Текст книги "Спираль истории. Заморские ландскнехты"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Сама же Гилраэнь не успокоилась на достигнутом. Ее союзники-гномы истребили орков, осевших в Серых горах, и готовились заняться орками, жившими в Черной стране. Королева передала им сосуды, выбрасывавшие струи жидкого огня для того, чтобы выжигать орков из пещер, и оставила гномам возможность разобраться с их извечными врагами – орками, сосредоточив свои усилия на мире людей. Из всех врагов Империи непобежденными оставались только кочевники-истерлинги к северо-востоку от Рунного моря. Они уже перестали кочевать и вели оседлую жизнь, выращивая хлеб в вольных Прирунских степях. До них доходили известия о победоносных походах королевы, но они рассуждали так: "Гилраэнь сильна своим флотом, а корабли по степям не ходят. С конницей же гондорским войскам не совладать." Потому истерлинги жили с опаской, но без страха. Но, как оказалось, напрасно.

В мае 333 года прирунские истерлинги не поделили что-то с Приозерным королевством; а может, им просто захотелось пограбить, или размяться после зимы. Нрав у восточных племен таков, что любое добро в чужих руках они считают оскорблением своего достоинства. Так или иначе, истерлинги перешли реку Келдуин; вторглись в пределы Приозерного королевства и дошли почти до самого Эсгарота, грабя и разоряя мирные селения. На помощь соседям выступил хирд гномов Одинокой горы, но хирд не может гоняться за летучей конницей, а стрелы лучников не сдержат всадников, одетых в броню, если луки не такие, как у хазгов. И тогда гномы Эребора передали с Рудным Эхом весть о вторжении гномам Агларонда. Те же, в свою очередь, поспешили с сим известием к королеве.

Выслушала их Гилраэнь, и улыбнулась жестко; а затем призвала нобиля Нармакила, командовавшего воздушным флотом, и приказала собрать все воздушные корабли, и подвесить к ним взрывчатые и огневые сосуды. Гномы же вернулись в пещеры и передали сородичам в Эребор, что помощь идет.

На следующий день воздушный флот королевы обрушил всю свою мощь на поселения истерлингов-пахарей близ Рунного моря. Посевы и деревни погибли в пламени, а воздушные корабли пролетели дальше на север, и подоспели как раз к тому времени, когда конница истерлингов атаковала хирд Эребора и полки лучников Приозерного королевства.

Воздушные корабли выстроились колонной треугольников, как называла сей строй королева, ("Колонна звеньев", – машинально перевел Лугарев.) и сбросили на головы степных конников тысячи и тысячи арбалетных стрел. Кони от ужаса взбесились и бросились врассыпную, роняя седоков и топча их копытами. Те же, кому удалось уцелеть, попали в плен к воинам Приозерного королевства, и некому было их выкупить, ибо родичи их сгорели в пламени пожаров утром того же дня.

В то же самое время вторая волна, которую составили малые воздушные корабли флота, достигла кочевых поселений истерлингов-скотоводов к западу от Рунного моря. Воздушные корабли снизились и распылили над стадами и табунами заколдованную воду. Это была, говорят, обычная вода, в которую Гилраэнь добавила только ей ведомые волшебные компоненты. Через несколько дней все поголовье скота и лошади кочевников были заражены смертельными болезнями, такими, как ящур, и другими, не менее опасными. Через пару недель у истерлингов начался массовый падеж скота, а вслед за этим голод и мор.

Так в один день опаснейшие враги Империи были поставлены на грань полного уничтожения. В середине июня в Минас-Анор прибыло посольство истерлингов, что жили к востоку от Рунного моря. Они клялись королеве в вечной дружбе и благодарили, что мор их не коснулся. Как рассказывали очевидцы, Гилраэнь приняла их благосклонно, а когда они покинули тронный зал, королева усмехнулась и произнесла странную фразу: "Ваше счастье, что у меня на вас вируса не хватило."

Так отомстила королева всем врагам, пришедшим вместе с Олмером разорять Запад. Но оставалась еще далеко на востоке, между Опустелой Грядой и неведомыми лесами Ча так называемая Свободная Область, именовавшаяся также Цитаделью Олмера. Правил там в то время родной сын Олмера, именем Олвэн, и было ему тогда около пятидесяти лет.

Поход армии на такое далекое расстояние через кишащие кочевниками степи был невозможен. Но и не отомстить сыну Олмера внучка короля Элроса Второго тоже не могла. Тогда села Гилраэнь на воздушный корабль и отправилась в далекий путь на восток, к племенам дорвагов, что жили к северу от Цитадели Олмера и были союзниками Гондора. Дорваги однажды, в год вторжения Олмера уже нападали на Цитадель, но с тех пор прошло более тридцати лет.

Одному лишь великому Манвэ ведомо, как удалось королеве поднять на битву племена дорвагов, но вскоре она связалась с Минас-Анором через свой Палантир и приказала Нармакилу снарядить и высылать на восток воздушные корабли. С ними летели и малые корабли флота, несшие десант, как тогда, в Хараде. Придворный летописец королевы, сопровождавший ее в походе, писал в своих воспоминаниях, что никогда еще за долгую свою жизнь не видывал он такой необычной войны.

Воздушные корабли высаживали воинов прямо на окраинах селений в Свободной области, а затем обстреливали врага с воздуха и сбрасывали сосуды с жидким огнем. Атаки происходили как бы беспорядочно, одновременно в разных, удаленных друг от друга местах, и ни одно селение гондорцы не пытались удержать, а сразу же отходили к кораблям и улетали. Армия Олвэна металась по всей Цитадели, топча собственные посевы в бесплодной погоне за воздушными кораблями и распыляя силы. Тогда и ударили дорваги из своих северных лесов. Силы Олвэна были рассеяны и разгромлены, а сам он бежал, но был схвачен и приведен к королеве.

Вспоминал летописец, что посмотрела Гилраэнь сквозь Олвэна, и сказала: "Ожидала я увидеть короля и воина, достойного своего отца, ибо как ни черен был Олмер, величия ему было не занимать. Но вижу, что сыну его до него далеко." Замолчала королева, молчал и Олвэн. Но вот блеснули холодным пламенем глаза Гилраэни, и сказала она, едва сдерживая ярость: "Не свела меня судьба с самим Королем-без-Королевства, так пусть же грехи отцов падут на детей! ". И повелела королева убить Олвэна и истребить весь род его до двенадцатого колена, чтобы никогда более не поднялись на востоке ядовитые всходы потомков злосчастного Боромира, сына Денетора. И было это исполнено, ибо королева правила народом униженных, народом, жаждавшим мести, народом, потерявшим все по прихоти Короля-без-Королевства. Дорваги заняли бывшую Свободную область, и на том кончилась история Священной войны, но не кончилась история Гилраэни.

Некоторое время Лугарев, как обычно, сидел молча, переваривая услышанное. На первый взгляд, жестокая расправа Гилраэни с потомками Олмера не вязалась с тем образом доброй и мудрой эльфийской властительницы, что обрисовался уже в его мыслях. Но, взвесив как следует все обстоятельства, он смог понять королеву. По сравнению с теми неисчислимыми бедами, что принесло народам запада Олмерово вторжение, месть Гилраэни была естественным поступком дочери двух великих рас, униженных, полуистребленных, изгнанных из своих домов. Кто на ее месте поступил бы иначе?

Утро одиннадцатого июня началось точно так же. Легкие "ганшипы" поднялись в воздух и ушли на штурмовку караванов с продовольствием, шедших в Черную страну с юго-востока и юга. "Эйприл Фест" и "фото-фантомы" продолжали разведывательные полеты, наблюдая за военной активностью Врага.

Около полудня вернулись с острова Тол Морвен палеонтологи. "Профессор Профессор" сиял, сыпал шутками и только что не искрился от радости.

–Как успехи, профессор? -поинтересовался Митчелл.– Что вы думаете по поводу этой зверюги на острове?

–О-о!! "Зверьюга! "– энтузиазму Мартэна не было предела.– Вы не представлять себье, дорогой мой, какой это будет успех! Ваш человек заслуживать нобелевский премия!

–Ну так покажите нам, что вы там откопали, – попросил Лугарев.

–Позже, позже, -замахал руками профессор.– Сейчас мы все систематизировать, обработать в компьютер, составить каталог, а потом уже позвать вас посмотреть. Карашо?

После обеда Митчелл позвал Лугарева на испытания двух первых опытных "танков". Еще десять таких же чудовищ находились в стадии достройки.

Огромная, многогранная, на редкость уродливая коробка медленно ползла к линии мишеней. В многочисленных амбразурах вдоль бортов, спереди и сзади поблескивали наконечники стрел. Немного дальше и правее ползла вторая такая же образина. Обе коробки были покрашены разноцветными разводами в несколько зеленых и коричневых цветов. Впечатление они производили сложное и противоречивое.

Путь "танкам" преградил довольно глубокий ров шириной почти на половину их длины. Коробка остановилась. Откуда-то сверху на другой край рва перелетел якорь самовытаскивателя. Из прорезей в носовой и кормовой части выдвинулись края колес большого диаметра. "Танк" медленно переполз через ров и двинулся дальше, на ходу убирая якорь и колеса.

–Лошадей поддерживает под брюхо специальная подвеска, чтобы не поломали ноги, – пояснил Митчелл. Лебедку крутят стрелки.

По "танку" начали стрелять из луков. Однако алюминиевая броня надежно защищала от стрел, даже обмотанных горящей паклей.

Приблизившись к линии мишеней на дистанцию стрельбы, повозки не остановились. Они продолжали ползти вперед, но из их амбразур полетели стрелы. Все мишени оказались моментально утыканы ими, как дикобразы. Лугарев сосчитал бойницы на корпусе. Похоже было, что Митчелл запихал в эту коробку не менее двадцати лучников.

–Ну, как?– ухмыляясь, спросил Митчелл.

–Погоди радоваться, – ответил Лугарев.– Пока это полигон. Как они себя в бою покажут – дело другое.

–Обожаю людей, произносящих прописные истины так, как будто это откровение господне, – буркнул Митчелл.

Наглядевшись на "танки", наемники отправились посмотреть на успехи палеонтологов. В хозяйстве "профессора Профессора" вовсю кипела работа. Внутри вертолета была оборудована мини-лаборатория, где производилось препарирование фрагментов скелета дракона. Позвонки осторожно очищались от налипшей земли и тут же смачивались скрепляющим составом. Ученые работали быстро, но очень аккуратно, опасаясь, что окаменевшие кости рассыплются в прах – такое случалось иногда даже у самых опытных препараторов. Мартэн не дал наемникам долго смотреть на работу своих ребят.

–Идите, идите, месье, не мешать нам, прошу вас... Когда готово мы вас всех позвать, сразу-сразу.

Однако ученые провозились до самого вечера, так и не закончив. Лугареву надоело ждать окончания этой возни со скелетом, и он поехал в архив.

На этот раз волшебница предложила Лугареву не сидеть в архиве, а прогуляться и продолжить рассказ по дороге. Они пошли по коридорам к выходу из дворца. Волшебница рассказывала на ходу:

– Покончив с Цитаделью Олмера, воздушный флот королевы возвратился в Гондор. С той поры в Империи настал золотой век. Королева правила мудро и справедливо. Никаких войн она более не вела, да и необходимости в том не было, ибо никто более не рисковал нападать на Арнор или на Гондор. Истерлингов, взятых в плен воинами Приозерного королевства, Гилраэнь приказала освободить, ибо запретила рабство в любой его форме. Королева говорила так: "Тот, кто держит рабов или крепостных крестьян, ничем не лучше Моргота или Саурона." Не все были довольны такой политикой, но никто из тайных врагов не осмеливался выступить против королевы, любимой своим народом.

Во все концы света плавали корабли, посланные королевой. Туда везли они товары, сделанные жителями Империи и гномами, а из далеких краев привозили разные диковинные вещи и продукты. Многие такие экспедиции основывали колонии Империи в таких далеких местах, куда не рисковали ранее забираться даже драккары Морского народа. В те дни на базаре Минас-Анора можно было купить все, начиная с живого крокодила и кончая волосатыми пальмовыми орехами, что растут на кольчатых островах далеко на востоке. Так богатела Империя, и с ее богатством росла слава Гилраэни.

Шли годы, в 342 году скончался король Альдамир. Королева-мать Элеррина после его смерти не хотела оставаться в Гондоре, где все напоминало ей о недолгих годах счастья, выпавших все же на ее долю. Она обратилась к дочери с просьбой придумать способ доставить ее в Благословенную Землю. Гилраэнь, поговорив с матерью, не стала отговаривать ее, но сказала твердо: "Будь по-твоему, мама, но помни: я не последую за тобой. Если ты уйдешь, мы расстанемся до конца времен, ибо я намерена избрать жребий Смертных." Велико было горе королевы Элеррины, но море звало ее, и зов этот оказался сильнее даже зова родной крови.

Гилраэнь же, выполняя данное матери обещание, посылала на запад один корабль за другим. Сперва возвращались они ни с чем, или не возвращались вовсе, ибо ни одному из них не удавалось преодолеть Зачарованные острова, где сотканный валарами колдовской туман погружал мореходов в сон, а корабли их разбивались о скалы. Но затем Гилраэнь отправила в составе эскадры несколько понорок, и им удалось пройти под водой заколдованными проливами. Так был найден безопасный путь к Стене Заката, ограждающей Валинор от тревог Внешнего мира. Но сама Черта оставалась по-прежнему неприступной.

Только эльфийский корабль мог ее преодолеть. Тогда Гилраэнь собственными руками начала строить для матери маленькую парусную лодочку. Когда же была она построена, ее прикрепили к спине понорки, и маленькая эскадра отплыла на запад.

Тяжелым и горьким было прощание Элеррины и Гилраэни, но обе они понимали, что не в их силах изменить судьбу. Возле Зачарованных островов Элеррина пересела с корабля на понорку, преодолела под водой опасные проливы, где стоял вековечный колдовской туман, а затем, как рассказывали моряки с понорки, они всплыли возле Черты. Лодочка была спущена на воду, Элеррина села в нее, и легкий ветер наполнил парус. Когда же приблизилась лодочка королевы к Черте Благословенного края, в туманной стене распахнулись врата радуги; и вошла в них лодка Элеррины, и врата снова закрылись. Понорка же, и остальная эскадра благополучно вернулись в Гондор.

С уходом Элеррины Гилраэнь стала задумываться о будущем Империи. Но пока что время у нее было, и она продолжала править по-прежнему мудро и справедливо. Длилось ее правление около трехсот лет, и не было в истории государства со времен Элендила периода более благоприятного для народа. С правлением ее могло сравниться разве что правление Великого Короля Элессара, да и в его время Арнор и Гондор не были так богаты и сильны, как при Гилраэни. Ни один из внешних врагов не рисковал напасть на Империю, даже с дикими кочевыми племенами истерлингов удавалось поддерживать мир, основанный на страхе кочевников перед воздушными кораблями.

Но Гилраэнь понимала, что, как ни долог будет ее век, не сможет она править Империей вечно. Долг ее перед государством и народом был уже исполнен, а эльфиниты – дети эльфов и Смертных как говорят, живут лишь до той поры, пока в их жизни есть цель. Но королева не могла оставить Империю без наследника престола. Долгие века не оставили ни единого следа на ее лице, ибо таково было наследие эльфийской крови ее матери. Гилраэнь по прежнему оставалась молодой и прекрасной, и многие благородные принцы почли бы за честь добиться ее руки.

Королева же, поразмыслив, остановила свой выбор на герцоге Миналькаре, прозванном в народе Алькарином, что значило "Великолепный". Он был отдаленным потомком знаменитого герцога Эктелиона Итилиенского, что на следующий год после вторжения Олмера освободил захваченный харадримами Минас-Тирит. Было ему в ту пору тридцать лет. Призвала его Гилраэнь, и сказала:

–Империи нужен наследник престола, и сам по себе он не появится. Предлагаю тебе стать его отцом, но не королем Арнора и Гондора. Если же ты не согласишься, зла на тебя я держать не стану.

Свидетельствуют летописцы, что Миналькар вышел из тронного зала несколько не в себе, (и Лугарев вполне его понимал) однако, через день дал согласие стать мужем королевы. В следующем, 616 году Четвертой эпохи родился наследник престола, принц Эльдакар. В 632 году он был коронован как первый император Арнора и Гондора, но еще после этого Гилраэнь правила железной рукой, пока императору Эльдакару не исполнилось тридцать лет.

На следующий день после торжеств по случаю тридцатилетия Эльдакара Гилраэнь пришла к нему и сказала:

–Пора тебе, сын мой, идти по жизни без моей поддержки. Я уже научила тебя всему, что знаю сама. Миссия моя в этом мире исполнена, и жить дальше не имеет смысла.

Опечалился Эльдакар, но не стал отговаривать ее, ибо знал, что это бесполезно. Гилраэнь же уничтожила чертежи огненных копий, понорок, и разных других хитроумных устройств, что строила она в начале своего правления. Эльдакару и нобилям она сказала:

–Все эти вещи слишком опасны для этого мира. В недобрых руках они могут принести много зла. За сына моего я спокойна, но не могу знать, какими будут дети его, и дети его детей. Я создала мощь Империи для ее освобождения, и не хочу, чтобы кто-либо после моего ухода использовал ее для захватнических войн.

Сами же понорки, огненные копья, самоходные корабли и другие волшебные машины Гилраэнь приказала уничтожить, и было это исполнено. Так окончательно ушла из пределов нашего мира великая мудрость народа нолдоров и не вернется более никогда.

Завершив дела свои и попрощавшись с сыном, Гилраэнь написала собственной рукой последнюю свою волю, приказав похоронить ее без особых почестей среди всех прочих королей Гондора. После сего королева легла на ложе и усилием воли остановила свое сердце.

Император Эльдакар исполнил священную волю матери, похоронив ее с обычными, принятыми для королей Гондора почестями в Доме Предков, что на шестом ярусе Минас-Анора. Но место для погребения королева не указала, и, воспользовавшись этим, император приказал расположить могилу и возвести надгробие прямо напротив места последнего успокоения Арагорна Второго, Великого Короля Элессара. Там находится могила Гилраэни и по сей день.

За разговором они вышли из Цитадели, спустившись на шестой ярус города, повернули к западу и теперь остановились перед запертой дверью в стене. Из стоявшего неподалеку маленького домика вышел привратник со связкой ключей. Подойдя к ним и узнав волшебницу, он поклонился и спросил:

–Госпожа желает войти в Дом Мертвых?

Лугарев невольно вздрогнул – вопрос привратника прозвучал, мягко говоря, мрачновато.

–Я привела нашего гостя поклониться могилам Великого Короля и королевы Гилраэни, – ответила волшебница.

–Прошу вас, господин, – привратник загремел ключами, отпирая дверь.– Приятно сознавать, что даже ландскнехты из дальних стран относятся с почтением к нашей истории...

–К такой героической истории трудно относиться иначе, – ответил Лугарев.

Они вошли в темный туннель. Привратник с факелом в руках шел впереди; пламя колебалось; алые отсветы плясали на полированных боках мраморных колонн. Стены между ними были сплошь покрыты барельефами людей, умерших в незапамятные времена.

Коридор кончился большим залом. Через световые шахты в высоком потолке проникали алые блики заката. Привратник остался у входа в туннель, а волшебница и Лугарев пошли по залу мимо двух длинных рядов каменных постаментов справа и слева от центрального прохода. На каждом из них лежала мумия со скрещенными на груди руками, накрытая прозрачным стеклянным колпаком. В дальнем конце зала, чуть в стороне, Лугарев увидел три гробницы вместе.

Великий король Арагорн II... и рядом два сморщенных мохноногих карлика. Лугарев сообразил, что это хоббиты. Мумии были не просто нетленны, они казались живыми, просто уснувшими до поры. Искусство бальзамирования в Гондоре достигло, по-видимому, высот куда больших, чем в древнем Египте.

Он повернулся и взглянул на другую сторону прохода. Там, на невысоком беломраморном постаменте стоял саркофаг из хрусталя. В наполненном землей желобке, опоясывающем постамент, росли мелкие белые цветы, напоминающие звездочки. Симбеллин, цветы "вечной памяти" Северного Мира...

Лугарев подошел к могиле и посмотрел сквозь хрусталь в прекрасное лицо королевы, поднявшей Гондор с колен и превратившей его в могучую Империю. Гилраэнь... Нолдор из Дома Феанора, избравшая судьбу смертных. Она могла бы жить до сих пор за неведомой Стеной Заката, но предпочла умереть, чтобы остаться в Гондоре, с народом, который считала своим...

Повинуясь безотчетному желанию, он достал из своей сумки древний фолиант со звездой Феанора на переплете. Изумруд в ее середине вновь засверкал так же ярко, как в прошлый раз. Волшебница за спиной Лугарева тихо сказала:

–Вместе с ней ушло из нашего мира великое знание, волшебство и доброта эльфов. Никогда больше не вернутся Перворожденные в Северный мир. Как жаль!

Изумруд на переплете вдруг вспыхнул, как маленькая звезда. И одновременно Лугарев услышал тихий, слышный, казалось, ему одному, но твердый, уверенный, и как будто вызывающий мелодичный голос:

-Ну, это мы еще посмотрим!

Сияние камня медленно угасло. Лугарев обернулся к волшебнице:

–Ты слышала? Что это было?

Волшебница, несомненно, тоже услышала. Ее побелевшее лицо и расширившиеся глаза ясно свидетельствовали об этом.

–Волшебство ... волшебство эльдаров возвратится в тот час, когда народ Гондора будет нуждаться в нем, – произнесла волшебница срывающимся от волнения голосом. – Это было написано в завещании королевы...

На следующее утро, двенадцатого июня, Лугарева около половины девятого растолкал Кевин.

–Игорь, вставай, пойдем смотреть дракона!

Пока Лугарев поднимался, натягивал форму и пил кофе, Кевин сидел, как на иголках, то и дело выбегая из палатки и вбегая снова. Наконец они отправились к стоянке вертолета палеонтологов.

Там уже толпились наемники, летчики, свободные на тот момент от полетов, прочий персонал базы, некоторое количество местных жителей... Лугарев, ведя в кильватере Кевина, протолкался сквозь толпу и остановился рядом с Мартином Бейли и его волшебницей, глядя на невиданное зрелище.

На стоянке рядом с "Пэйв Лоу" был выложен из позвонков скелет дракона Глаурунга, сверкающий тусклым золотом пирита. Ребра лежали по обе стороны от соответствующего позвонка. Длина дракона была около тридцати метров, наибольший диаметр туловища – около полутора метров. Дракон не имел ни ног ни крыльев и был похож на огромную змею. Но самым потрясающим был его череп.

Его длина была около двух с половиной метров, форма – крайне причудлива. Глазницы величиной с суповую тарелку под мощными надбровьями смотрели прямо вперед – дракон обладал бинокулярным зрением. Над слуховыми отверстиями высились полуметровые рога, третий рог длиной почти в метр торчал вверх-вперед между глазниц. От него по тому месту, где у приличных людей находится нос, тянулась цепочка острых роговых пластинок подобная прицельной планке револьвера. Она завершалась "мушкой" в виде полуметрового рога между ноздрей. Сии же отверстия были величиной с чайное блюдце, но имели каплевидную форму, располагаясь на косых срезах верхней челюсти острыми концами вовнутрь. Такие же ряды пластинок – зубчиков были и по обеим сторонам нижней челюсти. Лоб дракона был скошен назад, пасть полна зубов, похожих на крокодильи; то есть, они различались лишь по размерам, но не по форме. Длина их составляла от пяти до пятнадцати сантиметров.

Насмотревшись на скелет, Лугарев протолкался к ассистенту, дававшему разъяснения, и спросил:

–А внешний вид этой бестии вы не реконструировали?

–Как раз сейчас профессор над этим работает, – ответил ассистент.

Через минуту в недрах вертолета-лаборатории послышался протяжный торжествующий вопль. Еще через несколько секунд профессор Мартэн выбежал наружу, потрясая компьютерной распечаткой.

Дракон был изображен в трех проекциях и в аксонометрии. В общем, распечатка мало что добавила к тому облику, что уже нарисовал в своем воображении Лугарев. Веретенообразное тело заканчивалось спереди мощной шеей, сзади – длинным хвостом. Сверху по спине шел гребень из треугольных роговых пластинок высотой около фута. На конце хвоста была как бы костяная палица с несколькими рядами острых шипов. Дракон был покрыт мощной чешуйчатой броней, но на брюхе она была более тонкой и мягкой, что и оказалось в давние времена его слабым местом.

Профессор Мартэн был необычайно возбужден.

–Это невьероятно! Колоссаль! – восклицал он. – Это потрясать весь научный мир! Коллега! – в экстазе обратился он к Лугареву, чем немало ему польстил. – Вы представлять себье, коллега, какой это удача!

–Да, я согласен с вами, профессор, – усмехнулся Лугарев, – Мне бы не хотелось торопить вас, но вы находитесь на военной базе, профессор, а империя воюет. Стоит ли подвергать опасности столь ценную находку?

–Да, да, вы совьершенно прав, коллега, – закивал головой профессор.– Гонтран! Немедленно начинать упаковывать экспонаты. Еще раз благодарью вас, коллеги! – тряс он руки Митчелла, Лугарева и Кингсли. – Вы внесли неоценимый вклад в современную палеонтологию и ксеноархеологию!

–Я бы с куда большим удовольствием внес вклад в швейцарский банк, – буркнул Кингсли, когда профессор отошел от них и начал руководить погрузкой.

Через четыре часа вертолет с учеными и подвешенной на грузовой крюк платформой, нагруженной ящиками со скелетом, нырнул, наконец, в пространственно-временное окно. Митчелл проводил его взглядом, удовлетворенно вздохнул и произнес:

–Ну, слава Господу, убрались, доценты с кандидатами...

Когда ученые улетели, Лугарев подумал, что ему предстоит скучный вечер. Рассказ о Гилраэни был завершен, и в архив идти ему не хотелось. Однако он ошибался. Произошло куда более прикольное событие.

Около 17 часов со стороны Минас-Анора показался всадник. Это был рыцарь в полном вооружении, на великолепной черной лошади, в сверкающем шлеме с крыльями чайки по бокам и красным пером на макушке. Подскакав к воротам базы, он поднес ко рту большой, оправленный в серебро рог, протрубил в него и закричал:

–Рыцарь Мартин де Бейли! Подлый совратитель чужих жен! Я, Ондогер, сын Халласа, рыцарь Дол Амрота, вызываю тебя на смертный бой! Пешим или в конном строю, копьем, мечом, или любым другим оружием, я заставлю тебя расплатиться за твои грехи!

Бейли, Лугарев, Беляев и Топхауз стояли в тот момент буквально в пятидесяти метрах от ворот базы, вяло травя старые анекдоты, но рыцарь, очевидно не знавший Мартина в лицо, продолжал драть глотку так, что его было слышно на другом конце полосы.

–Не понял, – сказал Бейли. – Этот сын фаллоса, кажется, назвал меня дебилом?

–Нет, он пожаловал тебе земельные владения, – ответил Лугарев, имея в виду "дворянскую" приставочку "де". – Постой-ка здесь, Марти, а мы с Андрюхой сходим узнать, собирается ли он потрошить тебя немедленно, или согласен подождать до утра?

Лугарев и Беляев подошли к воротам. При их приближении рыцарь перестал орать и грозно вопросил:

–Кто из вас Мартин де Бейли? Отвечайте!

–Его здесь нет, доблестный Ондогер, – ответил Беляев.

–Так позовите его! – вскричал рыцарь, в гневе ударив в землю тупым концом копья.

В этот момент Беляеву пришла на ум настолько озорная идея, что потом он и сам удивлялся собственному нахальству. Но в тот момент он совершенно спокойно произнес, цитируя письмо запорожских казаков турецкому султану:

–Какой ты, к черту, рыцарь, доблестный Ондогер, если голым задом на ежика не сядешь?

–На что?! – изумился Ондогер.

–На ежика, – пояснил Беляев так спокойно, как будто сам каждый день на него садился. – Ну, зверек такой, с иголками на спине. Неужели не слышал? Это же старинный способ определить, достоин ли человек рыцарского звания. Тот, кто не усидит на ежике пять минут, не достоин быть рыцарем. Понял идею? Теперь иди, поймай себе ежика, и тренируйся. Когда сможешь на нем усидеть, тогда и приходи.

Рыцарь был настолько ошарашен этим заявлением, что несколько раз кивнул головой, развернул лошадь, и, не говоря ни слова, ускакал.

–Кончай блудить, Марти, – сказал Лугарев, вернувшись к Бейли и Топхаузу, – если не хочешь, чтобы какой-нибудь рогоносец ампутировал тебе твое непревзойденное орудие. Скажи спасибо Андрею, что сумел отшить это жестяное чучело.

–Ну что я могу с собой поделать?– пожал плечами Мартин.– Слишком уж разносторонний характер!