Текст книги "Темные звезды"

Автор книги: Сергей Дорош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Легкий ракетоплан, два планера. Кадет, а вы… – Эрита с удивлением взглянула на него. – Однако Купол обучает вас на славу.

– С ракетой я не справлюсь, а планером рулил. Раз пять с инструктором, а после сам. Это шанс, барышни. В кабину втиснемся; где двое, там и трое… вы же не толстушки. Ширкнем у них над головами и – свобода! Если, конечно, не предпочитаете по-лунному.

– Я не готова. – Принцесса вновь ощупала горло. Она слегка сипела. Лис почувствовала себя виноватой.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, если я слишком…

– Боже мой, ан Лисси, о чем вы?

– Прошу прощения, в полетах не опытна. Наяву я этого не делала…

– Значит, планер? – загорелся Огонек.

– …зато умею пилотировать ракету, – тщательно скрыв гордость и потупив глазки, скромно закончила Лисси. При всем почтении к ан-эредите она сдерживалась, чтобы не показать принцессе язык: «Вот, вы с кадетами целуетесь без всякого стыда, а летаете просто как ведьма!»

– Вас-то кто учил? – упавшим голосом спросил кадет, горько мучаясь, что его обскакала юбка.

– Батюшка. Он говорит, что благородная девица не должна уступать своему будущему избраннику ни в чем, кроме природной женской слабости. Только… мы оставляем здесь Бези, Лару и Хайту – хорошо ли это с нашей стороны? Я с ними связана клятвой.

– Ну, Хайте вы сказали, чтобы оставалась дома – вроде она послушная девчонка. Сидит себе и гладит свое чудище. А Лара с Бези – уверен, они в безопасности, – убежденно сказал Огонек. – Принцу медиумы нужны как воздух. Им ничто не угрожает!

Пляска смерти

– Ты боишься? – вполголоса спросила Лара у Бези.

– Не очень, – ответила девушка растерянно. – Я родилась под землей. Там не страшно.

– А мне туда совсем не хочется, – призналась Лара. – Почему все так сразу? Нас даже не судили. Просто он сказал от злости, не подумав… Я же честно говорила! Если он мятежник, должен сдаться императору, а он на нас набросился…

– Говорят, он был плохим мальчишкой, – озиралась Бези, будто старалась перед дальним путешествием запомнить парк, в котором столько прожила. – Любил заводные игрушки, а когда они портились, он их разбивал об угол. Вот и с людьми так же.

Деревья казались необычайно свежими. Они дышали и помахивали ей ветвями, провожая, а листва была такой яркой и сочной, что Бези могла различить каждую жилку. Даже травинки выглядели как живые волосы на теле.

– Он тебя любил? – Лара перешла на доверительный и осторожный шепот.

Все, что касалось любви, сильно волновало ее после девичьего посвящения, хотя она старалась не показывать, что нежности ей очень интересны – смеялась и вышучивала тех, кто принимал ухаживания ребят.

Но теперь, перед концом, надо успеть – выспросить ту, которая уже бывала с парнем. И с каким! Лучший жених империи…

Хоть он злодей, но дьявольски хорош. Девчонки из прихода Радуги Приморской в Гагене даже дрались из-за того, кто красивее – принц Церес или астраль-поручик Барек, который первым облетел вокруг Мира по орбите. И неважно, что обоих они знали только по картинкам – настоящая душевная любовь так велика, что можно по картинке обмирать и целовать ее под одеялом.

– Не знаю, как это называется – любовь или иначе, – сумрачно отозвалась Безуминка. – Ему нравятся тонкие и стройные. Я оказалась в его вкусе. Только молчаливая. А птичка должна петь.

– Что значит – петь?

Бези взглянула на Лару и вдруг поняла, что любознательная Ласточка не узнает, как поют, запрокинув лицо, жаркое от поцелуев. Это останется для нее сладкой тайной.

– Петь без слов. Он научил меня.

– Он ласковый?

Отвернувшись, Бези беззвучно заплакала.

– Я не хотела тебя расстроить!

– Ласточка, какие мелочи!..

– Он просто шикарный повеса, – поделился шедший слева Тикен. – Куролесить начал раньше, чем в Бургон вселился. Спросить у старослужащих – такого порасскажут… Девка, что лежит на льду у Картерета – тоже его птичка. Принц многих осчастливил, только всем недоля вышла – кто в монастырь, кто под поезд.

– Ты, пингвин чешуйчатый!.. – вскипела Бези в слезах. – Яма рядом, а он принцевых девок считает! Молился бы лучше!

– Успеется, мне еще пива не подали. А ты, зная, какой он непостоянный, давно бы перестала ждать, когда в покои позовет. Я, между прочим, не навязывался, силой не волок, а честь честью ухаживал, хоть ты меня лаяла всегда…

Бези набрала полную грудь воздуха, чтобы выругать Удавчика как следует, но вместо брани получился долгий, с ноткой стона, вздох.

С перекошенной кровоподтеком рожи прапорщика на нее смотрел правый – добрый, сожалеющий и нежный – глаз.

«А ведь правда…»

– …но я тебя за все прощаю!

– Спасибо пребольшое, – с ядом поблагодарила Бези. – Мы в расчете.

– Надо было ванну пожелать. – От крайнего душевного смятения Лару повело на болтовню. – Там можно подольше поплескаться.

– И семеро с карабинами вокруг, – поддакнул Тикен.

– Да-а, ваш полк все норовит иметь задаром!

– Фу, – поежившись, дернулась Лара, – я позабыла про жандармов.

Забыть про них можно было лишь со страху – конвой топал сзади, держа карабины в руках, а следом шагало сборное отделение – те, кого подвахтенный поручик смог согнать в расстрельную команду. По случаю общей тревоги пришлось брать всех незанятых, включая легкораненых и арестантов – так отделение возглавил Сарго с перевязанной башкой, а в строю шел битый по морде унтер Валган, разукрашенный точь-в-точь как Удавчик. И корнет, и унтер выглядели впятеро мрачнее туч, которые сгущались над Бургоном.

– Как бы дождичку не грянуть, – бурчало отделение.

– Цыть, скоты! – рыкнул Сарго, метнув взгляд через плечо. – Расквакались к дождю, жабье…

– Нельзя невинную стрелять, – бубнил себе под нос кто-то из новых, тоже взятый с гауптвахты, где сидел за самоволку. – Это грех, потом не смоешь.

Он страстно хотел, чтобы его услышали и за возмутительные пререкания отправили хоть в тюремный замок, лишь бы не участвовать.

– Измена, брат. Бывает, что и дети виноваты, – заметил старший, опытный. – Вот поедем усмирять волнение, увидишь.

Возглавлял печальную процессию поручик со священником. За ними плелись солдатики роты обеспечения с шанцевым инструментом на плечах.

– Могила общая, – четко пояснял поручик командиру землекопов. – Две меры длиной и глубиной, а шириной… – Он оглянулся, смерив на глаз троицу приговоренных, – две с половиной. Аккурат поместятся.

Святой отец из казарменной церкви едва чуял землю под собой. Только что, половины дня не миновало, как у храма уложили семерых, кровь и трупы, и вдруг приказ Его Высочества: «Напутствие и покаяние перед казнью!»

– Гере поручик, нет ли судебной ошибки? Быть может, следует устроить разбирательство?..

– Да как вы… – расширил глаза офицер, – как вы смеете, почтенный отче? Это приказ самого принца!

– Но среди них две девушки. Они штатские.

– Они военные по званию. Оставьте ваши разглагольствования, выполняйте что положено.

Последними в колонне волоклись флейтист, горнист и барабанщик. Эти вообще не знали, для чего их привлекли. Юный барабанщик изнывал от ужаса и жалости. Он едва краем глаза увидел среди троих девчонку и хотел взглянуть поближе, но забегать вперед нельзя.

– А во что у вас верят? – не унималась Лара, лишь бы чем-нибудь отвлечься.

– В три звезды – Санкари, Урагу Дано и Аланги. Это звезды пути, конец и начало. Санкари – ваш Мир. Значит, весь путь я прошла…

– И куда вы… уходите?

– Ну, это темное место, где спят. Потом люди опять прорастают на свет.

– Я ничего плохого не сделала. – Лара говорила больше для себя, чем для Безуминки. – Я в темное царство не пойду. Или к ветрам, или выше.

– Нет, выше – это для господарей, мудрецов и вольных. Мы, – Бези горько улыбнулась, – как пата хайджи, лежим, пока нас не согреют звезды.

– Язычество, – определил Удавчик. – Слушай, это хорошо! Скажи, что примешь веру Грома – день отсрочки! Такое дело обязательно уважат. Принц обожает ученых попов, к нему то и дело снуют – то столичные, то из Церковного Края.

– Не буду, – уперлась Безуминка. – Я много что нарушила, но веру не сменю.

– Ну и напрасно!

Запыхавшись, колонну догнал рядовой с бидоном пива.

– Целый галлон выклянчил! Кружка Тикену, нам остальное – помянуть.

– Голова! Дай хлебнуть.

– Эй, кто там губы раскатал? – встрепенулся недремлющий Сарго. – Забыл, сволочь, – кто пил перед покойником, тот дня не проживет. Спешишь? Пей, сынок, счастливо сдохнуть!

Показалось роковое место – ровная лужайка, где жандармы врыли рядком три свежеотесанных столба. Вспотевшие, сняв форменные куртки, служивые курили, сидя на травке.

– Ну, слава Господу, не нам могилу рыть! Благодарствуем, гере поручик, за подмогу.

– Молодцы, ребята, славно потрудились. А теперь – в сторонку.

У Лары начали подкашиваться ноги. Как, тут и жизни конец? В такую серую погоду? Хоть бы солнышко светило!..

– Мое пиво, – потребовал Удавчик. – Я с чужих рук не пью!

– Освободите их пока. Пять минут на желания, десять на молитвы.

– Поручик, а вы пробовали выкурить за пять минут три папиросы? – спросила Бези. – Мне дурно станет.

– Ладно. Но с условием: погасла – значит, выкурена.

– Махнемся? – потерев запястья, Удавчик взял кружку. – Меняю полкружки на папиросу. Лари, ты пивка не хочешь?

– Да. – Голос у Лары дрогнул.

– Суан, жадоба, ты куда бидон-то поволок? Барышня пить просит, а он…

– Так я товарищам!

– Родной, тебя еще цистерна ждет, а барышне осталось жизни на стакан. Гляди, последним словом прокляну…

Как всякий безбожник, Суан втайне побаивался поповской братии с ее обрядами и заклинаниями. Правда, Тикен рукоположения не получал, но кто знает, чему он в семинарии обучен… Ворча, рядовой таки вернулся. Лара хлестнула полкружки, не заметив крепости и вкуса. Ох!

– Музыканты! – крикнула она пронзительно.

– Что играть прикажете? – насупился флейтист, неловко держа инструмент. Барабанщик сопел, сопел, глядя исподлобья на отчаянную девчонку, а потом стал всхлипывать. Такая хорошая!

– Вон из строя, – приказал поручик. – Шагом марш в казармы. Шесть суток ареста.

Девчонка выбрала «Кошачий танец» – музычка не строевая, для гулянок, но знакомая флейтисту.

– Пивко что надо, – смаковал Удавчик. – И табачок забористый. Как ты его смолила? Надо луженое горло иметь… Ага, попалась! – вдруг толкнул он Безуминку локтем.

– Ты что? – Она заморгала.

– Из одной посуды пьем. У нас это – только по любви.

– Поздно. – Бези перестала казаться колючей, как обычно. – Но так и быть – допьем, поцелуешь меня. Эй! не спеши допивать!

Лара оттанцовывала, стараясь крепче ударять в землю каблучками, флейтист наяривал, да и горнист ладно трубил. Барабанщик шаркал ногами, удаляясь и то и дело оглядываясь.

– Ласточка-то – плясунья! С ней бы на вечеринку…

– Кобель ты, Удавчик. Кстати, и она пила из кружки – с кем у тебя любовь, а?

– …только это не «Кошачий танец».

Стряхнув с ума плывущие, словно туман, мысли, Безуминка прислушалась к топоту Лары.

«О, звезды… Что она делает?»

– Не тяните время. Кайтесь, молитесь – и к делу, – поторопил поручик. – Отделению – построиться! Корнет Сарго, будете командовать залп.

От услуг попа Бези отказалась, зато Тикена поцеловала – всем на зависть. Троицу подвели к столбам и начали пристегивать. Валган постарался, чтобы ему досталась младшая.

– Что, крошка, сорвалась карьера? То-то.

– Валган, тебе мало врезали, – сказала Бези.

– Кто-то говорил, что потанцует на моей могиле, – ухмыльнулся ей Валган. – А получилось все наоборот. Я вас лично землей закидаю.

– Унтер, чего копаешься? В строй! – заорал Сарго.

Поручик, хлопая себя стеком по голенищу, отошел в сторонку с линии огня. Порядок известен: «Заряжай», «Целься», «Пли!»

Лара зажмурилась. Нет-нет-нет. Так не должно быть!

«А почему нам глаз не завязали?» – прыгнула глупая мысль.

Захотелось позвать маму.

В тишине щелкнуло. Кто-то взвел курок.

Потом раздался грубый мужской голос:

– Гере поручик, если вы рот разинете – пуля в лоб. Ясно? Ответ – кивком.

Говорил Сарго.

Лара приоткрыла глаза.

Кривоносый здоровяк держал поручика на прицеле своей пушки – длинного флотского револьвера. Старший офицер замер, не понимая, почему так повернулось. Оцепенел и строй жандармов, и священник – все, кто присутствовали.

– Он мой товарищ, – цедил Сарго, не меняя позы. – Я командовать не стану – и другим не дам. Всем оружие наземь и шагом марш отсюда.

Первым спохватился барабанщик, так и не нашедший сил уйти – сняв и бросив барабан, кинулся освобождать… кого? Того, кто ему приглянулся.

Вторым очнулся унтер:

– Он с ними заодно! Измена!

Валган передернул затвор и вскинул карабин к плечу, но корнет оказался проворней – повернув ствол, он продырявил Валгану башку. На соседей унтера брызнула кровь.

Тут Бези, в отличие от Лары лихорадочно смотревшая по сторонам, увидела нечто, заставившее ее крикнуть во весь голос:

– Сарго! ложись!!

А вот барабанщик это «нечто» заметил и рухнул ничком раньше Сарго.

В десятке мер справа земля бесшумно открылась как люк, оттуда поднялся по пояс гривастый брюнет в белом комбинезоне и темных очках. В обеих руках его были странные штуки, блестевшие, словно стеклянные – и он держал их как оружие.

Послышались частые хлопки – в такт им из стеклянного оружия выбрасывался бледный дым.

Жандармы не просто падали – их отшвыривало на меру-две, прежде чем они валились мертвыми.

«Гордый», дирижабль Его Высочества, был создан на воздухоплавательной верфи в Эренде. Его проектировали, используя новейшие научные достижения. Построенный по последнему слову техники, «Гордый» мог смело тягаться в скорости и маневренности с лучшими машинами ВВС и Морфлота.

Правда, в корабельном реестре он числился не боевым, а легковооруженным дирижаблем разведкласса. Атаковать корабли и объекты с зенитными орудиями ему запрещалось. Для боя на «Гордом» имелось лишь пять картечных установок, зато удобства – как на океанском пароходе! Уютные спальные каюты, изысканно меблированный салон, великолепная столовая, а в электрических холодильниках – запас деликатесов и вина на неделю полета.

Чаще всего, когда стартовая команда выводила «Гордого» из эллинга, это означало, что принц решил покатать по небу свою очередную птичку. Над морями, над горами, выше облаков – так романтично!

Экипаж «Гордого» в полете жил куда скромнее – тесные каютки с гамаками, узкий коридор, суп на балластной воде, сухой паек.

А если на борт грузились свитские или жандармы, экипажу приходилось уплотняться, как галетам в пачке.

Вдобавок корм для пассажиров! В кладовках он не помещался – впихивай в подсобки.

– Не взлетим, – пророчил штурман. – Мы перегружены.

Всех взвешивали, как мешки с зерном. Младший помощник записывал в блокнот, сколько балласта слить, чтобы корабль не утратил подъемную силу.

– Подняться не успеешь, а уже воруют! – прибежал кладовщик с жалобами. – Гере подпоручик, поглядите, безобразие какое! По бумагам – выдано для штурмовых жандармов сорок фунтов конской колбасы…

– Отстань, не до тебя.

– …в ящиках, копченой, – нудил кладовщик. – Ящики в наличии, а колбаса тю-тю. Сам в корме ставил, а полчаса не прошло – сгинула! Прикажите караул на задний трап поставить…

– Как, вся пропала? – Младший помощник оторвался от цифр, мельтешивших в глазах.

– Будто зубами ящики взломали. Тут же, в подсобке, и сожрали часть – хвостики разжеваны и по полу расплеваны.

– Не бредь, какое там «разжеваны» – ее и с голодухи не откусишь, до того копченая.

– Обязан доложить – вот я и рапортую. – Кладовщик обиделся. – Прошу покорно записать – продукт расхищен.

«По ранцам, что ли, распихали?..» – гадал младший помощник, злясь про себя на вороватых жандармов. Куроцапы. Привыкли обыски устраивать, все к рукам липнет. И ладно бы на усмирении!.. Бардак в Бургоне – тащат прямо на глазах, будто хозяин помер!

«Если с собой взяли, это на вес не повлияет».

Кладовщик не унимался:

– И на пол нагадили. Моторист там поскользнулся, ногу подвернул.

– Тьфу! Уйди со своим рапортом… к старпому! Кто нагадил? что?

– С ведро навалили, – смутился кладовщик в сомнениях. – Не поймешь, какая грязь. На вид вроде дерьма…

– Может, жестянку с яблочным пюре разлили?

– Там меньше помещается! И пахнет яблоком, а не…

– Иди, иди отсюда. Все прибрать и вымыть – вот-вот Его Высочество нагрянет, а на корабле весь пол в дерьме! Чтоб блестело. Не успеешь – на землю спишу.

Кладовщик вмиг исчез, словно та колбаса. Летные часы оплачивают втрое, кому охота их терять?

В эллинг вошел стартовый взвод. Бестолковица, всегда царящая перед отправкой, кончилась криками: «Поясные веревки – в кольца! Швартовые – отцепить! К выходу – шагом марш!» Солдаты напряглись как бурлаки, громадная сигара дирижабля величаво поплыла через раскрытые ворота.

В аллее, шедшей от Большого дворца, показалась мотокарета принца. Жандармы у места посадки построились, как положено при встрече высочайших особ; командир отделения обнажил саблю и вскинул подвысь.

– Его Императорское Высочество… принц-наследник Церес!

– Ура!!

Милостиво кивнув, принц помахал им рукой в белой перчатке.

Все идет отлично. Ветер северо-западный. Через два часа «Гордый» будет над столицей.

Церес вышел из кареты, с дирижабля опустили передний трап, капитан почтительно откозырял:

– Корабль к старту готов!

– Благодарю за службу, друг мой.

– Ваше!.. Ваше Высочество!.. Обождите!.. – донесся надрывающийся голос, потом затренькал велосипедный звонок. По той же аллее гнал вестовой жандарм – снова Визи, который был сегодня нарасхват. Так вышло, совсем парня загоняли. Даже на расстреле Тикена не побывал, не поглазел – во жалость-то!

– Срочная!.. с телеграфа, только что получена. – Подкатив, он протянул депешу.

«Наверняка – рапорт по плану „Помин-день“» – Церес развернул бумагу с радостным нетерпением.

Вчитался.

В первое мгновение его мысли смешались, он почти не понимал смысла записанных телеграфистом слов. Затем Цересу показалось, что тень «Гордого» сгустилась чернее ночи, а сам дирижабль стал тучей, в которой скрыта молния, готовая ударить и испепелить на месте.

Между тем телеграмма звучала весьма сухо и корректно:

«Ваше Императорское Высочество!

По поручению Их Императорских Величеств почтительно довожу до Вашего сведения, что ныне, полевика 11-го дня 1843 года Э. Г. в 9 часов 45 минут дополудни Их Величества Высочайше повелели освободить Вас от обременительных обязанностей главнокомандующего сухопутными войсками Синей половины и командира отдельного полка полевой жандармерии. О дальнейших предписаниях Вам будет сообщено лично в резиденции Его Синего Величества, куда Вы приглашаетесь сегодня к позднему обеду.

С неизменным почтением —

Главком сухопутных сил С. П., Начштаба С. П. генерал-фельдмаршал герцог Лебен».

На какое-то время принц перестал думать.

Он ощущал себя висельником, под которым открылся люк эшафота.

Случилось все, чего он втайне опасался.

«Проклятая девчонка! Надеюсь, ее уже пристрелили. Как она сказала?.. „Без связи вы просто красивый мужчина“… Связь. Даже световой телеграф – в их руках. Я – полководец без армии. Что меня ждет? Душеспасительная беседа государя-отца, усмешка Красного царя и почетная ссылка. Газеты назовут это ответственным и важным назначением… в отдаленную провинцию, на острова, под надзор людей, верных отцу… Кроты? Если они выступят одни, их разобьют».

Седой герцог Лебен нанес точный удар – назвал время явки.

По сути, это предложение капитулировать с честью, по правилам – опустить флаг, сложить оружие и сдаться.

«Тот, кто не явится – мятежник, верно?»

Цересу было нестерпимо представить, как он сходит по трапу на столичном аэродроме, и его вежливо оцепляют белогвардейцы. Штурмовых жандармов тотчас оттеснят, разоружат. «Пожалуйте в карету». С эскортом – а вернее, под конвоем, – в резиденцию, слушать отцовские нотации.

«О, государь умеет выговаривать! Отчитает как нашкодившего школьника… И что же, я должен стерпеть это, склонив повинную голову? Раскаяться в том, что хотел объединить и усилить империю? Отречься от союзников и планов?.. Ни за что!»

Все это пронеслось в его уме за несколько секунд. Складывая и пряча в карман депешу, принц уже принял решение. Он направился к трапу, бросив капитану на ходу:

– Взлетаем.

Торопясь за ним, командир «Гордого» бросил сердитый взгляд в сторону кормы. Что там?.. балласт вытекает?

– Быстро выяснить – исправен ли клапан, – прошипел он старшему механику. – Устранить течь немедля! Пропесочь всю вахту. Кто допустил утечку – фамилию в послеобеденный рапорт.

– Отдать корабль в воздух! – выкрикнул стартер.

Поясные веревки упали, качнулись швартовые тросы, и «Гордый» начал плавно подниматься над Бургоном.

Оказавшись в командирской рубке, принц жестко приказал капитану:

– Маршрут изменяется. Курс на северо-запад, полным ходом. На сколько часов лета запас в батареях?

– При встречном ветре и большой скорости… – Капитан немного растерялся. – Часов на десять, Ваше Высочество. Согласно распоряжению, расчет был на короткий рейс. Куда изволите лететь?

– В Церковный Край.

Государство попов и монахов на блаженном полуострове Кивита – лучшее место, где мятежник может скрыться. Главное, ревностно исповедовать веру Грома… и быть влиятельной персоной, близко знакомой с важными церковниками, тогда гостеприимство святых отцов тебе обеспечено.

«Эти не выдадут. Вейцев можно запугать – послать эскадру или дирижабли, пригрозить бомбардировкой, задерживать их корабли, – а попы не таковы. Гром от края и до края, Край Святых – Его оплот!Отец Кивиты взбаламутит всю империю, если встанет вопрос о моей выдаче. А потом… потом я сумею вернуться во славе. Осиянный молниями…»

– Тысяча восемьсот миль. – Карту северного побережья капитан помнил наизусть. – Если ветер окрепнет, останемся без энергии.

– Делайте что угодно, только доберитесь до Кивиты. Я намерен ужинать с монахами.

– Это будет очень поздний ужин, Ваше Высочество. В лучшем случае мы долетим ближе к полуночи.

– Хоть за полночь – все равно вкуснее, чем поздний обед в столице. Полный вперед!

– Гере капитан, – обратился к командиру наблюдатель, – с запада к нам движется «Дочь Ветра». И… еще два корабля от земли поднимаются!

– Отойди. – Принц отпихнул унтера и сам припал к окулярам.

«Дьявольщина. Они пригнали дирижабли ночью и держали их на штопорах, в оврагах. Теперь все кинулись за нами вслед. Эскорт!.. Точнее, конвой».

– Раскрутите винты, как только можно. Надо оторваться и уйти от флотских. Сумеете?

– Попытаюсь. Мы быстроходней. Поднимемся в облака, тогда…

Он не успел договорить: «…они нас потеряют». В рубку зашел старший механик с крайне озабоченным лицом.

– У нас неполадки, гере капитан. Вылилось бочки полторы балласта из левой задней емкости. Течь заделывают, но…

– Гром небесный, какое такое «но»? Вы определили, почему утечка? – заклекотал капитан, до нервного звона взведенный сыпавшимися на него приказами – изменить курс, лететь к попам, уходить от морских разведчиков. Что за игра в догонялки? А тут еще – едва взлетели! – потекла балластная цистерна.

– Если я не ошибаюсь, – неуверенно продолжил офицер, – кто-то прогрыз стенку емкости.

– Порезал? – Принц насторожился. – Вы подозреваете диверсию?

– Прогрыз, Ваше Высочество. Ножом или штыком так не раскромсаешь. Это трехслойный армированный каучук. Он разодран в лохмотья. Явно не человеком.

Даже без привязи Лара не могла сделать шаг от смертного столба. Сама как столб одеревенела.

Сперва муки ожидания, потом вихрь кровавого кошмара, меньше минуты бушевавшего перед глазами – такое выдержать под силу только закаленному бойцу, и те порой ломаются. А для девчонки это слишком большое испытание. Язык во рту застыл, тело охватывал то жар, то холод. Ум отказал – мыслей не было, сплошная пустота.

Окоченеешь тут, когда при тебе убивают людей, и саму вот-вот застрелят!

В голову волнами шепота лезли неразборчивые, едва слышимые голоса – тревожные, злые, панические, – и чьи-то чужие чувства, страх и растерянность. Словно деревья в парке перешептывались.

– Барышня, – лепетал барабанщик, осторожно тормоша ее за плечи, – вы на меня не сердитесь. Я же ничего… Я нестроевой… Вы поплачьте, легче будет.

Касабури не всех уложил насмерть – могильщики и музыканты, стоявшие в сторонке, под раздачу не попали. Остался невредим священник, сжавший в руках Божье Око и даже сейчас без остановки шептавший молитвы. Стонали и корчились двое подранков. Сарго прошелся среди павших, внимательно поглядывая на одного, на другого.

– Что ж ты… – прохрипел ему раненый, держась за окровавленный живот.

– Помочь? – хладнокровно спросил корнет, показав револьвер. – Не выживешь.

– Иди… к дьяволам!

– Ну, как знаешь. Я по-товарищески. – Сарго ногой отбросил карабин раненого подальше – от греха, вдруг в спину выпалит.

Шедший следом Касабури докончил работу кинжалом – ни крика, ни звука. Умелец!

За второго, что старался отползти, Сарго заступился:

– Этого не трожь. Малый неплохой, я его знаю.

– Будь по-твоему, воин, – кивнул подземный.

– Вы! – окликнул Сарго уцелевших. – Взять раненого – и марш его к лекарям. Но глядите, сукины сыны! кто вперед всех с доносом побежит – найду и порешу, как бог велел. Всем врать одно: заплутали, а его нашли в аллее. Ты тоже помалкивай, – добавил он для раненого.

– Не учи ученого, – проскрипел тот зубами от боли. – Я раньше вырублюсь, чем эти ослы меня дотащат…

– Без обид, лады?

– Уматывай!

– Вы милосердны… – наконец-то поп вдохнул так, чтобы заговорить.

– Не, я жандарм. – Сарго отмахнулся. – Вон, кроту скажи спасибо…

– Излишне, – молвил Касабури. – Убивать жрецов и безоружных запрещено обычаем.

– Кстати, святой отец, молчанка и тебя касается. Проболтаешься – и в храме грохну, прям у алтаря.

– Думала – не дождусь, когда ты явишься. – Отряхнувшись и оправив платье, Бези поспешила к Касабури. – Нас чуть не убили, где ты пропадал?

– Я бежал быстро, как мог. Слухачи сразу передали, что меня зовут, и назвали место. Но теперь мне трудно возвращаться. Я убил слуг Синего повелителя…

– Говори по-нашему, если умеешь! – поморщился Сарго. – А вообще ты – толковый стрелок, уважаю. Дружить будем?

– Если позволит господарка Лисси и мои товарищи. Она скрепляет наш союз, мы поклялись на ней.

– Союз? Чей, какой?.. Э, Бези, ты с кротами помирилась? Ну, дела!..

– Да, представьте себе, гере корнет, – подошел Удавчик, вооружившись револьвером поручика и чьим-то карабином; все карманы его были набиты патронами. – Я в клятвенном союзе с ан Безуминкой и теми девочками, которых мы доставили позавчера.

– Молодец, прапор, ловко примазался! – с завистью одобрил Сарго. – Насчет баб ты никогда не мешкал, чтоб втереться…

– Давайте его примем. Я за корнета ручаюсь. Не человек, а фугас! За своих горой стоит.

– Веселишься, как с петли сорвался… – покосилась Бези на Удавчика. – Проснись, прапор! нам драпать надо, пока нет облавы! Лара никакая – если идти не сможет, понесешь ее, ты понял?

– Что ты, Бези? Тикену нельзя девчонок доверять.

– А кто стрелять будет, пока твои руки заняты?

– Крот! Он себя показал, парень надежный.

Касабури ощупал запасы в карманах:

– У меня осталось только две обоймы.

– Ничего, ножом отмашешься. А в упор и Тикен не промажет… может быть.

– Хватит меня шпынять! Куда бежим, компания?

Барабанщик бережно подвел к ним Лару, у которой явно заплетались ноги. Она жалобно постанывала, блуждающим взглядом скользя по трупам, лежащим вокруг.

– Меня возьмите, – попросился юный музыкант, уловив вопрос Удавчика. – Они расскажут, как я барышне помог, меня накажут…

– Вот не знаю, – Сарго потер кривой нос. – Пока я на губе сидел, кое-что слышал, да еще с утра рассказывали… Нелады в Бургоне, дело кренится куда-то. У застав белогвардейцы встали, моряки вокруг летают. Медиумов ищут – как сквозь землю провалились… Пара нарядов с постов удрала. Беги-ка ты, малец, к садовникам! Держи унцию, дашь им за молчание. Там отсидишься день-другой – глядишь, все переменится.

– Да, – медленно, неловким языком заговорила Лара, словно в трансе, – так и будет. Все разбегутся, как пчелы без матки. Я слышу…

– Без шлема?.. – удивился Тикен. Мигом спохватившись – можно заглянуть в эфир! – он снял карабин с плеча и прижал ко лбу холодный ствол.

– Внимание! Говорит Пекарь с борта «Дочери Ветра» – вижу взлет «Гордого».

– Всем машинам – сняться со штопоров!

– Принц улетает! – возбужденно сообщил Удавчик. – Я поймал перекличку парней Купола. Они на кораблях, рядом, стерегли вылет.

– Воруют. Тащат из дворца, – вещала Лара, полуприкрыв глаза и вскинув лицо. – Ждали, когда господин уйдет… Кто-то понял, что все рушится.

– Тикен, живо, ствол, – прошептала Бези, чувствуя уникальный момент. – Ей к голове. Нежно. Мягче. Не спугни… Ла-а-асточка…

– А? – Лара покачнулась, сомкнув веки. Барабанщик подержал ее – ласково, как только мог.

– Гляди на дворец Птицы-Грозы. Не глазами. Гляди…

– Вижу.

– Сколько там жандармов?

– Один… два… все. И старик. А внизу…

– Там ледник, не смотри.

– Они живые! – очнувшись, со слезами закричала Лара. – Они дышат!..

– Тише. – Бези крепко обняла ее и стала гладить, утешая. – Они спят. Идем скорей отсюда, тут страшно. – Затем она властно взглянула на Сарго. – Корнет, мы идем к профессору.

– С какого дьявола?! Чем дальше от этого сморчка, тем лучше! Ломанем-ка через рощу, там конный не проедет, а дальше оврагом…

– Ко мне обращаются – ан штабс-ротмистр!

Верзила невольно встал по стойке «смирно».

– Как старшая по званию, – чеканила Безуминка, – я вам приказываю – следовать во дворец Птицы-Грозы, разоружить охрану и арестовать Рикса Картерета. Если хотите заслужить помилование – выполняйте.

– Сарго, она права. – Удавчик закинул ремень на плечо. – За свои шкуры надо платить. Чертов хрыч собрал там тьму научных данных, надо наложить на них лапу – и сдать, тому же графу Бертону. Глядишь, поблажка выйдет. Если провороним, он спалит все записи, чтоб никому не достались. Рикс – такой!

– Самим в западню лезть… – заворчал корнет.

– Проверено – все двери с электрического пульта запираются. Вдвоем – особенно с тобой, – от батальона отобьемся. Или втроем?.. – он поглядел на Касабури.

– Мог бы и не спрашивать, – пожал тот плечами.

– Малый, кыш к садовникам!

– Вы только берегите барышню, – пятясь, вздохнул барабанщик.

– Все, прошло? – прижав Лару к себе, спросила Бези. – Принц – болван, что списал тебя. Другой бы велел, как фаранскую даму, в носилках таскать, чтоб ножками не заземлялась…

– Что это было? – Лара оглядывалась. Словно прошла через черный тоннель и очутилась в незнакомом месте…

– Я никому не расскажу. Тикен, и ты молчи!..

– Кто, я? Ни боже мой!

– А ты, Ласточка, если разволнуешься, закрой глаза и сосчитай до ста. Тогда оно пролетит мимо.

– Будто ветер дул сквозь меня…

– Не ветер – эфир. Иногда так подхватит – все слышно.