Текст книги "Возвращение Алателя"

Автор книги: Сергей Малицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

– Я запомню.

67.

Дан первый раз оказался в деррском жилище. Сразу за низкой дверью находились маленькие сени, а за войлочным пологом неожиданно обнаружился просторный зал. Стены его прятались под шкурами, кусками тканей, огромным количеством засушенных растений и плодов. Тяжелые, потемневшие от времени деревянные балки соединялись между собой где-то высоко вверху. В воздухе стоял легкий запах сухой травы. Посередине мерцал углями очаг, дым из которого поднимался узкой струйкой вверх и послушно уходил через отверстие в крыше. На полу стояли несколько деревянных чурбаков, на одном из них сидел Агнран. Закутавшись в шкуру белого волка, колдун тянул горячий напиток из округлой чаши.

– Тепла твоему дому, Агнран, – сказал нари, склонив голову. Спутники последовали его примеру.

– Прости нас, мудрец, – продолжил Хейграст. – Но мы пришли сюда все вместе, потому что у каждого из нас есть вопросы к тебе. Если ты не захочешь ответить нам или будешь говорить только с Сашем, мы готовы уйти, и обида не найдет места в наших сердцах. Если ты уделишь малую часть своего времени, мы будем благодарны тебе.

– Я так и знал, – усмехнулся колдун. – Знал, что вы придете вчетвером. Ну, если у вас нет секретов друг от друга, тогда я буду говорить сразу со всеми. Вот, – он показал на сплетенную из хвойных ветвей циновку, на которой вверх дном лежали четыре чаши. – Как вам моя способность к предвиденью? Разбирайте. Сейчас будем пить гоул. Вы знаете, что такое гоул?

– Я знаю, – сказал Лукус. – Это напиток древних ангов. Он изготавливается из ягод винного кустарника. Гоул не оказывает пьянящего действия, но его аромат очищает голову. Весь секрет в чашах. Они велики и имеют округлое дно. Их можно держать только двумя руками и нельзя поставить. А расплескать гоул было величайшим табу и могло принести неисчислимые несчастья виновному. Поэтому гоул еще называли напитком переговоров и доверия.

– Все правильно, – кивнул старик, – твои знания, белу, достойны уважения.

– Я всего лишь прислушивался к рассказам своего наставника, – заметил Лукус.

– Я знаю твоего наставника, – старик зажал чашу между колен и поднял с пола глиняный кувшин. – А также способ не пролить гоул и освободить руки. Берите чаши, подходите ко мне, я наполню их. И садитесь там, где вам будет удобно.

Спутники один за другим уселись на деревянные чурбаки. Дан подошел к Агнрану последним. Мальчишка подставил под кувшин чашу и внезапно увидел глаза старика. Колдун смотрел на него с одобрением и улыбкой. Дан растерялся, едва не расплескав напиток, отошел в сторону и присел за спиной Саша. Старик оглядел спутников, сделал глоток гоула и кивком предложил последовать его примеру. Дан пригубил тягучую жидкость и внезапно почувствовал, что его охватывает спокойствие. Впервые за многие дни все происходило так, как и должно происходить. Мальчишка поднял глаза и понял, что и его друзья прислушиваются к новым ощущениям.

– Я знаю Леганда, – сказал старик после долгой паузы. – Он не изменился с тех давних дней, когда я был еще молод, как этот паренек. С дней прихода Черной Смерти и падения Дары.

– Да, – кивнул колдун, услышав невольное шевеление слушателей. – Я слишком много прожил, чтобы говорить о старости. Но это бремя моей жизни. Это веление силы, которой я служу. Лигу лет назад я считал себя обычным человеком и думаю, что им и остался. Я не дерри, хотя они и считают меня за своего. Я свар. Тогда в этих лесах, а они были окраинными провинциями Ари-Гарда, обитали свары. Сейчас от них осталось только маленькое королевство на юге. Рифуз не скажет вам, что заставило его основать здесь трактир. Он сам не знает. А я знаю. Голос земли и крови. Зов предков, кости которых укрыты под корнями эрнов. Черная Смерть опустошила эти земли, как и почти весь Эл-Айран. И дерри пришли сюда с севера сравнительно недавно, всего лишь семь-восемь вармов лет назад. Хотя они и считают, что жили здесь всегда. Я решил поговорить с вами, потому что однажды горбатый старик нашел в мертвой деревне среди бесчисленных трупов еле живого мальчишку. Старик этот был Леганд, а мальчишкой я. Леганд стоял и плакал между пустых домов, потому что никакое сердце, внимающее Элу, не могло остаться безучастным, видя гибель стольких живых существ. Потом он услышал стон и нашел меня. Я пережил Черную Смерть. Леганд счел это знаком и повел меня в Мерсилванд. Там я прошел испытание. Спустившись с холма, я ударил о землю данным мне посохом, и так возникло первое после Большой Зимы в Эл-Лиа дерево смараг. Постепенно я обрел силу и стал служить этому лесу. А затем и дерри.

Старик сделал еще пару глотков, поднял голову и вновь окинул взглядом почтительно молчавших спутников. Вздохнул и продолжил:

– Я позвал вас не для того, чтобы ответить на вопросы, хотя, может быть, и отвечу на некоторые из них. Я позвал вас, чтобы вы поняли, о чем действительно хотите спросить. Иногда это знание оказывается важнее самих ответов. Как вам ни покажется удивительным, но самое главное в жизни колдуна, мага, мудреца – как можно реже колдовать, тем или иным способом вмешиваться в сущее. Вчера я вырастил третье дерево смараг. И это за лигу лет. Второе дерево я вырастил в Заводье, когда против салмов и дерри стояли воины Аддрадда. Четыре варма лет назад. Тогда враги были разбиты. Но я сделал это только потому, что воины Аддрадда прикрывались злой магией. Если бы враг шел только с оружием, я бы не стал вмешиваться. Смертные должны сами разбираться со смертными.

– Даже если враг уничтожает целые поселения? Предает мучениям и смерти женщин и детей? – спросил Хейграст.

– Да, – горько сказал Агнран. – Самый тяжелый и иногда непосильный груз для мага. Невыносимый соблазн, поскольку это соблазн добра. Самое большее, что я могу себе позволить в обычной жизни, это облегчить страдания больного или раненого, разбудить в нем желание жить, помочь ему самому бороться с болезнью или раной. И то я полагаюсь на силы трав, а не на свой дар.

– Значит, – негромко сказал Саш, – когда маг применяет свою силу даже ради добра, он должен помнить о…

– О равновесии сущего, – продолжил старик.

– А если он нарушит его, нарушит ради спасения, например ребенка, разве сущее обрушится после этого? – спросил Саш.

– Нет, – сказал старик. – Более того, сам маг способен удержать неблагоприятные последствия своего вмешательства. Если он обладает огромной силой. И если он готов заплатить собственными страданиями, поскольку все сделанное им находит отзвук в нем самом. Но, даже самый могущественный маг, даже демон или великий дух не в состоянии увидеть всех последствий своих шагов. Это подвластно только Элу. Эл-Айран до сих пор расхлебывает вмешательство могучего мага в сущее. Его колдовство вызвало Черную Смерть. Другой великий маг запер черную язву на теле Дары. Заплатил за это тяжкую цену. Но и на этом цепь событий не закончилась. Третье дерево смараг тоже отголосок прихода Черной Смерти.

– Значит, за всем происходящим опять стоит магия? – спросил негромко Лукус. – Иначе бы ты не решился на столь серьезное вмешательство?

– Когда банги замахивается молотком, чтобы отбить кусок породы, он не всегда знает точно, отскочит ли его молоток, или провалится во внутреннюю пустоту, или даже вызовет обвал. Ему нужен звук удара, чтобы оценить это, – старик пристально смотрел на угли. – Когда я поднимал посох, надеялся, что изгоню злого духа одним словом, но когда опустил, был уверен, что потребуется вся моя сила. И все же я не смог бы справиться с этим созданием, если бы не ваш друг. Именно поэтому я позвал вас – чтобы предостеречь. Когда вы дойдете до Мерсилванда, остерегать будет уже Леганд. Но ваш друг не несет в себе зла, даже не зная. Не об этом ли ты хотел спросить меня, нари?

Старик взглянул на Хейграста, и тот в растерянности опустил глаза.

– Ты смел и честен, нари, – сказал старик. – Но вот что я скажу тебе и твоим друзьям. Лучше обмануться, приняв предателя за хорошего человека, так как истина все равно откроется, а мудрость способна помочь избежать непоправимых шагов, чем подозревать в нечестности невинного. Ибо ни один яд не действует в одну сторону. Он отравляет не только уста пьющего, но и уста предлагающего. Думать о худшем – значит не готовиться к худшему, а пропитываться им!

– Я понял тебя, Агнран, – кивнул Хейграст.

– Разные вопросы мучат вас, – медленно продолжал говорить старик. – Главный из них одинаков для всех. Смогу ли я противостоять той беде, которая заставила меня выйти из дома и невидимой тучей нависла над всем Эл-Лиа. На этот вопрос я не отвечу. Это ваше дело. Вы не служите королям или демонам. Вы просто друзья одинокого старика, который бродит лиги и лиги лет по дорогам Эл-Айрана и пытается уберечь его от гибели. И в этом ваша слабость и ваша сила. Когда-то и я был таким же. Но мое время прошло. Или проходит, – колдун усмехнулся уголком рта. – Новая беда становится заботой новых детей Эл-Лиа. Но и на вопрос о том, что это за беда, я не отвечу. Скажу лишь, что тот, кто преследовал вас и здесь, и в землях Дары, а также странные пришельцы на ее равнине – лишь части общего действа, которые могут не подозревать друг о друге. Об остальном вы будете говорить с Легандом, я для этого теперь слишком слаб. Что я еще могу сказать тебе, нари? Именно ты наиболее мужественен среди всех и наименее нуждаешься в моих советах. Не все благополучно в Эйд-Мере, но семья твоя в безопасности, и ты будешь благодарить за это элбанов, чьи имена Вадлин и Райба.

– Я…? – попытался что-то сказать Хейграст, но старик предостерегающе поднял чашу.

– Я не скажу тебе больше. Это и так слишком много. Тебе, белу Лукус, я отвечу, что, к сожалению, никого из твоей семьи тебе уже не отыскать на просторах Эл-Лиа, но твой род все еще жив и твое селение все еще стоит в Андарских горах. Более того, разоренный дом твоего отца восстановлен и ждет тебя. Об этом позаботился Леганд. Он отправил туда весть о том, что ты избежал рабской участи и стал воином, пусть и в чужой земле.

– Эта земля уже не чужая для меня, – прошептал Лукус.

– Достойные слова, – кивнул старик. – И они тем ценнее, что совпадают с твоими мыслями. Что касается тебя, парень, – старик, улыбнувшись, посмотрел на Дана, – помни, что ничего не бывает случайного. И ты не зря оказался в этом отряде. Это значит, что в твоих силах, чтобы твой воинский дух не был истрачен понапрасну. И о твоей боли… Не думай, что она утихнет, сдобренная чувством исполненной мести. Месть это яд. Подумай, прежде чем отравлять себя. Не все твои родные канули за грань мира. Остатки твоего рода все еще обитают на склонах Плежских гор, но впереди тебя ждет встреча с людьми, которые помнят о тебе и ищут тебя.

– Дядя Форгерн?! – воскликнул Дан.

– Может быть, – кивнул старик и обернулся к Сашу.

Все стихли. Саш сидел ближе всех к старику и молча смотрел на огонь. Старик снова глотнул из своей чаши и медленно проговорил:

– Иногда, уходя из родных мест, закрывая за собой дверь, отправляясь в дальнюю дорогу, элбан движется домой. Иногда, возвращаясь к родному порогу, на самом деле покидает его безвозвратно. Как отличить одно от другого? Одиночество – неизбежная участь любого, кто попадает в обстоятельства, требующие наивысшего напряжения сил. И все же одиночество – это состояние, которое более чем любое другое чувство создается изнутри. Не во спасение ли от одиночества рядом с тобой твои друзья? И не так ли, как и ты, они мучаются сомнениями в своей способности выдержать испытания? В правильности своего выбора!

– Но у них был выбор, – негромко сказал Саш.

– А им казалось, что нет. Иногда выбор так похож на отсутствие выбора, что впору впасть в отчаяние. Когда перед тобой тяжелейшая, пусть и непонятная для тебя великая участь, и недостойная возможность этой участи избежать, это легко воспринимается как отсутствие выбора. Но он есть. Всегда, как и в это мгновение.

– Я уже слышал эти слова.

– И услышишь еще. Потому что они звучат у тебя изнутри.

– Я слышал и другие слова, – Саш посмотрел в глаза колдуну. – И они тоже звучали у меня изнутри. Выбора нет.

– Именно так, – твердо сказал Агнран. – После того, как выбор сделан.

– Я хочу вернуться домой. В свой мир.

Саш заколебался, окинул глазами молчащих друзей.

– А иду совсем в другую сторону. Надеюсь, ты прав, и я возвращаюсь, уходя. Но с каждым шагом мой груз словно становится тяжелее. Где мне взять силы? Где мне взять уверенность? То ли я делаю?

– А ты делай, – старик вновь зажал чашу коленями, протянул узловатую руку и коснулся плеча Саша. – Делай, пока твоя душа соглашается с твоими действиями. Для того чтобы удостовериться в правильности выбранного пути, по нему надо пройти. Хотя бы немного.

– Я и иду.

Саш оторвал глаза от очага и грустно усмехнулся. Хейграст с облегчением выдохнул и взглянул на Лукуса и Дана. Они смотрели на старика.

– А этот мой вопрос ты почувствовал, Агнран? – Саш поднял руку и коснулся невидимой рукояти меча. – Кто мне помогает? Или это ловушка?

– Не знаю, – старик покачал головой. – Это кажется мне еще более сложным, чем разобраться с новой угрозой для Эл-Лиа. Тебя преследует чья-то бесконечная боль и одновременно ненависть. Эта сила мне неизвестна. Чувствую только, что она ничтожна и безмерно велика. Это тайна. И может быть, не меньшая, чем главная тайна Эл-Лиа.

– А в чем главная тайна Эл-Лиа? – затаил дыхание Лукус.

– Ты хочешь, чтобы я ответил тебе на вопрос, который уже лиги и лиги лет волнует Леганда? – старик усмехнулся. – Есть что-то, что привлекает сюда силы из иных миров. Есть что-то, что ранит этот мир и приносит неисчислимые страдания его обитателям. Что это? Какой секрет хранит мир под вершиной Меру-Лиа? Не знаю. Но мне кажется, что ответ на этот вопрос не должен быть найден никогда.

– Кто это, Райба? – спросил Дан у Хейграста, когда они вышли из дома Агнрана и, взяв с собой Лингу, двинулись обратно к постоялому двору.

– Это дочь Вадлина, – хмуро ответил Хейграст. – Девчонка немногим старше тебя, Дан.

Глава третья. Лес Дерри

68.

Вернувшись к постоялому двору, Хейграст объявил, что до темноты отряд будет двигаться без остановки, поэтому он очень надеется, что в оставшееся до выхода время все либо перекусят, либо позаботятся, чтобы поесть на ходу. Когда отряд углубился в тень лесной чащи, один из двух стражников, а именно Титур, следуя этому совету, достал из холщовой сумки кусок копченой оленины и, не обращая внимания на окружающих, начал с ним расправляться. Швар, который ехал рядом, огорченно покачал головой, но вмешиваться не стал. Видимо, знал, что это бесполезно.

К обеду отряд оставил поселок в полудюжине ли за спиной. Отличная дорога не собиралась превращаться в тропу, и спутники ехали по ней парами. Видимо, дерри содержали ее в надлежащем порядке. Так или нет, но даже и теперь, когда редко какой отряд, не говоря уже об одиночках, отправлялся в путь, она по-прежнему была заботливо очищена от упавших деревьев, и только хвоя шелестела под копытами лошадей. Кстати, Хейграста изрядно обрадовало, когда он обнаружил, что отряд движется почти бесшумно.

Хейграст ехал с Лингой впереди. Девушка восседала на огромном черном коне, рядом с которым Аен выглядел карликовой лошадкой. Дженга, оказавшийся настоящим банги с быстрыми глазами, крючковатым носом и заботливо укрытым в дорогих одеждах округлым брюшком с легкостью одолжил коня проводнице. Торговцу уже надоело бессмысленно проводить время в деррском поселке, и он без разговоров согласился на просьбу нари. Лишь бы уехать. Сразу за Хейграстом следовал Лукус на Упрямце и Эсон. Саш бежал рядом со своей лошадью. В ответ на поднятые брови Хейграста, он сказал, что, сидя в седле, не восстановится еще несколько дней. Бежал Саш с трудом, то и дело смахивал пот со лба, но не сдавался, притягивая к себе недоуменные взгляды остальных спутников. На спине Саша мотался удивительный меч. По настоянию Хейграста Лукус затянул ножны холщевой тканью, а рукоять покрыл серым составом. Нари надеялся, что меч сойдет за дешевую поделку не самого умелого кузнеца. Но Дан видел, что взгляд банги не отрывается от меча Саша.

Рядом с Даном ехал молодой священник храма. Он подошел к Хейграсту перед самым отбытием, поклонился, назвал свое имя и попросил разрешения присоединиться к отряду. Хейграст придирчиво осмотрел его старую лошадь, вздохнул и согласился. И теперь, как казалось Дану, не бегущий Саш, а именно эта старательная, но слабая лошадка определяла общую скорость передвижения. Ангес держался в седле уверенно, но на этом его достоинства, по мнению Дана, исчерпывались. Предупредительный взгляд и не сходящая с губ улыбка сразу не понравились мальчишке. Он то и дело поглядывал на полноватую фигуру закутанного в мантию храмовника и с удивлением рассматривал старый имперский меч, закрепленный на боку лошади. Если этот Ангес и с мечом управляется так же, как улыбается, его успеют убить не менее полудюжины раз, пока он поднимет оружие.

За священником и Даном поскрипывала повозка Дженги. Следом ехали охранники торговца Бока и Друор, оказавшиеся выходцами из Империи. В хвосте отряда тряслись на маленьких сварских лошадях Титур и Швар. Причем жующий и сонный Титур почти чертил ногами по опавшей хвое. Хейграст то и дело с досадой оглядывался на растянувшийся по дороге отряд. Вид некоторых спутников, особенно Титура и священника, не поднимал нари настроения. Что касалось Дана, то его более всех настораживали охранники Дженги. Они ни с кем не разговаривали и тоже не сводили глаз со спины Саша. Едва различимый среди высоких крон Алатель постепенно спускался с зенита, ритм дороги захватывал и убаюкивал, и уже начинало казаться, что отряд давным-давно идет этой дорогой, и не было ни путешествия через Мертвые Земли, ни ночлега в Утонском постоялом дворе. Только вот посох манки, притороченный белу к спине Упрямца, все время попадался на глаза.

Дан, выросший в степи, восхищенно крутил головой. Дорога забирала вверх, пока не пошла по гребню невысоких холмов, лес стал светлее, и взорам мальчишки начали открываться то пойма узкой речушки, то глухая поляна, то заросший бурьяном глубокий овраг. Толстые и прямые стволы эрнов, которые лишь немногим уступали ландам Эйд-Мера, уходили высоко вверх, и там шла невидимая лесная жизнь. Слышалось рычанье, хлопанье крыльев, визг. Иногда мелькала чья-то гибкая тень, и белу невольно тянулся к луку.

– Неужели мы не встретим ни одного элбана до самого Заводья? – недоуменно спросил Лукус. – Помнится, недалеко от Утонья был постоялый двор. В дне пешего пути. Мы проехали не меньше дюжины ли, но я не вижу никаких следов жилья!

– От Утонья до Заводья более варма ли, – отозвалась Линга. – Но это по дороге. Тракт идет на север, огибает Гнилую Топь возле Лысого Холма и возвращается на юг к Заводью. Зимой охотники добираются за два дня на лыжах напрямик. Мы минуем два поселка. Они меньше, чем Утонье, но и в них есть постоялые дворы. А на дороге их нет. Хозяева ушли искать счастья в других местах. Сейчас никто не может поручиться за свою жизнь, оставшись в лесу без охраны даже днем. Трактир, о котором ты говоришь, уже близко, но он пуст. До первого поселка еще две дюжины ли. Если хотим успеть до темноты, мы не должны останавливаться.

– Вряд ли мы обойдемся без остановки, – заметил белу, обернувшись.

Священник и Титур начали отставать. Лошадь Ангеса двигалась ритмично, но ее бока вздымались так, словно на ней вспахали небольшое поле. Молодая же лошадка стражника-великана просто выбилась из сил.

Хейграст покачал головой и огорченно вздохнул:

– Сделаем привал у трактира. Даже если там действительно никого нет.

Ангес виновато кивнул, повернулся к Дану и улыбнулся:

– Красотка – хорошая лошадь, но ей слишком много лет. По лошадиным меркам она дряхлая старушка. Ей бы такого седока, как ваш друг!

Словно услышав слова священника, Саш неловко запрыгнул на Эсона.

– Эй, парень, – крикнул Швар. – Ты неплохо работаешь ногами, мне приходилось видеть таких бегунов, но не один из них не бегал в одежде. Когда побежишь в следующий раз, подставь тело ветру!

– И стреле врага, – откликнулся Хейграст.

– Не слушай зеленого воина, – засмеялся Швар. – Стреле врага все равно, голый ли ты бежишь либо в матерчатой куртке. И то и другое она протыкает с легкостью.

– Я подумаю над твоими словами, – пытаясь отдышаться, улыбнулся Саш. – Но в куртке все-таки спокойнее. Если я споткнусь и отстану от отряда, то буду хотя бы в одежде.

Дан с удивлением смотрел на Саша. Его лицо заливал пот, но измученные глаза блестели лихорадочным огнем. Позавчера он впервые пришел в себя. Вчера опять потерял сознание. Хейграст нес его на руках! На мосту Саш едва держался, лежа на лошади. Затем эта непонятная схватка с манки. Завтрак, поход к колдуну, и вот он пробежал не менее двенадцати ли! Конечно, отряд двигался медленно, но все же это был бег, а не быстрый шаг! Откуда берутся силы в его истерзанном теле? Может быть, действует чудесный настой Лукуса? Хотя сейчас, кажется, сил у Саша совсем не осталось.

– Проводница! За поворотом трактир! – с усмешкой выкрикнул сзади Швар.

Линга обернулась, что-то шепнула Хейграсту и, ударив пятками в лошадиные бока, поскакала вперед. Нари поднял руку. Отряд остановился. Наступила недолгая тишина, в которой явственно раздавалось тяжелое дыхание измученных лошадей. Со стороны убегающей за косогор дороги послышался крик птицы.

– Берга, лесная курица, – улыбнулся Лукус. – Очень похоже! Если бы я не знал, что это Линга, поверил бы.

Хейграст вновь взмахнул рукой, и отряд двинулся вперед. Дорога плавно завернула вправо. Деревья расступились, хвоя на камнях иссякла, и копыта лошадей неожиданно бодро застучали по камням. Открылась небольшая поляна, на которой стоял потемневший от времени деревянный дом. Возле него верхом на лошади сидела Линга. Когда-то утоптанный двор начинала захватывать трава, печать запустения лежала на самом доме и на брошенной во дворе сломанной повозке, пустых яслях, привязи с металлическими крючьями. Подул ветер, и в проеме высоких ворот шевельнулась тень. Возле одного из столбов висел человек.

69.

– Эл всемогущий! – побледнев, прошептал Ангес.

– Маркип! – вскричал Швар. – Чтобы мне сдохнуть, Маркип. Его четыре дня назад Свагор послал в Заводье. Дал лучшую лошадь! Какая к демону лошадь! Недалеко же ты уехал, парень…

Отряд остановился у ворот.

– Лукус, Линга! – Хейграст спрыгнул с лошади. – Осмотрите дом, только аккуратно. Титур, прекрати жевать, оставайся у ворот и смотри в оба. Дженга, твои молодцы постоят на дороге, пока мы разберемся, что к чему? Привал будет недолгим.

– Конечно, нари, – благодушно улыбнулся банги, слезая с повозки. – Пока мне ничто не угрожает, они в твоем распоряжении!

Хейграст кивнул и обернулся к Дану:

– Давай-ка, парень, залезь на столб и обрежь веревку.

Дан спрыгнул с лошади, подошел к воротам, стараясь не глядеть на тело, забрался по жердям на четыре локтя, обхватил оструганный ствол и вскарабкался еще выше. Взглянув на труп вблизи, мальчишка едва не свалился вниз. Слабый ветерок шевелил на мертвой голове пряди волос. Тянуло сладковатым запахом гниющего тела. На взбухших веках и губах сидели мухи. Дан судорожно сглотнул, подтянулся еще на пару локтей, вытащил меч и судорожно рубанул по веревке. Тело с мягким стуком упало.

Швар подошел к мертвому воину и снял с посиневших рук веревку.

– Кьерды? – спросил Хейграст.

– Не знаю, – буркнул гвардеец. – Веревка деррская.

– Ее могли взять в доме, – предположил Хейграст.

– Ты не знал Урра, здешнего трактирщика, – покачал головой Швар. – Готов поспорить, что он не оставил в доме даже ржавого гвоздя. А кьерды пленным перерезают горло.

– Маркипа могли убить в бою, – сказал Хейграст.

– Его подвесили живым, – не согласился гвардеец.

Швар перевернул тело, показал на пятно крови и отверстие в куртке.

– Ранили в спину, но стрелу вытащили. И подвесили на воротах. Он умирал долго. Не меньше чем полдня. Это не кьерды.

– Тогда кто? – спросил Саш.

– Кто? – Швар поднял голову, обвел глазами встревоженное лицо Хейграста, зло усмехающегося Дженгу, выходящих из дома Лукуса и Лингу, Саша, Дана, испуганного Ангеса. – Негодяев хватает и среди местных. Не все из них так уж добры и благодетельны. Многие пользуются беспорядком, чтобы пополнить свои кошельки. Но это убийство не окажется безнаказанным. С него сняли доспехи, забрали меч. Я узнаю его меч из тысячи. Я сам вручил его Маркипу. Я обучал парня владению мечом. Но не смог обучить защищаться от стрелы, пущенной в спину!

– Швар, – Хейграст положил на плечо гвардейцу руку. – Никто не может защититься от стрелы пущенной в спину, – и добавил, взглянув на Саша, – особенно, если он ее не ждет. Воина надо похоронить. Каким должен быть обряд?

– По обычаям храма, – пробормотал Ангес. – Недолго, но он был моим прихожанином. Как и почти все воины стражи. Я все сделаю.

– Мы все сделаем, – поправил священника Швар. – Потребуется время. Немного.

– Его и будет немного, – кивнул Хейграст и обратился к Лукусу. – Что в доме?

– Пусто. Огонь разжигался в печи три дня назад. Вон там, – белу кивнул в сторону привязи, – следы двух дюжин лошадей.

– На них авглские подковы, – добавила Линга.

– Авглы? – Хейграст нахмурился. – Вот и еще один народ с севера. С ближнего севера. Правда, мы не знаем, кто ехал на лошадях с авглскими подковами. Что, Дженга, – нари обернулся к банги. – Не пожалел еще, что поехал с нами?

– Разве у меня был выбор! – усмехнулся Дженга. – Отчего ты, нари, не стал дожидаться в Утонье дружину наместника?

– Я нетерпелив, – ответил Хейграст. – Как хочешь, но нам придется подумать, что делать с лошадьми. Дан, веди-ка сюда лошадь священника. Титур! Сюда! Послушай, Дженга, тебе не кажется, что мы движемся слишком медленно? Я сомневаюсь, что так мы успеем к первому поселку до темноты!

– Что ты хочешь, нари?

– Как ты посмотришь, если я посажу священника на твою повозку? Его лошадь едва жива. Бросить мы его не можем, прогуливаться в этих местах ночами – тоже.

– Подожди, Хейграст, – поднял руку Саш. – Давай сделаем иначе. Я не слишком хороший ездок, да и вешу вдвое меньше, чем Ангес. Давай-ка я уступлю ему Эсона. На время. К тому же я не буду все время сидеть на повозке, постараюсь бежать столько, сколько могу.

– Я согласен, – торопливо закивал Дженга и показал на Саша. – Пусть со мной едет он.

– Так? – задумался Хейграст. – Ладно. Только имей в виду, Саш, что двигаться мы будем быстрее, и ты долго не пробежишь. Как твоя лошадь, Дженга, выдержит?

– Не сомневайся! – ухмыльнулся банги. – Она выдержит и полдюжины элбанов. Тем более что я легче любого из вас в два или три раза. Это очень хорошая лошадь!

– Пожалуй, – согласился нари и обернулся к белу, который рассматривал копыта Красотки. – Что там?

– Плохо, – покачал головой Лукус. – Я смажу их, конечно, но лучше всего оставить ее в первом же поселке. Ей надо не меньше месяца, чтобы залечить ноги.

– А через месяц она умрет от старости, – поскреб затылок Хейграст и обернулся к Титуру. – А что ты скажешь?

Здоровяк виновато погладил по голове измученное животное:

– А что я могу? Если я побегу как ваш сумасшедший приятель, отстану уже через четверть ли. Это очень хорошая лошадь, но я слишком большой.

– Лошадь у Титура действительно отличная, – согласился Лукус. – Но везти такого великана для нее тяжеловато. И все-таки она справилась. Хотя немного отдыха ей не помешает.

– А времени на отдых у нас нет, – сказал Хейграст и огляделся.

Все его спутники оставались рядом, кроме стражников Дженги и Швара с Ангесом. Гвардеец копал заступом яму в углу двора, а священник разжигал костер.

– Лукус, – попросил нари. – Проследи, чтобы храмовник не привлек дымом непрошенных гостей. Выходим, как только тело будет предано земле. У всех есть немного времени на отдых и легкую еду. Линга. Отдай своего гиганта Титуру. Великан. На твоей лошадке поедет Ангес. Надеюсь, она успеет отдышаться. Линга поедет на Эсоне. Лошадь Ангеса привяжем к повозке банги. Дженга, если придется двигаться очень быстро, у тебя найдется, чем перерезать повод?

– Сомневаешься? – ухмыльнулся Дженга, обнажая синее лезвие кинжала. – Оружие банги – лучшее оружие в Эл-Лиа!

– Ты меня понял, – кивнул Хейграст. – Двигаться будем так быстро, как сможем. Первыми поедут Лукус и Линга. За ними на расстоянии не менее варма шагов остальной отряд. Впереди я и Швар. Затем Дан и Титур. Дженга и Саш. Далее лошадь Ангеса и он сам на лошади Титура. Замыкают отряд Бока и Друор. Все понятно?

– Да уж куда понятнее, – пробурчал Титур, примериваясь к огромной лошади. – Не свалиться бы с такой высоты!

– Да уж постарайся, – попросил Хейграст. – С твоим весом падения противопоказаны.

– В моем роду все такие! – оживился Титур. – Зато в схватке на унижение я никогда не проигрываю!

– Схватки на унижение не будет! – отрезал Хейграст. – Если враг труслив и острожен, он стреляет в спину. Если нагл и уверен в безнаказанности, выезжает навстречу и рубит на куски. Помоги лучше Швару, воин. Ты то уж точно успел перекусить и устал не больше других.

– А я разве спорю? – удивился Титур и неторопливо побрел к костру.

Несмотря на предложение Хейграста, никто не перекусывал. Напряжение повисло в воздухе. Нари обернулся к Дженге, кивнул в сторону оставшихся на дороге охранников.

– Насколько ты уверен в своих людях, торговец? Тебе приходилось видеть их в деле? Почему не уезжал из Утонья? Что-то уж больно молчаливы твои стражники!

– Разве длинный язык это достоинство? – усмехнулся банги. – Они хорошие воины. Работают на меня уже три года. Несколько раз выручали в серьезных переделках. Отчего-то многие элбаны думают, что пощекотать ножом богатенького банги – это почти доброе дело. Я плачу охранникам хорошие деньги. Их семьи довольны. И Бока, и Друор бывшие имперские гвардейцы. Им обоим уже более трех дюжин лет. Но у них дома в Шине, дети. Лучший способ проверить человека – посмотреть на его семью.

– Я знал многих негодяев, которые имели семьи, – заметил Хейграст.

– Я тоже, – согласился Дженга. – Но в моем народе говорят, что человек, у которого чистые дети, чист, потому что дети – отражение родителей. Что касается меня, даже имея двух хороших охранников, глупо совать голову в пасть шегану.

– Ты прав, – усмехнулся Хейграст. – Особенно насчет шегана. Линга. Отойдем ка в сторону.

Хейграст отвел девушку к привязи, где лошади неторопливо ели заданный им корм, словно рассчитывая затянуть нечаянный отдых, и перекинулся с ней несколькими словами, затем вернулся и сказал Дженге:

– Банги, не удивляйся, если нам придется покинуть тракт. Твоя повозка достаточно прочна?