Текст книги "Спираль истории. Заморские ландскнехты"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

–Отлично! – Селестиэль было просто не узнать. Ее охватило радостное возбуждение, неукротимая потребность действовать, и немедленно. – Когда мы летим снимать Гил-Эстель?

–Погоди, погоди, не так быстро, – рассмеялся Лугарев. – Для этого нам сначала придется предупредить Митчелла и твоих приятелей, потом полететь в Вечность, на базу под Ленинградом, оттуда на самолете в Хьюстон, да еще найти Левина, связаться со службой космической безопасности, с Координатором разведки и контрразведки, черт! Сколько всего надо сделать! Книгу возьми с собой, она пригодится.

–Пойду скажу Ломиону и соберу вещи, – сказала Селестиэль, поднимаясь.

–Минутку, – остановил ее Лугарев. – Ты меня вчера замучила вопросами, но и у меня есть несколько вопросов к тебе.

–Какие вопросы?

–Ты знаешь, кто такие валары на самом деле? Вряд ли они боги, но тогда кто? Откуда у вас такие знания, если люди здесь живут в средневековье? Как получилось, что вы увидели Солнце не сразу, а через сколько-то там лет после вашего появления, и где они были до этого? И что такое митрил?

–Я не смогу ответить на все твои вопросы, – покачала головой Селестиэль. – Я просто не знаю. Последний – проще всех. Митрил – это такой металл, очень прочный и легкий, блестящий как серебро и очень дорогой. Его добывали гномы в Мории, пока не разбудили жившего там балрога. Сейчас у нас нет связей с ними, и я не знаю, добывают ли его до сих пор.

–Это все я и сам знаю, – ответил Лугарев. – А вот что это за металл?

–Ну, я же не знаю, как он по-вашему называется, – сказала Селестиэль. – У меня есть кусочек проволоки на серьги, я дам его тебе, а ты там, у себя, отдашь на анализ.

Она принесла из мастерской небольшой кусочек проволоки диаметром меньше миллиметра. Лугарев повертел проволочку в руках. Полированный металл сверкал глубоким блеском, похожим на серебряный, но это было не серебро.

–Не знаю, – покачал головой Лугарев. – Левину покажу, он разберется. Да, вот еще что. Мне тут рассказали совершенно невероятную легенду о королеве Гондора Гилраэни. Ты знала ее?

–Нет, – покачала головой Селестиэль. – В ее время мы уже уединились в Лотлориене. Я знала ее мать, Элеррину. Давно, еще до Войны за Кольцо. Не то чтобы близко, но мы встречались на праздниках, торжествах... Нас ведь всегда было не так уж много, живем мы долго, поневоле успеешь со всеми перезнакомиться...

–Но откуда Гилраэнь смогла узнать столько всего? Она строила пароходы, дирижабли, подводные лодки? – допытывался Лугарев. – Откуда такие знания, и почему у вас, эльфов, этого не было, судя по легендам, а у Гилраэни было?

–Элеррина была учителем, учила детей, – сказала Селестиэль. – Поэтому она знала довольно много во всех областях нашей науки. Не понимаю, чему ты удивляешься? Если Феанор создавал искусственные кристаллы, то уж такие элементарные вещи, как использование пара, аэростаты, кое-какие химические реакции каждому из нолдоров знакомы с детских лет. Да, у нас не было техники, потому что ее строят на ... как это по-вашему... на заводах, которые отравляют воздух, воду, растения... Мы могли обойтись без всего этого. А у Гилраэни была цель – восстановить государство, которое она считала своей родиной. Она была совершенно права, строя мощь своей империи на основе нашей науки. Эльфиниты вообще более целеустремленны, часто более талантливы, они берут лучшее от обеих рас – от эльдаров и от людей. Но судьба их неразрывно связана с целью их жизни. Достигнув цели, они вынуждены делать выбор...

–Да, я знаю, – кивнул Лугарев. – Я примерно так и думал, но мне нужно было подтверждение.

–Подтверждение..., – Селестиэль покачала головой. – Это мое предположение. Подтвердить могла бы Элеррина, но она в Валиноре. А Гилраэнь, к сожалению, мертва.

–Ой ли? – Лугарев в двух словах рассказал о своем визите на могилу Гилраэни, и о том, что он услышал там.

–Интересно! – сказала Селестиэль. – Очень даже интересно. Возможно, все будет именно так. Волшебство нолдоров действительно вернется в Гондор... вместе со мной.

Пока Селестиэль собирала вещи, переодевалась и и говорила с эльфами, Лугарев вышел на связь с Митчеллом и предупредил его, что должен побывать в Вечности, и что этот вояж может иметь решающее значение для исхода военных действий.

–О'кэй, – ответил Митчелл. – У нас все спокойно. Если что – позвоню.

К вертолету подошла Селестиэль и ее приятели. Лугарев вновь залюбовался ею. Он уже видел ее в сверкающих латах, в зеленой походной куртке. На этот раз на ней было длинное бледно-серое платье, отделанное кружевами, поверх которого она набросила серо-зеленый маскировочный плащ, длинный, почти до земли, с большим капюшоном. На груди, на серебряной цепочке, висел бледно-зеленый изумруд, оправленный в серебро.

Эльфы остановились перед вертолетом. Ломион выступил вперед:

–Селестиэль рассказала мне, что вы задумали. Не ведет ли тебя алчность или иное неблагородное желание? Сильмариллы обладают огромной властью над душами – примером тому проклятие нолдоров. Они уже сгубили немало великих – как из числа эльдаров, так и гномов, и людей.

–Я знаю о проклятии, лежащем на Сильмариллах, ответил Лугарев. – Думаю, тебе нечего опасаться. Меня еще мама учила, что брать чужое – нехорошо, – усмехнулся он.

–Ну, что ж, – сказал Ломион. – Задуманное вами воистину великое дело, ради которого стоит жить. Посему не будем повторять ошибок прошлого, не будем давать невыполнимых клятв, которые свяжут нас. Клятва мобилизует волю, но иссушает душу. Давайте просто будем работать вместе во имя победы.

Глава 6
Вечность

«Найт Хок» вывалился из пространственно-временного окна над главной базой Вечности на 258-й линии времени. Это был один из основных опорных пунктов Вечности, располагавшийся под Ленинградом.

Селестиэль с интересом смотрела по сторонам. Лугарев повел вертолет на посадку и приземлил на одной из многочисленных вертолетных площадок.

–Приехали, Селест, – улыбнулся он. – Добро пожаловать в Вечность. Посиди здесь, я поищу кого-нибудь, кто подбросит нас до автостоянки.

Он ушел, Селестиэль приготовила вещи и продолжала осматриваться. Неподалеку была одна из взлетно-посадочных полос, с нее взлетал невероятно красивый серебристый самолет. Под его треугольными крыльями висели по два сигарообразных мотора, под корпусом Селестиэль заметила длинный, почти на всю длину самолета, оперенный контейнер. С душераздирающим свистом, высоко задрав заостренный нос, самолет оторвался от полосы. Длинные голенастые ноги спрятались, сложившись пополам, самолет рванулся вверх. Селестиэль проводила его долгим взглядом.

–Что, нравится? – она даже не заметила, как подъехал Лугарев. Он нашел неподалеку парня с "виллисом" и напряг его подвезти их до стоянки.

–Да, очень, – ответила Селестиэль. – Очень красивый, только громкий.

–Это "Хастлер", – сказал Лугарев. – Один из красивейших самолетов в истории.

Селестиэль выбралась из вертолета и осторожно примостилась на кожаном сиденье. От странной повозки без лошади неприятно пахло железом и еще чем-то непривычным, но ржавчины не было видно, и она решила, что короткая поездка ей не повредит. Лугарев забросил в кузов ее вещи, сам уселся сзади. "Виллис" прыгнул вперед и помчался по бескрайнему бетонному полю аэродрома. Свежий ветер, несущий множество незнакомых запахов, бил в лицо Селестиэль, трепал ее волосы. Водитель, молодой парнишка в непривычной одежде, с удивлением смотрел на нее. Ему явно еще не доводилось видеть таких красивых женщин.

Через несколько минут "виллис" лихо подкатил к стоянке, промчался по ней и затормозил там, где указал Лугарев. Селестиэль во все глаза смотрела по сторонам. Перед ней по обе стороны центрального проезда стояло множество самоходных повозок разных размеров, цветов и форм. Пока она вертела головой, разглядывая их, Лугарев выгрузил ее пожитки и сказал:

–Вылезай, Селест, пересадка.

–Что это? – спросила она, выбираясь из "виллиса" и показывая по сторонам.

–Это? Автомобили. Наше главное и любимое средство передвижения, – ответил Лугарев.

–А который из них твой?

–Вот, смотри, – он вынул из кармана маленький приборчик, вытянул руку, и что-то на нем нажал.

Селестиэль с удивлением увидела, как большая белая машина с черным верхом вдруг мигнула четырьмя огненными глазами и прогудела короткую мелодию, как музыкальная шкатулка. Лугарев подошел к машине и открыл дверь. Селестиэль обошла вокруг, рассматривая ее. Машина была очень красива, два высоких изогнутых гребня поднимались у нее сзади по бокам, как лебединые крылья. Лугарев открыл ей дверь, и она с удовольствием забралась в просторный салон, отделанный черной кожей, напоенный ее восхитительным запахом. В отличие от "виллиса", на котором они только что ехали, машина Лугарева была удобна и комфортна, Селестиэль устроилась на мягком сиденье, где могли сидеть три человека в ряд, и рассматривала пейзаж.

–Почему они все такие разные? – спросила она, показывая на проплывающие за окном автомобили.

–Разные страны, разные фирмы-изготовители, разные годы, – ответил Лугарев. – Автомобили тоже подвластны моде. Мне, например, нравятся большие американские машины.

–А как называется твоя?

–Кадиллак "Эльдорадо", модель 1959 года, – ответил он. – Конечно, он переделан, подновлен...

Кадиллак пронесся по длинной дорожке, сделал несколько поворотов и остановился у трехэтажного длинного здания из серого камня.

–Посиди полчасика, Селест, – попросил Лугарев. Только не трогай управление. Я скоро вернусь.

Он ушел, а Селестиэль продолжала знакомиться с этим новым для нее миром, в который она так неожиданно попала. Она заметила, что было раннее утро, хотя они вылетели из Лотлориена около полудня. Это было удивительно, но Лугарев предупреждал ее насчет возможных фокусов со временем при перемещении с линии на линию, и она восприняла это как должное.

Лугарев в это время был в лаборатории Бернштейна, где менял тело андроида, в котором находилось его сознание во время военной экспедиции, на свое собственное, лежавшее в это время в анабиозе. Эта процедура была недолгой, но эффективной в смысле сохранения человеческой жизни.

Он встал из анабиозной ванны постаревшим на несколько лет, но зато снова чувствуя себя самим собой. Выйдя на улицу, он забрался в кадиллак, где его ждала Селестиэль. На ее лице отразился ужас:

–К-когд-да... ты... ус-спел т-так п-пост-тареть? – запинаясь, произнесла она, справившись, наконец, с неожиданно отказавшимся поворачиваться языком.

Лугареву пришлось объяснить ей фокус с андроидами и сменой тел. Селестиэль слушала, как завороженная.

–И ты будешь утверждать, что у вас нет могущественных магов? – сказала она, когда Лугарев закончил объяснения. – Да ведь нам, эльдарам, и не снилась такая волшебная мощь, как переселение душ из одного тела в другое!

–Это не магия, Селест, это наука, – ответил Лугарев. – Все это происходит при помощи сложнейшей техники, а не пентаграммы, восковой куклы и пары заклинаний. Наука действует по законам природы и бытия, а магия, если она вообще есть – наперекор этим законам.

–Ты не понимаешь, – сказала Селестиэль. – Магия – это тоже наука, наука нашего мира, она действует по своим законам и не может их нарушать. Возможно, дело в том, что твой и мой миры настолько различны, что не все законы, действующие в одном из них, обязательно так же действуют и в другом... С этим надо бы разобраться как следует.

–У нас еще будет время это обсудить, – заметил Лугарев, – а сейчас пора ехать.

–Скажи хотя бы, сколько тебе на самом деле лет? – спросила Селестиэль. – Я совсем запуталась!

–Биологических – тридцать пять. По сравнению с тобой я еще младенец, – усмехнулся Лугарев.

Селестиэль пыталась что-то возразить, но он жестом остановил ее и взял трубку радиотелефона.

–Алло! Здравствуйте. Пожалуйста, передайте мистеру Шильману, что его просит связаться Игорь Лугарев. Лу-га-рев! – повторил он по слогам. – Да, у него есть мой личный номер. Как можно скорее и лично, ... Девушка, у меня срочное дело! Код "Хризантема"! Это вам о чем-нибудь говорит? Нет? Так выйдите в коридор, поймайте за пуговицу первого попавшегося полковника и попросите, чтобы он вам объяснил!! Блин! – сказал он, положив трубку. Нет ничего хуже неопытной секретарши! – он притормозил около стеклянного здания, похожего на яркий балаган. – Дай-ка я на тебя посмотрю. Надо купить тебе прикид посовременнее.

Он бегло осмотрел Селестиэль, пытаясь запомнить примерные размеры, и выскочил из кадиллака.

На авиабазе был универмаг, работавший круглые сутки. Именно его приняла за балаган Селестиэль. Лугарев купил ей малый дамский набор, состоявший из десятка коробок разных размеров. Когда он забросил покупки на заднее сиденье кадиллака, она удивленно обернулась:

–Это все мне? А можно посмотреть?

–Потом, Селест, ради бога, приедем, перекусим, потом все посмотришь.

Кадиллак выбрался с огромной базы на прямое, как стрела, шоссе, прорезающее окраину города. Лугарев вез Селестиэль в свой летний коттедж. Она с восхищением смотрела на удивительный город, вырастающий из утренней дымки по обе стороны дороги.

Из густой зелени высоко в небо поднимались белоснежные дома: одни – высокие, вытянутые вверх, другие – как огромная стена, усеянные сотнями окон, но лишь немного уступающие по высоте первым. Селестиэль попыталась сосчитать этажи и сбилась после второго десятка. Поднимающееся солнце высвечивало дальше к западу, ближе к центру города, стеклянные пики гигантских зданий; это были "небоскребы", как назвал их Лугарев. Между ними на нескольких уровнях проходила как бы сетка из тонких нитей – монорельсовая система общественного транспорта. Всюду была яркая, чистая зелень, широкие улицы были чисты, словно их только что вымыли с мылом, и автомобили, сотни, тысячи автомобилей, несмотря на ранний час, неслись по шоссе, оставляя за собой легкие облачка водяного пара – Вечность давно уже использовала в качестве автомобильного топлива водород.

–Давно хочу спросить тебя, – сказала Селестиэль. – Почему такое странное название – "Вечность"?

–Ну, ... м-м-м..., – вначале Лугареву пришлось объяснять, что такое художественная литература и научная фантастика. Убедившись, что Селестиэль поняла его, он смог приступить непосредственно к сути вопроса:

–В общем, на линии 0001 был такой писатель, Айзек Азимов. Он написал роман "Конец Вечности", в котором описывал организацию, подобную нашей, только цели у нее были несколько, э-э-э, ... менее благовидные, что ли. Ну, и когда был найден способ перемещения с одной линии на другую, и было начато создание нашей организации, встал вопрос, как ее назвать? Аналогия была настолько очевидной, что название было прямо взято из этого романа. Кстати, выяснилось, что на Земле есть несколько городов, которые можно назвать вечными; они существуют на большинстве известных линий времени. Таких городов немного. Париж, где заседает Координационный Совет Вечности, Рим, Иерусалим, Ленинград, Валетта...

Рассказ Лугарева был неожиданно прерван громким воем сирен. Лугарев подал кадиллак немного вправо. Мимо них, завывая и мигая красно-синими мигалками на крышах, пронеслись две бело-голубые машины.

–Что это? – спросила Селестиэль.

–Полиция, – ответил Лугарев. – Скорее всего, где-то случилась авария.

Они продолжили путь, но через некоторое время кадиллаку снова пришлось посторониться. Навстречу им по шоссе мчалась на огромной скорости – как показалось Селестиэль – колонна невиданных машин. Их колеса были почти в рост взрослого человека, могучие бамперы находились на высоте ветрового стекла кадиллака, кабина была как бы раздвоена: два маленьких до непропорциональности стеклянных "скворечника" прилепились по углам мощной грузовой платформы, а между ними лежало большое цилиндрическое тело с конусом на переднем конце. Колес было очень много – по два спереди и сзади с каждой стороны. Лугарев притормозил, и колонна с ревом и грохотом пронеслась мимо них. Селестиэль почувствовала, как содрогается земля. Внутри этих машин ворочалась невероятная сила, наполняющая грубую массу железа. Но еще большая сила, несравнимая ни с чем мощь таилась до поры внутри цилиндрического корпуса, лежавшего на каждой машине. Селестиэль чувствовала эту мощь своим чутьем эльфа; это была сила, сотворенная человеком, и противопоставленная силам природы, которым служили эльдары. Она чувствовала чуждую враждебность этой силы, но не могла не восхищаться ею – ибо редкая из сил природы смогла бы сравниться с той рукотворной мощью, спрятанной до поры в металлическом цилиндре на спине железного чудовища, сотрясающего землю.

–Что это было? – с некоторым ужасом спросила она, глядя вслед удаляющейся колонне, и ощущая всем телом постепенно затухающую вибрацию.

–Батарея баллистических ракет "Темп", – ответил Лугарев. – У них по вторникам и пятницам утром учебный выезд на огневую позицию. Кстати, хорошо, что напомнили, надо часы переодеть.

Он снял с руки часы, настроенные на гондорское время, достал из бардачка другие, работающие по времени Вечности, и одел их.

–Скоро приедем, Селест, – сказал он, – потерпи немного.

Кадиллак выехал из города. Началась пригородная местность, по обе стороны дороги тянулась нескончаемая череда чистеньких нарядных коттеджей. Шоссе часто пересекали поперечные проезды, вдоль которых тоже стояли такие же дома. Через некоторое время кадиллак сбавил скорость, свернул с дороги и остановился около небольшого стандартного домика, окрашенного в серебристый цвет.

–Э-э, ... Селест, будь добра, завернись в плащ, попросил Лугарев. – Не стоит, чтобы тебя видели соседи.

–У тебя что, жена ревнивая? – улыбнулась Селестиэль.

–Я не женат... Не в этом дело...

–В чем же?

–Дело в том, что ты одета по нашим понятиям, э-э-э, ... несколько ... необычно, что ли... Не хочу стать предметом нездорового любопытства соседей, – промямлил Лугарев.

–Ух, как таинственно, – засмеялась Селестиэль, кутаясь в плащ.

Лугарев открыл дверцу, затем калитку, ведущую к дому, и Селестиэль незаметно проскользнула по зеленой лужайке к дверям. Лугарев быстро открыл их и сказал:

–Добро пожаловать. Не обращай внимания на некоторый беспорядок. Я было познакомился с одной девицей, но мы разругались перед самым отлетом в Гондор, так что мне было не до уборки.

–Разругались? – удивилась Селестиэль, входя в прихожую. – Почему? Ой, извини, мне не следовало лезть в твои дела...

–Да ничего, это довольно поучительная история, рассмеялся Лугарев, разыскивая тапочки. – В двух словах: эта девица вытянула из меня приличную сумму на всякие развлечения, заморочила мне голову, а потом с милой улыбкой заявила, что она лесбиянка.

–Лес... кто?! – переспросила Селестиэль.

Лугарев объяснил.

–А что, такие тоже бывают? – Селестиэль смотрела на него слегка округлившимися глазами.

–Бывают, бывают... У нас еще и не такие бывают. Ладно, проходи.

Они вошли в небольшую гостиную. Селестиэль с интересом осматривалась. Все было незнакомо для нее, хотя сразу видно, что небогато, очень просто и функционально. Удобная мягкая мебель простых очертаний, обтянутая кожей, сверкающая полировка дерева. Посреди комнаты стояло на трех ногах, устремив к двери длинное рыло, нечто механическое, пахнущее смертью и железом. На рыле висел кусок прозрачной пленки, а поверх него – смятые тряпочки.

–А это что такое? – спросила Селестиэль, указывая на "нечто".

–Это... хм... это пулемет М-60, – ответил Лугарев, снимая со ствола кусок полиэтилена и три высохших скукоженных носка. Поднатужившись, он приподнял пулемет вместе со станком и задвинул его в угол.

Пока Селестиэль осматривалась, Лугарев принес купленную одежду.

–Слушай, Селест, я пока приготовлю что-нибудь поесть, а ты переоденься. У нас впереди длинный день.

Оставив ее наедине с коробками, он ушел на кухню и поставил воду на плиту, чтобы сварить спагетти.

–Игорь! – окликнула его Селестиэль. – Ты не мог бы мне помочь?

Не долго думая, Лугарев вышел в гостиную и... остолбенел.

Коробки с одеждой, лежавшие на диване, были раскрыты. На кожаной подушке кресла лежала цепочка с изумрудом, на спинке висело платье Селестиэль. Она сама стояла рядом с диваном, явно пребывая в большой растерянности. На ней была короткая рубашка из тонкой кожи, доходившая до середины бедер, поверх которой была надета легкая кольчуга из нержавеющей стали. Ее великолепные ноги сделали бы честь любой из претенденток на титул "Мисс Вселенная". В руках она держала черный купальник типа бикини и, судя по ее лицу, пыталась понять, что это такое.

Она перевела взгляд на Лугарева, потом на свои ноги, снова на Лугарева, затем вдруг отчаянно покраснела и спряталась за спинкой кресла.

–Ты... не мог бы объяснить, .. что это?

–Это... хм... э-э, .. купальник.

Следующие пять минут он объяснял невинной эльфийской деве, куда следует одевать различные детали женского белья.

–Я все равно запутаюсь! – жалобно сказала Селестиэль. – А это что за мешочки?

–Они называются носки, – вздохнул Лугарев. – Их одевают на ноги, когда холодно. Сейчас можешь ходить в своих босоножках.

–Кажется, это единственная разумная деталь одежды, – сказала Селестиэль. – А это устройство для их просушки? – спросила она, указав на пулемет.

–Не совсем, но... и это тоже... по совместительству.

–Не могу понять, к чему такая масса совершенно бесполезных предметов? – сказала Селестиэль, перебирая белье. – Неужели все женщины это носят?

–Ну... не все... и не всё это сразу, конечно. Видишь ли, у нас принято, что женщины носят под платьем лифчик, а не кольчугу, – ответил Лугарев.

Лекция была внезапно прервана шумом воды, заливающей газовую горелку. Схватившись за голову, Лугарев убежал на кухню.

Он благополучно готовился сливать воду с вермишели, когда Селестиэль, переодевшаяся в короткое летнее платье, впорхнула на кухню.

–Я все одела правильно? Ну, как я выгляжу?

–Обалденно! – ответил Лугарев. – Когда выйдешь на улицу, мужики будут отваливаться направо, а женщины – налево. Или наоборот.

Селестиэль рассмеялась, затем критически поcмотрела на подол платья.

–По-моему, это платье слишком короткое, – сказала она. – Но ничего длиннее там не было.

–Ты что, монашка? Я же говорю, ты прекрасно смотришься, – успокоил ее Лугарев, пробуя вермишель с ложки.

–Чего не сделаешь ради возрождения величия своего народа, – пробормотала она.

Лугарев фыркнул так, что вермишель слетела с ложки и прилипла к стене.

–Можно есть, – объявил он. – Липнет, значит готово!

–Ой! – сказала Селестиэль, заглядывая в кастрюлю. – Это что, вареные черви?

Они с упоением лопали вермишель с творогом, когда заверещал радиотелефон.

–Слушаю, – ответил Лугарев. – Да. Мистер Шильман? Да, я вам звонил.

В течение нескольких минут он объяснял Ицхаку Шильману, Координатору разведки и контрразведки Вечности, что от него требовалось в интересах операции "Заходящее солнце".

–Значит, так, – сказал, наконец, Шильман. – Сейчас я свяжусь со станцией противоракетной обороны, они осмотрят орбиту на интересующей вас линии времени, все данные будут переданы в Хьюстонский исследовательский центр. Туда же отправитесь вы, моя секретарша уже заказывает вам билеты на рейс... какой номер рейса, Хелен?... рейс 244 компании "Империал". Инженер Ариэл Левин, о котором вы спрашивали, будет встречать вас в аэропорту. Как только спутник будет обнаружен, в вашем распоряжении будет любой звездолет, находящийся в порту Хьюстона. Насчет лазера я все сам передам Левину, он сделает все, чтобы помочь вам с его изготовлением. Еще какие-нибудь вопросы есть?

–Когда отправляется рейс, сэр? – спросил Лугарев. – Да, понял, спасибо. Буду держать вас в курсе событий, – он положил трубку и сказал:

–У нас есть еще пара часов до отлета. По крайней мере, успеем дожевать.

Вскоре они уже снова ехали по городу в белом кадиллаке Лугарева. Он откинул складной верх машины, чтобы Селестиэль могла полюбоваться городом.

Это был чистый, зеленый город, в котором дышалось так же легко, как в лесной обители эльфов. Кадиллак мчался по широким улицам в потоке других автомобилей. Высоко вверху мелькали ветки монорельса, отбрасывающие тени на дорогу. Было около половины десятого утра, солнце заливало улицы ярким светом. Селестиэль была почти в восторге от этого белого и зеленого, напоенного солнцем, сказочного города, и только всюду проникающий запах железа портил это чудесное впечатление.

Лугарев остановился на минутку около оружейного магазина и пригласил Селестиэль войти туда. Когда ее глаза приспособились после яркого солнца улицы к освещению магазина, Селестиэль стала с интересом разглядывать смертоносные предметы на стенах и в витринах. Ей приходилось участвовать во многих стычках, и она знала цену хорошему оружию. Лугарев же просто хотел сделать эльфам небольшие подарки.

Он купил три мощных складных лука с оптическими прицелами, три пружинных ножа из нержавеющей стали с выскакивающими лезвиями – они просто очаровали Селестиэль. Такая игрушка могла бы спасти жизнь, учитывая, что подобный тип ножа в ее мире не был известен. Еще он хотел купить ей небольшой пистолет с корпусом из нержавеющей стали, но решил, что от незнакомого оружия будет больше вреда, чем пользы. Продавец увязал коробки, Лугарев выкатил на прилавок золотой крюгерранд, забрал сдачу, связку коробок, и вышел вместе с Селестиэль в солнечный мир автомобилей, зелени и асфальта.

–Может быть, тебе не следовало бы тратить на меня столько денег? – сказала Селестиэль, вспомнив рассказанную Лугаревым историю. – Конечно, мы расплатимся с тобой, но мне не хочется вводить тебя в расходы, чтобы ты потом не был разочарован...

–А с чего ты взяла, что я заочарован? – рассмеялся Лугарев. – Я рассматриваю тебя в качестве делового партнера, ... а не полового.

–М-м... да? – Селестиэль никак не ожидала подобного ответа. Будучи прежде всего женщиной, она хотела спросить: "Это еще почему?" – но строгое эльфийское воспитание не позволило. Она украдкой оглядела себя с головы до ног, пытаясь понять, что же у нее не так. Взгляды прохожих ясно говорили ей, что все так, и еще как так, поэтому она осталась в недоумении.

Доехав до аэропорта и оставив кадиллак на стоянке, Лугарев и Селестиэль совершили целое небольшое путешествие по сверкающим стеклом и мрамором залам нового аэровокзала. Пока Лугарев забирал заказанные билеты у стойки авиакомпании "Империал", Селестиэль подошла к стеклянной стене и с интересом разглядывала бескрайнее летное поле аэропорта Пулково. По нему не спеша рулили большие, ярко раскрашенные самолеты. Глядя на них, она невольно подумала: "Какое у них все огромное, мощное, во всем чувствуется такой размах, такая сила... Воистину, только великий народ способен создать подобное."

Прямо напротив аэровокзала стоял белый самолет, совершенно не похожий на другие. Тонкий фюзеляж заканчивался острым, как игла, носом; крылья были короткие, треугольные, приросшие к фюзеляжу почти по всей его длине, на высоком трапециевидном киле красовалась золотая корона, а над длинным рядом окошечек вдоль корпуса вытянулась черно-красная надпись. Острый нос самолета был слегка отклонен вниз, отчего он напоминал огромную белую птицу, недоуменно смотрящую поверх клюва.

–Ну как, нравится? – спросил незаметно подошедший сзади Лугарев. Селестиэль слегка вздрогнула от неожиданности.

–Не то слово, – ответила она. – Такой простор...

–Да я не об этом, – улыбнулся Лугарев. – Птичка нравится? – он указал на остроклювый самолет. – Минут через двадцать махнем на нем через океан.

Объявили посадку. Вновь поездка на очередном эскалаторе – Селестиэль очень позабавили эти бегущие лестницы – затем короткий, на несколько минут, вояж на большом красивом автобусе, почти целиком состоящем из стекла. Подъем по трапу, улыбающаяся стюардесса в снежно-белом костюме что-то сказала Лугареву, Селестиэль не поняла ее слов. Он поблагодарил ее, и они вошли в самолет. Селестиэль пришлось пригнуться, дверь со скругленными углами была низкой. Она заглянула в открытую дверь кабины пилотов. Ее поразила ужасная теснота, в которой они помещались – казалось, что там просто негде пошевелиться.

Лугарев взял ее за руку и повел по проходу между двойными рядами кресел. Он нашел их места и усадил Селестиэль возле окна, пристегнул ее ремнями, прикрепленными к креслу.

–Зачем ты меня привязал? – спросила она, но увидела, что он тоже пристегнулся.

–Все в порядке, Селест, так полагается.

Она поудобнее устроилась в кресле. Оно было мягким, довольно комфортабельным, хотя несколько узковатым.

–Почему здесь так тесно? – спросила она.

–Это сверхзвуковой самолет, – ответил Лугарев. – Они все узкие, потому что летают очень быстро. За скорость приходится платить недостатком комфорта.

Нечеловеческий голос громко произнес несколько фраз.

–Ой, кто это? Что он сказал?

–Обычное объявление командира экипажа перед полетом, – пояснил Лугарев. – "Леди и джентльмены, капитан Жюль Ферран приветствует вас на борту "Конкорда", рейс 244, Ленинград – Хьюстон – Сиэттл. Взлет через пять минут, погода в Хьюстоне солнечная, очень жарко, пристегните ремни и не курите, пока не взлетим, " – процитировал он.

Снаружи раздался жуткий вой турбин. "Конкорд" медленно покатился вперед, приостановился, снова поехал. Капитан де Ферран опять давал объяснения по селектору – Селестиэль смотрела в окно на проплывающие мимо постройки аэропорта. В конце полосы "конкорд" сделал широкий разворот и замер на старте. Селестиэль с некоторой тревогой взглянула на Лугарева.

–Все в порядке, Селест, сейчас взлетаем, – сказал он, улыбаясь, и взял ее руку в свои. Тепло его рук передалось ей, а вместе с ним пришло спокойствие.

Четыре мотора "конкорда" взвыли, выходя на форсаж. Самолет дернулся, а затем Селестиэль почувствовала, как ее втиснуло в кресло. Она скосила глаза в иллюминатор – за стеклом бешено несся навстречу бетон полосы. "Конкорд" вдруг высоко задрал нос, как бы подпрыгнул, и под невероятным для пассажирского лайнера углом взмыл в воздух. Селестиэль, не отрываясь, смотрела в окно. Самолет быстро набирал высоту.

Стюардессы покатили по проходу тележки с напитками. Лугарев взял по бутылке "Кока-колы" и с удовольствием наблюдал, как его спутница осваивается с достижениями человеческой цивилизации.

Над креслом был укреплен цифровой спидометр. Лугарев указал ей на него. Последние цифры быстро менялись, пока не установилось число 1350.

–Это что? – спросила Селестиэль.

–Наша скорость, – ответил Лугарев. – 1350 миль в час.

Ее глаза расширились и округлились. До самого обеда она то смотрела в окно, то принималась расспрашивать Лугарева об устройстве "конкорда", так что он вздохнул с облегчением, когда поданный обед – великолепный, как всегда на рейсах компании "Империал" – отвлек ее от технических вопросов.