и шпалеры подстрижены, ученики одеты как в богатом пансионе. Нипочем не догадаешься, что тут гнездо вещунов.

В древнем каменном бассейне плавали утки. Молодой жандарм смеялся, бросая им пайковый хлеб кусочками, а старшая девочка держалась рядом, чтобы познакомиться и поболтать, не нарушая приличий.

Тот из жандармов, у кого под форменной шляпой скрывался обруч, отошел в сторонку, хлебнул из плоской фляжки и, встав лицом к стене, проговорил вполголоса:

– Ремень, прием, я Нож. Передай: в Гестеле все спокойно. Сборы идут обычным чередом.

Он огляделся. Да, у графа полный порядок. Его сиятельство на стороне принца, это большое подспорье. Скоро в Бургоне появится почти полроты новых вещателей.

И среди них есть на кого глаз положить!

Вот только те двое в серых дымчатых очках, которые ехали в броневике, что это за фигуры?

Оба в унтерской форме, но старшим по званию честь не отдают. Бледные, словно не лето на дворе. Держатся особняком, вместе, всегда в тени, как любовники. В ушах серебряные серьги, не по уставу и совсем не по-мужски.

Пока люди принца следили за приготовлениями в Гестеле, граф Бертон собрал у себя старших учеников посмышленей, обоего пола, и кратко объяснил им задачу. Наставник принес шлемы армейского образца, а сторож оружейной доставил револьверы и два карабина.

Девчонки мигом засели за шифровальные таблицы, кодировать тексты, а ребята стали заряжать оружие. Тут не до хихиканья, подмигивать друг дружке некогда, дело ужасно серьезное. Доверие графа позволило им чувствовать себя почти взрослыми.

Прискакал офицер двадцать второго батальона, сдал конюху взмыленного жеребца и прямиком пошел к графу. Вытянулся, козырнул:

– Поручик Крестовик, с поручением. Велено сообщить устно, наедине.

Ребята косились на бравого поручика с восхищением и завистью. Может, форма войск связи не такая щегольская, как у авиаторов и лейб-гвардии, зато в батальоне-22 нет рядовых и унтеров. Это офицерская часть, самые младшие там уже кадеты. Даже девчонки! Юбки в погонах, представляете?

Граф пригласил Крестовика в кабинет и закрыл за собой дверь:

– Говорите.

– Кадет Хавер сейчас в расположении части?

– Сколько раз повторять, здесь не воинская часть, а школа.

– Ваше сиятельство, у нас армейские привычки.

– Да, Купол вас вышколил отменно. Я помню вас другим, поручик.

– Мальчишкой, ваше сиятельство, – широко улыбнулся Крестовик. – С тех пор я вырос, усы отпустил.

– Воспоминания оставим на потом. К делу.

– Слушаюсь. Прапорщик Голубь, сидя на перехвате, поймал в прямом эфире странную фразу. Дословно звучало так: «Ларита Динц вызывает Огонька Хавера. Ларита вызывает Огонька. Бургон. Бургон».

– Ах, дьяволы. – Граф не сдержался. – И разумеется, штаб батальона в курсе того, какие имена в моих списках!

– Мы бы не стали раскрывать того, что знаем. – Наглотавшийся дорожной пыли Крестовик деликатно кашлянул, прикрыв рот рукой в перчатке. От него пахло кожей и конским потом. – Но поймите нас правильно, ваше сиятельство. Ваши ученики это наши будущие люди. Гере штабс-генерал интересуется…

Одно упоминание о коренастом лысом Куполе сейчас вызывало у Бертона приступ гнева. Этот охотник за «темными звездами» лично скомандовал разбомбить поезд, где были его дети. Да, он не мог поступить иначе. Но простить его Бертон был не в состоянии.

Вдобавок деятельный генерал-вещун следит за тем, кого Бертон принимает в Гестель! Он заранее подбирает кадры для батальона-22 и постарается взять лучших.

Граф совладал с собой. Сейчас Купол нужен как никогда.

– Итак, вы полагаете, что Ларита Динц находится в Бургоне? – Бертон взял бумаги со стола, чтоб руки были заняты. Похаживать по кабинету, заложив их за спину – слишком похоже на манеры Цереса.

– Вероятно. – Крестовик был осторожен с выводами.

– Откуда шел голос?

– Из Бургона. Голубь не ошибается. Отклонение не больше, чем полрумба.

«А принц времени даром не теряет! Выхватывает ценных человечков прямо из огня. Похоже, он тоже следит за моими находками».

– Вещание узкое или широкое?

– Круговое. Вещатель словно стремился охватить всех, кто может слышать.

– Чей голос?

– Если с возрастом Лариты Динц ошибки нет, это была не она. Какая-то девушка постарше. Голубю голос незнаком. Он говорит, очень приятный.

– О, тут вам верить трудно. Вы холостые, вам любая кошка ласково мурлычет. Я разрешаю вам поговорить с кадетом Хавером, он в лазарете. Но при разговоре будет мой человек. Обруч придется снять.

Вместо ответа Крестовик снял кепи. Обруча на нем не было. Должно быть, устал от голосов за время дежурства.

Тем временем ребята с оружием уже отправились на задание.

Шифровальщицы закончили кодировку, и надели шлемы. Бертон специально взял тех, кто умело владел узким вещанием. В эфир понеслось:

– Четыре, семь, пять, ноль, один, три, девять, ноль, два…

Тот, кто позволял Куполу передохнуть от трескучих голосов, поймал сигнал и начал строчить стенограмму.

– Гере штабс-генерал, для вас срочное сообщение!

Огонек таял от счастья.

В жаркий месяц полевик он лежал в светлой прохладной палате, на белоснежной постели, а рядом сидела девчонка с лицом ангела, которая принесла лекарства и еду. Они были наедине! И дверь в коридор закрыта! И никто не подглядывает! С ума сойти.

– Вот это вам надо выпить. А вот это проглотить, не жуя. Нет, в рот я класть не буду. Это вы сделаете сами.

Чепец сестра Эрита поправила, теперь из-под него ни волосинки не выглядывало. Темно-пламенные губы ее были поджаты, но желто-карие глаза порою весело поблескивали, когда она задерживала взгляд на Огоньке.

«Я что, такой смешной?»

От волнения он чуть не подавился пилюлей, а потом едва не пронес ложку мимо рта. Сидеть в кровати оказалось тяжелей, чем на жестком сиденье в кабине самоходки. Если лежа было еще ничего, то сев, он оказывался почти лицом к лицу с сестричкой и начинал ощущать какой-то тонкий, еле уловимый аромат цветов.

«Но сестрам милосердия нельзя духами брызгаться! Наверно, это мыло. Она мылась в купальне, запах впитался в волосы. О, Дева Небесная!» – стоило Огоньку представить, как Эрита сбрасывает черно-белые одежды и становится на край купальни своей волшебной ножкой, у него тотчас начинало колотиться сердце, а рот пересыхал. Приходилось лишний раз хлебнуть компота.

Раз или два он вспомнил Лару, но сейчас лица девчонок путались у него в голове и заслоняли одно другое. Сестричка была ближе и потому затмевала образ Лары.

Сама мысль о том, что где-то там у Эриты есть гладкие розовые ноги, ушибала его наповал. Он даже взглянул с кровати вниз, но сестрица изящно спрятала ступни под длинным подолом. Облом.

– Этот порошок следует принять после еды.

– Угу.

– Почему вы под арестом? – чуть склонившись, тихо спросила Эрита. Огонек ощутил крылья за спиной. Наконец она что-то сказала не по службе! Можно подхватить.

– А откуда вы узнали? – прошипел он как заговорщик, с оглядкой.

– По метке в лазаретной карте. Я посмотрела тайком, – созналась Эрита. – Там сказано, вы пострадали в бою, и вдруг арест… Непонятно.

– Это бывает у военных. – От гордости Огонек выпрямился, как в строю, хотя и сидя. – Я отдал дивизиону приказ сменить позицию. Так велела тактическая обстановка, – добавил он офицерским голосом. – Штабс-генерал меня одобрил, но порядок есть порядок! Поправлюсь, и придется сесть на гауптвахту. Но вроде Гестель перевозят?

– Лазарет останется, – ответила Эрита глуховато и печально, отведя глаза. – Только я…

– Что?

– Ничего, кадет.

– А я думал, вы будете меня лечить.

– Вряд ли. За вами присмотрит другая сестра.

– Мне бы хотелось, чтоб вы.

«Взять ее за руку? А вдруг она отдернется? Почему она такая грустная?»

– Вы спрашивали о лунатизме, – сменила она тему, – то есть о левитации. Вообще-то нам запрещено об этом много говорить. Но я мало знаю о медиа-связи, мы могли бы поделиться.

– А разве в женском корпусе не делятся между собой? – поерзав на кровати, он придвинулся поближе к сестричке. – Вы там подружки.

– Я из особого корпуса, – сдержанно ответила Эрита, и Огонек остановился. Вот те на. Дворянка. То-то она такая утонченная. Да-а, малому из рабочего предместья с ней ничего не светит. За шашни с благородной взгреют, мало не покажется.

– Простите, ан, я слишком вольно болтаю. Виноват. – Потупившись, он отодвинулся. Эх, где там Лара? Она понятней, она ровня.

Но внезапно Эрита прикоснулась к его руке, заставив Огонька вздрогнуть и замереть. Ох! Какая у нее нежная кожа! А пальцы теплые-теплые.

– Вы больной, я милосердная сестра. В лазарете титулы не так важны, как в жизни. Кадет, ведите себя немного проще, хорошо? Вы же не крестьянин, не мастеровой, вы будущий офицер. Когда-нибудь вам дадут личное дворянство. Или даже наследственное. Почему вы не хотите говорить со мной?

– Стесняюсь, – еле выговорил Огонек. Она не отпускала руку, а он боялся, что девчонка почует его дрожь.

Наконец, Эрита отвела ладонь, словно сама смутившись своей смелости.

– В особом корпусе мало жильцов, – тихо заговорила она. – Там свой этикет. Это гораздо строже, чем военные уставы. Кое о чем мы вообще не говорим. Наши разговоры – с множеством условностей, которые вам не знакомы. В светском обществе человек гораздо более одинок, чем в праздничной толпе. Поэтому я и решила вам довериться. А вы обещали никому не передавать моих слов.

– Да, ан, в точности так. – Огонек тряхнул каштановыми вихрами.

– И расскажете мне о медиа-связи?

– Все, что захотите!

– Лунная болезнь, – начала она, глядя в окно, – приходит во сне. Снится, будто ты летишь. Это начинается по-разному. Одни девочки ходят по траве, и та не сгибается под их ногами. Другие плавают по воздуху, словно аэростат. Третьи поднимаются на крыши своих домов, даже на верхушки башен, куда может забраться лишь опытный кровельщик, и то со страховкой.

– Разве это не бывает у ребят? – неуверенно спросил Огонек, постепенно оттаивая от своей неловкости.

– Бывает, но чаще у девочек. Мы ближе к луне.

– У нас в корпусе ни одного парня-лунатика. – Огонек заговорил смелее. – Правда, один малый, Гуди, здорово умеет лазить по карнизам и водосточным трубам. Его натаскивали воры в Красной столице Патерион, чтобы он забирался в дома. Однажды он услышал, как говорят вещуны, и решил, что рехнулся. Сыскная полиция прислала его в Гестель. Скоро он будет учиться в батальоне, как я.

– Надеюсь, он оставит воровское ремесло и станет честным человеком.

– Какое там воровать! Дай ему шлем, а потом с головы не сорвешь, только вместе с ушами. Вещать и слушать – все, что ему надо. А вас как обучают?

– Нас учат спать наяву, – поведала Эрита. – Это странно, когда видишь все как сквозь туман. Ни день, ни ночь, а некое свечение вокруг. Я начинаю чувствовать луну, даже если она по ту сторону Мира. Тогда я могу направлять себя в воздухе.

– Так ты… так вы умеете летать? – Огонек уставился на Эриту, будто у нее открылся третий глаз во лбу.

– Более или менее, – скромно ответила дворянская девчонка.

– Вот бы я поглядел! – выдохнул он и тотчас застыдился. – Ну, если на это можно смотреть.

Про лунатичек всякое рассказывают. Попы учат, что это дьявольские штучки, летать в лунном свете. Кто левитирует, тот продался царю тьмы. В деревнях, если кого уличили, могут и насмерть прибить. Да и городской достанется. Запросто упекут в дом покаяния, отмаливать свои грехи, а к ноге прикуют чугунную чушку, чтоб грешница не улетела.

А с другой стороны, в храмах и про медиумов черт-те что толкуют!

– Может быть, я покажу вам, – загадочно сказала Эрита. – Когда-нибудь.

Казалось, что ей хочется продемонстрировать свое умение, но она сильно опасается. От ее неопределенного обещания Огонька охватил озноб. Неужели? Она правда осмелится? Да как же так? Ведь лунатички голыми летают! Все так говорят. А кое-кто их даже видел. Или врет, что видел.

– Вы, должно быть, думаете о приличиях? – сурово спросила сестричка.

– Ну, да.

– Разве я похожа на девушку, которая может позволить себе что-либо недостойное?

– Нет! Конечно, нет!

– Тогда…

Между ними совсем было установилось понимание, когда в дверь постучали. Эрита порывисто встала, Огонек упал в постель и закрылся одеялом до носа. Вошел старший парень в мундире поручика, очень знакомый, а с ним один из наставников.

– Лежите, кадет, как положено, – жестом успокоил офицер. – Мое почтение, милосердная сестра. Я только задам кадету Хаверу несколько вопросов.

– Вы Крестовик? – узнал Огонек поручика.

– Так точно. – Офицер, присаживаясь, дружески улыбнулся ему. – Знаешь, друг кадет, тебя чуть не сочли умершим! Я рад, что ты уцелел в переделке. Дьяволы небесные, да у вас там было адское пожарище! Едва не рота полегла, целое кладбище вырыть пришлось. Но я хочу узнать о другом…

– Я в вашем распоряжении, гере поручик. – Оживившись, Огонек присел.

– Девчонка-медиум, – по имени Ларита Динц – она тебе знакома?

Огонек с мукой взглянул на Эриту. Ну, так и есть, заревновала! Глаза холодные, губки поджаты, стан прямой, не подходи.

– Да, – едва выдавил он.

– Где ты ее встретил и что у вас с ней было?

– Ничего! – выпалил Огонек, взглядом умоляя Эриту выйти. – Я… Услышал ее в эфире. Она пряталась в лесу, рядом с позицией. Я подсказал ей, как выйти из леса.

– И встретил, надеюсь? – подмигнул Крестовик.

– Да.

– Она хорошенькая?

Огоньку хотелось умереть. Эрита не сводила с него глаз, взгляд ее становился враждебным и высокомерным.

– Ну, так, не очень.

– А вот ты ей понравился. Она тебя крепко запомнила.

Эрита стала еще строже.

– С ней что-то произошло, – хмурясь, добавил Крестовик.

– Что?! – Огонек подался вперед, едва не вспрыгнул из кровати.

– Сложно сказать. Недавно от нее был голос из Бургона, причем голос не ее, а другой девушки. Я должен предупредить: если тебя будут звать от ее имени, это может быть ловушка. Впрочем, в ближайшие дни ты под арестом, так что тебе ничто не грозит.

– Она звала… меня?

– Да, вызов был на Огонька Хавера, поэтому я и пришел к тебе. Пока мы будем вести игру голосами с этой бургонской вещуньей, но будь готов включиться. Поправляйся, кадет!

Пожав вялую руку Огонька, поручик вышел, и лишь сейчас Огонек заметил, что Эриты нет в палате. Когда она успела испариться? Будто в самом деле улетела.

Но его мысли уже унеслись далеко.

«Гром господень, да что случилось? Бургон? Почему Бургон? Где она сейчас?»

Он был готов отдать что угодно, лишь бы заполучить шлем и позвать Лари, но здесь даже кровать деревянная!

А еще Огонек был готов разорваться пополам, чтобы одна половина искала подходящий медиатор для связи, а другая бежала вслед за Эритой. Надо же объяснить, что у него с Лари ничего не было!