Текст книги "В мире запахов и звуков"

Автор книги: Сергей Рязанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Парижский врач-анатом Брок, работавший около ста лет назад, наблюдал двух больных, внезапно лишившихся дара речи. На вскрытии задней части нижней лобной извилины левого полушария, в одном и том же месте у обоих больных были обнаружены размягчения – следы бывшего кровоизлияния.

Несколько позже немецкий психиатр Вернике установил еще один важный факт – он описал больных, не понимавших обращенной к ним речи, хотя у них не было никаких заболеваний среднего или внутреннего уха. Анатомическое вскрытие и тут привело к важной находке: у всех этих больных наблюдалось размягчение коры головного мозга в задней трети верхней височной извилины левого полушария.

Год за годом количество таких фактов накапливалось, создавалась «карта» головного мозга. Эта карта увековечила имена «первопроходцев» – зоны речевых движений и зоны речевого слуха названы зонами Брока и Вернике. Современные электрофизиологические эксперименты позволяют выделить и более тонкие центры. Так, у животных физиологами выделены в коре головного мозга центры ярости, удовольствия, насыщения. Эта тема совсем отдельного разговора, мы ее касаться не будем.

Но между всеми этими фактами и френологической теорией черепных шишек, конечно, не может быть ничего общего.

В середине и во второй половине XIX века вновь предпринимаются попытки связать особенности психики и характера человека с формой носа, ушей, черепа и т. д. Наиболее известным представителем этого направления явился Цезарь (Чезаре) Ломброзо, знаменитый в то время итальянский психиатр и криминалист, профессор павийского, а позже туринского университета.

Задавшись целью выдвинуть на первый план изучение преступника, а не преступления, Ломброзо подвергал исследованию различные физические и психические явления у большого числа лиц преступного населения и этим путем выяснял природу преступного человека, как особой разновидности. Исследования паталогической анатомии, физиологии и психологии преступников дали ему ряд признаков, отличающих, по его мнению, прирожденного преступника от нормального человека. Руководствуясь этими признаками, Ломброзо признал возможным не только установить тип преступного человека вообще, но даже отметить черты, присущие отдельным категориям преступников, как например, ворам, убийцам, насильникам… Форма черепа, носа, ушей, цвет волос преступников подвергались наблюдению и измерению Ломброзо и его учеников, послужив им основанием к общему заключению, что в преступном человеке живут, в силу закона наследственности, психофизические особенности отдельных предков. Выводы его нашли отражение в вышедшей в 1890 году книге «Новейшие успехи науки о преступнике». В 1892 году эта книга была издана на русском языке и сразу же встретила серьезную критику ученых-антропологов.

Несмотря на широкую популярность учения Ломброзо в конце XIX – начале XX века, оно уже в то время критиковалось большинством серьезных ученых. На брюссельском международном уголовно-антропологическом конгрессе в 1892 году с особой ясностью выяснилась несостоятельность понятия преступного человека, как особого типа, равно как и всех тех частных положений (о характерной форме носа и ушей преступников), которые Ломброзо выводил из этого понятия.

Ломброзо на конгрессе нашел себе опасных противников не только среди криминалистов, но и среди антропологов, доказавших, что уголовное право – наука социальная и прикладная и что она не может быть сближаема с антропологией.

В настоящее время учение Ломброзо вспоминается только как курьезный пример попытки объяснить характер поведения человека его внешностью. Попытки возродить его положение в той или иной форме непременно встречают решительный отпор в среде ученых.

В середине XIX века интерес к физиогномике заметно упал. Незнание антропологии лишало возможности дать верную оценку многим физиогномическим признакам, незнание антропологических основ мимики вводило произвол и неясность во многие толкования. Физиогномика все больше и больше превращалась в салонную игру или как лженаука эксплуатировалась шарлатанами всевозможных мастей.

Жертвой чрезмерного доверия к физиогномике чуть было не сделался Чарльз Дарвин. Форма его носа совершенно определенно могла привести к печальным последствиям как для него лично, так и для дальнейшего развития теории эволюции: гениальный труд «Происхождение видов путем естественного отбора» появился после путешествия на корабле «Бигль». Но дело в том, что капитану корабля Роберту Фитц-Рою, который был страстным поклонником научной физиогномики, сразу не понравился кривой, да еще и курносый дарвинский нос. Такая форма, по мнению морского волка, говорила «об отсутствии у его владельца энергии и решительности». Так и Дарвин чуть было не остался с носом…

Свое первое научное обоснование физиогномика получила в капитальном труде Дюшена о «Механизме человеческой физиогномики», изданном в 1876 году в Париже. Воспользовавшись своим глубоким опытом в электротерапевтической технике, Дюшен экспериментально изучил лицевую мимику, определил с неопровержимой точностью мимическое значение каждой лицевой мышцы в отдельности и по группам.

Прием Дюшена состоял в том, что он при помощи электричества вызывал сокращение отдельных мышц лица и их групп и этим путем искусственно воспроизводил мимическую картину того или другого чувства. Художественная точность его манипуляций доходила до того, что он мог придать печать глубокомыслия и возвышенных чувств самому обыкновенному субъекту и самой банальной физиономии: по его собственным словам, он мог вызвать искусственно облик или печать даже таких чувств, которые недоступны тому субъекту, над которым он экспериментировал. Все данные Дюшена были подтверждены наблюдениями и опытами Шарко над загипнотизированными людьми. Таким образом, установились на незыблемом фундаменте научно точные основы физиогномики.

Передо мной на столе лежит богато иллюстрированный том в великолепном, тисненом золотом переплете. Называется эта внушительных размеров книга «Всеобщая психология с физиогномикой», принадлежит она известному русскому психиатру профессору И. А. Сикорскому и издана в 1912 году в Киеве.

Когда читаешь эту книгу (наиболее известную из всех трудов по физиогномике, изданных в России), замечаешь, насколько переместились акценты в самом понятии физиогномики. Если ранее эта наука пыталась определить по внешним признакам особенности характера человека и даже предсказывать его судьбу, то теперь ничего подобного нет. Осталось лишь старое, порядком себя скомпрометировавшее название науки.

Теперь Сикорский применяет физиогномику к таким отраслям знаний, как психология, психиатрия, педагогика, художественное творчество. Автор подробно анализирует, с какими эмоциями связаны перемены в лице, зависящие от работы многочисленных мышц, придающих лицу необычную подвижность и изменчивость.

Вот как Сикорский описывает состояние печали: «Печаль выражается сокращением мышцы, сдвигающей брови (следует полное латинское название этой мышцы). Бровь, находящаяся под действием этой мышцы, принимает характерное косое положение: внутренний угол ее поднят, наружный опущен, бровь вытянута в прямую линию, на лбу идут резкие поперечные складки, занимающие только среднюю треть лба; на переносице заметно несколько вертикальных складок».

А вот описание выражения злости: «…Злость выражается сокращением пирамидальной мышцы носа. Сокращаясь, эта мышца дает характерное положение брови, именно – понижает ее внутренний угол, отчего бровь принимает косое положение, противоположное тому, что при печали, в то же время на переносьи появляются горизонтальные складки». Кстати, в обычное, так сказать, узаконенное изображение Мефистофеля входит разбираемая мышца.

Вот мы и определили границы физиогномики. Прежде всего – это неоценимое подспорье скульпторам, художникам, актерам. Чтобы знать, как изобразить то или иное выражение, надо понять, сокращением каких мышц оно достигается. Столь же подробные описания действия мышц составил Сикорский и для выражения радости, отвращения, удивления, страха, сомнения, удовольствия, гнева, умиления.

Великие художники оставили нам великолепные образцы мимики своих персонажей. Сикорский строит свое изложение на известных картинах, изображающих всю гамму человеческих чувств: «Явление Христа народу» А. А. Иванова, «Запорожцы» И. Е. Репина, «Крах банка» и «Осужденный» В. Е. Маковского, «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи.

Никаких указаний на определение душевных свойств и будущности по формам носа и ушей нет. Времена благородной науки «Фирасат» канули в прошлое. На смену ей пришла наука о мимике. Особенно важно знать действие мимической мускулатуры врачам, в том числе и оториноларингологам.

При некоторых заболеваниях (например, при хронических заболеваниях среднего уха) возможно поражение лицевого нерва, иннервирующего мимическую мускулатуру лица. При параличах и парезах этого нерва наблюдается картина полной мимической неподвижности соответствующей половины лица. Мы просим больного наморщить лоб – с одной стороны лба появляются горизонтальные морщины, на пораженной стороне кожа лба остается гладкой. Значит, пострадала верхняя веточка лицевого нерва. Просим больного плотно зажмурить глаза – на пораженной стороне глазная щель остается открытой. Просим оскалить зубы – с одной стороны уголок рта приподнимается, с другой остается опущенным. Значит поражены и другие ветви лицевого нерва.

Врач, хорошо знакомый с анатомией лицевой мускулатуры, уже на самых ранних этапах сможет диагностировать малейшие изменения мимики, а значит – своевременно начать лечение, не дожидаясь возникновения необратимых изменений.

Но отголоски средневековой физиогномики до сих пор дают о себе знать, особенно в наше смутное постперестроечное время увлечения всевозможными видами шарлатанства. Я не хочу опускаться до полемики с многочисленными новоявленными специалистами по физиогномике, чей интеллект и кругозор значительно ниже их средневековых предшественников. Приведу лишь цитату из трудов наиболее уважаемого мной оппонента – доктора химических наук, Лауреата Государственной премии СССР Феликса Казимировича Величко. При всем моем неприятии пропагандируемых им предметов – астрологии, физиогномике и т. п., нужно отдать должное его добросовестному и квалифицированному подходу к изучаемым явлениям. Итак, привожу пример физиогномики последнего десятилетия XX века. Может быть, читатель найдет здесь какое-либо рациональное зерно. Предлагаю читателям самим сравнить приведенные данные с рекомендациями науки «Фирасат».

Итак, искусству «чтения лица» учатся настойчиво, терпеливо и долго, число характерных признаков, подлежащих изучению, доходит до 130 (например, одних только типов глаз японские физиогномисты различают около сорока). При этом следует иметь в виду, что все признаки полностью определяются лишь к 40 годам, а до этого возраста черты лица еще способны изменяться.

Начнем с ГЛАЗ – «зеркала души». Большие глаза выдают в их владельце чувствительность, довольно часто – мужество и задатки лидера. Стремление к власти подчеркивают и многочисленные складки на веках у обладателя больших глаз. Слишком широкие, «круглые» глаза отражают мечтательность, но также лень, а может быть, и лживость (если подумать, эти три качества действительно взаимосвязаны: для мечтаний необходимо свободное время, а чтобы от тебя отвязались и не мешали мечтать, приходится соврать, что занят, болен и т. д.). Относительно небольшие глаза принадлежат людям постоянным, часто замкнутым и упрямым, реже – самодовольным. Маленькие, как правило, темные глаза выдают живость и любознательность, часто свидетельствуют о красноречии; если же они круглые и бегающие – берегитесь: они могут принадлежать цинику и обманщику. Продолговатые глаза отражают ум, прищуренные, впалые – проницательность, недоверчивость, а иногда – хитрость, завистливость. Вообще впалые, глубоко посаженные глаза – знак жизненных неудач, вот откуда берутся и хитрость, и недоверчивость, и жадность. Не слишком широкие, открытые, не круглые глаза, расположенные на одной горизонтали, с веером тонких морщинок у внешнего края, – глаза человека умного, здравомыслящего, проницательного. Если глаза посажены с отклонением от горизонтали (слегка скошены), у мужчин это отражает решительность, а у женщин – неблагоразумие. Утонченные натуры обладают «глазами сфинкса» – удлиненного разреза с приподнятыми уголками.

Теперь оценим качество белков. Желтоватые, неясного цвета белки, особенно с красными жилками – печать излишеств, ненормальной жизни. Вообще желтизна, синева, излишняя увлажненность белков, красные внутренние уголки глаз свидетельствуют об угнетенном состоянии духа, которое, становясь хроническим, ведет к потере интереса к внешнему миру. Хорошо, когда белок виден только по бокам радужной оболочки, без соединительной белой полоски снизу или сверху радужки – это указывает на нежность, сострадательность и страстность натуры. Полоска белка под или над радужкой выдает жесткость характера, эгоизм. Обратим внимание на цвет радужной оболочки – цвет глаз. Он указывает на степень жизненной силы в человеке. Очень темный, тот, что обычно называют черным, коричневый и зеленый отражают полноту жизненной энергии; светлые тона (кроме желтого) указывают на дефицит жизненной силы, недостаточную волю. Обладатели голубых глаз обнаруживают присущие им нередко чувствительность, добродушие, покладистость, светло-коричневые – застенчивость. Молочно-голубые глаза – у людей спокойных, холодных. Карие со стальным блеском говорят об энергии, силе воли и трудолюбии. Серые глаза – признак большой доброты, отзывчивости, честности. Опасайтесь желтых (круглых или прищуренных) глаз со стеклянным отливом – на Востоке их называют глазами тифа, а характер этого животного не нуждается в разъяснении.

Существенную информацию о характере человека дает НОС. Длинный нос свидетельствует о яркой индивидуальности. Если он при этом совершенно прямой и гладкий, можно думать о материалистическом складе ума, о равнодушии ко всему возвышенному. В сочетании с голубыми глазами его обладателя отличают очень высокие запросы, стремление к недостижимому. Хрящеватый длинный нос с горбинкой зачастую имеют хмурые люди, к тому же они бывают высокомерны, неуживчивы. Короткий нос говорит об открытости души и оптимизме. Широкий нос отражает добродушие, непритязательность, иногда неряшливость. Люди, имеющие носы с широким основанием и хребтом, никогда не теряют присутствия духа и обладают сильной волей. Такие носы мы видим на скульптурных портретах Сократа, Кромвеля, Петра I. Люди с непропорционально малыми и неправильными носами имеют узкий круг интересов, заботятся исключительно о себе. О многом может рассказать кончик носа. Расширенный, свисающий бульбочкой, определяет жизнерадостность и процветание, загнутый к низу наподобие орлиного клюва – проницательность, хитрость, иногда злопамятность. Вздернутый нос – признак легковерия. Курносый с выпяченными ноздрями (нос Павла I) означает капризность, несдержанность. Раздвоенный кончик носа – свидетельство робости, неуверенности. Слишком маленькие ноздри – знак уступчивости, податливой натуры. Широкие крылья носа говорят о самомнении.

Обратим теперь внимание на РОТ и ЛИНИЮ ГУБ. Считается, что обладатели маленького рта озабочены борьбой за существование, наделены слабым характером. Большой рот – признак мужественности (и у женщин тоже). Подергивающийся рот – признак неврастении (последите за своим ребенком!). У чувствительных натур небольшой рот с опущенными уголками губ. Гонкая линия сжатых губ говорит о щепетильности ее владельца, а также напряженности в характере. Выпуклые полные губы – свидетельство жизненного успеха. Горизонтальная (без перекоса) линия рта – знак эмоциональной уравновешенности. Перекос рта свидетельствует о большой нагрузке на нервную систему, при этом часто вырабатывается упрямство. Верхняя губа, выступающая над нижней, выдает нерешительность, если, наоборот, выступает нижняя – это знак эгоистичности.

Теперь посмотрим, как человек смеется. Если при смехе человек прикрывает рот рукой – он не уверен в себе, смущается, предпочитает оставаться в тени, склонен к самоанализу и чрезмерной самокритике. Запрокидывая при смехе голову, человек сообщает, что он доверчив и легковерен. Мечтатели и фантазеры касаются при смехе рукой лица или головы. Если при смехе морщится нос – взгляды и чувства человека быстро меняются, он легко поддается настроению момента. Громко, с раскрытым ртом смеется человек подвижный, темпераментный.

И, наконец, УШИ… Высоко поставленные (верхушка ушной раковины выше бровей) – признак мощного интеллекта; если верхушки на уровне глаз – интеллект выше среднего; низкое расположение ушей (верхушки ниже уровня глаз) свидетельствует о среднем и даже недостаточном развитии ума. Большие, тонкие, оттопыренные уши говорят о музыкальных способностях (особенно если они вдобавок и волосатые), маленькие, толстые – об их отсутствии. Еще маленькие, толстые, прижатые уши иногда выдают мелочность, непостоянство, мстительность, лживость. Длинные, узкие уши бывают у людей разбрасывающихся, не способных сосредоточиться, часто скупых и завистливых. Если уши вдобавок и толстые – перед вами скорее всего ограниченный человек. У одаренных натур уши широкие и тонкие. Заостренные кверху («волчьи») уши выдают грубость, жестокость. Пушок на ушах характеризует страстную натуру. Обратите внимание на мочку уха. Ее отсутствие указывает на жесткость характера. Такие люди могут быть прекрасно воспитанными и вежливыми, но в нужный момент у них проявляется металл в голосе и железная хватка. Чем длиннее мочка, тем больший срок жизни отмерен человеку, тем он умнее. На Востоке людей с длинными мочками уха считают мудрецами. Слегка выдвинутая вперед мочка отражает душевность обладателя. Внутренний ободок уха – показатель эмоционального самовыражения: более скрытый за внешним ободком, он означает сдержанность, выпуклый – импульсивность. Нормальный цвет уха – розовый. Голубизна и желтизна ушей – признак недомогания. Темные пятна около передней и верхней частей уха – вероятность скрытого заболевания. Жесткие, твердые уши характеризуют хорошее состояние соединительных и хрящевых тканей организма, указывают на крепкое здоровье и долгожительство. Мягкие, дряблые уши – признак слабости соединительной и хрящевой ткани, неважного здоровья. Интересно, что жесткость ушей меняется от месяца к месяцу, отражая общее состояние организма.

Как видно, мудрая наука «Фирасат» не так-то просто сдает свои позиции. Видимо, мало еще среди нас людей с широкими ушами, что, по данным классической физиогномики «является признаком здравого ума и реализма».

В мире запахов

Итак, в этой главе нам предстоит выяснить как мы… И тут бодрое изложение придется прервать и задуматься. Как же нам обозначить действие, посредством которого мы чувствуем запах? Нюхаем? Нет, пожалуй, не совсем так. Обоняем? Тоже как-то не по-русски. «Мы слышим запахи», – иногда можно встретить и такой термин, механически переносящий чувство слуха на чувство обоняния. Так что же получается? Выходит, у нас даже не существует глагола, который мог бы обозначить обонятельное восприятие.

Действительно, обоняние – весьма и весьма загадочное чувство, а на первый взгляд, казалось бы, такое простое и понятное. Но это только на первый взгляд. Прошу тебя, дорогой читатель, приготовиться – какие бы вопросы у тебя не возникли в этой главе, все они получат весьма неожиданные объяснения, а многие и вовсе останутся без ответа. Что поделаешь – такое загадочное чувство.

Для современного человека обоняние – третьестепенное чувство. В отличие от животных, 90 % информации человек получает через зрение, около 5 % – с помощью слуха, на обоняние же приходится лишь около 2 %.

Но так было не всегда. Говоря об обонянии, нужно говорить об утраченном первенстве, поскольку обоняние – первое из чувств, появившихся в процессе эволюции. Задолго до того, как живые существа научились слышать и видеть, они могли различать химический состав окружающей среды. Когда первые примитивные животные вышли из моря на сушу, обоняние начало играть роль, пожалуй, большую, чем все другие органы чувств. Воздух приносил запахи, которые охотнику говорили о цели, а жертве – об опасности. Причем сигналы эти приходили с большого расстояния – в сотни метров от невидимого источника и даже ночью.

Фауна развивалась, возникли более совершенные виды, способные лазить по деревьям. Они населили леса, и им гораздо больше обоняния понадобилось зрение – для передвижения в трехмерном пространстве, а не на плоскости. Когда же появился человек, ходящий прямо, его нос, ноздри, смотрящие в землю, и вовсе отвернулись от главного источника информации – ветра, приносящего запахи. Хотя наши самые ранние предшественники имели ноздри, вывернутые кверху, – так же, как и у всех прочих животных.

Начиная от кроманьонцев, живших 35 тысяч лет назад, человек обладает носом современной формы. Обоняние, казалось бы, потеряло роль в обеспечении двух важнейших функций – питания и размножения. Но – именно, что казалось бы. На самом деле запахи влияют на нас гораздо сильнее, чем принято думать. Даже тогда, когда они не воспринимаются сознанием.

Итак, обоняние – это первый дистантный рецептор живых организмов, т. е. древнейшее чувство. Задолго до того, как развивались и совершенствовались зрение и слух, обоняние обеспечивало живым существам две их главные функции – питание и размножение. Без этого рецептора организм этих древнейших животных просто не смог бы существовать. Поэтому корковые центры этого анализатора находятся у человека в древнейшей части головного мозга – в обонятельном мозге, в так называемой извилине морского коня и в аммониевом роге.

Рядом с обонятельным мозгом находится лимбическая система, отвечающая за наши эмоции. Поэтому все запахи эмоционально окрашены, все вызывают у нас те или иные эмоциональные переживания, приятные или же неприятные, «безразличных» запахов не существует.

Именно запахи быстрее всего пробуждают память, и не логическую, а именно эмоциональную. Вот среди страниц книги нам попался засушенный цветок с едва слышным ароматом. Мы еще не успели осознать, что же это за запах, а память уже услужливо рисует нам картины лета, цветущего луга, жужжащих шмелей, жаркого солнца, застывших стрекоз над ручьем.

Вы спешите на работу в переполненном вагоне метрополитена, как вдруг…

 
«И не понятно мне, откуда
Донес сквозняк подземных шахт
Твоих духов неуловимых
Едва заметный аромат…»
 

С. В. Рязанцев.

И сразу же у вас пробуждается целая цепь ассоциаций, и никакие силы не могут помешать ходу ваших мыслей. А все из-за чего? Из-за мимолетного знакомого запаха.

Свойству запахов пробуждать память посвящено замечательное стихотворение А. Майкова «Емшан». Помните? Половецкий хан завоевал кавказское царство и многие годы правил там в роскоши и богатстве, забыв про свои родные половецкие степи. Но стоило хану вдохнуть едва уловимый горьковатый аромат присланной ему травы емшан(степной полыни), как на него неудержимо нахлынули воспоминания, и он умчался назад в половецкие степи.

У североамериканских индейцев существовал своеобразный способ фиксации в памяти дорогих им событий и переживаний. Юноша-индеец носил на ноге в специальных герметических капсулах, сделанных из кости или рога, набор веществ, обладающих сильным и характерным ароматом, и в те минуты, воспоминание о которых ему хотелось удержать на всю жизнь, он открывал какую-нибудь капсулу и вдыхал ее запах. Индейцы утверждали, что этот же запах мог потом, через много лет, пробудить необычайно яркие и живые воспоминания.

Японские ученые провели интереснейший эксперимент. Вновь синтезированное химическое вещество, обладавшее доселе неизвестным запахом, впервые предъявили двум группам испытуемых в разных ситуациях. Первой группе запах предъявили в момент радостного события (выплата премий), а второй – в момент решения арифметической задачи с заранее запрограммированной ошибкой. Человек всячески пытался ее решить, переживал, нервничал, но у него ровным счетом ничего не получалось. Когда через какое-то время испытуемым вновь предъявили этот запах, то первая группа оценивала его как приятный, а вторая – как неприятный.

Приятный – неприятный, скажете вы, это все очень расплывчато. Что они, не могли охарактеризовать его более конкретно? Нет, не могли.

Дело в том, что у людей отсутствует абстрактное представление о запахах. В то время, как в области вкуса существует представление о соленом, горьком, кислом, сладком, когда можно выделить основные цвета спектра, представление о запахах является чисто предметным. Мы не можем охарактеризовать запах, не называя вещества или предмета, которому он свойственен. Мы говорим о запахе роз или запахе лука, в некоторых случаях мы пытаемся обобщить запахи группы родственных веществ или предметов, говоря о цветочном или фруктовом запахе, запахах кухонных, парфюмерных, лакокрасочных. Точно также невозможно вызвать в воображении какой-либо запах, не связывая его с определенным предметом.

И все-таки запахи неоднократно пытались классифицировать, систематизировать, объединить в группы, используя элементы сходства запахов.

Самая старая из всех известных классификаций запахов принадлежит Карлу Линнею, хорошо знакомому нам по школьному курсу зоологии, который предложил классификацию в 1756 году и при этом разбил все запахи на 7 классов.

С тех пор неоднократно предлагались все новые и новые классификации, количество групп запахов в этих классификациях колебалось от 4 до 18, и все-таки ни одна из них в должной мере не отвечает современным требованиям. Разберем несколько подробнее наиболее удачные из этих классификаций.

Одной из наиболее разработанных и наиболее употребляемых систем классификации является система Цваардемакера, опубликовавшего ее в первом варианте в 1895, а в окончательном виде – в 1914 году. Цваардемакер делил все пахучие вещества на 9 классов:

1 класс – эфирные запахи

2 класс – ароматические запахи

3 класс – бальзамические запахи

4 класс – амбро-мускусные запахи

5 класс – чесночные запахи

6 класс – пригорелые запахи

7 класс – каприловые запахи

8 класс – противные запахи

9 класс – тошнотворные запахи

Может быть, из представленных здесь терминов вам не ясно слово «каприловый». В переводе с латинского языка оно означает «козлиный». К этому классу запахов Цваардемакер относил запахи сыра, пота, прогорклого масла, «кошачий запах».

Кстати, латинское наименование козла должно быть вам знакомо. С ним связано название острова Капри (Козлиного) в Италии и слово «каприз» или «капричио» – так называли вычурное музыкальное произведение, подобное неожиданным, своенравным прыжкам козочки. Так что «каприз», буквально – это поведение, аналогичное поведению козы.

Некоторые классы Цваардемакер делил на подклассы. Так, среди ароматических запахов он выделял:

а) камфарные запахи,

б) пряные,

в) анисовые,

г) лимонные

д) миндальные запахи.

Среди бальзамических запахов:

а) цветочные,

б) лилейные

в) ванильные запахи.

Классификация Цваардемакера подвергалась и подвергается справедливой критике (но несмотря на это, ею, за неимением лучшей, иногда продолжают пользоваться до сих пор). Классификация эта очень субъективна. Например, к классу противных запахов Цваардемакер отнес лишь два подкласса: а) наркотические запахи и б) запах клопов. Несмотря на явно неполную трактовку запахов этой группы, в ней есть и принципиальная неточность: наркотики обладают весьма различными запахами. Разница между каприловыми, противными и тошнотворными запахами также весьма субъективна и вряд ли заслуживает выделения в разные группы.

К сожалению, один из важнейших недостатков системы Цваардемакера – произвольность в распределении веществ по различным классам – существует и в некоторых других системах классификации запахов.

Заслуживает внимания на первый взгляд свободная от этих субъективных просчетов классификация запахов, предложенная Крокером и Хендерсоном. Она основана на выделении 4-х основных запахов: ароматного, кислого, жженого и каприлового, и 4-х типов, отвечающих им обонятельных рецепторов. Согласно их теории, любой запах является смесью этих четырех основных запахов в различных соотношениях. Для сложного запаха интенсивность каждого из основных запахов дается цифрами от 0 до 8 так, что все запахи могут быть представлены четырехзначными числами от 0001 до 8888. Следовательно, по этой системе можно обозначить лишь 8888 запахов, хотя сам Крокер констатировал, что «существуют сотни тысяч различных запахов». Практическая ценность классификации Крокера-Хендерсона в том, что по ней хоть каким-то образом можно систематизировать описание запахов.

Упомянем еще одну довольно интересную в свое время классификацию, так называемую «обонятельную призму» Хенинга, предложенную им в 1924 году. По системе Хенинга все обонятельные ощущения графически изображены в виде призмы, на углах которой обозначены шесть основных обонятельных ощущений: цветочный, фруктовый, пряный, смолистый, гнилостный и пригорелый. Хенинг считал, что все запахи, которые не могут быть прямо отнесены к одному из перечисленных шести классов, должны были занять в этой призме положение на ребрах, на плоскости или внутри нее, в зависимости от того, со сколькими и с какими классами обнаружилось у них сходство.

Основной недостаток системы Хенинга заключался в том, что он построил свою схему обонятельных ощущений по аналогии со схемами цветовых или вкусовых ощущений, в то время как выделить основные обонятельные ощущения пока никому не удалось.

Приходится признать, что в настоящее время мы пока еще не обладаем научно-обоснованной системой классификации запахов. Несмотря на огромные достижения химии и физиологии, этот вопрос еще остается открытым. По-видимому, создать четкую и стройную систему классификации запахов будет возможно только тогда, когда будет создана единая, научно-обоснованная теория обоняния.

А как же обстоит дело с теорией обоняния? Давайте рассмотрим и этот вопрос, но для начала познакомимся с анатомией обонятельного анализатора.

Обонятельные функции несет только участок слизистой, находящийся в области верхних носовых ходов и занимающий площадь примерно в 5,0 кв. см (по 2,5 кв. см в каждом носовом ходе). Обонятельные клетки имеют форму веретена или бокала с двумя отростками – периферическим и центральным. Периферические отростки клеток доходят до поверхности слизистой оболочки и заканчиваются булавовидными утолщениями, на которых сидят несколько ресничек. У человека, как и других высших животных, обонятельный эпителий покрыт тончайшей живой пленкой, так называемой «ольфактивной (обонятельной) мембраной». Булавовидные утолщения наружных отростков обонятельных клеток лежат либо на этих мембранах, либо под ней.